Я прикусила губу. В его голосе слышалась боль. Было неприятно слышать это, чувствовать это. Я с трудом дышала под тяжестью всего, что он мне давал. Он давал мне все, чего я жаждала, о чем мечтала, когда мы были вместе.
Время, которое мы провели порознь, лишило его чего-то. Не всю его защиту, не всю холодность, но сейчас в нем было что-то другое.
Да, это то, чего я хотела. Но было действительно чертовски трудно перейти от голода к пиршеству.
***
Джей не стал ждать, чтобы сбросить очередную бомбу, это было во время нашего следующего приема пищи. Обед, приготовленный в нижнем белье после того, как мы вернулись в постель.
Само его присутствие было кратером в хрупком карточном домике, который я пыталась построить в его отсутствие, в жизни, которую построила без него.
Затем он внезапно собирался «смириться» с тем, что у нас будут дети. Это было не совсем то, что девушка хотела услышать. И я не хотела, чтобы ему приходилось «смиряться» с тем, что у нас будет ребенок, но я знала, что для него, учитывая то, через что он прошел, это уже очень много. Это ни в коем случае не романтично, но это огромный жест. Своего рода вечное обещание. Не пустое. Джей не стал бы делать такого рода заявления лишь для того, чтобы вернуть меня, а потом отказаться от своего слова.
Размышляя обо всем этом последние несколько месяцев, я поняла, что действительно мало что знаю о человеке, которому позволила разрушить жизнь своей любовью. Но я знала, что Джей не стал бы говорить мне красивую ложь, чтобы вернуть меня. Он нарочно говорил мне уродливые истины как своего рода вызов, как будто надеялся отпугнуть меня. Даже сейчас, после того, как он пересек океан для меня в виде грандиозного жеста, на который не был способен, я почувствовала, что он вцепился в меня обеими руками, ожидая, что я прогоню его.
Я не знаю, когда сама решила вцепиться в него. Джей точно не дал мне времени сделать это с тех пор, как прибыл в темноту. Но опять же, я не боролась с решением сражаться или остаться. Решение было уже принято в ту же секунду, как я почувствовала его губы на своей шее.
Было ли это слабостью с моей стороны приветствовать его возвращение в мою жизнь без боя или нет, мне все равно. Кроме того, я хорошо знала Джея, чтобы понимать, что для него это уже была битва. Я видела это по его лицу. Он был опустошен мной. Моим отсутствием. Мне было приятно видеть, что наше расставание не просто причинило боль. Это причинило ему достаточно глубокую боль, что даже он не смог скрыть свои эмоциональные шрамы.
Это то, что мне было нужно, — доказательство того, что ему тоже больно. Что любовь ко мне причинила ему ту же боль. Я не хотела улыбок, нежных слов, любовных обещаний. Я хотела увидеть агонию всего этого, хотела убедиться, что я оставила на нем те же следы, которые он оставил на мне.
Теперь, когда я это увидела, с меня хватит. Я не собиралась рассказывать ему, что он сделал со мной, проклинать его за то, что он был таким холодным и жестоким. Я знала, что он холодный и жестокий человек, когда влюбилась в него, и все равно осталась, несмотря на сильное предчувствие, что он причинит мне боль.
Это не означало, что я смирилась с заявлением, которое он сделал о детях, пережевывая яйца, которые я приготовила для нас.
Джей сидел напротив меня, наблюдая, перед ним стояла нетронутая еда, он молчал.
Так было до тех пор, пока не разорвалась бомба.
— Надо пожениться, — он говорил так, как будто предлагал пойти в магазин. Никаких интонаций. Его голос был лишен эмоций. Замшелые зеленые глаза были пустыми. То, как двигался его кадык, когда он тяжело сглотнул после разговора, было еще одним сигналом о чем-то странном под его гранитным фасадом.
Я моргнула, держа вилку в воздухе.
