— Ты оставишь это здесь, — твёрдо сказала я. — Мы сказали тебе, что условие выполнено.
— Точно так же, как старый феникс должен умереть, чтобы смог родиться новый, мы таким же образом возродим Девона в новом образе, — ответил демон.
Демон разжал кулак и показал мне тёмно-зелёного лягушачьего эльфа, болтающегося на одной ножке. Он быстро мигал, его крылышки трепетали.
— Круши старое.
Я схватилась за поручни, чтобы подняться обратно, но демон вдруг оказался рядом и сильно пнул меня в плечо. Я упала на лестницу.
Демон навис надо мной, его волосы неистово развевались.
— Нет, — сказал Девон, выталкивая слова из неподвижных губ. Под глазами образовались болезненные круги. — Нет!
Его рука сомкнулась вокруг испуганного пикси. Она сжималась всё крепче и крепче. Маленькая ножка отчаянно задёргалась.
— Нет! — закричала я и схватила Девона за штанину, пытаясь подняться на крышу и предотвратить неизбежное.
Но демон пинком оттолкнул меня, а затем голову начало сжимать так, будто меня толкал вниз ураганный ветер. Эта невидимая сила вытолкнула меня в проём, и люк над моей головой захлопнулся. Мои ноги заскользили по лестнице. Я думала, что приземлюсь на Спаркл, но внизу никого не было. Проволочная вешалка для одежды кольнула меня в руку, когда я упала на спину.
Я услышала приглушённый писк, а потом пикси стихли. Всё стихло. Раздался странный приступ истерики — словно кто-то застрял между слезами и диким смехом, переключаясь с одного на другое.
Взлетев по лестнице, я толкала люк и налегала на него всем телом. Пыталась поднять его вешалкой по краям. Стучала в него ковбойским сапогом.
Но люк не сдвинулся с места.
* * *
Мне пришлось двадцать минут ждать следующего автобуса, а потом ещё пятнадцать добираться до дома. Девон так и не появился на автобусной остановке. Я сидела в одиночестве на пятнистом коричневом сиденье и грустила, на грани слёз и приступа ярости. Всякий раз, когда я начинала успокаиваться, воспоминание о перекошенном лице Девона, появившееся из-за того, что демон заставил его убить пикси, снова сводило меня с ума. Я была так зла на ведьму, что хотелось кричать громко и долго, без остановок.
Но я не дала волю эмоциям. И вышла из автобуса, не разрыдавшись на публике. Я даже сказала «спасибо» водителю автобуса.
Однако, ярость и слёзы, рвущиеся наружу, объясняли, хотя и не извиняли, почему я была так ужасно груба с девушкой, стоящей у нашего порога, которая была одета в жёлто-чёрную одежду.
— Что тебе нужно? — спросила я.
— Солнечный свет и бабочки, — ответила Джена. Она отряхнула свои рыболовные сети на коленях, когда встала. — Замечательные розовые ауры, пронизанные лентами золота. А вообще я хочу поговорить.
— Спасибо, — сказала я, выплёвывая слова. — Мне нечего тебе сказать.
Я просто хотела, чтобы она ушла. Всё, к чему прикасалась ведьма, превращалось в катастрофу, и теперь это происходило всё быстрее. Любой, кто пытался помочь мне, будет сражён моей жизнью дома. Джене нужно отказаться от меня и уйти.
— Твои волосы выглядят так, будто в них бомба взорвалась, — заметила Джена.
Я проигнорировала это замечание и вставила ключ в замок.
— Разве не ты пряталась от меня в актовом зале некоторое время назад? — снова заговорила Джена.
— Что? Я нигде не пряталась.
— Думаю, я видела твою спину в этой самой майке.
Она прикоснулась к моему плечу.
— Я звала тебя.
— Дело не только в тебе, — сказала я, не удержав отчаянных слов.
Разве она не видит, что может навлечь на себя неприятности? Мои тайны нельзя раскрывать.
