Ступив на палубу громадного корабля, Авиенда застыла, изумленно открыв рот. Она читала об Ата’ан Миэйр, но читать и видеть – совсем не одно и то же, точно так же, как читать о соленой воде и пробовать ее на вкус. Все члены команды были очень смуглые с ног до головы, гораздо смуглее жителей Эбу Дара и даже большинства тайренцев, с прямыми черными волосами, черными глазами и покрытыми татуировкой руками. Мужчины с голой грудью и голыми ногами были одеты в мешковатые штаны из казавшейся странно маслянистой на вид темной ткани, стянутые у талии узкими яркими поясами. Женщины носили блузы самых разных сочных цветов и такие же яркие пояса. Двигаясь очень грациозно, они слегка покачивались при этом, что, наверно, объяснялось привычкой ходить не по твердой земле, а по зыбкой палубе. Авиенда читала о том, что у женщин Морского Народа очень странные обычаи; в частности, они любили танцевать, прикрыв наготу всего-навсего шарфом, а то и вовсе без него. Однако сейчас Авиенду больше всего изумили их серьги. У большинства их имелось три или четыре, по большей части с блестящими полированными камнями, а у некоторых маленькие кольца были вдеты даже в одну ноздрю! Мужчины тоже носили серьги и множество золотых и серебряных цепочек и ожерелий на шее. Мужчины! Некоторые мокроземцы, в основном в Эбу Дар, носили кольца в ушах, это правда, но не столько же! И ожерелья! Все-таки мокроземцы очень, очень странные. Морской Народ никогда не покидал кораблей, никогда, так она читала, и ходили слухи, что они едят своих покойников. Трудно в это поверить, но если мужчины у них носят ожерелья, кто знает, на что еще они способны?
Женщина, которая встречала прибывших, носила, как и все остальные, штаны, блузу и пояс, но у нее они были из желтого затканного золотыми нитями шелка, а концы пояса, завязанного сложным узлом, опускались до колен, и на одном из ее ожерелий висела маленькая золотая ажурная коробочка. Сладковатый мускусный запах окружал эту женщину. У нее были почти совсем седые волосы и внушительная внешность. В каждом ухе висело по пять небольших, но толстых золотых колец, тонкая цепочка соединяла одно из них с точно таким же в носу. С этой цепочки по всей ее длине, посверкивая в солнечном свете, свисали крошечные медальоны из полированного золота. Все это Авиенда успела заметить, пока женщина внимательно разглядывала прибывших.
Дотронувшись до собственного носа, – подумать только, носить цепочку, всегда таскать ее на себе! – Авиенда тут же отдернула руку и едва не рассмеялась. У мокроземцев очень странные обычаи, но страннее Морского Народа она пока не встречала никого.
– Я – Малин дин Торал Покорительница Волн, – сказала женщина. – Госпожа Волн клана Сомарин и Госпожа Парусов «Послушного ветрам». – Быть Госпожой Волн означало то же самое, что быть вождем клана, и все же, казалось, женщина не знала, как ей поступить, перебегая взглядом с одного лица на другое, пока не заметила колец Великого Змея на пальцах Илэйн и Найнив. Вздохнув, она явно смирилась с неизбежным. – Не угодно ли пройти ко мне, Айз Седай? – сказала она, глядя на Найнив.
На корме над палубой находилось возвышение, и женщина повела их в эту часть корабля, через дверь, потом по коридору в большую комнату – каюту – с низким потолком. Авиенда подумала, что Ранд ал’Тор вряд ли мог бы стоять выпрямившись под этими толстыми балками. За исключением нескольких лакированных сундуков, все было намертво прикреплено к месту – шкафы вдоль стен, длинный стол, занимавший половину комнаты, и кресла вокруг него. Сколько же дерева понадобилось для постройки такого огромного корабля и всего, что находится на нем? Авиенда уже давно жила среди мокроземцев, но все равно один вид всего этого полированного дерева заставил ее раскрыть рот от изумления. Оно сверкало почти так же ярко, как позолоченные лампы, укрепленные в специальных шарнирах, – чтобы всегда свисали прямо, есть качка или нет. Покачивание корабля и в самом деле почти не ощущалось, по крайней мере по сравнению с суденышком, на котором они приплыли сюда, но, к несчастью, по стене каюты тянулся ряд окон с позолоченными ставнями, в данный момент открытыми, сквозь которые был отлично виден весь залив. Хуже того, проникая сквозь эти окна, взгляд не находил земли. Вообще никакой земли! У Авиенды перехватило дыхание, сейчас она не могла бы произнести ни слова, хотя из горла рвался крик. Конечно, она не позволит себе закричать, хотя именно этого ей больше всего хотелось.
