Элис поборола очень резкий злой ответ и сделала очень глубокий вдох.
- Я собираюсь простить тебе это замечание, Эдвард. Хотя оно было грубым и бесчувственным. Когда ты будешь каяться на коленях, не забудь про грех зависти, ладно? Ты знаешь, что я была только с Джаспером. И ты знаешь, что то, что мы делаем вместе, очень далеко от того, что ты сказал, и, честно говоря, я оскорблена! Что с тобой творится, Эдвард? Почему ты так цинично относишься к сексу?
Эдвард пробормотал свои извинения, избегая ее взгляда. Но его выстрел достиг цели, к которой он стремился, и отвлек внимание Элис от ее вопросов.
Так что он не чувствовал никаких угрызений совести. Совсем нет.
- Если тебе она не нравится, должно быть, ты испытываешь к ней жалость. Почему? Просто потому, что она бедная?
- Я не знаю. – Он вздохнул и запустил руку в волосы.
Элис медленно покачала головой.
- Белла вызывает защитные чувства в людях. Она всегда была немного грустной и немного потерянной. Хотя без сомнений, в ней есть стальной стержень. Она выжила с матерью-алкоголичкой и с бойфрендом, который…
Эдвард с интересом поднял на нее глаза.
- Который? – Вопросил он.
Элис покачала головой.
- Ты сказал, что не хочешь знать ничего о ее личной жизни. На самом деле, очень жаль. Если бы у вас с ней не было профессиональных отношений, она бы тебе понравилась. Вы могли бы быть друзьями. У вас достаточно много общего.
Она улыбнулась ему, проверяя почву, но Эдвард держал взгляд на барной стойке и принялся рассеянно потирать подбородок.
- Хочешь, чтобы я сказала, что сумка и туфли от тебя?
- Конечно нет! Меня за это могут уволить. Кто-нибудь придет к неправильным выводам, и меня выкинут еще до дисциплинарного суда. Ты не понимаешь, Элис, университеты очень серьезно относятся к политике небратских отношений.
- Я думала, ты штатный…
- Это не имеет значения, - пробормотал он.
- То есть, ты хочешь потратить все эти деньги на подарки для Беллы, и тебе неважно, узнает ли она, что это от тебя? Твои действия напоминают слегка Сирано де Бержерака, ты так не думаешь? Кажется, твой французский куда лучше, чем я думала.
Эдвард встал, эффектно проигнорировав Элис, и подошел к эспрессо-машине, которая находилась на винном холодильнике. Он начал несколько трудоемкий процесс создания совершенного эспрессо, стоя спиной к его раздражающей маленькой сестре.
- Ладно, Эдвард. Ты хочешь сделать что-то приятное для Беллы. Ты можешь называть это искуплением, если тебя так угодно. Но, может быть, это просто доброта. И это вдвойне добрый поступок, если ты хочешь хранить это в секрете, чтобы не смущать ее, или не заставить чувствовать, что она тебе что-то должна. Я впечатлена. Вроде бы.
- Я хочу, чтобы ее лепестки раскрылись. – Тихо сказал Эдвард.
Элис услышала, что он сказал, но не обратила внимания, так как посчитала бессвязным бормотанием. Потому что она не могла поверить, что он действительно сказал то, что ей послышалось. Это было бы слишком странно.
- Но тебе не кажется, что ты должен обращаться с Беллой, как со взрослым человеком, а не как с ребенком? И сказать, что это от тебя. Позволь ей принять решение о том, нужно ли ей принимать подарки или нет?
- Она не примет их от меня. Она меня ненавидит.
Элис засмеялась.
- Белла не из тех девушек, которые способны ненавидеть, Эдвард. Она слишком всепрощающая для этого. Хотя, если она ненавидит тебя, значит, ты это заслужил.
Но ты прав. Она никогда не примет благотворительности. Она никогда не позволит мне купить для нее вещи, только если не для очень важных событий.
