Освоение территории нынешнего парка началось в 1159 году, когда некоторые из тольтеков там обосновались (к этому времени город Тула был заброшен) и оставались до 1162 года.
В 1280 году в Чапультепек перебрались 16 ацтекских семей, но местные жители к вновь прибывшим относились недоброжелательно – ведь переселенцы заняли неплохой участок земли с богатыми водными источниками, к тому же слишком уж непохожи были на них. Существовали также отличия в религии и обрядах; пришельцы пользовались луком и стрелами, с которыми не были знакомы местные жители. В конечном счете, в 1299 году они напали на ацтеков и изгнали их из Чапультепека. Ацтеки, оставшиеся в живых, нашли убежище в тростниковых зарослях лагуны. А в 1325 году, оправившись от поражения, они основали Теночтитлан, на территории которого сейчас находится город Мехико.
Но ацтеки не забыли о существовании Чапультепека, он стал для них священным местом. Около 1428 года Несауалькойотль, король Тескоко и союзник ацтеков, приказал построить у подножия холма дворец (позднее здесь были ресторан, Музей живой природы, а сейчас – Национальный музей современного искусства). Он же распорядился огородить лес, посадить в нем кипарисы и поселить некоторых не водившихся там животных.
Лепту в преобразование Чапультепека внес и Монтесума, пятый ацтекский император. Он приказал построить акведук (1465–1466), 3 км в длину, из двух водоводов, сделанных из камня и известкового раствора и проходящих по специально построенной дороге. Вода по акведуку подавалась из источников Чапультепека прямо к городским воротам. Когда Кортес приказал разрушить акведук, ацтекам во время осады испанцами. Теночтитлана пришлось очень несладко – им на себе предстояло испытать, каково жить без питьевой воды.
В 1530 году, по повелению императора Карла V, Чапультепек навечно был передан Мехико, потому что источники Чапультепека снабжали питьевой водой все население города. Более чем два века спустя акведук был реконструирован и очищен (он имел длину почти 4000 м, в нем было 904 арочных пролета, от которых сегодня осталось лишь 22 пролета высотой 4 м).
У вице‑короля Матиаса де Гальвеса появилась идея построить дворец Чапультепек. А осуществить ее удалось его сыну и преемнику – Бернардо де Гальвесу в 1785–1787 годах. Дворец хотели продать с аукциона. Но вице‑король Оркаситас (1789–1794) сумел помешать этому и поспособствовал, чтобы его передали главному архиву королевства.
В 1847 году, во время вторжения в Мехико войск США (в ходе американо‑мексиканской войны) во дворце Чапультепек находилось военное училище. Все его курсанты погибли, героически защищая дворец. В память об этом событии президент Альваро Обрегон приказал воздвигнуть монумент.
Новая жизнь Чапультепека началась с приходом к власти Максимилиана. Пораженный красотой дворца, он решил сделать Чапультепек своей резиденцией, поэтому взялся за дорогостоящие работы по его перестройке и обновлению. Тогда были построены террасы и подъездная дорога вокруг холма, а в парке были проложены дорожки и тропинки.
При Порфирио Диасе был полностью перестроен третий этаж здания (там был оборудован большой зал приемов и длинная галерея, украшенная витражами). Два этажа здания были соединены между собой широкой наружной беломраморной лестницей, укрытой стеклянным навесом, а также внутренней деревянной резной лестницей. В скале была прорублена шахта для лифта. В башне была оборудована астрономическая обсерватория. А в садах, окружающих башню, были посажены деревья и цветы.
В конце XVIII – начале XIX века по инициативе министра финансов Хосе Ив Лимантура парк Чапультепек был приведен в порядок. Его территория значительно увеличилась. В парке были проложены основные аллеи, дороги, расчищены поляны и эспланады. Тогда же были созданы два искусственных озера. Маленькое озеро – с пирсом и лодочной станцией. А большое озеро – с фонтаном в форме скалы и лесистым островом, на котором стоит копия статуи Ники Самофракийской. На западном берегу острова была построена Каса дель Лаго – летняя резиденция президента (позднее здесь разместился Институт биологии, а сейчас находится культурный центр, принадлежащий Национальному автономному университету Мехико).
31 декабря 1938 года генерал Ласари Карденас издал декрет, согласно которому дворец был передан народу и превращен в музей. Торжественное открытие музея состоялось 27 сентября 1944 года. А Чапультепек стал общественным парком.