Эти окна и то, что виднелось сквозь них, вернее, то, чего не было видно, сразу же, как только Авиенда вошла, приковали к себе ее взгляд, и она даже не заметила, что в каюте находились люди. Здорово, ничего не скажешь! Они могли бы убить ее до того, как она хоть что-нибудь осознала. Никаких признаков враждебности они пока не проявляли, но с мокроземцами осторожность никогда не лишняя.
На одном из сундуков непринужденно устроился долговязый старик с глубоко посаженными глазами. Волос у него осталось совсем немного, и все они были седые, а смуглое лицо выражало доброжелательность, хотя чуть ли не дюжина серег и множество толстых золотых цепочек на шее настораживали Авиенду. Как и мужчины на палубе, старик был бос и с обнаженной грудью, но штаны на нем были шелковые, темно-голубые, а длинный кушак – ярко-красный. За кушаком торчали меч с рукояткой из резной кости и два кривых кинжала, с презрением отметила Авиенда.
В каюте находилась также стройная, красивая женщина с хмурым от дурных предчувствий лицом. В каждом ухе у нее имелось всего по четыре серьги, а медальонов на цепочке гораздо меньше, чем у Малин дин Торал; одета она была в красновато-желтый шелк. Она могла направлять, Авиенда почувствовала это, оказавшись рядом. Наверно, она и есть та, ради которой они пришли, – Ищущая Ветер. И все же не она приковала к себе взгляд Авиенды. Так же как и всех остальных – Илэйн, Найнив и Бергитте.
Женщина, разглядывавшая развернутую на столе карту, была так же стара, как мужчина, – судя по ее седым волосам. Невысокая, ростом с Найнив, прежде она, похоже, была просто приземистой, а потом начала полнеть, тяжелая, выступающая вперед челюсть напоминала кузнечный молот, а в черных глазах светился ум. И сила. Не Единая Сила, просто если эта женщина приказывала кому-то: «Иди!» – то могла не сомневаться, что тот беспрекословно подчинится, вот какая сила и властность ощущались в ней. Она была в штанах из зеленого затканного золотом шелка, голубой блузе и точно таком же, как у старика, красном поясе. Рукоятку засунутого за пояс ножа в золоченых ножнах украшала округлая головка, усыпанная красными и зелеными драгоценными камнями; огневики и изумруды, подумала Авиенда. С носовой цепочки этой женщины свисало вдвое больше медальонов, чем у Малин дин Торал, и вся дюжина колец в ушах – по шесть в каждом – соединялись между собой еще более тонкими золотыми цепочками. Авиенда едва удержалась от того, чтобы снова не дотронуться до своего носа.
Седовласая женщина подошла и без единого слова остановилась перед Найнив, весьма бесцеремонно оглядела ее с головы до пят и нахмурилась при виде выражения ее лица и кольца Великого Змея на правой руке. На этот осмотр ушло немного времени, но вполне достаточно, чтобы Найнив мгновенно взъерошилась и засверкала глазами; что-то коротко проворчав, женщина переключилась на Илэйн, подвергнув ее столь же внимательному, придирчивому осмотру, а потом и на Бергитте. В конце концов она сказала, обращаясь к последней:
– Ты не Айз Седай.
Ее голос вызывал в памяти рокот камнепада.
– Клянусь девятью ветрами и бородой Несущего Бурю, я – нет, – ответила Бергитте. Она иногда говорила такое, чего, казалось, не понимали даже Илэйн и Найнив, но седовласая женщина вздрогнула, точно ее толкнули, и некоторое время внимательно вглядывалась в ее лицо, прежде чем, нахмурившись, обратила взор на Авиенду. – Ты тоже не Айз Седай, – проскрипела она после не менее внимательного осмотра.