- Тогда скажи, что это запоздалый подарок на Рождество. Или что это от Эсме. – Брат и сестра обменялись многозначительными взглядами.
- Эсме – единственный человек, от кого Белла приняла бы благотворительность. Потому что она думала об Эсме, как о своей матери.- Элис печально покачала головой, пытаясь заставить себя не плакать.
- Я знаю, маленькая. Мы все так думали. – Эдвард был возле Элис, и обвил ее руками, стараясь успокоить так, как только мог.
Сердцем Эдвард точно знал, что делает, когда просил Элис купить милые женские вещички для мисс Свон. Он вымащивал Ад энергией, покупая снисхождение и прощение за свои грехи. Он никогда не обращался таким образом с женщиной за исключением… но нет. Эдвард не тешил себя подобными мыслями. В этом не было никакого смысла., совершенно никакого.
Он знал, что живет в Аду. Он принимал это. Он редко жаловался по этому поводу. Но откровенно говоря, он отчаянно желал совершить свой побег. Но у него не было Вергилия или Беатриче, которые бы пришли к нему на помощь. Его молитвы остались без ответа, его планы измениться почти всегда были сорваны в том или ином случае.
У этих случаев были разные лица, обычно каблуки в четыре дюйма высотой, длинные светлые волосы, и длинные ногти, которыми они царапали ему спину, выкрикивая его имя снова и снова, и снова…
Учитывая его текущее состояние дел, лучшее, что он мог сделать, чтобы измениться, это брать кровные деньги старика и тратить их на кареглазого ангела, который не может позволить себе квартиру с кухней.
И который немного расцветет, когда ее лучшая подруга подарит ей красивое платье и пару туфелек.
Эдвард хотел сделать нечто большее, чем просто купить ей портфель, хотя он бы никогда не признался в этом Элис; он хотел, чтобы Изабелла улыбнулась.
Пока Элис и Эдвард обсуждали искупление, прощение и жалкие подобия сумок, Питер ждал Беллу у входа в библиотеку Робарта, самую большую библиотеку на территории Университета Торонто.
Хотя Белла могла только догадываться об этом, за тот короткий промежуток времени, который Питер ее знал, он очень сильно полюбил Беллу.
Раньше у него было много друзей, многие из которых были девушками. И на его долю выпали отношения и с хорошими, и с проблемными девчонками. Его последняя связь шла своим чередом. Шарлотта хотела остаться в Берлингтоне, Вермонте и быть школьным учителем. Он хотел покинуть Берлингтон и учиться на профессора. После двух лет отношений на расстоянии, им не суждено было сбыться. Но не было ни злобы, ни прокалывания шин, ни сжигания фотографий. Они даже были друзьями, и Питер этим гордился.
Но теперь, когда Питер встретил Крольчонка, он начал понимать, как отношения с человеком, с которым он разделяет общие интересы и общие карьерные цели, могут быть очень интересными и полными.
Питер был старомодным. Он верил в завоевание симпатии девушки. Он верил в постепенное развитие событий. И поэтому он был совершенно доволен выстраиванием дружбы с красивым и застенчивым Крольчонком, пока он не знал ее достаточно хорошо, чтобы выразить свои чувства к ней. И пока он не был уверен в ее отношении к нему.
Он был намерен проводить с ней время, и обращаться с ней правильно, уделяя ей много внимания, так что если кто-то появится в то же самое время и попытается наступить на него, он смог бы сказать тому индивидууму, чтобы тот отвалил. И неважно, какими бы были его волосы.
Белле было жаль, что она пропустила шопинг с Элис, но она уже пообещала Питеру, что проведет с ним весь день в библиотеке. Ей нужно было начать подбирать тему своей диссертации, теперь, когда профессор Мейсен согласился быть ее руководителем. Она чувствовала более чем сильную мотивацию того, чтобы показать хорошие результаты в классе и ослепить его своей темой, хотя она знала, основываясь на его предыдущем поведении, что ей не удастся сделать ни того, ни другого.