— Это предложение? — спросила я, как только поняла, как взять себя в руки. Этот мужчина, сидящий напротив меня, обнаженный, статный, прекрасно жестокий, был настоящим. И из его рта вырвалось слово «жениться».
— Нет, я не делаю предложений, — ответил он. — Я не буду притворяться, что способен на какой-то ядовитый роман, которого женщины привыкли ожидать. — Его взгляд на мгновение опустился на свои руки. Маленький момент, но жест был огромным.
Джей поддерживал зрительный контакт. Всегда. Неважно, как трудно было говорить, неважно, о чем он говорил. Но он прервал сейчас, в тот момент, когда я больше всего в этом нуждалась.
Мое горло горело от желания, чтобы он посмотрел на меня еще раз.
После того, что казалось вечностью, он поднял глаза и продолжил говорить, как будто только что не сделал паузу в один из самых важных разговоров в моей жизни:
— Я не думаю, что ты придаешь особое значение традиционным фарсам, но я приношу извинения, если ты ожидала романтики или если это тебя как-то разочаровало, — заявил он, положив руки в кулаки на стол. — Даже брак как институт и фанфары всего этого вызывают у меня отвращение. Но мне очень нравится идея сделать тебя своей. Всеми возможными способами. И поскольку я планирую, что ты будешь моей до конца моего пребывания на этой земле, думаю, брак — отличная идея.
Я снова моргнула, глядя на него, вилка все еще была на том же месте, на котором была, когда он начал говорить. Я взглянула на него, затем тихо положила столовый прибор на свою тарелку, прежде чем снова посмотреть на Джея.
— Мы только недавно снова сошлись, и до того, как расстались, мы были вместе всего шесть месяцев. Большую часть этого времени мы были вовлечены в довольно деловое соглашение, которое состояло из секса и не более, — указала я, слегка понизив голос.
Я не считала себя безнадежным романтиком. Почти десятилетие свиданий в Лос-Анджелесе опровергло любые представления о том, что романтика существует помимо того, что парень платит за такси или заказывает дорогой ужин, все время флиртуя с официанткой. Да, я не была романтиком, но меня немного раздражало, что мужчина, которого я любила, так холодно относился к браку.
С другой стороны, почему я удивлена? Мужчина, которого я любила, был холоден. Разве я не любила его, несмотря на это? Или из-за этого? И, пробираясь сквозь все, что он только что сказал, можно было найти несколько романтических утверждений.
«Я планирую, что ты будешь моей до конца моего пребывания на этой земле».
Да, кому нужны были дешевые цветы, музыка или фанфары? Это заявление было единственным, чего хотело мое голодное сердце. Это была клятва. Та, которую Джей не нарушит.
Джей, конечно, тоже уставился на меня. Я не думала, что с момента нашего примирения был момент — кроме этой бездонной паузы, — когда он перестал смотреть на меня. Это было напряженно, непреклонно, и я не хочу жить без этого.
— Ты слишком долго молчишь, Стелла, — прохрипел он хриплым голосом.
Я снова моргнула. Руки Джея все еще были сжаты в кулаки на столе. Вены на его шее вздулись, свидетельствуя о силе, которую он использовал, чтобы удержаться на месте, как будто готовился к удару. Как будто ждал отказа.
И тут меня осенило. Джей знал меня. Он много чего знал обо мне. Скорее всего, больше, чем я знала о нем, но он не знал моих мыслей. Я не просто сделала громкое заявление о том, что хочу быть с ним до последнего вздоха.
По крайней мере, не вслух.
Джей был напуган.
На самом деле он был в ужасе, если верить внешнему виду. Это был человек, который работал в уверенности. Который контролировал все вокруг, чтобы прогнать любую неопределенность, подобную той, которую он был вынужден терпеть в начале своей жизни. Вот в чем заключалась вся договоренность.