В 1962 году была открыта вторая часть парка – здесь на площади 127 га находятся леса, луга, два озера. В 1974 году открыли и третью часть парка (286 га, из них 7,4 га отвели под сад).
Парк Чапультепек с его вечнозеленым лесом, многочисленными извилистыми каналами и чистыми озерами – излюбленное место отдыха местных жителей. Но Чапультепек еще и культурный центр – здесь находятся семь наиболее крупных музеев страны: Национальный музей истории, музей „Караколь“, Национальный музей антропологии и истории, Музей современного искусства, Музей Руфино Тамайо, Музей естественной истории, Музей техники.
На территории парка расположено много разнообразных памятников старины. Например, здесь можно увидеть полуразрушенную статую короля Монтесумы и его советника. Недалеко от маленького озера – амфитеатр Хувентино Росас (там проводятся концерты). Вдоль дороги Кальсада‑де‑лос‑Поэтас стоят гранитные бюсты поэтов – Антонио Пласы, Мануэля Акуньи, Хуаны Инее де ла Крус и т. д. В парке находится большой монолит доколумбова периода, деревянный тотем, подаренный правительством Канады; а также пагода, подаренная Мехико Республикой Корея в 1968 году.
Большой популярностью среди посетителей Чапультепека пользуется зоопарк имени Альфонсо Эрреры. Он был открыт в 1923 году. Сейчас в зоопарке содержится 2,5 тысячи экземпляров животных.
У парка, оказавшегося в центре огромного города, возникало много проблем экологического и экономического характера. Но они решаются, причем при непосредственном участии граждан.
НОРВЕГИЯ
Фрогнерпарк
В Осло находится удивительный парк скульптур – Фрогнерпарк, в котором все 150 скульптур сделаны одним скульптором Густавом Вигеланном (1869–1943).
Первые уроки юный Вигеланн брал у простого резчика по дереву. Потом он получил профессиональное образование в Копенгагене, у профессора Х. В. Биссена. Вигеланн много путешествовал. Бывал в Париже, Берлине, Флоренции, Лондоне. Посещал мастерскую Родена (и в ранних его работах чувствуется роденовский почерк). Но ваятель все время пытался найти собственный стиль.
Начинающий художник участвовал в реставрации фасадов Нидаросского собора в Тронхейме на севере Норвегии – памятника Средневековья. Работал над монументальными статуями в центре Осло, у Королевского дворца. Одна из его скульптур посвящена знаменитому математику Нильсу Хенрику Абелю.
А потом он задумал создать фонтан. Однако с течением времени идея эта все усложнялась и усложнялась, и в результате появился скульптурный ансамбль Фрогнерпарка – главное творение Вигеланна. На протяжении сорока лет здесь создавались композиции, составляющие нынче единый комплекс, так называемую страну Вигеланна.
За свою жизнь Вигеланн создал много памятников соотечественникам: композиторам Эдварду Григу и Рихарду Нурдраку, поэтам и писателям Хенрику Вергеланну и Бьернстьерну Бьернсону. Вигеланн проявил себя и в искусстве гравюры. Но вершиной его творчества стал Фрогнерпарк.
Чтобы попасть во Фрогнерпарк, надо пройти через высокие, оригинальной конструкции ворота (порталы), сооруженные из камня и металла. В орнамент решетки порталов органично вплетены человеческие фигуры. В панелях с изображениями женских фигур художник четко обозначил контур обнаженного тела, „задрапировав“ его виноградными лозами и прядями волос. Вигеланн проектировал рисунок каждой решетки, а изготавливать их ему помогали искусные мастера‑кузнецы. Украшают портал и четырехугольные фонари.
За главным входом открывается панорама парка. Широкий зеленый газон, окаймленный с обеих сторон аллеями каштанов. Виднеется длинный мост через реку Фрогнер. У моста, с четырех сторон, стоят высокие гранитные аллегорические обелиски. На этих колоннах возносятся изваяния, изображающие человека в схватке с гигантским безобразным ящером, у которого тупая голова с большими слепыми глазами. На гранитных парапетах моста установлено более пятидесяти статуй и групповых композиций, отлитых из бронзы. Вот девочка, мальчик, юноша и девушка. И юная пара влюбленных, прильнувших друг к другу. И мать с младенцем. А вот группа мальчиков, распахнувших свои объятия навстречу солнцу. Все эти фигуры не производят впечатления застывших изваяний, они кажутся вполне реальными, живыми.
