Последний отдел девятого круга Ада. Иуда Искариотский, Брут и Кассий. Выход из Ада у подножия горы Чистилища.
1 «Vexilla regis prodeunt Inferni 1,
Смотри вперед, – сказал мой проводник, –
Когда проникнуть можешь силой взгляда
4 Сквозь эту тьму». Мрак страшен был и дик.
Едва я различил в ночном тумане,
Через который глаз едва проник,
7 Подобье странной башни на поляне:
Напоминала мельницу она
С вертящимися крыльями. Заране
10Дорога показалась мне страшна,
Когда, охвачен ветром, не решался
Я далее идти и укрывался
13За спутником, едва не сбитый с ног:
Другой защиты я найти не мог.
Последний круг пред нами открывался, –
16Я с ужасом слагаю этот стих,
Припоминая новые мученья
Поверженных теней. Я видел их
19В прозрачном льде застывших без движенья.
Я видел ниц лежащими одних,
Других совсем в отвесном положенье
22Вниз головою; ноги у иных
Сводились к шее прямо вроде лука…
Мы двигались, не проронивши звука,
25И наконец, мой спутник указал –
Мне на того, кто некогда сиял,
Как гордое, прекрасное созданье.
28«Смотри сюда, – учитель мне сказал, –
Остановись и обрати вниманье:
Вот Люцифер, познавший наказанье,
31Вот адский круг, где должен ты собрать
Все мужество, чтоб мог пред сатаною
Ты не дрожать…» Могу ли передать,
34Как замер я, что сделалось со мною,
Как вдруг я стал фигурой ледяною?
Я этого не в силах описать.
37Ни мертв, ни жив я в этот миг казался,
Так пусть читатель сам теперь поймет,
Каков я был, когда я оставался
40Без смерти и без жизни!.. Вечный лед
Был погружен до половины груди
Владыки мира скорби… Все мы, люди,
43Скорей бы с великанами земли
И с ростом их помериться решились,
Чем великаны ростом их могли
46С его рукой помериться. Явились
Его размеры страшными для глаз.
Действительно казался он для нас
49Началом скорби, он, теперь ужасный,
Зловещий, отвратительный на взгляд
И некогда божественно прекрасный;
52Повергнутый за то в проклятый Ад,
Что с Саваофом в дерзкое боренье
Хотел вступить… Отпрянул я назад,
55Заметя в нем трех лиц соединенье.
Одно лицо являлось впереди,
И было ярко‑красно в то мгновенье,
58А остальные два – по сторонам
С средины плеч могучих поднимались
У Люцифера страшного, и там
61В одну большую голову сливались.
Лицо его – на правой стороне
Казалось с желто‑белым цветом мне,
64А левое – по цвету походило
На цвет лица людей из той страны,
Где в тростниках струятся воды Нила.
67У демона под каждым ликом было,
Как бы у птиц большой величины,
По два крыла, и верно, никогда
70Громадней парусов еще не знали
Морские корабли или суда:
Так крылья те размерами пугали.
73Они без перьев были, и тогда
Мышей летучих мне напоминали
Развернутые крылья. Сатана,
76По воздуху крылами ударяя
(Среди морей гроза не так сильна),
Производил три ветра, заставляя
79Коцит под этим ветром замерзать.
Сам Люцифер не уставал рыдать,
Шестью глазами слезы исторгая,
82И эти слезы, падая из глаз,
С темно‑кровавой пеною сливались,
По подбородкам демона струясь
85Тройным ручьем… Три пасти раскрывались,
И каждым ртом он грешника терзал
И зубы разом в трех теней вонзал.
88Для грешника, который был в средине,
Боль от зубов не так была страшна,
Как от когтей. Когтями сатана, –
91Припоминаю с ужасом я ныне, –
Всю кожу со спины его сдирал.
«Вот этот грешник, – спутник мне сказал, –
94Что более двух остальных страдает,
Иудою Искариотским он
Зовется. Люцифер ему сгрызает
97Всю голову, а ноги – видишь, – вон
Болтаются снаружи. Остальные,
Вниз головой повиснувшие тут,
100Преступники такие же большие.
Налево изнывающий есть – Брут2:
Смотри, как он, давно бессильно лют,
103Ни слова не промолвивши, крутится,
А тот, который крепко так сложен,
Смотри сюда правее – Кассий он.