Впрочем, Элис все поняла и пообещала позвонить Белле на следующий день. И вот почему Белла оказалась не на шопинге с Элис на Блур-стрит, а на встрече с Питером в библиотеке.
- Привет, - он тепло ее встретил и мгновенно снял с ее плеча тяжелую сумку и перевесил на свое. Он едва ли чувствовал вес сумки на своем большом плече.
Белла улыбнулась, подняв на него взгляд, чувствуя облегчение от того, что некоторое время ей не придется таскать тяжести.
- Спасибо, что согласился быть моим гидом. В последний раз, когда я была здесь, я потерялась. Я попал в мрачную секцию на четвертом этаже, который был полностью посвящен монстрам.
Она слегка поежилась.
Питер рассмеялся.
- Это огромная библиотека. Я покажу тебе коллекцию Данте на девятом этаже, а потом проведу тебя в свой кабинет.
Он придержал перед собой дверь, и Белла проплыла мимо него, чувствуя себя, словно принцесса. У Питера были прекрасные манеры, и он не использовал их, как оружие.
Белла посчитала, что некоторые люди, которых не стоит называть, использовали манеры, чтобы сблизиться и контролировать. Когда другие, как Питер, использовали их, чтобы выразить почтение и заставить других чувствовать себя особенными. Очень особенными, в самом деле.
- У тебя есть кабинет? – Спросила она, когда они махнули своими студенческими пропусками охраннику, который сидел за партой возле лифта.
- Типа того. – Питер придержал дверь лифта своей мощной рукой, ожидая, когда Белла войдет и присоединится к нему. — Моя студенческая комната для индивидуальной научной работы находится рядом с секцией Данте, это вполне удобно.
- Я могу написать заявление, чтобы мне выделили такую комнату?
Питер сгримасничал.
- Они как золото. Практически невозможно получить ее, особенно студенту магистратуры.
Он увидел вопрос в ее глазах и поспешил добавить:
- Я думаю, что студенты магистратуры также важны, как студенты докторской степени, но здесь недостаточно комнат для индивидуальной научной работы, моя комната даже не моя – она Мейсена.
Если бы Питер не позволил Белле нажать кнопку девятого этажа в лифте, он бы увидел, что кожа Беллы стала зеленоватой, и услышал бы, как она резко вдохнула. Но он не заметил этого.
Когда они приехали, он терпеливо провел ее через секцию Данте, показывая и первоисточники, и другие источники изданий. И он смотрел с восторгом, как Белла проводит рукой по корешкам книг с любовью, как если бы приветствовала старых друзей.
- Белла, ты возражаешь, если я задам личный вопрос?
Белла стоял очень тихо, перебирая том Quarto, который был в оборванном кожаном переплете. Она вдыхала его запах глубоко, чтобы успокоиться, а затем медленно кивнула, испугавшись того, что он мог спросить.
- Мейсен попросил принести твой файл от миссис Коуп и…
Белла повернулась к нему лицом; ее глаза большие и немигающие.
О нет.
Он поднял руку, чтобы приготовить ее.
- Я не читал, не волнуйся. – Он тихо усмехнулся. – В этих файлах все равно нет ничего личного. Как выяснилось, он хотел вытащить что-то, что положил ранее. Но меня удивило то, что он сделал после этого.
Белла подняла бровь и ожидала, когда он все расскажет.
- Он позвонил Гаррету Армстронгу, Главе Департамента Романских Языков и Литературы в Гарварде.
Белла медленно моргнула, как тусклое янтарное освещение уличного фонаря.
- Откуда ты знаешь?
- Я делал кое-какие копии и услышал, как он звонит по телефону. Он спрашивал о тебе.
- Зачем ему это?
- Вот о чем я хотел у тебя спросить. Он спрашивал, почему у них недостаточно щедрое финансирование для своих студентов магистратуры. Он выпускник этого Департамента, ты знаешь? Армстронг был председателем, когда он закончил докторскую степень четыре года назад.
Черт побери. Он проверял меня? Конечно, он бы ни за что не поверил, что я на самом деле поступила в Гарвард, также как и он.
