Наша последняя репетиция перед тем, как мы полетим в Швейцарию, убийственна. Она началась час назад и продлится всю субботу. Всё, о чем могут говорить Сара и Мэдоу на перерыве, так это о Дереке. Даже Леа вмешивается в разговор. Он не добавил в друзья Мэдоу. После нашей с ним болтовни, он, возможно, и меня занес в черный список. Ну и отлично. Я сыта им по горло.
Мне хочется есть по пути домой. Сейчас бы пригодился один из брауни Скотта.
Скотт. Между нами ощущалась неловкость после выпускного вечера. У меня не хватает смелости решить свою проблему. Я не доверяю себе. Он выглядит подавленным. Мало говорит. Ему больно? Не знаю. Как бы мне хотелось, чтобы он мог рассказать мне. Я огорчена, что убежала от него, но все было бы намного хуже, если бы я этого не сделала. Последние две недели мы сидели рядом в музыкальном классе и просто… пели. Я знала, что идти на выпускной бал было плохой идеей. И все еще ей и является. Не считая вечера, когда меня объявили солисткой хора, это был лучший вечер в моей жизни.
Школы не будет в течение двух недель. Я не буду ни видеть, ни слышать Скотта. Так странно. Прошлым летом мы много времени проводили вместе. И мы всегда делали уроки вместе. В последнее время мы не встречаемся. Он работает в «Экономе» этим летом. Я пускаю все на самотек. Я оставляю школу за пять дней до поездки. Может, он буде в порядке, когда я вернусь? Я надеюсь на это. Я хочу, чтобы все было как раньше.
Я удалила ту песню, под которую мы танцевали на выпускном, из своего «Дива-списка». Всего две первых ноты, и я желаю быть с ним с новой силой. Так волнующе чувствовать себя страстной как Мэдоу и Сара, но я не могу быть такой. Этого никогда не произойдет. Скотт — мой друг, а я — Чудовище.
— Привет, мам. — Я ставлю свою сумку в углу и направляюсь в кухню. Надеюсь, она что-нибудь готовит.
Кухня пуста. Отлично. Я открываю холодильник и отщипываю ножку от цыпленка-гриль. Кажется, звуки исходят из маминого кабинета.
— Мам? Ты поела без меня? — Я прохожу через холл и толкаю дверь.
Мама сидит за компьютером, слезы струятся по ее лицу. Я пересекаю комнату в один шаг, наклоняюсь и обнимаю ее:
— Что случилось?
— Тетя Линда потеряла ребенка.
Это случалось с бедной Линдой много раз.
— Это ужасно. — Разговоры о беременности и выкидыше всегда заставляли меня морщиться, но сейчас это даже увлекательно. Я смотрю на свою маму. Ей хотелось бы больше детей. Я уверенна в этом.
— У нее уже шестой выкидыш.
— Мне так жаль. — Я стискиваю мамино плечо. — Приготовить тебе травяной чай? Как насчет того сорта фиалок, который ты любишь?
— Я в порядке. Можешь присесть на минутку?
Я присаживаюсь на краешек ее кресла. Чувствую себя глупо с куриной ножкой в руке.
— Проводились исследования над утробным плодом.
Я уже не такая голодная. От запаха курицы начинает крутить живот.
— Еще провели несколько генетических тестов на Линде.
— Ну и достаточно. Они должны оставить ее в покое.
— Теперь она знает, что происходит.
— Они что-то обнаружили?
Мама кивает.
— Причина в генетике. — Она делает паузу и смотрит на меня сосредоточенно. — Линда носитель того, что называется трисомия или тройная хромосома. Это встречается очень редко.
— И это причина выкидышей?
— Дети, у которых этот диагноз, умирают, и случается выкидыши. — Мама тяжело вздыхает. — Или они рождаются с тяжелыми физическими и психическими недостатками. Доктор Линды посоветовала ей больше не пытаться завести ребенка.
— Но Анна, — это моя двоюродная сестра, — ведь в порядке.
— Она может быть носителем.
Меня пробирает дрожь.
— Мне жаль, мам. Бедная тетя Линда. Это так жестоко.
— Милая, — мама опускает взгляд на свои руки, а затем направляет взгляд прямо на мое лицо, — тебе нужно пройти тесты. Ты можешь быть носителем.
— Что ты имеешь в виду?
— Из-за… него. — Папа? Даже сбежав, он нашел способ испортить мне жизнь.
— Значит… все мои дети…
Умрут? Будут с недостатками? Не понимаю, что подразумевается под этим. У нас в школе есть парнишка на инвалидной коляске. Он немного сутулый и странно говорит, но он умен. Я могу с этим справиться. Я могу полюбить такого ребенка. Даже если он не будет умным. Думаю, таких детей любят даже больше. Они не взрослеют. Всегда останутся с тобой. Мне бы это понравилось. Я никогда не буду одинока.
Но ведь все дети тети Линды умерли. Кроме Анны.
— У тебя были выкидыши, мам?
Она трясет головой.
— Я была беременна только однажды. Тобой.
