Яркий свет пробивался даже сквозь закрытые веки. Я попыталась открыть глаза, но это далось мне с трудом. Какая-то тяжесть давила на меня, заставляя снова вернуться в сон, но я сражалась с этой тварью до победного вздоха. Вокруг воняло какими-то лекарствами, а где-то рядом со мной пищали приборы, считающие мой пульс. Я была опутана кучей всяких трубочек и прочей медицинской фигни. Больше всего на свете я ненавидела больницы. В них всегда витал запах смерти, а мне этого хватало и в повседневной жизни.
Я попыталась сесть, и все тут же закрутилось волчком вокруг. Упершись ладонями в кровать, я низко опустила голову и свесила ноги с высокой койки. Прибор, измеряющий мой пульс, пронзительно запищал от того, что мое сердце стало биться чаще, чем крылья у колибри. Раздраженно взглянув на чертову бандуру, я сдернула со своей руки все провода, оставив только трубку от капельницы. Наверняка, это было обезболивающее.
На экране появилась ровная линия, которая в обычных случаях говорила о смерти. Не понимая, почему, наверняка, виной были обезболивающие, но я рассмеялась. Чувствуя себя, как под кайфом, я попыталась встать на ноги и чуть было не завалилась на пол. Легкая волна боли прокатилась по моему телу, но я проигнорировала ее. Ноги коснулись ледяного кафельного пола, и я отметила, что на мне легкая больничная рубашка до колена. В таком виде пройти незамеченной будет сложно, но искать свои вещи я не смогла бы. За окном царила кромешная темень. Значит, сейчас была глубокая ночь и, возможно, весь немногочисленный персонал больницы где-то спит. По необъяснимым причинам я чувствовала острую потребность в том, чтобы уйти отсюда подальше.
Возможно, виной всему были мои детские воспоминания? Я не часто бывала в больницах, хотя травм у меня было больше, чем у боксерской груши, но каждый раз, стоило мне оказаться в этом чертовом месте, все тут же становилось еще хуже, чем обычно. В моей жизни больница была предвестником огромных проблем.
Именно поэтому я схватилась за капельницу, которая была на колесиках, и, сделав ее своей опорой, стала медленно двигаться в сторону двери. Ноги заплетались и путались. Я чудом не растянулась на полу. Перед глазами плясали темные пятна, и все вокруг было каким-то размытым. Я будто находилась в каком-то кошмарном сне. Мозг отказывался работать исправно, и поэтому я не сразу смогла повернуть ручку на входной двери, но, когда мне это все же удалось, я еще какое-то время вспоминала, как именно нужно открывать дверь.
Коридор в больнице был таким же мерзким, как и сама палата. Слишком яркие лампы освещали это жуткое место, которое выглядело обманчиво светлым. Стены мятно-зеленого цвета, белый пол, выложенный плиткой, кое-где стояли каталки и искусственные цветы. Будто тут было мало мертвых людей, и именно поэтому они решили добавить еще и мертвые растения.
Что-то кольнуло меня в левом боку, и, опираясь о стену, я взглянула на то место. Белая рубашка стала быстро пропитываться алой кровью. Я не чувствовала особой боли и, находясь в каком-то потерянном состоянии, дотронулась до места, где наверняка разошлись швы. На моих пальцах заблестели алые капельки, и это снова показалось мне смешным. Черт, я действительно надеялась, что дело в обезболивающих, а не в том, что у меня поехала крыша.
Держась за стену и абсолютно не волнуясь о том, что я оставляю на ней кровавые следы, я стала медленно продвигаться по коридору. Я понятия не имела, куда иду и зачем, но чувствовала, что для меня очень важно оказаться подальше от этого места. Почему? Да черт его знает.
Я сделала несколько нетвердых шагов, прежде чем за моей спиной раздались неприлично громкие ругательства.
— Ты что спятила? — выругался Тейт, оказавшись предо мной, словно из ниоткуда.
Я посмотрела на него затуманенным взглядом, и в этот момент мои ноги подогнулись. Наверное, я добавила бы себе еще несколько серьезных травм, если бы Тейт вовремя не схватил меня за талию, прижав к себе. Я почувствовала его запах, и он показался мне лучшим, что я когда-либо чувствовала, особенно по сравнению со смрадом этого места.
— Ты так хорошо пахнешь, — не думая, пробормотала я.