Джена посмотрела на меня, а я постаралась сделать так, чтобы мой голос звучал как можно ровнее.
— Мне нужно идти, — выдавила я, сдерживая бурю эмоций. — Правда. Увидимся завтра.
Я нырнула внутрь и захлопнула дверь перед Дженой. С ведьмой у меня не должно быть проблем из-за опоздания, потому что я написала ей, что задержусь в школе на дополнительном занятии по алгебре. И из-за них неприятности были у Мунфайер. Ужасные задания ведьмы для демона означали, что я уже второй день подряд не успевала ухаживать за драконом. А сама Мунфайер не могла позаботиться обо всех своих потребностях, застряв в том гараже. Я выпустила Вулфи через переднюю дверь, чтобы он мог найти свой любимый куст, и поспешила на задний двор.
Там я наткнулась на ведьму. Ярость вспыхнула с новой силой.
— Ты ужасная, ужасная… — начала я.
— Звонил твой учитель алгебры, — оборвала меня ведьма.
Она поднялась с каменной скамьи возле тыквенной лозы и отряхнула свою персиковую юбку-карандаш.
— Чёрт, — проговорила я, сбитая с толку.
— Он хочет, чтобы я пришла и поговорила с ним о твоих оценках, — продолжала Сармин. — Он говорит, что ты слишком хорошо учишься, чтобы забрасывать алгебру.
— Я и не забрасываю алгебру, — ответила я раздражённо. — Я плохо написала тест, но уже начала заниматься с Кельвином. Однако сегодня мне пришлось уйти с этого занятия из-за твоего задания. Именно поэтому Рурк так разозлился, что даже позвонил тебе. Он больше никогда не позволит мне переписать этот тест.
— Почему бы тебе просто не оставить двойника, чтобы он сидел с этим Кельвином, а самой заняться важными делами? Я знаю, что ты знаешь заклинание двойника. Ты помогала мне собирать ингредиенты, когда я применила его, чтобы избежать этой ужасной вечеринки у соседей. Пять волосков оборотня, их легко взять у Вулфи. Пол-литра сливок. Один выдох собаки. Два…
Её список взбесил меня. Ведьма может взбесить меня быстрее, чем любой другой человек в этом мире.
— К твоему сведению, чтобы применить то заклинание, нужно быть ведьмой. И ты правда считаешь, что верное решение моей проблемы с алгеброй — это пропускать занятия с репетитором? Ты вообще не в себе, да? Да тебя ни капельки не волнует, что с моими оценками, пока я собираю твои ингредиенты и слежу за твоими демонами.
— Я просто подсказала тебе, как заставить этого человека, Рурка, не злиться на тебя, — ответила ведьма.
Октябрьский ветер закружил вокруг нас.
— Насколько я могу судить по твоему переменчивому характеру, ты полна решимости и дальше получать отличные оценки, независимо от моей поддержки. Таким образом, я поберегу силы для того, чтобы ты осознала, что в жизни полно других вещей, помимо получения человеческого образования, — нахмурившись, продолжила она. — Что же касается твоей работы по дому, то я не понимаю твою точку зрения. Я поручаю тебе все лучшие задания, а повседневные, такие как готовка и мытьё посуды, оставляю себе. Знаешь ли ты, что моя мать заставляла меня вычищать ванны? Как обычного человека? С помощью губки?
Сармин могла бесконечно разглагольствовать о своей матери. Я прервала этот экскурс:
— То есть ты считаешь, что в жизни есть вещи поважнее? — начала я. — Как, например, сведение счетов со старыми врагами? Ответь мне, как погружение школы в хаос — моей школы — поднимет твои моральные устои? К твоему сведению, твои задания разрушают Девона. Я не прочь помешать демону выполнить обязательства.
— Надо же, она не прочь, — съязвила ведьма. — Видоизменённый феникс всё ещё феникс.
Холодок пробежал по моей спине.
— Ты хочешь сказать, что он всё-таки обратится в пламя?
