Ларен не знала, кого растерзать первым – Дрента или Захария.
Фастион стоял снаружи, у двери в комнату Кариган, и, почувствовав настроение капитана, поспешно отступил в сторону. Показалось ей? Или действительно вид у него при этом был напуганный? Если она выяснит, что он как‑то причастен к делу, придушит и его тоже.
В дверях она чуть не столкнулась с выходившим мастером Дестарионом. Он жестом попросил ее остаться в коридоре.
– В настоящий момент в комнате немного тесновато, капитан, – сказал лекарь.
Бросив взгляд через его плечо, Ларен разглядела огромную фигуру Дрента, которая занимала почти все пространство. Захарий тоже был там. Двое мужчин загораживали Кариган.
– Если только Дрент…
– Прошу вас, на несколько слов, – мягко произнес Дестарион: он всегда умудрялся говорить тихим спокойным голосом. Присутствие безусловно квалифицированного врача несколько успокоило Ларен. Несколько…
– С вашим Всадником все в порядке. Небольшая шишка на голове. Думаю, поболит, но ничего серьезного. И тем не менее я бы предпочел, чтобы сегодня ночью кто‑нибудь присматривал за ней.
– Я сделаю это, – раздался голос Мары.
Занятая поисками, на ком бы выместить зло, Ларен не заметила, как подошла ее помощница. Часом раньше именно Мара принесла ей новость о неудачном поединке.
– Сверх того, должен предупредить: некоторое время она не сможет пользоваться своей правой рукой, – продолжал Дестарион. – Очевидно, сейчас она повредила мышцы и сухожилия, уже ослабленные недавней травмой… ну, во время ее последнего похода.
Ларен почувствовала, что у нее самой начало ломить в висках.
– Я ничего не слышала ни о какой травме. Определенно, она добавит имя Кариган в список кандидатов на удушение.
Дестарион пожал плечами.
– Мне она объяснила, что тогда все у нее прошло само собой. Полагаю, так оно и было: внешние симптомы болезни исчезли. Но, тем не менее, этого оказалось недостаточно для нынешних занятий. Кстати, подобная ситуация нередко возникает среди фехтовальщиков. Рекомендую сузить круг обязанностей до самых легких… по крайней мере, пока я не найду ее состояние удовлетворительным.
Самые легкие обязанности. Значит, никаких далеких поездок. Нахмурившись, Ларен пошла в комнату Кариган. Мара осталась получать более подробные инструкции.
Протиснувшись между Дрентом и Захарием, она приблизилась к кровати, на которой лежала девушка. Та даже не сняла башмаки, больная рука безвольно лежала поперек туловища, а другой, здоровой, она прижимала компресс к виску.
– Хотелось бы получить объяснения, – заявила капитан.
Кариган попыталась было принять сидячее положение, но не смогла.
– Я… – начала она, но Захарий быстро прервал ее:
– В самом деле, девушка не виновата. Это я…
Ларен гневно сверкнула на него глазами.
– Хотите сказать: она не виновата, что не информировала меня по поводу предшествующей травмы?
При виде Кариган, съежившейся под градом упреков со стороны капитана, в глазах Дрента зажглись огоньки, которые, однако, быстро погасли, когда капитан обожгла гневным взглядом его самого. Затем Ларен обратила внимание на то, что запястье у Захария тоже обмотано компрессом.
– Что вы сделали с собой, Ваше Величество?
– Он растянул себе связки, пытаясь отвести удар, который предназначался девчонке, – прокомментировал Дрент. – Иначе ваш Всадник в данный момент путешествовал бы прямо на небеса в обществе Вестриона.
Лицо Захария смертельно побледнело. Очевидно, он теперь не скоро изживет чувство вины за несчастный случай с Кариган. Хорошо.
– Я правильно понимаю, что вы практиковались с боевыми мечами?
– Ну да, – подтвердил Дрент. – Здорово помогает выработке точности и приближает тренировочный бой к реальным условиям. Это обычная практика для мечников.
Легкий вздох, донесшийся с кровати, свидетельствовал о том, что девушка и не подозревала, насколько высок уровень мастерства короля.
– Конечно, – парировала Ларен. – Это нормально для таких мастеров, как вы. Но дело в том, что Кариган далеко не мастер.
Дрент провел рукой по своему густому ежику и бросил оценивающий взгляд на девушку.
– Ну, если немного поработать…
О да, начать надо, несомненно, с Дрента! И не ограничиваться только словесным внушением, как она собиралась изначально. Подбитый глаз будет в самый раз!
