Хотя оставалось еще несколько часов до того, как взойдет солнце, усталость заставила меня лечь в огромную постель. Я оставила лампу, стоящую на прикроватной тумбочке, включенной, поскольку немного опасалась находиться одной в такой громадной спальне.
«Но тебе не обязательно быть одной». Эта мысль не могла быть моей. Я села и стала вглядываться в темные углы комнаты, чтобы посмотреть, не вернулся ли Кир. Но в помещении я находилась одна, и как бы ни было неприятно признавать, устроиться под боком у моего создателя привлекало меня больше, чем перспектива провести ночь одной в этой великолепной кровати.
Это, должно быть, кровные узы. Кир охотился на слабых и беспомощных. Между нами не было бы такой сильной связи, если бы он был кем угодно, но только не моим творцом.
Однако, даже я не верила в это. Я чувствовала возбуждение, представляя, как мои клыки впиваются в теплую человеческую шею. Я помнила это горячее, пьянящее чувство, которое испытала, когда кровь текла в мой рот из пульсирующей вены. Это ненасыщаемое удовольствие могло вызвать привыкание. Я укусила однажды и хотела сделать это снова. Кир предложил мне то, чего я так жаждала.
Меня тянуло к нему, поскольку темная сторона моей натуры хотела сдаться и сделать меня такой же, как он. Хищницей, без угрызений совести и человечности, которые могли бы помешать исполнению моих низменных желаний.
Ужасный крик разорвал тишину ночи. Я как раз подбежала к окну, чтобы увидеть полуголую девушку, бежавшую через газон к темному лабиринту живой изгороди. Четверо «клыков» следовало за беглянкой.
На ее бледное тело попала полоска света, и я сразу же узнала девушку. Кэми.
– Не оглядывайся, – прошептала я, всем сердцем желая, чтобы она успела добраться до лабиринта. Она могла спрятаться там, может даже не выходить оттуда до восхода солнца, пока не почувствует себя в безопасности.
Но я знала, что мои переживания бессмысленны. В отделении скорой помощи я много раз видела таких, как она. Люди, которые подвергались насилию, боялись просить о помощи. Я была уверена, что, даже сумев избежать смерти, Кэми проскользнет обратно в дом, и смерть снова будет гоняться за ней.
Вампиры нагоняли девушку. Та посмотрела через плечо и снова закричала при виде своих преследователей. Стекло моего окна приглушало звук, и я была рада этому: мне бы не хотелось слышать весь ужас в ее пронзительном крике.
То, что она оглянулась, стало роковой ошибкой. Девушка запуталась в собственных ногах и рухнула на землю. Все четыре вампира упали на нее. И Кэми перестала кричать.
Им потребовалось несколько секунд, чтобы закончить с ней. Когда они разошлись, я увидела тело девушки… или то, что от него осталось. Вампиры разорвали ее на части и продолжали поедать, пока одни только органы не остались внутри расчлененного трупа. То, что секунду назад было Кэми, выгладело как тряпичная кукла, из которой вытащили все набивку.
Я отвернулась от окна. Меня всю трясло. Сердце бешено стучало, а мое тяжелое напряженное дыхание жгло легкие. Но моя реакция не была вызвана ужасом или отвращением к тому, что я увидела. Мне просто понравилось это.
Я хотела быть вместе с теми вампирами. Я хотела чувствовать ее плоть, разрывающуюся под моими клыками. Я хотела рвать ее кожу и сухожилия зубами.
Теперь я, доктор Кэрри Эймс, давшая клятву Гиппократа[1] перед большой аудиторией, поклявшаяся никому никогда не причинять вреда, а спасать людей от смерти, хотела убить.
Почувствовав боль в желудке, я заставила себя не смотреть на ужасную сцену и задернула шторы.
Я вернулась в постель, но сон не шел. Будучи первобытным и острым, мой голод сильно мучил меня. Осознание того, что я просто могла спуститься в холл и выбрать себе любого молодого человека, жаждущего, чтобы именно на него пал мой выбор, ухудшало ситуацию в десятки раз. Дрожа и потея от испытываемых страданий, я решила остаться там, где была. «Я попрошу о крови… о кружке крови после захода солнца».
Но это казалось бесконечно долгим.
Пока я лежала, то через стену слышала, как несколько раз открывалась потайная дверь в соседней комнате. И каждый раз я резко вскакивала, вслушиваясь в шаги. Но они всегда отступали назад, так и не дойдя до двери спальни.
Измученная, я заснула прямо перед закатом и проспала всего лишь час, прежде чем снова послышались шаги.