Авиенда вытянулась во весь свой рост, испытывая отвратительное ощущение, будто, проникая взглядом сквозь одежду, женщина рылась у нее внутри, поворачивая так и эдак, чтобы разглядеть получше.
– Я – Авиенда, из септа Девять Долин, из Таардад Айил.
Женщина вздрогнула, почти так же, как от слов Бергитте, и широко распахнула черные глаза.
– Ты одета не так, как я себе представляла, девочка, – только и сказала она и направилась обратно к дальнему концу стола, где, уперев кулаки в бедра, принялась разглядывать их всех снова, с таким видом, будто перед ней редкостные звери, которых она никогда прежде не видела. – Я – Неста дин Реас Две Луны, – сказала она наконец, – Госпожа Кораблей Ата’ан Миэйр. Откуда вы получили свои сведения?
Найнив начала поправлять свою шаль с того момента, как женщина впервые взглянула на нее. Сейчас она резко ответила:
– Айз Седай знают то, что знают. И, отправляясь сюда, мы рассчитывали на более теплый прием! Когда я в последний раз была на корабле Морского Народа, меня встречали гораздо приветливее. Может, нам следует поискать другой корабль, где люди не выглядят так, точно у них болят зубы.
Лицо Несты дин Реас потемнело, но Илэйн, конечно, тут же вмешалась в схватку, сняв плащ и положив его на край стола:
– Свет да осияет вас и ваши корабли, и да пошлет он вам попутный ветер. – Любезный реверанс Илэйн был рассчитанно умеренным. Авиенда уже научилась судить об этих оттенках, несмотря на то что, по ее мнению, это самый неудобный для женщины знак вежливости. – Прошу прощения за опрометчивые слова. За ними не стоит неуважения к той, кто у Ата’ан Миэйр занимает положение королевы. – Говоря все это, Илэйн метнула взгляд на Найнив, которая в ответ лишь пожала плечами.
Илэйн снова представила себя и всех остальных, что вызвало довольно странную реакцию. То, что Илэйн назвалась Дочерью-Наследницей, не произвело никакого впечатления, хотя это очень высокое положение у мокроземцев, а то, что она из Зеленой Айя, а Найнив из Желтой, вызвало презрительное фырканье Несты дин Реас и пронзительные взгляды долговязого старика. Илэйн удивленно замигала, потом спокойно продолжила:
– Нас привели к вам две причины. Во-первых, мы хотим выяснить, как вы относитесь к помощи Возрожденному Дракону, которого в соответствии с Джендайским Пророчеством называете Корамуром. Во-вторых, и это даже важнее для нас, попросить помощи у Ищущей Ветер этого корабля. Чье имя, – добавила она, – к сожалению, мне все еще неизвестно.
Стройная женщина, способная направлять Силу, покраснела:
– Айз Седай, я – Дорайл дин Эйран Длинное Перо. Если Свету будет угодно, я помогу вам.
Малин дин Торал тоже выглядела слегка смущенной.
– Добро пожаловать на мой корабль, – пробормотала она. – Да пребудет с вами благодать Света до тех пор, пока вы не покинете его палубы.
Неста дин Реас повела себя иначе.
– Сделка возможна только с Корамуром, – решительно заявила она и рубанула рукой воздух. – Никаких переговоров с сухопутными, разве что они сообщат о том, что он сам собирается прибыть сюда. Ты, девочка, Найнив. Какой корабль принял от тебя дар, позволив взойти на его борт? Кто была на нем Ищущей Ветер?
– Не помню. – Спокойный, даже, пожалуй, легкий тон Найнив находился в полном противоречии с ее застывшей улыбкой. Она мертвой хваткой вцепилась в косу, но по крайней мере не прибегла снова к саидар. – И я Найнив Седай, Найнив Айз Седай, а не девочка.
Положив руки на стол, Неста дин Реас устремила на нее взгляд, живо напомнивший Авиенде Сорилею:
– Может, так оно и есть, но я все равно узнаю, которая из них проговорилась о том, чего не следует знать посторонним. Она получит урок молчания.
