А именно: как вернуться домой?
Укротить гипершторм в тоннелях? И как этого добиться?
Или есть какие-то методы обмануть неэвклидово ненастье?
По хорошим делам, конечно, Штурману еще следовало бы интересоваться местоположением Перси Красавчика. Но история со скотской метаморфозой, которой подверглись его товарищи, заметно охладила пыл Штурмана. Слишком большой опасности подвергались его люди, следуя за Юлом по охваченным навигационной свистопляской порталам.
В конце концов, это была его личная месть, месть сталкера Юла Клевцова, подонку, убившему его друга. А остальные, получается, страдают безвинно.
Здесь, возле логова червя-механоида, за минуту до появления монстра, Юл окончательно решил освободить товарищей от их обязательств помогать ему.
…Две добрых плазменных гранаты сделали свое дело.
Огнетел выполз из логова, объятый густыми клубами дыма, и яростно взревел на низкой, утробной ноте. Однако Штурман не мог поначалу и предположить, насколько в действительности огромен этот монстр таинственного Свирепого Мака.
Двадцатиметровое тело механоида величественно выплыло из зияющей дыры, вполне сравнимой по своему диаметру с тоннелем метрополитена.
— Черт возьми… — прошептал Юл. — Вот это махина, клянусь святым Тетеревом!
Спешно отступив под прикрытие ближайшего сосняка и укрывшись в овражке, Юл со смесью страха и изумления разглядывал громадину Огнетела, сшитого из полупрозрачных ромбовидных лоскутов. Поскольку, как помнил Штурман со слов Киры, перед ним не моноорганизм, а колония, то эти лоскуты, видимо, были теми самыми единичными механоидами-синтетами.
Друг с другом они соединялись толстыми кожистыми стяжками. И выглядели уже насмерть сросшимися. То есть возникали некоторые вопросы насчет того, права ли Кира? Может ли на самом деле этот монстр в случае смертельной опасности разобраться на отдельные суборганизмы?
Потому как, если не может, то план с подрывом ракетной базы представлялся избыточным. Проверять, впрочем, было боязно.
Ротового отверстия в передней части туловища Штурман у своего противника не заметил.
Вероятно, как это принято у настоящих морских пиросом, питание — а точнее сказать, загрузка материала в механоида-червя — осуществлялось не через единый ротовой орган, а через множество маленьких ртов, составляющих колонию организмов. Но сейчас, надо полагать, рты эти были закрыты.
Сквозь полупрозрачные покровы просматривались нейроканалы управления и координации, образующие сетку без ярко выраженной иерархии.
«О-хо-хо, — покряхтел Штурман. — А как с энергией? Что же это, у Огнетела и центрального „Сердца зверя“ нет, что ли?»
Штурман поигрался режимами своих имплантатов.
«Если так? Ничего не видно…»
«А этак? И этак ни черта не видать…»
«А вот так? Ага! Есть».
Все-таки центральное «Сердце зверя» имелось. Оно находилось в нижней части брюшины и, судя по архитектуре силовой разводки, питало в первую очередь какую-то непрозрачную темную зону, расположенную ближе к хвосту исполина.
Что там находится, видно не было.
Оставалось лишь предположить, что те самые горнодобывающие агрегаты, при помощи которых Огнетел добывает цветные металлы.
Новые и новые массивы информации об исполинском черве-механоиде продолжали поступать от имплантатов в мозг сталкера, когда Огнетел ударил из двух бортовых лазеров в сосны, прямо над головой Юла.
«Запеленговал имплантаты, скотина».
Штурман никогда прежде не питал особенной неприязни ни к паукам, ни к червям, которых его обожаемая Пенни искренне считала самыми отвратительными созданиями на Земле, достойными исключительно немедленной смерти.
Но Огнетел был существом, порожденным осатаневшим техносом Пятизонья. И походил он больше не на червя, а на голубой турбопоезд с прозрачными стенами — такие когда-то выпускал завод в Мытищах — которому вдруг взбрело в кабину свиваться в кольца.
Эти кольца и вызвали неожиданно у Штурмана прилив неподдельного отвращения, плавно переходящего в ненависть.
Когда Огнетел взметнул вверх первое кольцо из своих самых тонких сегментов, расположенных в хвостовом отсеке, Юл был уже готов к атаке. Хвост механоида с низким гудением распрямился, словно высвобожденная пружина, и тяжело хлестнул, точно угодив в дерево, за которым притаился сталкер.