Полагаю, природа не случайно сотворила меня чудовищем. Слишком уродлива, чтобы привлечь кого-то и передать проклятие. Будет ли любить меня усыновленный ребенок или будет испуган также как те детишки в библиотеке прошлым летом? А отдают ли детей на воспитание одиноким монстрам?
Мама встает и обнимает меня.
— Все с тобой будет в порядке. Не о чем беспокоиться.
Я обнимаю ее в ответ и стараюсь поверить, но дрожь в ее теле затрудняет процесс.
Поверх её головы, я ловлю своё отражение в окне.
Крашенные, прямые светлые волосы.
Идеально чистая кожа.
Никаких очков.
Я красива.
Но внутри я все та же. Я та, кто я есть.
Мой мир близок к переменам.
Разрушая эти оковы,
Моя заявка на свободу
Как никогда близка.
Но цепи все еще крепко связывают меня.
Все мои слёзы
О любви, о надежде
Растворяются в ночи.
Просто бегут прочь.
Именно это я и сделаю. Я сяду на самолет, полечу в Швейцарию и спою всему миру. Даже это новое проклятие, эта ужасная новая сила, которой мой отец мог меня наградить, не сможет остановить меня.
Глава 10. Зараженная
— О, детка, посмотри на это. — Мэдоу толкает меня локтем в бок.
Тут два направления. Первое: сексуальные парни, одетые в джинсы и красно-белые хоккейные джемперы, разговаривающие с молодым человеком, который рассаживает нас. Среди них высокий юноша и я припоминаю, что видела его на сайте Парней из Эмебайл. И второе: парень, поймавший меня на том, что я пялюсь. Сейчас он сидит и насмехается.
Мой взгляд резко перемещается на содержимое тарелки. Я пихаю в рот полную вилку свиного шницеля с маслянистой лапшой и краснею до кончиков пальцев. У него магнетизм, которого не проявлялось на фото, расположенном на сайте. Ангельское личико, средний рост, худощавый, темные, мягкие волосы. Бледная, бледная кожа. Не могу поверить, что я действительно болтала с этим парнем. Он не знает, кто я, не имеет и малейшего понятия, что эта покрасневшая девушка, пялящаяся на него с открытым ртом — таинственная солистка Блисс. Он ужасный, верно? Мерзкий. Такой же, как Колби. Будьте уверены.
— Это он. — Мэдоу вскидывает голову с нахальным видом. — Дерек.
Бедняжка Мэдоу. Утренняя поездка была очень изнуряющей, и ужасный страх перед сценой был главным её бедствием. Все это по-настоящему, она не притворяется. Сейчас Мэдоу в порядке. Мы сидим в уютном ресторанчике, кажется «Кристалл-чего-то-там». Все окна выходят на покрытые снегом вершины гор, которые отражают солнце, так что больно глазам. Все солнечные лучи балансируют на вершине пика, посреди одной из самых знаменитых горных цепей в Швейцарских Альпах. Юнгфрауйоха. Не спрашивайте меня, как они выговаривают данное слово. Это часть гигантской дорогущей постройки убежища злодея из фильма о Джеймсе Бонде. Их называют «Вершиной Европы». Когда мы прибыли и увидели эти гигантские вершины перед глазами, то все одновременно остановились. Взирая. Восхищаясь. Альпы громадны.
Прямо из Лозанны, откуда мы начали свое путешествие, Альпы тянуться через озеро, похожее на яркий голубой гранит с отблесками снега на поверхности. Тихий старый городок утопает в зеленой траве и деревьях. Тут голубое озеро, а небеса еще голубе и красная герань свисает с каждого подоконника. Идеальное лето, где у воды приятно и прохладно. Огромный контраст по сравнению с жарой в Риме. Это место похоже на сказку, воплотившуюся в жизнь, если сравнивать с влажностью Великих Озер, которые остались позади.
Здесь, наверху, на краю неба, где обитают птицы, облака и горные вершины, живет настоящая ледяная белоснежная красота. Ледники на вершинах чисты и прекрасны, как первый продолжительный снегопад.
Чтобы добраться до этого места, мы сделали несколько пересадок с поезда на поезд, а на последнем проехали прямо между огромных гранитных гор. Все, что мы могли заметить, это грубые каменные стены, прорубленные сотни лет назад для таких туристов, как мы. Туннели и Мэдоу несовместимы.
Она дышала быстро и глубоко, опустив голову. Пот поблескивал сквозь слой ее макияжа.
Я помнила ужасное ощущение паники, когда впервые почувствовала лазер на своем лице. Мама Мэдоу была в другом вагоне. Она всегда прячется, когда у Мэдоу наступает кризис. Думаю, ей не нравится смотреть на недостатки собственного творения.
Мэдоу сочувствовала мне, когда я проходила лазерное лечение. Сегодня, когда мы ехали в поезде, я взглянула на свое лицо на дисплее новой камеры. Я выглядела неплохо. Она сделала это для меня, а мне все это было ненавистно каждую секунду. Но сейчас… Я должна быть благодарна. По крайней мере, я могу поддержать ее.