106Но нам пора отсюда удалиться
Затем, что все здесь рассмотрели мы,
А ночь близка… Нам медлить не годится
109Средь этой непроглядной, вечной тьмы».
Поэту повинуясь, я решился
Обвить его рукой и уцепился
112В одно мгновенье за плечи, а он,
Когда раскрылись демонские крылья,
Собрал свои последние усилья
115И, дерзостью безумной увлечен,
За сатану руками ухватился
И по бокам косматым опустился,
Скользя меж им и ледяной стеной,
119До самых бедер беса и со мной
(Все для меня казалось непонятно),
Ногами вверх, а головою вниз
122Он быстро опрокинулся обратно
И стал ползти, а я на нем повис…
124Мне чудилось, хоть то невероятно,
Что снова возвращаемся мы в Ад.
Что не вперед стремимся, а назад.
127Тогда сказал мой спутник, задыхаясь,
Как человек, лишенный сил почти:
«Держись теперь ты крепче, не срываясь.
130По одному лишь этому пути
Из царства зол мы можем удалиться.
Нам выхода другого не найти».
133Затем со мной спешил остановиться
Он на одной из выдавшихся скал,
Где на обрыве мог я укрепиться,
136А сам передо мной он твердо стал.
Я поднял вверх глаза, воображая
Увидеть Дите так, как он стоял,
139И, сам своим глазам не доверяя,
Увидел только ноги сатаны,
Но кверху обращенные… Сгорая
142Сомнением – что чувствовал тогда я –
Понять простые смертные должны,
Во мне все мысли сделались темны, –
145Я был смущен, никак не постигая,
Как миновал я роковую грань.
Тогда сказал путеводитель: «Встань,
148Пройти еще нам остается много
И будет тяжела еще дорога,
А солнце совершило в небесах
151Уж треть пути». Тогда мы очутились
В подземных, незнакомых мне местах.
Куда лучи дневные не пробились,
154И глыбы первобытные земли
Передо мной в пещере громоздились.
Я с места встал. «Пока мы не ушли
157Из этих мест, мое недоуменье
Прошу тебя, учитель, разреши:
Где тот ледник в его оцепененье? –
160Так говорил поэту я в тиши. –
Как Люцифер мне виден вверх ногами.
Когда сейчас он только был над нами?
163Как вечером возможен утра свет?..
Вся голова моя как бы в тумане».
И мне Вергилий дал тогда ответ:
166«Ты миновал уже черту той грани,
Где Люцифером замкнут темный Ад;
Когда я опрокинулся назад,
169Ты перешел ту точку роковую,
Тот центр земли, куда со всех сторон
Все тяжести стремятся. Небосклон
172Теперь иной над нами; мы иную
Имеем гемисферу над собой;
Она лежит под самой сферой той,
175Раскинутой над нашею землею,
Под сферою, где прежде умерщвлен
Был тот, что без греха на свет рожден
178И умер без грехов. Своей пятою
Теперь ты попираешь малый круг,
Джудекке антиподный. Над тобою –
181Теперь есть свет, там – мрак лежит вокруг,
А Люцифер, нам лестницей служивший,
Лежит все там же. В Царство вечных мук
184Упал он с Неба, ужасом смутивший
Земную глубь, и, отступив назад,
Земля покрылась морем, где, застывший
187От холода, всегда недвижен лед.
Ад – пустота, холодная могила,
И место то, которое нас ждет3,
190От проклятого тоже отступило
И сделалось особою горой».
Внутри земли, под каменной корой
193Одно есть место: трудно б очень было
Его найти, когда бы ручейка
Журчание его нам не открыло,
196Иначе тьма была так глубока,
Что далее идти бы невозможно…
В том месте, где ручей бежал, была
199С расселиной наклонною скала,
В расселину прошли мы осторожно:
Земная жизнь к себе нас вновь звала,
202Скользили мы без отдыха над бездной,
И наконец над нами в вышине
Сверкнул небес прекрасный купол звездный,
205И снова улыбнулись звезды мне.
Конец Ада
Чистилище
Песня первая
В этой первой песне поэт рассказывает, как он встретился с тенью Катона Старшего (Утического), от которого узнал, что ему нужно было делать, и затем в сопровождении Вергилия направился к морскому берегу. Когда они подошли ко взморью, Вергилий умыл лицо своего спутника росой и увенчал его голову скромным тростником, по совету Катона.