За мостом расположен величественный фонтан с прямоугольным бассейном. Его огромную гранитную чашу несут высоко над головой шесть гигантов. Из чаши льются в бассейн потоки воды, образуя сверкающее покрывало. В бассейне, вокруг водопада, стоит невысокая стенка, украшенная шестьюдесятью барельефами, изображающими картины жизни – от рождения до смерти. Здесь можно видеть изображения скелета, черепа и, наконец, последней косточки. Но, сделав еще один шаг, увидишь, что жизненный путь человека начинается снова.
По углам бассейна, расположено 23 бронзовых дерева с обрезанными кронами. М. Безрукова пишет: „По мере приближения к ним их фантастические очертания, напоминающие пушистые кроны молодых деревьев, преображаются в неразрывные сплетения листвы и стволов с человеческими фигурами. И, как в скульптурах на мосту, здесь тоже возникают образы детства, юности, взрослой поры и старости. Именно с воплощения идеи фонтана и началась работа Вигеланна на его долгом пути к осуществлению со временем весьма усложнившегося первоначального замысла. Неслучайно фонтан – символ жизни – акцентирован в общей композиции парка. Ваятель прославляет воду как великую силу природы. Одновременно им вводится тема бремени жизни. Она находит выражение в мужских фигурах, поддерживающих чашу. Это – простые смертные, на плечах которых все тяготы земного существования, что подчеркнуто и психологической разработкой образов“.
У моста слева, около водопада речки Фрогнер, расположена обширная детская площадка с 9 скульптурными изображениями маленьких детей. Вся площадка выложена белыми мраморными плитами с рисунком из черного мрамора.
От фонтана с разных сторон расположены лестницы, поднимающиеся на три разные по высоте террасы. Здесь, среди мраморных плит, густые заросли розовых кустов. На лестнице решетчатые воротца с тонким сквозным рисунком, на мраморных столбах квадратные фонари. На высоких ступенях находится 36 гранитных двухметровых скульптурных групп. В одной группе мальчики, стоя на коленках, мечтательно смотрят вверх. Две девчушки, сидя на спине матери, играют в лошадку. Девушки, собравшись в кружок, секретничают. Две спортсменки делают акробатический этюд. А вот старик и старушка печально смотрят вдаль.
Поднимаясь от террасы к террасе, можно подойти к монолиту – колонне (ее высота 17 м, вес около 300 т). Этот обелиск сплошь покрыт высеченными из единого гранитного блока фигурами людей. Всего здесь изображено 121 изваяние. Снова здесь представлены образы, раскрывающие разные периоды человеческой жизни. Наверху этой колонны – фигуры маленьких детей как апофеоза жизни.
М. Безрукова написала об этом произведении скульптора: „Борющееся человечество изображено здесь Вигеланном с оттенком религиозно‑мистической окраски. Главная тема монолита – восхождение к небесным сферам – материализуется в неразрешимом конфликте между мечтой и действительностью, его глубоко трагическом исходе: бренное земное существование несовместимо с божественным. Динамичная вертикаль колонны трансформируется в клубок находящихся в сложном движении человеческих тел. Обессилевшие мужчины и женщины, которые не в состоянии продолжать борьбу, в отчаянии сползают и падают вниз, другие, цепляясь за ослабевших, карабкаются выше. Некоторые приносят себя в жертву, помогая тем, силы которых иссякли, в их экстатической устремленности к небу. Наконец, отдельные фигуры изолированы от общего потока – их жесты и движения полны неистовости последней попытки. В монолите, символизирующем полный борьбы и столкновений цикл человеческой жизни, Вигеланн заключает идею, которая пронизывает и объединяет все скульптурные компоненты Фрогнерпарка Картины безмятежного детства, любовные страсти, борьба и разочарование, беспощадная и жестокая старость – в них раскрываются все стадии пребывания человека на земле“.
За обелиском ступеньки ведут по прямой дорожке к последней скульптуре парка – кругу из человеческих фигур – Колесо жизни. Семь фигур – взрослые и дети, сплетенные воедино, вращаются внутри круга. Композиция поставлена на массивный постамент, широкий газон отделяет ее от монолита, поэтому она кажется парящей в пространстве.