— Эй! — Я дотронулась до руки, и ее испуганные глаза уставились на мое лицо. — Посмотри на эти вчерашние фотки из Женевы.
Я сунула тонкую цифровую камеру, которую мы с мамой купили после моего анализа ДНК под нос Мэдоу. Мама сводила меня в больницу, чтобы сдать анализы за два дня до вылета. Отрицательно. Как здорово! Мы обе нуждались в каком-то ободрении после всего этого.
Она сфокусировалась на экране.
— Ты уверена, что это Женева?
— Ага. Здесь есть твое фото у ООН. — Мы пели у входа перед флагами. — Сейчас найду. — Я пролистала на одну из ее милых фото.
— Не могу поверить, что мы не встретились с парнями из Эмебайл из-за каких-то десяти минут. — Она помнила расписание их поездок наизусть. Разговоры о парнях лучше всего помогут ей отвлечься, поэтому я сосредоточилась на этом.
— Разве мы не их видели во второй половине дня? — Мы маршировали со всеми конкурирующими хорами с флагами в центре Лозанны, распевая песни. Сотни хоров. Тысячи певцов. И кучка людей в одежде цветов флага Канады похожие на парней их Эмебайл.
— Смотреть на их спины, мелькающие где-то вдалеке — я не за этим приехала.
Я медленно перелистывала фотки.
— Ты увидишь их завтра.
— Не пойдет. Мы же конкуренты. Терри будет держать нас на привязи целый день. Но Эмебайл поют сегодня вечером. Мы должны выбраться и посмотреть на них.
Терри не позволит нам пойти на торжественное открытие. После сегодняшнего долгого путешествия по горам, она захочет, чтобы мы легли спать пораньше. Может теперь, когда у Мэдоу есть своя точка зрения, я смогу ее отговорить? Я здесь, чтобы петь, а не высматривать парней. И завтра я, наконец-то, спою.
Не то, чтобы мы не пели раньше. Мы уже провели неделю во Франции, Италии, и сейчас мы в Швейцарии. Мы пели у основания Эйфелевой башни, затем перебрались в Рим и выступали в самой середине огромной площади перед собором Святого Петра в Ватикане. Потом в Женеве. Сейчас мы заселились в наш странный небольшой отель в Лозанне. Комнаты небольшие, но очень и очень опрятные. Даже моя мама, сущий педант, одобрила бы. Наш отель в Италии был настоящей дырой. В Париже — и того хуже. Единственная жалоба по поводу этого отеля, так это вывеска снаружи. Огромная голубая русалка, которая забыла надеть свои ракушки. По крайней мере, то, что она не прикрыла — легко обнаружить. Ее прелести не имеют ничего общего с теми отвисшими у женщины среднего возраста, которую мы встретили, греющейся на берегу озера. Не могу представить себя на её месте. Мама Мэдоу сказала, что загар поддерживает женскую грудь в форме. Фу. Тем дамам загар точно не поможет.
Когда поезд остановился около часа назад, Терри зашла в наш вагон.
— Укутывайтесь получше, леди!
Мы выпрыгнули, и я сильнее запахнула свое пальто. Мы все были одеты в одинакового цвета брюки и кремовые пальто с логотипом Блисс на воротниках и с прослойкой ткани изнутри, чтобы здесь, в горах, не замерзнуть.
Мэдоу схватила меня за руку.
— Я думала, будет лучше.
Мы все еще были посреди гор. Темный, нескончаемый камень. Очень холодно.
— Шарфы. — Терри обмотала свой вокруг лица. — Быстрее.
Мэдоу остановилась.
— Куда мы идем?
Леа встала по другую сторону от Мэдоу, поддерживая ее.
— Ну, мы же не будем петь здесь, на перроне.
Мы пробежали через каменный коридор, вдыхая воздух чрез шарфы, которые защищали наши носы и горло. Затем протиснулись сквозь огромные двойные двери в открытое воздушное пространство, теплое и застекленное. Куда не посмотри, совсем рядом были видны пики гор. Это не развеселило Мэдоу.
Но сейчас она выглядит так, будто видит настоящее чудо в действии. Эмебайл прямо тут, в нашем ресторане. Они не должны были быть здесь. Должно быть, изменили график, чтобы сбежать от надоедливых поклонниц.
— Поторопись. Они уходят.
Бедные, бедные парни. Они не смогут сбежать от Мэдоу. В красивых парнях она — профи. Она взволнована, но будьте уверены, это зверь, готовящийся к прыжку. Вот теперь я начинаю задыхаться.
Пусть не ждет, что я пойду с ней.
— Нет. — Я знаю Мэдоу. Она точно заговорит с ними.
— О, да! Мисс Звезда, тебе достается тот высокий парень рядом, Блейк. Я присмотрела его специально для тебя.
— Да ладно. — Сара отрывает взгляд от дверей, в которых только что исчезли парни. — Ты не подаришь его Бет. Она даже не представляет, что с ним делать.
Фух, спасибо тебе, Сара. Наверное.
