Михаил Врубель - талантливый и очень сложный художник. Он интересовался творчеством Лермонтова, его духовным миром, выраженным в лирике поэта. Врубель всю творческую жизнь "решал" трагедию идеального человека, сильной личности, достойной пера классика. Ему были близки ушедшие идеалы романтиков, поэтому картина "Демон" вместила в себя все символы, всю многозначность и грусть.
На полотне выражена трагедия благородной личности, отрицающей зло, но бессильной ему противиться. Если обратиться к Лермонтову, то его Демон скорее - порождение зла, а не его создатель, и Врубель хорошо понял эту идею. Картина выстроена на цветовых контрастах, олицетворяющих добро и зло. В ней выражены борьба света и тьмы.
Герой Врубеля по-микеланджеловски мощный, сильный. Он печально созерцает то, что ему чуждо, бессильно обхватив колени руками. Художник сознательно выбрал узкий формат холста, поэтому Демону "тесно", он как бы скован. Его мощь сжата, укрощена, в жесте рук и рисунке мускулов ощущаются усталость и бессилие. При этом Врубель подчеркнул, что герой полотна — его идеал прекрасного человека.
Граненые кристаллы, составляющие полотно, заставляют сверкать одеяние Демона голубыми и синими красками. За фигурой мерцает причудливый пейзаж. Картина наполнена "мозаичными" золотистыми, красными, лилово-синими объемными, гармоничными пятнами.
Значительность героя соответствует выбранному художником средству выражения, подчеркивающему символику работы. В Демоне также имеется очевидный, демонический налет красивости.
Образ Демона символизирует всю сложность реального, "мсзаичного" мира, страх за современного человека, в надежде, что он в поисках найдет выход.
Грусть и почти граничащая с депрессией скорбь в сочетании с просветами надежды — вот тема творчества Врубеля.
Трагическая судьба народа во второй мировой войне
(По рассказу К. Воробьева "Это мы, Господи")
Кровью сердца написана повесть К. Воробьева "Это мы, Господи" — еще одна страница, самая кошмарная и бесчеловечная, из летописи второй мировой войны. В этом произведении мы видим новый трагический лик войны — плен. Мои друзья утверждают, что в плену были разные люди: мужественные находили силы бороться, устраивали побеги; слабые узники покорились и ждали своей участи, такие вызывают только жалость и презрение. Я с этим не согласна. Пленные заслуживают нашего милосердия. Меня до сих пор не отпускает боль, которую я почувствовала, прочитав повесть "Это мы, Господи". В самом заглавии мне слышится голос-стон измученных пленных: "Мы готовы к смерти, к тому, чтобы быть принятыми Тобой, Господи. Мы прошли все круги ада, но свой крест несли до конца, не потеряли в себе человеческое".
Потрясают картины плена, в которых отразилась невероятная трагедия безвинных жертв: "В лагере были эсэсовцы, вооруженные... железными лопатами. Они уже стояли, выстроившись в ряд. Еще не успели закрыться ворота лагеря за изможденным майором Величко, как эсэсовцы с нечеловеческим иканьем врезались в гущу и начали убивать их. Брызгала кровь, шматками летела срубленная ударом лопаты кожа. Лагерь огласился рыком осатаневших убийц, стонами убиваемых, тяжелым топотом ног в страхе метавшихся людей. Умер на руках у Сергея капитан Николаев. Лопата глубоко вошла ему в голову, раздвоив череп". Безмерные страдания, жуткое обличье полуживых существ, скелетов, обтянутых кожей, стон, вырывающийся из окровавленного рта: "Это мы, Господи", — картины, обрушившиеся на меня со страшной
силой. Что же ожидало людей? Свобода? Да, но очень кратковременная, а потом снова плен, но теперь уже в советских концлагерях, где человеческая жизнь превращалась в лагерную пыль...
Мои размышления были прерваны появлением молодоженов. Они несли к гранитному постаменту цветы, чтобы поклониться светлой памяти тех, кто сберег для них сегодняшний день и возможность осуществить свою мечту, И именно в этот миг я отчетливо поняла, как справедливы строки поэта:
В восьмидесятых рождены Войны не знаем мы, и все же В какой-то мере все мы тоже Вернувшиеся с той войны.
Люди в белых халатах
(сочинение-рассуждение)
Профессия врача — это одна из самых древних и уважаемых профессий. В глубокой древности люди уважали и ценили тех, кто мог снять боль, зная средства лечения болезней.
В русской литературе образ доктора занимает видное место. Особенно глубокое впечатление производят рассказы А. П. Чехова.
О нравственном падении молодого человека А. П. Чехов поведал читателям в рассказе "Ионыч". С какими благородными намерениями, высокими стремлениями приехал в губернский город С. молодой доктор Старцев! Вначале он боялся даже на короткое время оставить больницу. Но постепенно, под влиянием пошлой обывательской среды, он изменился. Тяга к деньгам, жажда наживы погубили в нем все человеческое. Он забыл о долге врача помогать людям бескорыстно. Целью его жизни стали деньги. В другом чеховском рас-
сказе, "Попрыгунья", мы видим другого врача. Доктор Дымов, по мнению товарищей, великий ученый, будущее светило науки. Однако для него важна была не только наука сама по себе, но и жизнь конкретного человека. Спасая тяжело больного мальчика, Дымов от него заразился, заболел и умер. Он прекрасен в своем благородном порыве спасти человека. Таким же был и сам Чехов, свято пронесший звание врача до конца своей жизни.