Н Верзилин пишет: „Фрогнерпарк – философский парк, заставляющий размышлять посетителей. Все скульптуры созданы на одну тему, расположены в определенном логичном сочетании. Весь парк – величественная грандиозная скульптурная симфония на тему „Жизнь человеческая“. Потрясенные виденным покидают парк посетители. И вновь возвращаются к той или иной новелле из бронзы или гранита и долго стоят в задумчивости.
– Что вы хотели этим сказать? – спросили однажды Вигеланна.
– Смотрите и делайте выводы сами.
Каждая скульптура вызывает вопрос и заставляет работать мысль. У зрителя создается свое, особое восприятие волнующих произведений Вигеланна. Каждый по‑своему воспринимает их: одни – пессимистически, другие – оптимистически, но никто не остается равнодушным. В этом особенность творчества Вигеланна. И каждый вспоминает необыкновенный парк с душевным волнением и восхищением перед величественностью мысли его творца“.
Вигеланн, очевидно, оказал влияние на создателей латышского кладбища‑парка в Риге, скульптура которого высечена на стенах и террасах.
Вигеланн жил до конца своих дней во Фрогнерпарке в мастерской, построенной муниципалитетом города. После смерти скульптора мастерская стала музеем, в котором собраны рабочие модели, эскизы, оригиналы.
ПОЛЬША
Вилянув
Вилянув был создан в 1682 году. В начале XVII века на месте королевской резиденции существовала деревушка под названием Миланов. В 1677 году ее купил для своего загородного дворца Ян Собеский.
На новом месте предстояло не только построить дворец или виллу (отсюда пошло и название местечка Вилянув), но и разбить парк, соответствующий величию короля Собеский сам взялся за дело – сажал тополя. Главным архитектором загородной резиденции был назначен А. Лоцци. Он создал проект дворца в стиле барокко. В соответствии с вычурным стилем барокко фасад здания украшают многочисленные полуколонны, пилястры, скульптурные бюсты и прочая богатая лепнина (скульптор Шванер). В дополнение ко всему сооружение венчает тяжелый аттик с фигурами (ближе к крыльям дворец оформлен более простыми по рисунку декоративными вазами).
Со стороны сада дворец выглядит несколько проще. Вместо полуколонн фасад оформлен сдвоенными пилястрами. На углах появляется рисунок, имитирующий кладку из каменных блоков, хотя и здесь стены богато украшены лепниной и вдобавок великолепно расписаны.
Интерьеры дворца не менее роскошны. Обращают на себя внимание сложнейшие плафоны (работа живописца Е. Шимигиновского), которые обрамлены скульптурными группами (автор Андреас Шлютер). Соответствуют выбранному стилю и наборные полы, и расписанные стены. Но нет ощущения, что вы находитесь в замкнутом пространстве. Авторы дворца Вилянув делают окна широкими и прорезают их до самого пола. В подкрепление идеи парка „везде и во всем“ стены расписываются пейзажами. В одном из боковых залов здания сооружается еще и памятник Яну Собескому на лошади, которому место, казалось бы, только в саду и нигде больше.
Н. Молева пишет: „По дворцу можно ходить часами, открывая все новые и новые подробности. Коллекция фрагментов античной скульптуры, фантастический султан из страусовых перьев на балдахине кровати в спальне Любомирской, персидский ковер XVII века, крохотные, с низкими потолками и окнами у ног комнатки верхнего этажа, сплошь облицованные расписными изразцами, инкрустированная мебель позднего итальянского Возрождения, такие неожиданные в своей иллюзорной достоверности фресковые росписи – черты эпох, вкусов, стилей, характеров“.
Регулярный парк во французском стиле служит своеобразным продолжением дворца. Особенно хорошо можно оценить его строгость и безукоризненность форм, глядя на парк сверху, например, со второго этажа здания.
В силу новых веяний моды в Вилянуве появляются здания в новом стиле – псевдоготики. Так, во время всеобщего увлечения этим стилем переделке подвергся собор Св. Яна.
Сейчас в соборе все как было когда‑то, очень‑очень давно. Сохранилось, например, надгробие Станислава Счелицы, варшавского гуманиста, доктора теологии, надгробие сыновей Анны Мазовецкой (вытянутые в полный рост фигуры юношей в рыцарских доспехах, с мечами в руках и шлемах у ног). Позже надгробия стали выполняться в виде архитектурных арок, внутри которых размещалась фигура умершего в молении. Одна из колонн, поддерживавших арку, надламывалась в знак прерванной жизни.