Тейт посмотрел на меня с высоты своего роста, но его лицо было суровым и злым. Почему он всегда был таким злым?
— Сестра! Кто-нибудь, мать вашу! — прокричал он, привлекая внимание чертовых дежурных.
Я вцепилась в ворот его рубашки, которая уже была выпачкана моей кровью.
— Нет! — проговорила я, все еще чувствуя слабость. Мои ноги больше не слушались меня, и если бы Тейт не прижимал меня к себе, я бы уже давно упала. — Я не хочу возвращаться туда! Забери меня отсюда.
Тейт снова опустил на меня взгляд, и его странные серебристые волосы упали на глаза. Интересно, почему я никогда не задумывалась о том, что у него такой странный цвет волос?
— Тебе нужна помощь, — сказал он сухо, но при этом легким касанием кончиков пальцев убрал пряди моих волос с моего лица. — И ты под кайфом.
Я попыталась отпихнуть его, но Тейт был очень сильным. Даже одной рукой он удерживал меня достаточно крепко, чтобы я не растянулась на полу.
— Отвали, — проговорила я, понимая, что он моя единственная опора. — Я не под кайфом.
Кто-то из врачей или медсестер уже спешил к нам с каталкой.
— Неужели? — спросил Тейт, и в мгновение ока я оказалась у него на руках. Я не понимала, как так получилось. Еще секунду назад я почти стояла на ногах, а теперь уже была в надежных и сильных руках своего ненормального одноклассника. Почему он делал это?
Я рассмеялась, когда Тейт положил меня на каталку, совершенно не замечая озадаченных врачей вокруг. Они повезли меня куда-то, и Тейт шел рядом со мной. Лежа на каталке, я смотрела на его окровавленную темную рубашку, рукава которой были закатаны до локтя обнажая сильные руки. На бледной коже можно было рассмотреть узор голубых вен, а при каждом его движении мышцы тут же напрягались. Мне захотелось увидеть его без рубашки. Очень некстати.
— В чем дело? — спросил Тейт, взглянув на меня.
Я усмехнулась.
— Тебе было бы лучше без этой рубашки, — проговорила я, слегка склонив голову.
Тейт усмехнулся и, когда врачи остановили каталку в какой-то палате, наклонился надо мной. Его дыхание обожгло мне ухо и шею.
— Я напомню тебе это, когда ты придешь в себя, — пообещал он тихим шепотом, от которого мурашки шли по коже.
Я снова потеряла счет времени, но сейчас это было не из-за моего пребывания во тьме. Туманные сны и видения, навеянные препаратами, сменялись вспышками боли, когда те переставали действовать. Я больше не воспринимала реальность и не могла отличить ее от сна. Несколько раз я видела маму. Она постоянно плакала и звала меня. Еще вокруг меня постоянно были люди в больничной одежде, но чаще всего я видела Тейта. Странно, но осознание того, что он сидит рядом, успокаивало меня. Будто он был моим защитником, вот только я не понимала, от чего меня нужно защищать.
Иногда мне хотелось кричать, так как боль становилась невыносимой, и тогда я чувствовала, как его рука крепко сжимает мою ладонь. Это, конечно же, не могло утихомирить боль, но все же как-то помогало. А затем мне снова вкалывали обезболивающие, и я отключалась, так и не спросив у Тейта, что он тут делает.
— Черт,- выдохнула я, в очередной раз придя в себя. Но на этот раз все было немного по-другому. Ноющая боль разливалась по всему моему телу, и это обостряло мое восприятие всего, что было вокруг. Впервые за долгое время я пришла в себя по-настоящему.
— Знаю, — раздался голос совсем рядом со мной. — Они почти полностью сняли тебя с обезболивающих. Наверное, им надоело, что ты постоянно посылаешь всех к черту.
Я повернула голову и наткнулась на серый взгляд Тейта. В палату сейчас проникал мягкий зимний свет, и поэтому парня было видно особенно хорошо. Его волосы напоминали мне снег, а взгляд грозовое небо.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я, покраснев от осознания того, что могла взболтнуть чего-нибудь ненужного, пока была под действием лекарств.
Тейт усмехнулся одной из тех улыбок, которые не предвещали ничего хорошего.
— Как же я мог пропустить такое? В течение двух дней слышать от тебя, насколько я сексуален, было очень приятно, — самодовольно проговорил он.