Удар был явно еще вполсилы, но с легкостью переломил сосновый ствол над головой Штурмана. Сталкер отскочил подальше и снова залег, осыпаемый градом ветвей, трухи и прошлогодней сосновой хвои.
Хвост выглядел наиболее уязвимой частью туловища Огнетела. Хотя бы потому, что его кончик можно было попробовать отрубить парой-тройкой метких выстрелов. Из чисто научного любопытства, чтобы узнать, как отреагирует колония на утрату нескольких концевых организмов.
Не откладывая в долгий ящик, Штурман тут же выпалил из армгана, целясь поближе к кончику хвоста.
Однако Огнетел вновь свил кольца, и луч ушел через одну из петель его туловища «в молоко».
Тогда Штурман, пока перезаряжался армган, выстрелил из плазмомета.
Навскидку, не надеясь, что попадет.
Однако плазма достигла цели и уничтожила как минимум один внешний организм.
В коже Огнетела теперь зияла рваная дыра, и он быстро выбросил из боков несколько полуметровых оптических отростков, чтобы оглядеть себя и визуально оценить масштаб разрушений.
Одновременно с этим по всему телу механоида прошел импульс сокращений, и зверь-синтет яростно взревел.
— Ага, судорога! Небось, не нравится? — зло усмехнулся Юл и уже прицельно выпустил струю плазмы в хвост противника.
Он опоздал с выстрелом на одну секунду.
Судорожный импульс волной докатился до поврежденного участка поверхности.
Откуда-то из недр Огнетела рванулся к свету странный организм, напоминающий ската, покрытого частыми железными чешуйками. Этот чешуйчатый скат запечатал своим телом пробоину.
При этом он выбросил по периметру корпуса десятки стальных крючков, которыми зацепился на соседние организмы, составлявшие внешние покровы Огнетела.
«Ремонтный бот! — ахнул Штурман. — Да, брат, такую колонию уделать будет нелегко…»
Плазма ударила в чешую ската и с шипением расплескалась по хвостовой части корпуса механоида, не в силах прожечь его панцирь.
— Эге… Да это никакое не железо. А как бы не вольфрам или типа того, — проворчал Штурман. — Выходит, тебя, сучий ты сын, ни осколочным, ни бронебойным не взять?
Огнетел в ответ выстрелил из имплантатированного головного импульсного орудия со снайперской точностью. На том месте, откуда только что бил из плазмомета сталкер, теперь зияла воронка, исходившая масляным дымом.
К счастью, Штурман подозревал нечто подобное и взял за правило постоянно перемещаться вдоль опушки, где его хоть как-то прикрывали деревья и хилый, желтушный кустарник.
Теперь он даже был благодарен судьбе, приведшей его именно в эту потаенную область Соснового Бора, где еще оставались живые деревья, в честь которых и назвали само место…
Еще два раза Штурман попал из плазмомета в лобовую часть механоида, не причинив противнику особых беспокойств. События развивались по уже известной схеме: гибель одного-двух суборганизмов, пробоина, явление скатообразного рембота.
В ответ Огнетел тоже дважды достал Юла из лазерных пушек.
И на том, если бы не помощь Киры, закончился бы жизненный путь матерого сталкера.
Но Штурман был поверх стандартного комбинезона облачен с головы до пят в невиданную броню.
Броню из скоргов.
Тысячи металлических насекомых, выполняя команды Киры, облепили Штурмана, сцепившись друг с другом в причудливую кольчугу. При этом, чтобы заполнить пробелы, которые кое-где оставались, умные смертоносные крошки держали каждый по маленькому кусочку жаропрочной фуллереновой углеткани.
Несколько минут возни, острая вонь каких-то особых клеящих ферментов, короткие микровспышки точечной плазменной сварки — и Штурман обнаружил себя заключенным в великолепно пригнанный, почти невесомый бронекостюм! Который внутри были армирован скоргами, а снаружи — обшит дьявольски прочным фуллереном, которому позавидовал бы любой допотопный кевлар!
Как выяснилось, эта броня спасала даже от десятимегаваттных боевых лазеров Огнетела. Ряды испорченных попаданием лазера скоргов легко восполнялись за счет резерва, который предусмотрительная Кира рассадила по всем карманам Штурмана.