Белла закрыла глаза, сжав пальцами книжную полку для поддержки. Белла немного качнулась.
- Я не услышал всего, что говорил Армстронг, но я слышал Мейсена.
Она все стояла с закрытыми глазами и ждала, когда полетит второй тапок. Она только надеялась, что Питер бросит тапок быстро, и не прямо ей на ноги.
- Я не знал, что ты попала в Гарвард, Белла. Это довольно впечатляюще. И Мейсен тоже был впечатлен. Он хотел бы знать, действительно ли ты была принята в их программу, и как высоко ты была ранжирована комиссией.
«Конечно, - пробормотала Белла, - я из маленького городка в Вашингтоне. Я пошла в иезуитский университет, где около семи тысяч студентов. Как я могла поступить в Гарвард? "
Питер нахмурился.
Бедный крольчонок. Это больной ублюдок действительно ведет с ней счеты. Я серьезно должен дать ему пинка. А потом должен подсидеть его на работе…
- Что такого с католическими школами? Я учился на высшее образование в университете св. Майкла в Вермонте, и я получил хорошее образование. Там только три тысячи студентов. Но у них есть специалисты по Данте в английском отделении и флорентийские специалисты в истории.
Белла кивнула, будто расслышала его. Но на самом деле она его не слушала.
- Слушай, ты еще не знаешь всей истории. Дело в том, что Армстронг пытался убедить его, чтобы отправить тебя обратно на докторскую степень. Сказал, что у тебя очень высокий рейтинг. Это очень хорошо, учитывая источник. Я подавал заявление в тот отдел, но мне мгновенно отказали. — Он улыбнулся несколько нерешительно, не зная, как она отреагирует на эту информацию. — Так что если это не слишком личное, почему ты не пошла в Гарвард?
- Я не хотела приезжать сюда. – Прошептала она виноватым, глубоким голосом, будто раскаивающийся ребенок. – Я знала, что он здесь. Но у меня не было другого выбора; я уже отказала всем другим институтам. У меня тысячи долларов студенческого кредита в Сиэтле для моей программы обучения за рубежом… Я просто не могла себе позволить Гарвард. Я надеялась быстро закончить магистратуру и уехать в следующем году. Надеюсь, мне не придется одалживать денег для моей докторской степени. Финансирование лучше.
Питер успокаивающе кивнул, а Белла отвлеклась на более подробное изучение книг. Он смотрел на нее, совершенно не обращая внимания на небольшое количество информации, которое она бессознательно выявила. Часть информации, которая сказала ему гораздо больше, чем просто, почему она не пошла в Гарвард. Когда он смотрел, как она открывала и закрывала пыльные тома, ее глаза расширялись, а улыбка играла на губах, он понял, что прозвище крольчонок подходило даже лучше, чем он думал первоначально. Да, она была очень похожа на кролика, которого можно было найти на поляне или еще где.
Но еще она была очень похожа на Вельветового кролика.
Питер никогда бы не произнес эти слова вслух, и если бы вы спросили, знает ли он эту книгу, то он бы соврал с наглой физиономией, глядя вам прямо в глаза. Но Шарлотта любила эту книгу, и поэтому на ранней стадии их отношений она заставила его ее прочитать, чтобы он мог понимать Шарлотту правильно.
И Питер, на все двести фунтов фермерский мальчишка из Вермонта, читал эту чертову вещицу тайком, потому, что он любил Шарлотту.
Если честно, историю он любил тоже.
Глядя на крольчонка, он понимал, что она также отчаянно ждала, чтобы стать Настоящей. Даже ждала, чтобы ее полюбили. И она затерялась в этом ожидании. Но внешне – к слову сказать, она была очень привлекательна, и Питер никогда не стал бы говорить, что она слишком худая и слишком бледная, он ведь питался вермонтским молоком и молочными продуктами – но в ее душе. Которая была очень красивой, но печальной, как он думал.