Вилянув строился, изменялся, но все равно оставался дворцом королевы Марысеньки, вмешивавшейся во все государственные дела. Ее капризы настраивали не только против короля, но и против его сыновей как наследников престола. После того как Собеский умер, бывшая королева сразу стала здесь чужой и поторопилась во Францию. Дворцово‑парковый ансамбль начал переходить из рук в руки. Каждому хотелось привнести в резиденцию что‑нибудь свое.
После Собеского Вилянув наследуют его сыновья. В 1720 году один из них продает дворец Елизавете Сенявской, которая поручает достроить здание архитекторам Спацио и Юзефу Фонтана, а скульпторам Франтишеку Фумо, Компаретти и Яну Ежи Плершу дает указание украсить флигель сложнейшим декором. Едва скульптурные работы закончились (на что потребовалось пять лет), у Вилянува появился новый владелец – король Август II. Но уже спустя три года дворцово‑парковый ансамбль перешел во владение к другим – сначала Чарторыжским, потом Любомирским, а затем Потоцким, при котором также возводились новые постройки.
Однако, сопоставляя планы дворцово‑паркового комплекса 1682 и 1970 годов, специалисты отмечают, что заложенная в XVII веке композиционная основа, а также большинство зданий сохранились. Изменения претерпели лишь некоторые планировочные узлы, другим стал рисунок партеров и цветников при сохранении их регулярной композиции.
Во время Второй мировой войны ансамбль был сильно разрушен фашистами. Но в послевоенные годы он был восстановлен по проекту Герарда Циолека.
Вот как описывает парк Вилянув Н. Молева: „Шелковистый ковер огромного овального газона в кольце хрустящей гравием дорожки. Круглое зеркало бассейна с пучком высоких и тонких фонтанных струй. И только в одном дальнем углу, нарушая идеальную симметрию „почетного двора“, несколько тронутых розоватой дымкой деревьев – магнолии Вилянува, те самые, которые посадил когда‑то Ян Собеский у окон спальни Марысеньки, – призрачный и такой ненастоящий под северным небом букет“.
Лазенки
Лазенки, построенные в 1784–1788 годах, – настоящее украшение Варшавы и одна из ее достопримечательностей. В парке расположены пруды с плавающими лебедями, кряквами, в воде живут карпы. Каналы пруда проходят под колоннадами боковых галерей и смыкаются снова перед другим его фасадом. Тенистые аллеи ведут к Охотничьему дворцу, к Кухонному корпусу, к въездным воротам на улицу Агриколя.
Обращает на себя внимание и прямоугольная выстриженная лужайка, где по краям расцветают кусты роз. Кроме того, на островке Лазенок был построен театр на открытом воздухе со сценой, напоминающий о Древнем Риме. В театральном Померанцевом павильоне находилась когда‑то оранжерея (здесь на фресках изображены театралы XVIII века в польских и французских национальных костюмах).
Памятники и аллегорические скульптуры придают Лазенкам особое очарование – здесь находится памятник Шопену, созданный в 1926 году Вацлавом Шимановским. Во время Второй мировой войны гитлеровцы взорвали памятник, осталось только его основание, на котором кто‑то написал: „Кто снял меня – не знаю, но знаю почему: чтоб не сыграл ему траурный марш“.
В 1958 году памятник Шопену был восстановлен, правда, другим скульптором – Вацлав Шимановский умер в 1930 году.
Площадь перед памятником в Лазенках сразу стала летним музыкальным салоном в Варшаве. Здесь каждое воскресенье с весны до осени известные музыканты устраивают концерты, исполняют произведения великого композитора. На площадке перед памятником выступают также молодые участники международных конкурсов пианистов имени Фредерика Шопена, которые устраиваются в Варшаве каждые пять лет.
Другой памятник, воздвигнутый в Лазенках еще в конце XVIII века по указу последнего польского короля Станислава Августа Понятовского, представляет победителя турок под Веной – польского короля Яна III Собеского. Король изображен в римском одеянии, в тяжелом шлеме, на вздыбленном коне над поверженным турком. Станислав, предвидевший войну с турками, надеялся, что памятник всколыхнет патриотические чувства народа. Поэтому реакция со стороны простого люда оказалась для него неожиданной. На следующее утро после открытия памятника на нем появилась надпись: „Станислав, который с позором для страны нас обесславил, Яну Собескому этот памятник поставил. Отдал сто тысяч, я бы вдвое отдал, чтобы Станислав окаменел, а Ян Третий ожил“.
