Точные условия
Газеты кричали чернилами. «Двойное убийство в Уайтчепле!». «Кожаный фартук – еще две жертвы!». Спекуляции были смешаны с серьезными предупреждениями и жуткими историями. Рисунки тел. Клэра не упоминали. Его скрытность помогала.
Варингу пришлось пригрозить. Комиссар был непоколебим. Но он был полезен, и она была уверена, что он будет на публике, закончится дело трагедией или триумфом.
Эмма посмотрела на заголовки, сказала Горацию разложить газеты в библиотеке и посмотрела на Финча. Ее голова болела, ее грязное платье было кошмарным, а ей хотелось быть чистой. Долг требовал сперва разобраться с нервами Финча.
- Ты в безопасности, Джоффри.
- О, я знаю, мэм, - он немного побледнел после новости о госте.
- Да? – она сдержалась. Финч смотрел на нее, и она разглядывала его лицо.
Мадам Нойон появилась на лестнице и спустилась, цокнув от вида платья госпожи.
Финч медленно кивнул.
- Да, мэм, - он почти улыбался. – Мне его жаль, мэм.
Ее наполнило облегчение, она перешла к следующему делу.
- Тогда ты добрее меня. Оставлю ужин вам с поваром. Потом они будут в комнате отдыха, пусть там будут любимые сигары Клэра. И твоего племянника. Он пока служил хорошо.
- Рад слышать, мэм, - он ждал, но она молчала, и он ушел.
- Бардак, - возмущалась Северина Нойон, размахивая пухлыми руками возле Эммы. – Боже, мадам, что вы с собой сделали? Скорее в ванную. И шоколад.
«Я могу съесть баранью ногу, и мне будет мало».
- И плотный завтрак, мадам. У меня аппетит не как у леди.
- Конечно, мадам, - пухлая женщина в черном платье погнала Эмму к лестнице. – Кэтрин! Шоколад и плотный завтрак в комнату мадам. Солнце, чтобы ей стало лучше. Изобель!
Дом заполнился суетой, наполнили ванну, и Эмма удовлетворенно вздохнула, погружаясь в воду с розовым ароматом. Не было времени нежиться. Она быстро помылась, высушилась, нарядилась в чистое платье. Выбрала другие украшения, Изобель быстро заплела ее волосы, шоколад ждал ее в солнечной комнате. А еще булочки, фрукты, миска каши – все стояло в ее любимом месте, а еще тоник рядом с чашкой шоколада.
Эмма подавила гримасу. Повар явно заметил ее в коридоре, переживал за ее состояние. Ее слуги порой делали мелкие жесты.
Комната была заполнена утренним светом, серым из-за тумана Лондиния. Дождь касался стекла и испарялся, задевая золотые символы, что лениво сияли там, защищая хрупкость. Сферы над растениями были нежнее, тихо позвякивали успокаивающими нотами.
К сожалению, Эмма не успокаивалась.
Микал прибыл, чистый и лишь немного бледный после ночи.
Эмма устроилась, и он стоял пару мгновений, пока она наполняла тарелку, сдерживая себя. К счастью, ее слуги привыкли к ее порой не дамскому аппетиту, и ей нужно было пополнить энергию, чтобы выполнить планы.
Она сделала много выводов за полчаса. Даже приведение себя в порядок решало проблемы, ведь чистый внешний вид был чистым разумом.
Она заметила Микала, и на его лице была тревога. Может, он ожидал того, что произойдет, или хотя бы догадывался о ее настроении.
Эмма откусила булочку. Хрустящая, с тающим маслом. Вкусно.
- Слушай, Щит.
Он напрягся, янтарь сиял вокруг него, она видела Взором.
- Слушаю.
Она была даже рада его дискомфорту. Может, она все же не была предсказуемой. Хорошо.
- Нам нужно поговорить, и я решила, что момент настал.
- Да, - это был не вопрос, сухой тон предупредил ее.
Ее мягкость тоже была предупреждением:
- Верно. Ты исполнил чудо, пока я умирала от треклятой чумы Ее величества.
- Прима…
- Молчать, - ее усталость не означала, что он мог перебивать ее, и она была рада слышать звенящую тишину в комнате. Даже сферы над растениями притихли. – Ты знал о Философском камне, и что я подарила его мистеру Клэру.
- Да. Прима…
- Отвечай мне. Щит. Если я захочу подробностей, я так и скажу. Ты что-то сделал, пока я была на смертном одре. Верно?
- Да.
- У этого приема есть длительные эффекты?
- Да.
- На тебе или мне?
- На обоих.
- Ах, - она задумалась. Это не повлияло на ее магию. Она могла думать только про улучшенное физическое состояние. А еще ее сопротивление ране, к которой она привыкла, когда Камень был в ее плоти. Это было не полной защитой Камня. Ее левое бедро дрогнуло, напоминая о себе. – Я стала выносливее, чем обычно Главные.
- Да.
- Надолго эта выносливость?
Он долго молчал.
- Я от редкого не могу вас исцелить.
