Мне было наплевать. И еще…
‑ Я не стала ее убивать,‑ прошептала я.‑ Целительницу… Я не… я ушла. Пошла на пункт связи и позвонила Полиамур.
‑ Это она мне сказала. Она была последней, кому довелось поговорить с тобой до твоего исчезновения. Во всяком случае, из тех, кого мне удалось найти. Единственной. И мне стоило больших трудов убедить ее поделиться со мной хоть какими‑то сведениями.
Это я понимала, Лукас Виллалобос представлял собой воплощенный кошмар любого псиона. Все мы знали, какую цену запрашивает он за помощь, и обратиться к нему можно было лишь на последней стадии отчаяния. А предупредить Поли о том, что он на моей стороне, я просто не успела.
‑ Валентайн! ‑ Хвала богам, Лукас сдержался, хотя явно боролся с желанием как следует меня встряхнуть.‑ Может, все‑таки соблаговолишь рассказать, где тебя носило?
Это заставило меня задуматься. И правда ‑ где же я пропадала?
Глухо застучало сердце, грудь пронзила боль. Я чуть не впилась в нее когтями ‑ но Лукас перехватил мое запястье, и чуть не сдернул меня с кровати, уворачиваясь от ответного удара. Мы повалились, барахтаясь в переплетении рук и ног: я попыталась достать его когтями, но он снова уклонился, и они полоснули воздух.
‑ А ну прекрати! ‑ прорычал он удивительно громко для его сиплого горла.‑ Уймись, хрен тебе в глотку!
Простыня обмоталась вокруг моих бедер. Крепкая жилистая рука Лукаса держала меня за шею, колено уперлось в спину.
‑ Уймись, кому сказано! ‑ повторил он мне прямо в ухо.‑ Я тебе не враг, Валентайн. Уймись!
Я застыла. Сердце грохотало в ушах, пульс бился и в запястьях, и на лодыжках, и в горле, и на затылке. Казалось, пульсируют даже волосы.
|
|
Это сущая правда. Он мне не враг.
Но кто же мой враг? Что со мной случилось?
‑ Ничего не знаю,‑ прошептала я.‑ Где была, что произошло ‑ без понятия. Последнее воспоминание ‑ мой звонок из будки.
Ну, по чести сказать, не совсем так. Я помнила, что вышла из будки и пошла… куда‑то.
«Обалденно далеко,‑ прозвучал в моей голове насмешливый голос.‑ Прямиком на седьмое небо. На долбаное седьмое небо, а оттуда во тьму, солнышко».
‑ Ну как, успокоилась? ‑ тяжело дыша, спросил Лукас.
«Куда уж, Лукас. Но придется».
Я уставилась на пол ‑ на шершавые доски, на грязь, забившуюся в щели, и на свою тонкую золотистую руку, которую я успела инстинктивно выставить, чтобы не приложиться физиономией. Все перстни остались на пальцах, но камни были пусты и немы без заклинаний, запечатленных в их глубине. Я утратила их.
Но когда?
Меня скрутил приступ мучительного кашля. Я попыталась сплюнуть. Не вышло.
‑ Отпусти меня.
Лукас разжал руки, и я уселась на полу, завернувшись в простыню и привалившись спиной к кушетке. Лукас легко опустился на корточки, так что его желтые глаза оказались на уровне моих. Терпеливый и молчаливый, он походил на кота, караулящего у мышиной норы.
Я снова закрыла глаза. Втянула воздух. Моя защитная система пребывала в плачевном состоянии ‑ энергия утекала в воздух через многочисленные разрывы, кожа дышала жаром от моего демонического метаболизма. Сознания людей, находившихся за пределами помещения, создавали фоновый шум, как всегда назойливо громкий, но не прорывавшийся в мою голову. Подготовка и почти сорок лет псионской деятельности не прошли даром: неосознанно, инстинктивно я стягивала края разрывов, латала бреши в энергетической оболочке тонкими силовыми нитями, защищая себя от физических завихрений города.
|
|
«Да, почти сорок лет, насколько могу судить».
