– В конференц‑зале лежал планшет со статьей с таким названием.
– И что там писали?
– Я эту ересь не читал. Такое название только конченный идиот мог придумать. Лос‑Анджелесский Ангел Смерти? Серьезно? Само название города содержит в себе слово «ангел». Что это? Ангел‑ангел смерти? Или ангел в квадрате?
– Я думаю, автор просто намекал на прозвище твоего города – «Город Ангелов», и на одного падшего ангела.
Райан только фыркнул в ответ и зашел на грузовую платформу, поднимая свой взгляд вверх.
В потолке имелось квадратное отверстие, через которое, должно быть, опускалась платформа с новыми поставками мяса. Через дыру в потолке можно было разглядеть похожую структуру второго этажа, что говорило о возможности хранения там такого же количества мяса.
Следом за Райаном я взошел на грузовую платформу и подошел к пульту управления с несколькими кнопками. Поизучав в течение нескольких мгновений довольно простой интерфейс управления, я обернулся назад с целью убедиться, что Райан все еще надежно стоит на платформе, и нажал одну из кнопок.
Платформа едва слышно загудела и стала подниматься вверх. Райан на секунду одарил меня недоуменным взглядом, но затем с интересом уставился в потолок в ожидании появления вида на второй этаж. За несколько секунд платформа подняла нас на второй этаж и остановилась.
– Пустота, – произнес я, окинув взглядом второй этаж.
Второй этаж морозильника был практически идентичен первому и отличался лишь полным отсутствием мяса. Вверху, слева в стене, находилось прямоугольное отверстие, от которого под потолком проходил тот самый конвейер, о котором говорил Рик Фойер. Прямо у нас над головой конвейерная лента прерывалась, оставляя отверстие для грузовой платформы, на которой мы стояли. При необходимости мы могли подняться на платформе до самого потолка, но такого желания у меня в данный момент не было.
На уровне глаз нас окружали несколько рядов приспособлений, предназначенных для подвешивания мясных туш, а воздух здесь был значительно теплее, чем на первом этаже. Морозильник на втором этаже не работал.
Мы сошли с платформы и разошлись по углам, осматривая монотонные окрестности в поисках непонятно чего.
– Ты мне не раскроешь один из секретов своей карьеры? – Райан подергал один из железных крюков, на который можно было повесить тушу.
– Какой именно? – мой голос слабым эхом прокатился по обширному помещению.
– Насколько я знаю, ты довольно быстро вытеснил Дэвида с руководящего поста. Как так вышло?
– И почему это ты об этом вспомнил именно здесь и сейчас?
– Да просто интересно. Или что? Это твоя интимная тайна?
– Не сказал бы, но ситуация была неприятная.
– Я слышал, это было как‑то связано с нашими любимыми заложниками, – Райан намекнул на историю двухлетней давности, когда мы с ним первый раз встретились по делу психопата Тейта Купера.
– Ты вроде и так достаточно знаешь обо всем, сам же говорил, что проверял меня на наличие психических отклонений, прежде чем ехать в Нью‑Йорк.
– Да, но что именно тогда произошло и как ты стал главой отдела криминальных расследований – я не знаю. Вот я успел побыть главой, угрожая раскрыть некоторые деликатные подробности другого претендента на этот пост, и я этого не стесняюсь.
– А тебе знакомо такое чувство? – я прошел мимо Райана и уставился в потолок, рассматривая конвейерную ленту.
– Уже много лет как забыл что это. Итак, все же, как ты выдворил этого задиру?
– Я никого не выдворял. Мы просто повздорили по одному делу… ну как повздорили. Я был настолько уверен в неправоте Дэвида, что мы подрались и в ходе драки я… мало того что избил его, так еще и приковал наручниками к рулю в машине, чтобы тот не смог ничего предпринять.
– Ни хера себе! – искренне удивился Райан. – И это меня обвиняют в неадекватном поведении!
– Конкретно этим поступком я не горжусь, я сделал тогда то, что нужно было сделать, – я прошел вдоль стены в поисках каких‑нибудь малозаметных отверстий или даже дверей, но ничего подобного не увидел.
– Ну‑ну и как ты оправдываешь свое поведение? За что ты так своего босса?
