Многооперациональный (комплексный) характер и процессуальная самостоятельность проверки показаний на месте как следственного действия

Комплексный характер следственного действия наиболее выражен в суждениях М.Н. Хлынцова. Он пишет: «Общепри­знанным считается мнение о проверке показаний на месте как о комплексном следственном действии, в котором сочетаются от­дельные элементы других следственных действий, таких, как: осмотр места происшествия, следственный эксперимент, предъ-

²⁴ Яблоков Н.П. Там же.

²⁵ Там же.

явление для опознания, допрос»²⁶. Причем сочетание этих эле­ментов не является механическим, потому что элементы других следственных действий выступают в проверке показаний на месте в преобразованном виде; они органически связаны между •собой, а количественное преобладание элементов одного дейст­вия над элементами другого, изменение соотношения между ними «не изменяет качества самого следственного действия»²⁷. Поэтому Р.С. Белкин, М.Н. Хлынцов, А.В. Авсюк, С.А. Шейфер, Б.И. Шобик, А.Г. Филиппов, Н.П. Яблоков и другие ученые, указывая на сходство или отличие ее от других следственных действий, стремились показать, какое изменение претерпел эле­мент другого следственного действия, войдя в сочетание с эле­ментами, составляющими содержание проверки показаний на месте, чем максимально приблизились к наиболее полному от­ражению специфики (особенностей) рассматриваемого следст­венного действия²⁸. В ходе анкетирования 80 респондентов из 114 (70,2 %) подтвердили данный тезис.

Комплексный характер проверки показаний на месте (ее мно-гооперациональность) в свое время давал основание отдельным авторам возражать против ее законодательной регламентации в Уголовно-процессуальном кодексе как самостоятельного следст­венного действия. В большинстве случаев ее рассматривали в качестве разновидности допроса или осмотра с участием обви­няемого; реже - свидетеля, несмотря на явные отличия как от доп­роса, осмотра, так и от следственного эксперимента, в рамках ко­торых она иногда проводилась.

В процессуальной и криминалистической литературе проверка показаний на месте основательно _чстала разрабатываться еще в 30-40-х гг. XX столетия. До этого можно было встретить лишь отдельные упоминания, причем авторы, как правило, не раскры­вали содержания указанного метода получения доказательств, либо содержание его усматривали лишь в производстве опытных действий.

²⁶ Хлынцов М.Н. Указ. соч. С. 19.

²⁷ Там же.

^п Белкин Р.С. Указ. соч. С. 7-11; Филиппов А.Г. Указ. соч. С. 310-311; Яблоков Н.П. Указ. соч. С. 425-426; Хлынцов М.Н. Указ. соч. С. 21-56; Шобик Б.И. Указ. соч. С. 8-9; Авсюк А.В. Указ. соч. С. 5; Шейфер С.А. Указ. соч. С. 90-92.

 

В 60-е гг. прошлого столетия в работах многих ранее назван­ных ученых (Н.И. Гуковская, А.Н. Васильев, С.С. Степичев, Р.С. Белкин, И.Е. Быховский, А.Р. Ратинов, Л.А. Соя-Серко, С.А. Шейфер, М.Н. Хлынцов и др.) стал четко просматриваться само­стоятельный характер проверки показаний на месте как средст­ва выявления, закрепления и оценки доказательств²⁹.

Глубокая научная обоснованность и состоятельность процес­суальных и тактических особенностей проверки показаний на месте, как способа проверки имеющихся и получения новых до­казательств, в свое время привели ее к законодательному закре­плению в качестве самостоятельного следственного действия в уголовно-процессуальных кодексах некоторых союзных рес­публик бывшего СССР³⁰. В числе республик, уголовно-про­цессуальные кодексы которых не восприняли проверку показа­ний на месте как самостоятельное следственное действие, ока­зался РСФСР.