Решив поймать с поличным Кира, бродящего возле моей комнаты, я надела халат и направилась к двери. Дом и так был довольно ужасен, даже если мой создатель и не ходил где‑то рядом. Я была удивлена, обнаружив, что не Кир шумел в моих апартаментах, а дворецкий. Он делал свою работу: открывал шторы и разжигал огонь в камине. Я не догадывалась, что он видел, как я вышла из спальни, пока мужчина не заговорил:
– Даже не думай об этом, иначе я засуну твою демоническую задницу в этот камин быстрее, чем ты поймешь, что произошло.
Я медленно приблизилась к нему, не сомневаясь, что дворецкий имел в виду именно то, что сказал.
– Я не из таких вампиров.
«Если ты повторишь это много раз, то, возможно, сама поверишь в это».
– Ну конечно! Надо полагать, ты хорошая девчонка, верно? Ты уж извини, но то, как с нами поступают здесь, научило нас не доверять вам. – Дворецкий отвернул воротник смокинга в сторону и показал множество неровных, келоидных рубцов[2] на своем горле. – Укусить меня один раз – позор вам, укусить меня дважды – позор уже мне!
Я села на краешек твердого стула и потерла глаза:
– Это хороший персональный девиз. А еще одним может стать: «Не работай на вампиров».
Человек выпрямился и повернулся, чтобы посмотреть на меня. Его темные глаза блестели в свете огня, и мне пришло в голову: то, что я увидела в них, должно быть было проявлением его чувства юмора.
– Указание на будущее – большинство вампиров не разговаривают с подобными мне. Просто представь, что я невидим.
– Извини. Я здесь новенькая.
Внезапно открылся секретный проход, и Кир вошел без стука. Я поднялась на ноги, как будто он был королевским величеством. Я не знаю, почему сделала это.
Кир был одет в шелковый халат, довольно свободно завязанный на талии, что заставило меня почувствовать себя жутко неловко. Мышцы торса были твердыми и четко прорисованными. Просто идеальное тело, за исключением большого шрама, который спускался от ключицы к животу.
Травма, подобная этой, стала бы смертельной шестьсот лет назад. Скорее всего, Кир был еще человеком, когда получил ее, поскольку вампиры могли исцеляться. Я дотронулась до шрама на моей шее. Вероятно, Кир получил свою травму до того, как полностью превратился в вампира.
Он потянулся и зевнул, как человек, который мог позволить себе роскошь спать столько, сколько захочет. Его распущенные волосы подметали пол, когда он двигался.
– Отдохнула и теперь готова провести со мной ночь?
Я покачала головой:
– Кто‑то весь день бродил по моей комнате.
– Кларенс, я надеюсь, ты извинишься за то, что разбудил Кэрри, – дал указание Кир.
– Я не думаю, что это был Кларенс.
Как какой‑то волшебный джин, дворецкий тут же исчез, стоило только упомянуть его имя. Я услышала, как дверь в мои апартаменты тихо закрылась.
– Я приходил, чтобы проверить, все ли в порядке. – Кир обошел вокруг меня и быстрым движением занял мой стул, вытолкнув меня с него, но сразу же прижал к своему телу, посадив к себе на колени. Я вскрикнула от удивления, когда почувствовала его ледяную кожу через свою одежду, и попыталась прикрыть халатом свои голые ноги. Развалившись на нем так, как я, трудно было сохранять пристойный вид. Кир воспользовался положением и просунул руку между слегка приоткрытыми полами халата. – Я чувствовал твою боль при виде сцены в саду. И твое возбуждение.
Я сглотнула, когда его пальцы стали ласкать мое бедро:
– Так ты видел это?
– Это было захватывающе, не так ли? – Его пальцы медленно продвигались к моей футболке. – Они такие вульгарные создания, но мне нравится, как они едят. Их подход к делу.
– Это особенность их характера. – Я оттолкнула его руку, поднялась на ноги и повернулась к нему лицом: – Это ты сказал им сделать это? Чтобы я могла увидеть?
То, что я встала, оказалось неверным шагом. Мои движения поспособствовали тому, что пояс на его халате развязался, и его тело обнажилось. Кир не пошевелился, чтобы запахнуть халат. Я пыталась смотреть куда угодно, но только не на него, но плотское любопытство взяло верх. Не то, чтобы я хотела увидеть его безмерно радостное лицо. Но Кир, казалось, был в восторге от моего смущения.
– Ох, извини за то, что заставляю тебя чувствовать себя некомфортно.
