Одежда, аксессуары, косметика, очки – имя Кельвина Кляйна появлялось и появляется на множестве вещей. Погоня за заветным логотипом не особо красит человека, но нельзя не отдать должное тому, кто понял, что имя само по себе может пользоваться огромной популярностью, если, конечно, за ним стоит что‑то по‑настоящему хорошее. Был ли Кляйн изобретателем этого подхода? Отнюдь. Зато с его помощью он добился огромного успеха.
В 2002 году талантливый дизайнер продал своё дело. Оно вполне успешно развивается и без него, а он… он «счастлив, что может больше не обращать внимания на тренды; они слишком быстро устаревают». Всю жизнь Кельвин Кляйн отдал моде, сознавая её переменчивость. Он играл с ней и с её поклонниками, порой серьёзно рискуя, и при этом никогда не проигрывал. Наоборот, его поджидала очередная удача. А вписать своё имя в историю моды – пожалуй, самая большая из них.
Однажды, награждая Кляйна в очередной раз, президент Совета дизайнеров моды Америки сказал: «Награда за вклад в развитие моды присуждается тому, кто занимается своим делом уже долгое время, и в том, что Кельвин достоин этого статуса, никто не сомневается».
Рей Кавакубо
(1942)
Однажды она сказала в интервью: «Обеспечивать себя, быть самодостаточной – вот что должно быть целью всех женщин. Это философия одежды. Она предназначена для современных женщин, женщин, которые достигают счастья не потому, что привлекают мужчин своей сексуальностью, подчёркивая фигуры, а потому что привлекают их своим умом». О её работах будут говорить как о проявлении интеллектуализма в моде – отвергая клише Запада и клише Востока, в частности, Японии, она постоянно ищет ответы на вопрос, что есть красота, и заставляет думать об этом тех, кто носит её одежду.
Рей Кавакубо родилась в 1942 году в Токио, в семье преподавателя университета Кейо. Туда же она в своё время и поступила, чтобы изучать западное и японское искусство и литературу. Окончив университет в 1964 году, она поступила на работу в крупную компанию по производству акрилового волокна. Рей работала в отделе рекламы, готовила материалы для рекламных статей в прессе и телевизионных передач – именно так она постепенно стала стилистом, и через три года ушла из компании на, что называется, вольные хлеба. Работа стилиста – а эта профессия в Японии тогда только появилась – была, конечно, увлекательной, однако вскоре Рей поняла, что этого ей мало: «Ответственность, которая лежит на стилисте, куда меньше той, что лежит на постановщике и фотографе. Меня разочаровало то, что я делаю, мне хотелось большего…» И, как она уверяла, следующий шаг казался вполне естественным продолжением того, чем она и так уже занималась – в 1973 году она основала компанию «Comme des Garcons» («Комм де Гарсон») по производству одежды.
В 1975 году состоялся показ её первой коллекции для женщин. В том же году Рей выпустила каталоги, в которых были представлены не просто фотографии тех или иных её моделей, а целые образы: «Я пыталась выразить мой подход не только с помощью одежды, а с помощью аксессуаров, моих показов, магазинов, даже моего собственного офиса. Я хотела, чтобы впечатление было цельным, а не чтобы люди просто смотрели на чёрный цвет и швы наружу».
Рей Кавакубо
Да, её работы были специфическими, они не были «милыми, мягкими, они не соответствовали представлению мужчины о женщине». Простой стиль, простые ткани, простые цвета – фирменным цветом Кавакубо, в частности, стал чёрный, но в её исполнении он мог быть любым, только не сексуальным. Как и её коллеги, другие японские дизайнеры, она, помимо прочего, искала вдохновение в японской национальной одежде, но и это снова‑таки уводило её работы от подчёркнутой сексуальности. Многослойность, строгость, минимализм – одежда Кавакубо строила вокруг человека его отдельную маленькую личную вселенную, а не служила украшением. Да и что такое красота? «В поисках красоты я смотрю на вещи под разными углами. Я хочу найти нечто такое, чего не мог обнаружить никто… Бессмысленно создавать что‑то предсказуемое». И её работы действительно были непредсказуемы, подчас вызывая удивление и у прессы, и у публики. Но тем не менее поклонников этого стиля тоже находилось множество.
