ГЛАВА 1
Джей
— Черное платье, черные волосы, накаченные сиськи, пьет «Космо» у бара.
Джей откинулся назад и наблюдал, как его охранник идет сквозь толпу на танцполе к женщине, которую он описал.
Он ненавидел призрака, который преследовал его в этот момент. Дежавю. Он слишком долго размышлял о том, что потерял. Что выбросил. Хотя она никогда не была его. Не совсем. Ей нравилось лишь то, что он показал, а не его истинное «я». Он показал ей проблески зла внутри себя, и кем был на самом деле. Ей это нравилось. Потому что она любила порочные вещи. Или, по крайней мере, думала, что любит. Джей был умным человеком… Он был достаточно умен и понимал, что Стелла никогда не сможет полюбить его до глубины души.
Он был безрассуден, эгоистичен и опасен. Он мог бы объединить холодную, расчетливую, мощную и смертоносную жизнь, которую создал, с теплом и светом, которые принесла Стелла.
Но, в конце концов, она бы возненавидела его.
А он бы возненавидел себя за то, что не отпустил ее. За то, что разрушил все её мечты, за то, что Стелла разрушила все будущее, которое у нее могло быть с другим мужчиной.
Джей сжал кулак. Одна мысль о том, что другой мужчина коснется кожи, которую он пометил, кожи, которой он владел, разожгла его кровь. Он захотел причинить боль — убить — любого мужчину, который думал, что имеет право на то, что принадлежит ему.
Он отпустил ее для того, чтобы она нашла человека, который дал бы ей то, что она заслуживает, но Джей хотел убить любого, кто посмеет это сделать. Он стремился контролировать все аспекты своей жизни, но не мог контролировать себя, когда дело касалось Стеллы.
В ее отсутствие он не мог контролировать себя.
Он знал, что говорят люди. Его сотрудники как из законного, так и из незаконного бизнеса боялись босса еще больше, чем раньше.
Джей не спал. Как только он покинул свой офис в центре города, он пришел сюда до закрытия. Затем, когда ночь окутала самые глубокие тени, отправился делать то, что можно сделать только в темноте. Вещи, которые он скрывал от Стеллы. Вещи, которые разъели бы ее любовь, как эрозия на скалах.
Мягкое жужжание открывающихся дверей лифта и стук каблуков по полу прервали мысли Джея. Ну, не совсем. Ведь он всегда думал о Стелле. Ее отсутствие было черной дырой в голове. Отвлекала его. А это опасно, особенно с учетом беспорядков на его территориях. Сейчас не время отвлекаться.
Вот почему девушка с фальшивыми сиськами неторопливо вошла в его кабинет. Он не прикасался к другой женщине уже несколько месяцев. Единственная женщина, к которой он хотел прикоснуться, была на другом конце гребаного мира и вне его досягаемости.
— Мистер Хелмик, — промурлыкала женщина перед ним.
Настоящее мурлыканье. Она была похожа на кошку. Взгляд острый. Хитрый. Знающий.
Она знала, кто он. Знала, в чем дело. До нее тоже дошли слухи. Скорее всего, она надела платье, которое облегало ее грудь, как вторая кожа, именно для того, чтобы сегодня вечером попытаться заманить крупную рыбу. Если не его, то кого-нибудь с солидным банковским счетом, кого можно обмануть и заставить думать, что он правда нравится девушке. Или кого-то умного, кто трахнет ее без зазрения чувств.
Именно к таким женщинам он стремился до Стеллы. Предсказуемые, голодные и поверхностные. Те, кто охотится за деньгами и готовы сделать все, что угодно, лишь бы достичь желаемого. Джей не осуждал и не винил этих женщин; он ценил их и наслаждался ими. Поскольку их мотивы ясны и просты, все проходило легко. Ведь они готовы подчиниться любой его прихоти, готовы принять любую форму, которая, по их мнению, ему больше всего понравится.