1 О, мой духовный челн! Теперь вперед,
Поднявши парус, мчись ты без кручины
По зеркалу отрадных ясных вод:
4 Остались сзади адские пучины!
Я буду петь о новой стороне.
Где для скорбей и горя нет причины;
7 Где дух людской, очищенный вполне,
На Небеса достоин возноситься…
О, помоги ты, вдохновенье, мне!
10Ко мне должны, о, музы, вы спуститься!
Пусть выше Каллиопа воспарит,
Чтоб мог я в песнопенье вдохновиться
13Той музыкой, что бедных Пиэрид1
Заставила в бессилии смириться…
Я просиял и принял бодрый вид,
16Когда увидел чудный блеск сапфира
В сиянии небесного эфира,
Сверкавшего в то время надо мной…
19Все радости покинутого мира
Сознал я вновь, вступивши в круг иной2
И кинув Ад с его мертвящей сферой,
22Где я бродил измученный, больной…
Прекрасной, лучезарною Венерой
Был освещен алеющий восток
25И светоч Рыб, ее сопровождавший,
В сиянии поспорить бы не мог
С Венерою, улыбкою сиявшей.
28Тогда я взгляд направо устремил
И увидал у полюса другого
Блеск четырех неведомых светил3.
31Еще никто средь неба голубого
Не созерцал их, кроме той четы,
Которая в величье чистоты
34Жила в Раю. Все небо, мне казалось,
Сиянием светил тех восхищалось.
Полночный край! О, как мне жалок ты,
37Что над тобой в выси не появлялось
Таких светил! И вновь я бросил взгляд
Тогда к другому полюсу назад,
40Где уже колесница исчезала,
И старца я увидел пред собой4,
Которого наружность вызывала
43Сыновнее почтенье. С бородой
Он длинной был, в ней седина сверкала,
И волосы с такой же сединой
46На грудь его двойной волной спадали…
Тогда лучи тех четырех светил
Его лицо так ярко озаряли,
49Что для меня он виден также был,
Как светлым днем при солнечном сиянье.
«Кто вы? – тогда старик заговорил,
52Кудрями потрясая, в ожиданье
Ответа. – Как сюда могли пройти
Вы из темницы Вечного страданья?
55Кто фонарем служил вам на пути,
Когда вы шли долиной адской тою,
Где скрыто все под пеленой густою
58Зловещей тьмы? Иль, наконец, для вас
Нарушены законы бездны вечной?
Иль в Небе изменил на этот раз
61Решение свое Творец Предвечный,
Что вы сюда, вы, грешники земли,
К обители моей одни пришли?»
64Тогда мой вождь с любовью бесконечной
Меня схватил и знаки делать стал,
Чтоб старца я почтительно встречал,
67Приветствовал руками и глазами,
А сам ему покорно отвечал
Такими откровенными словами:
70«Не собственная воля привела
Меня сюда. Ко мне с Небес нежданно
Одна святая женщина сошла,
73Так умоляла, чтобы постоянно
Я человека этого берег,
Что отказать ей в просьбе я не мог.
76И так, как ты, что вижу я, желаешь
Подробнее о деле том узнать,
То от меня всю истину узнаешь.
79Я правды не хочу теперь скрывать.
Тот смертный, что стоит перед тобою,
Еще не думал в мире умирать,
82Но так не дорожил своей судьбою,
Что в безрассудстве к смерти близок был.
Тебе о том уже я говорил,
85Что послан был к нему я для спасенья.
Единый путь тогда мне предстоял
Для верного той цели достиженья,
88И этот путь уже я миновал.
Теперь же показать ему намерен –
А ты поможешь мне, я в том уверен, –
91И сонм тех душ, которые должны
Под властию твоею очищаться…
Пришлось бы слишком мне распространяться
94О том, как мы из Царства сатаны
Пришли сюда. Сходила свыше сила,
Которая меня руководила
97Его вести, чтоб видеть и внимать
Тебе, мудрец! Так встреть же благосклонно
Ты смертного, который шел искать
100В пути одной свободы непреклонно,
Которая так дорога порой,
Что за нее, как истинный герой,
103Нередко смертный с жизнью расстается.
