– Хорошо.
– Питание идет от нашего аккумулятора.
– Зачем?
– Тоже доктор прописал.
Флинн, не поворачивая головы, перевела взгляд на Эдварда, потом обратно на Мейкона.
– Ну? – спросила она.
Мейкон крепко стиснул ее правое запястье и сказал:
– Если что-нибудь пойдет не так, мы сразу все отрубим. Мы встроили несколько простейших датчиков, от себя. Жизненно важные функции.
Он выпустил ее руку.
– Что я должна делать?
– Закрой глаза и считай от пятнадцати назад. Примерно на десяти тряхнет.
– Тряхнет?
– Так она сказала. Не открывай глаза, считай до нуля. Потом открой их. Если мы увидим, что ты их открыла, значит не сработало.
– Ладно, только ждите, пока я не скажу: «Начали».
Задержав дыхание, Флинн глянула вверх и вправо: окно, стена. Вверх: потолок, светящиеся трубочки в полимере. В сторону ног: дисплей Бертона, Эдвард. Влево: Мейкон, за ним закрытая дверь.
– Начали, – сказала она, закрывая глаза – Пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать. Двенадцать. Одиннадцать. Десять.
Чпок.
Цвет как гаптические шрамы у Бертона, только Флинн ощущала его вибрацией в зубах.
– Девять. Восемь. Семь. Шесть.
Не сработало. Ничего не происходило.
– Пять. Четыре. Три.
Надо сказать ребятам, что ничего не вышло.
– Два, один, ноль.
Она открыла глаза.
Плоский потолок уехал вверх, лакированный, на шесть футов выше, чем в трейлере. Комната поплыла, стала другой, вес короны исчез, в животе все перевернулось. Глаза женщины, близко, двоятся.
Флинн не помнила, как села. Она увидела свои руки. Нет, не свои. Чужие.
– Если понадобится, – сказала женщина, держа круглый стальной контейнер. – В тебе нет ничего, кроме воды.
Флинн нагнулась над контейнером, увидела в зеркальном дне чужое лицо. Застыла. Чертыхнулась. Чужие губы двигались, пока она произносила слово.
– Что за хрень? – спросила она и спрыгнула с кровати.
Не с кровати. С мягкой полки. И еще рост – Флинн теперь была выше.
– Что-то не так. – Говорила она, но голос был не ее. – Цвета…
– Ты получаешь входящую информацию от антропоморфного дрона. Аватара с эффектом присутствия, – сказала женщина. – Тебе не надо контролировать его сознательно, так что даже не старайся, все равно не получится. Сейчас мы его подстраиваем под тебя. Контроллер Мейкона не идеален, но работает.
– Ты знаешь Мейкона?
– Виртуально, – сказала женщина. – Меня зовут Тлен.
– Твои глаза…
– Контактные линзы.
– Слишком много цвета… – Флинн имела в виду собственное зрение.
– Извини, – ответила женщина. – Это мы не учли. Твоя перифераль – тетрахромат.
– Что?
– Она видит больше оттенков, чем ты. Но мы нашли, где это регулируется, так что подстроим тоже. Коснись лица.
– Мейкон велел этого не делать.
– Тут другое.
Флинн подняла руку, тронула свое лицо не думая:
– Черт…
– Отлично. Настройка идет успешно.
Снова, теперь двумя руками. Ощущение, будто трогаешь что-то, что не совсем здесь.
Она подняла глаза. В потолке из светлого полированного дерева неярко горели маленькие встроенные светильники, круглые, в стальных ободках. Комната была совсем крохотная, больше в высоту, чем в ширину. У́же «Эйрстрима». Стены – из того же дерева. В дальнем конце, у открытой двери, стоял мужчина в темной рубашке и пиджаке.
– Здравствуй, Флинн, – сказал он.
– Работа с персоналом, – ответила она, узнав его.
– Похоже, тебе это не понадобится, – сказала женщина по имени Тлен.
Она поставила стальной контейнер на мягкую полку, на которой проснулась Флинн. Проснулась? Прибыла?
– Хочешь поговорить сейчас с Мейконом? – продолжала Тлен.
– Как?
– По телефону. Он беспокоится. Я сказала ему, что все хорошо, но лучше бы ты повторила это сама.
– У тебя есть телефон?
– Да. И у тебя тоже.
– Где?
– Точно не знаю. Это не важно. Смотри.
В поле зрения Флинн появился маленький кружок. Как бляшка в Хоме. Белая, с гифкой бегущей антилопы или кого-то в таком роде, штриховым рисунком. Флинн повела глазами. Кружок с гифкой тоже сдвинулся.