– Ты забыл, что я врач… Или была, – добавила я, удивляясь появившемуся у меня из‑за этих слов чувству вины. – Я видела много обнаженных тел и раньше. Они все начинают казаться одинаковыми спустя какое‑то время.
– Правда? – Кир встал и подошел слишком близко ко мне.
– Так это ты приказал им убить Кэми или нет?
Его запугивания больше не будут оказывать на меня воздействие. По крайней мере, я на это надеялась.
– Ты выглядишь такой серьезной, ты знаешь об этом? – произнес он. – Нет, я не устраивал этот маленький спектакль. Я скорее против, чтобы такое происходило снаружи. А также ее крики, вероятно, услышали соседи. Я нахожу полицейские расследования слишком утомительным занятием, хотя питаю особую любовь к наручникам.
Я закатила глаза:
– Ты говоришь избитыми фразами, подобное я уже слышала.
– Не мог устоять. – Кир медленно обошел вокруг меня, постукивая своим указательным пальцем по губам. – Что‑то изменилось в тебе. Я чувствую это.
– Я просто немного голодна, – призналась я. – Но мне не интересны человеческие жертвоприношения. Мог бы ты пригласить одного из своих домашних животных, чтобы он сдал кровь?
Кир остановился позади меня и положил свои руки мне на плечи. Прежде чем я успела остановить его, он дернул за мой халат и стянул его с меня. Пояс развязался, и я осталась стоять перед ним в одной только темно‑голубой футболке, которую надела на ночь. Той, которую Натан одолжил мне.
Наклонившись к моей шее, Кир принюхался к воротнику.
– Вот в чем проблема. – Он резко развернул меня, схватившись за плечи так, что на коже могли появиться синяки, которые, конечно же, в считанные секунды заживут. – Иди и сними ее, а потом отдай Кларенсу, чтобы он уничтожил ее. А также захвати то, другое, что ты прихватила с собой как воспоминание о нем.
Хотя я старалась держаться, но все равно вздрогнула от боли в руках.
– И что произойдет, если я не подчинюсь твоей воле?
Зарычав от гнева, Кир оттолкнул меня. Я приземлилась на один из жестких, изящно вышитых стульев: от силы моего падения он отъехал назад.
Кир склонился надо мной, опираясь на полированные деревянные подлокотники:
– Не испытывай моего терпения, и тогда мне не придется показывать силу моей воли.
Впервые я почувствовала себя слабой и уязвимой рядом с ним. Я знала, что он не убьет меня. Он слишком любил свои трофеи. Но это едва утешило меня, когда я вспомнила, через какое количество пыток мог пройти вампир.
Я почти было извинилась, но как только посмотрела в его холодные, отличающиеся друг от друга глаза, не увидела ничего, что могло заставить его простить меня.
Отпихнув от себя стул, Кир направился к потайному ходу. Его распахнутый халат развевался позади него.
– А что насчет моего завтрака? – окликнула я его, обретя небольшую смелость после победы в конкурсе «кто кого пересмотрит».
– Я велю Кларенсу принести его, – проворчал Кир. – Но после этого тебе лучше научиться пить кровь непосредственно из человека, как настоящий вампир. Твое поведение – это мое отражение, и я не хочу, чтобы кто‑либо говорил, что моя кровь слаба.
После того, как он ушел, я направилась в спальню переодеться. Учитывая то, насколько он был зол, я не думала, что сегодня ночью еще увижу Кира, но не хотела рисковать. Я оделась в одежду, которую нашла в шкафу, а не ту, которую купил мне Натан. Черная водолазка и свободные брюки больше всего подходили к моему стилю – футболкам и джинсам.
Кларенс принес мой завтрак – все еще теплый графин крови в сопровождении свежих фруктов – выглядевший как континентальный завтрак[3], показываемый в низкопробных фильмах. Я попыталась завести непринужденный разговор с дворецким, но тот ограничивался коротким вежливым ответом, которого непосредственно требовал вопрос. В конце концов, я сдалась и закончила свой завтрак в одиночестве.
Осмелившись выйти из своей комнаты, я обнаружила, что «Клыки» разошлись в полную силу. Любопытство привело меня в бальный зал, где я увидела еще один ряд байков[4]. Это говорило о том, что прибыли еще вампиры. Я ожидала от них каких‑то неприятностей, но ничего не случилось. Напротив, бандиты приветствовали меня с пугающей вежливостью. Мне даже подумалось, что они начнут кланяться и преклонять передо мной колени.