— Пошли, Бет. — Мэдоу вскакивает на ноги, и крутиться вокруг меня.
— Не хочу разрушить хорошее впечатление от выступления тем, что упаду в обморок.
Я продолжаю медленно есть, притворяясь, что я спокойна и не стесняюсь, не нервничаю. Абсолютно равнодушна. Я говорю себе, что меня не интересуют такие парни как Дерек. Парни как Дерек мне отвратительны. Он — враг. Я смотрю в окно позади себя, чтобы убедиться, что ярко-белые вершины гор не плавятся в лучах улыбки Дерека, как я. Я должна быть взбешена тем, что он заставляет чувствовать меня так — вовлеченной в водоворот паники.
Мэдоу следит за каждым кусочком, который я кладу себе в рот. Как только я кладу последний, она хватает меня за руку, кивает в сторону Леа и Сары и включает режим погони.
Прямо у выхода из ресторана есть лестница, которая ведет к оживленной площади, непосредственно у подножия. Там располагаются прилавки, где можно купить всякую разную туристическую лабуду и стойки с открытками прямо на другой стороне улицы. Остальное — стекла и яркие белые горные вершины.
Мэдоу шпионит за двумя парнями у постамента с открытками.
— Пошли. — Она направляется прямо к ним, не обращая внимания на Дерека.
— Привет, это вы парни из Эмебайл? — Я бы смущалась и боялась ляпнуть что-то глупое, но в устах Мэдоу это звучит как возвышенная поэзия.
Высокий парень оглядывается на свою спину, где на свитере выгравирован их логотип.
— И как интересно ты догадалась?
— Мы — ваши соседи.
Парень бросает на нее свой быстрый взгляд аля «они много на себя берут».
Она ни на секунду не отступает и поворачивается к другому парню.
— Из Энн-Арбор. Мичиган. Знаете, это там, прямо за границей? «Молодые голоса Блисс».
Дерек хватает руку, которой она настоятельно тычет ему в лицо.
— Вы правда из Блисс?
Мэдоу сияет.
— Ага. Это мы.
Он отпускает ее руку и смотрит на нас троих, стоящих позади.
— Вы знаете Бет? Ту, которая поет соло «Забери меня домой» на вашем сайте?
Сара и Леа выталкивают меня вперед. Мэдоу не довольна. Впрочем, как и я.
— Привет. — Он трясет мою руку. — Это Блэйк. Я — Дерек. Рад, наконец, познакомится с тобой.
Я удивлена, что не падаю в обморок, но я почти готова выблевать обратно всю ту масляную лапшу, которая уже вспенивается в моем желудке. Моя реплика — это что-то неразборчивое. Я не могу говорить или даже дышать, не могу смотреть на него. Я просто пялюсь на его мягкую, бледную руку, держащую мою грубую, загорелую ладонь.
— Прости, я был таким придурком, когда мы переписывались тем вечером. — Он улыбается своей самодовольной улыбкой. Эта улыбка скорее искренняя, заставляющая замирать сердце.
Я набираюсь смелости.
— Э-э-э… Я тоже.
— Перемирие?
— Ага.
Он отпускает мою руку.
Блэйк поворачивается и задевает плечо бедняжки Мэдоу.
— Дерек, ты злоупотребляешь своими обязанностями контрразведчика.
Сара смеется над ним и подвигается ближе. У нее есть все необходимые природные данные, и она не боится ими пользоваться. Я не знаю, как она общается с помощью хихиканья, но, похоже, Блэйк получает ее послание.
Дерек улыбается в мою сторону.
— Хочу сделать признание.
Тепло приливает к моему лицу. Надеюсь, это не так заметно из-за слоя тонального крема.
— Я скачал «Забери меня домой» с вашего сайта, на котором, — улыбка Дерека охватывает остальных девочек, — явно не хватает фотографий.
Брови Леи сходятся на лбу.
— Не думаю, что ты мог это сделать.
— Фотки? Да легко!
— Скачать песню.
— Ты не можешь, но…
Сара снова хихикает.
— Ты украл нашу песню?
— Взял взаймы. — Он кидает на меня свой милейший «прости меня» взгляд.
Блэйк отрывает глаза от Сары, чтобы добавить:
— Так он может шпионить за вами.
— Заткнись. — Дерек пихает Блэйка локтем в бок. — Мне всегда нравился этот эпизод. Мы слушали его на общем собрании. И то, как ты поешь его — так эмоционально. Это обязано быть на следующем диске хора Блисс.
— Диске? — Я растеряна. Мэдоу и ее мама забыли одну вещь, когда перезагружали меня. Я бы все отдала за пересадку собственного мозга. Я просто сбита с толку.
Дерек опускает голову, говорит тихо, будто это только между нами:
— Наш наставник заставляет нас слушать номера вечером перед сном. Это что-то из разряда гипнотического трэша. Иногда я халтурю и ставлю что-то более успокаивающее. — Его темно-карие глаза ловят мой взгляд. — Ты поешь мне колыбельные.