В 1981 году она отправилась во Францию, чтобы показать свои работы в Париже. И её, и Ёдзи Ямамото (тогда они были парой) Синдикат Высокой моды пригласил показать свои коллекции в следующем сезоне. Это был первый раз, когда такое предложение получили иностранные дизайнеры. Показ Кавакубо стал для Парижа шоком – объёмные, асимметричные пальто и свитера тёмных цветов, никакой музыки – только звуки, похожие на шум от манекенщиц с бесстрастными лицами. Такого раньше никто не делал. Это казалось уродливым, антиэстетичным… И в то же время это заставляло думать.
Через пятнадцать лет после этого показа она сказала: «Я не думаю, что моя одежда сильно изменилась с годами, хотя я, конечно, надеюсь, что меняюсь и двигаюсь вперёд». Стиль Кавакубо и сегодня остаётся узнаваемым, поскольку установленные им эстетические ценности достаточно чётко определены, но это совершенно не означает, что с годами она создавала одно и то же, отнюдь. Как говорил один из её коллег, который занимается производством тканей, – Кавакубо использует их в своих коллекциях – «она не любит делать одно и то же дважды». У Рей нет профессионального образования дизайнера одежды, что, впрочем, ей никогда не мешало, ведь главное – обладать фантазией. «Некоторые дизайнеры делают подробный эскиз, а затем на его основе делается выкройка. Я же начинаю с абстрактного наброска, а закройщики затем интерпретируют то, что я пытаюсь создать».
Рей всегда старалась не привлекать внимание к своей частной жизни (её мужем стал Адриан Жоффе, архитектор, родившийся в Южной Африке – сейчас он президент компании «Комм де Гарсон»), да и о своей работе, о подходе к ней говорит порой загадками. Впрочем, почти каждый показ её очередной коллекции – это тоже загадка.
С начала 1990‑х дважды в год стал выходить журнал «Шесть» (аллюзия на «шестое чувство»), который продолжал традиции каталогов Кавакубо – текста в нём немного, зато много иллюстраций, на которых образы, созданные Кавакубо, предстают во всей своей неоднозначности. Идут годы, а марка одежды, созданная некогда этим японским дизайнером, несмотря на всю странность – с общепринятой точки зрения, – продолжает оставаться необыкновенно популярной, и оказывает огромное влияние на современную моду. Многие из работ Кавакубо сейчас выставлены в музеях, но… «Мода – не искусство. Искусство вы продаёте одному человеку. Мода выходит комплектом и является социальным феноменом. Также это нечто более индивидуальное, потому что через неё вы пытаетесь самовыразиться. Искусство пассивно, а мода – это активное соучастие».
Что ж, у Рей Кавакубо соучастников много.
Дзи Ямамото
(1943)
Однажды про него было сказано: «Наверное, это единственный из нынешних дизайнеров, работы которого шестидесятилетние считают невероятными, а семнадцатилетние – очень классными». Будучи родом из Японии, Ёдзи Ямамото, как и его талантливый коллега Иссей Мияке, не стал строить свой стиль на национальной основе, предпочтя соединить Восток и Запад. Взяв от них самое лучшее, постоянно экспериментируя, он создал своё уникальное направление, в котором столько же от философии и искусства, сколько от мастерства.
Ёдзи родился в 1943 году в Йокогаме. Отец погиб на Второй мировой войне, так что мать, портниха, растила сына в одиночку. Сначала он учился во французской школе, в двадцать один закончил университет Кейо, где изучал право, а затем отправился в «Бунка Фукусо Гакуин», школу моды. Молодых людей там было куда меньше, чем девушек – буквально один на сотню. И, в общем, неудивительно – профессия портного (ну или модельера) не считалась тогда в Японии престижной. Ёдзи проучился там два года, под руководством преподавателя, который в своё время учился вместе с Ивом Сен‑Лораном. Будучи одним из лучших студентов, Ёдзи получает награды, в частности, стипендию на учёбу в Париже.
После возвращения из Европы он несколько лет работал в разных дизайнерских студиях, а свою собственную компанию открыл в 1972 году. Первая коллекция модельера вышла в 1976 году. И он сразу оказался весьма востребованным.