Не ты ли сам из‑за свободы пал5
И в Утике погиб, где остается
106Твоя одежда: если бы настал
Великий день, когда весь Мир восстанет,
То ярко бы хитон твой засиял…
109И знай притом: никто не нарушает
Из нас закон Предвечного. Вот он,
Мой спутник, что чело свое склоняет,
112Еще не знал, что значит смерти сон,
А я… могу еще не подчиняться
Я Миносу, по смерти осужден
115В кругу тех бледных призраков скитаться,
Где блещут очи Марции твоей,
Которая готова преклоняться
118Перед тобой и ради прошлых дней
Признать ее своею умоляет…6
О, чистая душа среди теней!
121Во имя той, которая пылает
К тебе святой любовью, обрати
Свой взгляд святой на нас и по пути
124Семи твоих обителей пройти
Нам разреши, и там, где обитает,
Тень Марции, благоговейно там,
127Когда на то ты дашь мне разрешенье,
Я ей привет твой добрый передам».
И он ответил в виде поученья:
130«В былые дни я Марцию любил,
И исполнял всегда ее желанья,
Которые я дорого ценил.
133Теперь же бесполезны все старанья
Меня ее влиянью подчинять,
Пока она должна еще блуждать
136Там за волнами грозного потока,
И то, что прежде трогало глубоко,
Святым законом было для меня,
139Теперь мне чуждо стало и далеко;
Ее желаний больше не ценя,
Я стал к ним глух. Молчание храня
142О Марции, ты, лести избегая,
О том лишь мог бы только мне сказать,
О чем просила женщина святая…
145К чему же было к лести прибегать,
Когда и этих слов вполне довольно?
Иди ж теперь и увенчай привольно
148Безлиственным и гибким тростником
Чело певца; его лицо потом
Умой водой: глаза его невольно
151Успел туман нечистый омрачить,
И был бы он достоин порицанья,
Осмелившись в нечистоте вступить
154В тот круг, где должен голову склонить
Перед одним из первых духов Рая.
Вкруг острова – ты можешь проследить, –
157Где плещут волны, в берег ударяя,
На низкой самой местности растет
Теперь тростник7, на мягкий ил склоняя
160Свои верхушки. Там не проживет
Растение, покрытое листами
Иль с крепкими, недвижными стволами,
163Мешая бегу быстрому тех вод.
Затем сюда обратно не ходите:
Когда светило дня вполне взойдет,
166Вы за его течением следите,
И солнце вам укажет путь с небес,
И на гору тогда вы поспешите…»
169Так он сказал и в тот же миг исчез.
Испуганный, невольно я поднялся
И к спутнику в безмолвии прижался.
172Он, как бы отвечая на мой взгляд,
Сказал: «Теперь иди, мой сын, за мною!
Мы повернуть должны с тобой назад:
175Равнина эта длинной пеленою
Спускается отсюда, и покат
Склон берега ее». Перед зарею
178Уж утренние сумерки с земли
Бежали прочь и вкруг рассеивались,
Так что я мог увидеть, как вдали
181Морские волны тихо колыхались.
Пустынною равниною мы шли,
Вперед неторопливо подвигались
184Подобно людям, сбившимся с пути,
Уже не предающимся надежде,
Что можно им дорогу ту найти,
187Которая была знакома прежде.
Мы шли и очутились скоро там,
Где солнца луч играет по листам
190Травы, росой перловой окропленной,
Но испаренья кверху не бегут
Над влажною землею благовонной.
193Путеводитель мой тихонько тут
Рукой к траве росистой прикоснулся,
И я при том движенье встрепенулся;
196Я понял, что желает сделать он,
И щеки, омоченные слезами,
К нему тогда, коленопреклонен,
199Я обратил. Вергилий смыл руками
С моих очей проклятый Ада след
И возвратил лицу обычный цвет.
202Потом мы перед взморьем очутились:
Еще никто по глади этих волн,
Которые печально так струились,
205Плыть не посмел, надежды слабой полн,
Чтоб после мог назад он возвратиться.
И здесь спешил певец остановиться,
208Он тростником чело мне увенчал,
Как старец повелел ему, и – чудо!
Глазам едва я верить мог, – покуда
211Он из воды растенье вырывал,
Прекрасное и нежное растенье,
Как перед нами снова вырастал
214Другой тростник в то ж самое мгновенье.
