Дерек сбавляет скорость, когда мы подъезжаем к Лондону. Он включает все фары и едет впереди меня, сопровождая как полицейский эскорт поп-звезду. Благодаря этому, я не пропускаю въезд в город. Здесь он мчится, как ветер, несясь по городу прямо к церкви, где они репетируют.
Он паркует свой мотоцикл рядом со мной.
— Никогда в жизни больше не буду ехать за тобой следом.
— Почему?
— Каждый раз, когда ты исчезал из виду, я была уверена, что найду твое тело в кювете. Никогда так больше не делай. — Я ухожу и толкаю дверь церкви, прежде чем он успеет оправдаться.
Он подводит меня к директорам. Двое из его хора, двое из девчачьего. Я улыбаюсь и пожимаю руки, благодаря за возможность спеть с ними сегодня.
Она здесь. Его бывшая. Я узнала её по страничке Дерека в интернете. Он убрал их совместную фотографию с аватара, но она до сих пор висит у него на стене. Супер. В жизни она еще более миниатюрнее, чем на фото. Она стоит в центре хора, рядом с ней пустое пространство, очевидно Дерека. Она отступает и спокойно находит другое место. Наши глаза встречаются и она улыбается.
Черт. А она миленькая.
Я краснею и оглядываюсь на высокого дирижера с небольшой бородкой, с которым должна поговорить.
— Почему бы тебе не попробовать соло из первой части? — Он протягивает мне ноты.
Имя Дерека написано в углу рядом с пунктом «аранжировка».
— Дерек написал соло для одного исполнителя…
— Тогда я могу взять высокие ноты.
— Мы поделили альт и сопрано, с чем тебе лучше работается? — Парень ждет ответа.
Я молчу. Вклинивается Дерек:
— Она может спеть все.
— Дерек.
Тогда он уходит снова. Я пролистываю музыку, читая про себя и проверяя свой минимум и максимум. Он прав. Как обычно. Я могу спеть все.
— Я попробую.
Дерек ведет меня через хор к нашим местам.
— Только не нервничай.
— Единственная вещь, которая заставляет меня нервничать, это ты. Пение же успокаивает.
— Тогда нам лучше начать, пока ты меня не покусала.
Один из директоров девушек начинает разминку. Никаких неровностей — фишка хора. Дерек пытается держаться со мной на равных в высоких нотах, выходит визгливо и он сдается. На нижнем уровне самую низкую ноту в соло я пою еще ниже. Дерек впечатлен.
— В школе я пела тенором.
Он смеется.
Мы оба должны замолчать, когда голоса переходят в бас диапазон. Я замечаю, что Блэйк - бас. Показушник.
Теперь высокий парень с бородкой берет палочку.
— Отлично, дамы и господа. Добро пожаловать. Рад снова быть здесь. Мы готовы поработать над аранжировкой Дерека. Он нашел для нас солистку, которая сможет петь в невероятном диапазоне, который он написал. Поздоровайтесь с Бет.
Он делает паузу, когда люди начинают поворачиваться и кивать мне. Я несильно поднимаю руку и машу двумя пальцами.
— Она присоединится к нам в этом сезоне. Будьте с ней приветливыми.
Ух. Дело сделано. Я смотрю с боку на Дерека. Он сторонится меня. Он должен, не отрываясь смотреть на дирижера, для меня это тоже важно. Тем не менее, мне не стыдно. Он должен знать, что я сейчас взорвусь. Начинается моя часть, я смотрю на дирижера и вытягиваю ногу, а затем со всей силы наступаю Дереку на ботинок.
Он морщится от боли.
Теперь я могу спокойно петь.
Я влюблена в альты. Это их первое исполнение данного отрывка и они уже звучат невероятно. Басы реально хороши, мягкие и богатые. Их низкие вибрации звучат приземисто. Рядом со мной чистый голос Дерека ведет теноров. Все альты начинают замолкать, но только не я и мой идеальный голос. Сопрано пропускают гармоничное снижение, и Дерек присоединяется к ним на второй странице.
Первая часть состоит из сопрано, альтов, теноров и басов. Затем в инструментальную интерлюдию вступают фортепиано, струнные и я. Выходит не идеально, но это мое первое исполнение этого соло, так что все идет довольно неплохо. В конце пьесы несколько девушек оборачиваются и слегка хлопают. Не высокомерно. Дружелюбно. И бывшая Дерека снова мне улыбается. Это мило. Девушки хорошие. Все это, конечно, чересчур, но канадцы довольно приятные.