«Верно», – подтвердил ее внутренний голос. «Да кто тебя спрашивает?» – огрызнулась Ларен. В последнее время ее магическая способность определять правду стала слишком уж самостоятельной и нередко выносила вердикт по собственной инициативе. Вот и сейчас взялась за свое. Пожалуй, следует быть с ней построже.
– Вы не только подвергли опасности моего Всадника, – с нажимом произнесла капитан, – но и поставили в тяжелое положение работу всей Службы посыльных. Нам и так не хватает людей!
– Я в состоянии ехать верхом, – подала голос Кариган.
Ларен с трудом удержалась от смеха. Нет, определенно, злополучный удар мечом вышиб последние мозги девчонке, но не пригасил внутренний огонь. Сила духа делала ее превосходным Всадником, но недостаток здравого смысла постоянно вовлекал в беду. А может, дело и не в этом… Есть люди, которые притягивают к себе несчастья, как магнит железные опилки. Как бы то ни было, но у нее предчувствие, что рядом с этой девушкой не соскучишься.
– Так, – подытожила Ларен. – Вижу, пока вы здесь все вместе, толку от вас не добьешься. Пожалуй, есть смысл потолковать с каждым по отдельности.
– Ваше Величество, – отвесила она прощальный кивок. Затем резко развернулась к выходу и уже в дверях добавила:
– Дрент – за мной. В мой кабинет.
* * *
Вся эта сцена травмировала Кариган куда больше, чем удар мечом. Она сжалась на кровати, слушая, как каблуки капитана прогрохотали по коридору.
– Черт! В этой бабе больше злости, чем во всех чертях пяти преисподних, – не слишком громко возмутился наставник мечников.
– Дрент! – оклик Ларен прозвучал, как удар хлыста, и у мужчины вырвался стон:
– Надеюсь, она не расслышала, что я сказал.
Он отвесил королю холодный поклон и последовал за капитаном. Уже в дверях обернулся:
– Если в течение часа‑другого от меня не будет вестей, пришлите подкрепление!
– Дрент!
Он поморщился и выскочил в коридор – ну, чисто пес с поджатым хвостом.
Захарий тихонько присвистнул:
– Я знаю: когда Ларен называет меня «Ваше Величество» в неофициальной обстановке, это означает, что она сильно расстроена… Но мне никогда не доводилось видеть Дрента таким перепуганным.
– Простите, – тихо сказала Кариган.
– За что?
– За то, что создала вам такие проблемы с капитаном.
Король недоверчиво поднял брови, затем подцепил ногой стул и подтащил его к кровати. Теперь он мог усесться перед девушкой. В этой комнате, подумалось Кариган, где ни сядь, – все слишком близко. Слишком много пришлось ей пережить: сначала фехтовальный поединок, затем Захарий помогал ей добраться до казармы, при этом он шептал ей тихие слова сочувствия и поддержки. Девушка обнаружила, что несмотря на боль и неловкость, ей приятно внимание короля.
«Нет, тебя точно чересчур сильно огрели по голове… Скажешь, не так?»
Король склонился к ней.
– Кариган, – сказал он, – мы с Ларен знакомы много лет. Она мне, как старшая сестра. Трудно даже вспомнить, в скольких переделках я побывал вместе с этой женщиной и тем не менее умудрился уцелеть.
– Но я…
– Всадник, ваш капитан права. Мы с Дрентом не имели права вовлекать вас в поединок такого уровня сложности. Но вы фехтовали так хорошо, что нам и в голову не пришло усомниться в вашем мастерстве. В результате нашей халатности ваш капитан на неопределенный период времени лишился одного Всадника, а вы – что еще важнее – пострадали в поединке.
– Ваше запястье…
– Вернется в норму в течение ближайших дней, – он усмехнулся, и Кариган поразилась тому, как при этом изменились его глаза. – Мне доводилось получать и худшие травмы в поединках с Дрентом.
Захарий замолчал и с серьезным видом смотрел на девушку. Затем произнес:
– Хочу, чтоб вы знали: я никак не хотел повредить вам.
Кариган уже открыла было рот сказать, что она все понимает, но тут король прикоснулся к ее руке, и слова замерли у нее в горле. Очень легкое прикосновение – одними кончиками пальцев. Тепло, исходившее от его руки, смешалось с ее собственным жаром и ударило в лицо. Девушка вся залилась краской – ну, просто хоть стаскивай компресс с запястья и накрывайся им!
Она закрыла глаза: «Боже, что происходит? От этого чертового удара у меня все в голове помутилось».
