К 100-ЛЕТИЮ ТАССР
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ В ТАТАРИИ
В одной тональности…
Чуть больше четырёх десятилетий прошло с того дня, когда не стало человека, которого мы знаем, с одной стороны, вроде бы очень хорошо, а с другой – непоправимо мало. Знаем по песням, которые, несмотря на отсутствие во время, когда он жил и творил, Интернета и мобильной связи, с непостижимой быстротой разлетались во все пределы нашей огромной страны, да что там говорить – и далеко за её пределы. Знаем по небольшим, чаще эпизодическим ролям в кинофильмах, где он успел сняться… Те, кто видел его в театре, могут быть счастливы этим обстоятельством. Не многим так повезло…
За прошедшие годы в печати и на телевидении появилось множество публикаций несметного числа современников этого человека, от интереснейших воспоминаний и размышлений действительных его соратников до скандальных и недостойных инсинуаций его, с позволения сказать, многочисленных «друзей». Но то, что это имя и эта судьба столько лет вызывают неподдельный интерес, говорит о многом.
Далеко не все осознают, что в 60-е и 70-е годы прошлого века атмосферу планеты под названием Наша Жизнь по касательной задело необыкновенной яркости небесное тело, смутило её плавные воздушные потоки и, осветив все углы и закоулки людского бытия, снова улетело к неведомым мирам. Имя этого космического явления – Владимир Высоцкий. А мы, подобно диковатым аборигенам, всё смотрим и смотрим вслед: что это было?..
Мои уважаемые друзья и коллеги, коллекционер Володя Урецкий, краевед Юра Цыпцын и журналист Володя Гаранин, люди, глубоко интересующиеся историей Татарстана и Казани как города и как места притяжения многих исторических личностей, собрали интересный материал о гастролях Театра на Таганке в Набережных Челнах, в которых участвовал Владимир Высоцкий, и об одном из памятных для казанцев событии: о посещении нашего города этим замечательным актёром, настоящим большим поэтом и автором песен. Авторы книги постарались передать ощущения очевидцев от контакта с выдающимся явлением нашего времени. Серия фотоснимков, включённых ими в книгу, тоже бесспорно интересна для почитателей таланта Высоцкого.
Спасибо им за мысленное возвращение в нашу прошлую жизнь, за напоминание о человеке, чьими современниками нам посчастливилось быть и чьи песни сделали нас хоть немного другими, чуть лучше и умнее.
Многие пишущие почитают Владимира Высоцкого, наряду с другими выдающимися поэтами, в чём-то своим Учителем. И я тоже – из числа почитающих.
Когда-то в одном из своих стихотворений по этому поводу я написал:
Не по душе нам недомолвки, свары, дрязги –
Давайте жизнь украсим творческими драками!
Какое счастье – когда мы такие разные!
Какая скука – если все мы одинаковы!
Нам жить и петь на этом бéреге высоком,
Где у костра всегда для всех хватало жара,
В одной тональности с Володею Высоцким,
С гитарой Галича, с душою Окуджавы…
Валерий Боков, автор-исполнитель
Восстановить траекторию пребывания
Казань – город, в орбиту которого в разные годы попадали люди поистине планетарного масштаба. Возьмём, к примеру, поэзию. Почти два века назад по её улицам на дрожках, запряжённых тройкой лошадей, разъезжал Александр Пушкин, собиравший в городе материал о пугачёвском бунте. В двадцатых годах прошлого века по улице Лядской (ныне Горького), чеканным шагом приближаясь к Татарскому театру на своё выступление, кое-как продирался сквозь толпу поклонников Владимир Маяковский. В эти же годы по центру родного города прогуливались молодые Вероника Тушнова и Николай Заболоцкий. Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина и другие «шестидесятники» приезжали в Казань неоднократно.
А в октябре 1977 года город посетил поэт, бард и актёр Владимир Высоцкий, человек, которому не было, пожалуй, равных в стране по популярности. За неделю он дал более тридцати концертов. Те дни были насыщены до предела.
Что же тогда происходило? Этим вопросом задался казанский коллекционер Владимир Урецкий, очень увлечённый человек, который в мельчайших подробностях восстановил траекторию пребывания «всесоюзного Володи» в Казани и её окрестностях.