Но мы больше не были в сговоре. Джей не получил никаких заверений, никаких обещаний, когда сел в тот самолет, когда вломился в мой дом прошлой ночью.
Это был первый раз, когда он сказал больше, чем я.
Мой стул заскрипел по деревянному полу, когда я встала и быстро двинулась к нему. Когда добралась до него, Джей уже стоял рядом.
Было трудно не остановиться и не восхититься тем, как он выглядел, возвышаясь надо мной, одетый только в свои шрамы, но я справилась.
Я подняла руки, чтобы схватить его за шею с обеих сторон, нуждаясь в прикосновении к нему, нуждаясь в соприкосновении наших обнаженных тел. Мой желудок опустился, когда он напрягся против меня, желание пробежало по моим венам.
— Джей Хелмик, — прошептала я, на мгновение теряясь в его зеленых радужках. — Я не могу этого объяснить, я никогда не смогу этого понять, но с того момента, как встретила тебя, я не могла вздохнуть без твоего имени на губах. Я закрывала глаза и видела тебя. И любое будущее без тебя кажется холодным и ужасным. Я ни за что не смогла бы сказать «нет» вечности с тобой. — Слеза скатилась по моей щеке, когда я закончила говорить, эмоции переполняли меня до такой степени, что было невозможно не выпустить их куда-нибудь. Надежда, страх, счастье, любовь и боль смешались в теле, наполняя меня от кончиков пальцев до кончиков ног.
Это было освобождение. Эти истины, сказанные моим грешником, который специализировался только на лжи. И правда с моего собственного языка была на вкус намного слаще, чем любая ложь, которую я говорила себе для утешения или выживания.
Еще слаще был вкус Джея, когда он позволил мне притянуть его к своим губам, чтобы я могла нежно, медленно, с любовью поцеловать его.
Это был поцелуй, не похожий ни на один из тех, что мы когда-либо делили. Мягкий. Нежный. Тот, который контролировался мной.
Мой контроль был недолгим, чему я была рада, так как мое тело снова сжалось от желания, отчаянно нуждаясь в освобождении, пытаясь компенсировать все ночи, которые я провела без Джея.
Я потеряла контроль над его шеей, потому что его руки схватили мои волосы, сжимая их в кулак, обнажая мою шею. Он задел ее зубами, затем прикусил, сначала мягко, потом сильнее. Достаточно, чтобы оставить след.
— Черт возьми, Стелла, — проскрежетал он, его голос был грубым, почти животным. — Я не знаю, как насытиться тобой. Не знаю, как перестать быть таким голодным по тебе. — Его глаза вспыхнули, другая его рука опустилась вниз, между моих ног, а затем внутрь.
Я ахнула, когда его пальцы умело двигались внутри меня. Затем они исчезли. Джей поднес их ко рту, пробуя меня на вкус.
— Умираю с голоду, — пробормотал он.
— Я не хочу, чтобы ты перестал голодать по мне, — прошептала я, колени дрожали. — Я хочу, чтобы ты провел остаток своей жизни голодным, как и я. Я хочу, чтобы мы голодали и пировали вместе.
Он злобно ухмыльнулся, показав все свои зубы.
Послышался звон вилок, тарелки разбились о деревянный пол, а затем я оказалась спиной к столу. Скрип стула, когда Джей подтащил его к себе, его руки выворачивали мои ноги, чтобы они свисали с его плеч. Его глаза заблестели, когда он посмотрел на меня снизу вверх, между моих ног.
— Время пировать, — прорычал он.
Прорычал.
Затем пировал.
Позже, когда я восстановила контроль над своими конечностями, я сделала то же самое.
***
Мы снова были в постели.