— Он взорвётся на Хэллоуин, — отчеканила ведьма. — И неважно, найдём ли мы то место, где его спрятала Кари или нет. Ничем не сдерживаемое пламя феникса уничтожит всю твою школу и любого, кому не повезёт оказаться в ней в это время. Я предлагаю тебе и твоим чувствительным маленьким моральным принципам хорошенько подумать об этом.
Она вытащила маленький пакетик молотого перца из своей сумочки и развеяла его над одной из моих тыкв. Ветер вперемешку с перцем защекотал мне нос. Знаю, я должна была спросить ведьму, какое заклинание она накладывает, чтобы та могла преподать «бесценный» урок о свойствах молотого перца или чего-то подобного.
— Мне нужно к дракону, — холодно сказала я, протиснулась мимо ведьмы и зашагала к гаражу.
— По крайней мере, я хоть что-то делаю со своей жизнью, — произнесла ведьма за моей спиной. — Видела бы ты меня в твоём возрасте. Я могла накладывать сложнейшие заклинания и уже создавала свои собственные. Сеяла хаос отсюда и до Тихого океана.
— Я рада за тебя.
— А моя сестра Белариз была ещё способнее. Когда ей было восемь, а мне четыре, она решила, что её уже тошнит от того, что её не воспринимают всерьёз, потому что она маленькая. Поэтому она вырастила монстра под моей кроватью, который почти лишил меня ноги. Мать отказалась поверить в то, что это сотворила моя сестра. Она была слепа к тому, что у Белариз нет ни капли морали. Не стоит волновать свою семью.
Сармин хмыкнула своим воспоминаниям, затем повернулась ко мне, всплеснув руками.
— Я просто не знаю, как излечить тебя от слепоты, Камелия! Я даю тебе заклинания, ты их отвергаешь. Я показываю тебе анти-заклинания, а ты даже не хочешь попробовать. Твоё отношение к колдовству не даёт мне уснуть по ночам. Разве ты не знаешь, что происходит со слабыми ведьмами? Неужели ты не понимаешь, как жесток колдовской мир?
— Я не ведьма! — обернувшись, выкрикнула я. — Почему все постоянно говорят, что я ведьма? Я не такая, как ты. И не веду себя так же ужасно, как ты. Ничего общего. Я не ведьма!
— Ты упрямая, слепая… — выдохнула Сармин. На её лице отразилось всё её хладнокровие и мужество, а в руках ведьма всё ещё держала волшебную палочку. — Это будет тебе наказанием за… за всю эту историю с алгеброй.
Казалось, она хотела сказать что-то ещё, но промолчала. Только Сармин, считающая что-то важным просто-потому-что-сама-так-решила, могла сказать, что алгебра бесполезна, и тут же наказать меня за неё.
— Не за то, что провалила тест, а за то, что поставила меня в это раздражающее положение, вынудив беседовать с этим типом Рурком.
— Нет! — выкрикнула я и зашагала по траве, надвигаясь на неё. — Меня уже тошнит от твоих наказаний. У тебя нет никакого права…
— Полчаса мумифицирования тыквами пойдёт тебе на пользу, — сказала она.
Ведьма сорвала волосок с моей головы, и едва я успела возмутиться, крикнув «Какого чёрта?», как она опрыскала его из распылителя, который быстро достала из своей сумочки. Потом бросила платок на посыпанную перцем и бог знает чем ещё тыкву и постучала по ней палочкой с молоком дракона.
Мгновенно побеги тыквы, извиваясь, устремились вверх и достигли меня. Один побег ухватил меня за руку.
— Вот чёрт, — проговорила я и выдернула руку из сужающейся зелёной петли. Попыталась сбежать, но другой побег обвился вокруг моей лодыжки, и я шлёпнулась на колени. Ещё один побег взобрался мне на плечи, и его листья захлопали меня по макушке.
— Отпусти меня! — взвизгнула я.
— Если бы ты выучила заклинание для самозащиты, то могла бы сейчас остановить меня, — заявила Сармин.