Дерек дотрагивается рукой до моей спины и говорит: «Молодец», от чего я чуть ли не растекаюсь по полу.
В следующей части Дерек пытается петь соло тенора. Несколько раз он делает ошибку, но старается. Потом другая девушка поет сопрано. Низко и проницательно, выходит здорово.
Все они, особенно девушки, имеют красивую голосовую тональность. Слабых звеньев просто нет. И звучат голоса вместе просто безупречно. Никто не выделывается. Не могу сказать, что не спелась с ними. Было удивительно петь здесь. Не могу поверить, что Дерек рассказал им обо мне. Он, определенно, держит здесь всех у мизинца, как и меня.
Как у него это выходит? Почему все они ему такое позволяют? Может, они знают? Знают что-то из того, что он мне не рассказал, ведь в хоре все знают дуг о друге разные грязные подробности. Наверно, мне стоит быть дружелюбной со всеми этими девушками. Особенно с милой бывшей Дерека.
После занятия Дерек знакомит меня с некоторыми людьми из хора. И со своей бывшей тоже. Она действительно милая.
— Тогда увидимся во вторник. — Никакой агрессии в голосе в мою сторону или чего-то подобного. — Занятие начинается в полседьмого.
— Я не уверена…
— Она будет. — Дерек снова решает за меня. — Приберегите для неё место, хорошо?
Она дарит ему ослепительную, веселую улыбку.
— Конечно, Дерек. Я присмотрю за ней.
Один из директоров девушек из Эмебайл протягивает мне толстую тетрадь с нотами.
— Во вторник мы пройдем по первым десяти. — Десяти? Ничего себе. — Выучи свою часть, ладно? Дерек говорит, что ты счастлива петь альтом.
Я киваю.
— Отлично. Мы должны уйти на пенсию в свои лучшие годы.
Она говорит так, словно её певицы не девушки, а скаковые лошади. Ты можешь соревноваться среди молодежных хоров, пока не исполнилось двадцать два. А потом уход на пенсию? Надеюсь, нет.
Я не могу приехать во вторник. Я должна быть со своим хором. Слова подготовлены, губы готовы, но я просто киваю.
Мы бросаем байк Дерека и едем на Джанет в ближайший Тим Хортонс. Я умираю с голоду. Я заказываю суп и большой сэндвич с круассаном. Дерек заказывает четыре розовых пончика с конфетной обсыпкой.
— Как-то не мужественно.
— Ты ужасная сексистка. — Он берет последний пончик и впивается в него. — Розовый. Я думал, ты поймешь. Это в честь Мэдоу. Теперь она снова будет бороться за соло.
— Бедная Терри.
— Она справится.
— Бедная Мэдоу и её родители. — Я кладу ложку и наклоняюсь вперед. — Прошлой весной они слишком много в меня вложили.
— И ты отплатила им в Лозанне. Больше ты им ничего не должна.
— Тебе легко говорить.
Они рассчитывали на меня на записи на радио и на рождественской вечеринке в этом году.
Дерек кивает на мою тетрадь с музыкой.
— Езжай домой и взгляни на это произведение. Если ты скажешь мне честно, что хочешь петь детскую фигню, которую Терри для вас приготовила, а не то, что поют в Эмебайл, плюс мои невероятные творения на общих собраниях хоров, то ладно.
Я поднимаю ложку супа и выливаю все обратно.
— Знаешь, это несравнимо.
— Отлично. Как насчет того, чтобы встретиться здесь во вторник в полшестого и быстренько поужинать перед репетицией?
Я оглядываюсь и хмурюсь.
— Это что, единственное место в Лондоне, где можно поесть?
— Это я могу себе позволить.
— Ну и кто теперь сексист? Я могу заплатить за еду получше.
Дерек вытирает салфеткой липкие пальцы.
— Тебе не нравится окружение?
— Не люблю суп. — Это место даже хуже Данкин Донатс у моего дома.
— Не могу справиться с пончиками.
— Если ты растолстеешь…
— Я? Невозможно.