Солнце встало. Мягкий утренний свет заливал комнату, в которой пахло Джеем, мной, сексом. В какой-то момент он вынес меня из гостиной, чтобы положить обратно в кровать и заняться со мной любовью медленно, нежно. Что-то подсказывало мне, что это был первый и последний раз, когда он прикасался ко мне таким образом. Больше мы не сможем воспроизвести все, что оба чувствуем сейчас. Это из-за обстоятельств, которые уничтожили его защиту и полностью раскрыли его передо мной. Я не была уверена, что смогу пережить нежное прикосновение человека, которого я так сильно любила.
Я не думала ни о чем конкретном. Мои мысли были мимолетными, легкими, проплывали мимо задней части моих глаз. Это чувство было незнакомым. В последние несколько месяцев было важно избегать подобных моментов. Мягкие утра в постели, блуждающие мысли. До этого мои мысли были наковальнями, черными, всеобъемлющими, колючими, опасными вещами, которые причиняли много вреда.
Человек, в чьей груди я сейчас была похоронена, имел самое непосредственное отношение как к первым, так и ко вторым мыслям. Но чувствовать себя такой беззаботной, такой легкой было непривычно. Я не помнила таких моментов с Джеем.
— Я обойдусь без романтического предложения, если ты разрешишь приукрасить детали для своих подружек, — пробормотала я ему в грудь.
— Сказав, что я положил кольцо в бокал с шампанским или что-то в этом роде? — спросил он.
Я подвинулась, чтобы хмуро посмотреть на него — моего жениха. Моего будущего мужа. Человека, который знал, как заставить меня влюбиться в него и как разбить мое сердце. Который знал мое тело. Мои страхи. Человек, к лучшему или к худшему, чьи корни были переплетены с моими.
— Это оскорбление для нас обоих, думать, что ты сделаешь что-то настолько дрянное и безвкусное, и если бы это случилось, я бы нарочно соврала, — возразила я. — Что я должна сделать? Вытащить пальцами кольцо с бриллиантом из бокала? Или осушить стакан, а потом выплюнуть кольцо, чтобы надеть его на палец? — Я покачала головой. — Фу.
Джей наблюдал за мной своим очень уверенным взглядом, который показывал, что я его забавляю, не шевеля губами. Это было очень интимно — видеть этот взгляд, знать его. Я подозревала, что была единственным человеком на этой планете, который мог расшифровать внешность Джея, и я обожала это. Я чувствовала себя очень жадной. Как бы мне ни хотелось, чтобы Джей открывался людям, друзьям, я также не хотела, чтобы люди знали его настоящего. Не хотела, чтобы он чувствовал любовь или близость к кому-то, кроме меня. Это была уродливая и эгоистичная мысль, но именно такой меня сделала его любовь. Уродливой. Эгоистичной. Жадной.
— Я скажу, что играла музыка, Дебюсси, — прошептала я. — Что ты ждал захода солнца. Что ты надел бриллиант мне на палец, но не встал на колени. Я встала рядом, и ты попросил меня стоять рядом с тобой, идти рядом всю оставшуюся жизнь. — Мой голос был тонким и слабым. Я боялась, что это прозвучало жалко.
Что-то промелькнуло в глазах Джея. Что-то мягкое и нежное. Все мышцы его лица были расслаблены, он не держался напряженно, не готовился к нападению. Он переплел свои пальцы с моими, его большие и гибкие, мои нежные и хрупкие в его руках. Джей потер обнаженную область моего безымянного пальца.
— Мы достанем тебе бриллиант, — заявил он. — Единственный в своем роде. — Он продолжал сжимать мой палец, но теперь смотрел мне в глаза. — И будем включать Дебюсси каждый божий вечер в нашем доме. Я немного изменю свое предложение, чтобы напомнить тебе, — ты не просто равна мне, ты превосходишь меня во всех отношениях, и для меня большая честь быть с тобой рядом, но я всегда буду перед тобой, защищая от всего в этом мире… — Он замолчал. — Кроме себя.
— Ты что, не понимаешь, Джей? — прошептала я в ответ. — Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты защищал меня от самого себя.