– Он был не прав… он и сам это тогда признал… уже после всех событий. Но времени церемониться тогда не было. В одном из магазинов Бронкса в заложниках оказались тридцать пять человек. Их всех держал на прицеле взрослый мужчина, у которого жизнь не сложилась… и ему пришлось отсидеть пять лет в тюрьме. Как только он вышел, то осознал, что ему некуда податься и в отчаянии взял в заложники целый магазин, требуя от властей невозможных вещей.
– Но с террористами мы переговоров не ведем…
– Да, такое отношение к ситуации было и у Дэвида. Он твердо решил наплевать на все требования Роджерса – так звали террориста, и собирался штурмовать магазин. Решение было очень рискованное. Во‑первых, у Роджерса было целых два автомата при себе, а во‑вторых, слезоточивый газ при штурме мог сильно навредить заложникам. Жертвы были неизбежны.
– И что предложил ты? – не обнаружив ничего интересного, Райан вернулся на грузовую платформу.
– Я был уверен, что лично смогу проникнуть в магазин и нейтрализовать Роджерса, – я так же вернулся на платформу, стукнул по кнопке на пульте и грузовой лифт начал нас опускать обратно на первый этаж. – Мне необходимо было иметь при себе только часть того, что он требовал – денег. Он, конечно, требовал баснословную сумму и Дэвид даже думать не хотел о возможности пойти на уступки. Я в свою очередь говорил, что настоящие деньги вообще не обязательны, Роджерса можно обмануть и пустой сумкой, а я уж с ним справлюсь. Дэвид меня называл полным идиотом, обезбашенным сопляком и говорил, что никогда не позволит мне это сделать. Сейчас я в чем‑то согласен с ним, моя инициатива так же представляла риск, но куда меньший, чем, если бы мы пошли на штурм. Я был уверен в своих силах и решил пойти до конца.
Платформа опустилась на первый этаж и мы разбрелись по сторонам. Райан вновь принялся с интересом осматривать мясные туши, будто неделю не ел, а я начал бродить по пустующей половине морозильника.
– Тут‑то ты ему навалял и надел браслеты?
– Да. Действовать надо было быстро… и я… я вырубил Дэвида.
Райан восторженно свистнул.
– Затем я взял пустую сумку и без всякого оружия вошел внутрь магазина, где без особых проблем нейтрализовал Роджерса.
– Вот так просто? Вошел как Рэмбо и грохнул его?
– Нет, конечно, не совсем. И я не убивал его. Он был на пределе, он был растерян, у него были бешеные глаза… как зверь, загнанный в угол, вот только этот зверь максимум тянул на хорька. Он даже не знал, как правильно в руках держать один автомат, не говоря уже о двух, которые он достал через своих бывших сокамерников. В этом‑то и был весь смысл моей инициативы, это я и пытался втолковать Дэвиду. Роджерс был невероятно глуп и беспомощен. Оружие в его руках не давало ему никакого преимущества, он мог разве что случайно пустить себе пулю в ногу или голову. То, что хотел сделать Дэвид, было похоже на убийство мухи из базуки. Не было никакой необходимости в штурме, можно было просто обмануть его. Что я и сделал… как только я вошел в здание и Роджерс увидел сумку в моих руках… он совсем растерялся…
– И ты еще был недоволен моими действиями касательно Купера…
– Это другое. Ты вел себя как полный идиот. У тебя не было никакого плана действий внутри, никакого отвлекающего маневра. Ты просто хотел зайти туда и пристрелить его. Прежде чем ты добрался бы до двери, Купер уже бы лично половину заложников перестрелял. Если бы снайперу тогда не повезло, у нас бы была гора трупов.
– Ну да, конечно… и Дэвид тебя… простил за такое? Не верится.
– Не сразу. Потом он сам накинулся на меня с кулаками и я даже не стал особо сопротивляться, я его понимал… я был уверен, что моя короткая карьера в ФБР закончилась. Но Дэвид остыл и на следующий день признал свою неправоту, признал, что его действия могли… Что это еще там…?
Я уставился в дальний конец помещения на небольшое возвышение в полу. Прохромав по пустующей части морозильника несколько метров вперед, возле левой стены я обнаружил вмонтированный в пол электронный замок и нечто вроде люка или двери. Утопленная в пол дверь ни на миллиметр не выступала, практически идеально сливаясь с поверхностью, и потому разглядеть ее можно было только вблизи.
– Что там? – Райан подошел ко мне и тоже уставился в пол.
