— А что Перси Красавчик? Это ведь все из-за него?
— Этот подлец Перси свалился как снег на голову и потребовал убежища. Это бы еще куда ни шло, хотя я не выношу, когда бывшие любовники заявляются в мой дом, не предупреждая заранее о своем визите… Я ведь могу случайно оказаться не одна, — с очаровательной женской гримаской закатила глаза Кира. — Но он не просто явился! Он посмел притащить с собой какую-то белобрысую, перекисью крашенную шлюху! Размалеванную, как эта ваша хохлома! Да я едва кони не двинула от такой неслыханной наглости!
«Жаль, что не двинула… Вышло бы очень кстати… Вот же странно — сама вроде бы сталтех, а рассуждает, как блудливая разведенка откуда-нибудь из-под Ростова! Что же до „крашеной шлюхи“, то это, к гадалке не ходи, милая Алина Минелли, вертихвостка из Тройки. Не иначе, она сама увязалась за полюбовником и бросилась в портал, очертив голову, лишь бы только не возвращаться в смрадные объятия старичка Рекса. Да-а-а… Дела-дела-дела…»
— И что дальше? — машинально спросил Юл.
— Дальше? Я просто выставила этих блудодеев из своей локации, как выставляют попрошаек и назойливых агентов мифической «канадской оптовой компании»! — пожала плечами Кира, в искусственных глазах которой теперь все чаще вспыхивал багровый воинственный огонь. — Правда, бабе его носатой напоследок слегка расцарапала рожу, для острастки… Да и ловеласу Персику тоже пенделя дала, чтобы не расслаблялся… И, надо сказать, они еще легко отделались. Потому что по-хорошему их — Перси и эту его прошмандовку — надо было бы в этот загон, к твоим пустить. Только сделать их козлом и козлихой.
— Ясно, — сухо проронил Штурман. Он мысленно уже обругал себя последними словами за то, что, еще будучи в тамбуре, не сканировал там координаты последнего исходящего гиперперехода Перси Красавчика. Не командир, а самонадеянная ворона!
— Ладно, Кира. Перси — мудак. Баба его — проститутка. Ну, а мы-то, мы-то тут при чем, а? Я и мои друзья?
— Конкретно вы — просто попали под раздачу, — пожала плечами женщина-сталтех. — Но это жизнь. А жизнь — она несправедлива.
— Жизнь — она да, несправедлива, — согласился Юл. — Но в твоих глазах, Кира, лучится мудрость. А мудрость — означает справедливость.
Кира приосанилась. Ей явно нравилось, что ее хвалят. Юл понял — он на верном пути. И что еще немного лести никак не испортит положение.
— Ты не только справедлива, но и прекрасна, — продолжал Юл. — А красоте часто сопутствует… гуманизм.
— Гуманизм? — такого слова явно не было в словаре, инсталлированном в голове у Киры.
— Да. Скажи мне, прекрасная Кира, как я могу заслужить твою благосклонность? Или, проще говоря, что я должен сделать, чтобы ты расколдовала моих спутников?
Кира задумалась. На ее лице отразилась сложная — для сталтеха — гамма чувств.
Наконец она щелкнула пальцами и изрекла:
— Я еще понаблюдаю за ними. Подумаю. И сообщу тебе свое решение.
Лишь теперь Штурман начал понимать всю глубину пропасти, в которую они угодили в этой новой, доселе неизвестной ему локации.
Одно дело, когда ты оказываешься во власти безумной бабы, от которой никогда не знаешь, чего можно ожидать в следующую минуту. И совсем другое — когда попадаешь в железные руки сумасшедшего сталтеха, который, однако, является в некотором анатомическом роде бабой и у которого не понятно где и что через минуту закоротит.
Штурман вновь покосился на загон, оттуда доносились трубные звуки, перемежаемые жалобным мычанием.
Ну не епэрэсэтэ?