Ведь он – ее повелитель, ее король. Тот самый властный и непостижимый человек, с которым она пару лет назад вошла в усыпальницу на проспекте Героев. Она помнит, каким холодным и ужасным он восседал на казни предателей. Более того, он собственной рукой казнил бывшего губернатора Мирвелла. У нее и по сей день стоит перед глазами картина: Мирвелл склонился над колодой; над ним стоит король Захарий – высокий, черты лица – будто высечены из камня, в руке сверкающий меч. И вот этот меч начинает опускаться по плавной дуге…
А теперь выясняется, что ее повелитель еще и человек. Она была свидетельницей его гуманности. Слезы над павшими в Битве при Затерянном Озере. Даже будучи униженным и покоренным своим братом‑предателем, Захарий в первую очередь испытывал боль и гнев за свою страну и ее народ. Прогулка по саду и сдержанный поцелуй на ее руке, смешливые искорки в карих глазах, тепло руки…
Боже, этот человек пугал ее больше, чем король.
Когда Кариган рискнула открыть глаза, Захария уже не было. Зато в дверях торчала Мара и во все глаза смотрела на нее. Затем перевела взгляд на коридор, по которому удалялся король. На лице ее застыло потрясение.
Следы
– Положи‑ка эту книгу на верхнюю полку.
«Эта книга» оказалась «Текстами» Линта – солидным собранием знаменитых цитат. Кариган бросила испуганный взгляд, но тем не менее бодро взялась за него обеими руками.
– Нет, – сказала капитан Мэпстоун, не поднимая глаз от своих бумаг, – только правой.
Девушка повиновалась. Если это убедит капитана, что с ее рукой все в порядке, – так тому и быть. Под тяжестью книги слабые мышцы и связки мгновенно напряглись. Проглотив проклятие, готовое было сорваться с губ, Кариган прошествовала через всю комнату к книжному стеллажу Ларен. Дрожащей рукой она начала поднимать книгу, но в какой‑то момент почувствовала, как в локтевом суставе поворачиваются с полдюжины кинжалов. Она просто не могла поднять тяжесть выше своей талии. Не хватало сил.
И тем не менее Кариган не хотела сдаваться. Стиснув зубы, чтоб не закричать от боли, она повторила попытку. На глазах выступили слезы. По лицу потекли ручейки пота.
Капитан Мэпстоун отложила бумаги и приблизилась к девушке. Мягким движением отобрала у нее книгу. У Кариган вырвался вздох облегчения. Все было ясно, оставалось только сунуть трясущуюся руку в надоевшую повязку.
– Вот когда ты сможешь положить ее на полку, – проговорила Ларен, – я верну тебя к настоящей работе. Естественно, с одобрения мастера Дестариона.
Девушка с ненавистью смотрела на проклятую книгу.
– А пока у меня тут несколько документов, которые необходимо отнести в администрацию.
– Зажав бумаги в руке – в здоровой руке – Кариган покинула офицерскую казарму и побрела через замковые угодья.
Ушиб и ссадина на виске практически исчезли, а холодные примочки доктора Дестариона сотворили чудо с ее локтем. Но этого оказалось недостаточно. Она не могла работать даже на конюшне, потому что там неизбежно требовалось поднимать и переносить тяжести.
Ей решительно не нравилось находиться на легких работах. Слишком уж это напоминало ее обязанности в отцовском доме: здесь тоже ей приходилось заниматься инвентарным учетом и снабжением, а также помогать Маре с составлением расписания поездок для других Всадников…
Вот уж ирония судьбы – стоило ради этого откликаться на Зов и коренным образом ломать свою жизнь!
Кариган посмотрела на небо: день был тихим и солнечным. Похоже, что изменение погоды, которого она ожидала, откладывается.
* * *
Канцелярия располагалась на нижнем этаже административного крыла. Девушка не слишком хорошо знала эту часть здания, поскольку нечасто тут бывала. Обычно все дела в управлении утрясал Главный Всадник. Сейчас она с любопытством озиралась по сторонам – лабиринт запутанных коридоров представлял собой форменный муравейник. Сразу видно, что она попала в самую старую часть замка: грубая каменная кладка, низкие арки потолков.
Кариган шагала по коридору, размышляя о столь неприятном перерыве в своей карьере.
Каким образом убедить капитана Мэпстоун, что идеальное состояние ее руки не столь уж необходимо для работы Всадника? И когда она сможет привести руку в порядок, чтобы поднять наконец эту ненавистную книгу?
Занятая тягостными мыслями, девушка завернула за угол и продолжала какое‑то время идти, прежде чем сообразила, что света становится все меньше и меньше.
Заброшенный коридор. За минувшие столетия замок не раз достраивался и подвергался перепланировке. Изначально он представлял собой крепость, призванную защищать ограниченное количество людей. Затем, по мере того, как население росло, замок тоже превращался в огромное, запутанное строение. Причем его обитатели, естественно, предпочитали селиться в новых помещениях – более просторных и удобных. Старые коридоры оставались пустовать и покрываться слоем многолетней пыли.