Он прав. Я за ним слежу. Он не просто меньше, чем был в Швейцарии, он похудел, по меньшей мере, килограмм на десять. Наркотики истощают тебя. Даже я это знаю. Он достает несколько таблеток и проглатывает их, прямо как в Лозанне. Прямо у меня на глазах. Кто употребляет витамины на ночь?
— Думаешь, это хорошая идея? Тебе еще ехать на мотоцикле домой.
— Это для моего желудка.
Я смотрю на него.
— Это не витамины?
— Витамины для желудка.
— Я за тебя беспокоюсь.
— Не надо. Простуда уже прошла.
— Но…
— Я в порядке. — Он уходит в уборную для парней.
Когда возвращается, я улыбаюсь и говорю:
— Почему твоя бывшая была со мной такой милой? Она смотрела на меня и улыбалась. Это странно.
— Она уже с кем-то встречается. Мы друзья. Так что все нормально.
— Она слишком милая. В этом есть нечто жуткое.
Он качает пальцем.
— А вот это было не мило.
— Я живу рядом с Детройтом, где тебя пристрелят, если ты переедешь кому-нибудь дорогу.
— Здесь же люди останавливаются и махают тебе.
— Видела я, как твоя бывшая так делала. — Я перемешиваю суп.
Его глаза следят за моими движениями.
— Я же сказал, она хочет для меня лучшего и она знает, что это ты.
— Откуда ей знать? — Я роняю ложку, откидываюсь на спинку и смотрю ему в глаза. — Почему лучшее — не она? Думаю, я тебе больше подхожу, но она должна думать, что она лучше.
— Все сложно. Давняя история. Не хочу в неё сегодня углубляться.
— Да, не нужно. — Я поднимаю ложку супа к носу и смотрю на неё с отвращением. Не могу его есть.
Дерек возвращает поднос. Я иду за ним к выходу. Он держит дверь и говорит:
— Просто позволь мне — позволь нам — быть с тобой милыми. Я хочу, чтобы все получилось. Мы должны это сделать. — Он берет меня за руку и пока говорит, гладит большим пальцем тыльную сторону моей ладони. — Мне нравиться петь с тобой, и я хочу вместе с тобой сочинять.
Я качаю головой.
— Мы всегда можем вернуться к плану А.
— Не хочу быть рыбаком.
— Хватай гитару, и поехали в Нешвилл.
Он берет ключи и открывает машину.
— С Мотаун за плечами? У тебя голос дивы. Ты можешь стать следующей Марайей. — Он открывает передо мной дверь.
— Почему не Уитни?
— Ты можешь стать любой из них.
Я сажусь и жду, когда он обойдет машину и сядет на пассажирское сидение.
— Мотаун близко. Это даже за побег не сойдет.
— Я не могу сбежать. У меня…
— Много связей? Меня не достаточно? Не уверена, нравится ли мне твой план Б. Хочу Дерека себе. Вокруг слишком много фанаток.
— Ты единственная, кого я целую на ночь.
Мои глаза смотрят на его губы, и по моему телу разливается тепло.
— Докажи.
Дерек опускает спинку сиденья насколько это возможно.
— Иди сюда. — Он раскрывает объятья.
Я включаю стояночный тормоз на центральной консоли и залезаю к нему на колени. Я держу руками его лицо и целую.
Он целует меня в ответ.
— Я хочу лучшего для тебя.
— И лучшее — это ты?
— Скорее всего, нет. Но, если я заставлю тебя петь в Эмебайл, это уже что-то. Лучшее, что я могу тебе дать.
Я качаю головой и прислоняюсь к его груди.
— Твое сердце. Вот все, чего я хочу. Это самое лучшее, что ты можешь мне предложить.
— Ты украла его даже раньше, чем мы встретились.
— Не хочу быть воровкой. Хочу, чтобы ты сам его отдал.
Его руки обхватывают меня, а рот снова на моей шее.
— Оно твое, Бет. — Его слова проникают мне в душу и захватывают меня в тески. — Ты прекрасно знаешь, что оно твое.
Глава 23. Уход
Ты говоришь, ты мой.
Ты говоришь, твое сердце не лжет.
Я верю каждому слову,
Когда ты смотришь на меня как сейчас.
И даже, когда я сомневаюсь в тебе,
Я не могу без тебя жить.
Твои губы не оставляют сомнений.
Не отпускай меня сегодня.
Я закрываю глаза и говорю «да».