Я скривилась так, будто только что проглотила лимон.
— Надеюсь, ты все очень хорошо запомнил? — сухо спросила я. — Потому что больше я этого никогда не повторю.
Тейт придвинул кресло, в котором сидел, поближе к моей кровати.
— Черт, — с притворной досадой проговорил он. — Так и знал, что нужно было снять тебя на камеру.
Я состроила ему рожицу, и парень усмехнулся. Мне было ужасно неловко из-за того, что я могла ему наговорить, но еще хуже было осознание, что Тейт теперь не упустит возможности посмеяться надо мной. Думаю, именно это он и хотел сделать, но дверь в палату открылась, и я увидела маму.
Она была бледной, под глазами залегли тени. Увидев меня в сознании, мама тут же бросилась к кровати, и в ее глазах блеснули слезы. Тейт с несвойственной для него тактичностью отошел в сторону и очень скоро вышел из палаты, оставив меня и маму наедине.
— Мэри, — прошептала она, осторожно поглаживая мою руку. Только сейчас я осознала, что мои запястья привязаны к койке. Сказать, что мне это не понравилось, значит, ничего не сказать.
— Все нормально, — пробормотала я, не сводя взгляда со своих оков. — Я в норме.
Мама поджала губы, и по ее щекам потекли молчаливые слезы.
— Это не норма, Мэриан, — прошептала мама, силясь справится со слезами. — Разбиться на машине и пробыть два дня в полукоматозном состоянии ненормально. Тебе сделали переливания крови, и ты приходила в себя только, когда обезболивающие переставали действовать.
Я не помнила практически ничего с момента аварии. В сознании остались какие-то нечеткие картинки, но они больше были похожи на бред наркомана, чем на реальность.
— Мне закатить истерику? — осведомилась я, взглянув на маму. Возможно, я впервые попала в настолько серьезную переделку, но ведь и раньше я бывала на грани жизни и смерти. Хотя, отчасти я понимала маму. По крайней мере, пыталась понять. Она потеряла мужа и сына. Я последний родной человек, который у нее остался, и неудивительно, что она переживает за меня.
— Как Мэтью? — спросила я, желая сменить тему.
Мама отвела взгляд, посмотрев на свои худые руки, сложенные на коленях. По ее глазам я поняла, что все очень плохо.
— Он мертв? — спросила я без должного беспокойства или страха.
Почему я была такой? Почему не испытывала жалости к этому парню? Ведь он не был плохим, просто ему не повезло. К тому же, он предал меня ради сестры. Он хотел вернуть ее, хотя сама я не верила в то, что она жива. Разве я не пошла бы на все на свете, чтобы защитить свою семью? К тому же, невозможно предать того, кому никогда не был верен.
— Бедный мальчик умер еще до приезда скорой, — проговорила мама, а затем задрожала всем телом. Мне захотелось прикоснуться к ней, чтобы хоть как-то успокоить, но мои руки все еще были привязаны к кровати, и мое раздражение по этому поводу взлетело до нового уровня. — Господи, Мэри, если бы не Тейт, то ты…
Я нахмурилась. Было как-то странно слышать имя Тейта из маминых уст. Будто он был чем-то настолько неприличным, о чем обычно родителям не рассказывают. К тому же, то, что он был в больнице, вызывало у меня неловкость. Какое впечатление он произвел на мою маму?
— О чем ты? — спросила я, слегка приподнимаясь на локтях, из-за чего все тело заныло, а вспышка боли пронзила левый бок. Должно быть, именно там была самая серьезная рана. — При чем тут Тейт?
Впервые с тех пор, как я увидела маму в этой чертовой палате, она улыбнулась. Только это не принесло мне никакого облегчения, так как улыбка эта была коварной.
— Почему ты не рассказывала мне о нем? — спросила она, и ее глаза неодобрительно сузились. — Такой милый мальчик.
Милый мальчик? Тейт? Да скорее сам сатана сойдет за ангела, чем Тейт за “милого мальчика”.
— Ты сейчас уверена, что не ошибаешься? — спросила я подозрительно.- Тейт – это.тот парень со странным цветом волос, высокий и слегка ненормальный?
Мама посмотрела на меня с упреком. У меня чуть челюсть не отвисла. Да что случилось за то время, пока я была не в себе? С каких пор они стали лучшими друзьями?