— Раздевайся, — потребовал он, все еще сидя в кресле, все еще видя Стеллу, стоящую там, говорящую о своей кошке и о том, что она забывает про дни рождения людей.
Женщина не колебалась. Она улыбнулась так натренированно, что у большинства мужчин бы члены дернулись и вылезли из штанов.
Под ее платьем ничего не было.
Она не спорила. Не боролась. Никакого гнева. Никакого возмущения. Только голод. Но она хотела не его. А того, что может от него получить.
Стелла подчинилась ему, когда он произнес это слово в своем домашнем офисе. Но она делала это с яростью. Делала это, несмотря на все свои лучшие инстинкты, и она делала это, потому что у нее не было выбора. Как и он, она попалась в ловушку нитей между ними двумя
Красные нити судьбы.
«Она будет извиваться и запутываться с течением времени, жизни, обстоятельств. Но она никогда не разорвется. Красная нить всегда будет их связывать».
Воспоминание вызвало физическую боль, и Джею пришлось сжать кулаки на столе, чтобы не швырнуть стакан виски в стену только для того, чтобы посмотреть, как что-то бьется. Ломается.
Глаза Джея метнулись вверх, заметив движение. Он даже забыл, что тут стоит обнаженная женщина. Она направлялась к нему. Прогуливалась, привычно покачивая бедрами.
— Я разрешал тебе двигаться?
Она тут же остановилась, лукавая усмешка тронула уголки ее искусственно припухлых губ.
Без боязни.
Джей жаждал создать страх. Использовать эту женщину и ее тело, дабы утолить голод, который горел в нем месяцами.
Ему хотелось что-нибудь сломать.
Он хотел сломать ее.
Просто потому, что мог. Если он это сделает, пути назад уже не будет.
Пути назад к ней — не будет.
— Уходи, — выдавил Джей, едва способный пошевелить ртом.
Она моргнула, улыбка все еще застыла на ее лице. Она не пошевелилась.
Джей тоже оставался неподвижен.
— Убирайся. Сейчас же.
Она вздрогнула от его тона, и он был рад.
Он не смотрел, как она одевается, не видел, как она бросила на него последний взгляд, и не наслаждался стыдом на ее лице. Он делал вид, что работает. Притворялся, что не тоскует по тому единственному, что потерял.
Затем, как только включили свет, а клуб опустел, он вышел в ночь, чтобы удовлетворить единственную потребность, которую мог: потребность причинять боль.
***
— Джейкоб, да ты у нас, оказывается, воришка, — сказал Джей ровным голосом. Он уставился на своего бухгалтера в сшитом на заказ костюме с бриллиантовыми запонками и Ролексами, купленными на деньги Джея.
Джейкоб быстро заморгал. Он боялся. Он знал, что встреча в три часа ночи на складе в пустынной части города не сулит ничего хорошего. Особенно когда ты виновен.
Другой бухгалтер проверял счета Джея раз в полгода. Обычно он сам это делал раз в три месяца. Но недавно он… отвлекся, и Джейкобу удалось украсть у него из-под носа. Три гребаных миллиона долларов.
Джей потрогал нож на подносе перед собой.
— Это впечатляет, — продолжил Джей, которому это уже наскучило. — Что ты достаточно храбр для кражи. — Он посмотрел на мужчину, который вспотел сквозь рубашку, хотя ночь была холодной. — Да еще и у меня.
— Мистер Хелмик…
Джей поднял руку.
— Я не разрешил тебе говорить. Сейчас, Джейкоб, ты меня выслушаешь.
Глаза Джейкоба зажмурились, и он заплакал. Эта демонстрация слабости, отсутствие мужества вызывало у Джея отвращение. Этот человек знал, что нарушил правила. Джейкоб знал Джея, когда начинал работать два года назад. Джей позаботился об этом. Он нанимал лучших. Мужчин без жен, детей, без кого-либо, кто скучал бы по ним, и кто смог бы стать осложнением. Если его бухгалтеры влюблялись, выходили замуж, Джей увольнял их с выходным пособием и заверениями, что они будут молчать обо всем.