Я постучал своей тростью по люку в полу и по звуку понял, что за ним внизу определенно находится нечто большее, чем фундамент.
– Тут… дверь, – кивнул я.
– Подвал?
– Наверно.
– Может, Фойер откроет нам его.
– А может… – я достал из пиджака членскую карту Линды Седжвик.
Я обошел замок в полу с другой стороны и, скрипя больными суставами, кое‑как опустился на здоровую левую ногу, после чего провел картой по замку. Красная лампочка сменилась зеленой и дверь открылась. Стоя на одном колене, я поднял свой немного удивленный взгляд на Райана и дернул за утопленную в полу ручку. Железная дверь автоматически приподнялась и остановилась в положении перпендикулярно поверхности, открывая вид на лестницу, ведущую вниз.
– Сюрприз, – шепнул Райан.
Поднявшись на ноги и вытащив на всякий случай пистолет, я осторожно начал спускаться вниз. Райан сделал то же самое и следовал за мной. Мы спустились по узкой лестнице и оказались в тускло освещаемом помещении с низким потолком и площадью раза в три меньше морозильника над нами.
– У тебя фонарь с собой? – тихо спросил я.
– Угу, – Райан вытянул небольшой фонарик из пиджака и приставил его как прицел к своему пистолету.
Я пустил его вперед себя и осторожно хромал следом. В подвальном помещении было гораздо теплее, чем на первом этаже и повсюду под низким потолком висели крюки, дающие понять, что это место тоже когда‑то было морозильником. В отличие от обширного пространства на двух верхних этажах, здесь помещение было завалено всяким хламом. Повсюду стояли старые на вид железные разделочные столы, валялось множество деревянных ящиков, каких‑то тонких труб и даже несколько кресел.
Весь свет в помещении исходил от пяти люминесцентных ламп, расположенных на потолке. Ламп было раза в три больше, но горели только пять из них, освещая лишь небольшие участки. Четыре лампы светились практически над нами, две из которых неприятно мигали, угрожая в любой момент потухнуть, и еще одна лампа горела в самом конце помещения.
Пробираясь через обилие хлама, Райан светил фонарем по сторонам и наткнулся на парочку обшарпанных холодильников, лежащих в горизонтальном положении в углу помещения. Осознав, что никого постороннего здесь точно нет, мы неохотно попрятали свои пистолеты и добрались до конца помещения, где горела одинокая лампа.
– Какого черта?! – воскликнул я, уставившись на стену, освещаемую единственной лампой.
– Ты сюда глянь, – Райан кивнул на пол.
На стене располагались небольшие железные крючки, пять из которых были заняты кусками кожи. Вне всякого сомнения – это была человеческая кожа. Куски плоти разнились по размерам, одни были больше, другие меньше, но все они имели хаотически изрезанные края. Их все будто не вырезали, а вырвали.
Рядом стоял железный стул, на котором лежала стопка глянцевых журналов. Еще три журнала небрежно валялись на полу прямо под висящими ошметками человеческой кожи. Я взял один из журналов со стула и начал его листать.
– Что за херь?! – мой мозг был не в состоянии найти связь между кусками человеческой плоти и журналом, который я бегло просматривал.
Потрепанное глянцевое издание пестрило фотографиями, начиная легкой эротикой с милыми обнаженными девушками и заканчивая откровенной порнографией с наглядным изображением процесса того, что с этими девушками можно вытворять.
– Что ж, со складом мы все же не ошиблись, – сказал Райан поглядывая то на журналы, то на куски кожи.
– Он что… дрочит на… человеческую кожу? – я швырнул журнал на пол.
– Похоже на то.
– Твою мать, ну что за херня, – я отчаянно опустил голову и устало почесал лоб.
– Тут висит пять кусков кожи…
Я помассировал ноющие от усталости глаза и всмотрелся в ошметки.
– Асэль Лэндсбери, – начал перечислять я, – Алан Ричардсон, Стивен Горэм, Линда Седжвик… Люсинда Вергарес – итого пять. Если мне не изменяет память, то у Новика ничего не вырезали. Надо проверить эти… фрагменты на соответствие.
– А как же последний счастливчик? Уилкинсон?
– Картой Седжвик последний раз пользовались вчера в 18:21, а убийство Уилкинсона произошло около 22:30.
– Ну да… кусочек Уилкинсона на доску почета повесить не успели.