— Этот парень спас тебе жизнь. Именно он вытащил тебя из машины, прежде чем она взлетела на воздух, — проговорила мама, и ее лицо снова осунулось, а единственный проблеск света погас в глазах. — Тейт сидел рядом с тобой все время, что ты пробыла тут. Он лишь один раз за все это время домой съездил, но вернулся спустя час. И это при том, что ты в больнице уже несколько дней!
Я тупо пялилась на маму, не веря ни единому слову. Зачем Тейту делать все это для меня? Но, вспомнив ту ночь, когда в мой дом ворвался Себастьян со своими приспешниками, я осознала, что он не впервые спас мне жизнь. Откуда он знал, когда и где нужно появиться, чтобы вытащить меня из дерьма? Ведь в ту ночь он уж точно не грибы в лесу собирал. И в день аварии я не говорила ему, где находилась. Откуда он обо всем узнал?
— Думаю, — прервала мама мой поток параноидальных мыслей. — Что этот парень как раз, то, что тебе нужно.
Я посмотрела на маму так, будто она была не в себе.
— Ты знаешь его всего несколько дней, а уже готова нас поженить? — спросила я сухо.
Мама как-то натянуто улыбнулась, а ее глаза затуманились. Складывалось впечатление, что она провалилась в какие-то свои собственные воспоминания, и они были не самыми худшими. К своему собственному недовольству я вспомнила отца. Я знала, что мои родители любили друг друга, но всегда считала, что было бы лучше, если бы мой отец никогда не встретил мою мать. Он разрушил не только наши с Калебом жизни. Он разрушил и мамину жизнь тоже.
— Никогда не стоит отвергать человека, который готов на подвиги ради тебя, Мэри, — проговорила мама, и я не до конца поняла, о ком именно она говорила. О Тейте или о моем отце?
Без ответов
— Ты уверена, что тебе ничего не нужно? Как ты себя чувствуешь? — спросила мама, носясь по нашей гостиной.
Я подавила вздох. Я знала, что в течение трех дней, которые я провела в больнице, мама отлаживала очень важную деловую поездку, от которой зависела вся ее карьера, и теперь, когда меня выписали, я убедила ее уехать на целых три недели в Россию. Мама чувствовала свою вину за то, что бросала меня в рождественские праздники и не заботилась обо мне, и поэтому теперь, перед своим отъездом, решила наверстать упущенное. Мне, конечно, было в определенной степени приятно, что за семнадцать лет моей жизни она впервые решила проявить такую заботу, но, честно говоря, по большому счету, это раздражало. Ранения, травмы, переломы — все это было частью моей жизни, и я настолько к этому всему привыкла, что любая забота казалась глупой и неуместной. Но если бы я сказала об этом маме, то нарвалась бы на ее очередной горестный взгляд. Только ради нее я старалась делать вид, будто мы действительно ушли от прошлой жизни, и поэтому мне приходилось корчить из себя обычного подростка. Иногда я даже жалела, что мое притворство не может стать правдой.
— Все в порядке, — успокоила я ее и покрепче сжала чашку горячего чая. — Тебе не о чем беспокоиться.
— Я буду звонить тебе каждый день, — пообещала мама.
«Нет, не будешь», — уверенно возразила я в своих мыслях. Как всегда, маму полностью захватит ее работа, и она будет звонить мне только тогда, когда вспомнит о моем существовании. Такова была наша семья, и я не помнила ничего другого. Разве что осколки самых ранних детских воспоминаний, но они настолько туманны, что кажутся нереальными.
Мама была уже полностью собрана и на улице ее ждала служебная машина, которая должна была отвезти ее в аэропорт. В сотый раз извинившись за то, что она бросает меня, мама, наконец, уехала, и я осталась одна в большом и холодном доме. Поначалу я пыталась смотреть телевизор, но, если честно, я всегда ненавидела этот зомби-ящик. Затем я поднялась в свою комнату и почти до самого наступления ночи просидела в интернете. Я не была поклонницей социальных сетей или еще чего-то в этом роде. Обычно интернет был для меня источником музыки, фильмов и какой-то информации. На этот раз я искала конкретную информацию о конкретном человеке.
— Дерьмо, — проговорила я, принимая две таблетки адвила. Эти пилюли никак не приглушали боль, которая распространялась от глубокой раны в левом боку, но все же я свято верила, что они мне хоть как-то помогут.