Особое очарование Лазенкам придает Летний дворец, представляющий собой белый воздушный домик с лестницами, погруженными в прозрачную воду. Он растянулся во всю ширину небольшого острова. Боковые крылья слегка отступают назад. Частые окна первого этажа, прорезанные до земли, кажутся начерченными в камне, пилястры, расположенные под карнизом, выглядят тоже плоскими. Окна второго этажа маленькие, словно сдавленные балюстрадой.
Фасад дворца украшают фрески, колоннада, изящные балконы. На крыше располагается причудливая деревянная балюстрада. Двухэтажное здание дополняет небольшой прямоугольный блок бельведера. Средняя часть фасада выступает вперед, здесь расположена четырехколонная лоджия, украшенная на кровле фонарем, который оформлен балюстрадой со скульптурными группами. По сторонам лоджии – полукруглые застекленные двери‑окна, выходящие на небольшие балконы.
„Стройный ряд колонн, поддерживая легкую с круглыми вазами балюстраду, скользит по низко пригнувшемуся к воде пролету моста, – пишет Н. Молева в книге „Варшава“. – Тесаный камень арки, позеленевшие плиты тесно сдвинутых набережных, неподвижная буроватая вода – знакомый, слишком знакомый образ. Да это же Дворцовая канавка между Зимним дворцом и Эрмитажным театром в Ленинграде, волей Чайковского ставшая местом гибели героини „Пиковой дамы“. И еще – застывшая в равнодушном ритме пилястр плоскость дворцовой стены, от которой отходит к флигелю на берегу колоннада. В ее ощущении невольно встает другое воспоминание Ленинграда – Мраморный дворец Ринальди на Неве, который Екатерина II построила для одного из своих первых любимцев, Григория Орлова, и который стал резиденцией отрекшегося от польского престола Понятовского. Классицизм и там, и тут, но какой же в конечном счете разный, не по внешним признакам – по сути своей непохожий“.
„В замысле дворца раскрылось характерное для раннего классицизма стремление к изящной простоте и сдержанной интимности. Небольшое по размерам, скромное по архитектурным формам здание дворца отличается благородством пропорций, разнообразием и изобретательностью в использовании самых простых и традиционных компонентов классической архитектуры“, – отмечают авторы „Всеобщей истории искусств“.
Здание и изнутри великолепно отделано. Впечатляют Круглый зал (ротонда), Белый (бальный) зал, зал Соломона с художественной росписью стен, фресками и ценным паркетом. Интерьер дворца отличают ясность и благородство форм.
Вот как описывает интерьер дворца Н. Молева: „За стеклянными дверями, у самых ног гладь воды, далекая, как на театральном заднике, зелень деревьев, скользящие силуэты лебедей. Парк входит в зал, случайными уголками рассыпается по широким зеркалам, раздвигает стены, потоками света дробится на изломанных карнизах, филенках стен, розетках потолка. На одной подробности трудно сосредоточиться. Скульптуры, росписи, барельефы, сочный рисунок наборных полов, лепнина потолка… Суровая прямолинейность бюста римского императора, яркие пятна танцующих менад в узких простенках, шаловливые скульптурные амуры, подхватившие герб над королевской ложей, и рядом с торжественным ритмом статуи Аполлона Бельведерского – ухмыляющиеся козьи лица присевших на корточки сатиров“.
Лазенки Варшавские, как дворец, так и некоторые парковые павильоны, – одно из лучших произведений крупнейшего мастера польского классицизма Доминика Мерлини. Архитектор – итальянец, с 1750 года жил и работал в Польше. Приехав в Варшаву в возрасте двадцати лет, он учился у своих родственников, которые работали при дворе. И спустя десять лет стал королевским архитектором (при Августе III. а потом и при Понятовском). Зодчий специализировался на строительстве загородных резиденций – Яблонна, Круликарня (в буквальном переводе крольчатник), Лазенки.
Создавать интерьеры дворца Мерлини помогал и немецкий мастер Ян Хризостом Камзетцер и другие польские и итальянские архитекторы и художники. Плафоны в зале Бахуса и Купальне, декорация Бального зала – работа И. Плерша. Картины и плафон в зале Соломона со сценами жизни библейского царя – произведения Баччиарелли. Портреты польских королей и римских императоров принадлежат Лебрену, Мональди и Пинку.