– Если парус порван, Неста, ему уже не бывать целым, – вдруг произнес старик глубоким и сильным голосом, совершенно неожиданным для такого худосочного тела. Авиенда вначале посчитала старика охранником, но говорил он как равный с равными. – Наверно, стоит спросить, какой помощи ждут от нас Айз Седай сейчас, когда пришел Корамур, а на морях бушуют бесконечные шторма, и судьба, предсказанная Пророчеством, уже несется на всех парусах над океаном. Если они и в самом деле Айз Седай. – Он поднял бровь, бросив взгляд в сторону Ищущей Ветер.
Та ответила спокойным и уважительным тоном:
– Трое могут направлять, включая ее. – Она кивнула на Авиенду. – Я никогда не встречала таких сильных, как они. Они наверняка Айз Седай. Кто еще осмелится носить кольцо?
Взмахом руки заставив ее замолчать, Неста дин Реас устремила стальной взгляд на мужчину.
– Айз Седай никогда не просят помощи, Барок, – проворчала она. – Айз Седай никогда ничего не просят. – Он ответил ей мягким взглядом, но спустя некоторое время Неста дин Реас вздохнула, точно почувствовала себя смущенной. Однако ее взгляд, обращенный на Илэйн, не стал ничуть мягче. – Что тебе нужно от нас... – она заколебалась, –...Дочь-Наследница Андора?
И все равно в ее голосе ощущалось недоверие.
Найнив подобралась, готовая броситься в атаку, – Авиенда не раз слышала, какими тирадами обменивались Айз Седай во Дворце Таразин, имея привычку не обращать внимания на тех, кто находится рядом; а уж если кто-то позволял себе усомниться в том, что они Айз Седай, дело вообще могло дойти до кровопролития, – Найнив подобралась, открыла рот и... И Илэйн сделала ей знак замолчать, прикоснувшись к ее руке и прошептав что-то так тихо, что Авиенда не расслышала. Найнив покраснела, оглянулась по сторонам, теребя косу... и все же придержала язык. Может, Илэйн и вправду способна погасить и пламя вражды из-за воды?
Конечно, Илэйн тоже не доставляло удовольствия, когда затрагивалось ее право называться Айз Седай, а титул Дочери-Наследницы открыто подвергался сомнению. У стороннего наблюдателя вполне могло создаться впечатление, что она совершенно спокойна, но Авиенда узнала некоторые хорошо знакомые признаки: гневно вздернутый подбородок, широко распахнутые глаза. Пламя, бушевавшее в душе Илэйн, могло вырваться наружу в любой момент, и по сравнению с ним гнев Найнив был не горячее едва тлеющих угольков. Бергитте тоже вся подобралась: лицо застыло как камень, глаза засверкали. Обычно эмоции Илэйн редко в полной мере передавались ей, во всяком случае внешне; это происходило только тогда, когда они были уж очень сильны. Обхватив пальцами рукоять висящего у пояса ножа, Авиенда приготовилась обнять саидар. Первой она убьет Ищущую Ветер – женщина неслаба в Силе и потому особенно опасна. Вокруг полно кораблей, на них найдутся и другие.
– Мы ищем тер’ангриал. – Если не считать холодного тона, любой не знающий Илэйн подумал бы, что она совершенно спокойна. Девушка повернулась лицом к Несте дин Реас, но обращалась ко всем, особенно к Ищущей Ветер. – Мы уверены, что с ним сможем улучшить погоду. Вы наверняка страдаете от нее не меньше, чем живущие на суше. Барок упомянул о бесконечных штормах. Вы тоже видите следы прикосновения к морю Темного, прикосновения Отца Штормов. Имея такой тер’ангриал, мы сможем изменить погоду. Для этого потребуется много женщин, работающих вместе, возможно, полный круг из тринадцати. Нам кажется, что среди этих женщин вполне могут быть и Ищущие Ветер. Никто не знает о погоде так много, ни одна из ныне живущих Айз Седай. Вот о какой помощи мы просим.