– Что это? – спросила она.
– Мой телефон. У тебя тоже такой есть. У меня на проводе Мейкон. Теперь я открываю трансляцию…
Справа от гифки возник второй кружок, больше. Флинн увидела Мейкона перед дисплеем Бертона.
– Флинн! Это ты?
– Мейкон! Рехнуться можно!
– Что ты делала до того, как мы тебя подключили? – хмурясь, спросил он.
– Бегала поссать.
Мейкон широко улыбнулся:
– Вау… – Он все так же с улыбкой покачал головой. – Привет тебе из ЦУПа!
– Он видит то же, что я, – пояснила Тлен.
– Ты там норм? – спросил Мейкон.
– Вроде да.
– Мы еще свяжемся с тобой, Мейкон, – сказала Тлен, – но пока нам надо поговорить с ней.
– Сгоняй кого-нибудь в дом мне за сэндвичем, – попросила Флинн Мейкона. – Я буду голодная как зверь.
Мейкон улыбнулся, кивнул, сжался в точку, исчез.
– Можно перейти в мой кабинет, – сказал мужчина.
– Пока рано, – ответила Тлен. Она тронула полированную стену: панель отъехала вбок.
Унитаз, раковина, душ – все стальное. Зеркало. Флинн шагнула к нему.
– Блинский блин, – сказала она, глядя на отражение. – Кто это?
– Мы не знаем.
– Это… машина?..
Флинн потрогала… себя? Живот. Грудь. Снова глянула в зеркало. Французская девушка из «Операции „Северный ветер“»? Нет.
– Это должен быть кто-то, – сказала она.
– Да, – ответила Тлен, – хотя мы не знаем кто. Как ты себя чувствуешь?
Флинн тронула стальную раковину. Чужой рукой. Своей.
– Я ее чувствую.
– Мутит?
– Нет.
– Голова кружится?
– Нет. Почему у нее рубашка, как у меня, только из какого-то шелка? И мое имя вышито.
– Мы хотели, чтобы ты чувствовала себя привычно.
– Где мы? В Колумбии? – Она по голосу услышала, как мало верит в последнее слово.
– А вот это уже, так сказать, моя сфера деятельности, – произнес мужчина у нее за спиной. Недертон, вспомнила Флинн. Уилф Недертон. – Идем в мой кабинет, там немного просторнее. Я попытаюсь ответить на твои вопросы.
Флинн повернулась к нему. Глаза у него были больше, чем ей помнилось по телефонному разговору. Как будто он увидел привидение.
– Да, – сказала Тлен, кладя руку на плечо Флинн. – Идем.
Ее рука, подумала Флинн, но чье плечо?
Она позволила Тлен вывести себя из комнаты.
Язык тела
Когда Тлен направила перифераль к нему, Недертон осознал, что устройство стало совершенно другим: Флинн полностью изменила язык его тела. Лицо было не ее и в то же время ее.
Он поймал себя на том, что пятится по узкому – чуть шире его плеч – коридору. Из какого-чувства, отчасти похожего на страх, он не мог повернуться к периферали спиной.
Тлен раньше объяснила ему, что периферали под управлением ИИ выглядят людьми, поскольку их лица запрограммированы постоянно менять микровыражения и не остаются неподвижными. Без этого, сказала она, рядом с ними было бы очень тягостно находиться. Теперь, когда Флинн придавала периферали свои микровыражения, та преобразилась.
– Все в порядке, – услышал Недертон собственный голос, не понимая, говорит он себе или ей. Событие было куда страннее, чем он ожидал. Словное некое немыслимое рождение или пришествие.
Недертон, пятясь, вступил в каюту, и его обдало запахом цветов. Оссиан по просьбе Тлен убрал мониторы Зубова-деда и чемоданчики тоже (она считала, что они нарушают гармонию пространства), так что ваза стояла теперь на конце стола перед двумя креслами, которые Тлен выдвинула из пола. Они немного напоминали кресла в машине Лоубир, только были глаже, без потертостей.
– Это в твою честь, – сказала Тлен, указывая на цветы. – Мы не можем предложить тебе еду или выпивку.
– Я страшно хочу жрать, – ответила Флинн. Интонации были ее, голос – чужой. Глянула на Тлен. – Или не хочу? Я…
– Автономное просачивание, – сказала Тлен. – Это голод твоего тела. Перифераль его не испытывает. Она не ест, у нее нет пищеварительного тракта. А запах цветов ты чувствуешь?