Я пыталась расцарапать и разорвать зелёные путы, но вокруг моих конечностей наматывалось всё больше побегов, превращая меня в моток из стеблей тыквы. Плечо болело в том месте, куда меня ударил демон. А маленькая зелёная тыковка стучала мне по носу.
— Вернись!
Думаю, она сказала что-то вроде «А сейчас ты встретилась с зубом», но я не могла точно расслышать, потому что огромные листья тыквы забились мне в уши.
Я размахивала рукой, пока не наткнулась на перезревшую тыкву и не раздавила её.
— Сармин! — заорала я, а затем огромный комок листьев забил мне рот, я задохнулась и перестала кричать. По крайней мере, мне не закрыли нос, что позволяло дышать, иначе у меня были бы серьёзные проблемы.
Побеги ещё раз прокрутили меня, и я уткнулась носом в грязь. Выгнувшись, приподняла голову, чтобы вдохнуть, выдыхая компост и, возможно, мелких жучков. Я старалась не паниковать, когда к моему носу прилип перегной из-за моих глубоких вдохов. Почему моя жизнь такая непростая? Завалила алгебру, увлеклась мальчиком-демоном и, в конце концов, меня задушит бешеная тыква.
Я не спасу мир от ведьмы. Так как не могу спасти даже себя. И кто теперь будет убираться в гараже Мунфайер? Попробуй-ка заставь ведьму этим заниматься. Да, ей нравится иметь под рукой молоко и чешую, но как насчёт самого дракона?
Я любила своего дракона. И одна заботилась о ней. Мы собирались улететь однажды и найти наши семьи, всеми правдами и неправдами…
В этот момент я поняла, что начинаю бредить. Но образ того, как я лечу на спине дракона, усиливался и манил всё больше. Полёт в воздухе, просто полёт, полёт, полёт. Воздух. Голубое небо. Бездна. Так красиво…
Чьи-то руки схватили мои лодыжки, вытаскивая нос из грязи. Я начала втягивать воздух и сильно фыркать, потом закашлялась и приглушённо завизжала через листья. Я пиналась, и тот, кто схватил меня за лодыжки, сел мне на ноги. Звук щёлкающих ножниц, и моя рука на свободе. Потом я поняла, что кто-то пытается освободить меня, поэтому перестала пытаться пнуть кого бы там ни было и сосредоточилась на том, как эта великолепная вещь, именуемая воздухом, поступает в мой нос. На всякий случай я сжала пальцы в кулак.
Побеги, набившиеся мне в рот, выпали, я выплюнула последние остатки листьев и полным ртом вдохнула этот чудесный, чудесный воздух.
— Кто…? — несвязно проговорила я. — Что…?
— Тсс, — сказал знакомый голос.
И лишь когда ослепившие меня листья были срезаны, я увидела Джену, державшую парикмахерские ножницы, с которых капало что-то зелёное.
— Джена. Слава бо… То есть я же просила тебя никогда не приходить сюда, — зашептала я. — Почему ты не послушалась меня и не пошла домой?
— Боже мой, ты серьёзно? — спросила она.
Ещё недавно шикарно уложенные чёрные волосы Джены беспорядочно обрамляли лицо, перемазанное соком тыквенных листьев. Я никогда раньше не видела её такой неопрятной.
— Я шла по улице, нелюбимая и нежеланная, когда почувствовала внезапный сдвиг в мире, и меня словно магнитом потянуло обратно. Я посмотрела через забор и увидела, как побеги тыквы заворачивают тебя в огромный вегетарианский ролл. А потом мне пришлось прятаться за вашим тупым терновником, пока твоя тётя не убралась, прежде чем я смогла перелезть через забор и вызволить тебя из этой тыквы. Моя любимая рубашка испачкана в тыкве, сетки порваны! И мне кажется, что твой забор пытался меня сожрать. И самое элементарное, что тебе следовало сейчас сказать, это «спасибо, Джена!»