Единственным человеком, который пренебрежительно относился ко мне, была Далия. Я увидела ее, развалившейся на диване в гостиной и листающей какой‑то журнал. Она издала непонятный звук, когда я проходила мимо нее, по‑видимому, желая привлечь мое внимание. Когда я проигнорировала ее, она убрала свои волосы с плеча, демонстрируя мне свежие раны от укуса. Потом громко зевнула и потянулась.
– Как же я устала. Да и почему бы мне не устать? Я не ложилась весь день. – Она хихикнула и скрестила ноги. Ее короткая юбчонка задралась, выставляя напоказ белое бедро. Отметины от клыков также отчетливо были видны и здесь.
– Ты думаешь, что заставляешь меня чувствовать ревность? – По какой‑то безумной причине я действительно ее ощущала, но лучше съем колючий кактус, нежели признаюсь ей в этом.
– Нет, – Далия пожала плечами. – Мне просто жаль тебя. Ты здесь всего первый день, а он посылает за кем‑то другим, с кем бы хотел провести время. Печально, правда?
– Есть более печальные вещи. – Я упала рядом с ней на диван и взяла один из журналов, лежащих в стопке около нее. – О! Горячие модные тенденции этой весны!
Краем глаза я увидела, как она поднимает руку.
Я проговорила снисходительным тоном:
– На твоем месте я бы не стала этого делать. Он убьет тебя, если ты причинишь мне вред.
– Да какая разница, – Далия насмешливо фыркнула. – Он все равно считает тебя жалкой.
Даже усомнившись в правдивости ее слов, я вспомнила злость Кира, которую видела немного ранее. Я бросила журнал и повернулась, чтобы посмотреть ей в лицо.
– Более жалкая, чем поклонница вампиров, цепляющаяся за последнюю ниточку своей надежды?
В этот раз Далия не попалась на удочку:
– Если бы я была на твоем месте, то старалась бы не раздражать его. Он может превратить твою жизнь в ад.
– Я не думаю, что у меня получится так вести себя, – и более тихим голосом добавила: – Только если это не означает, что я такая же, как он.
С фырканьем, выражающим очевидное презрение, Далия обратила все свое внимание на страницу лучших фасонов джинсов на любую фигуру.
– Правда? А какой он?
– Что ты имеешь в виду? – Осознав, что у нас с Далией завязался разговор, я ощутила странное чувство, но ведьму, похоже, это не волновало.
– Какой он? – повторила она. – Я имею в виду, что у тебя, наверное, было время, чтобы узнать его получше.
Упс! А она точно подметила. Я не знала Кира. По крайней мере, не так, как она. Я попыталась представить себя на ее месте. Она, несомненно, была привязана к моему создателю, раз осталась после всего того насилия, которое пережила от него.
Я прокашлялась:
– Я имела в виду зло. Я не хочу быть такой же.
Далия закатила глаза, не заботясь о том, чтобы скрыть свое явное раздражение:
– Возьми на заметку: не все делится на добро и зло.
– Я не разделяю этих взглядов.
Она отложила журнал в сторону и повернулась ко мне, положив ногу на диван и приняв непристойную вызывающую позу.
– Ладненько. Давай представим, что прошелся торнадо и разрушил, скажем, половину города. Это плохо? – Я не была уверена, что она хотела сказать, приведя такой пример, но кивнула в знак согласия. – Если исходить из твоего высказывания, раз торнадо сделал что‑то плохое, значит это зло.
– Я бы не назвала торнадо злом. Нет.
– И почему же? – спросила Далия таким тоном, как если бы уже знала, каким будет мой ответ.
– Потому что это просто торнадо. Часть природы.
– Так же как и вампиры. Они тоже часть природы. – Казалось, ее не слишком радовало доказывать свою точку зрения, растрачивая драгоценные секунды своей жизни, чтобы учить меня. – Некоторые вещи нельзя отнести ни к добру, ни к злу. Некоторые вещи просто… – с этими словами Далия просто встала и собрала свои журналы. – А сейчас, если ты извинишь меня, я бы предпочла, чтобы мне вогнали гвоздь в глаз, нежели сидеть и рассюсюкиваться тут с тобой.
– Да пошла ты… – пробормотала я себе под нос, когда Далия стала подниматься по ступенькам.
Нам точно не суждено стать лучшими подружками, но, по крайней мере, она поговорила со мной, не пытаясь убить. И, чтобы быть совсем честной, если уж она предпочла бы вогнать гвоздь в глаз, нежели быть вежливой со мной, то мне это было только на руку.