Однако настоящий, громкий успех пришёл после первого показа в Париже, в 1981 году. Что же было в его работах необычного, привлекающего внимание? «Чтобы создать что‑то хорошее, художник должен сделать решительный шаг; он подвергает сомнению всё, что находится за пределами нашего понимания и что разрушает привычные стереотипы. Искусство – это всегда шок, потому что наступает на пятки тому, что мы привыкли считать допустимым», – скажет он потом. Кто‑то будет возмущаться, а кто‑то – и особенно это касалось людей творческих – восхищаться и спешить примерить на себя.
Ёдзи Ямамото
Ёдзи Ямамото создавал новые силуэты, переосмысляя женскую красоту – не обнажая её, как в западной культуре, а изящно драпируя в просторные лёгкие одежды. Разве о женщине должны судить только по её фигуре? Закрытая одежда может быть не менее элегантной, чем открытая (и даже не менее соблазнительной, если уж на то пошло). Он не акцентировал внимание на изгибах женского тела, а пытался перенести этот акцент на спину, на руки, на другие места. Японские традиции создания одежды, переосмысленные с помощью западного опыта, активное использование монохромной гаммы, особенно чёрного цвета, использование необычных материалов – всё это давало эффектный результат. Модели получались необычными, стирающими границы между прет‑а‑порте и Высокой модой. И между мужским и женским. Как говорил Ямамото, «в моей философии слово “андрогин” лишено всякого смысла; я полагаю, между мужчиной и женщиной нет никакой разницы; наши тела отличаются, но чувства, дух и душа – всё те же».
Однако, как он всегда подчёркивал, мода – это не искусство ради искусства, ведь «одежду покупают и носят каждый день». Поэтому функциональность и удобство одежды всегда играли для него огромную роль. И вновь обыгрывая Восток и Запад, от японского кимоно до одежды европейских рабочих, отказываясь от лишней отделки, от «украшательства», он создавал вещи для повседневной жизни, в которых было легко и свободно. «Идеал – уродлив», а симметрия – «недостаточно человечна», и едва ли не по‑монашески скромные, с неровными подолами, с асимметричным кроем вещи, резко отличающиеся по своей эстетике от западных традиций, привлекали внимание и… западали в душу. Но и позднее, когда Ёдзи Ямамото стал активнее использовать в своих работах отсылки к французской Высокой моде, он всё равно оставался самим собой.
А его любимый чёрный? «Он ленив и прост – но таинственен. Чёрный цвет позволяет многое сочетать между собой, но он по‑разному смотрится в разных тканях. Чтобы обозначить силуэт, вам нужен чёрный. Чёрный может поглощать свет, делать очертания более чёткими. Но главное, он говорит: “Я тебе не докучаю – и ты мне не докучай!”» И необычные, скульптурные, многослойные силуэты модельера отлично смотрелись именно в его любимом цвете.
Тогда, в 1981 году, он дебютировал в Париже вместе с дизайнером Рей Кавакубо, с которой в ту пору его связывали романтические отношения (затем переросшие просто в дружеские). В том же году он открыл в Париже свой первый магазин, в 1984 году начал выпускать одежду для мужчин.
Его популярность набирала обороты, а он тем временем мог продолжать свои эксперименты, в частности, пробуя новые для себя ткани и их сочетания – Ямамото всегда полагал, что роль ткани огромна – и новые силуэты. И если было что‑то, что он терпеть не мог, так это штампы.
Он сотрудничал с другими брендами, создавал костюмы для оперных постановок, для изумительно красивого фильма «Куклы» своего соотечественника Такэси Китано, для певцов и музыкантов. Он сумел пробудить в своей дочери интерес к тому, что делает, – она пошла по его стопам и стала модельером, и находил время для занятий каратэ (у него чёрный пояс). Он учредил стипендию для молодых китайских дизайнеров – ежегодно кто‑то из них, как в своё время сам Ёдзи Ямамото, отправляется на стажировку в Европу (или в Японию). О нём пишут книги, сняли фильм, проводят выставки его работ, вручают награды… Словом, его жизнь необыкновенно насыщенна. И, несмотря на все перемены, на все поиски нового, в чём‑то он продолжает оставаться всё тем же, то есть – неповторимым.
Джанфранко Ферре
(1944–2007)
Когда знаменитого кутюрье Джанфранко Ферре не стало – а было ему всего шестьдесят два – глава Национальной палаты итальянской моды сказал о нём: «Он был уникальным, превосходным дизайнером одновременно высокой моды и прет‑а‑порте. А ещё у него было уникальное образование, он был творческим гением с архитектурной и культурной базой, он мог ещё многое сказать…» Не успел. Но и сделанного им было достаточно, чтобы навсегда запомнить «архитектора моды», как одного из самых талантливых кутюрье не только в Италии, но и во всём мире.