Почему именно Высоцкий? На этот вопрос отвечает сам исследователь: «Это человек, чьи жизнь и творчество вдохнули в меня любовь к авторской песне. Именно Владимир Семёнович был первым, к кому обратились мой слух и душа. Это человек, который влюбил меня в себя ещё в детстве. Именно он дал начало моему увлечению шансоном, коллекционированию записей, статей, фото и всего, что связано с этим жанром».
Владимир Урецкий вспоминает, что песни Владимира Высоцкого часто звучали в родительском доме, лет с девяти он уже знал наизусть некоторые из них. Любил их слушать и переслушивать. Завораживал хриплый голос певца, особая манера исполнения, необычный текст, в котором было всё: зримые образы, юмор, ирония, иносказательность. Особенно нравились песни «Утренняя гимнастика», «Песенка о переселении душ», «Что случилось в Африке».
«Вдруг я узнаю, что Высоцкий приезжает на гастроли в Казань, и мои родители собираются на его концерт, – переносится мыслями в то время исследователь. – Я, естественно, стал просить их взять меня с собой. Но по каким-то причинам меня не взяли. И я до сих пор сожалею, что мне не удалось попасть на концерт моего кумира. Какими яркими были впечатления моих родителей, их восторженные рассказы соседям, знакомым об этом концерте! И как не вязалось со всем этим настроением ощущение от короткого эпизода, которому я стал свидетелем в школе. На уроке музыки к моему преподавателю по игре на аккордеоне подошла коллега и радостно спросила: «Вы пойдёте на Высоцкого?» А тот грубо ответил: «Ещё я на этого хрипатого не ходил…» Эх!
Конечно, я знал, что до казанских гастролей Высоцкий вместе с Театром на Таганке приезжал в Набережные Челны, в то время как раз шло строительство КАМАЗа. 29 ноября 2003 года я присутствовал на торжественном открытии самого большого в России памятника Высоцкому. При этом о концертах Владимира Семёновича в Казани информации было – минимум…»
Владимир Урецкий за все эти годы собрал разностороннюю информацию о гастролях Высоцкого в столице Татарии. Встречался и знакомился с людьми, которые хорошо знали артиста: фотографами, журналистами, музыкантами, звукорежиссёрами, работавшими с ним на этих концертах. Коллекционер приобретал фото, статьи, записывал воспоминания очевидцев. Лично наведывался в места, где бывал Высоцкий – в ту же многоэтажку, где раньше располагался магазин «Океан», чем очень удивил нынешних жителей, которые и не подозревали, что в стенах их квартиры гонял чаи кумир миллионов!
Более 40 лет прошло со времени гастролей Высоцкого в Казани. И сбылась давнишняя мечта Владимира Урецкого: опубликовать собранный материал, сделав его достоянием поклонников всенародно любимого артиста, и дать возможность читателям окунуться в атмосферу тех дней, а молодому поколению – познакомиться с этой страничкой в истории нашей Старой Казани. При творческом участии казанских журналистов и неравнодушных людей удалось систематизировать материал. И вот он перед вами.
Встречи без афиш
Известно, что в 1962 году Владимир Высоцкий дважды проездом посетил Казань. В то время он работал в Театре имени Пушкина, Театре миниатюр, останавливался с коллегами на железнодорожном вокзале нашего города по пути на гастроли по Уралу и Сибири. Сохранилось фото, на котором Высоцкий запечатлён с артистами Театра миниатюр во время стоянки поезда 18 февраля 1962 года.
Однако есть и устные свидетельства, достоверность которых трудно проверить, людей, утверждающих, что Высоцкий бывал в Казани в пору, когда его имя только-только начинало приобретать всесоюзную известность.
Казанский бард Анатолий Муницын в своё время рассказывал такую историю:
– В один из вечеров я выступал на вечеринке в Дербышках, где было немало сотрудников Казанского оптико-механического завода. Оказался там и коренастый человек, которого все называли Володя. Он подошёл, поблагодарил за песни и даже попросил у меня тексты. Лишь через какое-то время я узнал, что это был Высоцкий – мой кумир. Каким ветром его туда занесло, я и не знаю.
Было это в начале семидесятых, именно тогда у Высоцкого состоялась серия концертов в вузах и перед научной общественностью Казани. Они не афишировались – информация из уст в уста распространялась молниеносно, и залы были забиты под завязку.