Я взглянула на журнал, лежащий у меня на коленях, тот, который Далия не удосужилась забрать. Глянцевые журналы обычно не привлекали меня, но одновременно с этим мне обычно не хватало времени на них. Я открыла статью о бактериальной опасности загаров в солярии и заверила свое охваченное ужасом сознание, что она основана на медицинских исследованиях.
Я прочитала всего один абзац, когда дверь в кабинет распахнулась, и послышались напряженные мужские голоса, которые сталкивались друг с другом, как удары о металл. Кир плавно вошел в комнату, одетый в облегающие кожаные штаны и белую рубашку с пышной пеной кружав, расстегнутую до пояса. Его длинные волосы были зачесаны назад, и он нес фехтовальную рапиру[5]. Чтобы полностью завершить образ не хватало только повязки на глазу и попугая на плече. Я попыталась не рассмеяться, когда эта картинка возникла у меня в голове.
Вытерев кровавый пот со своего лба, Кир бросил рапиру охраннику, следовавшему за ним. Я притворилась, что была слишком сильно увлечена журналом, чтобы заметить их появление.
Устало выдохнув, Кир сел рядом со мной, а затем снял черные кожаные перчатки с пальцев.
– Добрый вечер, Кэрри.
– Эй, приятель! Отправляешься в плавание? – Я все еще помнила о смене тона его голоса чуть ранее сегодняшним вечером и не могла не уколоть его. Такой уж был у меня характер.
Он обнял меня. Жест настолько знакомый и сильный, что я приложила большие усилия, чтобы отстраниться.
– Я немного поупражнялся отклонять нападение. Роджер – прекрасный фехтовальщик. Не правда ли, Роджер?
Охранник резко кивнул:
– Роберт, сэр. И да, сэр.
Я не вступила в разговор, а перевернула еще несколько листов, просматривая журнал.
Кир наклонился ближе ко мне под предлогом интересной статьи, которую он якобы стал читать через мое плечо.
– А отсюда интересный вид. Я никогда не любил женщин, которые наносят слишком большое количество макияжа на глаза, но он, несомненно, чудесно смотрелся бы на тебе.
– Я запомню на тот случай, если захочу произвести на тебя впечатление.
Несмотря на все мои усилия, я чувствовала, как мое тело реагирует на притяжение, вызванное нашей кровной связью. Все в нем казалось привлекательным, конечно, не считая его пиратской рубашки. Он чудесно пах. Особенно когда прижимался ко мне. Потом я подумала о нем вместе с Далией. Один только Бог знает, что он делал с ней весь сегодняшний день, периодически ускользая от нее, чтобы, как он выразился, «проверить, все ли в порядке у меня». Меня не могла ранить его неверность, но я удивилась тому, что ожидала от него преданности.
Я перевернула еще одну страницу, надеясь скрыть свои эмоции за сарказмом:
– Звонил Капитан Крюк[6]. Он требует, чтобы ему вернули его рубашку.
Кир поднял брови:
– Ты злишься на меня.
Не было смысла отрицать это. Он мог чувствовать через нашу кровную связь.
– Вообще‑то, да. Злюсь.
– Из‑за нашей ссоры? – Кир снова положил руку мне на плечо, крепко прижав к себе, когда я попыталась вырваться. – Все пары ссорятся. Не о чем беспокоиться.
– Пары? Я помню, что в последний раз, когда проверяла это, у меня никого не было.
Он улыбнулся и стал закручивать прядь моих волос вокруг своего указательного пальца.
– Тогда почему тебя расстроило то, что я провел время с Далией?
Я фыркнула:
– Это что, так очевидно?
– Не трудно догадаться. Твоя ревность так и рвется наружу. – Кир положил руку на мое колено. – Ты знаешь о той роли, которую здесь играет Далия.
– Роль полировщицы головок?
– Довольно грубый способ выразить это. Но да. Не нужно переживать, что она сможет занять твое место. Ты моя кровь.
– Как я могу не переживать? Она твоя любимица.
Я оттолкнула его и встала.
Кир осмотрел меня с ног до головы, не пытаясь скрыть свой похотливый взгляд. Была ли на мне водолазка или нет – я все равно ощущала себя голой и в отчаянии закрыла лицо руками.
– Не важно. Ты все равно не поймешь. Я ненавижу это чувство. А ты даже не слушаешь.
– Я слушаю, – настаивал он.
– Нет, – произнесла я, проводя рукой по волосам. – Я просто дура. Меня с рождения учили бороться, но Далия находит самое худшее во мне. Но ты не можешь помочь.