На самом деле я понятия не имела, какой нынче год.
Абсурдность ситуации ошарашила меня, как удар между глаз. Дэнни Валентайн, наполовину демон, наемница и обученный некромант, и вдруг не знает, какое сейчас, на хрен, десятилетие!
Пока я, хрипло дыша, осмысливала эту нелепицу, Лукас встал и удалился шаркающей походкой. Меня трясло от смеха до тех пор, пока перед глазами из‑за нехватки кислорода не заплясали черные точки, а по голым стенам не заметались тени, отбрасываемые дрожащим огоньком свечи.
Лукас вернулся, сел на пол, скрестив ноги, убрал тампоном соленую влагу с моих щек и сунул мне бутылку. Это было рисовое вино, не оставлявшее послевкусия.
Сделав большой глоток, опустошивший бутылку почти наполовину, я вернула ему зеленую склянку. Лукас тоже основательно приложился ‑ не поморщившись, запрокинув посудину вверх дном. Когда он глотал вино, кадык его ходил ходуном.
Я задалась вопросом, чья это кровь у него на физиономии, по вдруг поняла, что меня это не интересует. Знать я хотела только одно:
‑ Что за чертовщина происходит?
Лукас пожал плечами и глотнул еще вина.
‑ Ты исчезла, и тут пошло‑поехало. Твой зеленоглазый дружок прочесывал целые города в поисках тебя, а он, сама знаешь, не больно‑то разборчив в средствах, церемонии разводить не склонен. Твоя синеглазая подружка старалась держаться от него подальше и в итоге, примерно месяц назад, тоже канула незнамо куда. Так или иначе, желающих отыскать Данте Валентайн было выше крыши, и все публика серьезная. Поскольку я тоже участвовал в поисках, мне несколько раз чуть башку не оттяпали. Давненько я так не радовался, как в тот миг, когда засек сигналы твоего личного датчика.
|
|
Вот, стало быть, как он меня нашел ‑ отследил по информационному браслету. Хорошо, что это он, а не кто‑то другой.
‑ Шесть месяцев.
Я уставилась на свои руки. Черный молекулярный лак с ногтей практически сошел, сами ногти были золотистыми и просвечивали. Но я знала, что в любой момент могу выпустить когти и изорвать, например, эту простыню в клочья.
«Год в аду ‑ это совсем не то, что год в твоем мире»,‑ прозвучал в моей голове голос Евы.
С чего бы это вдруг? На полгода я была выведена из игры, и эти полгода выпали из моей памяти. Если повезет, то навсегда. У меня почему‑то не было желания вспоминать, что происходило в это время.
«Дэнни, что ты теперь собираешься делать? Джафримель ищет тебя. И Ева… Уж не сделал ли он что‑нибудь с ней? И где я была?»
Впрочем, это не имело значения.
‑ Как думаешь, что нам делать? ‑ прошептала я. Сама я не имела понятия.
Лукас отпил еще глоток и передал бутылку мне.
‑ Пожалуй, нам стоит связаться с твоим дружком. Тут ведь какое‑то дерьмо творится, Валентайн. Маги собираются, образуют круги, к кому‑то взывают, и кто‑то через эти круги к ним проходит.
‑ Но маги всегда собираются, чтобы кого‑то призвать. На то они и маги.
Я снова отпила рисового вина, чувствуя обжигающую жидкость в горле, а потом в груди. Это мне ничем не грозило ‑ полудемонический обмен веществ позволял быстро и без последствий перерабатывать алкоголь, и сейчас мысль о том, чтобы напиться, казалась весьма заманчивой. С удовольствием выпила бы пива или чего‑нибудь покрепче.
‑ Так‑то оно так, да только эти круги то и дело разрываются, говорят, даже если маги вершат ритуал по всем правилам. Дошло до того, что Гегемония и Пучкин издали совместную директиву, на неопределенный срок запрещающую вызывать демонов.