Мертвая тишина была ответом на ее речь, потом Дорайл дин Эйран настороженно произнесла:
– Этот тер’ангриал, Айз Седай... Что это такое? Как он выглядит?
– Насколько я знаю, у него нет определенного названия, – ответила Илэйн. – Это хрустальная чаша, неглубокая и около двух футов в поперечнике, а внутри ее облака. Если направлять на них Силу, облака движутся...
– Чаша Ветров. – Ищущая Ветер явно пришла в возбуждение и шагнула к Илэйн, похоже, не осознавая этого. – У них есть Чаша Ветров.
– Она на самом деле у вас? – Взор Госпожи Волн был со страстным ожиданием прикован к лицу Илэйн, и она тоже непроизвольно шагнула вперед.
– Мы ищем ее, – ответила Илэйн. – Но нам известно, что она в Эбу Дар. Если это то, о чем вы...
– Наверняка то! – воскликнула Малин дин Торал. – Судя по описанию, это она и есть.
– Чаша Ветров! – чуть не задохнулась Дорайл дин Эйран. – Подумать только, что она может найтись снова спустя тысячи лет! Она должна оказаться у Корамура. Она ему необходима...
Неста дин Реас громко хлопнула в ладоши:
– Кто передо мной, Госпожа Волн и ее Ищущая Ветер или две девчонки, впервые ступившие на палубу?
Щеки Малин дин Торал гневно вспыхнули от оскорбленной гордости, в непокорном наклоне головы тоже сквозила гордость. Покраснев даже сильнее ее, Дорайл дин Эйран поклонилась, прикоснувшись кончиками пальцев ко лбу, губам и сердцу.
Госпожа Кораблей хмуро взглянула на них и продолжила:
– Барок, пусть все Госпожи Волн, находящиеся в этом порту, немедленно прибудут сюда. И Первые Двенадцать тоже. Вместе со своими Ищущими Ветер. Объясни им, что подвесишь их вниз головой на собственных мачтах, если они не поторопятся. – Когда Барок поднялся, она добавила: – Да! И еще прикажи принести нам чаю. Наверняка отдельные пункты нашей сделки вызовут жажду.
Старик кивнул. Он, по-видимому, воспринял совершенно одинаково и данное ему право подвесить любую Госпожу Волн за ноги, и приказание прислать вниз чай. Пристально взглянув на Авиенду и прочих, он вразвалку вышел. Увидев вблизи его глаза, Авиенда изменила свое мнение. Убить первой Ищущую Ветер было бы роковой ошибкой.
Наверно, за дверью кто-то поджидал приказаний, потому что, едва Барок вышел, появился стройный красивый юноша всего с одним кольцом в каждом ухе. Он нес деревянный поднос, на котором стояли покрытый голубой глазурью чайник – прямоугольный, с позолоченной ручкой – и большие голубые чашки из тонкого фарфора. Неста дин Реас взмахом руки тут же отослала юношу.
– Никто еще ничего не слышал, а уже поползут всякие слухи, – объяснила Госпожа Кораблей, когда он вышел, и сделала Бергитте знак разливать чай.
Что та и сделала, к удивлению Авиенды, а может, и к своему собственному.
Госпожа Кораблей усадила Найнив и Илэйн в кресла на одном конце стола, видимо собираясь начать обсуждение сделки. Авиенда отказалась от кресла на другом конце стола, но Бергитте воспользовалась предложением, откинула подлокотник кресла в сторону и, усевшись, вернула его в прежнее положение. Госпожа Волн и Ищущая Ветер тоже не участвовали в обсуждении. Если это можно назвать обсуждением. Говорили слишком тихо, чтобы можно было расслышать, но Неста дин Реас выразительно подчеркивала свои слова движением пальца, нацелив его, точно копье, подбородок Илэйн был вздернут так высоко, что казалось, она не в состоянии видеть ничего, кроме собственного носа, а Найнив, хотя и сумела сохранить спокойное выражение лица, временами выглядела так, точно готова была оторвать свою косу.
– Если будет угодно Свету, я бы хотела поговорить с тобой, – сказала Малин дин Торал, переводя взгляд с Авиенды на Бергитте. – Но мне кажется, лучше бы сначала тебе рассказать мне о себе. – Она уселась напротив Бергитте, отчего у той сделался на удивление взволнованный вид.