— Спасибо, — выдавила я. — Я очень благодарна. А теперь ты можешь убраться отсюда, пока Сармин не вернулась и не поймала тебя?
Колючей щёткой я счищала остатки побегов и листьев со своих джинсов.
Джена скрестила руки на груди и посмотрела на меня.
— Нет, — сказала она.
— Ха-ха. Давай же.
— Я достаточно ждала, — заявила Джена. — Что бы тут ни происходило, здесь другое — я имею в виду другое — и оно никак не связано с цветом покрывала на кровати твоей тётки. Ты разрушаешь нашу дружбу, Камелия.
Стены моего личного пространства с грохотом рушились вокруг меня.
— Мне нельзя иметь свою личную жизнь? Как это задевает тебя?
Я выбралась из зелёной кучи.
— Друзья помогают друг другу, когда у них большие проблемы. Если ты не можешь доверять мне…
— Вот если бы ты не была такой любопытной! Кто подглядывает за своими друзьями через забор?
Я была ужасно несправедлива, но не могла вынести и мысли, что придётся рассказать о своей жизни, поделиться секретами, которые так долго хранила.
— … тогда ты не считаешь меня своей настоящей подругой, — закончила Джена. Она откинула назад липкие пряди волос и с укором посмотрела на меня. — Любопытная? Правда? Ну, похоже, ты права. Но разве я здесь лишняя? Что-то не так, и я хочу тебе помочь.
«И ты любопытная», — подумала я, но не произнесла это вслух.
Джена хотела знать всё обо всех. Но… она также имела это в виду, когда сказала, что хочет помочь. Я знала это.
Хотя я понятия не имела, будет ли она думать так же, когда узнает правду.
Но это не имело значения. Иногда мы достигаем той критической точки, когда нужно выплеснуть всё, что у нас накопилось. Из всех людей в мире именно Джене я могла доверять больше всего.
— Пожалуйста, — попросила она.
Я крепко зажмурилась и выдала в ответ:
— Моя тётя — ведьма, а Девон одержим демоном.
— Это поэтическое описание?
— Тётя Сармин вызвала демона, чтобы он помог ей захватить город. Он должен был вселиться в манекен, но, когда Девон прервал заклинание, он вселился в парня. И теперь, если я не придумаю что-нибудь умное, демон поглотит душу Девона и останется в его теле навечно.
Я могла бы сказать, что Джене хотелось поверить во всё это. Это не было похоже на всю эту историю с аурами, хоть и не могу утверждать, что она была совершенно не готова к новостям о мистических тайнах. Не говоря уже о том, что подруга только что видела тыкву, которая пыталась меня сожрать. Она хотела поверить.
Поэтому я сразу перешла к делу.
Я вытащила из рюкзака ампулу с очистителем на основе волоса единорога и капнула трижды на Джену.
Воздух заискрился вокруг моей лучшей подруги. Тыквенный сок испарился с её жёлто-чёрной рубашки, волосы очистились от липкой мякоти. В одно мгновение она стала чистой, наглаженной и сияющей, словно принцесса из аниме.
— Но я ничего не могу поделать с твоими разорванными сетками, — сказала я. — Извини.
— Боже мой! — проговорила Джена. Она в изумлении рассматривала свою рубашку. — Это приведёт к грандиозной перетасовке астральных планов.
— Ага, пусть так, — согласилась я и помяла в руках край своей рубашки. — Теперь понимаешь, почему я не хочу говорить об этом?
Джена с восторгом коснулась своих блестящих чистых волос.
— То есть теперь ты собираешься остановить демона с помощью колдовства, как ведьма?
Я вздрогнула.
— Во-первых, я не ведьма, так что даже не думай об этом. Любой может воспользоваться очистителем на основе волоса единорога, потому что это вещество очень мощное. Мы с Сармин даже не имеем родственных связей.
— Я думала, что она твоя тётя.