Джанфранко Ферре родился в Леньяно, небольшом городке неподалёку от Милана, в 1944 году. Отец был инженером, ушёл из жизни достаточно рано, и мать сама воспитывала Джанфранко и его брата. В 1969 году молодой человек окончил Миланский политехнический институт с дипломом архитектора, и хотя о моде он тогда ещё не помышлял, образование в этой области поможет ему найти свой собст‑венный стиль.
Джанфранко Ферре
Ещё во время учёбы он подрабатывал, делая кожаные пояса, а затем занялся украшениями; сделанные для одной из его знакомых вещицы увидел владелец одного из бутиков курортного городка Портофино, и вскоре Джанфранко уже посвятил себя дизайну украшений. Вскоре его таланты заинтересовали и производителей одежды, так что он начал работать сразу в нескольких фирмах, а когда одна из них, где производили плащи‑дождевики, предложила ему отправиться в командировку в Индию, с удовольствием согласился. Позднее он скажет: «Всё, что связано в моих моделях с другими культурами, было пережито мною лично, особенно когда я был на Дальнем Востоке (Индия, Китай, Япония). Это так же просто увидеть в моих работах, как и тенденции западной культуры, от барокко до неоклассицизма, от романтизма до декаданса». В Индии он провёл несколько лет, много путешествовал, помогая развивать зарождающуюся местную индустрию моды, а взамен страна дарила ему свою яркую красоту.
В 1973 году Джанфранко вернулся в Италию. Франко Маттиоли, хозяин небольшого дома моды, пригласил его работать к себе, и в следующем году вышла первая коллекция молодого модельера, пока под маркой «Баила». Спустя четыре года, Джанфранко, определившись со своим будущим – он окончательно решил посвятить себя дизайну одежды, а не архитектуре, решил, что настало время открыть собственный дом. Что он и сделал, на пару с Маттиоли – партнёрам принадлежало по пятьдесят процентов.
Уже первая коллекция, прет‑а‑порте для женщин, имела огромный успех. Сам Ферре полагал, что именно с этого момента, можно считать, он и начал свою деятельность в мире моды. В 1978 году вышла мужская коллекция и начался выпуск аксессуаров. А уже в 1984 году он получил звание «Дизайнера года», а высшую награду в мире итальянской моды получал шесть раз!
Строгие линии, чёткие формы, выверенный до последнего миллимет‑ра крой, сочные цвета – свои модели Джанфранко создавал так же, как, наверное, создавал бы дома, стань он архитектором. Даже простая белая блуза в его исполнении была настолько изысканной, что не нуждалась в аксессуарах, хотя в них модельер‑архитектор тоже отлично знал толк – она, выполненная в самых разных вариантах, из шёлка, из хлопка, из органзы, навсегда останется его фирменным знаком.
В 1986 году он представил свою первую коллекцию Высокой моды, и в том же получил высокую награду, уже вне мира моды – президент наградил его высшим орденом Италии. Его называли талантливым, его называли гениальным, его называли «Франком Ллойдом Райтом итальянской моды», сравнивая с великим американским архитектором.
В 1989 году случилась вещь, до сих пор неслыханная, – иностранца пригласили возглавить знаменитый французский дом моды «Кристиан Диор». Бернар Арно, глава группы LVMH, решил, что именно талантливый итальянец заменит на этом посту Марка Боана. Это вызвало довольно бурную реакцию; позднее Ферре рассказывал, что, к счастью, и не знал обо всём этом тогда.
Но даже те, кто возражал против иностранца во главе знаменитого модного дома, признали, что Джанфранко Ферре занимает это место по праву, когда тот выпустил свою первую коллекцию для «Диора». За неё он получил «Золотой напёрсток» – и был при этом первым итальянцем, который получил престижнейшую французскую награду. Сотрудничество продлилось много лет, и последней коллекцией Ферре для дома «Кристиан Диор» стала коллекция весны‑лета 1997 года. «Это опыт, о котором я никогда не пожалею, – говорил он. – Полагаю, что я превратил Диор во что‑то настоящее и живое, не предав при этом ни фактора роскоши марки, ни клиентов дома». Все эти годы он умело отделял то, что делал для «Ферре», и то, что делал для «Диора». И в конце концов решил: «Я больше никогда не буду создавать Высокую моду. Ни под своим именем, ни под чьим‑либо другим. Подобное удовольствие можно доставить себе лишь в Париже, в доме “Диор”».