Одно из таких выступлений устраивала Татьяна Мамакова. Она чётко вспомнила все подробности:
– Я в то время училась в Казанском финансово-экономическом институте и была культорганизатором в профкоме вуза. Вся художественная самодеятельность, все культмассовые мероприятия были на мне.
Как-то председатель профкома мне говорит: «К нам с выступлением приезжает Володя Высоцкий. Срочно напечатай на пишущей машинке билеты, поставь нашу профкомовскую печать и распространи по рублю».
Так и сделала. Напечатала семьсот билетов – именно столько зрителей помещается в актовом зале института. Почти шестьсот ушли загодя, остальные продавала при входе в зал. Когда же билеты кончились, а люди всё шли и шли, пропускала без билетов, но рублёвые купюры всё-таки брала и аккуратно складывала в другую кошёлку. Отдала потом «лишние» деньги на нужды профкома.
Володя Высоцкий приехал вечером, примерно за час до концерта. Его разместили в комнате рядом со сценой, поставили там графин с водой. Общался он в основном с председателем профкома.
Начался концерт. Зал был полон, люди сидели даже на ступеньках в проходах. Высоцкий исполнил много шуточных и спортивных песен. Договаривались, что выступление продлится час, но его не отпускали. В итоге концерт растянулся часа на полтора. Пел он с гитарой наперевес, вначале стоя, потом присел на стул. Был даже момент, когда он сел на край сцены, свесив ноги – и две песни исполнил в таком «несценичном» положении. Тщетно я пыталась подтянуть к нему микрофон – длины провода не хватало. В конце концов, Высоцкий понял, что так петь не стоит: без усиления голос всё-таки плохо слышен. И он вновь принял исходную позицию – вернулся и встал у микрофонной стойки. Володя мне показался довольно возбуждённым, как это бывает с людьми, которые слегка поддали. Между исполнением песен он общался со зрителем. И, между прочим, намекнул, что в зале гораздо больше людей, не по числу мест, профком, дескать, тоже решил подзаработать…
После концерта я отдала Высоцкому семьсот рублей – толстущую пачку смятых рублёвых купюр. Он поинтересовался, понравился ли концерт, довольны ли зрители выступлением? Хотя по реакции зала и так было понятно, что всё прошло на высшем уровне.
С Высоцким я пересеклась ещё раз – лет через восемь после его концерта в финансово-экономическом институте – в Театре на Таганке. Там служила моя знакомая, актриса Татьяна Жукова, когда-то я тоже организовывала её выступления вместе с другими артистами театра и подружилась с ней. Так вот, когда я ездила в Москву к родственникам, всегда наведывалась в «Таганку». В очередной визит гляжу: по коридору торопливо прошёл Высоцкий. Жуковой я сказала, что как-то участвовала в подготовке его концерта в институте. Она позвала его и, показывая на меня, спросила: «Узнаёшь девушку?» «Нет», – сразу же ответил Высоцкий. А потом напрягся, пристально посмотрел на меня – и вдруг: «Татьяна! Какими судьбами у нас?» Я просто обалдела – вот память у человека! За эти годы, наверное, тысячи лиц прошли перед его глазами. Но он запомнил меня, хоть и общался-то от силы два часа. Мне это было лестно и удивительно...
И всё-таки документально подтверждены – есть фотографии, афиши, автографы, многочисленные свидетельства людей – только казанские гастроли поэта и актёра в октябре 1977 года.
«Ну, вот теперь я доехал до Казани»
…Казанский аэропорт, который в те годы располагался в черте города, мерцал в темноте светом ночных фонарей, окнами аэровокзала, движущимися бортовыми огнями самолётов, время от времени приземлявшихся на взлётные полосы. В одном из таких воздушных лайнеров прибыл человек, который оставил яркий след в культурной жизни города. Яков Клопоух, бывший главный администратор Татарской филармонии имени Габдуллы Тукая, вспоминает:
‒ Владимир Высоцкий прилетел в Казань последним московским рейсом 11 октября 1977 года для участия в концертах с 12 по 18 октября в Молодёжном центре и во Дворце спорта.
Вместе с директором филармонии Маратом Тазетдиновым мы встречали его прямо у трапа самолёта, к которому подогнали специально зарезервированную «Волгу». Владимир Семёнович вышел из воздушного лайнера, сел в машину на переднее сиденье, а мы с его директором Володей Гольдманом и Маратом – на заднее. Отправились в гостиницу Молодёжного центра, где нас ждал накрытый стол.