Питер не был уверен, верит ли он в душу, пока не встретил крольчонка.… А теперь, когда он знал ее, он был обязан поверить. Он сам лично верил, что когда-нибудь она станет такой, какой захочет. Что кто-то будет любить ее, и она превратится из запуганного кролика в что-нибудь другое. Во что-то более смелое. Во что-то счастливое.
Не желая занимать себя слишком много литературными фантазиями, Питер скоро решил, что нужно отвлечь крольчонка от ее переживаний, и улыбнулся ей еще раз.
Тогда он подвел ее к двери, на которой висела табличка из желтой меди, гласившая очень элегантным курсивным шрифтом:
Профессор Эдвард Э. К. Мейсен
Белла с интересом обнаружила, что на других дверях не было желтых медных табличек.
Она также заметила, что Питер достал карточку со своим именем и прикрепил ее под табличкой. Она представила, как профессор Мейсен в одиночестве со злостью выдергивает эту карточку. А затем она заметила полное имя Питера:
Питер В. Норрис
- А что означает «В»? – Она указала пальцем на сделанную дома табличку.
Питер слегка покраснел.
- Я не люблю использовать свое второе имя.
- Я свое тоже не использую. И я пойму, если ты не хочешь мне говорить.
Она улыбнулась и вернула взгляд на дверной замок в ожидании.
- Ты будешь смеяться. – Сказал он.
- Я сомневаюсь. Моя фамилия Свон. Это довольно глупая фамилия.
- Я думаю, она красивая.
Белла покраснела, но несильно.
Питер вздохнул.
- Пообещай, что никому не скажешь?
- Конечно, Питер. А я скажу свое второе имя. Мари.
- Оно тоже красивое.
Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
И помедлил.
Как и Белла.
Когда Питер больше не мог задерживать дыхание, а легкие потребовали кислорода, он быстро выдохнул: «Вергилий»
Белла изумленно взглянула на него.
- Вергилий?
- Да. – Он открыл глаза и изучал ее лицо несколько мгновений, беспокоясь, что она будет смеяться над ним.
- Ты учишься на специалиста по Данте, и твое второе имя Вергилий? Ты серьезно?
Он кивнул.
- Это семейное имя. Моего прадедушку звали Вергилий. Он никогда не читал Данте, поверь мне. Он был молочным фермером в Эссексе, в Вермонте.
Белла улыбнулась, подняв на него взгляд.
- Я думаю, Вергилий – очень красивое имя. И это большая честь быть названным в честь благородного поэта.
- Так же, как большая честь быть названным в честь благородной птицы. – Его глаза наполнились нежностью, и он широко улыбнулся.
Белла, смутившись, отвела взгляд.
Питер прочистил горло, желая сбавить напряжение, которое выросло между ними.
- Мейсен никогда не использовал эту комнату. Кроме случаев, когда заносил мне какие-то вещи. Но она принадлежит ему, и он за нее платит.
- Они не бесплатные?
Питер покачал головой и открыл дверь ключом.
- Нет. Но они стоят того, потому что здесь есть кондиционер и подогрев, есть беспроводной интернет, и ты можешь брать книги, не записываясь. Так что здесь есть все, что нужно – даже если понадобятся какие-то справочные материалы, ты можешь их брать сюда.
Белла посмотрела на небольшое, но уютное пространство, как если бы оно было Землей Обетованной. Глаза Беллы, расширившись, бродили по большому встроенному рабочему месту, удобным креслам и книжным полкам от пола до потолка. Небольшое окно обрамляло очень красивый вид на панораму города и башню CN.
Белла подумала, сколько бы могло стоить жить здесь, а не в ее дыре, не подходящей даже собаке.
- На самом деле, - сказал Питер, доставая какие-то бумаги с книжной полки, - я отдам тебе эту полку. Ты можешь взять мой запасной ключ.
Он разобрал некоторые вещи и повернулся к Белле с блестящим ключом, а затем написал номер на клочке бумаги.
- Вот номер двери, если ты снова заблудишься, а вот ключ.