– Это означает, что я имею возможность сначала поговорить с тобой, если будет угодно Свету, – сказала Дорайл дин Эйран Авиенде. – Я читала об айильцах. Если не возражаешь, объясни мне, каким образом, если айильские женщины должны каждый день убивать по мужчине, у вас вообще остались мужчины?
Авиенда приложила все усилия, чтобы не вытаращить от изумления глаза. Как может эта женщина верить в такую чепуху?
– Ты когда-то жила среди нас? – спросила Малин дин Торал, склонившись над чашкой чая на ближнем конце стола.
Бергитте отпрянула от своей чашки так резко, будто собиралась вскочить.
На дальнем конце стола Неста дин Реас на мгновение возвысила голос:
–...пришли ко мне, а не я к вам. Именно это является основой нашей сделки, несмотря на то что вы Айз Седай.
Проскользнув в комнату, Барок остановился между Авиендой и Бергитте:
– Оказывается, ваша лодка отбыла, как только вы покинули ее, но у вас нет причин для беспокойства. На «Послушном ветрам» имеются лодки, чтобы доставить вас на берег.
Пройдя дальше, он сел в кресло, стоящее рядом с Найнив и Илэйн, и присоединился к разговору. Теперь, кто бы ни говорил, он или Госпожа Кораблей, другой мог незаметно наблюдать за собеседницами. Подруги утратили одно из своих важных преимуществ.
– Конечно, сделка может быть заключена только на наших условиях, – заявил старик таким тоном, будто считал невероятным, что по этому поводу может существовать другое мнение, в то время как Госпожа Кораблей взирала на Найнив и Илэйн с таким видом, точно они козы, с которых она намерена содрать шкуру, чтобы подать их к праздничному столу. Барок улыбался совсем как добродушный отец. – Тот, кто просит, должен, конечно, платить более высокую цену.
– Но ты должна была жить среди нас, раз тебе известны эти древние клятвы, – настаивала Малин дин Торал.
– С тобой все в порядке, Авиенда? – спросила Дорайл дин Эйран. – Даже на борту этого корабля качка иногда оказывает на не привыкших к морю такое действие... Нет? И ты не обиделась на меня за расспросы? Тогда скажи мне еще вот что. Айильские женщины на самом деле связывают мужчину, прежде чем вы... я имею в виду, когда ты и он... когда вы... – Щеки у нее вспыхнули, она слабо улыбнулась и внезапно замолчала. – Многие айильские женщины так же хорошо владеют Единой Силой, как ты?
Кровь отхлынула от лица Авиенды, но вовсе не из-за глупых расспросов Ищущей Ветер и не потому, что Бергитте выглядела так, будто в любой момент готова вскочить и убежать. И не из-за того, что до Найнив и Илэйн, по-видимому, внезапно дошло, что они оказались в положении всего лишь двух наивных девушек, впервые попавших на ярмарку и угодивших в лапы поднаторевших в своем ремесле торгашей. Они во всем будут винить ее, Авиенду, и правильно сделают. Ведь именно она сказала, что, если им нельзя, найдя тер’ангриал, вернуться к Эгвейн и другим Айз Седай, почему бы не обратиться к тем женщинам из Морского Народа, о которых они говорили? Нельзя терять попусту время, ожидая, когда Эгвейн ал’Вир разрешит вернуться. Они станут винить Авиенду, и она исполнит свой тох, но девушка припомнила те лодки, которые она видела на палубе, – они лежали, перевернутые, одна на другой. Лодки без всякого укрытия! Они будут винить ее, но, какой долг Авиенде ни суждено заплатить, она тысячу раз сгорит от стыда, когда придется в открытой лодке пересекать семь или восемь миль бескрайней воды.
– У вас есть ведро? – слабым голосом спросила она Ищущую Ветер.