Впрочем, те роскошные вечерние туалеты, которые Ферре продолжал создавать в своих коллекциях готовой одежды, вполне могли соперничать с произведениями Высокой моды. Талант есть талант!
Джанфранко Ферре активно работал ещё много лет. В 2002 году он продал свою марку, однако остался её креативным директором и по‑прежнему был ответственен за всю творческую часть работы. Он много путешествовал, вплетая новые впечатления в свои модели, словом, казалось, мог ещё так много сделать… Его не остановили даже два инсульта. Но кровоизлияние в мозг, случившееся летом 2007 года, положило конец всему.
Донателла Версаче так сказала о нём: «Он был новатором форм – он создал моду, которая одновременно поражала своей зрелищностью и была безупречной. Это великий кутюрье, который с помощью деталей создавал абсолютный шик, и он навсегда останется частью истории моды».
Джанни Версаче
(1946–1997)
Его звезда в своё время взлетела очень быстро, и, как ни банально это сравнение, ярко сияла на протяжении всей карьеры. Да и те, кто надевал одежду от Джанни Версаче, тоже чувствовали себя звёздами, вне зависимости от того, были они ими или нет. И не исключено, что сегодня он успешно продолжал бы работать, как и многие его коллеги‑ровесники, вот только конец у этой истории тоже оказался вполне «звёздным», правда, печальным…
Он родился в Калабрии, на юге Италии, в 1946 году. У его родителей было небольшое ателье – мать была портнихой, и мальчик с самого раннего возраста привык ей помогать. Своё первое платье Джанни сшил, когда ему было девять, бархатное платье, открывающее плечо (что ж, и взрослым модельер будет тяготеть к броским, роскошным, вызывающе женственным вещам). Он отлично изучил портновское мастерство, а заодно, помогая матери закупать ткани, научился разбираться и в них.
Джанни Версаче
Однако родители вовсе не рассчитывали, что Джанни пойдёт по этому пути, они надеялись, что он станет архитектором. Что ж, он изучал архитектуру, но всё равно проводил довольно много времени в ателье. И только в 1971 году, в двадцать пять лет, решился начать самостоятельную жизнь. Переехал в Милан и первые годы работал дизайнером то в одной, то в другой компании. Переломным в карьере молодого дизайнера оказался 1978 год. Той весной в палаццо Перманенте он представил свою первую коллекцию женской одежды, осенью – мужской, и открыл в Милане свой первый магазин. С финансовыми вопросами ему стал помогать старший брат, Санто, а позднее к ним присоединится и младшая сестра, Донателла. С семьёй у Джанни всегда были отличные, очень тесные отношения, так что теперь, с братом, коммерческим директором, и сестрой, которая занималась пиаром, а также вдохновляла его – Донателлу часто называли музой Джанни, – модельер мог полностью отдаться творчеству.
В одном из интервью начала 1980‑х ему задали вопрос – если ему суждено войти в историю моды, то чем бы он хотел запомниться? Ответ оказался почти пророческим, а может, Версаче уже тогда очень хорошо понимал, чего хотел: «У меня есть цель, и эта цель – представлять женщин нашего времени. Если меня запомнят, то пусть запомнят как представителя 80‑х, именно такой образ Версаче порадовал бы меня больше всего, образ женщины, которая ведёт динамичную, спортивную, “молодёжную” жизнь, в костюме которой есть и кожа, и металл; не женщина Шанель со своим одним костюмом! У моей женщины – целый мир, мир опыта, мир моды».
И действительно, теперь мода 1980‑х в немалой степени ассоциируется именно с работами Версаче. Он смешивал элементы стилей разных эпох, экспериментировал с силуэтами и формами, словом, его сложный коктейль был откровенно постмодернистским. Но тем не менее его работы, несмотря на самые разные темы коллекций, всё равно были узнаваемы.