Покрасневшая и вспотевшая — вот черт. По крайней мере, я удерживаю обед внутри себя. Что можно ответить на это? Он, должно быть, делает это специально. Подделывает порочное восхищение, чтобы посадить высоких, неуклюжих девочек в лужу.
Мэдоу приходит мне на помощь.
— С Бэт ты уже знаком. — Она мягко отталкивает меня в сторону. — Это — Сара, Леа, а я, — она делает паузу и улыбается ему, будто выиграла в лотерею, — Мэдоу.
Блэйк и Дерек бормочут какую-то вежливую чушь. Мэдоу все еще стоит рядом с Дереком.
— У меня есть ваш диск.
Блэйк откликается:
— Старый или новый?
Сара смеется над этой фразой и снова ловит его взгляд.
— Все три. У меня даже есть новая запись Праймус.
Праймус — это название их специальной группы для мальчиков постарше.
Мэдоу покупает открытку.
— У всех нас они есть.
Дерек поворачивается туда, где я притворяюсь, что рассматриваю ворсистые перчатки с Вершиной Европы и горными пиками, вышитыми на них.
— А ты, Бет, слушаешь нас?
Я киваю.
— У меня есть все диски. — Мой язык будет работать лучше, если я не буду на него смотреть. — Они, эм, довольно обычные.
Он пожимает плечами.
— Ни у одного из них нет твоих голосовых данных.
Мэдоу маневрирует к месту рядом с Дереком с противоположной стороны от меня.
— Вы поете здесь?
Блейк кладет открытку с парнем, дующим в альпийский рожок, на прилавок.
— Ага. Мы только что проверяли расписание. — Он произносит «расписание» как «рашписание». Сара смеется над этим. Блейк вскидывает брови. — Через тридцать минут.
Сара хватает открытку, на которую я просто смотреть не могу, и показывает ему.
— Должно быть, сразу после нас.
— Круто. — Блейк осматривает прилавки. — Мы должны спеть какой-нибудь эпизод вместе во имя интернациональной дружбы.
Дерек опять поворачивается ко мне и берет в руки черную велюровую шапочку.
— Ты споешь свое соло? Мне бы хотелось услышать его вживую.
— Нет. — Я кашляю, сглатываю, стараясь найти тон голоса, который не верещит так сильно. — Мы храним его для соревнования.
— Секретное оружие? — Опять эта ухмылка.
Бэмс. Я умру прямо сейчас. И они определенно выиграют. Парню с его привлекающим женщин радаром, перемешанным с миловидностью маленького мальчика, нельзя разрешать бродить безнаказанно и незащищено от других. Он — инфекция. Черт. Он — эпидемия!
Я не могу не улыбнуться ему в ответ.
— Может и не такое уж секретное, как мы думали.
— Девчонки, не хотите пойти и чего-нибудь выпить с нами? — Он говорит «девочки», а смотри на меня. — Здесь есть какая-то горячая яблочная стряпня, которая прекрасно прочищает горло. Это полезно для дыхательных путей.
Леа смотрит на часы.
— Не думаю, что у нас много времени. Мы должны распеваться через пять минут.
Блейк прижимается к Саре и шепчет: «Вы многое теряете» в ее ухо достаточно громко, чтобы все мы слышали. Она держит его на расстоянии, проявляет почти незаметную реакцию, хотя довольна как кошка.
Мэдоу дергает шапочку из рук Дерека.
— Может, позже?
Дерек отпускает шапку и смотрит на меня.
— Только, если ты пообещаешь спеть с нами.
Спеть с ними? О… мой… Бог.
— Но мы поем в дискантовой аранжировке. — Я снова начинаю потеть. Я даже чувствую, как пот течет к пояснице.
Дерек, кажется, не замечает этого.
— Отрывок с басами написан в том же ключе. Все получится. Мы постоянно поем его с «Молодыми голосами Эмебайл».
Мэдоу откидывает свои прямые волосы от лица. Это привлекает внимание Дерека. И Блейка тоже. Она морщит свои мерцающие красные губы.
— Не расстроятся ли «Молодые голоса Эмебайл», если мы споем с вами?
Нужно запомнить, как она пользуется своим телом. Голова наклонена, бедра отставлены, центр тяжести перенесен точно на грудь. Все это смотрит очень естественно. Я чувствую себя доской, стоящей рядом с ней.
Глаза Блейка неотрывно смотрят на Мэдоу.
— Они в Китае.
Сара хмурится за его спиной.
Дерек берет перчатки, которые я разглядывала.
— Я разберусь с этим. — Его рука касается моей. Почему не Мэдоу?
Этот парень должно быть магический, потому что через пять минут, когда мы встречаемся, чтобы порепетировать, энергия Терри бьет ключом.
— Хор молодых парней из Эмебайл выступает после нас. Их наставник только что пригласил нас спеть с ними пробный вариант.