Кариган всего однажды довелось побывать в этой части замка. Тогда ее сопровождал телохранитель Фастион. По его словам, Клинки – единственные, кто ориентируется в лабиринте старинных построек.
Она вздохнула при воспоминании о той прогулке по пустынному коридору: гулкие шаги, неверные тени, пляшущие в свете одинокой свечи… как бежит время. Помнится, тогда ей было здорово не по себе, и Кариган не испытывала ни малейшего желания снова оказаться в заброшенном флигеле.
Она как раз собиралась свернуть в очередной боковой проход, но тут уловила какое‑то движение на границе света и тьмы. Брошь на ее рукаве едва заметно отреагировала.
Девушке даже показалось, что она успела разглядеть край зеленого костюма, прежде чем фигура скользнула в темный коридор. До нее донесся стук подошв по каменным плитам – странный звук, будто он удалялся не в пространстве, а во времени.
– Стой!
«Стой‑стой‑стой…»
Ее окрик затерялся во тьме, рассеявшись по бесчисленным переходам, которые, наверняка, уже долгие годы не слышали человеческого голоса. Никакого ответа, даже шаги стихли. Кариган казалось глупым кричать в темноту, но все же она сделала новую попытку:
– Эй?
«Эй? Эй? Эй?»
И снова тишина.
Кому бы понадобилось убегать от нее по пыльному, заброшенному коридору? Разве только привидению?
Ей вовсе не хотелось додумывать эту мысль. У нее уже имелся кое‑какой опыт общения с призраками, и повторять его не хотелось. Поэтому девушка резко развернулась и поспешно зашагала прочь из этого темного закоулка. Но, уже ступив в освещенный коридор, она остановилась. Может, все это ей только показалось?
Проклиная собственное любопытство, Кариган запихала бумаги в висевшую на груди повязку и дрожащими руками вытащила лампу из ближайшей ниши. После этого она пошла обратно к темному переходу, стараясь не шарахаться от пляшущих теней. Тусклый свет отразился от рыцарских доспехов, стоявших вдалеке под стеной.
Девушка внимательно изучила пол. Слой пыли на каменных плитах был не очень толстым – сюда тоже добирались сквозняки, гулявшие по современной части замка, – но достаточным, чтобы на нем остались заметные следы. Вот цепочка отпечатков Кариган (совсем коротенькая), рядом с ней – крохотные лапки мыши. А вот и еще следы – свежие и четкие даже в слабом свете лампы. По форме они напоминали ее собственные, но уходили в глубь темного коридора. И кое‑что еще… Девушка опустилась на колени и потрогала пол. Точно: мокрые пятна.
«Ничего себе! Промокшее привидение?»
Так кто же это сбежал от нее? Почему он не узнал ее?
И тут – прямо на ее глазах – пыль стала засыпать углубления. Очень быстро, буквально в считанные секунды от чужих следов ничего не осталось. Даже влага испарилась. При этом ее отпечатки остались в неприкосновенности.
С бьющимся сердцем Кариган подхватила лампу и бросилась прочь из коридора. Она бежала и чувствовала, как за ней по пятам ползет сгущающаяся тьма.
«Это мое воображение. Я все придумала!»
Напрасно она пыталась себя уговорить. Нервное покалывание между лопаток – этакие мерзкие иголочки дурного предчувствия – сводили на нет все ее старания.
* * *
Канцелярия представляла собой просторную комнату со сводчатым потолком. В глаза бросалось изобилие столов и книжных полок, ломившихся от свитков и стопок бумаг. Тусклые лампы поблескивали в полутемном помещении подобно далеким и загадочным небесным светилам. Окна отсутствовали, их заменяли узкие прорези‑бойницы. Они давали так мало света, что, находясь здесь, трудно было понять: день стоит на улице или ночь. Стены украшал декоративный бордюр, но он наполовину терялся в полумраке, и лепные фигуры казались разрезанными надвое границей света и тени.
За письменным столом сидел невзрачный человечек и что‑то старательно выводил на листе бумаги. Он так был занят своим делом, что не заметил вошедшую Кариган.
– Простите, – окликнула его девушка.
Клерк пискнул и подскочил со своего стула, впопыхах уронив его. Стул, в свою очередь, опрокинул стопку книг, которая лежала на столе сзади. Со страшным грохотом книги обрушились на кучу свернутых в трубочку карт. Ужасно! Бедный писарь застонал, когда увидел, как сорвавшиеся с его пера чернила забрызгали документ, над которым он только что корпел. Он потянулся к баночке с песком, чтобы засыпать свежие пятна, но в спешке ухватил только крышку, и весь песок высыпался печальным погребальным курганом на его бумаги.