Так что в некотором смысле шансы Штурмана и Огнетела были равными.
Огнетел был почти неуязвим благодаря модульной организации своего корпуса. Но и Штурмана сейчас защищала колония взаимозаменяемых организмов!
…Видя, что лазеры не причиняют Юлу заметного вреда, монстр решил раздавить надоедливую козявку. Могучим рывком он легко ввинтился в лес, круша кустарник и подминая под себя стволы молодых сосенок.
У Юла вдруг возникло устойчивое дежа вю. Где-то все это уже было… Только там, в Москвозоне, был поезд метрополитена… Зараженный скоргами, он обрел гибкость, вооружение и самое паршивое — твердое желание укокошить его, Юла, и старину Патрика…
И, как тогда, пришлось ему вспомнить все свои навыки опытного бегуна по пересеченной местности.
Имплантаты помогали как могли. Скорговая броня, к счастью, почти не мешала.
Но несло Юла через буераки в первую очередь первобытное чувство опасности, которое, должно быть, испытывал всякий древний охотник в ситуации, когда сам неожиданно превращался в объект охоты…
При этом Штурман намеревался, все время забирая при беге вправо, зайти Огнетелу с кормы. А там уже дело за плазмометом.
Индикатор супероружия змеепоклонников показывал уровень энергии пятьдесят два процента. Это была огромная мощь!
Требовалось все-таки поставить полноценный эксперимент, поглядеть, как будет реагировать Огнетел, если потеряет десятки суборганизмов. Ремонтные скаты слишком сложны, их не может быть бесконечно много…
Однако сухопутная мегапиросома, хотя и не могла похвастаться интеллектом профессора философии, отлично сознавала все свои сильные и слабые стороны.
Поэтому с завидным упорством преследовала сталкера по пятам, временами круша сосны, а временами удивительно ловко лавируя среди валунов, изящно срезая углы и в довершение всего вытесняя Юла из спасительного леса!
Штурман послушно отступал.
На опушке, там, где кончились сосны, Юл быстро оглянулся, сверяясь с Кириной схемой локации.
Что ж, Кира хоть и была женщиной, все изобразила верно. «Вероятно, потому что вторая часть ее натуры все-таки не баба, а сталтех с отличными электронными мозгами», — с наивным сексизмом подумал Штурман.
Перед ним, за отлогим склоном, раскинулась заброшенная воинская часть — судя по характеру построек, почти полувековой давности. Если же обратить внимание на заросшую обваловку очень больших капониров, снабженных капитальными железобетонными перекрытиями и присыпанными сверху метрами земли, то можно было поверить, что база и впрямь ракетная. А не какой-нибудь там унылый склад вещевого довольствия или тушенки Госрезерва.
База была обнесена бетонным забором и двумя сторожевыми вышками — на северной и южной сторонах, что отвечало двум КПП.
Обе вышки, в отличие от секций бетонного забора и столбов проволочных заграждений, устояли и даже не покосились. Отчего их не сожрали скорги, оставалось только гадать.
К южному КПП, ориентируясь на вышку, Юл и бросился со всех ног, крепко сжимая обеими руками тяжелеющий с каждой минутой горячий плазмомет.
Но перед решительным броском он вскинул руку с армганом и трижды выпалил в противоположную сторону. А затем добавил еще и плазмы.
Этот нехитрый, но всегда стопроцентно результативный трюк в итоге и спас Штурману жизнь. Пока Огнетел озадаченно высматривал, куда это палит противник, чего ради он щедро тратит энергию — Юл уже задал стрекача.
За его спиной точно выросли крылья.
Юл достиг створок запертых роликовых ворот с проржавевшим до дыр двуглавым российским орлом. И тотчас юркнул в прогнивший дверной проем сбоку от них — там была проходная.
Не рассчитав движение, он с размаху ударился грудью о… допотопную стальную вертушку!
— Чтоб тебе светили только нейтрино! — в ярости зашипел Штурман, использовав одно из самых страшных проклятий Пятизонья.
Воинскую часть покинули сразу после Третьего Взрыва. Люди отсюда сбежали. Здания обвалились. Шифер осыпался. Ворота покосились…
…А вертушка — вертушка торчала внутри КПП целехонькая и хозяйственно функциональная, как целый взвод старших прапорщиков!