И вот сидим мы за столом: Высоцкий, Тазетдинов, Гольдман, Лия Михайловна – начальник концертного отдела, и я – самый молодой среди всех. Всё поглядывал на нашего легендарного гостя – с таким человеком рядом оказались! Разлили коньяк. Владимир Семёнович чокнулся, пригубил и ставит, не пьёт. Я же выпил несколько рюмок и спрашиваю: «Как вас называть? По отчеству или...»? Он меня обрывает: «Я ж для тебя просто Володя! Ты чё?» Клянусь, он мне так вот и ответил. Я ему поведал историю о нашей с ним первой «встрече». А дело было так. Я занимался хоккеем и в составе московского «Локомотива» летал в Швейцарию. Были в Цюрихе и Давосе с 26 по 31 декабря 1969 года. 31 декабря состоялась последняя игра, мы выиграли кубок Шпенглера, встретили Новый год, а утром 1 января 1970 года в полупустом самолёте полетели домой по маршруту Цюрих – Варшава – Москва. Смотрю, напротив меня – Марина Влади. Мы с ребятами тихонечко спорим-переговариваемся: она, не она? Как раз на экраны вышел фильм «Сюжет для небольшого рассказа», где актриса играла главную роль. Сидит в очках и курит сигареты одну за другой, тогда в самолётах можно было курить. Мы подарили лётчикам свои значки «Локомотива», а они всем хоккеистам раздали открытки с изображением своего самолёта. Я подумал: никогда в жизни не брал автографов, а тут счастливый шанс выпал – такая знаменитость на расстоянии вытянутой руки! Я к ней подсаживаюсь и спрашиваю: «Вы Марина Влади?» Она отвечает: «Да, а чего раньше не подходили?» «Да мы всё сомневались как-то». Так нормально поговорили, и она расписалась на моей открытке, которую подарили пилоты. «На память долгую...»
Прилетели в Москву. В аэропорту не было, как сейчас, всяких ограждений. Смотрю, Влади встречает Высоцкий, я его узнал по голосу, когда он крикнул: «Марина!» У нас багаж был, а у неё ‒ только сумка через плечо. Она быстро прошла паспортный контроль, на моих глазах известная пара села в чёрную «Волгу» и уехала. Вот эту историю я Владимиру Семёновичу рассказываю, а он поддакивает: «Именно так всё и происходило! Она приехала, и мы расписались как раз в это время, в 70-ом году!» Достаёт и показывает мне свой паспорт и продолжает: «Вот ты хоккеист, а у меня много друзей хоккеистов – Харламов, Мальцев, все друзья! Я даже песню «Профессионалы» о хоккее написал, и меня руководство сборной пригласило в Канаду, спросило: «Поедешь?» Я говорю: «Конечно, поеду!»
Дальше он рассказал, что до последнего надеялся полететь с хоккеистами, но с визой в Канаду вышла проволочка, видимо, тормозили соответствующие госструктуры. Он вышел из положения так: «Я покупаю билет, лечу в Париж. Туда-то у меня была виза. Там берём с Мариной билеты в Монреаль. Представьте себе: приезжает наша сборная, а мы их там встречаем!»
Потом, через несколько дней, на моей открытке с автографом Марины Влади расписался и Владимир Высоцкий. В ту ночь мы много говорили! А под утро он всё-таки спел одну песню: «Я на Вачу ехал, плача, возвращаюсь – хохочу». Сейчас я вам зарисовку, говорит, покажу – и спел.
А на следующий день на 15-часовом концерте во Дворце спорта исполнил её же со сцены! Гольдман потом ему: «Ты что делаешь?! Нас сейчас арестуют, не выпустят отсюда! Ты её больше не пой!» Там же в зале были люди из КГБ и Главлита!
На концертах в Молодёжном центре, которые начинались в 10.00 и в 12.00, я не присутствовал, а во Дворце спорта на всех был – в 15.00, 18.00 и 21.00. Высоцкий одну-две песни в каждом концерте менял, тем более интересно было смотреть и слушать.