Нечастный замер, взирая на учиненный беспорядок.
Он выглядел настолько ошеломленным, что Кариган едва не рассмеялась. Только мысль, что это будет неподобающе жестоко, заставила ее сдержаться. Она сделала шаг вперед, и маленький человечек снова отпрыгнул от нее: руки прижаты к сердцу, глаза за толстыми стеклами очков расширены от ужаса.
– Простите, – повторила девушка. – Я никак не хотела напугать вас.
– Я принял вас за… – Клерк прервал сам себя и, покачав головой, пробормотал что‑то неразборчивое.
Чувствуя свою вину, Кариган положила на ближайший стол принесенные бумаги и произнесла:
– Позвольте помочь вам.
Она принялась собирать рассыпавшиеся карты и складывать в стопку разбросанные книги.
Клерк с минуту наблюдал за ней, затем, встрепенувшись, кинулся к своим засыпанным песком документам.
– Похоже, у вас нечасто бывают посетители? – спросила Кариган.
– Очень редко.
Ну, тогда понятно, почему ее приход так переполошил незадачливого писаря. К тому же он был настолько поглощен работой, что не замечал ничего вокруг. Однако казалось непонятным, почему мужчина выглядел таким напуганным. Он постоянно озирался, будто ожидал, что вот‑вот кто‑нибудь выскочит из темного угла.
Возможно, конечно, нервы подгуляли. Мрачная обстановка комнаты и длительное вынужденное уединение вполне тому способствовали. Случается, что старинные постройки начинают как бы жить собственной жизнью: где‑то поскрипывают доски, раздаются стоны и хрипы, сквозняк хлопает дверьми, в тени что‑то поблескивает…
Да, все можно списать на воображение.
Могло ли ее собственное воображение сыграть с ней подобную шутку – там, в заброшенном коридоре?
Водрузив последнюю книгу на верх стопки – пыльный том содержал десятилетней давности опись замковой скотины – Кариган обернулась к чиновнику. Он к тому времени успел собрать песок и теперь с сожалением осматривал свои заметки. Увы, документы были напрочь испорчены чернильными брызгами, придется все переписывать.
Боясь снова испугать бедолагу, девушка осторожно сказала:
– Мне очень жаль, что вам придется переделывать работу.
Тот со вздохом поднял на нее близорукий взгляд.
– Не в первый раз, – ответил он, нервно теребя отвороты на рукаве. Затем, присмотревшись, заметил: – Но вы не Мара.
– Нет, меня зовут Кариган, и я сейчас помогаю Маре и капитану Мэпстоун. Вот, принесла вам документы. А вас как величать?
– Дакриас Браун, письмоводитель.
– Скажите, пожалуйста, Дакриас, а сюда никто не приходил прямо передо мной?
– Нет, за весь день ни одного человека… если не считать начальника канцелярии. Но он был несколько часов назад. – Клерк снова встревожился. – А почему вы спрашиваете?
– Мне показалось, я видела кого‑то совсем недавно.
Взгляд Дакриаса стал пронзительным.
– Иногда такое случается, – тихо сказал он.
– Как это? Вы же сказали, что сюда редко кто заходит и…
– Да, сказал. Действительно… очень мало людей.
– Не понимаю вас.
– Видите ли, мне часто приходится работать здесь. Подготавливаю документацию, переписываю письма, ну и все такое прочее. Другие клерки называют это место склепом. – Дакриас недовольно нахмурился. – Они‑то все сидят наверху, в обжитых частях замка. У них есть окна… Поэтому им просто не понять, каково это – целый день сидеть здесь в одиночестве.
Он обвел взглядом комнату и сообщил:
– Когда‑то давно эта комната служила библиотекой.
Ах, вот как, библиотека… темновато здесь для этого.
Словно подслушав ее мысли, Дакриас ткнул пальцем в потолок, терявшийся в густых тенях.
– Раньше здесь был купол из стекла, но затем поверх него надстроили еще этажи.
Кариган невольно подумала: интересно бы ненадолго очутиться в прошлом. Как здесь все выглядело? Она полагала, что именно так и развивается цивилизация: все ломает и перестраивает. Или же изменяет и расширяет… В любом случае, от первоначального замысла мало что остается.
– Так вот, – продолжал Дакриас, – большей частью я здесь один. Если не считать, конечно, крыс да редких посетителей, вроде вас. И…
Он в нерешительности умолк, как бы размышляя, говорить ли дальше.
– И что же? – поощрила его Кариган.
Писец наклонился вперед и понизил голос почти до шепота.