В его глазах мерцало что-то, чего я не могла уловить.
— Рен.
Я моргнула.
— Рен? — повторила я.
— Она сказала что-то похожее
Я уставилась на него на мгновение, затем ухмыльнулась.
— Она умная женщина.
Джей наклонился вперед и нежно поцеловал меня в макушку.
— Да, это так.
***
— Тааак… — я растянула слово, чтобы мне не пришлось продолжать предложение.
На мне было белое бикини, завязанное по бокам. Я провела большую часть нашего пляжного дня, отбиваясь от Джея. Хотя не так уж сильно боролась с ним. Веревки были затянуты не так надежно всего пять минут назад. Мы лежали на кушетке, которую Джей принес на частный пляж. Весь такой в льняной рубашке с короткими рукавами и белых шортах. Его загорелая кожа блестела от солнцезащитного крема, который я намазала на него, хотя вряд ли он обгорит. Но я предупредила его о здешних дырах в озоновом слое и раке кожи, и он согласился.
Мои опасения по поводу рака и дыр в озоновом слое рассеялись в ту секунду, когда мои руки начали тереть его обнаженную кожу. Гладкая, безупречная, великолепная кожа его рук. Я двигалась ритмично, медленно, не сводя глаз, наблюдая, как мои руки втирают лосьон. Сначала Джей был расслаблен, не считая того, что был явно возбужден — как и я, несмотря на то, что он оттрахал меня на кухонной стойке в ту секунду, когда я вышла в вышеупомянутом бикини, — но, когда я переместилась вверх по его рукам и на его покрытую шрамами спину, он напрягся. Его челюсть стала железной, вены на шее запульсировали, а его ранее яркие радужки превратились в камень. Я прикусила губу, подумывая остановиться, но, когда он промолчал, я продолжила. Джей хотел остановить меня. Хотел придерживаться правил соглашения, которого больше не существовало. Договоренность, которую, как я думала, он создал ради контроля, но я начинала понимать, что эта договоренность существовала в первую очередь для его защиты.
Без его строгих правил у него не было никакой защиты. Он был обнажен передо мной. И то, как он стиснул зубы, держа свое тело, показало, что он боролся. Боролся, чтобы отдаваться мне.
Я медленно провела лосьоном по отметинам на его коже, чувствуя шероховатости, причиняя боль мальчику в прошлом, который просто хотел, чтобы родители любили его.
Я хотела прикоснуться губами к шрамам. Проявить к ним нежность, которая запоздала на десятилетия. Хотела избавить Джея от боли, но если бы я это сделала, я бы лишила его того, кем он был. Мужчина, в которого я влюбилась.
Я втерла лосьон внутрь. И он позволил мне.
Затем он перенес кушетку на пляж, развязал завязки моего бикини.
В конце концов, они снова были связаны. В конце концов, он позволил мне сбегать в дом и вернуться с сыром и вином, которые он пил, лениво ослабляя шнурок на моем бедре еще раз. В конце концов, я заговорила, растягивая слово, потому что боялась, что сказанное мной, нарушит совершенство дня.
— Что? — повторил Джей после того, как я некоторое время молчала.
Я перевела взгляд с сапфирового океана на затуманенный взгляд Джея.
— Утром мне нужно идти на работу. — Я посмотрела на свои руки, ненавидя ту реальность, которая нависла над нами, ненавидя то, что этот идеальный, почти летний день не был бесконечным. Ненавидя то, что не могу просто жить здесь, на этой кушетке, с Джеем в его белой одежде, выглядящим, как красивый герой какого-нибудь фильма пятидесятых годов.
Я ожидала, что Джей будет напряжен, его лицо замкнется, вернется его равнодушная и холодная поза. Но этого не произошло. Он продолжал играть с завязкой на моем бикини, сделал глоток вина и ждал, что я скажу дальше.
Я прикусила губу.