Вдобавок чертова карусель проржавела у основания и накрепко застряла, едва только возмущенный Штурман толкнул ее каблуком. И тут же справа, совсем рядом, раздалось громыхание.
Ворота распахнулись. Это Огнетел ворвался в расположение части без пропуска, без положенной по уставу формы одежды и даже без головного убора. Между прочим, вопиющее нарушение устава!
Мегачервь между тем, не будь дурак, притормозил, свил пару колючих, щетинистых колец и принялся хищно осматриваться по сторонам. Головная часть его корпуса при этом сохраняла неподвижность, и лишь скрытые под броневыми козырьками окуляры имплантатированных оптических приборов медленно поворачивались.
Окуляры эти были чем-то вроде рачьих глаз на ниточках — всегда готовые нырнуть внутрь, как живые, при первом же признаке опасности.
Юл на цыпочках протиснулся мимо злосчастной вертушки, перегнулся через пустой оконный проем и мягко, по-кошачьи спрыгнул по другую сторону сторожевой будки, сразу же прижавшись к полуразрушенной стене периметра войсковой части.
Мысленно пролистав картинки, полученные от имплантата с помощью системы дальновидения, он быстро вычислил гаражи и стал осторожно красться вдоль стены.
Где-то там, за гаражами, должны быть автомастерская и ПТО, пункт технического обслуживания.
За этой скромнейшей аббревиатурой — ПТО — применительно к данной ракетной базе крылся просто-таки безобразно обширный капонир.
По существу, там размещался целый полуподземный завод. На территории которого осуществлялись все регламентные работы со старыми оперативно-тактическими ракетами 9М723К1, более известными широкой публике под названием «Искандер». Каждая такая ракета — полтонны взрывчатки, две тонны топлива.
Что касается взрывчатки и вообще боевых частей, они, по уверениям Киры, военными были не то эвакуированы, не то утоплены. В любом случае, на территории базы отсутствовали.
Но полтора десятка носителей — собственно ракет, которые обслуживались в ПТО на момент Третьего Взрыва — в разной степени разобранности были военными в спешке попросту брошены. Их подорвали, конечно, но как-то очень неряшливо. Чуть ли не ручными гранатами.
В отчетах, конечно, написали что-то вроде «полностью уничтожены», но то была липа.
Что же касается ракетного топлива… Оно у «Искандеров» твердое, смесевое. Представляет собой по сути огромную шашку взрывчатки с замедленным темпом горения. Скажем, тротил взорвался бы за доли секунды, а такая топливная шашка горит ярким пламенем несколько минут.
Причем именно такие сорта топлива хранятся помногу лет, поскольку их специально в этом направлении оптимизировали сотни светлых голов.
И вот никак не меньше десятка таких двухтонных топливных шашек лежало в капонире ПТО!
Это ли не чудо?
Чудо!
Глава 12
Один на один
Юл отер со лба пот и вполголоса помянул Хозяйку Скорговых Болот крепким мужским словцом.
Дело в том, что схема, нарисованная Кирой, в отношении ближайших окрестностей ПТО, оказалась не то что приблизительной, а просто-таки фантасмагорической!
План настолько не соответствовал реальности, что сам собой напрашивался вопрос — а бывала ли вообще женщина-сталтех в этой части вверенной ей локации?
Вот в психологии Огнетела — да, Кира разбиралась неплохо.
— Ты главное помни: у этой твари самомнение громадное! — советовала она Юлу. — Огнетел считает себя тут единоличным хозяином. Стоит тебе деятельно усомниться в этом — и он разъярится! А когда Огнетел разъярен, он не станет разбираться на отдельные организмы. Если разберется — его отдельные части расползутся по болотам, и как ты их всех потом перебьешь? Так что нельзя его сильно пугать, понял? Надо злить! Разозлить, заманить на военную базу и там прикончить ракетным топливом!
Ошиблась Кира только в размерах, утверждая, что ползучий фаворит Свирепого Мака величиной с вагон. Или, может, женщина-сталтех имела в виду моновагон поезда японской подземки, хвостовая часть которого находится еще в одном городе, а головной отсек — уже в другом?
Второй ее просчет оказался гораздо существеннее и теперь грозил Штурману гибельными последствиями.