Подобная участь постигла данное следственное действие и в проекте такого нормативного акта, как «Основы Уголовно-про­цессуального кодекса Союза СССР и республик» (1991 г.). В раз­деле «Доказательства и доказывание» (ч. 2 ст. 36) такое следст­венное действие, как проверка показаний на месте, отсутствует³¹. Тем не менее, на практике ее продолжали проводить. При этом, как правило, представители органов прокуратуры отстаивали

²⁹ Гуковская Н.И. Право суда на производство следственного эксперимента // Со­
ветская юстиция. 1958. № 4. С. 37; Васильев А.Н., Степичев С.С. Воспроизведение пока­
заний на месте при расследовании преступлений. М.: Госюриздат, 1959; Белкин Р.С. Тео­
рия и практика следственного эксперимента. М.: ВШ МВД СССР, 1959; Он же. Проверка
и уточнение показаний на месте: Лекция. М., 1961; Он же. Следственный эксперимент и
проверка показаний на месте // Криминалистика: Учебник для вузов. М: «Юрид. лит.»,
1966; Быховский И.Е, Ратинов А.Р. Проверка показаний на месте // Вопросы криминали­
стики. М.: «Госюриздат», 1962 Вып. 5.; Соя-Серко Л.А. Проверка показаний на месте //
Криминалистика: Учебник для вуза. М.: Изд-во МГУ, 1963, Хлынцов М.Н.. Проверка по­
казаний на месте. Саратов, 1971; Леей А.А., Пичкалева Г.И., Селиванов НА. Получение и
проверка показаний следователем: Справочник. М.: «Юрид. лит.», 1987; Шобик Б.И. Про­
верка и уточнение показаний на месте: Лекция. Хабаровск: МВД СССР, 1987; Авсюк А.В.
Процессуальные и тактические особенности проведения проверки показаний на месте:
Лекция. Минск: МВД СССР, 1990; С.А. Шейфер. Указ. соч. С 90-92 и др.

³⁰ УПК Латвии (ст. 185), Литвы (ст. 205), Казахстана (ст. 130'), Таджикистана
(ст. 183), Туркменистана (ст. 173), Украины (ст. 194), Узбекистана (ст. 142').

" Основы УПК Союза ССР и республик: Проект// Известия. 1991. 29 июня.

правомерность проведения проверки показаний на месте и ис­пользования ее результатов в доказывании по уголовному делу³².

Представители судебных органов такую возможность чаще зз всего отрицали.

По мнению М.Н. Хлынцова, авторы, отрицавшие самостоя­тельный характер проверки показаний на месте, исходили из сле­дующих ложных представлений о сути данного процессуального действия, а именно:

- оно проводится только с обвиняемым;

- оно проводится следственными работниками в случаях, ког­да, кроме показаний обвиняемого, у них нет иных доказательств;

- обвиняемый только повторяет на месте происшествия ранее данные показания в присутствии других понятых;

- источником доказательств в процессе проверки показаний на месте является тот же, ранее допрошенный обвиняемый;

 

- основной целью следственного действия является повторе­ние ранее данных показаний, а не обнаружение новых, и провер­ка имеющихся доказательств, для закрепления последних, чтобы сделать невозможным отказ от них;

- проводя подобные действия, следователи стремятся облег­чить свою работу, избежать трудоемких действий по собиранию объективных доказательств³⁴.

Ошибочность данных суждений сегодня представляется вполне очевидной. Известно, что при наличии ассоциативных связей идет процесс улучшения памяти. На месте происшествия, находясь сре­ди вещей и предметов, о которых во время допроса говорилось лишь по памяти, лицо может вспомнить такие факты, о которых в кабинете следователя оно сказать не смогло. Таким образом, необ­ходимо признать правильным утверждение М.Н. Хлынцова о том, что в процессе применения проверки показаний на месте источни­ком доказательств будет являться не только лицо, повторяющее ранее данные показания или уточняющее их на месте, но и сама обстановка места происшествия, обнаруженные на нем факты,

³² Власенко И. Использование результатов проверки показаний на месте в качест­
ве доказательств // Законность. 1999. № 8. С. 31; Селезнев М. Некоторые аспекты допус­
тимости доказательств // Законность. 1994. № 8. С. 39.

³³ Григорьева Н.В. Исключение из разбирательства дела недопустимых доказа­
тельств // Российская юстиция. 1999. № 11. С. 6.

³⁴ Хлынцов М.Н. Указ. соч. С. 23-24.

тем более такие, о которых ранее следователю известно не было, в показаниях допрошенного лица они не фигурировали³⁵.