Говори «да» потом всегда.
Если я часть твоей песни,
Ничего, любимый, ты не ошибся.
Наша мелодия сдержит смех,
Отгородит мои опасения от катастрофы.
Я прыгну, и буду лететь с тобой,
Буду лететь с тобой всегда.
Я не могу заснуть после того, как вернулась домой прошлой ночью, так как пишу эти строки для моей любимой песни из средней школы. Я пьянею, прежде чем заканчиваю. Потребуется еще пара строк и мостик. В холодном свете утра с холодными хлопьями, я перечитываю свои каракули, пытаясь разобрать, что за перечеркнутыми линиями и вспоминаю, чего он от меня хочет. План Б Дерека невероятно хорош. Правда. Но я не хочу звонить Терри. Миллион неловких моментов. Я делаю три попытки набрать её номер, прежде чем нахожу в себе мужество позвонить. Она не берет. Я позволяю себе прослушать пять гудков и готовлюсь повесить трубку, прежде чем включится голосовая почта.
— Да?
Черт.
— Привет, Терри.
— Бет, это ты?
— Ага. — Я присаживаюсь на стул в кухне и снова встаю. — Прости, что побеспокоила.
— Да не бери в голову.
— Я просто хотела… Я должна…
— У тебя голос расстроенный. Что-то случилось?
— Эмм… Не совсем. — Я хожу кругами у стойки.
— Тебе нужна помощь? — Она делает паузу, и её голос становится настойчивей. — Ты в порядке?
— О, да. Нет. Ничего такого.
— Ты меня пугаешь. Я знаю, твои родители развелись и…
— Нет, нет. Я не об этом.
— Тогда чем могу помочь? — Она повышает голос. — Я надеюсь, тебе нравятся те отрывки, что мы делаем.
Волнение проходит через нас по телефонным проводам.
— Они замечательные. Я польщена тем, что они акцентированы на мне. — Я упираюсь локтями в столешницу. — Но, думаю, девочкам это не особо по душе.
— Ерунда.
— Я тут подумала… Может мне стоит… — Я замолкаю.
— Тебе не о чем волноваться. В следующем году ты пойдешь в колледж. Мы впустую потратили столько времени, пряча тебя за альтами, и я не хочу упустить этот сезон.
Я осознаю, что слишком сильно скрутила прядь крашенных вьющихся волос.
— Я слушала много дисков Эмебайл.
— Мальчиков или девочек?
Она меня подловила.
— Оба.
— Если ты поступишь в нужное учреждение в следующем годы, то вы будете исполнять такие же части. Чем ты занимаешься? Это нужно обсудить.
— Ладно. Спасибо. Действительно нужно. — Я пытаюсь сказать ей о девчачьем хоре Эмебайл, но она говорит о своем.
— Что-нибудь слышала от Дерека после Лозанны?
— Да.
— Ну и как?
— Он настойчивый. — Почему я постоянно о нем так говорю? Я должна сказать, что он удивительный, что любит меня и хочет быть рядом.
— Дружелюбный?
— Очень.
— Будь осторожна, Бет. Ты новичок в плане внимания парней и не должна делать ничего, что тебе будет не по душе.
— Правда? — Я знаю, что она говорит о психологическом факторе, но, возможно, её совет относится и к чему-то более интимному.
— Ну, конечно.
— Спасибо.
— Ты уверена, что все в порядке?
— В полном. Пока.
Я набираю Дерека.
— Ты уже говорила с Терри?
Я стискиваю зубы.
— Только что.
— И как она все восприняла?
Я вскидываю голову.
— Ну, таблетки ей пока не нужны, — говорю я тихо.
— Что?
Я сажусь на стул и закрепляю волосы, прежде чем они опадут вокруг лица.
— Я не смогла этого сделать.
— Ты не можешь просто взять и не прийти во вторник. Позвони ей снова. Она заслуживает узнать первой.
— Я не могу закончить все по телефону и никогда их снова не увидеть. — Звучит как поражение. — Они будут меня ненавидеть.
— Да кого волнует? Они тебя используют.
Его уверенность заставляет меня выпрямиться.
— А Эмебайл меня использовать не будет? — Мой голос становится резким.
— Нет. — Непреклонен. Тверд. Командует. И все это в одном слове.
Я поднимаюсь на ноги.
