Как будто говорить со мной желая.
79Хотя тускнел свет угасавший дня,
Но не настолько, чтоб не рассмотрели
Друг друга мы… Кого же вижу я?
82Ты ль это, добрый мой, Джудиче Нино?
Узнав тебя, как много был я рад,
Что не попал ты с грешниками в Ад,
85Где мук ужасна вечная картина!..
Приветствий всех нет нужды повторять,
Которые мы стали расточать
88При встрече той… Но тень меня спросила:
«Давно ль сюда к подножию горы
Явился ты? И где твоя могила?»
91Я отвечал: «Еще до той поры
Не дожил я, чтоб смертным сном забыться,
Хоть к этому душа моя стремится:
94Я жив еще и через Ад сюда
Пришел я нынче утром…» И когда
Я замолчал, не мог не удивиться
97Сорделло вместе с Нино – и назад
Они невольно оба отступили,
100На мне остановивши странный взгляд:
Мои слова их сильно поразили.
Один из них к Вергилию спешил,
103Другой ко мне, и вдруг заговорил
Сидевший призрак, громко призывая:
«Вставай, вставай, Коррадо, поскорей!
106Взгляни, что сделал Бог, нас награждая
По бесконечной милости своей!»
Затем ко мне тот призрак обратился:
109«Позволь тебя, о смертный, умолять.
Той силой, чрез которую явился
Ты к нам сюда, как Божья благодать,
Молю тебя: когда на свет опять
112Ты выйдешь, миновав препятствий грани,
Там посреди живых еще людей
Скажи моей печальной Дуованне,
115Чтоб за меня молилась горячей:
В мольбе невинных – чудная есть сила…
Я думаю, меня уже забыла
118Мать Дуованне милой и сняла
С себя одежды белые1. Невольно
При мысли той мне делается больно:
121Та женщина доказывает вновь,
Как коротка та женская любовь,
Которая поддержки не имеет
124И постепенно тухнет и слабеет.
Змея, которой стали украшать
Миланские знамена, не сумеет
127Роскошно так ей гроба увенчать,
Как прежний герб, герб с петухом Галлуры».
Он ревности не в силах был скрывать,
130Черты его лица казались хмуры,
Но тот огонь, что в нем тогда пылал,
Он кротостью душевной умерял.
133Меж тем с небес не отводил я взгляда,
Где медленно являлся ряд светил,
Ночного свода лучшая отрада.
136Тогда мой вождь со мной заговорил:
«Что смотришь вверх?» И я ему ответил:
«Ищу трех звезд, которых не заметил,
139Что освещают полюс этот весь…»
«Те звезды, дорогой мой сын, не здесь;
Они сегодня утром нам светили,
142И новые теперь светила всплыли
На их места, а те спустились вниз…»
Когда слова поэта раздались,
145Вергилия позвал к себе Сорделло
И, пальцем указав ему вперед,
Сказал: «Смотри, ты видеть можешь смело
148Врага, который нас здесь стережет».
С той стороны, где менее имела
Прикрытия долина наша, вот
151Змея на плоском месте показалась,
Ехидная такая ж, может быть,
Как та змея, что к Еве раз подкралась,
154Чтоб соблазнить и тайно искусить…
Среди цветов и сочных трав скользила
Змея, теней готовая язвить.
157То голову к спине она клонила,
То начинала медленно лизать
Сама себя. За нею наблюдать
160Я сам не мог, не замечал движений
Двух лучезарных ангельских видений
И только лишь заметил их полет,
163Когда они мечами засверкали
И рассекать крылами воздух стали,
Грозя змее испуганной с высот.
166Тогда змея из наших глаз сокрылась,
Спасаясь от карающих мечей,
Чета же светлых ангелов явилась
169Обратно к нам и снова поместилась
На прежнем месте. Та же из теней,
Что к Нино подошла, своих очей
172С меня все это время не сводила
И наконец сказала тихо мне:
«О, если то небесное светило,
175Которое, сияя в вышине,
Тебя ведет наверх и согревает,
Найдет в твоей сердечной глубине
178Ту мягкость чувств, что душу возвышает,
То я прошу тебя мне рассказать
Все то, что только память сохраняет,
181Все то, что на земле ты мог узнать
О Вальдимагре иль странах соседних,
Где некогда, – увы! зачем скрывать? –
184Я властелином был не из последних.