– Иногда… иногда мне кажется, будто я что‑то вижу. Знаете, словно кто‑то проходит мимо двери. Оборачиваешься, а там никого нет. А порой слышатся какие‑то звуки – будто шепот или далекие разговоры… Но, опять же, если проверить, то никого не найдешь. А разок или два мне почудилось, что кто‑то проскользнул у меня за спиной… но там никого не было.
Беднягу Дакриаса передернуло.
Кариган тоже стало не по себе.
– Браун!
От неожиданности они оба так и подпрыгнули. Разговор настолько увлек их, что они не заметили, как в комнату вошел тот самый неприятный чиновник, с которым девушка столкнулась в саду. С начальственным видом он подошел к письменному столу.
– Браун, где записка, которую я просил подготовить?
У Дакриаса дернулся кадык.
– Я… простите, сэр, я…
Проследив взгляд писца, он увидел документы, забрызганные чернилами, и нахмурился. Затем грозно обернулся в сторону подчиненного – стекла очков полыхнули отраженным светом лампы.
– Ваша копия просто ужасна! В чем дело? Или одно из ваших маленьких привидений ущипнуло вас за зад?
– Н‑нет, сэр.
– На самом деле, это моя вина, – вмешалась Кариган. – Я потревожила вашего клерка во время работы.
Чиновник смерил ее уничижающим взглядом, но девушка строптиво вздернула подбородок. Она его не боялась.
– Снова вы, – пробурчал господин. – Какого черта вы здесь делаете?
– Принесла документы по поручению моего капитана.
Кариган взяла бумаги со стола и передала ему. Мельком взглянув, чиновник бросил их на стол Дакриаса. Девушка успела заметить темное пятно у него на ладони. Похоже, сам он – в отличие от своего подчиненного – не отличался особой аккуратностью.
– Мне нужен этот документ в трех экземплярах, – заявил он Дакриасу. – И немедленно!
– Да, сэр, – смиренно ответил тот.
Чиновник резко развернулся и вышел из комнаты.
Подождав, пока он удалится на приличное расстояние, Кариган спросила:
– Кто это такой?
– Уэлдон Спурлок, начальник нашей канцелярии, – ответил сникший Дакриас.
– О!
С нее достаточно. Теперь она имела представление о том, что значит работать в управлении, и вряд ли ее мнение улучшится со временем. Хоть бы ее локоть поскорее выздоровел!
Девушка распрощалась и оставила Дакриаса заниматься его делами. Проходя мимо заброшенного коридора, она ускорила шаги: ей вовсе не улыбалось вновь встретиться с призраком.
* * *
Уже возле офицерской казармы она остановилась, увидев, как Мара выводила под руку Рейту Мэттс от капитана Мэпстоун. Эта девушка вступила в ряды Всадников на пару месяцев раньше Кариган и сильно помогла ей, оказывая моральную поддержку в первое трудное время.
Сейчас Рейта брела, ничего не замечая вокруг. По бледному лицу текли слезы.
– Что?.. – начала было Кариган, но Мара сердито мотнула головой, отметая всякие вопросы. Бережно обняв за плечи Рейту, она повела ее к казарме Всадников.
Должно быть, Рейта получила какие‑то ужасные известия. Надо спросить у капитана. Может, она что‑то объяснит? Но когда девушка вошла к Ларен, та сидела, склонившись над столом и обхватив голову руками. На рукаве у локтя поблескивала золотая брошь.
– Капитан? – Теперь Кариган уже не на шутку встревожилась. – Что случилось? В дверях я встретила Мару с Рейтой.
Ларен ответила надтреснутым голосом, не подымая головы:
– Брошь Рейты покинула ее. Ее не было с нами почти полтора года, и вот теперь выяснилось, что Рейта утратила свою брошь.
Так вот в чем дело. Рейта больше не является Зеленым Всадником. Немудрено, что она шла в таком состоянии. Девушка обожала свою службу и почитала остальных посыльных своей семьей. Таким образом, она не только потеряла любимую работу, но и осталась без семьи.
– Я не помню другого случая, когда брошь так мало прослужила бы Всаднику, – произнесла капитан, и это кое‑что значит. Ведь Ларен всю свою сознательную жизнь провела среди Зеленых Всадников. На ее глазах приходили и уходили десятки посыльных, но, похоже, этот случай она переживала особенно тяжело.
– Просто странно, – продолжала капитан. – До сих пор кратчайший срок составлял три года. Обычно же Всадники служат около пяти лет… если, конечно, исключить смертные случаи.
«Не только странно, – подумала Кариган, – но и неправильно».
«О да, неправильно», – согласился с ней едва слышный голос.
Девушка тряхнула головой, подумав, что рассказы Дакриаса сделали‑таки свое дело: вот теперь и она слышит голоса.