Песня вторая
Данте и Вергилий увидали приближающийся корабль с душами, которых ангел вез для очищения. Данте был узнан находившимся между ними своим другом Казеллой, и в то время, когда Казелла стал развлекать Данте пением, является тень Катона, укоряющая души в нерадивости.
1 Над горизонтом солнце показалось,
Там, где стоял святой Иерусалим1.
А из‑за Ганга дальнего являлась,
4 Росла над полушарием своим
В тот самый час Ночь темная с Весами2,
Когда ж повсюду ляжет мрак вокруг
7 И свет дневной простится с небесами,
Тогда Весы роняет Ночь из рук,
И розами пылавшая Аврора,
10Теряя свой румянец, блекнет скоро…
Там, где в тот час стояли оба мы,
Уже рассвет сменял покровы тьмы…
13Еще перед нами взморье находилось,
И я тогда стоял на берегу
С сомнением: могу иль не могу
16Путь продолжать; а в сердце шевелилось
Желание скорей идти вперед,
Что на пути бы дальнем ни случилось.
19На западе над темным лоном вод,
Как бы застигнут утренней зарею,
Марс сквозь пары зажегся тою порою
22И вдруг вдали – о, если бы опять
То зрелище пришлось мне увидать! –
Передо мной свет дивный показался.
25Так по морю свет этот быстро мчался,
Что никакой, по‑моему, полет
По быстроте своей с ним не равнялся.
28На миг один я взгляд отвел от вод,
Чтобы спросить учителя о свете,
Потом на море вновь взглянул и вот –
31Я увидал, что чудный свет растет
И ярче стал еще в мгновенья эти…
Потом – еще быстрей его стал ход –
34С его сторон обеих показалось
Другое что‑то белое3. Под ним
Белело тоже что‑то, но являлось
37Еще неясным. Зрителем немым
Стоял мой вождь… Сиянье приближалось…
Когда ж из пятен бледных, словно дым,
40Обозначаться крылья стали ясно,
В чем сомневаться было бы напрасно,
И виден стал наставником моим
43Блестящий кормчий, – крикнул мне учитель:
«Скорей склонись, персты сложивши рук, –
Перед тобою ангел, небожитель.
46Теперь ему подобных только слуг
Мы встретим на пути своем. Смотри же,
Когда в него вглядеться можешь ближе:
49Ему людей орудья не нужны,
Ему не нужно паруса и вёсел,
Чтобы бороться с прихотью волны:
52Божественными крыльями он взбросил
И – полетел, пространства не боясь.
Смотри же ты на ангела, дивясь,
55Как к небесам он крылья поднимает;
Захватывая воздух с двух сторон,
Своих он вечных перьев не теряет
58И вида их ничто не изменяет:
Они бессмертны так же, как сам он».
И вот чем ближе дух к нам подплывает,
61Тем кажется светлее, озарен
Сиянием таким, что невозможно
Вблизи им любоваться, и, смущен,
64Глаза я опустил свои тревожно.
А ангел в лодке к берегу пристал,
И челн его скользил так осторожно
67И так легко, что словно пролетал
Поверх воды, в нее не погружаясь…
Небесный лоцман, кротко улыбаясь,
70Сам на корме в сиянии стоял;
Прекрасен так, что даже описанье
Его мне доставляет обаянье
73Блаженства необъятного… В челне,
Приставшем тихо к берегу, сидели
Таинственные призраки, и мне
76Вдруг стало слышно, как они пропели
Псалом единым голосом: «Когда
Евреи из Египта навсегда
79Ушли!..» Когда окончилось их пенье,
Над ними совершил благословенье
Небесный проводник их, и тогда
82Сонм душ из лодки на берег спустился,
А дух исчез так быстро, как явился,
И метеором скрылся без следа.
85Толпа теней не ведала, казалось,
Той местности, где очутилась вдруг,
И с любопытством молча озиралась,
88Как человек, которому вокруг
Все незнакомым, чуждым представлялось…
А между тем блестящий солнца круг
91Со всех сторон лучами рассыпался,
И Козерог им с Неба изгнан был…
Тогда близ нас сонм призраков собрался,
94На нас обоих взоры устремил,
Так говоря: «Путь на гору, скажите,
Известен вам? Так путь нам укажите…»
97Вергилий отвечал им: «Может быть,
Вам кажется, что с этими местами
Знакомы мы, но нам их посетить
100Случилося лишь только перед вами.