«Ах. От этого он не исцелит».
- Лишение части тела и смерть, полагаю.
- У меня есть час после смерти. Меньше, если… тело не… целое.
«Поразительно».
- Полагаю, это связано с твоим происхождением.
Он пожал плечами.
Она совладала с темпераментом, но ответ был получен, и она сменила тему.
- Как ты скрыл это в Коллегии?
- Я прошел их Проверки, - он вскинул голову, она решила, что наказывать его рано.
- Конечно, иначе ты бы не… - в ее голову пришла странная мысль. Она опустила угощения, налила себе шоколад и села в кресло с ним. – Ты своенравен, как для Щита. Даже упрямый.
- Непослушный.
«Я бы так и сказала».
- Да?
- Нет.
- Хм, - она сделала глоток. Почти горечь окутала ее язык не только от шоколада. – Это делает немного другими наши… отношения.
- Я дал повод для жалоб?
Эфирная сила ужалила с болью. У нее почти не осталось сил после Прилива, но ее волшебная Воля давила на него. Он опустился на колени не медленно, но и не так быстро, как она хотела.
- Не думай, - тихо сказала Эмма, - Щит, что я позволила тебе задавать вопросы.
Может, он ответил бы, но она подняла палец от чашки. Короткое Слово, и его рот закрылся.
Стеклянные стены комнаты покрыла влага, жар наполнил комнатку. Это Эмме не нравилось, но ее планы зависели от нескольких условий, и она хотела все устроить, как ей нравится.
- Микал, - она ощущала его борьбу, он хотел встать, но не мог. – Ты меня расстраиваешь, а потому ты Скован. Ц-кс-б.
Слово осушило ее, усталость пронзила живот. Пальцы рук и ног покалывало, но учение держало ее прямой, она скрывала расход силы. Дом задрожал, сковывая одного из обитателей.
Пока она не изменит решение.
Глаза Микала пылали. Он перестал бороться и смотрел на нее.
Она перевела взгляд на шоколад.
- Иди в свою комнату, Щит.
Его тело напряженно встало, как марионетка. Она поискала признаки, что он играет, а не поддался. Но этого не было, ее челюсти сжались, а он пропал.
Он медленно шел по дому, и только когда он оказался в своей узкой темной комнате – она оставила ему комнату под его нужды, редко бывала там – и она ослабила хватку. Его дверь хлопнула с волшебной силой.
Эмма моргнула, глаза слезились. Это была ее Дисциплина. Слезы были слабостью.
Она принялась за завтрак, механически ела с хорошими манерами. Ей нужна была энергия. Ее щеки были мокрыми, на ее черном шелковом платье, как у Примы Гринод с осиной талией, были капельки горячей и соленой волы.
Много лет спустя она задумалась, из-за кого – или чего – Прима Гринод носила траур. Или она похоронила себя в Коллегии заживо, чтобы не выходить в мир снаружи.
Как скоро Эмма захочет поступить так же?
Глава тридцать пятая
Довольно уверенно
Клэр рухнул на кровать, ему стало лучше. В квартире на Бейкер-стрит было пыльно, были призраки неаполитанца, но ему было все равно. Его узкая кровать неприятно пахла, но он уткнулся в знакомое и затерялся во тьме. Пико мог завтракать, а Клэр хотел отдохнуть.
Он проснулся к полднику, когда парень растолкал его, и он привычными рассеянными движениями привел себя в порядок. Пико вел себя как хороший паж, суетился насчет одежды Клэра в почти знакомой манере. Он очаровал миссис Джинн, владелицу дома, лучше Валентинелли. Чай был не по стандартам мисс Бэннон, но Клэр все равно был рад этому. Пико отметил погоду, спросил мнение Клэра об этом и одежде.
У ворот мисс Бэннон Пико выдал нервозность, потирая выбритую щеку.
- Она не обрадуется.
- Это вероятно, - сказал Клэр, поправляя манжеты. Они немного опаздывали – экипаж, как всегда, было сложно найти. – Она предпочитает пунктуальность.
- Вы хоть живой, да? И целый. Мое сердце чуть не умерло, когда вы пропали в мятеже, сэр. Я еще никогда так не радовался, обнаружив кого-то, - Пико сонно моргнул, его острое лицо было белым, как молоко.
- Не бойтесь, - буркнул Клэр. Мысль уже не ранила его. Тихая и знакомая улица все равно выглядела чужой. Может, он просто смотрел на нее по-новому.
Финч взял шляпу Клэр, он был непроницаемым, как всегда.
- Комната отдыха, сэр.
- Спасибо, - странное ощущение в груди. – Кхм, инспектор прибыл?
«Вы были готовы его видеть?».
- Да, сэр, - манеры Финча не выдали дискомфорт.
- Он, кхм,… не расстроил вас, Финч? – спрашивать было неловко. Финч странно посмотрел на него, Пико рассмеялся.
- Нет, сэр, - и все. Финч поманил Пико за собой, парень пошел без вопросов.
Мисс Бэннон точно успокоила его. Это было на нее похоже.