Коррадо Маласпина я зовусь
И здесь для очищенья нахожусь
187За то лишь, что любил я слишком много
Своих друзей и ближних… Ради Бога,
Ответь же мне». И я сказал тогда:
190«В твоих странах я не был никогда:
Но всякий, кто в Европе обитает,
Не позабудет их во все года…
193Такая слава дом ваш окружает,
Так громко говорит молва о нем,
Что даже тот о тех владеньях знает,
196Кто не был никогда за рубежом
Тех славных мест, и я готов поклясться
Желанием – минуты той дождаться,
199Когда к концу мой долгий путь придет,
Что и доныне ваш великий род
Богатством, славой может упиваться,
202На меч свой опираясь. И судьба
Стоит за вас, как самая природа…
Пусть целый свет с бессилием раба
205Гордится лишь бесславием народа,
Со славою всегда идет вперед
Твой честный, незапятнанный твой род».
208И тень тогда сказала в заключенье:
«Теперь иди: семи лет не пройдет,
Когда твое о нашем роде мненье
211Вдвойне прочней ты будешь сознавать,
Сильнейшее узнавши подтвержденье,
Помимо всех рассказов; их значенье
214Должно пред самой правдой исчезать».
Песня девятая
Данте объясняет, что он во сне достигал до врат Чистилища, и описывает дорогу, которой он туда шел. Ангел с мечом в руке отворяет перед ним дверь.
1 Подруга баснословного Тифона1,
Покинувши супружеское лоно,
Где сон ее супруга был глубок,
4 Уже позолотила весь восток
И в сонме звезд тускнеющих блистала.
Сияние которых обливало
7 Животного убийственного знак2,
Животного, имеющего жало,
Которым он язвил ужасно так.
10Две половины ночь переступила3
И уже к третьей подходила,
В том месте, где стояли мы в тот час,
13Как человек, дорогой утомясь,
Не может от дремоты удержаться
И начинают вежди вдруг смыкаться,
16Что завещал нам праотец Адам4, –
Так сна преодолеть не мог я сам
И стал к траве с дремотою склоняться,
19К траве, где мы сидели впятером5.
В час утренний, когда, взмахнув крылом,
Петь ласточка печально начинает6
22И о своем прошедшем вспоминает,
В час утренний, когда смолкает в нас
Все то, что, плоть и ум людской смущает,
25И голос нужд, терзавших нас не раз
В заботах дня, – в тот самый ранний час
Доходят все людские сновиденья
28До ясности святого откровенья…
И вот в моем непобедимом сне
Летающий орел приснился мне,
31Орел, весь золотой: взмахнув крылами,
В лазури он парил под небесами
И, наконец, ко мне спускаться стал.
34Я в ту минуту будто сознавал,
Что нахожусь на той горе священной7,
Где Ганимед родню свою бросал,
37На высший пир богами вознесенный.
И про себя я словно размышлял:
«Быть может, здесь из сферы отдаленной
40Добычу для себя нашел орел,
Пренебрегая лучшими местами».
И вот, во сне следя за ним глазами,
43Увидел я – единый миг прошел, –
Что он быстрее молнии спустился
Ко мне с высот, и с ним я очутился,
46С земли приподнят, в вихре огневом8.
Мне чудилось, что пламенем охвачен
Я был, как и орел, тогда кругом.
49Огонь, как самый воздух, был прозрачен,
И хоть не жег, но все же так силен,
Что далее не мог вкушать я сон:
52Проснулся я, сном дивным озадачен.
То пробужденье я б теперь сравнил
С минутой самой той, когда Ахилл
55От сновиденья долгого очнулся9,
Глаза свои усталые открыл
И с изумленьем странным оглянулся:
58Не видел он, что мать во время сна
Похитила Ахилла у Хирона
И сына отнести была должна
61Туда, где найден был во время оно
Он Греками. То было и со мной,
Когда, проснувшись, ужас ледяной
64Я испытал, дрожа и цепенея.