— Я называю её тётей, потому что эта история слишком запутанная и длинная, чтобы её объяснять. Легче сказать, что я живу с тётей, чем сказать, что я живу с ведьмой, которая украла меня у моих настоящих родителей. Всё, что вызывает как можно меньше вопросов, мне подходит, ясно? Когда я была совсем маленькой и ничего не знала, то думала, что она моя мама.
Я включила садовый шланг и вымыла руки и лицо. Бессмысленно тратить на себя этот драгоценный очиститель.
— Эммм, — промычала Джена.
— А во-вторых, даже Сармин не может наложить чары на демона.
Я прополоскала рот и выплюнула воду с листьями тыквы. Казалось, что во рту всё ещё оставались колючки.
— Демон — не человек и не животное. Он — элементаль. Только элементали могут воздействовать на других элементалей.
— Кто такие, чёрт возьми, эти элементали?
— Ну, ведьмы создают магию, а элементали созданы из магии. Существует три типа элементалей. Ведьмы даже сложили про них стишок: «Демон, дракон и феникс опасны, ведьмины чары над ними не властны».
Я вытерлась насухо своей толстовкой.
— Обычно демоны не живут среди нас, иначе у нас были бы большие проблемы. Они земляные элементали и живут в чём-то вроде молекул в самом ядре Земли, где плавают в пламени и действуют друг другу на нервы. Они там как в ловушке, если только ведьма не открывает для них проход. Драконы живут прямо здесь, на Земле, а фениксы — воздушные существа, хотя, по-видимому, одного из них преобразили и спрятали где-то в школе…
Я замолчала, потому что выражение лица Джены стало очень забавным.
— Что было слишком для тебя?
— Драконы, — ответила моя лучшая подруга. Казалось, она сейчас грохнется в обморок. — Драконы правда существуют?
— Да. Хотя находятся на грани исчезновения. Не знаю, сколько ещё осталось.
— А ты их когда-нибудь видела?
Я улыбнулась. Меня охватило незнакомое изумительное чувство.
— Как считаешь, должна я тебе что-то за спасение своей жизни от великой бешеной тыквы? — спросила я.
Джена обожает драконов
Облегчение, которое появилось после того, как я поделилась подробностями своей жизни с другим человеком, полностью вскружило мне голову, как будто я только что со свистом слетела по горке в аквапарке. Или как будто вдруг узнала, что нравлюсь предмету своего обожания, и начала светиться от макушки до кончиков пальцев на ногах.
Радость. Восхитительная радость. Облегчение.
Вот что я чувствовала, когда увидела, как прояснилось лицо Джены при виде Мунфайер.
— Ты правда её видишь? — спросила я.
— Конечно. Почему нет?
И поэтому я задалась вопросом, возможно ли, что Джена действительно видит ауры, или же в обычных людях гораздо большее магии, чем утверждает ведьма. В любом случае, я избавилась от ещё одного повода чувствовать себя не такой, как все. Джена может видеть дракона. Джена знает о моей жизни.
Хотя я понимала, что её знания вряд ли помогут мне лучше уживаться с ведьмой или изгнать демона из Девона.
Но это не имело значения. Я всё ещё чувствовала, как во всей моей испорченной жизни появилось больше надежд, чем было в ней всего полтора часа назад.
Убедившись, что Вулфи вернулся в дом, я стала вычищать гараж, одновременно рассказывая Джене всю историю с самого начала, пока сама Джена гладила дракона по тёплой шкуре. Мунфайер довольно мурлыкала, и вскоре Джена отважилась разместиться вдоль просвечивающегося бока дракона, тесно прижавшись к урчащему элементалю.
Добравшись до той части рассказа, когда налетела на Спаркл в холле, я вытащила телефон и показала Джене фотографию «прямоугольного носа».
— Жуть, — оценила Джена. — Не понимаю.
— Я тоже, — призналась я. — Но дорожу этим снимком. Дорожу всем, что помогает мне уравновесить то, что она знает обо мне… Что ты хочешь сказать?
— Не добавляй горчичный цвет в свою ауру, — сказала Джена. — Хотя, можешь сделать это в фотошопе.