Из стенограммы первого концерта 12 октября 1977 года в 10.00 часов (Казанский Молодёжный центр Татарского областного комитета ВЛКСМ (КМЦ):
«Добрый вечер, дорогие товарищи! Я очень рад выступать сегодня перед вами. Я первый раз в вашем городе. Я буду много здесь петь. Много. Меньше говорить, больше петь. Но всё-таки несколько слов. Я работаю в Москве, в Московском театре на Таганке. Мы приезжали три года тому назад на КАМАЗ, работали здесь. Были там и выступления людей, которые занимаются авторской песней, как и я. Делали мы несколько выступлений там, но как-то мне не удалось приехать сюда. Вот, наконец, это осуществилось...»
Кстати говоря, Владимир Семёнович ошибся, обращаясь к зрителям со словами «Добрый вечер!» Может быть, давно не приходилось выступать с утра?
Из стенограммы второго концерта 12 октября 1977 года в 12.00 часов (Казанский Молодёжный центр Татарского областного комитета ВЛКСМ (КМЦ):
«Ну вот, второй раз уже немножко проще. Добрый день! Я первый раз в вашем городе. Очень этому рад, потому что давно-давно велись переговоры о том, чтобы я к вам приехал. А были мы только на КАМАЗе вместе с моим театром три года тому назад. Ну, вот теперь я, значит, доехал до Казани».
Разумеется, в проведении концертов было задействовано достаточно много людей, отвечающих за технические и административные вопросы. Среди них оказалась заведующая в 1977 году отделом культмассовой работы обкома комсомола Алла Кузнецова. Она восстановила в памяти события тех дней:
‒ Хорошо запомнила первый и второй концерты Владимира Высоцкого в Молодёжном центре. На «разогреве» выступал ВИА «Шестеро молодых», а второе отделение полностью отводилось тому, ради кого, собственно, и пришли люди. После первой творческой встречи барда со зрителем я поругалась с осветителями, потому что Владимир Семёнович был ими недоволен, сетовал и нервничал: софиты слепили ему глаза, а зал был тёмный. А он очень просил, чтобы, выступая, со сцены можно было видеть лица зрителей, их реакцию на ту или иную песню.
Перед началом второго концерта Высоцкий вышел и лично попросил осветителей, чтобы обязательно включили боковой свет.
Он очень тщательно готовился к концерту, ответственно подходил к каждому выступлению, ему хотелось, чтобы всё, что он делал со сцены, находило у людей отклик. И это ему всегда удавалось. Перед началом каждого концерта он на некоторое время закрывался в «комнате президиума», чтобы никто не отвлекал. Там он отдыхал, настраивался на выступление. Условились, чтобы администратор ресторана во время концерта выносил исполнителю горячий чай. Это тоже был необходимый элемент комфорта.
На второй концерт пришёл мой руководитель из отдела пропаганды обкома партии. Я предупредила Высоцкого перед выходом на сцену: «Руководство в зале!» Он ответил: «Хорошо, понял».
Второй концерт был во многом выигрышнее первого, и программа была несколько иная. Я впервые услышала песню «Я не люблю». Зал очень долго аплодировал, буквально громыхал. У меня – мурашки по коже от песни, к тому же начальство в зале. Высоцкий предварил своё произведение словами: «Итак, эту песню, которую я вам сейчас покажу, я написал хотя бы для того, чтобы ответить на половину вопросов о том, что я люблю и чего не люблю. Вот не люблю я, примерно, следующее. Надеюсь, что и вы тоже».
Никаких претензий у человека из обкома партии не было. Он видел реакцию зала, и каким бы ни был вельможей, царьком великим, наделённым властью, в любом случае не мог бы противостоять тому, что происходило на сцене и в зале. Тот концерт до сих пор у меня в памяти. Во время исполнения песен в зале воцарялась идеальная тишина! И свет в зале был притушенный, Высоцкий видел лица зрителей, и обстановка была просто замечательная.
Мы отказали почти всем, кто хотел записать концерт. Было, пожалуй, не более двух магнитофонов. Их поставили люди, которые приехали вместе с организаторами. Я не разговаривала с Владимиром Семёновичем по поводу репертуара, разрешены его песни Главлитом к исполнению или нет? Его концерты проводила Татфилармония. А здесь мой отдел в творческие дела не вмешивался. От филармонии, насколько известно, артисты приезжали с готовой утверждённой программой и со справкой об оплате за концерт 7 рублей 15 копеек. Все документы такого плана оформляла филармония, следил за этим Марат Тазетдинов. Мы просто предоставляли в аренду зал в Молодёжном центре, ещё кое-какие условия обговаривали: следили, чтобы в «комнате президиума» всегда водичка была, чтоб исполнителя от концерта до концерта окружали тишина и покой, когда он настраивался на выступление.