Здесь чуждо все для нас, как и для вас.
Сюда пришли другими мы путями;
103И так наш путь ужасен был не раз,
Что на гору дальнейшая дорога
Уже теперь нас не пугает много,
106И кажется дорогой легкой всход
На верх горы…» Я в это время встретил
В глазах теней сомнение: заметил
109Их сонм мое дыхание, и вот
Все души побледнели, сознавая,
Что я не мертв и что душа живая
112Теперь стоит пред ними во плоти.
Как вестника, несущего с собою
Ветвь масличную, люди на пути
115Встречают часто пестрою гурьбою
И от него ждут слухов и вестей,
Так вкруг меня теснился ряд теней
118С невольным любопытством в то мгновенье,
Стараясь рассмотреть мои черты,
О собственном забывши очищенье.
121И видел я средь общей тесноты,
Что дух один вперед других пробрался
И с чувством, полным детской чистоты
124И радости, обнять меня старался.
Свои поднявши руки, и вперед
Я сам к нему рванулся в свой черед,
127Чтобы обнять его по‑братски тоже…
Но все ж обнять не мог его… О, Боже!
О, тени бестелесные! Всех вас,
130Бесплотных, видеть может только глаз,
Но осязать мы вас не в состоянье!..
Напрасно я руками до трех раз
133Хотел его обвить, но то желанье
Желаньем и осталось: обнимал
Один я только воздух и сжимал
136На собственной груди своей я руки…
Как мысль, неуловимый, или звуки,
Бесплотный дух передо мной стоял…
139Тогда от удивленья, может статься,
Я стал бледнеть, в лице своем меняться,
И, на меня бросая добрый взгляд,
142Тень начала безмолвно улыбаться
И тихо отодвинулась назад,
Но я не перестал к ней подвигаться,
145Желая дальше следовать за ней.
Но тут она меня остановила
И кротко надо мной проговорила,
148Чтоб далее не шел я. Звук речей
Открыл мне имя тени той прекрасной,
Ожившей снова в памяти моей.
151Я умолял, чтоб этот призрак ясный
Не уходил, просил позволить мне
Поговорить с ним вместе в тишине.
154И тень тогда мне тихо отвечала:
«Тебя люблю я нынче, как тогда,
Когда мой дух плоть смертных облекала,
157А потому могу я без труда
На краткий срок с тобой остановиться.
Но ты, ты сам, скажи – идешь куда?»
160«Я, мой Козелла4, должен возвратиться
Туда, откуда я пришел сюда.
Но как ты здесь? Могу ли не дивиться,
163Что ты до этих пор не впущен был
В желанную обитель очищенья?»
И призрака ответ я уловил:
166«Еще в том нет большого оскорбленья,
Что тот, который может всех впускать
И не пускать5, мне не дал разрешенья
169На пропуск, пожелавши отказать
В моей мольбе… и было бы безбожно
Корить его за то, что невозможно:
172Не каждому дается благодать.
Три месяца он пропускал свободно
Всех тех, кто мог сюда вступить
175С душевным миром… Так ему угодно.
Так, наконец, и я был принят им,
Когда пришел к тем берегам морским,
178Где воды Тибра солоны бывают.
Теперь к тому он устью полетел,
И там‑то многих призраков сбирают,
181Которые не сходят в Ахерон…»
И я сказал: «Когда Небес закон
Тебя воспоминаний не лишает
184И песни невозвратных уж времен
Тебе доныне петь не запрещает, –
Их некогда, забывши труд и сон,
187Я слушал, все невзгоды забывая, –
Молю тебя, о, спой одну из них,
Мое страданье песней усмиряя:
190Ведь и теперь, в мир тишины вступая,
Во мне страданья голос не утих».
И песню друга слушать стал тогда я:
193 «Любовь со мной в виденье говорит…» 6
Так он запел, и звук той песни дивной
Еще доныне сладостно дрожит
196В моих ушах молитвою призывной…
Мой вождь, и я, и призраки толпой
Внимали звукам песни той святой…
199Толпа восторгом новым упивалась
И в ту минуту только отдавалась
Напевам сладкогласной песни той,