На территории воинской части Юл так и не смог обнаружить ничего похожего на капонир ПТО в районе «всяких там гаражей и разных прочих автомастерских». А располагались там тоже капитально обвалованные капониры, только вот вовсе не ПТО. Маленькие, каждый на одну транспортно-пусковую машину.
Единственным, что дарило хоть какую-то перспективу, был алюминиевый ангар продсклада, проеденный насквозь сонными лозами автонов и не развалившийся до сего дня разве что радением святого Тетерева.
Что находится за продскладом, Штурман еще не успел проверить. И, стало быть, мог надеяться, что заветный капонир — там.
Между тем ярость Огнетела нужно было постоянно подпитывать. А то махнет еще на него хвостом и уползет обратно в берлогу, свой любимый ванадий из руды выцеживать…
Так что пришлось Штурману вернуться и обстрелять врага, целясь в имплантатированные зрительные органы.
Затем — бежать к бывшему продскладу.
Огнетел устремился за ним.
Конечно, механоид был преимущественно полым внутри, не считая «Сердца зверя» и той загадочной темной зоны, которую не могли просканировать имплантаты Штурмана. Но даже с воздухом в брюхе монстр был чрезвычайно тяжелым. Он запросто развалил по кирпичику оказавшееся на его пути приземистое здание — по виду бывшую баню или санчасть.
Юл нырнул в полутьму продсклада.
Пробежал ангар насквозь.
Где-то далеко за спиной раздался душераздирающий скрежет — Огнетел, разрывая алюминий, протискивался следом.
На ходу Штурман плазмометом выпарил часть дальней стены — ровно столько, чтобы пробраться в лаз на корточках.
И вот там, на тылах продсклада, наконец-то обнаружилось искомое: капонир! Капонирище!
Несомненно это был главный ракетный ПТО — пункт технического обслуживания!
Правая створка массивных железных ворот капонира была обглодана коррозией настолько, что Штурман без труда просочился внутрь.
В капонире было темно. Он задействовал имплантаты.
И первым, что он увидел, было…
…Драгоценное ракетное топливо!
Так что хоть в главном Кира — хвала Светлым Энергиям! — не ошиблась.
Длинные колбасы топливной смеси, вывалившиеся из разрушенных скоргами металлических корпусов, спутать нельзя было ни с чем. Некоторые из них неаппетитно свисали одним концом со специальных козел, на которых некогда проводилось обслуживание ракет.
Другие — целиком валялись на земляном полу, немного сплющенные собственным весом.
Будет на чем жарить супостата!
Также, что было очень важно, капонир имел достаточные габариты, чтобы в него целиком — и с запасом — вошел Огнетел. И при этом, как прикинул Штурман, еще оставалось достаточно места, чтобы обойти механоида по-над стеной хоть слева, хоть справа.
Что ж, за дело!
Штурман извлек все десять воспламенителей на основе пероксида бария. Вообще-то изначально ему удалось собрать по вещмешкам товарищей одиннадцать штук, но суеверный Юл одиннадцатый выбросил.
Воспламенители имели вид обычных осветительных фальшфейеров. Но теперь они были снабжены радиовзрывателями, которые скорги Киры за несколько часов сочинили из всякого подходящего техномусора. По этой причине двух одинаковых изделий среди них не было, и аккуратный Штурман взирал на техноуродцев в своих руках с некоторым скепсисом.
Ракетное топливо достаточно пластично. Воспламенители входили в него на длину ладони с легким, приятным усилием.
Снаружи остались торчать только радиовзрыватели.
Покончив с этим, Штурман занялся поисками временного убежища.
Оно сыскалось в дальнем конце капонира, как он и надеялся. Идеально!
Глубокий окоп, укрепленный железобетоном и стянутый поверху тремя двутавровыми балками. Вероятно, изначально — смотровая яма для автотехники. Либо остатки какого-то нестандартного испытательного стенда.
Сюда, поближе к этому «червеубежищу», сталкер и должен был подманить всю злобную колонию механоидов. Чтобы Огнетел целиком втянулся в капонир, чтобы все тысячи существ колонии оказались среди огромных колбас ракетного топлива.
Ждать Огнетела долго не пришлось.
Разворотив все внутренности продсклада, он проломил наконец его заднюю стену и высунул свое рыло прямо напротив капонира ПТО.
Штурман, само собой, открыл огонь.