Комната отдыха была полна ясного света, зеркала сверкали, кувшинки и березовые прутья были без пятен. Воздух был свежим, но, наверное, от духов мисс Бэннон – она сидела в синем бархатном кресле, инспектор Аберлейн, сцепив руки за спиной, стоял и смотрел на камин, где горели угли.
Темные глаза мисс Бэннон были с синяками под ними, но ее поза была прямой. Она была заметно бледной, на лице была задумчивость. Только ее руки на коленях с четырьмя простыми серебряными кольцами на левой и большим желтым турмалином на правой выдавали ее напряжение.
Инспектор Аберлейн был красным, его одежду и туфли хорошо почистили. Он привел себя в порядок лучше Клэра.
Он хотел запомнить этот миг: яркость света, усталость на лице мисс Бэннон и стиснутые зубы Аберлейна.
Клэр взял себя в руки и закрыл дверь.
Ужин, конечно, был отличным, но мисс Бэннон ела мало. Она пила только воду.
- Оно напало на вас хлыстом?
- Да, - Клэр опустил приборы, указал на порез на предплечье. – Оно не обрадовалось, что ему помешали.
- Что оно такое? – спросил Аберлейн. – Как его создали?
- Думаю, вы знаете о фамильяре Чарингтона, - мисс Бэннон сделала глоток воды из хрустального кубка. Ножки стола в виде лап грифона были неспокойны, она была встревожена. – Сначала Главный должен убить сам – в Тебреме, например, он выбрал закрытое место. А потом дух мог исполнять гадкие поступки – но только ночью. Что-то физическое держит этого духа в этом мире, пока в него вливают волшебную силу, и пока он не ходит в свете дня, все нестабильно. И каждое нападение забирает силу Лондиния… Но почему кучер?
- Это как-то… плебейски… для правящего духа, - отметил Аберлейн.
- Дух нашего времени плебейский, - Клэр попробовал мясо, у соуса был вкус, который он еще не распознал.
- Говорят, Британния была когда-то местным духом в Колхестре, скромно стерегла глиняные горшки, - мисс Бэннон серьезно и задумчиво смотрела на тарелку. – Книги о таком сложно найти, по понятным причинам.
- Все хорошо, - у Аберлейна был хороший аппетит, если учесть, что он сидел с гадюкой за столом. – Как нам остановить это… ах, этого безумца?
Мисс Бэннон взглянула на дверь. Микала за ужином не было. Как и Валентинелли. Пико ужинал со слугами, мисс Бэннон распорядилась.
Клэр занял свободности этими фактами, пытался связать их. Кусочка не хватало.
- Есть… хорошие новости и плохие, - мисс Бэннон не притворялась, что ест, отодвинула пальцем тарелку. Кольцо с турмалином вспыхнуло. – Многое решилось с первым убийством. Каждая смерть с тех пор убирала варианты. Так Работает магия. Думаю, безумец близок к цели.
- Плохие новости, - Аберлейн съел еще кусок мяса, Клэр опустил нож и вилку.
Улыбка мисс Бэннон не была веселой.
- Новости хорошие, инспектор. Ему нужна особая жертва для кульминации серии убийств, и я верю, что он выбрал цель.
- Тогда как нам найти ее? Уайтчепл полон проституток.
- Найти ее – мое задание, - сказала мисс Бэннон. – Наслаждайтесь ужином, инспектор. А потом я сообщу о вашей роли в плане.
Аберлейн взглянул на Клэра, у того было странное ощущение в животе. Инспектор хотел возразить, но передумал.
- Вы уверены, что найдете из неудачниц Уайтчепла ту, кого выбрал Кожаный фартук?
- Уверена, - слабая улыбка мисс Бэннон напоминала гримасу боли. Она сделала глоток воды. – Вполне уверена. Я бы объяснила, но порой о Работе нельзя говорить, - она отодвинула стул, и мужчины вскочили на ноги, когда она поднялась. – Простите, господа. Мое пищеварение расстроено. Наслаждайтесь ужином, прошу. Вас ждет комната для курения.
Ее черные юбки шуршали, она прошла мимо Клэра, и он обнаружил, что она была без духов.
«Необычно», - он устроился на стуле, и Аберлейн взялся за отбивную. Финч не подавал сегодня, Гораций и Гилберн принесут блюда вовремя. Казалось, дом принадлежал Клэру, и тихий ужин был с коллегой.
- Я вел себя приятно? – Аберлейн не ждал ответа. – Что скажете?
- Я растерян, признаюсь.
«У мисс Бэннон нет проблем с пищеварением. Где Микал?».
- Не нужно позволять этому портить аппетит. Она поужинала.
Клэр чуть не ответил, но понял другое.
«Темнеет, и скоро Прилив».
Его способности пробудились сильнее, хотели разобраться с кусочками информации и дедукции. Не хватало важного кусочка, и будь он адекватнее до этого… у него уже все было бы. Чувство мешало Логике, и он слишком поддался этому.