В.Л. Васильев также говорил, что следователь в ходе проверки показаний на месте может получить информацию значительно большую, нежели при допросе, потому что он не только слушает, но и видит, и сравнивает³⁶.

Проверка показаний на месте, безусловно, сложный мысли­тельно-познавательный процесс, основу которого образует пред­положение следователя о возможно сохранившихся в памяти че­ловека следах преступления, несущих криминалистически зна­чимую информацию. В этом плане данное следственное действие служит особым способом получения доказательств, характеризу­ет диалектический аспект познания обстоятельств, подлежащих установлению и доказыванию в уголовном процессе.

В этой связи возникает вопрос о познавательной ценности и истинности результатов проверки показаний на месте.

Механизм реализации данного следственного действия изна­чально формируется на основе гипотезы (предположения) субъ­екта расследования, требующей подтверждения (проверки). Сле­довательно, познавательная сторона в проверке показаний на месте выступает в роли своеобразной цели, достижение которой характеризуется процессом приобретения и развития знаний о расследуемом событии.

Решающим в данном случае является правильное отражение в сознании следователя и обвиняемого (иных участников процесса) объективной действительности: конкретного преступления (от­дельных его сторон), которое совершено в определенном месте, в определенное время и т.д. Проверка показаний на месте, как средство познания, одновременно выступает и формой отраже­ния, и способом оценки собранного фактического материала.

В уголовном процессе применение того или иного следст­венного действия без мысленного проникновения в «будущее» (предположения, предвидения, прогнозирования в целом) не­возможно.

Правильное понимание сущности проверки показаний на мес­те как единства познавательной, логической и психологической сторон процесса мышления позволяет решить и такой важный вопрос, как значение следственной интуиции в процессе приме­нения именно данного следственного действия.

«Интуиция, - отмечал Р.С. Белкин, - это основанная на опыте и знаниях способность непосредственного решения следственных задач при ограниченных исходных данных».

Сходное понятие следственной интуиции мы находим у Яна Пещака: «Следственная интуиция - это способность следователя, основанная на его опытности и знаниях, находить в сложной си­туации путь к правильному выбору вида и применению следст-

венного действия».

Таким образом, интуиция - это не какая-то таинственная спо­собность следователя угадывать истину. Она не формулируется сознательным логическим доказыванием и не вытекает непосредст­венно из чувственного восприятия следователя. Однако интуиция есть безусловная реальность, существующая в сфере познания, и не учитывать этого нельзя.

Мыслительный аспект в интуиции усматривается в том, что выводы следователя, хотя и обусловлены догадками, но фактичес­ки они подготовлены предыдущими психическими процессами, в ходе которых актуализировались нужные знания, ранее прове­ренные опытом, доказанные практикой или удостоверенные ка­кой-либо отраслью знаний. Если решение о проведении, скажем, проверки показаний на месте наступает с первого шага, значит необходимые знания актуализировались сразу благодаря тому, что готовность опыта и знаний у следователя была достаточно

высока.

В свое время А.Р. Ратинов писал, что в процессе доказывания интуитивные знания не имеют процессуального значения. Одна­ко для установления истины по уголовному делу, определения путей расследования (в том числе и формирования решения о

 

³⁵ Хлынцов М.Н. Указ. соч. С. 29. * Васильев В.Л. Указ соч. С. 504.

" Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные воп росы российской криминалистики. М.: НОРМА, 2001. С. 158.

" ПещакЯн, Ларин A.M. Следственные версии. М.: «Прогресс», 1976. С. 108. ³⁹ Белкин Р.С. Указ. соч. С. 157-158.

 

проведении проверки показаний на месте - В.Б., А.Н.), профес­сиональная следственная интуиция необходима⁴⁰.

По мнению А.Р. Ратинова и Р.С. Белкина, интуицию, как ре­альность мышления, нельзя «закрыть», «не пускать» в процесс мышления вообще или в какую-то специальную сферу обобщен­ной практики. «Следует помнить лишь одно: продукт интуиции -это лишь догадка и не более, - утверждал Р.С. Белкин. Интуиция опирается на данные прошлого сознательного и подсознательно­го опыта. Подсознательное сопоставление с этим прошлым опы­том и приводит к озарению, к неожиданному решению. Эта взаи­мосвязь большей частью остается скрытой для сознания, решаю­щего задачу»⁴¹.