В очередной раз открыв гугл, я ввела имя Тейта, но все, что мне выбивал поиск, было связано лишь с его теской Тейтом из Американской истории ужасов. От такого совпадения я лишь мрачно рассмеялась. У Тейта Рида не было ни аккаунтов в социальных сетях, ни каких-либо блогов. Вопреки моим ожиданиям, он не упоминался ни в одной из криминальных новостей. Складывалось такое впечатление, что этот человек ни разу не заходил в интернет.
За все то время, что я провела в больнице после того, как окончательно пришла в себя, он больше не попадался мне на глаза. Я знала, что он заходит в больницу, так как мама постоянно намекала на это, но в палату он не заходил. Лежа на больничной койке, я то и дело прокручивала в голове почти каждое сказанное им слово за то время, что мы были знакомы. Я не понимала, как ему удается всегда быть в нужное время в нужном месте. Где он научился стрелять? Умел ли он драться? Где были его родители и почему их никто никогда не видел? Этот парень был одной большой загадкой, и как бы долго я не ломала голову, я понимала, что, пока он сам того не захочет, я не смогу о нем ничего узнать. Это пугало и злило одновременно.
Но хуже всего было то, что я скучала по нему. Как это произошло? Возможно, после аварии мой мозг пострадал куда сильнее, чем предполагалось? Или все дело было в том, что в течение того времени, когда я была под кайфом, он был рядом со мной? Я очень плохо помнила те дни своей жизни, но совершенно точно знала, что он был рядом. И даже дело не в том, что мама рассказывала мне об этом, а медсестра ей подпевала. Я просто помнила его теплое прикосновение руки к моим пальцам. Помнила его теплый и успокаивающий голос, хотя и не помнила смысла его слов. Как я могла доверять и не доверять человеку одновременно? Я видела в нем опасность. Я чувствовала, что он не такой, как другие, и прежде, чем подпускать его к себе, я должна была узнать, что с ним не так. Но при этом я хотела, чтобы он был рядом даже со своей идиотской манией величия и самоуверенностью.
Сидя в своей комнате поздним вечером, я тупо пялилась в экран ноутбука, совершенно не вникая в слова, которые были на нем выведены. Все это было очень плохим предвестником и сулило мне еще большие проблемы, чем те, которые я имела на данный момент.
— Знаешь, если ты пыталась найти фотки, где я полуголый, то могла бы напрямую ко мне обратиться, — послышался насмешливый голос прямо за моей спиной. — Если будешь хорошей девочкой, я, возможно, разрешу даже себя сфотографировать.
От неожиданности я так резко подскочила, что рана полыхнула адской болью, и я не смогла сдержать резкого ругательства на нескольких языках. Обернувшись, я увидела в свете экрана ноутбука Тейта. Он был одет в темное пальто и простые черные джинсы. В его серебристых волосах медленно таяли снежинки, а большие серые глаза поблескивали.
— Какого черта ты делаешь в моей комнате? — выкрикнула я, моментально забыв о том, что еще секунду назад скучала по нему. Может, все еще не так плохо?
Уголки губ Тейта слегка приподнялись, отчего его лицо приняло почти дьявольское выражение.
— Я стучался, но мне никто не открыл. Твоя мама просила меня присмотреть за тобой, и поэтому я решил войти без разрешения, — пояснил парень надменным тоном.
Я чуть было не задохнулась от негодования и стыда. Как моя мама могла поручить ему быть моей нянькой? Неужели она видела в Тейте милого и приличного юношу, с которым можно оставить свою несовершеннолетнюю дочь на целых три недели? Или же она была уверена, что я порублю его на фарш, если он вздумает позволить себе лишнее? В любом случае, это был странный поступок для любой матери. Даже для моей.
— Мне не нужен присмотр, — сухо ответила я.
Тейт злорадно усмехнулся и стал расстегивать свое пальто.
— Смотри на это более оптимистично, — заявил парень. — Теперь тебе не придется удовлетворятся лишь своими фантазиями обо мне и ты сможешь пускать на меня слюни в живую.
Наглость этого сукиного сына просто ошеломляла. Мне захотелось врезать ему чем-то тяжелым, но под рукой ничего подходящего не оказалось. Жаль.