Смотрю: со мною был в тот самый час
Один мой верный спутник, что не раз
67Меня спасал в дороге. Пламенея,
Уж два часа, как солнце поднялось,
И огненное море не лилось
70Вокруг меня. «Иди ты, не робея, –
Проговорил мой добрый проводник, –
На верный путь мы ступим в этот миг,
73И духом, милый сын мой, ты не падай
И верой, и отвагой будь велик:
Находимся теперь мы пред оградой
76Чистилища, которою оно
Со всех своих сторон окружено,
А там, где та ограда – посмотри ты –
79Разорвана, ты видишь самый вход,
Но не для всех пути в него открыты.
Еще небес далеких темный свод
82Румяная заря не освещала
И нежный свет, свет утра золотой
Явлением своим не предвещала,
85Когда в цветах ты находил покой
И в сновиденьях мысль твоя блуждала,
Не ведая печали никакой,
88Сюда нежданно женщина явилась
И над тобою тихо наклонилась
И молвила: «Я – Люция10. За ним,
91Пока во сне лежит он недвижим,
Пришла я и его вести решилась
Вперед, его желая охранять…
94Позволь же мне его с собою взять…»
Тогда не мог я ей сопротивляться,
Не мог ей в этой просьбе отказать.
97На месте должен был тогда остаться
Сорделло посреди других теней,
Она ж с тобою стала удаляться.
100Когда же теплый свет дневных лучей
Проник сюда, она явилась снова,
И я тогда последовал за ней,
103Единого не проронивши слова.
Вот место то, куда тебя она
Безмолвно положила и, верна
106Своим словам, глазами показала
Та женщина в Чистилище проход.
Она ушла, и сон твой в свой черед
109Тогда исчез: минута та настала
Когда глаза в испуге ты раскрыл.
Не зная сам, что видел, где ты был».
112Как человек, которого сначала
Сомнение смутило, но потом
Исчезло перед ним летучим сном,
115И в счастье он нежданном убедился,
Так точно я смотрел тогда кругом
И спутника словами умилился.
118Когда же стал Вергилий убежден,
Что я освободился от волненья,
Тогда пошел спокойно в гору он,
121И я за ним идти стал без смущенья.
Читатель мой заметит, может быть,
Что стану я в дальнейшем песнопенье
124Возвышенным тем тоном говорить,
Которым мы хотим благоговенье
Своей души в стихах своих излить.
127Тон этот к моему повествованью
Теперь идет, и пусть послужит мне
В пути дальнейшем в новой стороне,
130Где все нас возбуждало ко вниманью.
Мы шли и приближались к той стене,
Которая, казалось, по желанью
133Незримой силы сдвинута была,
Расщелину большую представляя.
В проходе этом двери замечая,
136Которая в Чистилище вела,
У двери той, где ходят только тени,
Я увидал три разные ступени
139(У каждой был особенный свой цвет),
И на ступени верхней я заметил
Уснувшего привратника, но он
142Казался мне так лучезарно‑светел,
Что я едва им не был ослеплен,
Причем закрыть невольно принужден
145Свои глаза. В руке его при этом
Меч обнаженный ярко так сверкал,
Таким невероятно жгучим светом,
148Что я его никак не различал.
И с словом к нам страж светлый обратился:
«Зачем сюда пришли вы? – он сказал. –
151Кто в этот край вас привести решился?
Нет, прежде, чем откроется ваш вход,
На мой вопрос ответьте вы вперед,
154Чтоб дух ваш безнадежно не смутился
Раскаяньем!.. Кто вас привел сюда?»
И отвечал мой проводник тогда:
157«На Небесах есть женщина святая.
Законы этих мест известны ей,
И, к нам блестящей тенью прилетая,
160Поведала она: “У тех дверей
Проход для вас доступен. Проходите!..”»
«Когда одна из тех святых теней
163Руководила вас, как говорите, –
Нам отвечал сиявший ярко страж, –
То не могу путь благодатный ваш
166Вам пресекать. Когда того хотите,
То на ступени можете вступить11».
И стали на ступени мы всходить.
169И первая, сверкая белизною,
Из мрамора столь чистого была,
Казалась лишь прозрачною такою,
172Что с ней, как в белом зеркале, могла
Вполне моя фигура отражаться.
Вторая – продолжал я изумляться –
175Была совсем, как ночь сама, черна.
Лишь отливала пурпуром она,
И вся плита в различных направленьях
178Узорами кругом испещрена.