Флинн кивнула.
– Краски более нормальные?
Флинн задумалась, два раза медленно, глубоко вдохнула, потом ответила:
– Раньше они резали глаза, теперь нет. Я вспотела.
– Ты вызвала в ней прилив адреналина. Следующие переходы будут не такими тяжелыми. Мы никак не могли облегчить тебе первый, только посоветовать, чтобы ты лежала с закрытыми глазами, на пустой желудок.
Флинн медленно повернулась, оглядывая комнату:
– Такая же аляповатая, только мне казалось, она больше. А где вестибюль?
– В другом месте. Хочешь сесть?
Флинн, не обращая внимания на последние слова Тлен, подошла к окну. Они с Недертоном поспорили, оставлять ли шторы открытыми. В конце концов Тлен отправила Оссиана в свой рабочий угол, а шторы опускать не стала. Поскольку в гараже никто не двигался, арки фосфоресцировали совсем слабо. Флинн легонько нагнулась и выглянула в окно. Ближайшая арка это почувствовала, запульсировала слабым зеленоватым светом. Наверное, Флинн увидела машины Зубова-отца, потому что спросила:
– Парковка? Мы в кемпере?
– В чем? – переспросил Недертон.
– В доме на колесах. – Она вертела головой, пытаясь увидеть больше. – Ваш офис в доме на колесах?
– Да, – ответил Недертон, не зная, какое впечатление это на нее произведет.
– Я попала сюда из трейлера, – сказала она.
Рекламный ролик к фильму, вспомнил Недертон:
– Извини?
– Жилой автофургон, – пояснила Тлен. – Пожалуйста, сядьте, вы оба. Мы попытаемся ответить на твои вопросы, Флинн.
Она села, оставив Флинн место поближе к цветам.
Недертон опустился за мраморно-золотой стол, жалея, что этот гангстерский шик нельзя куда-нибудь спрятать.
Флинн последний раз глянула в окно, почесала затылок – жест, который Недертон не мог представить у периферали, – и втиснулась в свободное кресло: колени подняты и широко расставлены. Она подалась вперед, уставилась на свои ногти, потом тряхнула головой и сказала:
– Я гамала для одного богатого чувака. Чисто ради денег. Чувак, против которого мы играли, был редкая сволочь, но это просто совпадение. Их обоих выигрыш-проигрыш не колыхал, в смысле бабок. Не то что нас. Для них это было хобби. Зажравшиеся придурки. Держали пари, кто победит. – Она посмотрела на Недертона.
Все его умение убалтывать – весь этот сложный механизм вкрадчивых речей не находил зацепки в ее словах и беззвучно проворачивался вхолостую.
– Говорите, вы не лепилы. – Она глянула на Тлен. – Охранная служба в игровой компании. Но если это не игра, зачем кто-то отправил тех парней нас убить? Не только Бертона, всех нас. Включая мою мать. – Она снова глянула на него. – Откуда вы знали, какой номер выиграет в лотерею, мистер Недертон?
– Уилф, – сказал он. Прозвучало не столько как имя, сколько как неловкое откашливание.
– Мы не знали, – поправила Тлен. – Твой кузен купил билет, твой брат сообщил нам номер. Затем мы вмешались в механизм выбора и сделали так, чтобы этот номер выиграл. Никаких магических предсказаний. Просто большее быстродействие компьютеров.
– Вы прислали адвоката из Клэнтона, с мешками денег. Ему вы тоже устроили выигрыш в лотерею?
– Нет, – ответила Тлен и с досадой взглянула на Недертона, словно спрашивая: почему я выполняю твою работу? Справедливый упрек.
– Это не твой мир, – сказал он.
– А что же? – спросила Флинн. – Игра?
– Будущее, – ответил Недертон, чувствуя себя ужасно глупо, и под влиянием порыва добавил год.
– Ерунда.
– Однако это не твое будущее, – продолжал он. – Вступив в контакт, мы направили твой мир, твою вселенную, или как там это называется…
– Континуум, – подсказала Тлен.
– …на другой путь, – закончил он.
Ему в жизни не случалось произносить слов, которые звучали бы так нелепо. Притом что, насколько он знал, они были полнейшей правдой.
– Как?
– Мы не знаем.
Флинн завела глаза к потолку.
– Мы обращаемся к некоему серверу, – объяснила Тлен. – Мы абсолютно ничего о нем не знаем. Ты можешь подумать, что мы уходим от ответа, но просто это то, чем здесь некоторые занимаются. Примерно как… – взгляд в сторону Недертона, – твои два зажравшихся придурка.