Белла стояла в молчаливом изумлении.
- Я не могу. Он ненавидит меня, и ему это точно не понравится.
Питер передернул плечом.
- Да пошел он.
Белла залилась краской.
- Прости. Обычно я не использую такие… крепкие выражения. По крайней мере, не перед девушками. Я имею в виду, не перед женщинами.
Белла кивнула, но это была не та причина, по которой она так покраснела.
- Мейсену не обязательно знать. Все равно он здесь не бывает. Ты можешь принести свои книги сюда, а он будет думать, что они мои. И если ты не хочешь, чтобы он тебя поймал, тебе не обязательно здесь работать. Просто заскакивай, когда я недалеко – я здесь работаю все время. А если он увидит тебя – он просто подумает, что мы вместе работаем. Или типа того.
Питер дружелюбно улыбнулся ей. Он действительно хотел дать ей ключ – чтобы она знала, что она может забежать в любое время. Чтобы видеть ее вещи на своей полке… учиться и работать рядом с ней.
Но Белла не хотела, чтобы ей давали ключ.
- Пожалуйста. – Он взял ее бледную ладонь в свою и осторожно раскрыл ее пальчики. Он почувствовал, что она слегка трясется, так что он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, просто чтобы убедить Беллу, что все в порядке.
Он вложил в ее ладонь ключ и клочок бумаги, а затем сложил ее пальцы, очень заботясь о том, чтобы не сжать слишком сильно, чтобы она не поранилась. Он знал, что Мейсен уже предостаточно ее ранил.
- Маленький крольчонок, Настоящий – это не то, как ты устроен. Настоящим тебя делает то, что происходит с тобой.
Белла изумилась его словам, ведь он не представлял, насколько они были верны.
Это цитата из..? Не может быть.
Она подняла взгляд на его глаза. Они были теплыми и дружелюбными. Она не видела никакого расчета или мрака. Она не видела никакого двойного смысла или жестокости. Может быть, она действительно ему нравилась. Или, быть может, он просто чувствовал к ней жалость, и это была его милостыня.
Неважно, какими были его мотивы, в этот раз Белла решила, что вселенная не может быть полностью темной и разочаровывающей, что по-прежнему в мире есть остатки добра и добродетели. Так что она приняла ключ, опустив голову, чтобы скрыть внезапно накатившие слезы.
- Не плачь, маленький крольчонок.
Питер протянул указательный палец, чтобы смахнуть слезу, которая еще не скатилась по ее щеке. Но потом подумал, что лучше убрать руку от ее лица.
Белла отвернулась, стыдясь внезапного порыва эмоций, который накатил на нее, когда он всего лишь дал ей свой ключ и процитировал любимую детскую литературу. Когда она с бешенством озиралась, в поисках чего-нибудь, чего угодно, что бы отвлечься, ее взгляд упал на диск, одиноко стоявший на полке.
Когда она с бешенством озиралась, в поисках чего-нибудь, чего угодно, что бы отвлечься, ее взгляд упал на диск, одиноко стоявший на полке.
Она взяла его. Реквием Моцарта.
- Тебе нравится Моцарт? – Спросила она, переворачивая обложку диска в руке.
Питер отвел глаза.
Белла была удивлена. Она двинулась, чтобы поставить диск наместо, беспокоясь, что смутила Питера, коснувшись личной темы, но он ее мягко остановил.
- Все хорошо, ты можешь посмотреть. Но это не мое. Это Мейсена.
Вновь Белла почувствовала окутывающий холод и легкое недомогание.
Питер заметил ее реакцию в этот раз и стал говорить очень быстро.
- Не говори никому, что я его украл.
Брови Беллы взлетели вверх.
- Я знаю, это ужасно. Но он крутил один трек этой чертовщины снова и снова, и снова в своем офисе. Lacrimosa, lacrimosa, lacri-fuckin’-mosa. Пока я просматривал его личную библиотеку. Я больше не мог это выносить! Так чертовски депрессивно. Так что я украл диск из его кабинета и спрятал здесь. Он его не включал с тех пор.