Я вытаращилась на него, разинув рот.
«Sekhmet sa ' es»,‑ мысленно произнесла я, и по коже у меня пробежал холодок страха.
‑ Совместная директива?
Запрет на практику означал для маги, что корпоративные защитные системы бессчетного множества компаний вышли из строя. Правда, положение отчасти могли исправить шаманы, но пока там у них дойдут руки… Надо полагать, воровство и промышленный шпионаж переживают сейчас настоящий бум, а это порождает кучу побочных эффектов, затрагивающих всю экономику и расходящихся словно круги по воде. Например, колоссальное падение доходов от налогообложения. Или огромные трудности для исследовательских лабораторий.
‑ Вообще‑то я не трус,‑ заявил Лукас, вперив в меня с вой желтые глаза,‑ но сильно сомневаюсь в том, что нам стоит выбираться из укрытия. Вряд ли мне удастся сохранить твою жизнь дольше, чем до заката. Слишком уж много вокруг всякого дерьма. А вот твой зеленоглазый сможет помочь тебе избежать гибели. Признаюсь, в нынешних обстоятельствах мне и самому поддержка не помешает.
«Да, такое признание услышишь нечасто».
Если тот, кого прозвали Бессмертным, открыто заявляет, что нуждается в поддержке, это заставляет задуматься.
«Впрочем, нет. "Заставляет задуматься" ‑ ты не это имела в виду, Дэнни. "Пугает" ‑ вот подходящее слово».
Я вздохнула и сделала еще глоток обжигающего напитка. Этот ритуал сам по себе оказывал успокаивающее воздействие, несмотря на мою неспособность опьянеть. Живот у меня побурчал и успокоился. Странно, что я не ощущаю голода. Только легкое головокружение. Неустойчивость. И тяжесть в руках и ногах, точно они набиты песком.
‑ Мне нужна одежда. И оружие.
«Где мой меч?»
Мне отчаянно захотелось сомкнуть руку на рукояти и услышать смертоносный свист рассекающего воздух лезвия. Мне нужен мой меч ‑ дар моего учителя!
Я пришла в себя лишь после того, как услышала стон зажатой в моей судорожно сведенной руке бутылки: толстое зеленое пластиковое стекло звенело от напряжения. Лукас не сводил с меня глаз.
Чтобы разжать пальцы, мне потребовалось усилие воли. Я глубоко вздохнула ‑ набрала воздух через нос, выпустила через рот. Что‑что, а это первое и последнее правило медитации навсегда вдолбили в голову каждому псиону: «Вздох ‑ и отрешение от мыслей».
«О, если бы так».
Информационный датчик поблескивал на запястье, которое вдруг показалось мне голым без плотной манжеты из серебристого металла.
Наруч, демонический артефакт, знак того, что я на побегушках у Люцифера. Куда он подевался?
Впрочем, я поняла, что думать об этом тоже не желаю.
‑ Ну так что? ‑ спросил Лукас, поднявшись на ноги.‑ Есть соображения, как нам найти твоего дружка?
У меня закололо кончики пальцев, шрам на плече ожил, обжигая огнем. Я чувствовала каждый рубец, змеившийся на моей коже.
‑ Незачем нам этим заниматься.‑ Мой голос донесся откуда‑то издалека.‑ Он сам меня всегда находит, рано или поздно. Своими способами.
Когда Джафримель найдет нас, я хотя бы на время буду в безопасности. А все остальное ‑ мелочи.
‑ Ну, ладно. Но хорошо бы он нашел тебя поскорее, пока ты не влипла в худшие неприятности.
Лукас, шаркая, отступил на несколько шагов ‑ к столу, на котором плясал огонек свечи. Он остановился, плечи его напряглись.
‑ Эй, Валентайн? Ты в порядке?
«А сам ты не видишь, в каком я порядке?»
‑ В полном.