Юл Клевцов за все время своей работы в Пятизонье мог по пальцам пересчитать встречи со сталтехами, обладающими чем-то вроде свободы воли и каким-либо суррогатом полового чувства. А со столь ярко выраженными — припомнить не мог ни одного.
Однако Юл прекрасно понимал: никакие скорги неспособны трансмутировать человека буквально за считаные минуты в двуногую скотину. Скотину, ведущую сейчас в Кирином загоне уже почти растительное существование.
Вывод напрашивался сам собой.
Скорее всего, перед ними была мастерски наведенная иллюзия… И скорги здесь вообще ни при чем!
Выходит, Кира владеет мнемотической метаморфией! Причем очень редкой ее разновидностью: она обладает способностью внушить порожденный ею фантом не только стороннему наблюдателю, но и самому носителю!
«Старику до такого уровня еще расти и расти», — подумал Юл.
Вдруг он вспомнил, что в тропической оранжерее Кораллового Дома у Пенни в огромной клетке когда-то жил здоровенный попугай, красно-зеленый ара. У него был огромный, мощный клюв, которым он, по заверениям хозяйки, мог запросто перекусить любой из металлических прутьев клетки.
— Просто он не осознает до конца масштабов своей силы, — увлеченно объясняла Юлу Пенни.
А может, и его товарищи позабыли о том, сколь они сильны?
В самом деле: вспомни сейчас крепыш Семенов или обладатель железной воли Мизгирь, что они на самом деле — не тупые скоты, они уже в следующую минуту разнесли бы весь Кирин загон в щепу, а саму Киру — на винтики и шестеренки. Но в том-то и дело, что каждый из пленников сталтеха Киры был уверен, что он — это…
— Ладно, — вздохнул Штурман. — Положим, я не стану упрашивать тебя расколдовать их. Не буду. Пока. Я лишь хочу знать, как ты отключила их имплантаты.
— А скорги, по-твоему, на что? — таинственно усмехнулась Кира. — Надеюсь, ты не думаешь, что я могу внушать иллюзии имплантатам?
Ага, вот Кира и подтвердила, хоть и косвенно, что она — настоящий мастер иллюзий!
Хорошенькое дельце…
«Эх, Старика бы сюда. Уверен, они нашли бы немало общих тем для беседы. Возможно, у них даже завязался бы роман».
— В отличие от вас, людей, имплантаты не обладают столь развитым воображением, им необходимы команды, — продолжала Кира. — А уж команды мои скорги передают с отменной точностью!
«Поэтому все члены нашей группы и подверглись трансформации. Атака скоргов на их имплантаты произошла столь внезапно, что блокировка включилась почти мгновенно! — догадался Юл. — Кира была уверена, что поймала всех, а когда обнаружила еще и меня, ее основные мнемотехнические ресурсы и колонии скоргов уже вовсю занялись пленниками. Поэтому она решила захватить меня с помощью одних лишь сторожевых колоний, обитавших вокруг выхода из портала. А силы скоргов-сторожей, видимо, не столь велики. К тому же у меня, по счастью, оказался для них сюрприз в виде недискретного плазмомета».
Но больше всего Юла интересовали, конечно, планы сталтехини на его скромную персону.
— Послушай, Кира, Перси Красавчик — мой заклятый враг. Он убил моего названого брата Патрика, который дважды спасал мне жизнь. Я не успокоюсь, покуда кровь Патрика не будет отмщена, — решительно пояснил Юл. — Мы с тобой в этом деле — союзники. Верни моим людям человеческий облик, и я сделаю для тебя все, что ты хочешь!
Кира надолго задержала на Штурмане свой пристальный взор.
— Боюсь, тебе придется не по нраву то, чего хочется мне, — наконец хрипло пробормотала она, изучая сталкера по-женски откровенно.
— Я могу оказать тебе какую-нибудь ценную услугу… В конце концов, я готов их выкупить! У меня есть состоятельные друзья в «Итаке». В Коралловом Доме. Слыхала про эту базу? Они могут многое, — не моргнув глазом, выпалил Штурман. — Хочешь, я договорюсь, чтобы тебе провели полное медицинское обследование? Включая и технические… аспекты? — под конец слегка замялся Юл.