— Вали из моей комнаты! — приказала я.
Тейт стащил с себя пальто и бросил его в кресло у окна. Совершенно не обращая внимания на мои протесты, он быстро сел за стол, где стоял ноутбук, и с интересом вперился в экран. Я понятия не имела, что он ожидал там увидеть. В поиске было вбито лишь его имя и все ссылки, которые выдавал гугл, не несли в себе никакого смысла.
— И что конкретно ты пыталась найти? — спросил Тейт задумчиво, глядя в экран. — Мою автобиографию?
Я присела на кровать, раздраженная его появлением, и скрестила руки на груди.
— Типа того, — пробурчала я.
За окном ярко светила луна, но в комнате единственным источником света был зажженный экран ноутбука. Тейт повернулся ко мне, и теперь его лицо оставалось в тени, из-за чего вид у парня был зловещий.
— Зачем? — спросил он с каким-то настороженным интересом.
Я пожала плечами, ожидая его новых насмешек, но Тейт молча смотрел на меня, ожидая нормального ответа.
— Я ничего о тебе не знаю, — вздохнув, ответила я. — Ты постоянно появляешься в нужном месте в нужное время, и тебя совершенно не смущают некоторые из моих знакомых. Ты убил человека в ту ночь в лесу и ни о чем меня не спросил. Ты знаешь гораздо больше, чем показываешь, и это меня напрягает.
Даже во тьме я видела, что глаза Тейта опасно блеснули. Мы были совершенно одни в доме, и практически оторванном от цивилизации. Здесь и сейчас он мог устроить все, что угодно, и никто ему не помешал бы. Я не знаю, что именно натолкнуло меня на такие мысли, но почему-то они казались мне правильными. Вот только почему? Почему я видела в Тейте угрозу, хотя все, что он делал, так это спасал мне жизнь? Но, собственно, именно это и заставляло меня не доверять ему. А еще то, что он никогда не задавал вопросов.
— Ты права, — медленно проговорил Тейт, будто тщательно подбирал слова. — Я о многом знаю.
Я попыталась сосредоточиться на каждой черте его лица, чтобы не упустить ни малейшей перемены. Сейчас он казался спокойным, но одновременно в его серых глазах читалась настороженность.
— О чем именно ты знаешь? — спросила я.
— О многом, — резко ответил Тейт.
— Это не ответ, — тем же тоном ответила я.
Тейт подался вперед, и его лицо оказалось совсем близко от моего. Мне нужно было отстраниться, но я не сдвинулась с места, даже когда теплое дыхание Тейта коснулось моего лица.
— Но этого достаточно, — убеждающим тоном проговорил он, глядя мне прямо в глаза.
— Ошибаешься, — с вызовом проговорила я.
Тейт отстранился от меня, и где-то в глубине моей обезумевшей души что-то разочаровано вздохнуло. Парень закрыл ноутбук, и теперь мы остались практически в кромешной тьме. Я не знала, что он задумал, но во мне не было и тени страха. Возможно, виной всему была самоуверенность в собственной способности к защите или же я все-таки не боялась Тейта, хотя надо бы.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал парень, и я увидела его силуэт у окна.
Я смотрела на него в бессмысленной попытке разглядеть лицо, но в комнату поступал лишь жалкий тусклый лучик лунного света, которого было явно недостаточно.
— А ты что собираешься делать? — спросила я с опаской.
Хотя я и не видела Тейта, я каким-то образом почувствовала его улыбку.
— Я очень серьезно отношусь к поручению твоей матери и поэтому не смогу оставить тебя одну, — проговорил он, присев на противоположную от меня сторону кровати.
Я услышала, как тяжелые ботинки падают на деревянный пол, а затем увидела, как Тейт стаскивает с себя свой свитер. Интересно, он остался в рубашке или без?
— Ты мог бы устроиться на диване в гостиной, — предложила я с напускным недовольством. На самом деле я слишком хорошо помнила, как мы спали вместе в его постели. И, хотя я понимала, что это неправильно и граничит с безумием, я хотела повторить тот опыт. Да что со мной не так, черт возьми?
— Ты ведь сама этого не хочешь, — проговорил Тейт низким и немного хриплым голосом, а затем я почувствовала, как его теплая рука коснулась моего правого запястья.