Лицо, которое побывало на месте преступного события и знакомо с его обстановкой, восстанавливает в сознании забы­тые, но интересующие следствие факты и обстоятельства в де­талях. Поэтому нельзя недооценивать такую специфическую особенность проверки показаний на месте, как дача допрошен­ным лицом различных объяснений (пояснений) по поводу ука­занных им объектов на месте, в связи с которыми он не только повторяет сказанное ранее на допросе, но и дает дополняющую или уточняющую информацию. Задача следователя заключается в том, чтобы найти в материалах проверки показаний на месте информацию доказательственного свойства, полученную вновь. Как утверждает М.Н. Хлынцов, проведение проверки показаний на месте не ограничивает следствия, а наоборот, увеличивает его возможности в части получения новых и проверки имею­щихся доказательств⁴². При этом он подчеркивает: «Дело, ко­нечно, не в «масштабности» того или иного действия, а в нали­чии у него какой-то специфики, которая не укладывается в дру­гие известные формы и нужно стараться понять эту специфику, дать ей объективную оценку, а не игнорировать ее»⁴³.

Сегодня следует однозначно признать, что проверка показа­ний на месте, как и другие общепризнанные следственные дейст­вия, устанавливает определенное «правило нормативного харак-

' Ратинов А.Р. О следственной интуиции // Соц. законность. 1958. № 4. С. 24-30.

⁴¹ Белкин Р. С. Указ. соч. С. 159.

⁴² Хлынцов М.И. Указ. соч. С. 2.
⁴' Там же.

тера», которое выполняет функцию нормы права. В ней, наряду с юридической силой, для органов предварительного расследова­ния, заложена сила логики и нравственной справедливости.

§ 3. Соотношение проверки показаний на месте с други­ми следственными действиями и ее психологические

Особенности

3.1. Проверка показаний на месте и следственный осмотр

Ученые криминалисты А.Н. Васильев, С.С. Степичев, Р.С. Белкин, Л.А. Соя-Серко, М.Н. Хлынцов, А.Г. Филлипов, А.В. Ав-сюк, СИ. Шейфер, Б.И. Шобик, Е.П. Фирсов, Н.П. Яблоков и др. усматривали частичное совпадение содержания проверки пока­заний на месте со следственным осмотром и, в первую очередь, с осмотром места происшествия. По их мнению, такое совпаде­ние имеет место потому, что после указания обвиняемым или другим участником процесса определенного места, зачастую воз­никает задача обнаружения на нем каких-либо объектов, связан­ных с событием преступления.

Рассматривая различия названных следственных действий, к примеру, Р.С. Белкин отмечал, что следственный осмотр не мо­жет исчерпать всего содержания проверки показаний на месте, поскольку «при осмотре фиксируется объективное состояние об­становки в том виде, в каком ее застает лицо, производящее ос­мотр, тогда как при проверке показаний на месте обстановка фиксируется со слов обвиняемого, свидетеля». Следовательно, в содержание следственного осмотра не входит показ подозревае­мым, обвиняемым, потерпевшим, свидетелем места или предме­та, связанного с расследуемым преступлением. В то время, как эти действия являются необходимым элементом содержания про­верки показаний на месте.

По гносеологической природе следственный осмотр, в отли­чие от проверки показаний на месте, представляет собой как бы «исходное» следственное действие. В таком качестве осмотр вы-

⁴⁴ Кульчер К. Основы социологии права. М, 1981. С. 208.

⁴⁵ Белкин Р.С. Указ. соч. С. 9.

 

ступает как средство получения именно поисковой и в целом первоначальной информации⁴⁶. Поэтому результаты осмотра и их оценка во многих случаях являются основанием для проведения последующих следственных действий, в том числе и проверки показаний на месте.

Данное следственное действие отличается от проверки пока­заний на месте еще и тем, что ему наиболее характерны познава­тельная и удостоверительная функции. При этом познавательная функция как бы «выдвигается» на первый план, т.е. доминирует. В то время как для проверки показаний на месте более характер­на удостоверительная функция.