Каждый из них знал, что они умрут, если перейдут дорогу бывшему боссу. Поэтому Джей не испытывал ни сочувствия, ни угрызений совести по поводу того, что сейчас сделает с этим человеком. У Джейкоба был выбор. Джей заплатил ему чертовски много денег, и тот мог бы уволиться в любое время, если бы захотел.
Он этого не сделал.
Вместо этого рискнул своей жизнью ради гребаных Ролексов и машины.
— Ты жадный, Джейкоб, — сказал Джей, рассматривая скальпель, который держал в руке.
Именно в этот момент Джейкоб попытался сбежать. Все они так делали в какой-то момент. Срабатывал инстинкт самосохранения, который не знал логики. Карсон, стоявший позади виновника, схватил его за плечи и усадил обратно на стул. Очень грубо.
— Пожалуйста…
— Я же сказал тебе замолчать, — отрезал Джей. Он отложил скальпель, внезапно почувствовав усталость, изнеможение. Затем вынул пистолет из наплечной кобуры и выстрелил в Джейкоба в упор. Тело обмякло и соскользнуло со стула. Джей вытер кровь с лица, прежде чем сунуть пистолет обратно.
Он едва взглянул на труп.
— Нам нужен новый бухгалтер, — сказал он Карсону.
Карсон кивнул.
— Я уже проверил троих.
— Убедись, что они не трусы, — проинструктировал Джей. — Мы можем нанимать преступников, но только не жалких подонков, которые не могут принять свою судьбу.
Джей пошел прочь, гадая, не относятся ли к нему эти слова.
Стелла
— Сейчас есть свободное время, так что я спрошу тебя о том же, о чем спрашиваю каждый вечер… Пойдем в паб, выпьем?
Я улыбнулась Бренту, доставая из сумочки ключи от арендованного автомобиля.
Складки вокруг его голубых, как океан, глаз углубились от дерзкой ухмылки, совершенно белой и прямой, за исключением одного кривого зуба, который делал ухмылку и его суровое лицо еще более красивыми.
Его голос был ровным, легким, дразнящим и казался бесконечно сексуальным из-за акцента, которым я была окружена ежедневно и который никогда не надоедал.
Брент был каскадером в шоу, над которым мы работали. Приехал с юга и был воплощением сурового горца. Я не знала, правда ли он житель гор, но выглядел именно таким. Он был преступно привлекателен со светлыми волосами, загаром и мышцами, выпирающими из рукавов выцветшей футболки. Брент часто улыбался, и создавалось ощущение, что он может починить все, что сломается поблизости. Именно это он и делал много раз на съемочной площадке. Его руки были мозолистыми и всегда в пятнах масла или грязи.
Но они не отличались от аккуратно ухоженных рук, которые с большей вероятностью были испачканы кровью.
Так что теоретически Брент был самым здоровым и безопасным вариантом для восстановления после плохих отношений. Черт, Брент был идеальным мужем. До этого соглашения я бы не позволила Бренту пригласить меня на свидание больше одного раза. Это человек, ради которого можно пересечь океаны.
По крайней мере, в другой жизни.
— Давай в следующий раз, — ответила я с улыбкой. Мое выражение лица было вымученным, натянутым и болезненным.
Его брови слегка нахмурились.
— Ты не сможешь вечно говорить мне «нет», дорогая. — Его тон все еще был дразнящим, но в нем чувствовалась грубость. Сексуальный подтекст, который усилился за последние месяцы. Это началось незаметно, с блеска в его глазах, когда он говорил со мной, случайных прикосновений и того, как он смотрел на меня. В последнее время это стало более напряженно, когда надвигался финал шоу.