Белла засмеялась. Она закрыла глаза, открыла рот и засмеялась.
Питер облегченно улыбнулся ее реакции.
- Ты не слишком хорошо его спрятал, Питер. Я нашла его за сколько – секунд тридцать?
Она захихикала, и попыталась отдать ему диск. Он осторожно перебросил ее длинные волосы через плечи, чтобы беспрепятственно смотреть на ее прелестное лицо.
- Почему бы тебе не спрятать его у себя?
Инстинктивно Белла напряглась и сделала шаг назад.
Питер наблюдал, как она опустила голову и закусила зубами нижнюю губу. Он подумал, что же произошло…. Ему не следовало к ней прикасаться? Или Беллу волновало, что Мейсен узнает, что у нее его диск?
- Белла? – Его голос был нежным и тихим, и Питер не сделал ни одного шага к ней. – Мне очень жаль. Я что-то сделал не так?
- Нет, ничего. – Она нервно взглянула на него и поставила диск на полку. – Я люблю Реквием Моцарта. А Лакримоза – моя любимая часть. Я не знала, что ему она тоже нравится. Я просто…эм… удивлена.
- Тогда возьми диск. – Питер взял диск с полки и вложил ей в руки. – Если Мейсен спросит, я скажу, что он у меня. Но, по крайней мере, если ты возьмешь его, то сможешь залить музыку на свой айпод, а потом вернешь мне диск в понедельник.
Белла посмотрела на диск. С борьбой.
- Я не знаю…
- Он был у меня всю неделю, и Мейсен его не искал. Может, настроение Мейсена изменилось. Он стал слушать его, когда вернулся из Сиэтла. Не знаю, почему…
Белла импульсивно положила диск в свою изношенную сумку.
- Спасибо.
Питер улыбнулся.
- Для тебя – все, что угодно, Белла.
Он хотел взять ее за руку. Или хотя бы сжать ее. Но Белла была очень чувствительной, Питер видел, и поэтому дал ей обойти его, когда вывел ее в коридор, чтобы продолжить экскурсию по библиотеке.
- Эм, в Торонто проводится Фестиваль Фильмов в эти выходные. У меня есть пара билетов на фильмы в субботу. Ты бы хотела присоединиться? – Питер старался, чтобы его голос звучал обыденно, когда провожал Беллу к лифту.
- Какие фильмы?
Он вздохнул.
- Один французский, а один немецкий. Я предпочитаю европейское кино. – Он улыбнулся ей тепло. – Я не знаю. Я мог бы достать билеты на что-нибудь более традиционное…
Белла покачала головой.
- Мне тоже нравятся европейские фильмы. Только когда они с субтитрами. Мой французский несущественен, кроме терминов пищи, и я знаю только, как материться по-немецки.
Питер нажал кнопку лифта и долго изучал лицо Крольчонка. А затем усмехнулся. Широко.
- Ты умеешь материться по-немецки? Как ты научилась?
- Я жила в международном общежитии в Университете Сиэтла. Одна из иностранных студенток приехала из Франкфурта и очень любила материться. К концу семестра мы все матерились по-немецки. Это было вроде как общепринято.
Ее щеки слегка порозовели, и она опустила взгляд на свои кеды.
Белла знала, что Питер был студентом докторской степени, а значит, уже прошел курсы немецкого и французского в разных вариациях. Он, возможно, посмеется над ее любительским лингвистическим уровнем. Она ждала едкого замечания или пренебрежительного жеста рукой.
Но Питер только тепло улыбнулся, придерживая дверь лифта.
- Мой немецкий ужасен. Может, ты могла бы научить меня материться на нем – это было бы настоящим достижением.
Белла вдохнула, войдя в лифт. А затем обернулась к нему и улыбнулась в ответ. На этот раз широко.
- Может быть. А я бы хотела сходить с тобой на фильмы в субботу. Спасибо, что пригласил.
- Без проблем.