Имена многих врачей стали поистине легендарными. Человеком самоотверженным и преданным своему делу был польский врач и педагог Януш Корчак. В 1940 году вместе со своими воспитанниками он попал в гетто. Друзья пытались устроить ему побег, но Корчак отказался. Как истинный воспитатель и педагог, он предпочел разделить участь своих питомцев и остался с ними до конца. Идя в последний раз по улицам Варшавы, он нес на руках самого слабого ребенка. Януш Корчак погиб в газовой камере. Свой долг врача и педагога он выполнил до конца и погиб вместе с теми, кого лечил и воспитывал.
В годы Великой Отечественной войны наш народ проявлял массовый героизм. А сколько врачей отдали свои жизни, помогая раненым! Под вражеским огнем, рискуя собственной жизнью, санинструкторы, юные медсестры выносили с поля боя раненых. А врачи под вражеским огнем проводили сложнейшие операции. Многие медики были удостоены правительственных наград.
В рассказе М. А. Шолохова "Судьба человека" есть такой эпизод. Андрей Соколов, шофер, везший снаряды на передовую, попал под обстрел, был контужен и потерял сознание, а когда очнулся, вокруг были немцы. Его вместе с другими военнопленными погнали на запад. Ночью их закрыли в полуразрушенной церкви. У Андрея страшно болела вывихнутая рука. И вдруг он услышал в темноте вопрос: "Раненые есть?" Это был врач. Он вправил плечо Андрею, и боль отступила. А доктор пошел дальше с тем же вопросом. И в плену, в страшных условиях он продолжал "свое великое дело делать".
О героизме врачей, выполнявших интернациональный долг
в Афганистане, рассказывает книга Олейника "Памятник в Кабуле". В тяжелых условиях приходилось работать советским медикам. Полевые госпитали обстреливались душманами. Спасая солдат, врачи отдавали им свою кровь, а порой и жизнь. Это они в мирные дни становились героями. Это им приходят письма от бывших солдат-"афганцев" со словами: "Спасибо Вам за то, что я жив!"
О сложной работе врача рассказывает Н. М. Амосов в книге "Мысли и сердце". Его искусные руки вернули к нормальной жизни сотни людей, в том числе детей. Сколько счастливых детских глаз смотрело вслед этому замечательному хирургу!
Всем известно имя замечательного офтальмолога С. Федорова. Скольким людям он вернул возможность видеть! Это замечательно, когда после тьмы, застилавшей глаза, вновь сможешь видеть яркое солнце, синее небо и весь мир. Разум ученого и чуткие руки доктора способны творить чудеса.
Но не только радость победы испытывают врачи. К сожалению, медицина не всесильна. Как тяжело, глядя в глаза близким больного, которого не удалось спасти, произнести: "Мы сделали все, что могли, но..." Тяжело сознавать свое бессилие перед болезнью.
Древний ученый Авиценна сказал так: "Врач должен обладать глазами сокола, руками девушки, мудростью змеи и сердцем льва". Эти слова можно отнести ко многим врачам и в наше время.
Самоотверженность и бескорыстие, любовь к людям и стремление им помочь — неотъемлемые качества современного врача. Через всю свою жизнь он должен пронести слова из клятвы Гиппократа: "В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного".
•» -0- <-
"Дута обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь"
(сочинение-рассуждение)
По древнегреческой легенде, великие и всемогущие боги сотворили на земле пять веков.
Первый — золотой. Во времена золотого века люди были совершенно счастливы, не знали ни болезней, ни горя.
Второй век — серебряный. Люди серебряного века были воинственными, жестокими и гордыми. Они не приносили жертв богам, за что боги их и уничтожили.
Третий век — бронзовый. Четвертый — каменный век — век героев. Сейчас на земле пятый век. Покинули людей Доброта и Справедливость. Спит, спрятанная в кувшин по велению Зевса-громовержца, Надежда. Раздор, Зависть, Ненависть и Равнодушие ходят среди людей. Беды — дочери хмурого, мрачного Тартара — рассеялись по всему миру.... Не знаю, правдива ли эта легенда. Но, с грустью глядя вокруг себя, вынуждена признать, что пророчества греков относительно пятого века оказались правдивыми. Где доброта, где человечность? Среди людей действует волчий закон. Лучше тот, кто сильнее, точнее, тот, кто в состоянии обидеть, оскорбить, унизить человека ни за что, просто так... Эта трясина пошлости, вульгарности затягивает в себя все большее количество людей, среди которых, к величайшему сожалению, множество подростков — личностей совсем не сформированных, столь легко поддающихся пагубному влиянию. Есть ли спасение?