Мне не было неловко от его внимания. Не было ничего развратного или подлого. Это было бы приятно, если бы не напоминало обо всем, что я потеряла. О том, чего у меня больше никогда не будет. О том, что моя способность любить порядочного и доброго мужчину навсегда испорчена.
Я грустно улыбнулась.
— Может быть, и нет, — согласилась я. — Но сегодня вечером все еще могу. — Я подмигнула ему и пошла к своей машине.
Его глаза прожгли мне спину.
***
Я вздохнула с облегчением, когда въехала на небольшое пространство в тени эвкалипта с пышными зелеными кустами слева от меня и садом с фонтаном и различными каменными статуями справа. Я рассматривала известняковую феечку с зеленью по крыльям, рядом с которой припарковалась, как свою подружку. Может быть, я немного схожу с ума? С другой стороны, она не говорила со мной, так что я не сошла с ума. По крайней мере, пока что.
После того, как хлопнула дверца моей машины, не было слышно никаких звуков, кроме низкого рокота волн. Ни рева машин, ни сирен, ни соседей. Конечно, я была в тридцати минутах езды от города — небольшой мегаполис Киллсмор, который состоял из трех отличных кафе, одного супермаркета и трех пабов — и где жила большая часть команды, но я поселилась прямо на берегу океана. Маленький подарок, который я нашла в интернете, будет пустовать ровно столько времени, сколько мне было нужно. Ближайший сосед находился в десяти минутах езды по грунтовой дороге. Когда я впервые последовала сюда за GPS, я нахмурилась, глядя на пыль, поднимающуюся от шин, на сельскохозяйственные угодья вокруг, думая, что приехала куда-то не туда.
Но потом проехала мимо богато украшенных железных ворот с вьющимися вокруг растениями. Поехала по извилистой дороге, окаймленной деревьями, тщательно посаженными, чтобы скрыть коттедж от всего мира, чувствуя, что это будет моим личным убежищем.
Затем в поле зрения появился маленький домик. С красной рифленой крышей и крыльцом, по которому взбирались виноградные лозы, создавая впечатление, что природа поглотила дом. Розы всех цветов были посажены вдоль фасада с качелями на крыльце справа от красной входной двери. Повсюду большие окна.
Входная дверь выходила прямо на океан. По крайней мере, так казалось. Окна вдоль гостиной были от пола до потолка, почти не было стен, которые закрывали бы вид на пляж и воду. Этот океан цвета сапфира и аквамарина… не как тот, который я видела на другом континенте. В другой жизни.
Другой океан нес в себе воспоминания.
Если бы я была умной женщиной, которая хотела исцелиться, забыться, я бы покинула этот прекрасный рай, который напоминал о несчастном, болезненном прошлом, и нашла что-то другое. Что-то с видом на холмы, пейзаж Новой Зеландии, что-то ближе к городу. Но я этого не сделала. Я закрыла входную дверь, прошла через со вкусом обставленную гостиную и открыла раздвижные двери, вышла на балкон и вдохнула соленый морской воздух.
Теперь это стало чем-то вроде ритуала. После приветствия с феей, конечно. И после проверок цветов и посылок, которые я заказывала в два часа ночи после бутылки вина.
Затем входила внутрь этого нового места, которое становилось для меня домом, открывала двери и вдыхала слишком знакомый воздух. Он напоминал о человеке, который был незнакомцем, но знал меня лучше, чем кто-либо другой.
Затем я готовила что-нибудь на ужин, в зависимости от настроения, уровня энергии или наличия продуктов. Джанет, женщина, у которой я снимала коттедж, иногда заглядывала с корзинкой кексов, лазаньей, домашними мюслями, вишней или своим любимым вином. У нее были дикие ярко-рыжие кудри, морщинистая загорелая кожа и любовь к фиолетовому цвету. Ее голос был хриплым, свидетельствовал о привычке курить, от которой она отказалась пять лет назад. Ее муж умер шесть лет назад, и она поклялась, что никогда больше не выйдет замуж, но за ней бегают много ухажеров. Она мне все выложила как на духу. На мою вторую ночь здесь она приехала с двумя бутылками красного, едой и рассказами о своей жизни.