Проверка показаний на месте, как следственное действие, в первую очередь, является средством проверки имеющихся дока­зательств. Что касается получения новых доказательств, то, ско­рее всего, данная функция будет являться факультативной.

В обобщенном виде к различиям названных следственных действий (по М.Н. Хлынцову) необходимо отнести следующие:

1) поводами для проведения осмотра места происшествия
(ОМП) могут быть сведения, полученные из различных источни­
ков, в том числе и от самого обвиняемого. Поводами же для про­
ведения проверки показаний на месте (ППМ) является наличие
показаний потерпевшего, свидетеля, обвиняемого и подозреваемо­
го, зафиксированных в протоколах допросов. Кроме того, ОМП
может проводиться как до, так и после возбуждения уголовного
дела, а ППМ - только после возбуждения уголовного дела;

2) ОМП чаще всего проводится в отсутствии лица, совершив^ шего преступление (обвиняемого, подозреваемого), а ППМ-только с их участием, либо с участием потерпевшего, свидетеля;

3) перед ОМП его границы определяет сам следователь, тогда как в случае проведения ППМ следователь такой инициативой не обладает; наоборот, он как бы «следует» за лицом, показания ко­торого проверяются;

4) ОМП входит в перечень неотложных следственных дейст­вий (по действующему УПК РФ такой перечень отсутствует _Т В.Б., А.Н.). Одним из важнейших тактических требований, предъ-

являемых к ОМП, является незамедлительность его производст­ва, необходимость восприятия обстановки и имеющихся следов и иных вещественных доказательств в неизменном состоянии и не­посредственно следователем. В ходе ППМ следы и иные вещест­венные доказательства выявляются и предоставляются, наоборот, потерпевшим (свидетелем), обвиняемым (подозреваемым), хотя и с непосредственным участием следователя;

5) в процессе ОМП следователь не готов весьма определенно говорить об относимости и допустимости обнаруженных следов, иных вещественных доказательств к конкретному преступлению. В ходе ППМ такой проблемы не существует;

6) участие в ОМП подозреваемого, обвиняемого, потерпевше­го и свидетеля, так или иначе, предполагает «принуждение» про­цессуального характера, чего нет в ППМ: в этом следственном действии, к примеру, подозреваемый и обвиняемый (ч. 1 ст. 194 УПК РФ) участвуют не по принуждению, а по собственному же­ланию, что существенно влияет на ход и результаты такого учас­тия: сам ход, как правило, бывает бесконфликтным, а результаты носят более объективный характер;

7) уголовно-процессуальный закон и практика предваритель­ного расследования свидетельствуют о том, что в ходе ОМП ука­зания, пояснения обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего (свидетеля) не находят и не должны находить отражения в прото­коле, если они участвуют в осмотре. Всякое включение в текст сообщений, полученных от указанных лиц, рассматривается как недопустимое процессуальное нарушение. В то время, как в про­токоле ППМ отражается все, что было сообщено устно, обнару­жено, продемонстрировано и т.п.

Таким образом, анализируя сходные положения и отличия ос­мотра места происшествия и проверки показаний на месте, сле­дует прийти к однозначному выводу: проверка показаний на мес­те не может рассматриваться как часть либо разновидность ос­мотра места происшествия; по своему содержанию и сущности она является самостоятельным следственным действием.

⁴⁶ Белкин Р.С. Очерки криминалистической тактики. Волгоград: ВСШ МВД Рос­сии, 1993. С. 149-152.

32. Проверка показаний на месте и следственный эксперимент

Р.С. Белкин сущность следственного эксперимента усматри­вал в проведении специальных опытов с целью проверки собран­ных по делу доказательств, получения новых доказательств, про­верки и оценки следственных версий о возможности или невоз­можности существования тех или иных фактов, имеющих значе­ние для дела⁴⁷.

Проверка показаний на месте (111JM) частично может совпа­дать со следственным экспериментом (СЭ), если ее содержанием является в том числе и осуществление каких-либо действий де­монстрационного, контрольного или иного характера.

В целом же ППМ - далеко не следственный эксперимент, так как она лишена того чисто опытного характера, который отли­чает его от других следственных действий⁴⁸.