— И ты тоже меня не используешь?
Я рада, что не могу видеть его лицо.
— В каком смысле?
— Терри спросила о тебе. О нас. Она сказала, что я не должна соглашаться на вещи, которые будут мне не по душе.
— Сильно сказанула.
Голова мамы показывается из-за угла.
— Ты в порядке?
Я поняла, что прикрикиваю.
Я машу ей и несусь вверх по лестнице, шипя в трубку:
— Может мне не по душе бросать свой хор. Может мне не по душе петь со всеми этими девчонками из Эмебайл. Может мне не по душе, что ты планируешь мою жизнь.
Молчание. Он начинает говорить, но замолкает. Откашливается. Дважды.
— Чтобы все было по душе — не выйдет. Вступление в хор не будет легким. Будет много напряженной работы, и я не думал, что ты этого испугаешься. Я полагал, ты с радостью будешь с ней справляться.
— Это не работа. — Я захожу в свою комнату, закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. — Порой мне страшно. — Я опускаюсь на пол. — Боюсь за тебя, а не из-за тебя.
— Не надо. — Его голос царапает.
Черт. Он злится. Но я настаиваю.
— Еще в Лозанне Блэйк сказал…
— Блэйк — идиот.
— Это съедает меня. Когда мы вместе, ты занимаешь все пространство. Я не могу думать. Но когда я одна, я только этим и занимаюсь. — Я снова говорю слишком громко.
— Тогда мы должны больше быть вместе. — Я, практически, плавлюсь в его сексуальном, томном голосе.
Я ударяю головой о дверь, чтобы прочистить мозги.
— Ты снова меня избегаешь.
— У тебя полно музыки, которую нужно выучить. Ты будешь занята до вторника. Но ничего страшного.
Его властная тактика ударяет меня под дых.
— Я не приду во вторник.
— Ты должна.
— Нет, не должна.
Он не отступает.
— Ты отстанешь. Пропустить даже одну неделю практики, это тяжело. Если ты не придешь во вторник, отстанешь на две недели и пропустишь сольное прослушивание.
— Они и так знают, как я пою, чтобы решить давать мне соло или нет.
Я смотрю на свои ноги и бардак вокруг них, не зная, куда деть папку с музыкой.
— Но ты должна за него бороться.
Я смеюсь.
— Ты же не считаешь, что я должна выпустить когти?
— Не совсем, шанс есть у всех.
— Я не буду петь соло из этих десяти частей.
Я раскрываю паку на своем туалетном столике и пролистываю пару страниц. Некоторые из них выглядят весьма привлекательно.
— Я поручился за тебя. Мой представитель тоже. Преодолей себя и позвони Терри.
Я захлопываю папку.
— Я не люблю, когда мне говорят, что делать. Я не просила тебя рисковать своим драгоценным именем ради меня.
В комнате становится чересчур жарко. Я подхожу к окну и открываю его. Снаружи сыро и тепло. Окно приходиться закрыть, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть на пасмурное небо и проезжающие по трещинам асфальта машины.
— Пожалуйста, Бет. Я скучаю. — Его голос снова становится мягким. — Давай не будем из-за этого сориться.
Черт. Мы ссоримся. Пренебрежение льется из меня. Я не хочу с ним ссориться.
— У тебя не запрятан где-нибудь план С?
— Эмебайл будет тебе полезен. Пожалуйста. Приди и спой со мной.
— Это разобьет Терри сердце.
— Если ей на тебя не наплевать, она поймет. — Он прав. Снова.
— Я не могу сообщить ей это по телефону.
Он вздыхает.
— Тогда сходи во вторник на занятие. Я напишу по почте директору хора и скажу им, что ты наверстаешь свой пропуск с Блисс.
— Спасибо. — Волны проходят через меня. — И прости. Мне кажется, я напугана.
— Не надо. — Легко ему говорить. Он никогда не боялся в своей жизни. — Тогда увидимся в пятницу.
В пятницу? Слишком долго ждать.
— Как насчет того, что я приеду к тебе завтра днем? Ты же не занят в воскресенье? Могу ли я познакомиться с твоими родителями?
— Прости. Не выйдет. — Он говорит это слишком быстро.
— Мою маму ты видел. И поразил её наповал.