Женщины, для которых творил Версаче, – яркие, уверенные, чувствующие себя совершенно свободно даже в вызывающем наряде. Он создавал платья сексуальные, провоцирующие, открытые, яркие, роскошные. О, именно роскошь так привлекала к нему многих – дорогие ткани, красивые принты (цветочные или с имитацией шкуры животных), кружева, вышивка, и всё это в сочетании с подчёркивающими фигуру силуэтами и глубокими декольте. По пути создания подчёркнуто женственных нарядов шёл тогда не только Версаче, но именно у него они получались особенно соблазнительными. Впрочем, не следует думать, что только в этом и было достоинство его работ, отнюдь – у него было потрясающее чувство цвета, и твёрдая рука архитектора в том, что касалось линий. К тому же он смело обращался с материалами, и не только с тканью – в его работах использовались кожа, винил, металл (например, однажды он сделал платья из тончайшей алюминиевой сетки). Впрочем, его мужские коллекции тоже были вызывающими – мужчины без галстуков, на высоких каблуках, в облегающих кожаных штанах, в ярких рубашках…
Имя Джанни Версаче, символ его дома – голова Медузы Горгоны со змеями вместо волос – быстро стали во всём желанным символом принадлежности к особому миру, миру «дольче вита», «сладкой жизни».
Уже в 1985 году прошла первая выставка работ модельера, в 1989 году он запустил линию и «от кутюр», и молодёжную линию, в создании которой принимала активное участие его сестра Донателла. Он выводит на подиум такую повседневную одежду, как джинсы, отчего мир моды просто взрывается восхищением и возмущением. Считается, что именно благодаря ему возникло понятие «супермодели» – когда он согласился платить известным моделям Наоми Кэмпбелл, Синди Кроуфорд и нескольким другими неслыханно огромные суммы.
Джанни Версаче стал не звездой, а суперзвездой, одежду от него носили самые знаменитые люди. И наоборот – если вы носили одежду от Версаче, то демонстрировали своё желание быть знаменитым, ну или хотя бы замеченным.
Такой взлёт привёл к тому, что начали появляться слухи – мол, успех такого масштаба невозможен без дополнительных факторов, например, вмешательства мафии… что ж, тогда Версаче подал в суд и выиграл в дело, но, когда его не станет, эта тема будет подниматься снова и снова.
В 1992 году Джанни Версаче переехал в Майами. Спустя пять лет, 15 июля 1997 года, именно там преуспевающий, богатый, знаменитый, один из самых влиятельных дизайнеров планеты, он был убит буквально на пороге собственного особняка. Эндрю Кьюенен, которого будут называть «серийным убийцей‑гомосексуалистом», застрелил Версаче без всяких видимых причин, а через несколько дней покончил с собой.
Версий произошедшего было выдвинуто множество – обвиняли итальянскую мафию, обвиняли семью модельера, обвиняли… Неважно. Об истинных причинах никто не узнал, а строить домыслы бессмысленно. Донателла Версаче, сестра модельера, заменила его на посту главного дизайнера модного дома и, как говорится, подхватила падающее знамя, которое с тех пор держит весьма успешно. А сам Джанни ушёл на взлёте, когда ему было всего пятьдесят.
Смог бы он также ассоциироваться с модой начала нового, XXI века, как ассоциировался с модой конца XX? Хотел бы он этого? Мы никогда не узнаем.
Диана фон Фюрстенберг
(1946)
Коко Шанель придумала «маленькое чёрное платье», а она придумала платье с запа́хом – удобное, универсальное, женственное. Идут годы, а оно, изменяясь совсем немного, всё ещё остаётся в моде, занимая особенное место – как бы в ней, но и вне её. Совсем как женщина, которая его создала…
Диана Симона Мишель Халфин родилась в Брюсселе, в 1946 году. Её отец, Леон Халфин, родился и вырос в Кишинёве, откуда уехал в восемнадцать лет, чтобы, как и старший брат, учиться в бельгийском университете. Дядя, как рассказывала Диана, «вернулся домой после окончания, а отец так и не закончил университет, и так и не вернулся домой». Началась Вторая мировая война, отец Леона умер, семейное дело продали, так что поначалу, по просьбе матери, он оставался в Бельгии, а в 1942 году перебрался в Швейцарию. Вернувшись после войны в Бельгию, он открыл небольшое предприятие по торговле электротоварами, а вскоре оно переросло в бизнес‑империю. В 1946 году он женился на Лилиан Нахмияс, девушке, которая жила в Бельгии, но чьи родители‑сефарды были выходцами из греческого города Салоники. В 1943 году она вместе с родителями попала в один из самых страшных концентрационных лагерей, Освенцим, где провела четырнадцать месяцев – и выжила. В лагере она познакомилась с некоей молодой женщиной по имени Сима, и, встретившись после войны с двоюродной сестрой мужа, Лилиан узнала в ней ту самую Симу. Колода тасуется причудливо! Семейная история всегда была важна для Дианы. В её жилах смешается еврейская и греческая кровь, она будет свободно говорить на нескольких языках (русский для неё тоже не чужой – как она будет вспоминать, отец всегда разговаривал и с ней, и с Симой по‑русски), а ещё она научится выживать – и всегда добиваться того, чего хочет.