Глава 14
БЕЛЫЕ ПЕРЬЯ
Серебряный Круг – так это называлось. На первый взгляд, не слишком удачно, но Эбу Дар вообще питал слабость к громким названиям, и временами казалось, что чем менее они уместны, тем больше нравятся жителям. Самая грязная из всех попавшихся Мэту в городе таверн, от которой несло застарелым запахом рыбы, носила громкое название «Сияние королевской славы», а вывеска «Золотая корона небес» красовалась на полуразвалившейся лачуге на той стороне реки, в Рахаде, с единственной голубой дверью и грязным полом, испещренным почерневшими пятнами – следами бесчисленных драк на ножах. Серебряный Круг – так называлось место, где проходили скачки.
Сняв шляпу, Мэт обмахивался ее широкими полями и даже слегка распустил черный шелковый шарф, которым прикрывал шрам на шее. Утренний воздух уже дрожит от жары, тем не менее на длинных земляных насыпях, опоясывающих скаковой круг, толпился народ. Все это в целом и был Серебряный Круг. Шелест голосов почти тонул в криках чаек над головой. Сюда мог прийти кто угодно, никаких ограничений не существовало. Солевары в белых жилетах своей гильдии и фермеры с изможденными лицами, сбежавшие из глубинки от Преданных Дракону; оборванные тарабонцы с прозрачными вуалями, под которыми угадывались пышные усы, ткачи в жилетах с вертикальными нашивками, печатники с горизонтальными нашивками и красильщики с испачканными по локоть руками. Амадицийцы в неизменных черных одеяниях, застегнутых на все пуговицы до самого горла, хотя их владельцы рисковали употеть до смерти; мурандийские фермерши, в длинных ярких фартуках, таких узких, что напрашивалась мысль, будто их носят исключительно для красоты. И даже горстка меднокожих доманийцев – мужчины в коротких куртках или вообще без них, женщины в шерстяных или льняных платьях, настолько тонких, что облегают тело, точно шелк. Были здесь и подмастерья, и рабочие с доков и пакгаузов, и дубильщики, от которых все шарахались из-за исходящего от них тяжелого духа, связанного с их работой, и чумазые уличные мальчишки, которые шныряли повсюду, высматривая, что бы стянуть. Однако у этого рабочего люда водилось мало серебра.
Все они теснились за натянутыми на столбах толстыми пеньковыми веревками. Нижние места предназначались для тех, у кого в карманах и кошельках побрякивало серебро и золото, людей из благородных семейств, хорошо одетых и состоятельных. Щеголеватые слуги подносили хозяевам серебряные чаши с пуншем, служанки обмахивали хозяек веерами. Тут же вертелся, подпрыгивал и гримасничал шут с раскрашенным белой краской лицом и позвякивающими медными колокольчиками на черно-белых шляпе и куртке. Важно прохаживались туда-сюда надменные мужчины в бархатных шляпах с высокими тульями, в наброшенных на плечи нарядных атласных куртках с узкими, богато расшитыми отворотами, прихваченными спереди золотыми и серебряными цепочками, с тонкими мечами у бедер, с волосами до плеч. У некоторых женщин волосы короче, чем у мужчин, у других, наоборот, длиннее; уложены они тоже были по-разному – у каждой женщины своя прическа. Женщины носили широкие шляпы с перьями, а иногда изящные сетки, закрывающие лица; платья – чаще всего по местной моде – обнажали грудь, хотя попадались и совсем другие. Вельможи, сверкая кольцами и серьгами, ожерельями и браслетами из золота, резной кости и великолепных драгоценных камней, свысока поглядывали на остальных из-под ярких цветных зонтиков. Толстые лавочники и ростовщики, с весьма скромными кружевами и зачастую одной-единственной брошью или кольцом с крупным полированным камнем, униженно кланялись тем, кто занимал более высокое положение, хотя, весьма возможно, немало им задолжал. На Серебряном Круге удача то и дело переходила из рук в руки, и вместе с ней меняли владельцев не только деньги. За этими веревками нередко ставкой в игре оказывались жизнь и честь.
Надев шляпу, Мэт поднял руку, и к нему тут же подошла букмекерша, женщина с продолговатым лицом, острыми чертами и похожим на шило носом. Поклонилась, широко раскинув костлявые руки, и пробормотала ритуальные фразы:
– Как господин пожелает поставить, так в точности я и запишу. – Акцент жителей Эбу Дар придавал речи мягкость, несмотря на то что они проглатывали окончания некоторых слов. – Книга открыта.