Хочу заметить, что на музыкальных мероприятиях, которые организовывал непосредственно мой отдел, я в обязательном порядке должна была знать программу концерта. Однажды я столкнулась с такой неприятной ситуацией: на одном из выступлений автор-исполнитель Вероника Долина спела свои знаменитые строки «Когда б мы жили без затей, я нарожала бы детей от всех, кого любила, всех типов и мастей». Меня вызвали в отдел пропаганды обкома партии, отчитали как следует. С тех пор я стала в обязательном порядке запрашивать с авторов разрешительные бумаги, так называемую «литовку».
И вот концерты в Молодёжном центре с большим успехом идут день за днём. Но в какой-то момент я занервничала: наш спортивный врач Юрий Алашеевский, который постоянно дежурил в МЦ, сказал, что Владимир Семёнович простужен. Я, признаться, побоялась, что из-за недомогания придётся отменить выступления. Мало приятного, когда придёт много зрителей, и надо будет их как-то успокаивать, что-то объяснять. Однако Юрий с помощью каких-то ухищрений помог Высоцкому держать себя в форме: голос у исполнителя не пропадал.
Концерты проходили на ура. Для «особых» гостей, номенклатуры, которая могла бы отменить и запретить концерты, у нас был выделен шестой ряд. Никаких инцидентов, нареканий не было. Конечно же, все понимали, насколько значительная личность Высоцкий, и что его творчество признано всенародно.
С некоторых пор среди персонала, который готовил и обслуживал концерты и спектакли с участием Владимира Высоцкого, обязательно присутствовал медик. И хотя в Молодёжном центре к исполнителю доктор специально приставлен не был, консультации врача всё же потребовались.
Юрий Алашеевский в то время работал спортивным врачом в бассейне Молодёжного центра. Вот его бесценное свидетельство:
‒ Накануне одного из выступлений в мой кабинет зашёл Высоцкий, благо медпункт соседствовал с гримёркой. Владимир Семёнович жаловался на неважное самочувствие: побаливало горло, беспокоила небольшая температура, насморк. Сказал, что приехал с репетиции «Гамлета», видимо, там и простудился. Я поставил артисту диагноз ОРЗ и прописал обычные в этом случае лекарства: парацетамол, аспирин, посоветовал такое проверенное народное средство, как обильное питьё, медсёстры помогли воспалённому горлу барда физиопроцедурами. При мне в артистическую Высоцкого принесли перекусить плов и предложили что-нибудь выпить, но он отказался. Возможно, в то время он был «зашит». В реальности актёр показался мне ниже ростом и мельче, чем на телеэкране, а голова его слишком крупной для такого тела. Зато голос звучал так же уверенно и убедительно, как со сцены.
На процедуры в медпункт артист заходил несколько раз. Удалось пообщаться с Владимиром Семёновичем вот так, запросто: я расспрашивал о съёмках, концертах, творческих планах. Чувствовалось, что он был в напряжении, словно ощущал постоянный контроль над собой, но к человеку в белом халате, видимо, подсознательно испытывал доверие. Я обмолвился, что тороплюсь домой, на день рождения к сыну, и Высоцкий предложил подписать двухлетнему малышу поздравительную открытку. Жаль, открытка куда-то затерялась, а вот фотография с дарственной надписью в благодарность за успешное лечение: «Юре добра и успехов. Высоцкий» ‒ осталась. Владимир Семёнович предложил мне на выбор два своих снимка: парадный, постановочный и любительский, на тёмном фоне. Я выбрал второй. А дирекция Молодёжного центра, узнав о случае с Высоцким, меня потом ещё и Почётной грамотой наградила «за хорошую плодотворную работу».
Но не только Владимир Семёнович дарил на память фотографии с автографами. Ему тоже делали приятные подношения. Скажем, во Дворце спорта в первый гастрольный день Высоцкому подарили фотоальбом «Казань» с надписью «В. Высоцкому. В знак уважения и благодарности от сотрудников Дворца спорта. [Подписи] 12.10.1977».