– Надо выставить наблюдение за этим местом, – я уставился на стопку порножурналов. – Не пойму только одного, кто до сих пор смотрит порнуху в журналах? Это же прошлый век.
– Может, он старомоден.
Я задумчиво посмотрел на Райана, затем перевел свой стеклянный взгляд на журналы, на куски кожи.
– Слушай, поднимись наверх, – произнес я, – глянь как там Фойер… на всякий случай. И позвони Кевину, пусть присылает сюда… всех. Я поднимусь через пару минут.
Райан устало кивнул.
– Надеюсь, ты не будешь тут заниматься тем же, чем этот эстет, – съязвил он напоследок и удалился в направлении лестницы.
Несколько секунд я бездумно стоял, всматриваясь в куски человеческой плоти. Неожиданно меня охватил приступ слабости и мои ноги подкосились. Едва удерживая равновесие, я плюхнулся на стул, сбрасывая с него все журналы на пол. В полном бессилии я прижался спиной к холодной стене, поднимая взгляд на висящие над моей головой ошметки.
У меня сбилось дыхание, я ощутил, как меня накрывает легкий приступ паники. В груди вдруг стало тесно, сердце больно заныло. Казалось, стук у меня в груди на мгновение участился до невозможной частоты, а потом резко пошел на убыль, будто кто‑то выдернул вилку из розетки. Сердце стучало все медленнее и медленнее. В груди стало невыносимо тяжело, словно кто‑то залез ко мне внутрь и сжимал сердце, не давая ему качать кровь. Меня бросило в холодный пот, голова закружилась, я почти потерял сознание.
Глаза. Я увидел перед собой глаза. Они были такими большими… гигантскими. Они нависали надо мной подобно двум грозовым тучам. В них не было зрачков, не было этих черных точек посередине, только радуга… радужная оболочка. Один глаз переливался оттенками голубого цвета, другой – оттенками зеленого.
Повисев надо мной несколько секунд, два жутких образа начали постепенно растворяться, словно мираж. Они медленно тускнели, становились все более прозрачными и, будто сдуваемые ветром, удалялись от меня. Я проследил их путь через все темное помещение, увидел, как они облетели ступеньки, по которым я сюда спускался с Райаном, и исчезли за ними.
В полной темноте, там, где я только что видел порождение своего больного сознания, за железными ступеньками я заметил знакомые прямоугольные очертания. Собравшись с духом и остатками сил, я с болевым стоном поднялся со стула, всем телом опираясь на трость. Тяжелыми медленными шагами я прохромал мимо ступенек и дошел до стены. В стене находилась очередная железная дверь с электронным замком. Недолго думая, я в третий раз использовал карту Линды Седжвик и дверь открылась.
Универсальный ключ, – подумал я, – надо с ним ночью в свой банк наведаться.
За дверью зажглись две люминесцентные лампы и осветили несколько ступенек, ведущих наверх. Я с трудом взобрался по ним и уперся в еще одну дверь с электронным замком. Уже рефлекторно я вновь использовал карту Линды Седжвик и дверь выпустила меня на улицу с другой стороны склада.
Глава 9
Как бы того, хотя бы подсознательно, многим из нас не хотелось, но всезнающий охранник склада «Гринэм & Данэм» с полным доступом ко всем отделениям склада не имел никакого отношения к той чертовщине, что мы обнаружили в подвале первого морозильника. Наши аналитики проверили всю подноготную Фойера, а так же двух его напарников, работавших в другие смены, и не обнаружили ничего подозрительного.
Сам Рик Фойер оказал нам посильное содействие и предоставил всю возможную информацию. Наибольший интерес, конечно же, имел график использования карты Линды Седжвик на складе. При жизни хозяйка ключ‑карты посещала первый морозильник строго раз в неделю каждую субботу около одиннадцати часов утра, но как только Линду настигла ужасающая смерть, ситуация удивительным образом изменилась.
Линда Седжвик стала жертвой серийного маньяка 12 октября в ночь с четверга на пятницу и потому очередное субботнее посещение морозильника не состоялось. Однако уже спустя два дня после смерти Линды Седжвик, вечером в понедельник ее картой кто‑то вновь воспользовался и произошло это уже после убийства Люсинды Вергарес. И после того, как я угодил под завалы взорванного здания. С тех пор и по сей день картой пользовались в основном в вечернее время каждый день.