— Рад слышать. Возможно, мне понадобится союзник, учитывая твои слова. Что она думает о твоем вступлении в Эмебайл?
Я отворачиваюсь от окна.
— Я ей не сказала. Все было не столь однозначно до прошлой ночи. Нет смысла давать ей пустую надежду.
Не лгу ли я? Даже не знаю.
Дерек мне не верит.
— Ты единственная здесь, кто колеблется. Позволь мне с ней поговорить.
— Ни за что.
— Покончишь с хором во вторник?
— Конечно.
— Тогда по рукам. И расскажи своей маме или это сделаю я.
— Из тебя бы вышел отличный диктатор центральной Америки.
— Слишком мелочно для меня.
— Глобальное господство?
— Уже ближе.
Я сижу на своей кровати, скрестив ноги. Он снова заставил меня улыбаться.
— Ты уверен, что в тайниках безумного гения нет плана С?
— Разговоры в сети. Сообщения. Я получил счет за телефон. Связь с тобой разгромила мой сберегательный счет на колледж.
— Но ты же в него не идешь.
— Это в этом году. Я не говорил, что вообще не собираюсь.
Улыбка исчезает с моего лица.
— Ты говоришь, чтобы я пожертвовала хором и присоединилась к Эмебайл, дабы быть ближе к тебе, а сам смываешься?
— Больше шансов смыться у тебя.
На меня накатывает раздражение.
— У меня нет на это денег.
— А у меня есть? Колледж, не колледж, а я должен быть дома. Сейчас. Я просто хочу побыстрее справиться со всем этой осенью.
— Ты все время это повторяешь. Я не понимаю. Что, так сложно? Все, чем ты занимаешься, так это сидишь за своими песнями, поешь с хором и играешь мной как марионеткой.
— Не хочу говорить об этом по телефону.
— Ты никогда не хочешь.
— Мне пора.
— Подожди минутку.
— Правда, Бет.
— Подожди. — Я поражаюсь тому, что смогла в этот раз собраться с силами. — Заключим сделку. Во вторник я прощаюсь с хором, а в пятницу ты мне все рассказываешь.
— Умоляю, Бет. Не загоняй меня в угол. Не надо.
Мой телефон отключается.
Я кричу Дереку что-то о его милой бывшей и швыряю свой телефон через комнату. Он ударяется о стену рядом с кроватью и исчезает в проеме.
Так ему. Если он не разбился, то я — тостер. Я ложусь на живот и вытаскиваю весь хлам из-под кровати, чтобы добраться до мобильника. Когда на прошлой неделе я убиралась, то не касалась места под кроватью. По правде говоря, я запихала туда еще больше грязной одежды, журналов и мусора.
Тут моя папка с Олимпиады Хоров. Я должна была отдать её в последнюю неделю. Я сажусь, скрестив ноги, открываю и медленно плыву сквозь музыку. Я буду по ним скучать. Терри. Леа. Глупая Сара. Альты, которые следуют за мной, когда я веду. Я даже по Мэдоу скучаю. Они не просто девушки из хора, которые со мной разговаривают. Они — друзья.
Прежде у меня никогда не было подруг. Нормальные девочки в школе никогда не имели со мной ничего общего. И другие изгои, толстяки и мутанты, как я всегда держались в стороне в одиночестве. Глупо. Я знаю. Я должна была сформировать сильную группу из остатков и бродить с ними по школе. Сложно будет прийти в церковь в пятницу и сказать девочкам, что ухожу в Эмебайл.
Я открываю ноты для песни «Забери меня домой» и вижу салфетку с отметинами розы Дерека между страниц своего соло. Я встаю на колени, нахожу сплюснутый цветок на тумбочке и вдыхаю её сладкий запах. Почему мы не можем вернуться? Не можем провести наши жизни на той скамейке у берега Женевского озера, наблюдая, как проплывают облака мимо Альп через голубую воду, изучая друг друга?
Эти моменты были волшебными. Когда я вспоминаю, то словно смотрю пьесу. Кто-то другой плачет на груди у Дерека, кто-то поет с ним сексуальный поп-дуэт, кто-то целует его на прощание у автобуса, кто-то смотрит, как он кашляет в холодном утреннем свете, когда мы уезжаем.