Диана фон Фюрстенберг
Родители развелись, когда Диана была подростком, и юность она провела в интернатах – то в Швейцарии, то в Англии, то в Испании. В Швейцарии они с матерью (и приятелем матери) в конце концов и поселились.
В восемнадцать лет она поступила в Женевский университет, чтобы изучать там экономику. Там она и встретила своего будущего мужа, князя (или, как его чаще называют в русскоязычной прессе, «принца») Эгона (Эдуарда Эгона Питера Пауля Джованни) фон Фюрстенберга – он был сыном немецкого князя и его первой жены, богатой итальянской наследницы. Сначала Эгон, как рассказывала Диана, совершенно ей не приглянулся, но затем она влюбилась, и через два года они стали любовниками.
В 1966 году Диана начала работать. Сначала, недолго, у бизнесмена Бернарда Горнфилда, затем была ассистентом в ателье фотографа в Париже, а затем, буквально на несколько месяцев, стала ассистентом итальянца Анджело Феррети, который занимался дизайном тканей. Именно там она изучит тонкости производства тканей, что впоследствии ей очень пригодится.
Эгон уехал работать в США и предложил Диане переехать к нему, а весной 1969 года они обручились. Когда же летом оказалось, что Диана беременна, Эгон срочно вернулся из кругосветного путешествия, и они поженились – отец Дианы устроил в Париже роскошную свадьбу. Мать Эгона этот брак одобряла, а вот отец – нет, и хотя он присутствовал на церемонии, на последовавший за этим приём идти отказался, чем, конечно, серьёзно оскорбил Диану. Как она скажет позднее, «моя жизнь сегодня – это реакция на те события».
Молодая пара поселилась в Нью‑Йорке, они были совсем молоды – ей двадцать два, он на год старше. В январе 1970 года родился сын, Александр, а год спустя – дочь, Татьяна. Диана, отныне принцесса фон Фюрстенберг, и к тому же дочь очень богатого человека, могла бы стать очередной светской дамой, чьи фотографии регулярно появляются в журнале «Вог», но она не собиралась этого делать: «В ту минуту, когда я узнала, что стану женой Эгона, я решила делать карьеру. Я хотела что‑нибудь из себя представлять, а не быть простой маленькой девочкой, которая более успешно, чем могли бы ожидать, вышла замуж». Забегая вперёд, скажем, что в 1973 году они с Эгоном расстались, хотя и продолжали оставаться друзьями. После развода а, тем более, заключения второго брака (в 2001) Диана уже не могла носить титул княгини, однако фамилию мужа она оставила, войдя в историю моды под именем Дианы фон Фюрстенберг.
В 1970 году она как раз только что родила, была беременна вторым ребёнком, но просто сидеть дома не собиралась. Диана встретилась со своей тёзкой, Дианой Вриланд, редактором журнала «Вог», и показала ей несколько разработанных ею моделей одежды. «Она посмотрела на них и сказала: «Потрясающе! Отлично! Тебя ждёт огромный успех». А потом выставила меня из своего кабинета. Я спросила её ассистентку, что мне теперь делать, и она сказала: «Ну… Вы должны устроить показ». И уже в апреле, в одном из известных нью‑йоркских отелей, состоялся первый показ, а в ноябре в «Воге» появились фотографии работ начинающего дизайнера. А в 1972 году она, получив от отца тридцать тысяч долларов, открыла шоу‑рум на Седьмой авеню, и сама появилась на рекламном плакате – худенькая эффектная брюнетка в платье с запахом сидела на большой белой коробке, на боку которой было написано: «Почувствуй себя женщиной, надень платье!»