Теоретическую концепцию следственного эксперимента со­ставляет применение двух общенаучных методов познания - экс­периментального и метода моделирования, что, в свою очередь,

дает возможность:

а) многократного повторения наблюдаемого явления в различ­
ных условиях обстановки;

б) изучения явлений, протекающих в естественных условиях
очень быстро или слишком медленно;

в) исследования таких явлений, которые в изолированном ви­
де не могут наблюдаться в природе;

г) выделения в процессе изучения отдельных сторон явления
отдельных признаков объекта.

Кроме того, условия и правила проведения следственного экс­перимента требуют специального выбора места, определения времени и создания условий, максимально сходных с теми, в ко­торых, происходило исследуемое событие. Это достигается, по мнению И.М. Лузгина, с помощью метода моделирования⁵⁰.

⁴⁷ Там же. Белкин Р.С. Лившиц Е.Н. Тактика следственных действий. М.: Новый юрист, 1977. С. 136; Белкин Р.С. Теория и практика следственного эксперимента. М, 1959. С. 5.

Белкин Р.С. Очерки криминалистической тактики. Волгоград: ВСШ МВД Рос­сии. М, 1993. С. 184-185.

⁵⁰ Луэгин И.М. Моделирование при расследовании преступлений. М., 1981. С. 54-56.

Проверка показаний на месте - это органическое сочетание рассказа и показа лицом, чья информация проверяется. Смысл их сочетания заключается в объективизации критериев оценки дос­товерности показаний.

Определяя сходство и различие рассматриваемых следствен­ных действий, необходимо также отметить, что СЭ, как и ППМ, может быть осуществлен только после возбуждения уголовного дела и, как правило, на стадии предварительного расследования.

ППМ производится на том месте, которое определяется обви­няемым, а следственный эксперимент производится там, где по­считает необходимым следователь. Кроме того, ППМ в опреде­ленных ситуациях можно проводить при любых удобных услови­ях, в любое время года и суток, при любой погоде. СЭ можно проводить лишь при соблюдении тех условий, которые имели место на момент совершения преступления. Несоблюдение этих условий лишает результаты следственного эксперимента доказа­тельственного значения.

ППМ можно проводить только с потерпевшим, свидетелем, обвиняемым или подозреваемым, а СЭ - с любым лицом, если исследуемые обстоятельства могут быть проверены или установ­лены вне зависимости от физических свойств и способностей на­званных участников процесса.

Особенность ППМ заключается еще и в том, что допрошенные ранее лица самостоятельно выбирают направление движения, объекты, расположенные на пути и подлежащие характеристике, особенность своего поведения и т.п. Подсказки следователя, вы­раженные в словах, жестах, мимике относительно расположения тех или иных искомых объектов и направления маршрута движе­ния, рассматриваются как недопустимое процессуальное и такти­ческое нарушение, а полученные результаты - не имеющие ста­туса доказательств.

В ходе СЭ следователь заранее воспроизводит обстановку места происшествия, определяет характер и последовательность совершения конкретных экспериментальных действий (опытов). Указывает исполнителю опытов, куда и как он должен двигаться, когда и как совершать определенные действия. При этом следо­ватель может приостановить какие-либо действия этого лица и

 

предложить повторить его несколько раз, а также разбить эти действия на несколько стадий.

В ходе ППМ воспроизведение обстановки проводится только тогда, когда оно является способом проверки показаний лица или свидетельством его знакомства с обстановкой на момент проис­шествия, а также если необходимо восстановить обстановку, о которой следователь не знал и в ходе осмотра зафиксировал ее уже в измененном состоянии.

Воспроизведение обстановки в данном случае позволяет следова­телю правильно понять отдельные обстоятельства события, по-ново­му оценить имеющиеся следы, возможно, выдвинуть новые версии.

Определенное сходство ППМ и СЭ заключается в психологии названных следственных действий. В обоих случаях непрелож­ным условием является установка обвиняемого (подозреваемого) в совершенном преступлении на дачу правдивых показаний, что свидетельствует о «внутренней» его готовности к участию в ППМ или СЭ. Отсюда вытекает и сходство отношений между лицом, осуществляющим опытные действия (в ходе СЭ), лицом, показания которого проверяются (в ходе ППМ), и следователем: легче устанавливается психологический контакт (ситуация харак­теризуется как бесконфликтная), в действиях ощущается очевид­ное взаимопонимание, согласованность и желание достижения ожидаемого результата.