— Зачем? — промурлыкала она, продолжая беззастенчивое исследование телосложения сталкера, не упуская ни одной анатомической подробности. — Мне не нужны твои услуги. Я не нуждаюсь в деньгах. Здесь их просто не на что тратить! Что же до медицинского обследования — давно я не слышала ничего глупее! Зачем мне обследование? Ведь я ничем не больна! Разве что масло пора менять… Но с этим я всегда справлялась сама!
— Не могу поверить, что тебе ничего не нужно, — продолжал убеждать ее Штурман. — Дай мне хоть один шанс!
— Шанс… — покачала она головой.
Казалось, мысли женщины-сталтеха блуждали сейчас где-то далеко.
Штурман уже готов был возмутиться и, возможно, наделать глупостей, как неожиданно вновь ощутил зовущее прикосновение Кириной руки.
Странное дело, но рука эта вовсе не была холодной, как это бывает у большинства сталтехов, независимо от срока давности их «инициации» скоргами…
— Ты забавный… Такой забавный! — сказала она. В голосе Киры мелькнули мягкие, почти материнские интонации. — И… наверное… я все же нашла, что тебе предложить!
Кира выбросила вперед жесткую руку.
Штурман от неожиданности заорал благим матом!
Она ухватила его железными пальцами за шиворот и… воздерживаясь от дальнейших комментариев, поволокла за собой!
Напрасно, надрываясь, вопили имплантаты Юла, запоздало взывая о бдительности. Их хозяина сейчас явно волокли на убой.
«Прощайте, друзья… Прощай, Пенни», — подумал Юл.
От жалости к себе на его глаза наворачивались слезы. Однако он знал: если женщина решила для себя что-то важное, к тому же решила окончательно и бесповоротно — лучше не вставать у нее на пути. Потому что любовь и кровь не случайно рифмуются между собой.
«И пусть лучше приютом этой рифме станет куртуазный сонет или исполненная любовного томления серенада, а не скорбная эпитафия Юлу Клевцову!»
Ну а в том, что любовное томление женщины-сталтеха, которая обладает ужасающей по своим разрушительным масштабам свободой воли — это что-то вроде торнадо напополам с цунами, Юлу Клевцову предстояло сейчас убедиться на собственном… в общем, на собственном всем.
Всем, чем его снабдила мать-природа.
Тем временем здоровенный верзила с массивной башкой зубробизона на плечах подошел к прутьям загона и проводил упирающегося, возмущенно орущего Юла задумчивым, всепонимающим взглядом.
Затем властная женщина и влекомый ею мужчина исчезли за пологом широкой палатки шатерного типа, где и обитала Хозяйка Скорговых Болот. Тотчас шатер по периметру окружили причудливо переплетающиеся линии серебристых существ, похожих на тропических муравьев-листорезов.
Маленькие существа еще некоторое время шевелились, толкались, перебегали из линии в линию, после чего наконец угомонились и застыли кружевами диковинных алюминиевых виньеток, охраняя покой и здоровую страсть своей госпожи.
Зубробизон шумно вздохнул, всхрапнул и, глубокомысленно покачивая кудлатой башкой, побрел в глубь загона.
А через некоторое время из шатра раздался сдавленный вопль ужаса.
Кричал мужчина. И судя по тому, как резко оборвался вопль, больше в его легких уже не оставалось ни грамма воздуха.
Глава 11
Червь Свирепого Мака
— Пойми, я ведь не прошу у тебя многого. Более того, я ведь не прошу у тебя невозможного! Я прошу то, что мне до зарезу необходимо, твою ж масть! — кричал Юл, приподнявшись на локте.
Еще минуту назад, обессиленные любовными играми, они расслабленно лежали на широченном ложе, застеленном какими-то мохнатыми шкурами. Штурману искренне хотелось верить, что шкуры эти натурально звериные.