— Сюда, сучий потрох, давай сюда, — приговаривал он.
Очень скоро механоид разобрался, что тревожащие его вспышки выстрелов возникают в прорехах проржавленных ворот капонира.
Большая нора могла таить в себе и большого противника.
Поэтому Огнетел, рывком преодолев расстояние до капонира, замер перед воротами и предусмотрительно выдвинул четырехметровые зрительные трубы имплантатов.
Он внимательно оглядел все внутренности капонира, насколько позволили углы обзора.
Сейчас Штурман легко мог расстрелять зрительные трубы Огнетела, но боялся спугнуть тварь. Надо было придерживаться первоначального плана.
Поэтому сталкер просто затаился на дне смотровой ямы, ведя наблюдение за Огнетелом при помощи одного гибкого световода. Со времен своего изобретения в конце двадцатого века световод оставался одним из самых доступных, надежных и неприметных средств для наблюдения из-за угла.
Огнетел, сочтя, что большого опасного зверя внутри берлоги нет, методично сломал обе створки ворот.
Осторожно втянулся внутрь на полкорпуса.
Вновь остановился, вторично изучая и анализируя ситуацию.
«До чего же осторожная тварь, ну!»
Хуже всего было то, что Огнетел не только остановился на полдороге, но и, подозрительно поводя из стороны в сторону зрительными органами, принялся рассматривать ракетное топливо.
Когда его окуляр чуть не уперся прямо в радиовзрыватель, Юл понял, что пора рискнуть.
Иначе — кто знает проклятую тварь? Решит еще схарчить топливо! Там же, небось, в составе алюминиевая пудра присутствует. Механоиду какой-никакой хлеб.
«Ну, была не была!»
Штурман показался из своего окопа и хлестнул механоида плазмой по зрительной трубе.
В его планы вовсе не входило ослепить монстра. Он хотел только хорошенько его раздразнить. Однако выстрел оказался настолько удачным, что телескопическая штанга лопнула и упала на пол.
Механоид вздрогнул всем телом, обнаружив, что широта его взглядов на дерзкого сталкера уменьшилась ровно вдвое и вот-вот грозит превратиться в точку зрения.
Он поспешно втянул оставшийся телескопический орган. Одновременно с этим автоматика вытолкнула из глазной ниши остатки сломанной мачты и занялась установкой запасного окуляра.
В то же время раздразненный Огнетел двинулся в глубь капонира, открыв огонь из лазерных пушек.
Штурман только того и ждал.
Он дал команду имплантатам, и те всадили в кровь мощную порцию адреналина.
Приняв в грудь, защищенную скорговой броней, два вражеских энергозаряда, Юл хладнокровно, с убийственной точностью подрезал крепление левого бортового лазера Огнетела. Так что пушка, лишившись опоры, безвольно повисла вниз дулом.
Второй заряд угодил в бронекозырек над гнездом ремонтируемого зрительного имплантата. Но тот выдержал, отразив плазму в штабель замшелых, позеленевших от сырости досок.
Оттуда сразу повалил дым, густой и удушливый.
Но нет дыма без огня. А значит, в любой миг могло прежде времени загореться ракетное топливо!
А теперь — бежать! И Штурман, покинув свое укрытие, стремглав бросился к выходу.
При этом требовалось удовлетворить противоречивым условиям.
С одной стороны — разминуться с Огнетелом. С другой — не зацепиться за страховидные крепления силовых кабелей и отопительных труб, которые торчали из стены капонира скрюченными ржавыми пальцами.
Огнетел между тем разъярился не на шутку.
Головная часть его корпуса взметнулась вверх, да еще и раздулась, точно капюшон очковой кобры!
Бам-м! — механоид с ужасной силой ударил в потолочное бетонное перекрытие капонира, раскрошив разом две плиты!
Куски бетона рухнули вниз, разрубая колбасы ракетного топлива.
Штурман в тот миг уже преодолевал последнюю четверть дистанции, отделяющей его от спасительного выхода, на ходу косясь то на крюки креплений справа от себя, то на стеллажи слева. Те были завалены пустыми ящиками ЗИП и почерневшими от плесени брезентовыми чехлами — что было не важно — и, что важно, отделяли Штурмана от разноцветной лоскутной плоти механоида.