Я поставила бутылку и потерла ладони, словно они запачкались. Во всяком случае, так мне казалось. Грязные руки. Как, впрочем, и все тело. Не мешало бы помыться.
‑ Эй, есть здесь что‑то вроде ванной? Горячая вода?
‑ Есть, все есть.‑ Он слегка отклонился в сторону ‑ его движение было почти неуловимым даже для моего обостренного демонического восприятия ‑ и бросил с порога: ‑ Я так и думал, что тебе захочется ополоснуться.
И исчез за дверью.
Мне очень хотелось смыть с себя грязь под горячей водой, но, честно говоря, у меня были дела поважнее. Я рассталась с Джафримелем, когда тот был заточен в магический круг, сотворенный Евой, и объявила ему, что между нами война. Весьма вероятно, что встреча со мной его не обрадует.
Впрочем, это не имеет значения. Мои пальцы поползли к знаку на плече, нащупали извилистый, движущийся узор, прикосновение к которому странным образом успокаивало.
«Джафримель.‑ Его имя застряло у меня в горле.‑ Даже если ты зол на меня. Даже если ты разгневан. Ты мне нужен».
Мои пальцы отдернулись, замерли над самым шрамом, ощущая шевеление рубцов, хотя я и не прикасались к ним. Я изо всех сил зажмурилась, кожа покрылась пупырышками, рука опустилась вниз, прикрыв живот. Я обхватила себя и сжала так, что выдавила из легких весь воздух. Усталость навалилась с такой силой, что стало ясно: как ни заманчива мысль о горячей воде, сейчас мне не до мытья.
Где‑то здесь должно быть зеркало ‑ правда, смотреться в него меня тоже не тянуло.
«А почему бы и нет, Дэнни?» ‑ прозвучал, бесшумно подкравшись на кошачьих лапах из тьмы, вихрящейся вокруг огонька свечи, тихий насмешливый голос.
Я легла щекой на пол и подтянула колени к животу. Почему‑то мне показалось, что это хорошая мысль ‑ полежать на полу. Очень удачная.
«Дэнни, чего ты так боишься? Ну‑ка отвечай».
Отвечать мне не хотелось. Я просто лежала на грязном полу, крепко зажмурившись и дожидаясь возвращения Лукаса.
Глава 3
Из тяжкого, подобного смерти забытья меня вырвали приближавшиеся шаги. Я лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в эти звуки каждым дюймом своей кожи. Потом стала отползать, метнулась в спасительную темноту, под шаткую кушетку. С учетом того, как много народу меня искало, это показалось мне правильным решением. Ведь я слишком измотана для схватки, а моя защита в плачевном состоянии.
Мне не пришло в голову, что я вряд ли смогу обезопасить себя, спрятавшись под кроватью. А если бы и пришло, осталось бы без внимания.
Пол под кушеткой был еще грязнее, но стенка, к которой я прижималась спиной, приятно холодила. Я свернулась калачиком, подоткнула под себя простыню и подавила позыв чихнуть, возникший из‑за того, что мои ноздри неожиданно забились пылью. Покончив со всем этим, я прислушалась по настоящему, выпустив свои чувства за пределы помещения.
«Ага».
Шаги. Четыре пары ног. Легкие, словно порхающие. Шаркающая, но при этом почти столь же легкая походка Лукаса. Поступь тяжелых сапог.
И наконец, шаги, которые я узнала бы где и когда угодно. Бесшумные, тихие, как сама смерть. Знак на моем плече мгновенно откликнулся на них, послав вниз по руке волну нежного пламени.
Мои веки сжались еще сильнее. Накатила волна вдруг пробудившегося жаркого стыда, сдавив горло и выжимая слезы из глаз. Я не хотела, чтобы он увидел меня такой.
«Какой же "такой", Дэнни?»
Этого я не могла сказать даже себе.
Дверь отворилась. Шаги стихли.