О том, где и в какой локации Пятизонья Кира могла откопать реального медведя или кабана, Юл и вовсе предпочитал не думать. Меньше знаешь — лучше спишь. Даже когда ты волей-неволей вынужден заниматься любовью с женщиной-сталтехом, которой вздумалось как раз сегодня обогатить свой и без того впечатляющий сексуальный опыт.
Требование Штурмана вернуть его спутникам прежнее, человеческое обличье Кира согласилась обсудить не сразу. А лишь после получасовой неистовой скачки по прериям любви в долину наслаждения, поросшую, надо думать, афродизиаками и кактусами-пейотами.
Когда настало время удовлетворенного самосозерцания, Кира приятно удивила Юла стройностью фигуры и гармоничностью форм. В шатре царила облагораживающая окружности полутьма. Это было очень кстати для Юла, прежде не имевшего сексуального опыта с женщинами-сталтехами.
Еще с первых минут пылающей Кириной страсти Юл опасался наткнуться на искусственную пластмассовую плоть. Да вдобавок еще и перевязанную сухожилиями проводов! Что вполне отвечало бы обычному виду сталтеха-ветерана, давно утратившего былые мускулы и кожный покров.
Но перед ним предстала хоть и не по-здешнему пламенная, однако вполне земная женщина, сложенная в любимом Штурманом городском стиле. Тонкая талия, округлые бедра без целлюлитных излишеств и «любовных поручней» в виде жировых отложений над ягодицами. А самое главное — никакого бронелифчика с выпирающими оттуда розовыми полушариями!
— А ты очень даже… аппетитная! — первым делом прошептал он, стоило только любвеобильной Хозяйке Скорговых Болот освободиться от теснящих ее одежд.
С точки зрения тактильных ощущений все тоже оказалось супер — как с обычной женщиной из плоти и крови. Разве что вместо аромата теплой кожи — легкий запах мускуса, невесть откуда взявшийся у сталтеха.
— Ты действительно считаешь, что я ничего? — первым делом поинтересовалась техноженщина, едва лишь взобралась на Юловы колени.
— У меня никогда не было столь совершенной партнерши. В тебе все прекрасно — и душа, и тело, и мысли, — сдавленно пробормотал Штурман, благо процесс уже пошел и с каждой секундой быстро набирал обороты. Он всегда помнил, что с женщинами чем больше лести — тем лучше.
— Я думала, все порядочные герои предпочитают крупные формы… женского самовыражения, — не отставала Кира, явно нарываясь на еще один комплимент. Однако, не дождавшись его, она откинулась под невероятным, невозможным для обычной земной любовницы углом, демонстрируя ему свои крепкие груди.
Сталкер только приоткрыл рот, беспомощно хватая воздух, как рыба на песке. И безнадежно махнул рукой.
Ну почему эти женщины, все подряд, независимо от их внешней системы и внутренней конструкции, просто обожают, когда их партнер во время танца любви заливается этаким незатыкаемым соловьем?
Кира сжалилась над любовником и временно приостановила свои ритмичные движения, благо именно она сейчас задавала тон в их любовном поединке.
— Так что ты там хотел сказать о моей груди, дорогой? — требовательно уточнила она.
Перед тем как дать ответ, Штурману пришлось остановиться, отдышаться и глотнуть воды из фляги.
— Видишь ли, Кира… Крупные формы… отягощают карму, — смиренным тоном буддийского послушника кротко изрек он, утирая пот со лба тыльной стороной ладони.
— А что такое карма? — женщина-сталтех прищурила левый глаз, точно прицеливаясь в самое сердце своего внезапного любовника.
— Карма — что-то вроде совести. Но только глубже. В общем, лучше тебе об этом не думать. Главное, что твоя грудь — это… идеал. Со всех точек зре…
Большего он сказать не успел. Поскольку Кира, явно удовлетворенная словами своего партнера, но отнюдь не его действиями, вновь пришпорила его, сжав коленями бедра сталкера.