У нее не было детей, и я очень расстроилась, ведь любой бы захотел такую маму, как она. Теплая, уверенная, непримиримая. С моей стороны было некрасиво и жестоко желать, чтобы она была моей мамой. Желать, чтобы моя биологическая мать исчезла из моей жизни по эгоистичным причинам, лишь бы внутри меня не было тьмы. Я не хотела бояться своего собственного разума. Не хотела бояться своих собственных воспоминаний.
Но желание не принесет никакой пользы. И если бы моя мама не была моей, я бы не оказалась в офисе Джея или в его постели все последующие ночи.
И несмотря на то, сколько боли причинили мне те ночи, несмотря на то, как сильно он разрушил меня, я не хотела, чтобы у меня забрали воспоминания о нем.
Я наслаждалась ужином с Джанет один вечер в неделю. И воскресным днем в саду. Я открыла холодильник, чтобы достать блюдо из баклажанов, которое она приготовила для меня, и еще вина, она уже знала, что я его поклонница.
Воздух стал холоднее. Лето уходило, уступая место осени, даже здесь, на вершине северного острова, где погода была теплее, чем в остальной части страны. Руки покалывало от мороза. Не только из-за погоды, но и из-за предстоящего финала шоу. Прошли месяцы. За лето я отлично загорела, несмотря на то, как часто пользовалась защитным кремом. Наверное, здесь какая-то дыра в озоновом слое. Из-за чего солнце было более резким, и я намного быстрее загорала.
Я уже обжигалась, так что боль от загара была приятна. Я превращалась в кого-то другого. Или, по крайней мере, внешне. Моя кожа была уже не персиково-сливочной, а более похожей на молочную карамель. Волосы стали длиннее, обесцвеченные суровым солнцем, в блонде почти не осталось рыжеватых оттенков. Я прибавила в весе, как и хотела. Если бы это зависело от меня, то я бы отказалась от еды, за исключением случаев, когда это было абсолютно необходимо, и питалась бы только кофе и вином. Но у меня есть Джанет. И Брент во время обеденных перерывов, приносивший полную тарелку со своей кривой улыбкой и непринужденной беседой. Я съедала всю тарелку, даже не осознавая, просто слушала, как он говорит, и лишь бы не рассказывать какую-либо информацию о себе.
Еда здесь была свежее. Чище. Я чувствовала ее вкус. Но не могла наслаждаться ею. На самом деле я ничем больше не наслаждалась. Даже компанией хорошего мужчины, сильной, успокаивающей женщины, красивыми пейзажами и добротой людей этой страны.
О, да, я была воплощением клише. Жила и работала в раю, ела превосходную еду, получала приглашения на свидания от невероятно красивых мужчин, но при этом не получала ни малейшего удовольствия.
Тем не менее, я выглядела хорошо. С постоянным загаром, с длинными волосами, с новыми формами. Но внутри я была вся в острых углах. Ровное дыхание резало меня на части. Боль не притупилась. Нисколечко.
Я взяла бокал с сушилки рядом с раковиной. Мои глаза сфокусировались на единственной тарелке, кружке — теперь я пила чай — и единственном наборе столовых приборов.
Это были обычные вещи, которые причиняли боль. Говорили о том, что я живу в одиночестве. Как старая дева.
— Господи Иисусе, я говорю, как гребаная Бриджит Джонс, — пробормотала я себе под нос, открывая бутылку красного и наполняя бокал доверху. Я забила на правило, что нужно наливать наполовину.
Птички запели, когда я вышла из раздвижных дверей гостиной, вдыхая соленый воздух, который растирал все мои открытые раны. Было холодно, мне следовало вернуться и взять свитер, но я продолжала спускаться по выгоревшим на солнце деревянным ступенькам, которые вели вниз к песчаной дорожке, к пляжу.