Я не услышала, а почувствовала, как он ворвался в комнату, словно пронесшийся над городом грозовой фронт. Его взгляд мгновенно обшарил убогое помещение и устремился в темную дыру, куда я забилась. Я лежала, свернувшись в клубок и сжавшись настолько, насколько это возможно сделать, не переломав костей.
Дверь затворилась, и он наполнил собой комнату, как вино наполняет чашу. Черное сияние демонической ауры едва не ослепило меня, что не диво, учитывая мою разрушенную защиту. Ясновидение пронзило покров физического мира, открыв моему внутреннему взору протянувшуюся между нами прочную связь, скрепленную кровью. Его кровью и моей.
Он изменил меня, поступился ради меня адом, но сумел выторговать себе возвращение демонической силы во всей полноте. Он лгал мне. Причинял мне боль. Тряс, как куклу, прикладывал об стенку, бросал меня в одиночестве спящую, а сам отправлялся охотиться за дочерью Дорин, хотя я молила его этого не делать.
Всякий раз, когда я попадала в передряги, выяснялось, что он знал обо всем с самого начала и играл против меня. Однако ‑ и тут уж не поспоришь ‑ он всегда возвращался ко мне.
Сердцу стало тесно в груди, оно застряло в горле, как камень.
Почти бесшумно Джафримель подошел к кушетке. Усилием воли я разлепила веки и увидела на грязных половицах пару истоптанных сапог.
Мне был виден и край его плаща ‑ чуть колыхнулась струящаяся тьма. Должно быть, он сильно взволнован, если не может сдержать шевеления крыльев.
Увидела я и кое‑что еще: кончик знакомых мне ножен, покрытых лаком цвета индиго.
Он легко опустился на пол и уселся, скрестив ноги, напротив койки; его плащ разлетелся, расстелившись вокруг. С легким стуком положил рядом мой меч ‑ совсем близко, но так, что дотянуться до него я не могла.
Его молчание было столь абсолютным, что на этом фоне даже потрескивание огонька свечи стало громким. Я видела его колени, низ потертых джинсов, поцарапанную кожу потемневших сапог. Сапоги были влажные ‑ похоже, он вляпался по колено во что‑то жидкое.
Во что именно, мне знать не хотелось.
Я не отрывала взгляда от изгиба моего меча, неподвижного и манящего, хотя мои глаза туманили горючие слезы.
Джафримель молчал.
Собрав остатки храбрости, я ухитрилась разжать пальцы правой руки, и она медленно, бесшумно, словно таящаяся под камнем гадюка, заскользила к оружию.
Снова полыхнула огнем метка на моем плече. Сквозь нее хл ынула энергия, и в тот же миг ее черное сияние сомкнулось поверх моих истерзанных защит. Это было примерно то же, что воспользоваться одолженным плащом,‑ укрепив мои шаткие ментальные стены, защита мигом отгородила меня от множества посторонних душ, устранив фоновые шумы. Вместе с прокатившейся по коже бархатистой волной энергии пришло кое‑что еще: мои перстни ожили и замерцали глубинным светом.
И все благодаря силе Джафримеля. Не колеблясь и не раздумывая, он поделился своей мощью со мной так естественно, словно наполнил водой чашку. У меня вырвался невольный вздох, рука, расслабившись, упала на половицу. То было ошеломляющее облегчение ‑ отгородиться от суматошного шума грязных и беспорядочных сознаний нормалов, порывавшихся прорваться в мой разум и затопить его. Тишина была столь благодатна, что я чуть не расплакалась от облегчения.
А он молчал. Порой его молчание было сродни речи, исполнено внятного смысла, но сейчас дело обстояло иначе. Нынешнее молчание было не просто отсутствием каких‑либо звуков ‑ за ним таилось ожидание.
И я поняла (может быть, знала с самого начала), что он будет ждать до тех пор, пока я не буду готова. До тех пор, пока я не сделаю первый шаг.
И если потребуется, он будет ждать вечно.