Кожу будто огнем обожгло, но это чувство показалось таким знакомым и родным, что я не смогла заставить себя выдернуть руку. Сейчас мне показалось, что я снова попала под действие наркотиков и, находясь в какой-то другой вселенной, лишилась воли. Я позволила Тейту лечь в свою постель и устроилась рядом с ним. В прошлый раз он не прикасался ко мне. По крайней мере, пока мы оба не уснули и не перестали контролировать свои действия. Но сейчас все было иначе. Во-первых, моя узкая кровать не позволяла нам не касаться друг друга, а во-вторых, Тейт намеренно обнял меня, притягивая к себе, и от этого по всему моему телу разбежались мурашки и дрожь.
— Так нельзя, — прошептала я, скорее убеждая себя, чем его. Ему-то, наверняка, было плевать на запреты, не говоря уже о том, что у этого парня сто процентов был большой опыт в разделении кровати с какой-нибудь девушкой. Мысль очень неприятная.
Щека Тейта коснулась моего лба, а его руки покрепче сжали меня в объятьях.
— Давай упустим детали, — ответил он мне тем же шепотом. Наверно, это были его любимые слова, так как я слышала их не впервые.
Не имея ни малейшего понятия о том, который сейчас час, я сладко потянулась. Резкая боль в боку заставила меня выругаться, а воспоминания вчерашнего вечера бесцеремонно ворвались в мое сознание, заставляя его проснуться окончательно. Я села в постели и осмотрела свою комнату, залитую бледным зимним светом, но Тейта в ней не было, хотя его пальто по-прежнему лежало на кресле.
Стоило мне выйти из своей комнаты, как в нос тут же ударил запах тостов, яичницы и бекона. Тейт готовил завтрак? Нахмурившись, я спустилась на первый этаж, но в дверном проходе, который вел в гостиную, ошарашено застыла. Картина, представленная моему взору, была слишком невероятна, чтобы оказаться правдой.
В камине, который до этого момента использовался как ненужная декорация в старом доме, приветливо потрескивал огонь. Посреди гостиной стояла праздничная ёлка, небрежно украшенная старыми игрушками, которых у нас никогда не было. В последний раз я видела рождественскую ёлку в своем доме еще до смерти Калеба. Для Калеба и меня Рождество было особенным праздником. Лишь один раз в году мы позволяли себе забыть все, чему нас учил отец, бросить охоту на нечисть и постоянный риск ради одного единственного праздника, в который мы были настоящей семьей. Но со смертью брата Рождество стало для меня лишним напоминанием одиночества, и я перестала его праздновать, стараясь игнорировать сияющую мишуру, которая мелькала в каждом окне и на каждой улице.
Теперь посреди моей гостиной стояла высоченная ёлка, и разноцветные огоньки медленно погасали, а потом снова загорались. Я стояла, широко распахнув глаза и не до конца осознавая, что все это реально. Чтобы хоть как-то развеять сомнения, я протянула руку и дотронулась до колючек ёлки. Она действительно была реальна.
— Почему у тебя такой вид, будто ты никогда не видела ёлку? — спросил Тейт, выходя из кухни.
Как же по-домашнему он выглядел! Серебристые волосы были взъерошены, простая белая рубашка была не заправлена, а две верхние пуговицы расстегнуты. На нем были простые джинсы, но не было обуви, и поэтому он стоял босиком на деревянном полу. Небрежно прислонившись плечом к дверному косяку, Тейт скрестил руки и посмотрел на меня со своей обычной самодовольной улыбкой.
— Ну, и как тебе? — спросил он, кивнув на ёлку. — Пришлось съездить домой за всей этой фигней. Честно говоря, прогулка на пыльном чердаке была весьма рискованной, но думаю, я не зря рисковал жизнью, вступив в бой с толстенной крысой.
— Красиво, — честно признала я, игнорируя шуточки Тейта, а затем подозрительно взглянула на него. — Вот только зачем тебе все это?
Тейт закатил глаза.
— Почему ты всегда ищешь какой-то скрытый смысл? — спросил парень немного раздраженно.
— Потому что он всегда есть, — уверенно ответила я. — Никто никогда и ничего не делает просто так.
Парень вздохнул, а затем, отлепившись от стены, медленно двинулся ко мне. Я понятия не имела, что у него на уме, и инстинктивно напряглась, готовая к чему угодно. Тейт остановился на расстоянии полушага от меня, и поэтому мне пришлось поднять голову вверх, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Я просто хочу, чтобы в Рождество тебе не было так уж одиноко, — проговорил он, слегка склонив голову набок.