– Кариган… – Капитан провела обеими руками по лицу, будто чувствовала себя бесконечно уставшей. – На остаток дня ты свободна… если только Маре не понадобится твоя помощь с Рейтой.
Кариган кивнула и повернулась, чтобы уйти.
– Минутку. – Мэпстоун нашарила рядом с собой какой‑то кожаный сверток. – Это тебе прислал мастер Дрент. Осторожнее, он тяжелый.
Кариган левой рукой подняла пакет за перевязь и тут же действительно ощутила немалый вес. Когда она опустила ношу на стол, там звякнуло что‑то металлическое. Распаковав передачу, она обнаружила внутри набор железных шаров различного размера. Ручные гири.
– Тебе надлежит явиться к мастеру Дренту завтра утром, ровно в девять, – предупредила Мэпстоун. – С собой принести гирю в один фунт.
«Дрент?» – Кариган хотела было возмутиться, но кривая, невеселая усмешка капитана предупредила ее возражения.
– Это твое наказание.
Музыка Ночи
В тихой, звездной ночи по дороге скакал юноша, и бойкое «цок‑цок» вливалось фоном в рождавшуюся мелодию. Хор лягушек из болота, мимо которого проезжал припозднившийся всадник, стрекотание сверчков вносили гармонию в этот мотив. Музыка являлась самым главным для Херола Карона, и он старался наполнить ею каждый момент своей жизни. Его мать утверждала, что он и родился с песней на устах.
На эту дорогу его привела просьба Эстрал Андовиан. Она очень хотела передать некий манускрипт своей подруге из Сакора, Зеленому Всаднику, но, к сожалению, не имела возможности.
Помнится, она страшно негодовала по поводу сложившейся ситуации. У Херола до сих пор перед глазами картина: уперши руки в бока, Эстрал стоит посреди селиумской библиотеки и саркастически вопрошает:
– Ну, и где же эти Зеленые Всадники, когда в них возникает нужда?
Затем девушка с надеждой озирается, как бы ожидая, что вот сейчас один из них материализуется прямо из воздуха.
Когда Херол изъявил готовность изменить свои планы и завернуть в Сакор, Эстрал с радостью ухватилась за его предложение. Херол же вовсе не протестовал против небольшого крюка. Менестрели в своих поездках по стране часто выполняли функции посыльных: перевозили письма и мелкие пакеты. Почему бы нет? К тому же нынешнее поручение предполагало поездку к королевскому двору, а у Херола на этот счет имелись собственные планы. Он надеялся, что, находясь там, улучит момент и выступит с собственной пьесой или хотя бы с песней. Возможно – даже перед самим королем Захарием.
Конечно, если б он являлся маститым поэтом, а не начинающим студентом, шансов у него было бы больше… Но в любом случае, думал Херол, уж королевские слуги‑то не откажутся от бесплатного развлечения. А ему за это обеспечат лучший уход и кормежку.
Также ему известны несколько гостиниц в Сакоре, где можно было бы заработать вполне приличные деньги.
Херол прицыкнул на лошадь, чтобы она не сбивалась с ритма и не портила мелодию поскрипывания кожаной упряжи.
Дорога, по которой они сейчас следовали, шла широкой дугой и дальше вливалась в Королевскую Дорогу. Если ехать по ней на север, то будет совсем неплохой постоялый двор, где с радостью примут менестреля из Селиума. На центральных дорогах, увы, иная картина: там этого добра пруд пруди, и еще один бродячий певец вовсе не обрадует хозяина постоялого двора. Там и кормят хуже, да и слушателей найти потруднее.
Херол на ходу поправил футляр за спиной, в котором хранилась его лютня. Нет, право, ночь выдалась просто прекрасная! От постоялого двора его отделяло еще несколько миль, и он предвкушал беспрепятственное наслаждение музыкой дороги.
Но не проехал он и нескольких метров, как его лошадь – спокойная, надежная кобыла – вдруг дернулась и сделала попытку понести. Херол выругался и натянул поводья. Должно быть, учуяла какого‑то хищника…
Кобыла явно нервничала: прижимала уши, вскидывала голову и рыла землю копытом. Юноша огляделся в поисках источника беспокойства животного. Ночь была лунная, светлая, но Херол так ничего и не увидел.
Он удивленно пожал плечами, и тут вдруг осознал, что вокруг царит полная тишина. Сверчки, лягушки – все смолкли, ни единого звука не доносилось из окрестных лесов.
В это время впереди на дороге возникла тень. Даже не так – она была чернее, чем тень, если только такое возможно. Херола накрыла волна какого‑то могильного холода, он почувствовал, как сердце сжалось в ледяных тисках.