Питер про себя улыбнулся. Крольчонок пойдет с ним на фильмы в субботу. Не на один, а на два. А после всего будет ужин… Он еще должен ей показать свой любимый индийский ресторан. Или может ему стоит отвести ее туда сегодня, а потом — в Чайнатаун, с двойной пользой. А потом нужно отвести ее к Грегу за мороженным домашнего приготовления… и позвать ее с собой в Художественную Галерею Онтарио, чтобы увидеть новые добавления Фрэнка Гери на следующих выходных.
Глава 8.
Лобби — высококлассный бар для отдыха и мартини на Блур-стрит.
Эдвард, в стиле самого настоящего Данте всегда сравнивал этот клуб со Входом в Ад, хотя у Лобби было больше общего с более низкими кругами Ада, чем с Лимбом.
Он не хотел приводить сюда Беллу, ладно еще Элис – ведь Лобби было его территорией охоты, куда он приходил добывать себе пищу. Слишком много людей здесь знали его или о нем, и он боялся того, что они могли сказать. Или того, что могло сорваться с кроваво-красных губ.
Но он чувствовал себя комфортно в Лобби; уверенный, что может контролировать ситуацию. Ни при каких обстоятельствах он бы не стал отводить Элис и Беллу туда, где ситуация не была под его контролем. Только на одну эту ночь он станет Беовульфом взамен Данте, воином вместо поэта. Он будет нести шашку в голой руке и убьет Гренделя и всех его родственников, если те хотя бы посмотрят в сторону его драгоценных подопечных.
И хотя во всем этом было лицемерие, Эдвард проглотил его, чтобы осчастливить Элис.
Пока Элис и Белла покорно следовали за ним из машины к центральному входу в Лобби, их мгновенно встретила огромная очередь из людей, стремившихся попасть в клуб. Эдвард проигнорировал очередь и направился прямиком к охраннику, афро-канадцу внушительных размеров с дредами и серьгой в ухе. Он пожал Эдварду руку и официально поприветствовал его.
- Лоран, я хотел бы представить тебе мою сестру, Элис, и ее подругу Изабеллу Свон. – Эдвард жестом указал на девушек, и Лоран с кивком и улыбкой отступил, чтобы пропустить их внутрь клуба.
- Что это было? – Прошептала Белла Элис на ухо, когда они вошли в модное и со вкусом обставленное черно-белое помещение.
- Вероятно, Эдвард у них в VIP-списке. Не спрашивай. – Элис закатила глаза и отвела взгляд.
Эдвард провел их вглубь клуба, к уединенному местечку, которое он зарезервировал.
Эта комнатка называлась Белым залом, изобретательно названная так из-за однотонного декора.
Белла и Элис вежливо присели на белый диванчик, удобно откинувшись на его спинку, усеянную подушками. Со своего угла они могли наблюдать за танцполом, который тянулся до самых их личных диванчиков. Правда, на тот момент на танцполе никто не танцевал.
Элис восхищенно взглянула на Беллу.
- Белла сегодня очень красивая, правда, Эдвард? Просто потрясающая.
Щеки Беллы налились кровью, она отчаянно покраснела, и стала терзать подол своего синего платья Санторини.
- Элис, прошу… - прошептала она.
- А что? Эдвард, ведь так? – Элис хмуро посмотрела на своего брата, который послал ей предупреждающий взгляд.
- Вы обе выглядите нормально. – Сказал он, ничего не признавая и слегка пододвинувшись на своем месте, будто ему было больно.
Белла тут же покачала головой и выругалась про себя, не понимая, почему ей так было важно его мнение, и почему ему так сложно было быть с ней вежливым.
Элис передернуло. Это были деньги Эдварда. И если его не беспокоило выбрасывание около двух тысяч долларов на то, чтобы Белла просто выглядела нормально, то чему она вообще удивляется?
Только это был упрек в сторону таланта Элис, как модницы, поэтому она приняла замечание очень близко к сердцу.
Он за это заплатит, подумала она.