Разве было важно, что нелогичного сделала мисс Бэннон с ним? Нет, и с ясностью Логики он даже видел, почему она не сказала. Она была… права.
Принесли овощи и шербет. Десерт, угощения. Клэр был все тише, и Аберлейн не видел смысла давить на него. Ужин был бы неплохим, будь тут мисс Бэннон, а не инспектор.
Комната для курения казалась меньше и теснее, и Клэр понял, что был глупцом, и мисс Бэннон…
…ушла.
«Ох, черт».
Глава тридцать шестая
Где кружится диск
Под шерстяным одеялом тумана Уайтчепл кипел. Небо Лондиния быстро темнели, но жижа не выбиралась. Странно. Существо из тумана было любопытно… тихим.
Словно спало.
Но тени в Уайтчепле были темнее обычного. Чернильные, острые, и даже те, кто прожил жестокие жизни, борясь за каждый день, ощущали холодное дыхание шеями. Короста всегда выходила во тьме, это было как Прилив или неудача. И если сбежать не выходило, с этим мирились, запивали джином, чтобы уменьшить жжение, и забирали, что могли.
Отсутствие этого ужаса было хуже всего.
Она держалась холодных теней, низкая худая женщина с шалью на голове. Она проходила тьму, и мальчишки не требовали плату за проход. Они не замечали ее. Порой неудачливые бросали на нее взгляды, считали ее одной из сестер, что шла по переулкам, чтобы получить пару монет на джин, пока не найдет клиента для узкой постели.
Но ей могло не повезти.
«Кожаный Фартук», - шептались они, и каждый раз от этого сгущались тени. Словно страх и слухи… питали тьму.
Морок удерживать было несложно. Эмма устала, только Воля держала ее прямо. Скоро Прилив, она уже слышала приближение, медный гром. Спящее чудище Уайтчепла вело ее, и ей нравилось, что ее не замечают.
Сложнее было найти экипаж. Теперь она была тут, рыба в глубокой воде…
Она словно не уходила.
Удивительно, как не ощущались годы. Борьба, голод, опыт она сбросила, словно одежду, и память осталась обнаженной.
Слова приспешника Коросты были со смыслом.
«Где кружится диск, где сгорел нищий», - откуда Маримат знала?
Что важнее, кто мог заплатить ей – и чем – чтобы такое узнать? Конечно, Короста зрела все темные события каждую ночь в Уайтчепле. Что она слышала в своей яме?
Ее противник был Дьявольским?
Эмма опустила голову. Прилив был все ближе, и она медленно двигалась, шум наполнял уши. Без Микала она будет слепой и уязвимой, когда золотой поток из Темзы заполнит город.
Волшебница, даже Прима, могла пропасть в восточном районе, но когда-то она не боялась этих улиц. Рыба боялась воды, которой дышала? Опасность была воздухом или дождем, и когда ее забрали оттуда ловцы Коллегии, она страдала, как любая рыба, которую забрали из воды.
«Где нищий сгорел».
Она помнила, да. Сладковатый запах гари, смех толпы, огонь. После этого ее мать – можно было знать то жалкое создание матерью? Женщина, родившая Эмму Бэннон, низко пала, смерть ее мужа в пожаре, начатом пьяной дракой, означала бедность, стыд и безнадежность. Она отдавалась мужчинам, пока была молодой, и они были довольно добрыми. Некоторые даже говорили о браке, но ничего не вышло.
Эмма росла как сорняк, училась убегать и воровать. Училась избегать неприятностей, быть незаметной и наблюдать. Искра раздавленной гордости была в ней, как и огонь магии.
Последний мужчина – один из многих, он мог быть уем угодно, но она не помнила на нем Изменения – сообщил, что хочет продать Эмму в непристойный дом, если такую тощую взяли бы, и мать бросилась на него в пьяной ярости. То ли в ней остались чувства к ребенку, то ли такое бремя ради пары монет не устраивало ее. Это не было ясно.
Было понятно, когда нож разрезал шею матери. Жуткое алое ожерелье, алые брызги, и искра в груди ребенка вспыхнула.
Мужчина бросил нож и закричал, бил зеленые огни, что охватили его кожу и одежду.
Нищий сгорел, было темно, воняло. Ребенок убежал, попал в сеть, которой боялся.
Эмма застыла в тени, удерживая морок. Медный гром, который многие не слышали, заполнил воздух, и с одного конца улицы эфирная сила полилась от холодной Темзы.
Прилив.
Золотые символы ползли по коже Эммы. Тени не скрывали их вспышки, но в переулке, где она стояла, к счастью, не было свидетелей. Поток утих, и она моргнула и тряхнула головой, покрытой шалью, ожидая ощутить руку Микала и тихую подсказку.
А услышала, как скребутся лапки, тихий писк. Ее кожу покалывало, сил стало больше. Она знала этот звук, конечно – серый крысы с темными глазками ощущали ее неподвижность, как слабость. От звука она поморщилась, сила наполнила конечности.
Она осторожно огляделась. Улица Дорситт была не такой, какой Эмма ее помнила. Она не знала, было ли опасно, но пару мгновений изучала, что могла.