— Я этого не делала. И Спаркл тоже знает об этом.
— Если она поразмыслит, то поймёт, что для неё это самый лёгкий способ решения проблем.
Я угрюмо уставилась в телефон.
— Фотографии в качестве доказательств уже не те, что были раньше.
— Не сейчас, когда из фотографии можно сделать что угодно, — заметила Джена. — Измени реальность, щёлкнув мышкой. Очень похоже на магию.
— Нет, — возразила я. — Магия — это зло.
Воспоминание о стычке с ведьмой захлестнуло меня яростью.
— И Сармин по-прежнему хочет, чтобы я, как она, накладывала злые чары. Это вдвойне глупо, потому что она прекрасно знает, что во мне нет ни капли ведьмовской крови.
Джена обхватила руками свои покрытые сетками коленки.
— А ты когда-нибудь пробовала колдовать?
— Нет. — Я посмотрела на подругу. — И не начинай этот бред, что возможно-мы-с-ведьмой-действительно-родные. Я уже сказала тебе, что между нами нет никакой родственной связи. Ты даже не представляешь себе, что я увидела, когда мне было пять лет.
— Ты узнала, что тебя украли? — предположила Джена.
— Давай остановимся на том, что мы со Спаркл видели, как ведьма накладывала одно из своих отвратительных заклинаний, — ответила я. — Вот тогда-то я и поняла, что мы разные. Абсолютно разные.
Джена задумалась.
— Ладно, — согласилась она. — Но я собиралась сказать кое-что другое. Ты несколько раз повторила, что ведьмы — ужасные параноики, и они постоянно прячут что-то друг от друга, от всего мира и, наверное, от самих себя тоже. Правильно?
— Ну?
— Тогда, может быть, предположение, что в тебе обязательно должна течь кровь ведьмы, не такое уж и верное, — сказала Джена. Мунфайер выгнула шею, и Джена продолжила почёсывать драконью чешую. — Возможно, это один из тех параноидальных обманов, которые распространяют ведьмы, чтобы сохранить свои секреты.
— Не уверена, — ответила я. Хотя в этом есть какой-то смысл.
Я взяла жёсткую щётку и начала отдирать кусочки овец со стены гаража. (Попробуйте-ка разорвать целую овцу челюстями, как у дракона).
— Ты удивилась, что я смогла увидеть Мунфайер, — заметила Джена. Вдруг она выпрямилась. — Чёрт возьми! Дракон со мной разговаривает?
— Ты что-то видела?
— Дракона, пролетающего над горными вершинами. Приземляющегося на высокой скале. Глядящего на море. Это она?
Я положила щётку и посмотрела на Джену с новой порцией восхищения.
— Не думала, что другие смогут её понять, — сказала я. — То есть я её понимаю, но я-то с ней выросла.
— И я знаю, что во мне нет ни капельки ведьминской крови, — добавила Джена. — Но что-то подобное происходит, когда я чувствую ауры. Только в триллион раз яснее и очевиднее.
Она снова откинулась на дракона, закрыв глаза.
— Думаю, она рада нашей встрече. Я чувствую… одиночество?
К этому моменту вы, наверное, уже поняли, что я не совершенна. (И я знаю об этом, ясно?) Одно из качеств, которое я ненавижу в себе больше всего — это ревность. Но она постоянно пытается проникнуть в моё сердце. Я постаралась задавить в себе острый приступ ревности, который защекотал мой живот, очень сильно защекотал.
Я рада, что Джена может общаться с Мунфайер. Рада, что она получила эту способность естественным образом, и, видимо, видит она яснее и лучше, чем я. По крайней мере, я была полна решимости порадоваться за неё. Поэтому с удвоенным напором атаковала пятна на стенах.
— Она одинока, — сказала я. — Она скучает по своим сородичам. Последним нескольким драконам женского пола.
— Наверное, нелегко сидеть здесь, как в тюрьме, — сказала Джена безо всякой цели.