Изначально я находил довольно интересным тот факт, что убийца как‑то узнал о существовании подобной карты и более того разыскал место ее применения. Но постепенно я начал понимать, что ничего удивительного в этом не было. Скорее всего, убийце повезло и он каким‑то образом наткнулся на эту ключ‑карту во время совершения убийства и, возможно, решил попытать счастье, нарушив при этом свое неписаное правило: только убивать и ничего не воровать с трупов. Риск подобной кражи оказался более чем оправданным, так как предоставлял нашему Ангелу Смерти полный доступ ко всему морозильнику. Членская карта оказалась универсальной и с помощью нее открывались все двери в пределах одного морозильника. Про идеальную находку в виде заброшенного подвала, так же являвшегося в прошлом морозильником и говорить нечего. Убийца нашел себе пристанище для уединения.
При всей своей технологичности мясной склад «Гринэм & Данэм» имел лишь одну единственную камеру наблюдения, установленную в бывшем офисе, где дежурил Рик Фойер и двое его напарников. Никакой пользы из этих записей мы не извлекли.
Криминалисты во главе с Джоан Иванек поработали на славу и, проторчав в подвале морозильника до полудня, обследовали каждый его сантиметр. Ничего помимо того, что обнаружили мы с Райном, они не нашли, но зато далее в лаборатории были установлены два весьма занимательных факта.
Во‑первых, подтвердилась принадлежность пяти кусков плоти, развешенных на крючках, пяти жертвам: Асэль Лэндсбери, Алану Ричардсону, Стивену Горэму, Линде Седжвик и Люсинде Вергарес. Во‑вторых, на глянцевых журналах не обнаружилось ни единого отпечатка пальцев. Эта новость стала для всех поистине удивительной. Должно было присутствовать хоть что‑то: отпечатки продавцов, у которых эти журналы покупались, отпечатки посетителей магазина, бравшие эти журналы в руки «просто полистать» и, конечно же, отпечатки самого убийцы. Если отсутствие отпечатков убийцы можно было объяснить его параноидальной осторожностью и использованием перчаток, то отсутствие всех других случайных отпечатков в некотором смысле вгоняло в недоумение. Получается, что убийца в процессе своего уединения натирал до блеска еще и журналы.
К вечеру все работы по осмотру склада наконец‑то были завершены и Кевин Андерсон согласился выделить парочку своих людей для наблюдения за этим местом. Оставался шанс, что убийца сунется сюда вновь и потому было не лишним выделить ресурсы на наблюдение.
Проторчав полдня в Бюро и полдня на складе, часам к пяти вечера я почувствовал, что последние силы меня покинули. Это было абсолютное истощение. Мне стало плевать на этого чертового Ангела Смерти, на всех его жертв, мне стало даже безразлично убийство Люси. Меня перестала волновать пропажа Дэвида, меня не заботило то положение, в котором очутилось Бюро. И уж точно мне стало глубочайше все равно на то, что уже завтра моего отца и меня следом ожидало увольнение. Да, мы сделали еще один маленький шаг на пути к поимке убийцы… но это была лишь капля в океане. Мы все так же ничего не знали. И мне было все равно.
Все что я хотел – спать. Спать. Спать. И еще раз спать. Я хотел доползти до дома и заснуть на целую вечность, забыв все то, что произошло в последние дни. Благодаря своей черепно‑мозговой травме я и так немногое помнил, но я хотел забыть вообще все. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы этих убийств никогда не существовало, чтобы ничего этого не было.
Понимая, что у меня есть все шансы не дойти даже до такси, я попросил Райана подвезти меня домой, после чего посоветовал ему так же отдохнуть. Мы сделали все, что могли. Теперь нам оставалось ждать, глупо надеясь на новости от людей Кевина Андерсона, следивших за мясным складом, либо на новости от Джейкоба Броуди, занимавшегося вместе с Джеммой Римар вот уже второй день подряд тем же самым у ночного клуба «Дикость».
Подъезжая вместе с Райном к своему дому, я случайно вспомнил о еще одной возможной зацепке и позвонил Кевину.
– Да, Нейтан? – раздался голос Кевина через динамики машины.
– Кевин, слушай, я забыл спросить, – едва ворочал я языком, – ты допросил этого… Иллариона?
– Угу, только, как он выразился, Илларион – это «сценическое имя», на самом деле его зовут Йоргелис Кентербери.