– Зачем вы наняли моего брата?
– Идею предложил Недертон. Может быть, он и объяснит? А то он что-то необычно молчалив.
– Я думал, это позабавит мою знакомую… – начал он.
– Позабавит? – нахмурилась Флинн.
– Я понятия не имел, во что все выльется.
– На самом деле это правда, – сказала Тлен. – Он был в куда худшем положении, чем тогда догадывался. Пытался произвести впечатление на женщину, с которой у него был роман, поэтому предложил ей услуги твоего брата.
– Но на нее это впечатления не произвело. И она отдала его, вернее, услуги своей сестре.
Недертон был теперь в свободном падении. Все умение заговаривать людям зубы его покинуло.
– Ты, возможно, видела убийство ее сестры, – сказала Тлен.
У периферали расшились глаза:
– Это было на самом деле?
– «Возможно»? – переспросил Недертон.
– Флинн что-то видела, – ответила Тлен, – но мы не знаем точно, что именно.
– Съели ее, – сказала Флинн. Капелька пота стекла по лбу на бровь. Флинн вытерла его сгибом локтя – еще один жест, который Недертон не мог представить у периферали.
– Если ты задумаешься, как находишься здесь сейчас, виртуально и в то же время физически, ты поймешь, отчего мы не знаем точно, что именно ты видела, – сказала Тлен.
– Ты сбиваешь ее с толку, – вмешался Недертон.
– Я пытаюсь ее акклиматизировать, чего ты делать пока не начал.
– Где мы? – спросила Флинн.
– В Лондоне, – ответил Недертон.
– В игре?
– Никакой игры изначально не было, – сказал Недертон. – Мы сказали твоему брату про игру, потому что так было проще объяснить.
– А это все где? – Она обвела рукой каюту.
– В Ноттинг-Хилле, так называется район, – ответила Тлен. – В гараже под домом. Вернее, под несколькими соседними домами.
– В Лондоне с небоскребами?
– Шардами, – сказал Недертон. – Мы зовем их шардами[3].
Она встала – перифераль с плавной, но на удивление мощной грацией распрямилась из неудобного положения.
– Что там за дверью? – спросила она, указывая рукой.
– Гараж, – ответила Тлен. – С коллекцией исторических автомобилей.
– Дверь заперта?
– Нет, – сказала Тлен.
– Что-нибудь здесь может убедить меня, что мы в будущем?
– Давай покажу кое-что.
Тлен встала, жесткий материал комбинезона пошел складками. Она расстегнула молнии от запястья до локтя на обоих рукавах и быстро их закатала. Штриховые рисунки пустились наутек.
– Они в панике, потому что ты им незнакома, – объяснила Тлен, продела палец в алюминиевое кольцо центральной молнии, у горла, и потянула.
Под лифчиком из многоярусного черного кружева испуганно жались вымершие животные, черные графические штрихи мельтешили на белой коже. При виде Флинн они умчались снова – на спину, решил Недертон. Тлен застегнула сперва главную молнию, потом оба рукава:
– Сойдет за доказательство?
Флинн, глядя круглыми глазами, кивнула.
– Можно мне выйти? – спросила она.
– Конечно, – ответила Тлен. – И кстати, это не линзы.
Недертон, поймав себя на том, что не шелохнулся, возможно, даже не дышал с тех пор, как Флинн встала, толкнулся ладонями от мраморной с золотом столешницы.
– Как мне убедиться, что это не игра? – спросила Флинн. – По меньшей мере в половине игр действие происходит в будущем.
– Тебе платили за них крупные суммы? – задал Недертон встречный вопрос.
– Я играла не за «спасибо», – ответила Флинн, открывая дверь.
Он успел опередить Тлен, правда ушибившись боком об угол стола. Флинн стояла на трапе и глядела на ближайшую арку, которая засветилась при ее появлении.
– Что это? – спросила Флинн.
– Генно-инженерный продукт на основе морских животных. Активируется движением.
– У моего брата на войне был спрут-костюм. Камуфло по типу каракатицы. А это что? – Она указала на белую человекообразную глыбу экзоскелета.
– Это твое.
– Мое?
– Твоей периферали. Тренажер. Его надевают.
Флинн повернулась к Недертону, приложила ладонь к его груди и легонько толкнула, словно проверяя, настоящий ли он.
– Не знаю, заорать или обделаться, – сказала она. И улыбнулась.
