Кларк согласилась прийти к Лексе, а после они еще очень долгое время и с охотой разговаривали по телефону. Лекса несколько раз пыталась отправить спать Гриффин, но та упорно вновь и вновь находила новую тему для разговора. Пока в какой-то момент Лекса не услышала почти что сопение в наушниках. Тогда она шёпотом позвала её и, мягко улыбнувшись, скорее самой себе — отключилась. А затем и сама уснула без лишних мыслей.
Наутро Лекса аккуратно, стараясь сильно не тревожить руку, попыталась привести себя в порядок и комнату (хотя много внимания этому не пришлось уделять, потому что Октавия всегда поддерживала полную чистоту). Кларк должна была прийти в обед, сразу после школы.
Ждать себя она естественно не заставила, явив себя взору Лексы на пороге дома:
— Привет.
— Привет, спасибо, что пришла, — их глаза встретились в очередной раз, вызывая легкое волнение у Лексы. Кларк смотрит на неё с теплотой того самого солнца, чьи лучи сейчас проникают в приоткрытую дверь, освещая небольшое пространство. Её блондинистые и волнистые в некоторых местах волосы кажутся из-за этого светлее обычного, а смущенная полуулыбка дарит внутреннее ликование Лексе. Поэтому следующее, что она делает, это с трудом выдыхает:
— Заходи.
Кларк оказывается почти рядом, проходя внутрь дома, и Лекса буквально может почувствовать, как сжимается её сердце, когда она ощущает легкий аромат ванили вперемешку с весенней прохладой, исходящий от неё.
— Вау, а у вас шикарный дом, — Кларк оглядывается по сторонам, пока разувается.
— Да, наверное… — потирая шею, отвечает Лекса. Внутри неё всё еще борется чувство неуверенности — это вроде как её дом, а вроде как и нет.
— Наверное? — удивляется Кларк, следуя за шатенкой, крутясь в разные стороны, — шутница, здесь очень уютно.
— Ты будешь что-нибудь? Чай или…
— Ой, нет, я в школе поела, — перебивает её Кларк.
— Ладно, — Лекса смотрит недоверчиво в ответ, но уговаривать не собирается.
Они поднимаются наверх в комнату Лексы, где Кларк с удовольствием осматривается, прокомментировав:
— Я примерно так её и представляла себе, — она вновь улыбается Росс.
— То есть как? Ты же не ожидала увидеть здесь второй спортзал? — весело язвит Лекса.
— Хах, нет. Как раз таки ожидала увидеть что-то чистое и светлое, с цветком на подоконнике.
— Хей, это Лиза, — буркнула Лекса.
— Ты дала имя папоротнику? — насмешливо спрашивает Кларк, проводя рукой по зеленым листочкам.
— За растением нужно ухаживать с любовью, — Лекса сейчас была очень похожа на маленького ребёнка, который верит в волшебство. — Но почему ты была уверена в том, что у меня будет такая комната?
— Ты кажешься тем, кто старается сделать всё как можно правильнее, что ли…
Лекса подумала о том, как Кларк сейчас права. Едва она оказалась в доме Блейков, они втроём сделали ремонт в комнате, которая раньше служила пристанищем для старых вещей. Росс сама лично выбирала обои и мебель — такова была идея Октавии, чтобы та как можно скорее смогла освоиться.
Лекса немного помрачнела от этих слов, сама того не осознавая.
И это очевидное изменение заметила в ней Кларк.
Ведь они обе неотрывно смотрели друг на друга.
— Что с тобой? — взволнованно поинтересовалась Гриффин.
— Ты о чём?
— Ты, честно говоря, какая-то грустная в последнее время. Если это из-за плеча, то всё ведь будет хорошо.
— Нет, не из-за этого, — Лекса нахмурилась и посмотрела в окно. — Задай мне вопрос, который хотела задать вчера.
— Лекса…
— Кларк.
— Я хотела спросить тогда: «Знакомо ли тебе это?»
— Да. — Лекса уверенно посмотрела на Кларк. — Я потеряла семью, когда мне было пятнадцать, — она прошла к дивану и села, дожидаясь немного ошарашенную Гриффин. — Вот почему я тогда так отреагировала на слова твоего отца, — Лекса почувствовала, как Кларк взяла её за ладонь в руки, внимательно слушая. — А это дом моих приёмных родителей, у меня, в общем-то, никого кроме них больше нет.
— Я есть, — она сжала её ладошку в своих — это дарило Лексе небольшую тёплую лёгкость внутри.
— Линкольн Блейк — мой приёмный отец и тренер, и этому человеку я безумно благодарна за всё. Ты даже не представляешь насколько, Кларк. Он буквально вытащил меня из пропасти, в которую, как мне тогда казалось, я летела, — говорить было трудно, поэтому девушка старалась подбирать слова как можно тщательнее, чтобы не делать себе больнее. — Кикбоксингом я занялась из-за него, а после это стало для меня всем: способом отвлечься, найти себя, быть нужной, да и нравится мне это. И мне в голову никогда не приходило, что это может стать «моей второй жизнью». До недавнего времени, я считала кикбоксинг увлечением, которое пройдёт…
— И что изменило твоё мнение? — осторожно поинтересовалась Кларк.