«Кажется, у наездников это называется „взять в шенкеля“», — через гудящую голову Штурмана прошмыгнула непрошеная мысль. И тут же вылетела оттуда пулей под напором всесокрушающей Кириной страсти.
«Еще хотелось бы знать, а нужно ли предохраняться во время секса с полуроботами? Мало ли что… Еще дадим начало новой расе белых русских терминаторов».
…Единственным, но весьма существенным неудобством в этом горячем межвидовом сексе было то, что из живота Киры время от времени доносились какие-то нечеловекоразмерные звуки. То ли жужжание сервоприводов, то ли деловитый цокот шестеренок..
Первый раз это случилось в самый пик наивысшего наслаждения женщины-сталтеха, так что Юл в тот миг от ужаса подскочил, словно ужаленный. Точнее, безуспешно попытался это проделать.
Увы, изысканная любовная позиция — «прекрасная амазонка верхом на учтивом незнакомце» — не позволила ему пошевелить ни одним членом, включая доминирующий в этом логическом ряду.
Штурман же никак не мог найти себе успокоения. Поскольку не мог избавиться от неприятного ожидания, что из чрева Киры в любой момент вдруг выскочит какой-нибудь блуждающий подшипник или обнаглевшая пружина — должен же быть источник у этих акустических вибраций! И надо оторвать лживые языки тем экспертам, что со знанием дела берутся рассуждать, будто наилучшая де и почетнейшая смерть для всякого уважающего себя мужчины — в постели с прекрасной женщиной…
Конечно, Кира и сама уже догадывалась о том, что творится в мозгах у ее возлюбленного, поэтому как могла пыталась его всячески успокоить. Однако психотерапевт из женщины-сталтеха был так себе.
— Милый, тебя действительно так беспокоит… это движение внутри?
Она не нашла подходящего слова и, замявшись, в смущении отвернулась.
Очень вовремя, кстати. Вместо приличествующей всякой порядочной женщине краски смущения щеки Киры вдруг стали смертельно бледными с подозрительной зеленцой — видимо, и на ее скоргах неблаготворно сказывалась близость болот.
— Это терпимо? — с надеждой спросила Кира, подобравшая наконец подходящие слова.
— Нормально, — собрав в кулак все свое самообладание, ответил Штурман. — Знаешь, такое иногда бывает даже и у настоя… мнэ-э… В общем, у самых обычных женщин, которые при этом нисколько не обладают твоими ослепительными достоинствами — умом, красотой, темпераментом…
Вовремя пущенная в оборот порция грубой лести — верный ключ к Кириному сердцу. Поэтому между сталкером и женщиной-сталтехом быстро восстановилось нежное взаимопонимание.
Когда судороги экстаза остались позади, они наконец приступили к тому, ради чего Штурман и пошел на этот чудовищный аттракцион, — к переговорам.
И разве кто-нибудь станет спорить с тем, что наиболее удачные сделки заключаются среди мягких подушек и шелковых простыней?
Да, сталтех Кира растаяла. Хотя, к счастью, не физически…
Не сразу и не вдруг, но она все же пообещала снять столь мастерски наведенные ею мороки с каждого из спутников Юла.
После этого радостного известия ликующий сталкер поднажал, сам не ожидая от себя такого любовного пыла. И плодом нового акта страстной любви стало обещание Киры подсказать Штурману алгоритм возвращения домой для всей его разнесчастной группы.
Так Юл впервые услышал о Слепом Тарасе.
…Согласно инструкциям Киры, лаконичности и однозначности которых мог бы позавидовать даже сам Наполеон, Штурману предстояла весьма непростая миссия. Чтобы суметь найти способ беспрепятственно перемещаться через гиперпространство в нужных направлениях, по словам женщины-сталтеха, он должен был в самом скором времени встретиться с таинственной энергосущностью, которой ведомо о Пятизонье абсолютно все. А именно: его прошлое, его настоящее и даже… грядущее!