Когда наши хоры поют вместе, звук заполняет все: неакустические стекла, хром и цементный пол. Нас — восемьдесят, их — пятьдесят. Я стаю в центре, впереди. Я слишком высока для всех стоящих рядом. Дерек стоит позади и поет мне в ухо. Это значит, что он всего на пару дюймов ниже меня. Он рисуется, поет партию сопрано. Я бы послушала, как он поет тенором. Могу поспорить, что это заставит ледник, который видно из окна, рассыпаться в мелкую крошку. Наверняка, он мог бы и камни расщепить в мелкую гальку. Я благодарна, что он не выкладывается в полную силу. Его тенор был бы тем, с чем я уже не смогла бы справиться.
Может быть, я уже слышала его? На их последнем диске был один отрывок с красивым соло тенора. Это, по-любому, Дерек. Мэдоу заграбастала место подле него. Она поет лучше, чем обычно. Догадываюсь, что все, что ей необходимо — это небольшое вдохновение. Что вообще она может делать в хоре, состоящем из одних девчонок?
После выступления ребята водят нас по главным достопримечательностям, начиная с ледяного дворца, заставленного забавными фигурами. Мэдоу скользит по льду рядом с Дереком. Он ловит ее руку.
— Полегче, ладно?
Она цепляется за него.
— Спасибо.
Он отпускает ее ладонь и выбегает вперед нас всех.
— Смотрите.
Он разбегается на ледяном полу и скользит через весь холл к узкому коридору, который ведет прямо к выходу. Его канадские корни просачиваются наружу. Может, он играет в эту неловкую игру с камешками? Не могу представить его делающим передачу в хоккее.
Затем Блэйк повторяет за Дереком. Сара пытается и почти падает, но Блэйк ловит ее. Мэдоу знает, что если попробует, то окажется на заднице, поэтому стоит и просто смотрит. Я пробую и оказываюсь на своей.
Дерек уже рядом, помогает мне подняться, прикасаясь ко мне снова.
— Ты в порядке? Мне нужно было тебя предупредить. Здесь скользко.
— Скользкий? Лед? Я запомню.
Я смотрю на него. Не могу оторваться. Он, действительно, такой милый? Действительно, отличающийся от всех парней, которых я когда-либо знала? Это невозможно. Отличное поведение. Хорошее впечатление. Международная гармония. Вот и все. В глубине души он такой же, как все парни. Все они такие, кроме Скотта. Бедняга Скотт. Он кажется таким далеким.
В лифте мы поднимаемся на самую вершину горы и выходим на дикую, продуваемую всеми ветрами смотровую площадку. Даже во всей своей одежде я заледенела в считанные секунды. Чувствую себя хорошо. Каждая часть моего тела наполняется этой «жарой».
— Нам лучше не перемерзать, — объявляет Леа.
Мы все соглашаемся и утиным шагом направляемся обратно к дверям.
Парни ведут нас в кафе ресторанного типа, где они ели обед с хором, пока мы разыскивали милое местечко.
Леа оглядывается, уголки ее рта дрожат.
— Что вы, ребята, делали в другом ресторане, если честно?
Блэйк смотрит на меня, затем на Дерека.
— Дерек слышал, что вы хотели здесь побывать. А вообще он выискивал Бет.
Дерек с силой пихает его локтем.
— Заткнись, ты, придурок.
Сара поворачивается ко мне.
— О-о-оу, Бет, у тебя, оказывается, есть фанат.
Я смущена так, что моя шея покрывается красными пятнами, но Дерек похоже нисколько не смущен. Он откашливается так, будто что-то застряло у него в горле, и улыбается.
— Она поняла это, когда мы переписывались в первый раз.
Я стараюсь собраться с мыслями, пока он и Блэйк сдвигают вместе два стола.
Сара указывает на стол рядом с нами.
— Посмотри туда.
Большие чашки какао, сдобренные слоем крема. Швейцарский какао. Запрещено. Еще нам нельзя шоколад. Никакого крема. Никакого сыра, пока мы не выступим. В Швейцарии это сущие муки.
Парни тоже озираются на рядом стоящий стол.
— Вам нельзя молочные продукты, как им нам? — Я беру стул.
Дерек садиться рядом со мной.
— Ага. У нас сегодня гала-концерт в честь открытия. Нужно держать дыхательные пути в чистоте и порядке.
Блэйк закатывает глаза на Дерека.
— Какая прекрасная шутка! — Он бросает меню на стол. — В ад с чистой дыхалкой. У меня их несколько.
Дерек кивает головой и поворачивается ко мне.
— Ты придешь сегодня вечером на концерт?
Я начинаю объясняться, но Мэдоу плюхается рядом с ним и похлопывает его по руке.
— Мы не хотели бы это пропустить.
— Великолепно. — Он улыбается ей, но затем снова поворачивается ко мне.
— Я найду тебя после.
Трое из нас проскальзывают вместе с Мэдоу. Я чувствую себя виноватой, но концерт просто замечательный. И зачем надо было проделывать такой долгий путь, скрываясь в гостиничном номере? Как только «Парни из Эмебайл» заканчивают петь, каждая девушка в аудитории начинает визжать. Парни захватили это шоу. Скорее, Дерек захватил всех. Он какой-то магический. Каждый в этой гигантской аудитории был обращен к нему и получал удовольствие. Как бы мне хотелось, чтобы они показали больше, чем три номера.