Первое упоминание о деревянном, обнесенном оборонительным валом укреплении Яздов (оно находилось в той части Лазенковского парка, которая позже отошла под Ботанический сад), относится к 1262 году. В XIII–XIV веках в Яздов часто наведывались князья, чтобы поохотиться. В XVI веке, когда овдовевшая королева Бона получила Яздов в наследство, здесь развернулось строительство, которое было продолжено позже дочерью королевы – Анной Ягеллонкой. Благодаря их усилиям в Яздове появились красивый сад, зверинец. Зигмунт III соорудил здесь каменный замок. Однако были в истории Яздова и печальные страницы: местечко сильно пострадало от шведского „потопа“. В 1674 году, когда яздовские земли перешли в руки коронного маршала Станислава Гераклия Любомирского, началось возрождение Яздова.
Амбициозный Любомирский решил создать парк не хуже, чем у французского короля Людовика XIV. Задавшись такой целью, он сооружает купальни (по‑польски лазенки), копии версальских парковых павильонов. Так, при Любомирском появляется дом на островке с квадратным фасадом, круглым залом‑купальней, стены которой были позже выложены расписанной кафельной плиткой. Очень многие зодчие пытались позже оставить свой след в обустройстве Лазенок (некоторые специалисты даже считают, что ученики и последователи Микеланджело приложили здесь свою руку).
В 1720 году Яздов переходит в аренду к королю Августу II Сильному (Любомирский и слышать не хотел ни о какой продаже). Король мечтал соорудить дорогу молитвы и покаяния на Кальварию, но ее так и не достроили. Тем не менее, на перекрестке путей из столицы на Яздов, Солец и Черск появились золоченые кресты (сегодня это Площадь трех крестов). Был переделан и Яздовский замок. А Лазенки предназначались для удовольствия и светских развлечений. Здесь были проведены большие осушительные работы, потому что король любил в Лазенках охотиться.
Последний король Понятовский горел желанием переделать варшавский замок, отстроить Лазенки, но из‑за отсутствия денег это ему так и не удалось. Поэтому Яздовский замок был передан государству под казармы, а строительство Лазенок так и не закончили.
В 1795 году, после очередного раздела страны, Понятовский уехал в Гродно и отрекся от престола. Лазенки стали собственностью его наследников. В 1817 году племянница бывшего короля продала их Александру I за миллион злотых. Новый хозяин не оценил по достоинству дворцово‑парковый ансамбль, чем поспешили воспользоваться хранители дворца: они распродавали и вывозили все, что были в состоянии вывезти. У каждого здания появился свой хозяин. Так, в Кухонном корпусе разместилась Школа офицеров – подхорунжих. Отсюда в ноябрьскую ночь 1830 года вышли руководители восстания во главе с преподавателем школы и командиром Петром Высоцким. Местом встречи повстанцев был памятник Яну Собескому.
РОССИЯ
Измайлово
Парк культуры и отдыха Измайлово – памятник садово‑паркового искусства. Единый зеленый массив занимает площадь 1300 га. Пейзажный парк имеет развитую дорожно‑тропиночную сеть. Здесь протекает река Серебрянка, есть несколько прудов. Часть парка занимает естественный лес с уникальными экземплярами деревьев (липа, дуб, сосна).
Наибольший интерес представляет селение Измайлово.
В 1663 году царь Алексей Михайлович создал в подмосковном селе Измайлово не усадьбу, а целый хозяйственный хутор, где занимались садоводством, огородничеством, пчеловодством и скотоводством. Там были мельницы, мост, плотина, льнопрядильни, пивоварни, медоварни, стекольный, чугунный и полотняный заводы. Были здесь и охотничьи дворы: олений, медвежий, кабаний, волчатники и т. п. На речке Серебрянке была возведена система плотин, которые образовывали более двух десятков прудов различного назначения: для полива, водопоя животных, разведения рыбы к царскому столу (в этих прудах содержались даже осетры и стерляди). Большая часть территории Измайлова была покрыта пашнями и лугами. Были лекарственные огороды и баштаны, „землянишники“ и малинники; виноградники, плодовые сады, парники и теплицы. В царских прогулочных садах были построены „на итальянский манер“ разные сооружения. В „виноградном саду“ „стояли три терема или беседки, украшенные резьбой и расписанные красками.