– Илларион мне нравилось больше, – хмыкнул Райан.
– Ну так и что он? – спросил я.
– Ничего. Пустая трата времени. Как только он отоспался, его накормили, провели вежливую беседу и не выяснили ровным счетом ничего. Он только делал удивленное лицо и не понимал, о каком это убийстве в парке его спрашивают.
– М‑да.
– А я тебе говорил, что с этого отброса никакого толку, – позлорадствовал Райан, – только время потратили.
– Райан прав, – сказал Кевин.
– Да, прав, – бездумно произнес я, – спасибо Кевин, до связи.
Райан высадил меня у подъезда и я медленно похромал на пятый этаж к своей квартире. Казалось, я добирался до своей двери целую вечность, но в тот же момент мне до этого не было совершенно никакого дела. Я просто ковылял по ступенькам, ни о чем не думал, ничего не хотел, ничего не ожидал и время от времени обращал внимание на мимолетные галлюцинации от берущего надо мной верх сна.
Добравшись до своей двери, я прочно оперся на трость и полез в карман за ключами. Достать их я не успел и мне пришлось переключиться на поиски завибрировавшего в кармане пиджака смартфона. Вытянув его, на экране я сначала увидел время 18:47, а затем сообщение от Кристен: «Ты случайно сейчас не дома?»
Нет, я, конечно, был бы рад ей, но, черт возьми! Сейчас мне только чьего‑то присутствия не хватало. Я спать хотел, а не языком чесать или еще чем похуже заниматься.
Отчаянно вздохнув, я набрал ответное СМС: «Дома, только что пришел».
Спрятав смартфон обратно в карман я, наконец, прошел в свою квартиру и, не став запирать дверь на замок, прошел в ванну, где умылся и принял пару таблеток обезболивающего. Затем я вернулся в гостиную и рухнул на диван.
Кристен себя долго ждать не заставила и уже через несколько минут в дверь постучали.
– Открыто! – крикнул я с дивана.
Послышался звук открывающейся двери и за ним последовали знакомые цокающие шаги. Одетая во вполне себе приличный и ничуть не развратный белый сарафан, Кристен прошла в гостиную и недоуменно уставилась на меня.
– Ты прости, – устало протянул я, – но я… я в ужасном состоянии.
Я поставил трость между ног и с помощью нее немного приподнялся, усаживаясь в более официальную позу.
– Я вижу, – неуверенно произнесла она, осмотрев меня от трости до головы, – когда… когда ты последний раз спал?
– Ну‑у… – задумался я, – когда в коме был. Этой ночью… или какая это ночь была… короче, как ты понимаешь, этой ночью поспать мне не удалось, – я выдавил из себя улыбку.
– Ты себя в могилу загонишь.
– Возможно. Ну а ты хоть нормально поспала?
– Я? Да… Мне, к счастью, ничто сон не перебивало, – улыбнулась она в ответ.
– Угу, я помню, – едва слышно устало буркнул я себе под нос.
– Я наверно не вовремя, прости, я тог…
– Нет‑нет, что ты. Не стой, присаживайся. Я только рад тебе, просто я… я смертельно устал. У меня там в холодильнике, – я указал большим пальцем за спину, – кажется что‑то еще оставалось… из выпивки.
– Если только ты не покупал еще, – Кристен прошла в мой кухонный уголок, – то алкоголя у тебя, по‑моему, уже быть не должно.
– Значит, будем пить сок.
За моей спиной раздался звук осмотра холодильника и через пару секунд Кристен вернулась с довольной ухмылкой, держа в руках пакет апельсинового сока и два стакана.
– Отличная выпивка, – усмехнулся я.
Налив немного в каждый стакан, Кристен вручила один мне, а с другим уютно уселась в кресле, поджимая ноги.
– За что пьем? – спросила она.
– За мою отставку, – я сделал жадный глоток сока.
– Отставку?
– Отставку… увольнение… называй это как хочешь. Судя по всему, это то, что меня завтра ожидает.
– Но почему? Что случилось? – она сделала небольшой глоток сока.
– Да ничего не случилось… в том‑то и дело. Вот на мое место… и не только на мое скоро поставят кого‑то более способного и он сразу же поймает Ангела Смерти. Слышала уже про эту кличку?
– Слышала, по новостям все так и говорят.