Сущность звалась Слепой Тарас. По крайней мере, так величала ее Кира.
— Если Слепой Тарас не сумеет помочь, тебе здесь уже никто не поможет. По крайней мере пока не утихнет этот ваш гипершторм.
Итак, Слепой Тарас.
Как понял Штурман, таинственный Слепой Тарас представлял собой нечто вроде информационной антропоморфной копии какого-то неизмеримо более могучего существа, нежели банальный гомо сапиенс.
Глаза эдакому монстру были ни к чему — он видел все, что пожелает, всей поверхностью своего тела. А равно слышал, осязал, обонял и воспринимал электромагнитное излучение чужого мозга.
Озадачило Штурмана совсем другое.
Несмотря на красочное описание могущества и невероятной ментальной силы пресловутого Слепого Тараса, Кира, судя по всему, не слишком-то жаловала этого энергомонстра и супероракула. Юлу порой казалось, что его новоиспеченная любовница рассказывает ему сейчас не о всезнающем разуме Пятизонья, а о своей двоюродной тетке из Мелитополя, всемирно известной своим сварливым нравом.
В этих настроениях Киры явно таилась какая-то закавыка. Но разыскания по теме этой закавыки Штурман предпочел отложить до лучших времен.
Сейчас нужно было срочно освобождать боевых товарищей, снимать фантомы и, в конце концов, приводить очумевших соратников в чувство! Отливать водой, осенять крестом, да что угодно, лишь бы был эффект! И конечно, кормить их, а также поить чаем с водкой…
Однако же с расколдовыванием Кира пока вовсе не спешила. Не говоря уже о чае и водке.
— Судя по твоим словам, через порталы сейчас идти опасно, — деловито прикидывала она, откинувшись на спине и с удовольствием дыша Юлу в кудрявую подмышку. У сталтехинь явно иные предпочтения, нежели у обычных женщин, судя по тому, как хищно раздувались при этом Кирины ноздри и какими плотоядными взглядами она вновь принялась награждать Штурмана.
— И, кстати, чтобы Слепой Тарас снизошел до твоих вопросов, тебе придется кое-что для него исполнить, — добавила Кира.
— Надеюсь, о постели речь в этот раз не зайдет, — с горькой иронией заметил Штурман.
То, что поведала ему затем Кира, не слишком-то удивило бывалого сталкера. За свою жизнь Штурман имел возможность убедиться: настоящее добро всегда предпочитает иметь крепкие кулаки и при этом редко что-либо делает бесплатно.
Слепой Тарас обитал где-то в Узле, и добиться его благосклонности, считала Кира, можно было только при помощи особого жертвоприношения.
Штурман должен был убить крайне опасного червеобразного механоида, который принадлежит заклятому врагу Слепого Тараса — некоему Свирепому Маку.
Слепой Тарас, рассказывала Кира, даром что слепой, когда-то здорово насолил этому Маку. Тот ответил сторицей, и в результате между двумя могущественными гуманистами Пятизонья уже много лет тлело пламя непримиримой войны.
— Ты знаешь, что такое пиросома? — спросила Кира у Штурмана.
Тот хотел честно ответить «нет», но в последний миг вспомнил, что он все-таки ученый, пусть и бывший. Приставив палец к носу, Штурман пробормотал:
— «Пиро» это наверняка, как в слове «пиротехника», то есть — «огонь» на древнегреческом. А «сома» — это… как в слове «соматический»! То есть, снова же на древнегреческом, означает «тело». Стало быть, пиросома это… «огненное тело»? Огнетел какой-то получается.
— Ну что же, как минимум по одной линии ты Перси уже обошел, — улыбаясь во все свои тридцать восемь полимерных зубов, констатировала Кира. — Ум у тебя большой.
— Спасибо, — сухо ответил Штурман.
— Да не дуйся ты. Шучу. Ты лучше, чем Перси, во всех отношениях, честное слово!