— Линкольн договорился с одним человеком, который приехал посмотреть на мой бой, и он предложил мне заниматься в Лас-Вегасе, — Лекса заметила, как Кларк оторопела, ослабив ладонь в руках.
— И… и ты приняла его? — запнувшись, вполголоса спросила она.
— Нет, пока нет, — покачала она головой. — В последнее время я и так была одна, а там чужой город, всё новое. Да и Линкольн…
— Но ведь он сделал это для тебя, не думай, что ты предаёшь его.
— Ты уговариваешь меня? — удивилась Лекса, ей было немного страшно за то, как отреагирует Кларк. Но она вновь поразила Росс своей взрослостью в рассуждениях.
— Скорее ставлю перед фактами. Здесь тебя держит семья, я так понимаю?
«И ты», — пронеслось в голове Лексы.
— А плюсы того, что ты уедешь — много-много возможностей? — продолжила Кларк, а Лекса кивнула.
Когда шатенка почувствовала, как ладони Гриффин стали прохладнее, девчушка задумчиво поёрзала на месте и мягко убрала их. Кларк переложила руки на колени и, смотря в потолок, произнесла:
— Тогда тебе нужно ехать.
— Что?! — Лекса не поверила своим ушам. Что-то внутри неё сопротивлялось, будто это неправильно, и ожидала она совсем другого.
Совершенно другого.
И никак не грустно сказанную фразу из уст Кларк.
Внутри словно надрывается что-то.
Кричит: «Всё не так».
Но Кларк добивает тем, что произносит вслух то, о чём не хочет говорить Лекса:
— Иначе ты упустишь шанс и потом будешь жалеть, что не воспользовалась им, — Лекса смотрит на Кларк: у неё грустный взгляд, тёплая улыбка и блеск в глазах, который говорит ей о многом.
— Что же… Ты знаешь, что у меня есть приставка? — Лекса пытается наигранно улыбнуться уголком губ.
Они всегда понимали друг друга.
И в этот раз поняли всё без слов.
— Так-то у тебя рука… — начинает Кларк.
— Да. Но я же командующая, вот и буду командовать.
— Но я же принцесса, а не поданная!
— Это ты так думаешь…
***
Несмотря на серьёзный разговор между ними, они как и обычно провели весело время вместе. Правда, пробовать играть одной рукой — было плохой идеей. А ещё Лекса, кажется, теперь должна Кларк две плитки шоколада за проигрыш (за два, если быть точнее).
Тепло, попрощавшись с Кларк и несколько раз язвительно подколов её перед этим, Лекса сразу же вернулась прямиком к себе в комнату. Она взяла телефон в руки и, несколько минут ещё раз обдумав разговор с Кларк, набрала номер с визитки:
— Мистер Кейн?
— Да? — из телефона раздался строгий и басистый голос.
— Я приняла решение…
В последнее время Лекса думает о слишком многих вещах в жизни, и, как ни странно, в поток её мыслей так или иначе входит Кларк. У неё синие глаза, которые смотрят с добротой и нежностью и одаряют Лексу теплом, как ничто другое в этом мире. Если бы Лексу однажды спросили о существовании других измерений, она уверенно бы ответила, что да, они существуют. Потому что глаза Кларк — как яркое солнце тёмно-голубого цвета в одной из систем вселенной, название которой возможно никто и никогда не узнает.
Она всегда смотрит на неё как-то иначе, нежели все те, с кем ей доводилось общаться и быть знакомой. Это завораживает и притягивает Лексу. Она чувствует потребность смотреть и пропадать в них, безмолвно вкушая что-то совершенно ей незнакомое и новое, что-то, что она никак не может понять и чему нельзя дать название.
У Кларк маленькая ладонь по сравнению с её — у Лексы длинная и тонкая, почти аристократичная. Это немного смешно. И дело не в их возрасте, хотя и определённо в этом, с каких сторон ни посмотри — они обе совершенно разные.
И это совсем не мешает им понимать друг друга.
Лекса чётко помнит приятно разливающееся чувство внутри от прикосновения Кларк к её рукам — согревающее и успокаивающее, с её этим взглядом: «Я всё понимаю».
Кларк вообще слишком много понимает для её возраста.
Она никогда ни о чём не спрашивает, не задаёт вопросов и не маскирует философскую мысль в своей речи. Кларк просто есть. Как ни странно. И Лексе остаётся лишь наблюдать за этим со стороны. Они будто связаны не произнесённым вслух словом, пускай если сама Лекса не знает каким. Это чувствуется во всём, что они делают вместе: в тишине между ними, в серьёзных разговорах и в решениях Лексы (что слишком сильно сбивает её с толку).