— Мы приближаемся к финалу, поэтому рабочие дни становятся длиннее, — объяснила я.
На заднем плане тихо плескались волны, вдалеке пели птицы. В остальном не было никаких других звуков. Никаких комментариев от Джея.
— Я думаю, что у тебя нет бизнеса в Новой Зеландии, — продолжила я.
Теперь его лицо изменилось. Исчезло ленивое удовлетворение, которое смягчало каждую черту его лица. Теперь они были острее, глаза наполнились напряжением, его рука легла на мое бедро, прижимая подушечки пальцев к моей кости.
— Единственное дело, которое у меня здесь есть, — это ты, — пробормотал он низким голосом.
Я сглотнула, мой желудок сжался от его слов. Низкий, серьезный голос.
— И как скоро ты закончишь свои дела со мной? — робко спросила я. Я не знала, откуда взялась моя тревога. Эти выходные были бурными. Произошло все, на что я не позволяла себе надеяться. Но это не стерло предыдущие месяцы. Не заполнило дыры, оставшиеся внутри меня. Отсутствие Джея, мое разбитое сердце. Большая часть меня задыхалась от страха, что Джей снова уйдет. Боялась, что он больше не будет меня трогать, что его запах не будет смешиваться с каждым моим вдохом.
Джей протянул руку, чтобы убрать волосы с моего лица, обхватив мою челюсть.
— Стелла, я никогда не закончу с тобой, — сказал он. — Я не покину это место, пока ты не сядешь рядом со мной в самолет.
Я моргнула.
— Ты останешься здесь, пока я не закончу? — уточнила я.
— Да, — ответил Джей, целуя меня в шею.
Я изо всех сил старалась сосредоточиться.
— Но мы не закончим еще две с половиной недели, — возразила я.
Ловкие пальцы Джея развязали шнурок на моей шее, так что мой топ упал.
— Я в курсе. — Его губы скользнули вниз по выпуклости моей груди. Я резко втянула воздух.
— А ты очень важный бизнесмен, который всегда работает, — продолжила я с придыханием в голосе.
— Об этом я тоже осведомлен.
Губы на моем соске, его зубы эротично покусывали.
— Ну, я, кажется, припоминаю, как ты устроил скандал из-за поездки со мной в Миссури на День благодарения. На три дня. Потому что «ты не берешь отпуск». — Я хотела изобразить глубокий угрожающий голос, когда цитировала его, но это не совсем сработало с губами Джея на мне.
Его зубы впились до невероятной боли, прежде чем он посмотрел на меня.
— Я помню, зверушка, — признал он. — Но это было раньше. Когда я думал, что могу контролировать тебя. Контролировать нас. Даже тогда я не смог бы прожить без тебя эти три дня. Я жил без тебя уже несколько месяцев. Больше не буду этого делать. Куда бы ни привела тебя твоя работа, куда бы ни привела меня моя, мы будем вместе. Больше не будет такой ночи, когда ты заснешь вдали. Не чувствуя моего члена внутри себя.
Мой желудок восхитительно сжался от его слов, сердце распухло так, что я задыхалась. Джей был не из тех, кто любит пустые уговоры.
Это было не практическое обещание, учитывая нашу работу, жизнь, годы, обещающие всевозможные ситуации, которые, вероятно, потребуют от нас расставания, и ситуации, находящиеся вне нашего контроля.
Но в том-то и дело, что я буду рядом с Джеем. Ничто не было вне его контроля, когда дело касалось нас. Я верила, что он обещал мне совместную жизнь. И, несмотря на испытания, которые, как я знала, последуют за этим, я хотела всего.
Поэтому прошептала:
— Хорошо.
Затем снова потерялась в нем.
ГЛАВА 5
Стелла
— Безопасно входить? — крикнула Рен, прикрыв глаза рукой. Другой держала в руках бутылку вина.