Штурман воспрянул, а Кира продолжала:
— Пиросома, она же огнетелка, это такое редкое морское животное. Что-то среднее между медузой и кораллом. По виду оно такое все полупрозрачное и сделано как будто из желе. Это что касается похожести на медузу. А на коралл похоже потому, что это не единый организм, а колония довольно примитивных организмов. Эти организмы имеют разную специализацию. Одни гребут, другие едят, третьи размножаются. При этом все они сцеплены друг с другом, понимаешь? В одну колонию. И колония эта внешне выглядит… ну, как большой такой прозрачный кабачок, что ли. Или толстый червь.
— Безмерно интересно. Ну и что?
— А то, что механоид Свирепого Мака, о котором мы говорим, — по сути гигантская пиросома. Это колония, собранная из отдельных специализированных синтетических механоидов. Не знаю, как зовет его Свирепый Мак, но я называю этого громадного синтета Огнетелом. Потому что просто Червем — как очень оригинально величает его Слепой Тарас — мне называть его как-то скучно.
— Ну-ну. И вот этого твоего Огнетела надо убить? Зачем?
— Если ты укокошишь Огнетела, любимца и помощника Свирепого Мака, Слепой Тарас в лепешку расшибется, чтобы тебя отблагодарить, — заверила Кира, плотоядно облизывая губы острым синим язычком. — А пока ты будешь возиться с Огнетелом, я сниму фантомы с твоих идиотов-дружков. По правде сказать, этот наглый сухопутный пиросом даже меня достал своими выходками! В прошлом месяце, к примеру, взял и схарчил за Ледовым Болотом лучший сквад моих самых смышленых скоргов… Полакомился, скотина! А ведь сколько душевного тепла я в них вложила! А на юге, вокруг Бронзового Озера, тот же Огнетел перепохабил весь ландшафт, тошнит смотреть… Раньше я ходила туда, чтобы любоваться закатом. А теперь…
Она скорбно шмыгнула носом.
— Ты хочешь сказать, что эти тварь обитает в твоей локации? Где-то поблизости? — обреченным тоном произнес Штурман. Уж очень ему не хотелось опять на передовую.
— Ну, скажем так, он здесь не то чтобы обитает… Гастролирует. Ископаемыми всякими занимается, — с очаровательной гримаской пояснила сталтехиня. — Уверена, ты сможешь его прикончить. Вот, сейчас набросаю тебе схему…
Она выпростала из-под подушки изящный блокнотик с обложкой, украшенной все теми же кошмарненькими фосфоресцирующими цветочками, и принялась сноровисто набрасывать маршрут к логову чудовища. Штурман с замиранием сердца следил за тем, как на бумаге появляются идеально ровные, геометрически рассчитанные линии.
От блокнотика пахло так же, как от самой Киры, — смесью мускуса и машинного масла. Юл обреченно подумал, что этот запах, наверное, уже никогда не выветрится из его многострадальной памяти.
А еще он думал о том, что обо всем этом, случившемся с ним в шатре Киры, без утайки расскажет Пенни. Пусть ужасается вместе с ним!
— Вот погляди… — и Кира, тыча стилом в электронную бумагу, изложила Штурману свой план.
План этот вкратце сводился к следующему: тварь надо растравить, заставить выползти из логова, заманить на территорию заброшенной воинской части, которая в канун Третьего Взрыва была действующей ракетной базой, и там испепелить, подорвав десятками тонн неутилизированного топлива.
— Ну допустим… Допустим… Ракетное топливо — это, конечно, хорошо… Только не оказалось бы оно просроченным…
— Этим займутся скорги. Я уже отдала указания.
— А почему бы скоргам не заняться и самим Огнетелом?
— Я пробовала. Скорги Огнетела моим скоргам не по зубам.
— Ладно… Ракетным топливом займутся скорги… А как насчет брони для меня? Дельце-то, я чувствую, будет жарким.
— Этим тоже займутся скорги.