Он должен быть с той девушкой из Эмебайл. Она знает свои строки и всю подноготную этого бизнеса. Она не будет разъезжать, и выбиваться из общей картины. Она будет хлопать глазами, и кивать головой: «— Да, Дерек. Конечно, Дерек. Как пожелаешь, Дерек»..
Он влюблен в неё. Не в меня. Я — тень. Остаток. Голод и жадность. Я желаю больше, чем он готов дать и боюсь дать ему то, чего он хочет.
Это должно быть легко. Большинство парней хотели бы меня и на этом все. Они попользуются и уйдут, точно так же как и папа бросил маму. А Дерек хочет петь со мной. Он находится в совершенно другой плоскости. Если бы дело было в сексе, было бы проще.
Но это не то, что ему нужно.
Он желает мою душу.
Глава 24. Мерзкий
Я весь день изучаю музыку Эмебайл. Я сажусь за пианино и наигрываю несколько сложных эпизодов. Четыре части из них уже есть на их старых пластинках, которые я загрузила себе на iPod. Я заставляю себя практиковаться, бродя по школе в наушниках в понедельник и вторник. В одном из эпизодов есть убийственное соло, которое я хочу заполучить.
Я до сих пор не сказала маме на что решилась. А вдруг она не захочет, чтобы я покидала Блисс? Она ничего не понимает в молодежных хорах. Она не осознает, какие это дает возможности. Я говорю о том, что могла бы быть на одном из таких дисков. Если бы я не была настолько бесхарактерной, то пела бы с ними сегодня вечером вместо езды в Энн-Арбор. Если бы я не была настолько бесхарактерной, то увидела бы сегодня Дерека. Прошлой ночью мы общались онлайн, а потом ему нужно было уходить, и он пожелал мне удачи. Мне нужно что-то большее, чем просто удача.
— Приветик. — Скотт хлопает меня по руке, когда садится рядом.
— Пожалуйста, только не сегодня.
Он поднимает руки.
— Сдаюсь!
— Прости. Сегодня мне предстоит принять очень важное решение.
— Не стоит.
— Скажи честно, ты только об этом и думаешь? — Я придвигаю свой зад к спинке стула. — Ты никогда не задумывался, что есть вопросы поважнее, чем отношения?
— Рад слышать это от тебя.
— Эмебайл предложили мне место. — Почему я говорю это Скотту? — Сегодня я должна рассказать Терри.
— И ты не уверена в решении?
— Нет. Уверена. Это потрясающая возможность и…
— Дерек тебя заставил.
— Нет.
— Тогда почему для тебя это важное решение?
— Ты перевираешь мои слова.
— Нет. Это ты отрицаешь сказанное. Идио… — Он проводит рукой по волосам. — Не позволяй ему управлять собой. Это мерзко.
— Заткнись. Ты не знаешь, о чем говоришь. — Я поворачиваюсь к нему спиной и сосредотачиваюсь на музыке, которую мы должны исполнять.
Пока я еду в Энн-Арбор, слова Скотта звенят у меня в ушах. Мерзко. Я стараюсь избавиться от этого. Я напоминаю себе, что ехать до Энн-Арбор в хороший день занимает девяносто минут. Лондон намного ближе. И дорога лучше. Все эти деревья и поля. Когда осенью листья на деревьях пожелтеют, поездки будут такими, словно едешь по живописной картине. И помимо этого я буду видеться с Дереком, мы будем петь вместе по пятницам чуть ли не всю ночь напролет. Будет здорово. Это, практически, заставляет меня развернуться и поехать к канадскому мосту. Он был бы рад, если бы я позвонила и сказала, что встречусь с ним после его репетиции. Я могла бы снова быть в его объятьях. А Терри я расскажу все в четверг. Разницы никакой.
Черт. Я забралась слишком далеко на юг и только что проехала знак «Виндзор». Лондон в паре часов езды. Эмебайл рано начинает заниматься. Если я попытаюсь изменить курс, в конечном итоге, все пропущу.
Я должна взять себя в руки. Все, о чем я могу думать, так это о разговоре с Дереком. Кажется, решение ехать было самым важным из всех. Разве нет?
Я сделаю это. Проглочу свою трусость, опасения и загляну за идеальный фасад Дерека, где он прячет от меня что-то важное. В тишине я слышу голос Скотта: «— Он не относится к тебе, так как я, малыш…».
Он не знает тебя, так как я, малыш.