Ступень же третья лестницы казалась
Порфирной мне, как бы обагрена
181Венозной кровью. Стража тень являлась
Сидящей на пороге, и порог
Был из алмазов ярких сделан. Ног
184Я под собой не чувствовал. Объята
Каким‑то новым чувством вся душа
Моя была. За спутником тогда‑то
187Последовал безмолвно я, спеша
Переступить три роковые шага,
И речь его услышал: «Жизни благо,
190Чтобы вполне узнать тебе теперь,
Ты ангела проси, мой сын, смиренно,
Чтоб отворил в Чистилище он дверь…»
193Я на колена бросился мгновенно
Пред ангелом и стал его просить
Во имя Бога дверь нам отворить,
196И, в грудь свою руками ударяя,
Я ожидал, что скажет житель Рая.
Пред ангелом едва я кончил речь,
199Как надо мной он приподнял свой меч,
Обряд мне непонятный совершая,
И начертал блестящим острием
202Семь раз тогда на всем челе моем
Он букву Р 12, мне сделав наставленье:
«Когда через посредство очищенья
205В себе грехи все эти ты убьешь,
Тогда ты без препятствия взойдешь
В священную обитель искупленья».
208И разглядеть я в ту минуту мог,
Чего не в силах был увидеть прежде,
Что ангел был в сверкающей одежде,
211Так желтовато‑белой, как песок.
За стражем лучезарным наблюдая,
В его руках заметил вдруг тогда я
214Два разные ключа. Был золотой
Один из них, серебряный – другой.
Поочередно их в замок вставляя,
217Он произнес: «Узнайте всякий раз,
Когда из двух ключей моих единый
Не входит плотно в дверь, заверю вас,
220Что эта дверь с таинственной пружиной
Не может быть доступною тогда;
Из двух ключей доступнее всегда
223Один – другой же слушается мало.
Мне те ключи рука Петра вручала;
И Петр сказал, что лучше иногда
226Ошибкою раскрыть могу я двери,
Чем запертой пред странником держать,
Чтоб грешники могли в священной сфере
229С раскаяньем у ног моих лежать».
Тогда он, дверь пред нами отворяя,
«Войдите! – молвил, – только я сказать
232Одно обязан, вас предупреждая,
Что всякий, кто оглянется назад,
Идти не может дальше, нарушая
235Святой Завет»13. Он произнес, и вдруг
Священные ворота заскрипели, –
И как порой металла слышен звук,
238Так двери, отворяясь, зазвенели…
Когда дверь Капитолия должна
Была открыться настежь, то она
241В час грозного изгнания Метелла14
Едва ли так пронзительно скрипела,
Как ворота, впустившие нас двух.
244Внимательно насторожил я слух,
Услышавши торжественное пенье.
Ловил я звуков плавное теченье;
247Гимн раздавался в общей тишине:
Te Deum laudamus. В то мгновенье
Незримый чей‑то хор, казалось мне,
250Органу вторил, полный вдохновенья.
Песня десятая
Поэты входят в первый круг, где очищается гордость. Они видят много примеров безропотной покорности. Эпизод о Трояне и вдове.
1 Осталась дверь раскрытая за нами,
Та дверь, что закрывается подчас
Для всех, обуреваемых грехами.
4 Раздался звук протяжный сзади нас,
И по тому я звуку догадался,
Что дверь за нами тотчас заперлась…
7 О, если б я тогда не удержался
Взглянуть назад, что было бы со мной?
Извилистой тропинкой продолжался
10Наш путь тогда. Как волны за волной
В прилива час то мягко наступают,
То с колебаньем снова отбегают,
13Так подвигались долго мы вперед,
То вправо, то налево уклоняясь…
Тогда мой вождь, мой ментор, мой оплот,
16Сказал мне, с опасеньем озираясь:
«Нам нужно осмотрительнее быть»,
И далее он двинулся, стараясь
19К горе все ближе, ближе подступить.
Мы шли, шаги невольно замедляя,
И хоть луна должна была светить,
22Но та лампада ночи золотая
Дорогу освещать нам не могла.
Пока мы поднимались, уставая
25В том месте, где отвесная скала
Препятствия повсюду представляла:
Так та скала обрывиста была.