Ей предательски необходимо видеть Кларк, такую милую и с весёлой улыбкой на лице. И запоминать всякое проведённое время вместе, создавая моменты для приятных воспоминаний. Пожалуй, она имеет на это полное право. Каждое их совместное времяпровождение по-особенному важно и выделяется среди всего прочего.
Среди всего вокруг с момента их первой встречи.
Лексу преследует двоякое чувство во всём, что она делает. Она не уверена, что принимает правильное решение, как и в том, что оно — может быть неправильным. Есть просто выбор и, скорее всего, судьба. А ещё белокурый ангел, что напоминает ей не сдаваться.
И она определённо не сдастся.
И она определённо уверена в Кларк.
Лексе приятно, что у неё есть кто-то помимо, скажем так, «родственников». И неважно на самом деле сколько Кларк лет, она ощущает невероятную душевную легкость рядом с ней, понимая, что может на неё положиться в любой момент. Она знает, что Кларк радуется за неё и переживает. Лекса делает то же самое. Кларк поддерживает её в кикбоксинге, а она её в творчестве. Они как опора друг для друга. Это должно быть тяжело, но это — это нормально, словно Кларк — часть её и она нуждалась в ней долгое время.
Лекса думает о совместных селфи и улыбается. Кларк на них корчит рожицу, высовывая язык, и выглядит довольно счастливо. Естественно, среди множества их фотографий им таки удалось сделать одно адекватное. Оно на телефоне Кларк, и оно всегда будет значить больше, чем остальные, как личная страница из дневника с важной датой на ней и написанной там историей.
Лекса не любитель фотографий с её участием, для неё это слишком личное. Но когда она не успевает ответить на входящий вызов, сидя на выступе плечом к плечу вместе с Кларк на их любимом месте; и когда она совершенно случайно задевает иконку камеры на сенсоре, уже собираясь возмутиться своей же неуклюжести; когда она хочет закрыть открывшуюся панель, а лёгкое касание руки Кларк с хитрой ухмылкой останавливает её — она совершенно не думает об этом.
Она думает о том, что было бы замечательно иметь что-то общее с Кларк.
Она чувствует желание поделиться чем-то своим, поэтому в этот же день они идут к берегу. Там немного прохладно, дует весенний ветер, а небо украшают тёплые цвета заходящего солнца. Кларк выглядит так же идеально в этот момент: в её небесных глазах отражается пейзаж, а волосы приобретают золотистый оттенок. Лекса смотрит на неё и расплывается в улыбке.
Она бы назвала это идиллией.
— Я была чуть старше тебя, когда приходила сюда, просто сидела здесь на песке и размышляла о чем-то, — Лекса должна чувствовать некую тяжесть на душе, ведь это связано с прошлым, да ещё и в самый тяжёлый для неё период.
Но это не так.
Она здесь. Она с Кларк. Она ощущает лёгкость.
— Можем и мы… — Кларк сжимает её плечо, пока сжимается сердце Лексы.
Ответом ей служит кивок головы, им не нужны слова. Они садятся на песок и наблюдают за тем, как солнце скрывается за горизонтом, что делает этот момент бесценным. Их руки находится в опасной близости — обе вырисовывают непонятные им символы. У Лексы в груди раз за разом вспыхивает новое чувство, когда голова Кларк осторожно ложится на её плечо. И она не может не напрячься в этот момент, потому что ощущение тяжести Кларк — самое приятное на свете. Кисть Лексы чуть сжата в кулак, а её мизинец едва касается мизинца Кларк — её рука расправлена. Она расслабляется, и они замирают в этом моменте, прикрывая глаза…
— Уважаемые пассажиры, объявляется регистрация на рейс «Чикаго — Лас-Вегас», просьба пройти к стойкам регистрации с правой стороны, — женский голос из динамиков аэропорта заставляет Лексу судорожно вздохнуть и вынырнуть из мыслей и воспоминаний.
— Ну что ж… — начинает Линкольн, встав с места.
Лекса вместе с Линкольном переводят взгляд на измученную Октавию, и она чувствует, как внутри живота всё скручивает от переживаний, а в душе болезненно и предательски что-то кричит. Это заставляет её прикусить щеку, чтобы не показать все свои эмоции снаружи, чтобы не сделать ситуацию хуже.
— Милая, ты только береги себя, ладно? И обещай звонить, и складывать аккуратно вещи, и допоздна много не гуляй, да и люди разные бывают, будь начеку, и...— Лекса протянула Октавию к себе.
— Мам, всё будет хорошо, правда. — Это было самое лучшее, что она могла ей сказать, ведь называла её Мамой она редко. Октавия погладила Лексу по голове.
— Обещай мне, что будешь сильной и не отступишься так просто. — Лекса тяжело сглотнула, она чувствовала гордость, что занималась у Линкольна. В ней была его стойкость, он научил её всему, что знал и она благодарна за это.
— Обещаю, — Лекса обнимает Линкольна следом.
— Мне пора… — она вздыхает. Лекса знает, что время ещё есть, но будет легче, если она сядет в самолёт, как можно быстрее. — Спасибо вам, — её голос дрогнул, — за всё.