— Итак, леди. — Леа собирает в кучу весь свой официоз, в то время как находится в самовольной отлучке, как и остальные из нас. — Нужно вернуться до того, как кто-нибудь нас раскроет.
— Эй. — Это он, Дерек, протискивается через толпу перед нами. — Вот вы где.
— Отличное выступление. — Мэдоу снова касается его.
— Вам всем понравилось? — Он изящно выскальзывает из ее руки, оборачивается и фокусирует взгляд на мне. — Что ты думаешь?
— Те духовные песни, что вы пели, были прекрасны. — Я могу смотреть на него, когда говорю о музыке. — Очень отличается от нашего пения.
— Это круто. Ты можешь быть милой. Мы зажжем это шоу.
Я киваю.
— Твое соло в вокале было чистым.
— Я могу сделать его гортанным, если тебе нравится.
— Гортанным? — Вклинивается Мэдоу. — Хотелось бы мне это услышать.
— Раньше я не слышала такой отрывок. — Я отталкиваю Мэдоу в сторону — это официальное дело хора. Мое дело. — Где вы его нашли?
Блэйк подходит позже и ловит лишь последнюю часть разговора. Он стучит пальцами по макушке Дерека.
— Вынули прямо из его головы.
— Ты написал это?
Дерек тупит взгляд.
— Я только сделал новую аранжировку. Это старые духовные песнопения. — Его щеки розовеют. — Я люблю работать с аутентичными звуками и текстами.
Блэйк обвивает свои руки вокруг шей Сары и Леа, и повисает на них.
— Говоря о выдающихся умах, вы, леди, слышали, что мы можем здесь выпить? Пиво. Вино тоже, если вы не зануды. — Он смотрит на Мэдоу. — Легальный возраст здесь — шестнадцать лет. Бары нас обслужат. Как вам идея: прошерстить город, чтобы увидеть, что мы сможем найти? — Он фокусируется на мне и Дереке. — Вы идете?
Лицо Дерека выглядит напряженным.
— Ты же знаешь, что я не могу.
— Точно. — Блэйк подмигивает нам. — У этого парнишки своя зависимость.
Зависимость? Мои глаза перемещаются на лицо Дерека. Он смотрит на Блэйка.
— Заткнись.
— После всего, что я для тебя сделал, чувак, мог бы, по крайней мере, пойти и выпить со мной. Будь уверен, я верну тебя домой в целости и сохранности. — Он шепчет что-то, что заставляет Сару смеяться.
Сара выглядит готовой потерять голову вместе с Блэйком.
— У нас завтра конкурс. — Мой голос похож на голос назидательной мамаши, но я говорю вполне серьезно.
Дерек поворачивается ко мне.
— Я лучше провожу Бет и… прости, как тебя зовут?
— Мэдоу.
— Ага. И Сара с Леа тоже вернутся в отель в целости и сохранности. Могу я проводить вас домой, девочки?
— Предатель. — Блэйк роняет руки с плеч Сары и Леи и толкает их к Дереку. — Вот такой наш Дерек. Всегда приглядывает за девушками.
— Заткнись!
— Если я не доберусь до отеля, это будет твоя вина.
Дерек закатывает глаза.
— Уверен, что переживу.
Дерек провожает нас до метро. Мэдоу шагает рядом с ним, но он постоянно возвращается обратно, чтобы собрать нас всех. Он продолжает кашлять, также как кашлял, когда мы были на площадке. Я не виню его. Он сегодня отлично работал. Да и выглядит он уставшим. Изнуренный, не только бледный. Но он все же едет в Уши, часть Лозанны рядом с озером, сопровождая нас в «Русалку».
— Спасибо, Дерек. — Мэдоу быстро убегает.
Леа и Сара желают ему спокойной ночи и следуют за Мэдоу. Я направляюсь за ними, но Дерек хватает меня за руку, будто хочет что-то сказать. Я возвращаюсь.
— Я рад, что нам посчастливилось познакомиться.
— Я тоже рада. Вы прекрасные ребята.
Дерек кивает.
— Я рад, что я познакомился с тобой. — Он снова дотрагивается до моей руки, легко как прикосновение крыла бабочки, и уходит.
Я стою там, слежу за его удаляющейся фигурой и шепчу:
— Я тоже.
Глава 11. Сломленная
Я ловлю остальных девчонок около лифта в тот момент, когда Мэдоу говорит: «Думаю, Дерек втюрился в меня».
Она идеальна, как и он. Разве может быть по-другому?
Двери лифта открываются, и мы протискиваемся в эту крошечную коробочку. Леа нажимает кнопку нашего этажа.
— Он слишком хорош, чтобы быть реальным. Он проводил нас до дома.
— Проводил, — смеется Сара. — Нас четверо, и еще есть Бет. Как мы, вообще, можем быть в опасности?
Однажды амазонка — всегда амазонка. Мэдоу выводит нас из лифта.