Конечно, даже нищета менялась со временем. Тут все еще было тесно, грязно, но телеги с товарами пропали. Публичные дома гремели пьяными звуками, но у дверей никто не шумел.
Даже быстрые ребята с Измененными конечностями могли бояться чудища Уайтчепла.
Дверь хлопнула, хохот и желтое сияние ламп пролились на улицу, и Эмма отступила дальше в тень. Три женщины напоминали силуэтами ее, но с чепчиками вместо шали, поспешили к дому, где подавали джин – тот, что посередине, явно был их первой остановкой.
- Отвали Нэн, - ворчала одна, ее подружки смеялись.
- Черная Мэри, - напевала другая, но зубы ее точно были сломаны. – И всемогущий джин.
- Я была во Франции, - парировала Черная Мэри. Она звучала юно, она будет успешной, пока молода. – Я даже неплохо говорю на западном.
Эмма слабо улыбнулась. Говор Уайтчепла успокаивал. Она была во Франции и даже неплохо говорила на английском. Может, она привлекала печальной историей клиентов. Или она была во Франции, такое было возможно.
Улыбка Эммы увяла, она отвернулась и осторожно пошла по переулку. Запах был знакомым. Уголь, жир, гниющие овощи, испорченное мясо. Немытые тела в тесных комнатах, сажа огней с жирных свечей.
Не хватало только зеленой жижи. Она поймала себя на осторожных шагах, на скольжении, потому что Короста должна была покрывать камни в темноте.
Она ощущала, как от старости крошатся кирпичи, брусчатка. Ее горло пересохло. Стены переулка слабо ощущались под ее невидимыми пальцами чувств. Даже ее чувствительное зрение не пронзало тьму.
Кожа похолодела. Ее юбки тянулись, ткань была тяжелой. Но она сбросила морок, пока шла, и между ней и прошлым стало на одну вещь меньше.
Слева была дверь. Сломанное окно – а когда-то было целым. Другая дверь была дальше, но выход на улицу был за ней.
Она помнила бег, босые детские ножки скользили по Коросте, вырвались на шумную улицу Дорситт поздним летним вечером, золото в воздухе и жар были над Лондинием.
Ловцы ощутили эфирное беспокойство, сильную вспышку необученной магии. Они загнали ее в угол во дворе. Она билась и кусалась, одичав от ужаса, думая лишь: «Он пришел убить и меня».
Дверь была заперта. Эмма оглянулась, посмотрела на сломанное окно. Шепот чар, дыхание магии, и замок поддался. Она ощутила покалывание из-за нарушения границ, но отогнала это. Кулон сиял, и было видно края маленькой дыры.
«Где кружится диск», - вспомнился шепот, и, к счастью Эммы, комната изменилась. Другая кровать стояла в углу напротив, на крюке висел дешевый металлический чайник. Половицы были знакомыми, но темное пятно оттерли в гниющем углу.
Она пошла в тот угол. Опустилась, пальцы были ловкими, как в детстве. Ее губы прошептали слово.
«Прошу, пусть этого не будет, и я окажусь дурой».
Если то, что она искала, пропало, она назовет шепот Падшей Маримат уловкой и уйдет в безопасность дома. Пусть Клэр думает, кто хочет, а Аберлейн веселится, она как-то загладит вину перед Микалом за то, что ему пришлось вытерпеть.
Оставить Виктрис и Британнию их судьбе. Это обрадовало бы ее, и если ей придется вытерпеть еще убийство, это будет напоминанием, что она служила той, кто в тайне презирал ее.
«Волшебная шлюха», - скалился безумный колдун, и слова были знакомыми. Они дразнили память, но она отбросила их. Это прошлое она не хотела сейчас вспоминать.
Она надавила и подняла край половицы, ее ладонь нырнула в пространство под доской. Ее пальцы нашли гниющую ткань, Эмма закрыла глаза и вытащила вещицу, села на пятки.
Она все еще была завернута в ткань, нити рассыпались от ее прикосновения. Юбки точно соберут пыль и грязь с пола, но ей было все равно. Ее пальцы дрожали, она убрала ткань, карманные часы, грязные от времени под половицами, слабо мерцали.
Цепочка была короткой, но для девочки они когда-то казались хорошими.
Они оба были в ступоре, когда пальцы Эммы забрали у мужчины часы. Она спрятала их под половицы, чтобы потом обменять на еду или цветок для рыдающей матери.
Но когда он проснулся, он заметил кражу и угрожал избить их. Мать выла, что была с ним все время, и ее дочь молчала, хоть ее ударили и обыскали. Дрожа, она слышала, как мужчина угрожает: он отдаст их в непристойный дом, если они так сделают.
Крики, красное ожерелье, огонь.
Эмма встала, покачиваясь. Часы висели с короткой цепочки, она покрутила их, ощущая детский восторг от движения. Если завести их, они будут работать?
Кто знал?
«Где крутится диск».
Старая вина терзала, и было даже приятно слышать, как открывается дверь.