28Когда ж опасность эта миновала
И мы достигли места, где назад
Склоняться стал горы высокой скат,
31Лишившись сил и полный утомленья,
Я потерял способность на движенья.
Мы видели, кругом бросая взгляд,
34Что очутились оба в то мгновенье
На каменной площадке, и она
Напоминала мне уединенье
37Немых пустынь, где даже ни одна
Среди песков былинка не видна.
Под нами бездна темная зияла
40И узкий путь вился по сторонам
Направо и налево: здесь и там,
Пока мне видеть зренье позволяло,
43Что путь везде был очень неширок.
Еще мы в этот круг и не вступали,
Невольно я заметить уже мог,
46Что внутренние стены глаз пугали
Своею неприступной крутизной
И самым чистым мрамором сверкали,
49И самой непорочной белизной;
А мрамор тот украшен был повсюду
Святыми барельефами, такой
52Работы нежной тонкой, что как чуду
Я должен был дивиться им. О, нет,
Своим резцом великий Поликлет 1
55Поспорить с ними, верно б, не решился…
Вот пред картиной я остановился:
Посланник Неба, светлый Гавриил2,
58Явившийся с той вестью благодатной,
Которою мир целый обновил
И пред Эдемом полог необъятный
61Рукой для человечества открыл,
Так вылеплен на барельефе был,
Что на него смотрел не без смущенья
64Как на живое я изображенье:
Казалось, он дышал и говорил:
«Привет тебе!»… И ту, кому веленье
67Святых Небес в тот миг передавал,
С архангелом я рядом увидал.
Такие кротость и благоговенье
70Прекрасный Девы образ выражал,
Такое бесконечное смиренье,
Как будто всей фигурой он шептал:
73«Я как раба, покорна воле Бога!»
Мадонны лик исполнен был так строго,
Как самый верный слепок восковой.
76Тогда проговорил наставник мой,
Который неотлучно был со мною:
Я чувствовал его той стороною,
79Где сердца неустанный слышен бой3.
И он сказал: «Достойно здесь вниманья
Не это лишь. Так овладей собой».
82Тогда, услыша это замечанье,
Отворотил глаза я от стены
И увидал с той самой стороны,
85Где мой путеводитель находился,
Другой прекрасный слепок на скале,
Которому я втайне подивился.
88И с жгучим любопытством на челе
Опередил певца, чтоб поскорее
Картину ту мог видеть на скале я.
91В картине той явилась предо мной
Большая колесница дорогая,
Быками запряженная, и в ней,
94В той колеснице, золотом сверкая,
В хранилище лежал «Святой Завет»,
Перед которым падает весь свет
97И грешники которого боятся,
Когда их жизнь есть бесконечный след
Преступных дел, и в их грядущем нет
100Надежды на пощаду и спасенье…
А впереди толпы изображенье
Увидел я, которая была
103Расставлена семью кругами хóров.
От лиц толпы не отводил я взоров:
Она, казалось, словно ожила
106Так что во мне, в обмане впечатленья,
Слух зрению вполне не доверял,
И слуху не могло поверить зренье:
109Глазами ожидал я слышать пенье
Лепных фигур, но ухом не слыхал
Их голосов. И ладана куренье
112Обманывало так смущенный взгляд,
Что я невольно думал аромат
Того куренья чувствовать… Смиренный
115Творец псалмов4 пред хорами плясал
И в песне восхвалял ковчег священный,
Но все‑таки царя напоминал.
118А из дворца на самом первом плане
Смотрел на этот праздник властелин
С презрением и грустью: он один
121Не отдавал ему смиренной дани.
Чтоб не забыть еще других картин
(О них певец мне намекнул заране),
124Я, не теряя времени, вперед
Подвинулся, шаг сделавши, и вот
Картиною иного содержанья
127Был поражен: то дивное ваянье
Понятие давало, как велик
Был император римский. Обаянье
130Его неотразимое постиг
Григорий сам5 и, дух его спасая,
Победу совершил, благословляя
133Закон Небес. Тот Цезарь был Траян6.
Одна вдова, слезами обливаясь,
Пришла к царю в его военный стан,
136И, от глубокой горести теряясь,
Схватила под уздцы его коня,
А Цезарь сам, над всеми возвышаясь,
139С величием, при полном блеске дня,
Сидел, блестящей свитой окруженный,
Знаменами победы осененный,
142Где золотились римские орлы.