К моему пляжу.
Казалось, что это мой океан.
Этот маленький коттедж — Бах, как его ласково называли в Новой Зеландии — располагался между акрами сельскохозяйственных угодий, которые владелец отказался продавать, несмотря на выгодные предложения. Значит, единственным обитателем этого пляжа на многие мили была я. Это довольно захватывающе, смотреть на то, как земля изгибалась впереди, вдалеке вырисовывались горы, будто погружались в бирюзовое море. Последние лучи солнца слепили так же сильно, как океанский бриз.
Я потягивала вино, медленно прогуливаясь, ни на что не глядя и изо всех сил стараясь ни о чем не думать.
«Я грешник, милая. Ты это знаешь. Моя работа — это ложь. Само мое существование, — это череда недоразумений, тайн и предательств. Я никак не мог признаться ни тебе, ни себе, что способен любить. Потому что знал, что моя любовь будет твоим проклятием. Знал, что неизбежно влюблюсь в тебя. Знал, что разрушу твою жизнь, если буду тебя любить. Поэтому я солгал. Как настоящий грешник».
Воспоминание обожгло жаром, хотя воздух охлаждал мою обнаженную кожу.
Он был прав. Его любовь была проклятием.
— Хорошая ночка.
Я подпрыгнула, разворачиваясь в направлении голоса.
Передо мной стоял мужчина. Мужчина с пистолетом в руках.
ГЛАВА 2
Джей
Джей уставился на экран своего компьютера, когда двери лифта открылись.
Его рука автоматически потянулась к пистолету, который лежал в открытом ящике слева от него.
— Ты все еще здесь, — заявил раздраженный женский голос.
Джей отпустил пистолет и пристально посмотрел на девушку. Хотя он никогда не встречался с ней лично, он узнал Рен Уитни по фотографиям в социальных сетях Стеллы.
Вживую она была красивее, что о чем-то говорило, поскольку на фотографиях она получалась невероятно хорошо. Невысокая, миниатюрная, с угловатыми скулами. Красивые волосы. Глаза, в которых горел огонь, заставивший даже Джея внутренне вздрогнуть.
Он понял, почему Карсон был помешан на ней.
— Почему ты все еще здесь? — потребовала Рен, подбежав к его столу на шестидюймовых каблуках, положив ладони на поверхность. Она наклонилась, чтобы еще раз пристально посмотреть на него, сделав властный жест, на который даже у главы итальянской мафии не хватило бы смелости.
Джей был удивлен. Почти удивлен. В данный момент он был чертовски несчастен, и на другие эмоции не хватало сил
— Я здесь, потому что это мой офис, — спокойно ответил Джей. Обычно люди, которые врывались в его кабинет без предварительной записи и без уважения, выводили его из себя и недолго оставались в этом мире. Однако сейчас все было по-другому. Это был кто-то, непосредственно связанный со Стеллой.
Лифт зазвенел. Карсон вошел, выглядя таким взволнованным, каким Джей его никогда не видел. Его глаза сузились на спине Рен, на секунду остановившись на ее заднице, потому что, несмотря на ситуацию, Рен была его женщиной, и у нее была красивая задница.
Рен не оглядывалась, сверлила глазами Джея.
— Извините, сэр, — произнес Карсон, торопливо подходя к Рен. — Я избавлюсь от нее.
Но Рен посмотрела на Карсона, ее взгляд изменился, и одна идеально выщипанная бровь приподнялась.
— Пожалуйста, скажи, Карсон, милый, как ты собираешься избавляться от меня. — В этом был вызов.
Да, теперь Джей точно понял, почему Карсон был помешан на ней.
Потому что этот вызов, эта решимость, этот огонь… Джей тоже был помешан на этом. И это то, что он потерял.