— Очевидно же, что он хотел провести как можно больше времени со мной.
Мы идем по коридору, и попадаем в комнаты, незамеченными. У Терри, мамы Мэдоу и других мамочек, сопровождающих хор, все комнаты на другом этаже, чтобы быть ближе к младшим. У нас в комнате, едва ли похожей на номер для двоих, четыре отдельные койки. Мы были вынуждены оставить чемоданы на кроватях, иначе бы просто не открыли дверь в ванную.
Сара протискивается в ванную первой. Я начинаю переодеваться. Мэдоу скидывает свой чемодан на пол, плюхается на кровать, перекатывается и вытягивается.
— У Дерека самые голубые глаза на свете.
— Они карие.
Я надеваю огромную футболку, в которой сплю, а затем стягиваю из-под нее лифчик и джинсы. Мы не настолько глупы, чтобы переться на концерт в хоровых костюмах.
Мэдоу садится на кровати.
— Пофиг. — Она вздыхает и падает обратно на подушки. — Они прекрасны.
Я сажусь на краешек своей кровати.
— Как ты думаешь, он действительно принимает наркотики?
Мэдоу бросает в меня подушку.
— Он мне нравится. Не критикуй его.
Я ловлю подушку и кладу на кипу своих, а затем вытягиваюсь на кровати.
— Мне он тоже показался милым. — Гигантское преуменьшение. — Но Блейк сказал, что у него проблемы с наркотиками.
Сара выходит из ванной с зубной щеткой во рту.
— Блэйк шутил.
Леа смотрит на Сару из-за раскрытого чемодана.
— И что же, девочка, ты в нем нашла?
Сара возвращается обратно и захлопывает дверь. Мэдоу пялится в ту сторону.
— Блэйк и Сара?
Леа трясет головой.
— Ты слепа.
Мэдоу переводит взгляд в сторону Леа.
— Ослеплена.
Леа продолжает рыться в своем чемодане.
— Никто не видел, куда я дела свою пижаму? — Она находит ее и начинает переодеваться. — Знаете, на кого похож Дерек?
— На кого?
Мэдоу вскакивает и начинает озираться в поисках своей подушки. Я кидаю ее обратно. Попадаю прямо ей в лицо.
Леа надевает свои пижамные штаны.
— На того парня из «Призрака Оперы».
Ей точно дорога на Бродвей.
Я сажусь.
— На Рауля? Не вижу ничего общего. — Мне тоже так кажется.
— Нет. Могу поспорить, что со всем своим очарованием, он явно опасен. — Леа плюхается на свою кровать. — Проблемы с наркотиками. Прекрасное бледное лицо. И он сочиняет музыку. Он определенно Призрак из той оперы.
Мэдоу подается вперед и вздыхает.
— Он может затащить меня в своё логово в любое время.
— Мне кажется, что Бет больше похожа на Кристину, чем ты.
— Бет? Нет. — Мэдоу перекатывается на другую строну кровати, и начинает изучать моё лицо.
Леа захлопывает свой чемодан.
— Она единственная, у кого тут есть голос.
Я бросаю на Леа предостерегающий взгляд.
— Лицо Дерека слишком ангелоподобное, чтобы быть Призраком.
— Интересно, почему он такой бледный? — спрашивает Мэдоу.
Я сажусь посреди своей кровати, складываю ноги по-турецки и потягиваюсь вперед.
— Возможно, он возвращается к себе в комнату и закидывается наркотой. — Мне, правда, не хочется верить в это.
Мэдоу отмахивается.
— Он, наверно, просто покуривает травку.
— Это едва ли можно назвать наркотической зависимостью.
Хотя он ничего не отрицал. И ничего не объяснял. Принимая во внимание удивительные глаза и приятное ощущение его руки на моей, может ли он быть опасным?
— Думаю, нам не стоит проводить так много времени с ними завтра.
Мэдоу вскакивает.
— Ты ошибаешься. Если он принимает наркотики, он так же крут, как и я. Парню, который злоупотребляет запрещенными веществами, требуется огромная мотивация, чтобы упустить шанс пойти в бар. Такая мотивация как я, например.
Она смотрит на Леа и закатывает глаза, думая, что я ничего не замечаю, но я все прекрасно вижу. Я не в этом клубе. Я ничего не знаю о типичном поведении парня. Немного травки. Пара стаканов выпивки. Если честно, меня это пугает. Я не хочу иметь дело ни с тем, ни с другим.
Я подтягиваюсь и перевожу взгляд с Мэдоу на Леа.
— У нас завтра конкурс. Мы должны сосредоточиться на нем.
Нужно сфокусироваться и не думать о Дереке, который лежит в своей кровати и слушает меня, чем-то накаченный.
— Мне кажется, мы не должны рисковать.
Сара распахивает дверь ванной.
— Завтра после выступления мы вместе обедаем. Я уже договорилась с Блэйком.
— Вперед и с песней, Сара.
Мэдоу спрыгивает, обнимает ее и проскакивает в ванную. Леа и я издаем стоны негодования. Она плюхается на мою кровать.
— Н