Мне показалось, что в серых глазах появилось что-то вроде печали. Он жалел меня? Или же он жалел о чем-то, чего я не знала? Любой из вариантов мне не нравился.
— Ты уезжаешь на Рождество? — вырвалось у меня, и я нахмурилась. Почему я это спросила?
Губы Тейта дрогнули в легкой улыбке, но странная печаль не ушла из взгляда. О чем же он думал?
— Нет, — ответил парень.
— Празднуешь с семьей? — снова попыталась догадаться я.
Тейт поджал губы, и мне показалось, что он снова отшутится, но этого не произошло.
— У меня нет семьи, — коротко ответил он без выражения каких-либо эмоций.
Я нахмурилась. Если у него не было семьи, то как ему позволили жить одному? Возможно, у него был опекун или что-то вроде того? И куда делась его семья? Я всматривалась в лицо Тейта, будто это могло помочь мне понять, кто он, но ничего не вышло. Его черты, как всегда, были идеальны, но что-то в них говорило об угрозе, которую он мог представлять для других. Кем был Тейт Рид?
— Кто ты? — тихо спросила я, глядя ему прямо в глаза.
Тейт слегка склонил голову набок.
— Есть предположения? — улыбнулся он.
На самом деле у меня было одно, но я не была уверена, что его стоит высказывать. Если я ошибалась, то мне пришлось бы объяснять слишком много, и это полностью раскрыло бы мои тайны. Но порой мне казалось, что и раскрывать нечего. Это было безумием, но каждый взгляд Тейта, каждое его слово заставляло меня думать, что он и так знал, кто я, и не говорил он об этом вслух, лишь надеясь, что я сама расскажу. Разве такое вообще возможно?
— Нет, — солгала я.
Тейт кивнул, будто именно этого и ожидал.
— Так даже лучше, — проговорил он.
— Почему? — спросила я слишком громко.
Рука Тейта медленно поднялась к моему лицу. У него была бледная, но очень грубая кожа. Длинные пальцы казались изящными и грубыми одновременно. Задержав взгляд на моем лице, Тейт легко дотронулся тыльной стороной пальцев до моей щеки. Мне показалось, что жар в камине ничто по сравнению с тем пламенем, которое разгорелось под его прикосновением на моей коже. Во всем теле, словно электрический ток, пролетело чувство, неведомое мне. Чувство, которое я не могла описать. Глаза Тейта немного расширились, когда он следил за своей рукой, которая едва касалась моей щеки.
— Потому что я хочу хотя бы еще немного иметь возможность прикасаться к тебе, — едва слышно проговорил Тейт неожиданно охрипшим голосом.
Я не успела уловить даже примерного смысла его слов, когда он убрал руку от моего лица и, развернувшись, зашагал к лестнице. Я осталась в гостиной, тупо глядя ему вслед и не имея ни малейшей возможности совладать с собой. Мои мысли крутились безумным вихрем в голове, и я не могла уловить ни одну из них. Взгляд сосредоточился на огне, который пылал в камине, и постепенно вихрь успокаивался, но на смену ему приходила звенящая тишина. Господи, что со мной?
Спустя какое-то время я снова увидела Тейта, только на этот раз он был полностью одетый и обутый. Он собирался уходить? Неожиданный укол обиды заставил меня вернуться в реальность, но я не проговорила ни слова, молча глядя на него. Какое-то время Тейт так же молча не сводил с меня потемневших серых глаз.
— Могу я тебя кое о чем попросить? — спросил Тейт слишком спокойным тоном, а его глаза перестали выражать что-либо.
Не зная, что еще ответить, я молча кивнула.
— Сразу же после Рождества… — проговорил он и слегка запнулся, будто сомневался в правильности своих слов. — Приди ко мне.
Я удивленно взглянула на Тейта. Что за странное желание?
— Почему ты не можешь остаться? — вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать.
Я приготовилась к новой атаке саркастических замечаний, полных язвительной самоуверенности со стороны Тейта, но он лишь мрачно взглянул на меня.
— Если ты придешь, то сама все узнаешь, — проговорил он, а затем зашагал к выходу, не сказав больше ни слова.