Дыши, напомнил он себе.
Отъезд на отдых
Рот у нее был полон свиной вырезкой с чесночным майонезом на белой хрустящей булке.
– Не подавись, – посоветовала Дженис, сидя рядом на койке Бертона. – Обидный был бы финал твоим неведомым приключениям. Запить?
Она протянула Флинн черную фляжку с логотипом «Су-27».
Флинн прожевала свинину, запила водой и вернула фляжку.
– Это тело, – сказала она. – В него встроен телефон. Как виза, только где-то внутри. Включение-выключение и менюшки на нёбе, как клавиатура.
– У тебя язык куда острее моего.
– На самом деле – просто крошечный магнит, на самом кончике.
Тогда, в будущем, она снова отсчитала до нуля, испытала на десяти совсем легкую встряску и открыла глаза в «Эйрстриме». Бертон, Мейкон, Эдвард и Дженис – все смотрели на нее. Шея затекла, есть хотелось зверски.
– Ты снова туда отправишься? – спросила сейчас Дженис. – Сегодня вечером?
Флинн откусила еще сэндвича, кивнула.
– Может, тогда не съедать сейчас всё? Они говорили, тебя может стошнить.
Флинн прожевала, проглотила:
– Плохо только первый раз, потом, говорят, привыкаешь. Мне надо хорошенько наесться, чтобы пробыть там дольше.
– Почему называется «перифераль»?
– Потому что это внешнее устройство. Типа как аксессуары.
– Анатомически точная?
– Не догадалась проверить.
– Выстави такую в «Мегамарте», весь округ подвалит. Даже фанаты винтажных авиатренажеров. Кроме стариков и религиозных. Мог бы Мэдисон такой управлять?
– Думаю, да.
– Красапеточка она, которую тебе дали. Мейкон показал мне скриншот. – Дженис улыбнулась. – Круто ты сказала Бертону и ребятам, что девушке надо прийти в себя.
– Еще как надо!
– Ты же не веришь, что это и вправду будущее? – спросила Дженис. Лицо совершенно непроницаемое.
– Типа иначе меня пора в дурку везти?
– Типа да.
Флинн положила остатки сэндвича на пластиковую тарелку, на которой его принесла Дженис, и сказала:
– Может, все и правда. Мы поднялись из гаража в лифте в большой старинный дом. Потом вышли во дворик, ночью. И там были два тасманийских волка.
– Они вымерли, – сказала Дженис. – В одной серии «Чудес науки» их клонировали.
– Это не совсем они. Их вывели из ДНК тасманийского дьявола. Я чуяла запахи разных цветов, земли, слышала птиц. Они вроде как устраивались спать. Жуть.
– Почему жуть?
– Слышать птиц посередь города. Там слишком тихо.
– Может, просто ночь.
– Тихо, как здесь ночью.
– Так что это, по-твоему?
– Если игра, то не как другие. Может, совершенно новая платформа. Тогда понятно про деньги.
– Но не понятно, как они подтасовали лотерею штата.
– Они не говорили мне, что это игра. Они говорили, это будущее. Не совсем наше, потому что, как только они к нам влезли, прямо с первой минуты мы пошли куда-то не туда.
– Куда?
– Они говорят, что не знают. Не как путешествие во времени, которое в кино. Просто информация, оттуда сюда и наоборот. Минута там – минута здесь. Если бы я пробыла там неделю, здесь бы тоже прошла неделя.
– Зачем им это?
– Не знаю. Лев – все было в его доме, то есть на самом деле в другом доме его отца, – он типа Дуайта с «Операцией „Северный ветер“». Денег много, заняться нечем. Придумал себе такое хобби. Он платит Уилфу, Тлен и еще одному чуваку, чтобы они всем занимались, всеми деталями. А Уилф облажался из-за какой-то бабы, и кто-то еще пролез сюда, к нам, и нанял тех ребят из Теннесси убить всю нашу семью.
Дженис округлила глаза:
– Отъезд крыши на отдых.
– Хрен ей, а не отдых, – сказала Флинн. – Мы не знаем, в какую фигню мы влезли, но эта фигня уже завертелась, и в ней куча винтиков и шестеренок. Бертон считает, что управится. Он договаривается с Корбеллом Пиккетом, выставляет условия Льву, и все из-за меня. В смысле, потому что я видела того гада. Может, я одна его и видела.
– Тогда первый пункт, – объявила Дженис, стискивая Флинн руку, – добиться для тебя права голоса.