Две стороны одной монеты: предательство и ожидание. И мне хотелось, чтобы он выбрал одну, раз и навсегда, чтобы я могла сражаться рядом с ним ‑ или против него.
Я резко втянула воздух, подавила вздох, а когда заговорила, звук собственного голоса застал меня врасплох.
‑ Наверное, я не слишком хорошо выгляжу.
Мой голос дрожал.
«Браво, Дэнни. Ничего глупее ты придумать не могла».
Тьма под веками щетинилась остриями, направленными на меня и трепетавшими от нетерпения. В памяти зиял черный зев.
Джафримель не шелохнулся. Заговорил он мягко, ровно, успокаивающе, самым заботливым тоном.
‑ Данте, меня не волнует, как ты выглядишь.
И снова на меня накатила волна облегчения, смешанного с болезненным стыдом и паникой. Сердце отчаянно забилось.
‑ Со мной что‑то случилось.
«Данте, ты говоришь как пятилетняя девчушка, испугавшаяся темноты».
‑ Верно,‑ с тем же спокойствием произнес он.‑ Но я по‑прежнему твой падший, а ты моя хедайра. Все остальное неважно.
Помолчав, он добавил:
‑ Достаточно того… что ты жива.
Я вздрогнула.
«Ты ничего не понял!»
Что‑то вскипело у меня в груди, пронзило острой болью, словно впившиеся когти, добавляя мук моей истерзанной плоти.
‑ Говорю тебе ‑ со мной что‑то случилось!
‑ Два дня назад посланец Князя тьмы доставил мне твой меч.
Его защита не дрогнула, но я слишком хорошо знала все нюансы его голоса, и под покровом невозмутимости уловила тщательно скрываемую ярость. Джафримель был готов вспыхнуть, но в кои‑то веки это ничуть меня не испугало. Напротив ‑ наполнило ликованием с оттенком злорадства.
Я хотела, чтобы он разозлился.
‑ Я оставила тебя в круге Евы,‑ прошептала я.
«В ловушке. И заявила, что между нами война».
‑ Это не в счет,‑ отрезал Джафримель.
Он не двинулся с места, но мне показалось, что он отмахнулся от моих слов небрежным движением золотистой ладони. Как будто отогнал дымок.
‑ Ты сердишься на меня.
«Ну вот, я говорю дурацкими фразами из мыльных опер».
Я открыла глаза и устремила взгляд на свой меч, любуясь его прекрасным изгибом и дивным, мягким, синим мерцанием ножен.
‑ Я бросила тебя там.
‑ Я и не ждал, что ты меня освободишь. Правда. Я потребовал этого, желая придать тебе большую ценность в глазах беглого андрогина. Хотел, чтобы она сберегла твою жизнь как предмет торга и не прикончила тебя, лишь бы расквитаться со мной.‑ Джафримель тихо вздохнул.‑ Я надеялся вскоре встретиться с тобой и пустился на поиски, как только освободился из силков, но ты исчезла. В городе после тебя не осталось ни следа, не считая запаха. Зато выяснилось, что дверь в ад открыта. Тогда я понял, что тебя захватил Люцифер, и тут пошла другая игра.
‑ Ох!
Только сейчас до меня дошло, что я представляю собой нелепое зрелище, забившись под кровать. Особенно на фоне его спокойствия и рассудительности. Правда, осознание нынешнего моего положения еще не повод пойти на риск и покинуть мое хлипкое убежище.
‑ Я ничего не помню.
«Какое‑то нехорошее предчувствие возникает у меня по поводу этого беспамятства».
А еще меня буквально придавливало ощущение тяжести, словно утяжелилась каждая частица моей плоти. И дышать было тяжело, каждый вздох давался с огромным трудом ‑ с чего бы это?
‑ Подозреваю, хедайра, что нам дарована лишь короткая передышка. Время не ждет, события развиваются, и лучше нам здесь не засиживаться.
Все это он произнес, так и не сдвинувшись с места.
‑ А что происходит?