Штурман не понял, что хотела сказать Кира. Но решил быть настоящим мужчиной и не опускаться до того, чтобы переспрашивать.
— Что ж, — со всем мыслимым воодушевлением заключил Юл, — если нужно убить Огнетела, значит, клянусь табакеркой своей бабушки, я убью его!
…Попасть в Узел было заветной мечтой каждого начинающего сталкера в Пятизонье. Но сколько есть сталкеров, столько и историй о том, как проникнуть в это сакральное место. Все истории абсолютно правдивые, у них десятки очевидцев и свидетелей, и именно поэтому ни одна из них не стоит и ломаного гроша.
Лучший способ попасть в Узел — сделать так, чтобы Узел сам явился за тобой. Именно этот способ, на первый взгляд абсурдный, и предложила Штурману Кира.
— Узел связан с каждой локацией во-от такими кровеносными сосудиками, — продемонстрировала она Штурману толщину этих связей, отчеркнув кончиком ногтя один из оконечников серебряной нити — контактного вывода имплантата на теле. — И если один из сосудиков загноится, — узел тотчас начинает болеть. Это если по-вашему, по-людски. А у нас — дисфункция, разладка, холостой ход, износ, частичная деформация. Разница только в словах. И оттуда, из Узла, немедля присылают Бригаду Ремонта. Чтобы, значит, эту неисправность живо устранить.
— А ты сама их видела, ремонтников этих? — спросил Юл.
— Еще бы, — усмехнулась Кира. — Вот сейчас одного такого как раз и вижу перед собой. А ты думал, ремонтники — они какие-то особенные и с неба прилетают?
— Получается, ремонтники — обычные сталкеры? — неуверенно предположил Штурман. — Сталтехи еще, может быть, — добавил он для пущей политкорректности. — Так?
— Я сейчас не о сталтехах, — неожиданно резко оборвала Юла Кира. — Эти ваши «уроборосы» свой пи-генератор построили? Гипертоннели разладили? Как их приструнить, спрашивается?
Сталкер молча слушал Киру, понимая: вопрос риторический.
— Вот этому подлецу, Красавчику Перси, некто и внушил: умыкни жену у какого-нибудь старого козла вроде Минелли, — продолжила Кира свой урок технической политграмоты. — Он так и делает. И тут же за этой краденой женой к Тройке налетает воронье со всех кланов — видимо-невидимо! И каждый ворон себе на уме — норовит генератор заграбастать! Так что о Красавчике Перси с его пергидрольной соской уж никто и не вспоминает. А Узлу только этого и надо: глядишь, генератор разрушен, снова тишь да благодать. Он вашими руками неисправность устранил, стало быть, вы и ремонтники.
— А как же гипершторм?
— Гипершторм — сущая мелочь по сравнению с тем, что было бы, выйди Большой Генератор на стопроцентную мощность. А техники Тройки, накопив бесценный опыт, вслед за ним построили бы Генератор Последних Дней.
И она с победоносным видом уставилась на Юла. Мол, я умна. Да, я умна!
— Тебе бы диссертации писать, милая, — расчувствовавшись, заявил Юл, после чего отвернулся к стене и… захрапел.
…Вход в логово Огнетела обнаружился на склоне высокого холма, за которым уныло рыжело чахлое сосновое редколесье.
Охряные пятна пентаоксида ванадия и желтые, химически зеленые, пурпурные — окислов других редких цветных металлов, указывали на то, что червячок тут водится дельный, непоседливый и забирается он в земные недра о-о-о-о-чень глубоко.
Штурман сразу наметил себе кратчайшие пути возможного безоговорочного и непритворного отступления, то есть — бегства.
Хотя прекрасно понимал: лучше бы ему отступать только в целях заманивания врага на ракетную базу. На кону стояла судьба его товарищей. А наградой обещала стать встреча со знаменитым прорицателем, Слепым Тарасом, который-то и даст ответы на больные вопросы, что накопились у Штурмана за эти дни.