Она застыла и смотрела на кружение. Какая разница, откуда Тонкая Мэг знала эту тайну? Важно было, что Эмма была в нужном месте и по своей воле.
Он тихо подошел. Думал, она не ощущала?
Он был уже близко, и она резко вдохнула.
- Давай, - тихо сказала она, словно они играли детьми в переулке.
Он замер на миг. Сделал еще шаг.
- Зачем ты пришла сюда, Эмма?
Его знакомый голос дразнил память. Она не шевелилась.
«Иди. Хватит говорить. Я предлагаю себя, так что быстрее».
- Ты такая умная, любимая, - выдохнул в ее ухо мертвец, прижал ткань с гадким запахом к ее лицу. – Даже слишком умная.
Тело Эммы выскользнуло из-под контроля, борьба была бесполезной. Вещество на тряпке заполнило ее легкие, но только так можно было отключить волшебницу.
Она ощущала облегчение.
А потом тьму.
Глава тридцать седьмая
Месть
Аберлейн бил в дверь, ругался, пока Клэр сел на ступеньках и, в укор хорошим манерам, курил трубку. Слуги не пришли на шум. Мисс Бэннон точно отдала указания.
Не было смысла пытаться сбежать, пока хозяйка дома их не выпустила. Это лишь утомляло инспектора, но он хоть кричал и бил там, где Клэр его видел.
А другой мужчина заставил Клэра замереть.
Микал появился в комнате после ужина, серый и осунувшийся, как в те разы, когда мисс Бэннон оставляла его остыть. За ним шел Финч, он даже не взглянул на мрачного инспектора. Он протянул Клэру послание на знакомой бежевой бумаге с женским изящным почерком. Снаружи было тщательно написано его имя.
Записка была просто.
«Приди и найди меня».
Клэр не был против, но запертый дом мешал исполнить ее желание.
И стало понятно, что мисс Бэннон все продумала, и пока они не могли двигаться дальше.
И он закурил. Он сменил наряд для ужина на подходящую для погони за волшебницей одежду. Филип Пико, сделавший тот же вывод, поступил так же. Или он наряжался и не для ужина.
Юноша устроился на лестнице ниже Клэра и застыл, как камень. Он смотрел на инспектора с долей презрения, но когда взглянул на тихого и осунувшегося Микала, он снова встревожился.
Дым табака собирался под потолком в сферы и улетал к дымоходу. Клэр сделал ряд заключений, но ему все еще казалось, что чего-то не хватает.
Аберлейн перестал стучать. Он повернулся и пронзил Микала взглядом.
- Ты. Где она? Почему я…
- Хватит болтать, - заявил Микал. – Или я заставлю замолчать.
Клэр выпустил дым. Леди была загадкой.
Аберлейн решил не провоцировать Щит, он нашел новую мишень.
- Где этот гад с ножами? Финч!
- Тихо, - сказал Клэр. – И оставьте Финча в покое. Он не ответит на зов. Им управляет только одна, а ее нет дома, - он выпустил дым. – Когда успокоитесь, мы продолжим.
- Продолжим? Мы сидим тут, пока… что она вообще делает? Что могло толкнуть су…
Странно, но вмешался Пико.
- Следите за языком, - он вскочил на ноги и сжал кулаки. – Мне вы уже надоели.
Клэр вздохнул.
- Это ничего не решит.
Ответ Аберлейна пропал в шелестящем звуке.
Клэр склонил голову, большие часы в конце коридора заговорили. В звоне пропала часть давления, и Клэр встал с утомленным вздохом.
Полночь, треск живой магии означал одно.
- Теперь дверь откроется, - отметил он. – И наш убийца ударит ночью. Думаю, мисс Бэннон отчаянно нуждается в нашей помощи.
Микал кивнул.
- Да, - сухость пугала. – Дом уже не заперт. Я уже не Скован. Я не ощущаю Приму.
- Беда, - Арчибальд надел шляпу. – Я надеялся, что вы найдете ее магией.
Щит побледнел за смуглым цветом кожи.
- Если она… жива, я нашел бы ее. Но я не ощущаю ее.
Клэр уставился на него. Рот Аберлейна открылся, инспектор пару раз моргнул.
К счастью, он молчал.
- Она могла устроить, чтобы дом и Оковы открылись в этот миг, - продолжил Микал. – Или… нет. Это случилось бы, если…
Клэр кашлянул.
«Чувство, прочь! Логика. Тут должна служить Логика».
Но… Эмма. Она была такой бледной, пила только воду. Она точно нашла следующую жертву.
Она знала Уайтчепл. Она была насторожена и внимательна в том районе. Ее происхождение было скрытым, но точно было связано с неприятностями оттуда. Она была связана и с Виктрис, как и Британнией. И она умела находить преступников, если серьезно относилась к этому.
Безумный колдун точно видел в ней угрозу.
И было понятно, что мисс Бэннон стала тряпкой, которой машут перед быком, чтобы разозлить его.
У нее была жуткая привычка забывать о личной безопасности.