Я закатила глаза, сидя за стойкой, наблюдая, как Джей готовит. Я все время так сидела, и теперь это был своего рода религиозный опыт. Джей, мой Джей, мой жених на кухне. Тот самый, которого я ждала. Тот самый, из-за которого я сворачивалась калачиком на полу и плакала. Хотя, честно говоря, это было после почти двух бутылок вина.
Мне было трудно оторвать от него взгляд из страха, что он может исчезнуть, но я справилась с этим.
Карсон вошел следом за ней, не прикрывая глаз, которые были сосредоточены на Рен таким образом, давая понять, что он готов в любой момент броситься под пулю. Как будто она была его солнцем. Затем он посмотрел на ее задницу, потому что у нее была отличная задница.
Мое сердце потеплело за свою подругу.
— Ты позвонила мне, когда выходила из дома. Потом ты написала, когда была в десяти минутах езды, потом в пяти, потом ты написала, когда подъехала к дому, — сказала я ей с усмешкой.
— Ну, это ведь воссоединение века, а ты у нас горячая штучка. Так что я не удивлюсь, если Джей поймает тебя в этот золотой час солнечного света и совершенно забудет о своих гостях, — насмехалась она, ухмыляясь Джею.
Он, конечно, не улыбнулся в ответ. Он не так уж сильно изменился. Но он скривил свой рот, значит, она его не только забавляет, но он хорошо знаком с ней. Это согрело меня еще больше, когда я увидела эту близость между двумя очень важными людьми в моей жизни. Но что-то горькое испортило его. Ревность, которая возникла, когда Рен говорила о Джее с какой-то фамильярностью, которая не возникла из обычных обстоятельств. Это было вызвано моим разбитым сердцем.
Я быстро проглотила эту горечь. Сейчас было не время зацикливаться на таких вещах. Время радоваться, праздновать, наслаждаться тем фактом, что, несмотря на обстоятельства, связанные нашими с Джеем отношениями, мы ужинаем. Почти обычный ужин с моей лучшей подругой и ее парнем. Да, ее бойфренд, эм… головорез? Наемный убийца моего жениха? Я все еще спотыкалась на этом слове, даже думая об этом. Жених, который управлял большей частью преступного мира Лос-Анджелеса, что бы это ни значило. Я знала лишь о секс-работниках, убийствах и наживании врагов.
Мысленная заметка, узнать подробности о том, из чего состоит преступный мир до того, как я выйду замуж за человека, который им правит.
Рен поцеловала меня в щеку, затем уселась на барный стул рядом со мной. Карсон по-мужски приподнял подбородок Джею, а затем принялся наливать Рен бокал вина.
— Именно так и должно быть, — произнесла Рен с игривой улыбкой, направленной на двух мужчин. — Мужчины на кухне прислуживают женщинам. — Она взяла бокал у Карсона, и я чокнулась с ней.
— Аминь, — согласилась я. Но не смотрела на свою подругу, хотя скучала по ней и очень любила ее. Мои глаза были прикованы к мужчине, который, кстати, смотрел прямо на меня.
— Мы помолвлены, — выпалила я, все еще глядя на Джея. Выражение его лица не изменилось, но глаза заблестели. Многие бы не увидели этого, но только не я.
Рен завизжала от радости, хлопнула в ладоши, со стуком поставила стакан на стойку и вскочила со своего места. Она схватила меня за руку, дернув ее вперед так быстро, что чуть не вывихнула мне плечо, уставившись на пустой безымянный палец, прежде чем снова взглянуть на Джея.
— Где, черт возьми, бриллиант?
— Рен… — пробормотала я, немедленно вставая на защиту Джея.
Она подняла руку.
— Не-а. — Ее глаза все еще были прикованы к Джею. — Джей — большой плохой мальчик, и он умеет говорить за себя. Он также очень богат и обладает хорошим вкусом, значит, на этом пальце должен быть бриллиант в четыре карата овальной огранки «солитер». — Она дернула мою руку вверх, чтобы помахать ею перед лицом Джея.