Есть! "Не позволяй душе лениться!" — писал Николай Заболоцкий, открывая для всех универсальное средство защиты. Человек должен постоянно развиваться духовно. Лев Толстой, уже после того как ему исполнилось восемьдесят лет, сожалел о том, что жизнь так коротка, ведь еще столько' всего неизведанного, полного загадок.
Духовному развитию человека способствуют книги. Иван Франко, понимая важное значение литературы, писал:
Книги — морсъка глибина. Кто в них трне аж до дна,
зоз'
Той, хоч i труду мае досить, ДивнИ перли виноситъ,
Книги — своеобразный мостик между поколениями, через который к нам приходит все то лучшее, чего достигли наши предшественники. Именно лучшее. Ведь только хорошая книга сможет проникнуть в человеческую душу, остаться там, дать ростки доброго, светлого и прекрасного.
Душевные качества человека всегда были основой мнения о нем других людей. Сострадание, умение сопереживать всегда ценились среди людей. Вспомните Бориса Пастернака:
Душа моя, печальница О всех в кругу моем, Ты стала усыпальницей Замученных живьем...
Сердце, после прочтения этих строк, страдает, думая о всех замученных, среди которых и Марина Цветаева, и, намой взгляд, Владимир Маяковский, своим выстрелом положивший конец всем терзаниям...
Литература - песнь души. И чтоб понять, проникнуться ею, необходимо "учить" свою душу, чтоб
..Жить с тобой по-человечьи, Училась заново она...
И мне хотелось бы, чтоб каждый человек, независимо от рода его занятий, поставил перед собой такую цель: ни дня без литературы.
Моя любимаякяига
(сочинение-рассуждение)
Книг написано очень много и нет ни одного человека в митре, кто прочитал бы их все. Книги — это история и вкусы каждой эпохи. Некоторые из них безнадежно утра-
тили свою прелесть, другие — актуальны и читаются с интересом и сегодня. Каждый писатель мечтал писать на века, а вот получилось у него или нет, выясняется в последующих поколениях.
Я не могу сказать, что люблю какую-то одну книгу. У меня их много, они разноплановые, одни художественные, другие познавательные. Например "Игра в бисер" Гессе открыла мне совершенно иной мир, наполненный вкусом к познанию, радостью бескорыстного труда, благоговейным отношением к культуре. А повести В. Крапивина навеяли тоску, потому что мне уже не вернуться в детство, не мечтать о бескорыстном друге, потому что мы выросли и стали влюбляться, мы входим в фазу взрослых отношений. И здесь, на смену Крапивину ко мне приходит М. Булгаков. В романе "Мастер и Маргарита" я нахожу сарказм и иронию, которыми наполнен сам, любовь, о которой мечтает каждый; и еще - непередаваемую пушкинскую ноту в диалоге Воланда и Левия Матвея:
"Почему же вы не возьмете его к себе, в свет? - Он не заслужил света, он заслужил покой".
Это перекликается со словами:
"На свете счастья нет, но есть покой и воля..."
Если сказать о заветных именах, то это Честертон, Толки-ен, Вудхауз. Я люблю не какие-то отдельные произведения этих авторов, а тот взгляд на жизнь, ту глубокую нравственную и радостную философию, на которой выросли их миры.
Добрый сказочник Толкиен, завершающий своих "Хранителей" трагической истиной: "Я должен погибнуть, чтобы Хоббитания жила."
Честертон, знавший, что настоящий социалий "так же неспособен украсть бриллианты, как и египетские пирамиды", но "это человек, который считает, что ваша собственная сажа вам не принадлежит". Честертон всю жизнь, как чумы, бежавший славы и величия, но для истории ставший тем камнем, который будучи поначалу отвергнут зодчими, впоследствии встал во главу угла.
Вудхауз, каждым словом преданный своей Великобритании и смертельно оскорбленный ею. Он уехал в США, прожил там всю жизнь, отказавшись приехать даже для того,
чтобы принять рыцарский титул. Но в каждой его книге — светлое солнце английской весны, любимые простодушно-лукавые герои, сражающиеся... нет, не со злодеями, а с унылым, расчетливым, холодным и бездушным "взрослым миром". Вечные дети, как дядя Фред, который обожает "расточать радость и свет".
Юрий Олеша говорил, что вся история литературы стоит на одной полке. Это значит, что книги — не конкуренты друг другу, они — грани одного мира. Но у каждого есть такой кристалл, через который преломляется все остальное. У меня это Пушкин. Все, к чему стремится развитие человеческой души и разума, уже было сказано либо намечено у него. Пушкин - это всеобъемлющая объективность, мудрость, но при этом согретая сердцем. Это острейший ум и тончайшее поэтическое чувство. Больше всего я люблю прозу Пушкина, его публицистику и его письма. Смешно и неловко после него читать некоторых писателей, скрывающих за многословием скудость мысли и бедность чувств.
Я росту сам и растет моя библиотека. Каждая прочитанная мною книга занимает положенное место в моих мыслях и душе. Я честно не могу сказать, какая книга мною особенно любима. Все настолько разнообразно, интересно и неинтересно, что остается пожелать себе долгой жизни, чтобы узнать и изучить хоть крохотную часть мира.
♦ <> ♦
КЛАСС