«Эмма. Ради бога. Нет… не надо…».
Он заставлял себя думать об этом, подавлять холод внутри.
- Она не мертва, - он решил соврать. Это было необходимо, надежда придала бы Щиту сил. – Она может быть как-то обездвижена. Пико, мой пистолет, - он принял оружие с кивком. – Господа, вы понимаете курс наших дел.
- Боюсь, я его не вижу, - начал Аберлейн.
Клэр пронзил его взглядом.
- Ваши знания о худших местах Уайтчепла, где скрывается монстр, очень ценны. Мы можем даже найти маковое логово и надеяться, что ваш талант к магии поможет. Я готов к такому, сэр, и мистер Микал не обрадуется, если вы не направите все силы на поиск нашей волшебницы.
Аберлейн побелел. Он взглянул на Микала, открыл рот, закрыл его и кивнул. Огонь пылал в его глазах, обещая проблемы потом.
Но пока что Клэру было все равно.
«Эмма, - он смотрел на пистолет, словно убеждал себя в готовности. – Хороший пистолет, сделанный Вебли. Подарок от Эммы вместо перечного. Заряжен», - его способности показали, как его заряжать, он проверил карабин. Пять выстрелов, больше было в его карманах, если понадобится.
«На всякий случай», - сказала волшебница с улыбкой, когда дарила ему коробку из орехового дерева.
Он сглотнул и спрятал оружие в кобуру. Знакомый вес не успокаивал.
Арчибальд Клэр выпрямился во весь рост.
- Пико, скажи дяде, что мы возьмем карету, которую нам оставила мисс Бэннон. На полке в мастерской есть деньги для такого случая. Мистер Аберлейн, идемте со мной, вам нужна подходящая одежда. Мистер Микал…
- Я знаю свою роль, - ответил Щит и развернулся.
- Если ощутите мисс Бэннон…
- Вы узнаете. Иначе – месть, - он пропал за лестницей, направляясь к конюшне, чтобы разбудить кучера. – Скорее.
- Не бойтесь, - кисло отметил Аберлейн. – Чем скорее закончим, тем лучше.
- Надеюсь, она жива, инспектор, - Клэр замолчал. – Ради вашего блага.
Мужчина оскалился.
- Что вы хотите…
- Не переживайте за меня. Переживайте за Микала. Идемте. Найдем вам подходящую одежду.
* * *
- Стой! – закричал Аберлейн и чуть не вылетел из кареты. Он рухнул бы лицом на брусчатку, если бы Пико не впился молниеносно в его пиджак. Хартхелл выругался, остановил карету. Лошади не были рады, что их разбудили в такое время, а теперь шумели от раздражения. – Каннинг! – Аберлейн остановил то, что Клэр воспринял как спешащий силуэт на тротуаре. – Стой!
- Что за… а, это ты, - голос звучал странно. – Где ты был? Ты не знаешь?
- Ясное дело, нет, сэр, - Аберлейн поманил мужчину к себе. – Какие новости?
Клэр прищурился, различил товарища инспектора. Шляпа мужчины кричала, что он из Ярда, и его туфли были в следах Коросты. У него была толстая шея, он шагнул ближе, и Клэр увидел синие глаза и красный нос. Туман лип к его пиджаку и шляпе, пар от туфлей добавлял влаги.
«Странно», - он не видел, чтобы жижа на полу Уайтчепла так себя вела.
- Еще одно убийство. Худшее. Улица Дорситт. И Короста…
- Что такое?
- Не вышла. А где появилась, ведет себя странно.
- Будто она когда-то ведет себя иначе, - но Аберлейн встревожился. Он перевел разговор в другое русло. – Куда ты спешил?
- В Ярд с отчетом Варингу. На двери был мел, что-то про юдиков. Он приказал стереть, но поздно. Снова мятеж, горит церковь юдиков, толпы ищут Кожаного фартука. Даже на окраине неспокойно.
- Убийство в Дорситте? – спросил Амберлейн, лошади топали.
- Внутри, Аберлейн, и жутко. У него было время на это. Убийца – артист.
- Все так плохо?
Горький смех.
- Я бы не ел перед сценой, сэр. Все пытались найти вас, сэр. Мне сказал Варингу, что вас заметили? – его тон намекал, что он ожидал отказ.
Удивительно, но Аберлейн кивнул.
- Так и сделай. Скажи ему, что я уже на месте. Улица Дорситт, значит?
- Да, между Блукотом и Британнией. Пабы рядом почти пустые, все вышли посмотреть, станет только хуже. Я бы разогнал толпы хлыстом на вашем месте, - смешок, Каннинг коснулся шляпы. Я пойду. Я скажу Варингу, что вы уже там. Хорошая карета, кстати.
- Думаете? Благодарю, сэр, и от лица мисс.
- Стоит думать самому. На столе у вас письмо от нее.
Аберлейн скривился.
- Ясно. Хорошего вечера, Каннинг.
- И вам. Удача вам нужна, - он поспешил прочь.