Лошадь словно обезумела: она пятилась, брыкалась и пыталась встать на дыбы. Юноша держался, как мог, но подпруги лопнули, и он полетел на землю. Неловко грохнулся прямо на спину и услышал, как жалобно тренькнула сломанная лютня.
Сбросив седло вместе с седельными сумками, кобыла галопом унеслась в том направлении, откуда они прибыли.
Херол попытался встать на четвереньки, но тяжелый футляр мешал, делал его беспомощным, вроде перевернутой черепахи. Ужас, сковавший ум и сердце юноши, не давал ему пошевелить ни рукой, ни ногой.
А затем он и вовсе перестал дергаться, так как осознал, что нечто кошмарное – то самое, чернее тени, – стоит прямо над ним. У этого существа были пустые, каменные глаза и лицо мертвеца.
Из черных, полуистлевших рукавов показались скрюченные, костлявые руки… Они потянулись к нему, Херолу.
Кто знает, может, его мать и была права. Возможно, Херол Карон, действительно, пришел в этот мир с песней, но покинул он его с воплем ужаса.
Дневник Адриакса эль Фекса
Алессандрос наконец‑то разрешил мне провести экспедицию в глубь материка. Он долго упрямился, поскольку не любил расставаться со мной надолго. Не раз он говорил мне, как ценит мою дружбу и мои советы. Надеюсь, что так. Я уверил принца, что генерал Спурлохе, который остается с ним, обеспечит всяческую помощь и поддержку в мое отсутствие. Алессандрос нахмурился и возразил, что это не одно и то же.
Так или иначе, я со своими людьми углубился в земли Кланов Сакора, надеясь разыскать некое место, которое глубоко почитается местными жителями. Это озеро – Зеркальное Озеро – как они его называют. Наше присутствие, похоже, не очень беспокоит проводников из местных, хотя они не могут не знать об имевших место нападениях на многие деревни. Вот что такое побрякушки для дикарей! За эту дребедень они платят своей верностью.
Наконец мы достигли заветного озера. Должен признаться, прекрасное место. Вода удивительно чистая, вокруг лес и скалы. Я долго сидел на берегу и смотрел в озерную гладь, но видел только свое отражение. Ну и вид у меня – после столь долгого пребывания в этой глуши! Чистый бродяга. Интересно, что сказали бы мои друзья – аристократы из Аркозии?
Я не заметил никаких магических свойств у этого озера. Правда, проводники утверждают, будто они проявляются во время полнолуния. Лично я считаю, это еще одно местное суеверие, связанное с культом луны. Но поскольку до означенного момента осталось всего две ночи, мы решили подождать. Так что мы остались у озера и замечательно провели время, рыбача и отдыхая. Наши парни подначивали друг друга, предлагая искупаться. Мой оруженосец Ренальд по молодости принял вызов. Слава Богу, он остался цел и невредим, только ужасно замерз. Вода в озере, по его словам, просто ледяная. Наши проводники косо смотрели на эти забавы, они считают: мы оскверняем святое место. Пришлось снова их задабривать всякими безделушками.
И вот настало полнолуние. Зрелище просто великолепное: в зеркальной глади отражаются звезды и луна! Такое впечатление, будто смотришь непосредственно в небо. Я просидел полночи, но опять‑таки ничего не увидел, кроме своего заросшего лица. Проводники посмеялись и объяснили, что магия озера доступна лишь чистым сердцем людям.
Не желая сдаваться, я попробовал еще раз и, к собственному изумлению, действительно узрел нечто… из воды на меня глядело лицо молодой женщины. Она была весьма миловидна: с ясными глазами и густыми каштановыми волосами, которые свободно падали ей на плечи. Самое забавное, что я разглядел у нее даже украшение – золотую брошь в виде крылатого коня. Это длилось несколько мгновений, затем изображение померкло. Могу присягнуть, что я никогда раньше не видел этой женщины, но тем не менее лицо ее показалось мне странно знакомым. Удивительное явление, для которого у меня нет объяснения.
Каменный олень
Кариган прибыла на тренировочное поле как раз в тот момент, когда колокол на городской башне отсчитывал девять часов. Солдаты уже вовсю отрабатывали упражнения. Со всех сторон доносился стук деревянных мечей и слышались отрывистые крики, обозначающие нанесенный удар. Утро выдалось сырое, но жаркое, и большинство курсантов были раздеты до туник.
Среди сражающихся ходили двое мастеров. Они оценивали работу своих подопечных, время от времени останавливаясь, чтобы исправить ошибки и назначить дополнительные упражнения. Одна из них – мастер Грезия – отвечала за тренировку Всадников