– Мне очень жаль, что ты чувствуешь такое. Позволь мне компенсировать твои страдания, – предложил Кир, поднявшись, чтобы усадить меня обратно на диван.
– Как? – Я ожидала, что он посадит меня к себе на колени, но он устроился на приличном расстоянии от меня.
– Позволь мне ухаживать за тобой. Дай мне шанс показать тебе, насколько ты дорога мне. – Кир стал постукивать пальцами по подлокотнику дивана. – Как насчет обеда? Мы сможем получше узнать друг друга.
– Я помню наш последний ужин. Мне не очень‑то хочется опять проводить вскрытие трупа.
– Никаких трупов, – улыбнувшись, заверил он меня. – Для врача ты ужасно брезглива.
– Дело не в брезгливости. А в том, что во мне осталась доля человечности.
Каждую минуту, которую я проводила с Киром, мой гнев испарялся как кадры, исчезающие с фотопленки, попавшей под солнечные лучи. Я попыталась найти причины, чтобы рассердиться на него, но это было трудно сделать, когда он находился так близко ко мне.
– А Далия разве не станет ревновать?
– Я не думаю, что она единственная, кто будет ревновать. – Кир поднял руку, взял меня за подбородок и повернул мою голову к себе лицом. – Далия – это мимолетное отвлечение. А ты у меня навсегда.
Навсегда. В первый раз, с тех пор, как я заключила сделку, чтобы спасти жизнь Натану, я осознала последствия своего обещания. Сколько я проживу? Киру удалось прожить более шестисот лет. Я боролась со злодеем, жившим внутри меня всего одну ночь, а уже выбилась из сил.
Возможно, поражение неизбежно.
Очень нежно Кир прижался холодными губами к моему рту. Я не сопротивлялась. Не потому, что у меня не осталось силы воли, а потому, что кровные узы манипулировали моим телом. Я поцеловала его в ответ, желая доказать ему и себе, что он не вызывает во мне никаких чувств. Что я все держу под контролем.
Но это сработало не совсем так, как я ожидала. Обвив руками его шею, я позволила ему притянуть меня ближе к себе. И ощутила его удивление, но когда Кир отстранился, то сразу же улыбнулся, как будто выиграл большое сражение:
– Вот видишь, это не так уж страшно.
Нет. Это не было страшно.
Кир наклонился, чтобы еще раз поцеловать меня, но забытый всеми охранник кашлянул. Досада появилась на лице моего создателя, но он тут же скрыл ее за улыбкой. Кир поднялся и расправил рубашку:
– Роджер? Так что ты сказал насчет следующего поединка?
– Роберт, сэр. Я почту за честь.
Охранник бросил ему рапиру. Кир поймал ее и изящно встал в оборонительную позу.
– Ужин будет подан в пять утра. В моих покоях, – предупредил он. – Пожалуйста, не опаздывай. С этими словами он и охранник развернулись и вышли из комнаты.
Я закрыла глаза. Слишком легко было винить кровные узы в моей покорности. Я не могла лгать самой себе. В нем существовал какой‑то магнетизм, который не имел ничего общего с тем, что он был вампиром. Несмотря на то, насколько ужасно повел себя Кир сегодня утром, на какое‑то мгновение он заставил меня поверить, что заботится обо мне как о нечто более ценном, нежели о своей собственности.
Это была его самая опасная тактика, которую он использовал в сегодняшней битве.
____________________________________________________________________________________________________________________________________________
1. Клятва Гиппократа – врачебная клятва, выражающая основополагающие морально‑этические принципы поведения врача, а также общеупотребительное название клятвы, приносимой каждым, кто собирается стать медиком.
Текст клятвы в переводе на русский.
Клянусь Аполлоном‑врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и всё остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.
Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство. Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.
Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда‑либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому.
2. Келоидные рубцы – это резко усиленная реакция тканей организма на травму, и неблагоприятные условия заживления раны.
3. Континентальный завтрак – прием пищи, основанный на средиземноморских традициях приготовления легкого завтрака. Эта легкая пища предназначена для насыщения до обеденного времени.
4. Байк – это мотоцикл.
5. Фехтовальная рапира – спортивное колющее оружие, состоит из стального эластичного клинка и эфеса (защитной чашеобразной гарды и рукоятки).
Клинок прямоугольного переменного сечения, пропорционально уменьшающегося к вершине, на которой имеется наконечник диаметром 6 мм. Длина рапиры не свыше 110 см (клинка не свыше 90 см), диаметр гарды не более 120 мм, глубина гарды до 55 мм, длина рукояти с гайкой не более 220 мм по российским правилам и не более 232 мм – по международным. Масса не свыше 500 г.