- Улица Дорситт, как можно быстрее, - крикнул Аберлейн Хартхеллу, тот фыркнул, ведь слышал, намекая, что нужно закрыть дверь.
Клэр смотрел на Микала. Тот не двигался во время разговора. Глаза его пугали, сияли золотом. Его ладони лежали на коленях, но напряглись во время беседы. Аберлейн сел рядом с Клэром, Пико поежился.
«Мне тоже было бы не по себе от такой неподвижности», - Клэр кашлянул.
- Это не звучит убедительно.
Аберлейн хотел всплеснуть руками, передумал и вздохнул.
- Я еще не слышал, чтобы Каннинг так говорил о преступлении. Наш безумный маг точно превзошел себя.
Хлыст трещал, карета неслась вперед. Клэр разглядывал Микала. Щит смотрел в точку над головой Аберлейна и жутко медленно разжимал кулаки.
- Вы не уточнили, - отметил Клэр.
«Описание жертвы нам помогло бы. Или вы боитесь?».
- Я не посчитал это мудрым, - Аберлейн стряхнул пыль с одолженных брюк, карета грубо трясла их. – Мы скоро увидим, что Кожаный фартук и его существо нам оставили.
Глава тридцать восьмая
Ты дашь мне мир
Низкое пение, эфирная сила слабо задевала ее кожу, расползаясь по ней. Она лежала неподвижно, приходила в себя. Она была не в своей постели.
«Странно. Не могу пошевелиться», - волшебные и физические оковы, и недовольство Примы из-за плена скоро начнет терзать ее мысли. Это испортит ее контроль, и она начнет извиваться, забыв о разумных действиях.
Если не подавит это.
«Делай как Клэр. Наблюдай. Анализируй. Я временно беспомощна».
Это помогало не так, как она хотела. Она медленно подняла глаза, учение сжало ее тело, пульс пытался ускориться, а дыхание – стать неглубоким и частым.
«Не сейчас. Оглядись».
Ее веки не были парализованы, хоть она не могла повернуть голову. Сначала было только янтарное свечение, но она моргнула, проверяя оковы на слабость рефлекторным движением, стало видно силуэты.
Движение, и пение магии затихло естественным образом.
Тихое шипение. Сверкнуло лезвие ножа, Эмма смотрела на картину перед собой.
Спина в черном, одно плечо выше, пальцы-когти в перчатках. Он стоял перед большим куском обсидиана, свечи парили в чашах вместо ведьминого огня.
Она видела стену из грубого камня, старую. Звуки были странными – из-за искажающей магии они доносились, словно из-под земли. Конечно, римляне сожгли Лондиний впервые. Даже Британния не подавила их полностью.
Силуэт перед камнем, похожим на алтарь – повернулся резким движением.
Она боялась, что оковы магии влияют на ее зрение, или дело было в веществе на ткани. Но нет. Все было на месте, хоть и потрепанное.
Она смотрела на его болезненные движения. Над черным алтарем свет падал в камень и умирал, отражения не было, дым двигался там, словно пульс сонного. Она пригляделась, заметила вспышки.
Яркие глаза-угли, пальцы длиннее на сустав. Бледная плоть, старый плащ и потертые перчатки. На обсидиане лежал хлыст, острые шипы на конце пульсировали бело-голубым огнем. Нож, чуть изогнутый, стоял, дрожа, на кончике. Порой дым гладил кожаную рукоять, вспышка крови сияла на лезвии.
«Ясно», - это было чудесным – так призвать духа из ничего. Лишь воля, эфирная сила, эмоциональная сила. Беда в том, что такие духи были бесформенными, работали в рамках, как голем.
Детей магии учили не давать такому духу набраться сил, ведь тогда нарушится грань между рабом и волей волшебница, и сила станет союзником духа.
И потом… Лучше создать нового раба, чем дать одному стать сильным и напасть на Создателя.
Интересно. Это мог быть прометеан. Сложно создать, многое могло пойти не так в процессе. И он быстро развивался. Почему она не подумала о таком варианте?
Потому что только безумец мог попробовать такое. Его нужно часто кормить. Когда те, чья Дисциплина чернее Дьявольской, искаженные, но дышащие, получали статус богов среди примитивных кланов, еда была нежной и невинной, ее забирали от грудей горюющих матерей. Без питания дух нападет на создателя, станет свободным, будет собирать силы от убийств по пути. Эфир вокруг него станет узлами, рухнет под весом духа. Говорили, королева-волшебница из Картаго создала такого духа в отчаянной войне с римлянами. И напасть вокруг потерянного города была результатом ее смерти до того, как она родила его.
Ведь одно выделяло прометанов от других созданных духов. Он мог, если нужно, сливаться с создателем, и становиться… другим. Эмма напрягла тренированную память, игнорируя ускоряющийся пульс. Конечно, она видела под присмотром Коллегии пару страниц книг, которые открывала только Черная Дисциплина. Ее Дисциплина подрагивала, узнав родственное.
«Поэтому, когда я побеспокоила его кормление, он настроился на меня