Под общий шум восторгов и хвалы,
Одна вдова пред Цезарем вопила:
145«О, властелин! Ты должен отомстить
За сына моего; его могила
Меня сведет в могилу, может быть…»
148И Цезаря лицо ей говорило:
«Ты жди меня, когда вернусь назад».
Вдова же от него не отходила,
151И лился слез неистощимый град:
«Но если, повелитель мой, обратно
Не возвратишься ты?» «Так, вероятно,
154Наследник мой, – ответил Цезарь ей, –
Заботиться об участи твоей
Начнет тогда…» Вдова не умолкала:
157«Когда в тебе я нахожу так мало
Участия, то как же можно мне
Довериться в родимой стороне
160Кому‑нибудь другому?» «Будь покойна!» –
Сказал тогда ей император, дал ответ:
«Ты моего внимания достойна!
163Долг требует, чтоб отвечал я «нет!»
И продолжал свой путь без колебанья,
И в то же время чувство состраданья
166Остаться для тебя дает совет…»
Замечу здесь я многим в назиданье:
Все те, которые подобно мне
169Быть не могли в той дивной стороне,
Не могут даже мысленно представить
Всего того, что будто как во сне
172Там видел я… Меж тем, как оторваться
От тех картин глазами я не мог,
В которых так приятно любоваться
175Примерами смирения; в тот срок
Услышал я речь тихую поэта:
«Вниманье обрати теперь на это
178Собранье душ: вперед за шагом шаг
Они идут, и если мы их спросим,
Как нам пройти в жилище вечных благ,
181То, верно бы, сомненье удалось им
Прогнать в одно мгновение от нас…»
Тогда зрачки своих смущенных глаз
184Я обратил, забыв на время камни,
В ту сторону, указывал куда мне
Мой дорогой и кроткий проводник.
187Читатели! Я бы главой поник,
Когда б узнал, что впали вы в смущенье,
Узнавши, как был труден и велик
190Для призраков путь горький очищенья,
Как многое должны они сносить,
Исполнены безмолвного смиренья,
193Чтобы грехи былые искупить.
Забудьте же теперь про их мученья,
Не думайте, чем могут заслужить
196Впоследствии они свое прощенье,
Но думайте о том, что гнет скорбей
Блаженства ожидающих теней
199Теряется перед благом бесконечным,
Которое, быть может, впереди
Теперь их ожидает в царстве вечном…
202«О, добрый мой наставник, погоди! –
Так начал я: – Прошу я объясненья:
Все эти непонятные виденья
205Ужели существами были? Их
Я вижу проходящими пред нами,
Своих очей я не спускаю с них,
208Но все, что пораженными глазами
Я уловил, не объяснило мне:
Ужель те души были существами?..
211Я не пойму, что делают оне!..»
«Таков характер временных мучений, –
Ответил он, – у этих привидений,
214Склоняющих их низко так к земле,
Что даже я с трудом их различаю
И – кто они – с усильем постигаю.
217Ты можешь разглядеть на их челе,
Когда их скорбь тебя так занимает,
Ту тяжесть, что гнетет их и сгибает…
220Смотри теперь внимательно вперед,
И для тебя ясна их кара станет…»
О, христиан погибший слабый род!..
223Несчастный род, гордынею смущенный,
Ты создал сам себе ужасный гнет,
С пути прямого в жизни совращенный!..
226Ты думаешь, что люди велики?
Ты позабыл, что все мы червяки,
Которые родятся, умирая,
229Чтоб превращенным после быть опять
В тех бабочек Божественного Рая,
Что могут беззаботно там порхать.
232Зачем же вас та гордость обуяла,
Которая достойна петуха?
Под торжество безумного греха,
235Значенье ваше все‑таки так мало,
Как прозябанье мелких червяков
И насекомых крошечных без жала!..
238Передо мной свершали тени путь,
Но крыша так к земле их пригибала,
Что до земли почти склонялась грудь.
241Тех призраков жестокое мученье
Невольно возбуждало сожаленье:
На миг они не смели отдохнуть,
244Недвижные всегда от утомленья…
Та крыша, придавившая тела
Всех тех существ, так тяжела была,