6. Капитан Крюк – персонаж одноименного фильма, который представляет собой вольное продолжение романа «Питер Пэн» Дж. М. Барр
ГЛАВА 12
Подарок
Приближалось назначенное время, а я бродила по спальне, так и не решив, что надеть. Было бы хорошо иметь здесь пояс целомудрия[1], но его, к сожалению, не включили в мой гардероб.
Отсутствие музыки в нашем крыле дома, которое поначалу понравилось мне, начало сводить с ума. Меня не особо радовало предположение, что «Клыки» сидели в холле и слушали радио, но с каждым часом я осознавала всю привлекательность этой идеи. Я смогу договориться о том, чтобы мне в комнату поставили телевизор, если правильно использую свои возможности. После изматывающей ночи, которую я провела, мысль позаниматься проституцией, лишь бы получить за это кабельное телевидение, не казалась такой уж плохой, как должна была бы.
Я почти остановилась на прямой черной юбке и свитере с высоким воротом, как послышался стук в дверь. Прежде чем я успела открыть ее, вошел Кларенс. Он принес большой черный полиэтиленовый пакет, который просто бросил на кровать.
– Что это? – окликнула его я, когда он уже собрался выйти из комнаты.
– Почитай карточку.
Это был единственный ответ, который я услышала, прежде чем дверь в мою спальню закрылась с другой стороны.
– Спасибо за помощь, – пробормотала я, вглядываясь в пакет. На нем сверху лежал маленький конверт. Я вытащила из него карточку и прочитала текст, написанный аккуратным почерком: «Надеюсь, тебе понравится платье. Меня очень порадует, если ты наденешь его сегодня вечером. Кларенс придет за тобой в пять часов».
Собравшись с силами, поскольку опасалась того, что могла там обнаружить, я открыла пакет. Платье было совсем не таким, каким я ожидала его увидеть, хотя мои предположения не были столь уж конкретными. Приподняв длинный атласный рукав красного цвета, я признала, что у Кира отличный вкус.
В большинстве случаев я чувствовала себя глупо, если одевалась подобным образом, но мне понравилось то, что я увидела, когда скользнула в платье и посмотрела в зеркало. Этот цвет оттенял мои светлые волосы, и хотя моя кожа была бледной, с тех пор как я стала вампиром, сейчас это не казалось таким очевидным из‑за столь изысканного оттенка.
Обычно я не любила вещи на показ, поэтому не надевала ничего подобного со дня выпускного в колледже. Сам мой вид в чем‑то другом, нежели в джинсах или белом халате, притягивал мой взгляд к зеркалу. Я выбрала пару бриллиантовых сережек из ящичка в шкафу и распустила волосы, расчесывая их, пока они не стали спадать мягкими волнами на плечи. Я выглядела также хорошо, как телевизионные звезды, и позволила себе вообразить, что предоставила Киру привилегию, согласившись сюда приехать.
Сейчас я смотрелась как модель, которую можно было нарисовать. Но, как только эта мысль возникла в моей голове, я сразу же пожалела об этом. После ссоры из‑за футболки я позаботилась о том, чтобы тщательно спрятать рисунок Натана, но чувствовала себя так, как будто похоронила старого друга. Мне было интересно, что сейчас делал Натан. Скучал ли он по мне. Или просто ждал своего часа, когда у него появится возможность убить меня.
Я приказала себе не думать о таких грустных вещах. Что бы ни началось между мной и Натаном, это уже позади. Я могла продолжать цепляться за прошлое или попытаться стать счастливой в новой жизни.
Посмотрев в зеркало, я едва узнала себя. В прошлой жизни я была одинокой и несчастной, жила ради своей карьеры, но мое сердце не участвовало в этом. Я не имела понятия, кем была или какие строила планы. Но сейчас у меня появилась возможность. Я не могла упустить свой шанс.
* * *
Кларенс вошел в гостиную с пятым ударом, отсчитывающим пять часов. Лицо дворецкого было мрачным, когда он вел меня по коридору. Мы остановились перед большими двойными дверями и подождали, пока они не открылись изнутри.
Апартаменты Кира были намного больше, чем мои. Потолок в гостиной хвастался своими фресками, которые изображали херувимов[2], смотрящих вниз с озаряемого солнцем неба. Это был разительный контраст в сравнении с мраморными статуями обнаженных женщин в объятиях крылатых демонов, которые стояли по бокам камина.