Честно говоря, на правдивый ответ я нисколько не рассчитывала. Скрывать от меня правду было для него обычным делом и даже, возможно, особым удовольствием. Впрочем, эту мысль мне пришлось отбросить, потому что Джафримель заговорил.
‑ Я объявил войну, причем не только андрогину, но и самому Князю ада. Я намерен убить своего создателя, хедайра, и мне потребуется твоя помощь.
«Моя помощь? В убийстве Люцифера?»
Я открыла рот, чтобы высказаться, и закрыла снова. Чувствовала себя как рыбина, выброшенная на берег. Надо полагать, вид у меня был столь же нелепый. Если, конечно, кто‑то видел меня там, под кроватью.
«Неужели мне нужно убить его, чтобы снова стать собой?»
Странно, но эта мысль вовсе не показалась мне смешной.
‑ Данте, ты меня слышишь?
Он снова разозлился, ярость клокотала в поисках выхода. Порой мне казалось, что я знаю его ‑ демона, ставшего падшим и связавшего себя со мной. Но эта ярость представляла собой нечто новое. Если и было что‑то более жуткое, чем ее неукротимая энергетика, так это то, как хорошо умел он держать ее в узде. Под контролем.
‑ Я не только падший, но и восставший. Я ни за что не соглашусь заменить ярмо Князя на рабство у андрогина. Я предлагаю тебе сделку, моя любознательная. Я готов отказаться от поисков мятежницы, если ты поможешь мне справиться с Князем.
Сердце мое сжалось, превратившись в железный комок. Из мрачной пропасти на дне моего сознания поднялась тьма, грозя задушить меня или ввергнуть в безумие. Я приложила все усилия, и самоцветы моих перстней яростно искрились ‑ не чарами, которых в них больше не было, но чистой энергией, устремлявшейся потоком сквозь металл и самоцветы. Лунный камень, янтарь, гелиотроп, серебро ‑ каждый перстень был заряжен магией. Я носила их не снимая. Эти перстни прошли со мной через бесчисленные охоты, были со мной в спальне Нуэво‑Рио, когда Джафримель нашептывал что‑то мне на ухо, помнили вкус его крови у меня во рту, ощущение того, как его тело впечаталось в мое, хруст моих костей, когда он изменил меня, превратил в нечто иное. В нечто большее, чем человек. Или меньшее ‑ в зависимости от точки зрения.
‑ Зачем? ‑ шепотом спросила я.
‑ А тебе не достаточно моего намерения?
В его голосе, так хорошо мне знакомом, таилось напряжение, но мне почему‑то не было страшно.
«А разве достаточно, Джаф?»
Я протянула правую руку, хрупкую, с тонким запястьем. Пальцы скользнули по полу в кружок света, отбрасываемого огоньком свечи. Меч находился слишком далеко, так что мне пришлось слегка сдвинуться, переместив непослушное тело по грязному полу, как по смазанной колее. Бедром я задела нависавшую надо мной койку, головой приложилась к металлической раме.
Пальцы коснулись лакированных ножен ‑ гладких, прохладных, усиленных магией.
Моя левая рука тоже выскользнула из‑под кровати и схватила пустой воздух. В тот страшный момент я боялась, что Джафримель передумает или все окажется галлюцинацией.
Его пальцы сплелись с моими, и меня, словно мягкую игрушку, вдруг вытащили из‑под кровати и из простыни. Он плавно поднялся, подхватил меня и понес, не обращая внимания на внезапно охватившую меня паническую дрожь. Меня колотило, нарастающий ужас затапливал сознание.
Воздух ласково обдувал меня, когда Джафримель привлек меня к себе. Полы его плаща разлетелись, он раздвинул крылья и сомкнул их у меня за спиной. Я укрылась в надежном убежище. Меня окутал исходивший от него густой запах мускуса и корицы, всепроникающий, пробравший так, что у меня подогнулись колени.