Точно так же, как и ставшие ритуалом слова, открытая книга, вышитая на красном жилете женщины, была одной из давно возникших традиций, когда ставки записывались в книгу, но Мэт подозревал, что он единственный, кто знает об этом. Он помнил много такого, чего никогда не видел, о временах, от которых остался лишь прах.
Бросив быстрый взгляд на ставки пятого утреннего забега, написанные мелом на грифельной доске, которую держал мужчина, стоящий позади женщины в красном жилете, Мэт кивнул. Ветерок был всего лишь на третьем месте, несмотря на предыдущие победы. Мэт повернулся к своему спутнику:
– Ставь все на Ветерка, Налесин.
Тайренец заколебался, теребя кончик напомаженной черной бородки. Лицо у него блестело от пота, и все же его куртка с широкими рукавами в голубую полоску оставалась доверху застегнутой, а на голове сидела прямоугольная шляпа из голубого бархата, хотя она совершенно не защищала от солнца.
– Все, Мэт? – негромко переспросил он, стараясь, чтобы букмекерша не услышала. Ставки могли измениться в любой момент, пока они еще не успели сделать выбор. – Чтоб мне сгореть, но этот маленький пегий жеребец выглядит очень шустрым, да и тот светло-мышастый с серебристой гривой тоже вроде неплох. – Это были сегодняшние фавориты, впервые участвующие в скачках и, как все новое, породившие массу надежд.
Мэт даже не взглянул в сторону десяти коней, ожидавших следующего забега и выставленных на всеобщее обозрение у края скакового круга. Он уже как следует разглядел их, помогая Олверу усесться на Ветерка.
– Все на него. Какой-то идиот повредил пегому хвост, и он не может им махать. Видишь? Он уже почти ошалел от мух. Мышастый выглядит броско, ничего не скажешь, но щетки на бабках у него, как у тяжеловоза. Где-нибудь в деревне он, может, и стал бы победителем, но здесь придет последним. – Лошади были единственным, в чем Мэт прекрасно понимал с пеленок. Его обучил этому отец, а Абелл Коутон был большим знатоком лошадей.
– По-моему, он выглядит более чем броско, – проворчал Налесин, однако спорить не стал.
Букмекерша удивленно уставилась на Налесина, когда он со вздохом достал из кармана куртки толстый кошелек и начал отсчитывать деньги. Она открыла было рот, собираясь запротестовать, но Прославленная и Высокочтимая Гильдия Букмекеров всегда провозглашала, что принимает любые ставки. Гильдия даже заключала пари с судовладельцами и торговцами, затонет ли корабль, изменятся ли цены; конечно, такие ставки принимали не отдельные букмекеры, а гильдия в целом. Золото перекочевало из кошелька Налесина в один из окованных железными полосами сундуков, которые тащили по двое дюжих молодцов; их могучие руки были толщиной с ногу Мэта. У охранников были жесткие взгляды и свернутые набок носы, обнаженные руки – на молодцах были лишь кожаные жилеты, – державшие окованные медью дубины, выглядели еще внушительней. Один из помощников подал букмекерше листок с ее опознавательным знаком – очень тщательно прорисованной голубой рыбой, – каждый букмекер имел свой опознавательный знак, и она тонкой кисточкой записала на обратной стороне ставку, имя коня и номер забега. Кисточку она достала из лакированной шкатулки, которую держала перед ней хорошенькая девушка, стройная, с большими темными глазами, одарившая Мэта слабой улыбкой. Букмекерше, естественно, было не до улыбок. Снова поклонившись Мэту, она небрежно влепила девушке пощечину, отошла и зашептала что-то на ухо служителю, который держал грифельную доску. Выслушав ее, он торопливо стер написанное тряпкой. Когда доску снова выставили на обозрение, на Ветерка, согласно новой записи, ставили меньше всего. Незаметно потирая щеку, девушка сердито смотрела на Мэта, будто это он виноват, что она получила пощечину.