– И как тебе?
– Легко запоминается, будет у всех на слуху.
– Войдет в историю, сукин сын.
– Так что с твоей работой? Все так плохо?
– Все… не очень… хотя, что я буду лгать. Да, все довольно плохо. Но, если честно, я даже рад буду, наконец, освободиться от этой работы. Я уже слишком устал от всего этого.
– Могу только представить, насколько это тяжело. Может, тебе поискать что‑то более спокойное, что не будет тебя так изматывать… до полусмерти.
– Я думал об этом. Было бы и вправду замечательно. У меня есть пара идей по этому поводу.
– И каких же?
– Есть у меня одна мечта… не знаю, может, это как‑то странно звучит, но я бы хотел пожить какое‑то время на маяке.
– На маяке?
– Да. Где‑нибудь на берегу океана или моря… так чтобы вокруг были только скалы и вода… много воды. Чтобы можно было наблюдать с маяка прячущееся за океаном Солнце, чтобы ночью можно было вдали от городов посмотреть на звезды…
– Это красивая мечта, – она улыбнулась и немного печально опустила голову. – Почему именно маяк?
– Не знаю… мне с детства они нравились, казались таким уединенным местом, где тебя никто не достанет, местом, откуда видно все на десятки километров вдаль.
– Тебе, похоже, и вправду осточертела твоя работа.
– Так и есть.
– Может, все‑таки поспишь?
– Да… посплю… сон, – в бессилии я понурил голову, словно она стала весить тону. – Знаешь я… я за последние дни кое‑что понял. Не то чтобы понял, правильнее будет сказать, осознал или ощутил. Я уже так давно не сплю… я… я с трудом припоминаю тот момент, когда очнулся после комы… и с тех пор я глаз не смыкал. На горизонте Солнце встает, затем садится, потом опять встает и снова садится… и получается, что нет никакого «вчера», нет никакого «завтра», есть только одно бесконечное сегодня. Наша Земля просто вертится без остановки, поворачиваясь к Солнцу то одним, то другим боком, а мы почему‑то это называем днями. Когда не спишь, то воспринимаешь все это как одну прямую линию.
– Ну, людям же надо как‑то измерять прожитую жизнь. Не было бы дней, недель, лет… мы бы понятия не имели, как долго мы живем.
– Это все самообман.
– Возможно. А еще это очень депрессивные мысли. Тебе надо поспать, чтобы упорядочить свои мысли и вновь обрести чувство вчерашнего дня.
– Да, ты права, – благодарно улыбнулся я. – Ты, я так понимаю, нашла ключи вчера? Извини, что я так, просто времени не было…
– Какие ключи?
– Ну от моей квартиры, я там возле двери их оставлял, – я рукой указал в сторону двери.
– Зачем ты их там оставлял?
– Ну как зачем – тебе. Ты же дверь как‑то закрыла.
– Какую дверь? Нейтан, ты о чем? – она недоуменно нахмурилась.
– Ну вче… – я вдруг как язык проглотил и уставился на Кристен, не понимая ее реакции.
– Нейтан, о чем ты говоришь?
Я начал думать. Интенсивно думать. Быстро думать. Позабыв о своей смертельной усталости, я подорвался с дивана и начал крутить головой по углам своей квартиры. Я попытался вспомнить вчерашнюю ночь и то, что предшествовало моему выезду на место преступления в Центральном парке.
– Кри… Кристен… ответь мне, пожалуйста, на один вопрос: ты вчера была здесь?
– Нет. Ну как… я приходила к тебе около десяти вечера, может, чуть позже. Я постучала в дверь, но мне никто не открыл и тогда я решила не навязываться тебе… ты… в последний раз был несколько раздражен… своими воспоминаниями… я решила не…
– Черт возьми, – в ужасе я прикрыл рот ладонью и уставился на Кристен.
– Нейтан, что такое? Что случилось?
– Я… я не знаю, не могу объяснить… у меня… Послушай, ты… ты можешь мне точнее сказать, когда ты вчера подходила к моей двери? Во сколько?
– Ну это было около десяти вечера, я же сказала. Ко мне вчера, наконец, отец прилетел. Он начал обвинять меня, что я его затащила в этот город, стал раздражать меня, вот я и решила сделать передышку, зайдя к тебе. Но ты не открыл и я вернулась снова с ним спорить.
– Как же так…