— Она не…
Но затем я остановилась. То есть я всегда считала её чем-то вроде домашнего животного. Но она никак не может им быть. Элементали обладают человеческим интеллектом, а люди не могут быть домашними животными.
Вулфи был брошенным щенком, которого приютила ведьма. Один из немногих её добрых поступков, хоть мы и потратили чертовски много времени на размышления о том, как же отправить Вулфи в детский сад, если он бывает человеком только раз в месяц. А меня несправедливо и злонамеренно подменили. Мне и Вулфи придётся нелегко, пока нам обоим не исполнится по восемнадцать лет, и по законам человеческой системы мы станем совершеннолетними. Но что самое главное — мы не рабы и не домашние животные.
Но что насчёт дракона? Можно ли сказать, что Мунфайер достаточно свободна, чтобы уйти?
Я прислонилась к стене, перекидывая щётку из одной руки в другую. Стена холодила мне спину, но тепло дракона согревало меня спереди. Как костёр.
— Спроси её… — медленно начала я. — Спроси её, нравится ли ей здесь.
Джена сидела молча, прислушиваясь.
— Она говорит, что в этом гараже так же хорошо, как и в пещере, — наконец ответила она. — К тому же, у неё здесь есть друг. Это ты.
Тепло окутало меня.
— Скажи ей, что я тоже её люблю.
— Она любит быть с тобой, особенно, когда ты понимаешь её картинки. Но…
— Что?
— Она скучает по своим друзьям. Грустит, потому что не знает, живы ли они. И думает о них каждый день. — Джена помолчала. — Каждый раз, когда она показывает «их», кажется, она показывает только драконов-женщин.
— Очевидно, драконы мужского пола были просто отвратительны, — предположила я. — И более заметны. Мы уверены, что они все мертвы. Элементали не умирают от старости, но на них можно начать охоту и убить.
— Она не знает, как позвать их. Её… что-то вроде радара… работает только на маленьком расстоянии. Далеко отсюда могут жить её сёстры-драконы, а она даже не знает об этом. Она не может… усилить свой сигнал и отправить зов ещё дальше.
— Дай мне послушать, — попросила я и села рядом с Дженой. Я увидела картинки, которые были мне знакомы. Виды окрестностей глазами дракона, летящего высоко в небе — парящая Мунфайер ищет кого-то, похожего на неё. Но, как обычно, картинки теряли яркость и мерцали для меня, в то время как Джена, казалось, чувствовала себя как рыба в воде.
— Раз за разом, она теряла связь со своими подругами, — рассказывала Джена. Теперь она говорила всё более длинными предложениями, по мере того, как привыкала к манере общения дракона. — Всё больше людей селились здесь. Большинство из них не могли её видеть, но у некоторых людей получалось. Конечно же, у ведьм. А ещё у других людей. Они охотились на неё. Это продолжалось в течение долгого времени. Однажды ночью, истощённая долгим преследованием, она попала прямо в шторм. Её крыло запуталось в линии электропередач и сломалось. Она послала сигнал бедствия, и именно тогда ей повстречалась Сармин. Ведьма предложила ей безопасное место для проживания в обмен на её молоко и сброшенную чешую.
Я видела эту картинку кристально ясно: молодая Сармин, почти такого же возраста, как и я, в футболке и с хвостиком на голове. Ещё один дом, который был мне незнаком. Мужчина сгребает листья во дворе, пока улыбающаяся Сармин красит другой гараж в знакомые оттенки небесно-голубого.
— Иногда ей хочется уйти, но она переживает, что её опять начнут преследовать мужчины с оружием. Поэтому она остаётся. Потому что, в любом случае, что ей искать снаружи?
— Бедная Мунфайер, — проговорила я, перебирая волоски на щётке, — застряла здесь, в гараже. Впереди её ничего не ждёт, только ещё два века поставлять своё молоко ведьме, пока та не сыграет в ящик. У меня даже не получилось привести демона, чтобы он осмотрел её лёгкие.