Кир сидел за небольшим столом в центре комнаты, на котором не было никаких трупов, как он и обещал. Перед ним стояли два бокала для шампанского и большой графин, наполненный кровью. Когда я вошла, он поднялся на ноги.
– Ты только взгляни на себя! – Его глаза блеснули от истинного удовольствия. – Ты все красивее и красивее с каждым разом, когда я вижу тебя.
– Ты сам выглядишь замечательно. – Это был не пустой комплимент, хотя любая одежда казалась бы потрясающей после той пиратской рубашки. Кир был одет в простого покроя черные брюки и такого же цвета рубашку на пуговицах, а его волосы были собраны сзади в хвост. Он выглядел на удивление по‑современному. И я поняла, что мне было легко представить его каким‑то другим человеком, а не тем, который посеял столько хаоса в моей жизни.
«Может, мне именно это и нужно сделать: жить, не признавая очевидного. Но я уже долгое время поступаю именно так».
Я кашлянула:
– Рада, что ты предпочел не кожаные штаны.
Было понятно, что Кир расценил мои слова как оскорбление:
– Не понял. Кожа сейчас в моде.
– В 1997 году. – Я села на стул, который Кларенс выдвинул для меня, а потом раскрыл салфетку и положил мне на колени. – И я должна признаться, что не в восторге от твоих переодеваний в старинные костюмы. – Кир проигнорировал мои слова и наполнил мой бокал кровью. Она слегка заискрилась. – Дай‑ка догадаться. Яд? – Я сделала небольшой глоток и позволила жидкости окутать весь язык, смакуя вкус.
– Шампанское. Можешь считать, что это «кровавая мимоза»[3]. – Он рассмеялся над своей шуткой, а затем продолжил: – Я подумал, что у нас сегодня особый повод отпраздновать.
Кир наполнил свой бокал и сделал большой глоток. Я недоверчиво взглянула на него.
– И что конкретно мы празднуем?
На его лице появилась похотливая улыбка:
– Твое грехопадение.
– Попридержи коней, приятель. Я еще не сделала ничего дурного.
Я по опыту знала, что он попытается соблазнить меня, взывая к монстру, живущему во мне. А также чувствовала, что сейчас более податлива, чем когда он раньше искушал меня. Но об этом ему было совсем не обязательно знать. Хотя, вероятно, он уже обо всем догадался.
Кир сделал еще один глоток, но его глаза не отрывались от меня:
– Мне очень нравится это платье. Ты должна почаще его надевать.
– Ну, не знаю. – Я разгладила ладонью ткань. – Возможно, когда выдастся подходящий случай. Оно не относится к тем вещам, которые можно носить каждый день.
– А почему бы и нет?
Я рассмеялась, но потом поняла, что он говорил серьезно.
– Я и так чувствую себя слишком разодетой.
– Никто и слова против не скажет. – Капля искрящейся жидкости свисала с кончика его пальца, когда он сел на свой стул. – Это подобает твоему положению.
Я ощутила, как во мне поднимается раздражение.
– Мое положение! Это потому, что ты сказал, что можешь сделать меня королевой, ведь так?
– Я не могу сделать тебя королевой. Это была неправда. Но принцессой – да. – В его словах не было ни намека на шутку. – Ты ведь читала «Сангвинар»?
– Я прочла только половину. Мой экземпляр книги уничтожил пожар.
– Жаль. Так если я раньше упоминал имя Джейкоба Сеймура, то ты не понимала, о ком я говорил? – Кир пристально вглядывался в мое лицо, ожидая реакции на его слова.
Он ничего не увидел.
– Я о нем ничего не слышала. А что? Он важная шишка?
– Да. Можно сказать и так. Он был моим отцом. – Я не знала, как стоило реагировать на это, поэтому ждала, чтобы он продолжил. – В жизни мой отец не был влиятельным человеком. Он был уже пожилым, пережил двух жен и имел десять взрослых детей, когда его обратили. Мы были крепостными крестьянами[4]. Обрабатывали землю, принадлежащую богатому господину, и отдавали большую часть нашего дохода королю.
– В Англии? – Я сделала глоток из бокала, наслаждаясь легким головокружением, вызванным шампанским и свежей кровью, содержащейся в нем.
Кир кивнул.
– Вампир, обративший моего отца, сделал это с одним условием – что он будет пользоваться всей властью, данной ему создателем, только чтобы стать сильнее и победить всех, кто не подчинится ему. Мой отец понял это в буквальном смысле. Сначала он убил знатную семью, за которой мы были закреплены. Потом он убил своего создателя и выпил его к