Увы, эта плоть обладала собственными сенсорами. Тепла, движения, а может, и всего вместе.
Потому что Огнетел вдруг с ужасающей плавностью движений как-то перекрутился весь и… нанес удар в потолок почти в той же точке, где еще пять секунд назад находился его хвост!
Так что обломки очередных плит едва не размозжили убегающему Штурману голову!
«Дерьмо!!!»
В самом деле, дерьмо. Еще миг — и Огнетел мог рвануть прочь из капонира.
И тогда — все труды насмарку.
Бегущему во все лопатки Штурману ничего не оставалось, кроме как выплюнуть с имплантата кодовую комбинацию подрыва радиовзрывателей.
Все воспламенители сработали одновременно.
Огнетел замер, парализованный на мгновение ужасом.
Кира дала этой огромной колонии механоидов название за их сходство с морской пиросомой. А вовсе не за то, что любимец Свирепого Мака имел какое-либо прямое отношение к огню.
Огня Огнетел как раз боялся.
Но в первый миг он отреагировал только на те два очага пламени, которые видел перед собой.
А поскольку механоид, отреагировав на бег Штурмана вдоль его тела, теперь был развернут головной частью к выходу, то он наиболее явственно увидел перед собой возгорание тех топливных шашек, которые лежали ближе всего к воротам.
Стена пламени сразу же отсекла Огнетела от убегающего сталкера.
Стена пламени напугала его насмерть.
И это заставило Огнетела рвануться всем телом не к спасительному выходу, а в самый дальний угол капонира — туда, где находилась бетонированная смотровая яма.
При этом он с такой силой ударил в стену над смотровой ямой, что на него разом рухнул десяток бетонных плит с потолка — уже расшатанного предыдущими ударами.
На все это ушло полторы секунды.
В начале третьей секунды горение всех шашек ракетного топлива вышло на штатный режим.
Огнетела поджаривал жар десяти одновременно стартующих ракет «Искандер».
Как Штурман ни старался, уйти с оси газодинамического удара ему удалось лишь отчасти.
Напор пламени толкнул его в спину с силой джипа, мчащегося по автобану.
Удар оторвал Штурмана от земли и швырнул вперед.
Лопнуло по всей спине крепчайшее фуллереновое волокно.
Скорги, составлявшие арматуру его бронекостюма, встретили огонь капельной завесой ферментов, что позволило спасти Штурмана от сплошных ожогов за счет формирования теплоизолирующей газовой подушки.
Штурман, ставший игрушкой ударной волны, разминулся в одном сантиметре с алюминиевым ангаром продсклада. В противном случае его голова вышла бы из задницы вполне нефигурально.
Каким-то чудом успев сгруппироваться, он ударился о землю только напротив дальнего конца продсклада.
При этом Штурману посчастливилось не только остаться в сознании, но даже не сломать себе ни одной кости! Более того: его пальцы по-прежнему сжимали плазмомет!
Зная, насколько сильным и совершенным порождением некросферы является Огнетел, Штурман не спешил расслабляться.
Он тут же, пригнувшись, отбежал в сторону, подальше от ревущих огненных хвостов, под разными углами бьющих из капонира ПТО.
У сооружения, к слову, после первых же секунд работы этого адского гриля полностью обрушились все потолочные плиты, обсыпанные поверху двумя метрами земли — на то и капонир.
Вход был основательно завален. Гиперзвуковым струям огня приходилось находить себе самые неожиданные лазейки. Пламя било не только из бесформенного нагромождения бетонных обломков, но ударило и прямо из-под земли на полпути между капониром и продскладом!
Припекало даже на расстоянии за сотню метров от эпицентра этого роскошного огненного фестиваля — настолько избыточно роскошного, что от буйства форм и оттенков огня стошнило бы и пироманьяка.
К пламени вдруг прибавились ревущие вихри густого рубиново-красного дыма!
«А вот это, похоже, испаряется сам Огнетел», — резюмировал Штурман.
Стало еще жарче. Он был вынужден отступать все дальше и дальше.
Только в районе казарм, спрятавшись за кирпичной стеной, он почувствовал себя в относительной безопасности.
Самое удивительное, что все то время, пока горело ракетное топливо, Огнетел продолжал цепляться за существование.
Дым кроваво-красного цвета, который видел Штурман, действительно принадлежал организмам колонии под названием Огнетел.