Проклятье, от него по‑прежнему пахло домом! Безопасностью. Правда, какое‑то внутреннее чувство упорно твердило мне, что безопасность ‑ неподходящее слово. Я вообще сомневаюсь, что мне когда‑нибудь удастся оказаться в полной безопасности.
Джафримель приник лицом к моим всклоченным, грязным, покрытым кровавой коростой волосам, вздохнул и вздрогнул. От его обнаженной груди исходил жар, обычный для любого выходца из ада. Неожиданно я вскрикнула ‑ вот уж чего совсем от себя не ожидала! ‑ но этот вопль тут же потонул в судорожных рыданиях. Я уткнулась лицом в ямку над его ключицей, замерла в кольце его рук и крыльев, обретя наконец ту единственную, едва не утраченную безопасность.
Быть крутой девчонкой не так‑то просто. Крутым девчонкам редко удается выплакаться.
Дверь ванной зияла разинутой пастью, и я уставилась на нее, как кролик на удава. Завернувшись в полотенце, сжимая в руках тонкую сталь меча, я виновато примостилась на стуле. Джафримель пристроился на краешке кушетки, зеленое пламя полыхало из‑под полуопущенных век.
Смотреть ему в глаза я не могла, а потому с вызовом глядела на открытую дверь: давай, забирай меня, если охота. Снаружи кто‑то тихо задал вопрос. Ответ Лукаса успокоил меня. Впрочем, с каких это пор Лукас Виллалобос может кого‑то успокаивать? Воистину, мир сошел с ума.
Рослый угрюмый демон с золотистой кожей неподвижно сидел на краешке шаткой кровати. Полы плаща Джафримеля разошлись, не покрывая колен, высокий «китайский» ворот охватывал горло, и в дрожащем свете свечи казалось, что по этому мрачному одеянию струится черная рябь. Лицо знакомое: разлет бровей, резкая линия носа и скулы, форма которых не присуща ни одной из человеческих рас. Губы бесстрастно сжаты. Ниспадающие черной волной волосы обрамляют лицо, скрадывая суровость его черт. Волосы длинные, это что‑то новое. Раньше он стригся короче.
Я в который раз подивилась тому, что при первой нашей встрече его облик показался мне отталкивающим.
Он встрепенулся.
‑ Данте, пора уходить. Нам нельзя здесь задерживаться.
Преодолевая дрожь в ногах, я встала со стула. Подтянула п ростыню, просунув ее под мышку и прижав, чтобы не упала, и огляделась по сторонам в поисках своей сумки.
‑ Хорошо. Куда идем?
‑ А ты душ не хочешь принять? ‑ спросил он, намеренно не глядя на меня. Края его плаща чуть шелохнулись, влажно блеснув в неровном свете.‑ Ведь ты всегда питала слабость к горячей воде.
Я наконец‑то заметила свою торбу, лежавшую на полу. Она показалась мне маленькой и очень печальной. Завязанная узлом лямка и холстина в пятнах словно хотели напомнить мне… о чем? О чем‑то ужасном.
Накатил очередной приступ паники. Мне едва удалось унять внутреннюю дрожь, как при попытке успокоить громыхающий сликборд.
«Дэнни, не все сразу. Ты получила свой меч, Джаф с тобой. Остальное приложится, со временем, только не спеши».
‑ Там зеркало,‑ промолвила я, поразившись странной категоричности своего тона.
Довод, конечно, нелепый, но вполне соответствовавший моему дурацкому нежеланию принимать душ.
Джафримель плавным движением поднялся на ноги и легкой скользящей походкой направился в сторону ванной. Плащ бесшумно струился за ним.
Я пыталась придумать, как половчее задать вопрос, не дававший мне покоя, но, увы, ничуть в этом не преуспела. В конце концов я пролепетала:
‑ Лукас сказал, что ты меня разыскивал.
Джафримель пожал плечами, толкнул дверь в ванную и повернул выключатель. Электрический свет резанул меня по глазам, открыв взору не слишком чистую плитку.