Джей хотел ухмыльнуться, глядя на них двоих. Почти. Как бы сильно он ни хотел, чтобы у Карсона была хорошая женщина, как бы он себя ни чувствовал, Джей был бы абсолютно счастлив видеть всех остальных такими же чертовски несчастными, как он сейчас.
— Все в порядке, Карсон, — заявил Джей, спасая мужчину. Но все, чего он хотел, — это убрать их с глаз долой, чтобы его не дразнили тем, что он выбросил.
Карсон выдерживал пристальный взгляд Рен еще несколько секунд, прежде чем посмотрел на Джея, кивнул один раз и выпрямился. Он остался рядом с девушкой, напряженный и готовый к нападению.
Она снова посмотрела на Джея.
— Тебе нужно поехать к Стелле, — приказала Рен.
Джей старался сохранять невозмутимое выражение лица, даже когда впервые за несколько месяцев услышал ее имя вслух. Если бы он не тренировал себя лучше, он бы вздрогнул.
Он не ответил, потому что не знал, что сказать.
Рен продолжала свирепо смотреть на него.
— Ты знаешь, что она в больнице, верно?
У Джея кровь застыла в жилах, и внезапно в ушах раздался пронзительный звон. Он не помнил, как встал и обогнул стол. Он не был уверен, что сделал бы, если бы Карсон не встал перед ним.
Рука Карсона лежала на груди, а глаза были полны угрозы. И опасности.
— Отойди, Джей, — настаивал Карсон враждебным голосом.
Джей моргнул. За все годы, что Карсон работал на него, он ни разу не спорил с ним. Он был непоколебимо предан, принял бы пулю за него, убил бы за него, Джей знал это. Но прямо сейчас самое близкое, что у него было к другу, был готов уничтожить его.
Взгляд Джея метнулся к Рен, к которой он подошел… чтобы что? Схватить ее за горло, встряхнуть, причинить боль за то, что она вошла сюда, потратила его время впустую, выпендривалась вместо того, чтобы сказать ему, что Стелла в гребаной больнице.
Джей стиснул зубы. Его кровь горела. Рука Карсона все еще лежала у него на груди, удерживая. Джей испытывал искушение сделать что-нибудь глупое. Разгромить человека, которого он знал десятилетиями. И как бы Джей ни умел держать себя в руках, у него не было шансов против Карсона даже при обычных обстоятельствах, и особенно когда тот защищал свою женщину.
Рен не выглядела так, будто нуждалась в защите. Она даже не выглядела испуганной. На самом деле, она выглядела так, словно все это смешно. Чертовски забавно. Пока Стелла лежит в больнице. Джей сжал кулак и сделал три глубоких, долгих вдоха, прежде чем отступить назад.
Карсон держался между ними двоими, не сводя глаз с Джея.
Джей не доверял себе, поэтому он обошел свой стол, взял телефон и набрал номер. Он даже не дал своей помощнице закончить приветствие.
— Забронируй билет на самолет в Новую Зеландию. Ближайшим рейсом. — Джей не сводил глаз с Рен, когда положил трубку.
Настала его очередь положить руки на стол, но не для того, чтобы показать силу, а потому, что внезапно он засомневался, выдержат ли его ноги.
— Расскажи мне, что ты знаешь, — процедил он сквозь зубы. В его глазах плясали черные точки.
Рен медленно ухмыльнулась, Джею пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать зрение. Джей, возможно, мало что знал об этой женщине, но знал, что она отчаянно заботилась о Стелле и не ухмыльнулась бы, если бы Стелле было больно или плохо.
— Я знала, что ты все еще любишь ее, — удовлетворенно ухмыльнулась она.
Джей уставился на нее.
— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Он изо всех сил старался сохранить ровный голос и ровный взгляд.
— Я знала, что в ту секунду, когда ты подумаешь, что Стелле больно, то вытащишь голову из задницы и поедешь к ней.
Карсон положил большой и указательный пальцы на переносицу.