Познавательная деятельность участников ППМ осуществляет­ся на основе осознанного восприятия показаний и действий «про­веряемого лица». Восприятие в данном случае - это активный процесс отражения и оценки всего, что делает лицо, показания которого проверяются, для того, чтобы «сформировать» в своем сознании адекватный образ человека, виновного в совершении преступления или каким-либо образом причастного к нему. По утверждению А.В. Петровского: «Восприятие у человека тес­нейшим образом связано с мышлением, с пониманием сущности предмета. Сознательно воспринять предмет - это значит мыслен­но назвать его... обобщить его в слове»⁵¹. Таким образом, сведе­ния, полученные в процессе наблюдения за действиями «прове-

ряемого» лица, после их обобщения и оценки, позволяют найти ответ на вопрос о его причастности к расследуемому событию.

В свою очередь, информация, полученная в процессе СЭ, ма­териально не связана с расследуемым событием, не является его непосредственным отражением. В этой связи В.Л. Васильев за­мечает, что «...важен подбор участников следственного экспе­римента... множественность участников производства этого следственного действия влечет за собой, с одной стороны, неиз­бежность влияния социально-психологических факторов, а с другой - фактора индивидуальных особенностей, поскольку каж­дый из участников эксперимента обладает своими, только ему присущими качествами и свойствами, которые накладывают отпечаток на ход исследования и без учета которых нельзя быть уверенным в достоверности данных, полученных эксперимен­тальным путем»⁵².

Представляется, что опасения В.Л. Васильева на этот счет не­безосновательны, поскольку: во-первых, в отличие от ППМ, СЭ достаточно часто проводится не на месте происшествия, а в дру­гом месте; во-вторых, - не с участием обвиняемого или иных лиц, имевших отношение к происшедшему событию, а с другими ли­цами; в-третьих, для производства СЭ не всегда используются объекты, являющиеся вещественными доказательствами по делу, а их заменители (копии).

Другими словами, обстановку для СЭ можно создать макси­мально приближенную, но не идеальную, поэтому полученные сведения способны свидетельствовать только о возможности восприятия в момент происшествия определенных явлений, о возможности наступления определенных последствий после со­вершения действий и т.д. Эти сведения не могут являться для участников эксперимента «копиями» явлений, фактически имев­ших место в момент расследуемого события.

Отличие ППМ от СЭ имеет место и при фиксации хода и ре­зультатов их проведения в протоколе. По этому поводу М.Н. Хлынцов справедливо замечает: «В протоколе следственного эксперимента описывается только обстановка, в которой совер­шается это действие, особенности расположения участников,

 

⁵¹ Петровский А.В. Введение в психологию. М., 1995. С. 141.

⁵² Васильев В.Л. Указ. соч. С. 509.

его характер и последовательность их действий, повторяемость их в различных изменяющихся условиях и полученные резуль­таты. Показания и объяснения участников следственного экспе­римента в протокол не заносятся, описывается, если так выра­зиться, только организационно-механическая сторона, механизм действий во времени и пространстве, характер и степень вос­приятия результатов этих действий - органами чувств следова­теля и понятых»⁵³.

В протоколе же ППМ главное внимание уделяется показаниям и объяснениям проверяемого лица, особенностям его поведения, уверенности в движении к определенным объектам, в их обнару­жении, описанию ранее неизвестных объектов и следов и т.п.

Кроме того, в ходе СЭ могут быть осуществлены такие дейст­вия, которые не имели места в ходе совершения преступления, и увязать которые участникам данного следственного действия с реальностью в психологическом отношении составляет опреде­ленную трудность, тем более найти их органическую связь с рас­следуемым событием.

Таким образом, ППМ нельзя рассматривать ни как часть, ни как разновидность следственного эксперимента. Результаты, по­лученные в ходе ППМ, в отличие от результатов, полученных в ходе СЭ, в общем и целом вызывают меньше сомнений в объек­тивности, что подтверждает в том числе и ее самостоятельную процессуальную природу.