Я нахмурилась на нее и отдернула руку.
— У нас не было времени на все это, — огрызнулась я.
Рен по-прежнему не смотрела на меня.
— О, у тебя было время. Месяцы. Более чем достаточно времени, чтобы позвонить лучшему ювелиру в городе и заказать что-нибудь. Зачем, черт возьми, ты пришел сюда, если не для того, чтобы признаться в своей вечной любви и потребовать вечности от этого прекрасного создания. — Она агрессивно указала на меня пальцем.
Я ожидала, что Джей разозлится. Этот человек излучал силу. Он привык к тому, что люди боялись его, относились к нему с уважением. Рен ясно давала понять, что не боится его и определенно не боится ругани.
Но Джей не выглядел взбешенным, ни в малейшей степени. Он посмотрел… с забавой? Я даже немного огорчилась от странной, позитивной и почти игривой связи между ними двумя.
— Я пришел сюда за Стеллой, — просто ответил он.
Что-то в том, как он это сказал, вызвало успокаивающую дрожь у меня по спине, и мой взгляд лениво переместился на Джея.
— Хммм.
Звук исходил от Рен. Я неохотно посмотрела на нее.
— Я прощаю тебя, потому что ты заставил мою лучшую подругу выглядеть так, — признала она, махая рукой вверх и вниз. — Снова похожа на себя. — Она указала на Джея. — Но по прибытии в Лос-Анджелес лучше бы там ждал гребаный ювелир с самым потрясным кольцом, которое когда-либо существовало.
Джей серьезно кивнул.
Я фыркнула.
Губы Карсона дрогнули.
Все было хорошо.
***
Я не спрашивала, чем Джей занимался, пока я работала. Я очень сомневалась, что он весь день сидел и смотрел Netflix или бездельничал на пляже. Он устроил импровизированный офис во второй спальне коттеджа, но не проводил там времени, когда я была дома. В ту секунду, когда я вошла в комнату, его внимание было приковано ко мне. Полностью.
Я не жаловалась.
Ни в малейшей степени.
Хотя не знала точно, чем он занимается, я подумала, что, будучи генеральным директором самых разных предприятий — компании по производству органических продуктов питания и стартапа по производству солнечной энергии, которые меня удивили и позабавили, — ему нужно много работать, и красота технологий позволила ему это сделать. Он выполнял всю эту работу на дне мира.
Его другая работа, материал, с которым мы еще не до конца разобрались, — я предположила, что ее будет немного сложнее провести через Zoom. Я хотела спросить его, кто руководит этой стороной дела, особенно если Карсон здесь, но еще не готова к этому. Теперь, когда решила навсегда остаться с этим мужчиной, я позволила себе отложить подобные разговоры. В конце концов, все случится. Я просто хотела насладиться временем, которое мы проводим здесь.
Но его полуночная жизнь всегда прокрадывалась незаметно.
Честно говоря, Джей и не пытался спрятать пистолет. Он держал его за дверью во второй спальне. У меня не было повода заходить туда, за исключением того дня, когда я искала пару теннисных туфель, которые упаковала с намерением заняться бегом. Излишне говорить, что я ни разу их не надевала. Я искала их только потому, что Джей хотел прогуляться. Прогулка. Это казалось таким обычным, таким чертовски ванильным, что возбудило меня. Он вычитал о походе неподалеку отсюда. Именно тогда мне пришло в голову, что за те месяцы, что я провела здесь, я не исследовала эту прекрасную страну. Конечно, чаще всего я работала шесть дней в неделю, причем подолгу. Но были длинные выходные. У меня просто не было жажды… чему-то удивляться. Искать красоту.
До сих пор.
Поэтому я чуть ли не вприпрыжку побежала в комнату в поисках своих теннисных туфель. Вместо этого нашла пистолет.