— Ты имеешь в виду, что с ней все в порядке? — медленно спросил Джей, не в силах замедлить сердцебиение, утихомирить рев.
Глаза Рен сузились.
— Конечно, она, черт возьми, не в порядке. Ты разбил ее сердце на миллион осколков, и она сбежала в глушь Новой Зеландии, где нет ни «Sephora», ни «Nordstrom». Она уж точно не в порядке.
— Она не в больнице? — медленно спросил Джей.
Теперь Карсон был настороже. Он уловил тон Джея, понимая, насколько опасен был трюк Рен.
Честно говоря, Джею чертовски хотелось что-нибудь сделать. Он, конечно, не бил женщин, но его так и подмывало вытрясти дерьмо из этой сучки.
— Успокойся, — обратилась Рен к Карсону. — Он не причинит мне вреда.
— Как ты можешь быть так уверена? — тихо спросил Джей.
— Потому что ты знаешь, как много я значу для Стеллы, и ты бы не причинил ей вреда. Не больше, чем уже причинил. И ты, скорее всего, сделал это, пытаясь быть благородным или что-то в этом роде. Пытался защитить ее. — Она закатила глаза, глядя на затылок Карсона. — Клянусь, вы, гребаные крутые альфа-самцы, так одержимы благородством, стремитесь защитить нас от мира, от самих себя, что остаетесь слепы к тому факту, что ваша ядовитая мужественность больше всего нас губит. — Ее взгляд метнулся обратно к Джею. — Если бы ты подумал о немыслимом, например… я не знаю, поговорил со Стеллой честно, выложил бы всё и позволил ей самой принимать решения о том, что для нее хорошо, а что плохо, мы не оказались бы в таком гребаном затруднительном положении. Но что есть, то есть. И ты едешь в Новую Зеландию.
Джей взвешивал ее слова. Жевал их. Обдумывал. Не было другого выбора кроме как прислушаться к такой женщине, как Рен. Джей никогда не встречал женщину — или мужчину, если уж на то пошло, — похожую на нее. Она привлекала внимание, не выказывала страха и, казалось, всегда была готова к драке.
Рен также не глупой или поверхностной, как может показаться на первый взгляд. Ни в коем случае.
— Нет, — наконец сказал Джей. — Я не поеду в Новую Зеландию. — Он посмотрел на Карсона. — Мы поедем.
Стелла
Я застыла, держа в руке бокал вина. Наверное, не следует просто стоять, когда сталкиваешься с человеком, держащим пистолет. Бежать, сражаться, вылить на него вино… любой вариант мог бы сработать. А не просто стоять там, как какая-нибудь тупая героиня фильма ужасов. С другой стороны, он не целился в меня из пистолета, он опустил его вниз, на песок, небрежно держа в руках, как будто это был французский багет.
Он дружелюбно улыбался, но, с другой стороны, я слышала, что у Теда Банди тоже были дружелюбные глаза. Он был одет в камуфляж. Оранжевый камуфляжный с длинными рукавами и коричневые брюки в стиле карго. Ужасно.
— Извините, если напугал вас, — сказал он хриплым голосом с фирменным новозеландским акцентом. — Я стреляю кроликов вдоль линии забора. — Переложил пистолет в одну руку, показывая на холмистые и неровные сельскохозяйственные угодья, граничащие с пляжем.
Я не посмотрела туда. Подумала, что лучше не спускать глаз с человека с пистолетом.
— Сегодня вечером поймал уже двадцать, — с гордостью поделился он, широко улыбаясь, обнажая блестящие ровные белые зубы.
Я чувствовала себя виноватой за то, что ожидала, что они будут пожелтевшими и кривыми. В остальном он был неряшливым, неопрятным, с бородой, которая серьезно нуждалась в стрижке, волосами цвета соли с перцем и обветренным лицом с розовыми щеками. Он не был высоким или мускулистым, не слишком пугающим — ну, если не считать пистолета.