Я буду твоим спасением на горизонте,
Твоим принцем на коленях.
Я разрушу стены
И дракон падет,
Если ты останешься здесь, со мной, малыш.
Он мерзкий, ужасно мерзкий, будь со мной.
Ты красавица, а я чудовище.
Если мы поцелуемся, проклятье спадет.
Этой полночью, девочка, гол будет пропущен.
Проснись и ты увидишь
Чья любовь будет продолжаться.
Он мерзкий…
Нет, он не такой. Заткнись, Скотт. Ты даже петь не умеешь.
Я иду на репетицию, готовая сообщить миру, что присоединяюсь к Эмебайл.
Терри стоит впереди всех со светящейся улыбкой от уха до уха.
— Бет, отлично. Я не хотела давать объявление без тебя.
Я протискиваюсь через альты и занимаю свое место рядом с Сарой.
— Как дела?
Она пожимает плечами.
— Отлично.
Терри делает глубокий вдох и обмахивает лицо. Она вся розовая. Вау. Может, она познакомилась с парнем? Она выходит замуж и покидает нас? Она собирается представить нового директора, с которым у меня нет теплых отношений? Блисс развалится на части без Терри. Хорошо, что я ухожу.
— Все готовы?
— Давайте уже покончим с этим, — произносит Мэдоу то, о чем все думают.
— Сегодня утром в почтовом ящике я нашла вот это. — Терри машет в воздухе конвертом. — Есть предположения?
— Нет! — кричим мы в ответ.
— Хорошо, девушки, не забывайте о своих голосах. — Она медленно открывает письмо и трясет его. — «Дорогая мисс Болтон, спасибо за вашу заявку на грант. Комиссия впечатлена достижениями «Молодых голосов Блисс» на мировой сцене и с удовольствием одобряет ваше прошение».
Грант? Огогошеньки. Мы сможем купить новые заколки. Я рада, что буду вдали от этого.
Терри делает паузу, смотрит на всех нас и продолжает читать:
— «Мы с нетерпением ждем диск, который вы планируете записать».
Диск? Мы запишем собственный диск?
— Что скажете, девушки? — Она смотрит на меня. — Ты готова к этому?
Дерека нет в интернете, когда я возвращаюсь домой, поэтому я звоню ему. Плевать сколько это будет стоить. Но все же, я пользуюсь домашним. Может, мама не заметит, когда это отразится в счете за оплату? Он ведь ей нравится. Она по-прежнему продолжает рассказывать все Скотту, но Дерек ей тоже нравится. Но паре международных телефонных звонков весной нам хватило. Стоит придумать способ подешевле.
Дерек не берет трубку. Уже поздно. Занятия уже закончились. Мы прошлись по всем своим любимым песням, чтобы выбрать, что включить в диск. «Забери меня домой» определенно там будет. Композиции с конкурса тоже. И весь новый материал, который Терри подобрала для меня в этом году.
— Знаете, что было бы круто? — подхватила Леа. — Если Бет попросит Дерека прийти и спеть с ней дуэтом. А мы могли бы записать фон.
Я обернулась вся красная, хотя нет, скорее фиолетовая.
Терри мне подмигнула.
— Я проверю можно ли, если ты думаешь, что он согласится.
— Я не знаю. Он очень занят, но я спрошу. — Ужасная врушка, но какой был выбор?
Включается автоответчик Дерека и я кладу трубку. Может, он спит? Я думала, он подождет, думала, хочет поговорить. Я снова смотрю на экран компьютера. Дерека нет в сети. Я не могу сказать ему это по е-мейлу. Ни за что.
Я решаю, что не скажу ему, пока не увижу. Я приду в пятницу и снова покажу себя в Эмебайл.
Я опоздала. Он ждет около церкви. Он целует меня слишком быстро и толкает в сторону двери.
— Как прошел вторник?
— Позже расскажу.
Я не могу расслабиться и петь в полную силу. Я самозванка. Что я тут делаю? Худой дирижер с бородой просит альт и сопрано петь соло, которое я исполняла в прошлый раз. У них отлично выходит. Я им не нужна.
Дерек наклоняется и шепчет:
— У тебя получается гораздо лучше.
Я качаю головой.
Он закатывает глаза.
— До тебя им далеко.
Его бывшая поет соло следующей песни. Её голос хорош, без придыхания как у Мэдоу, но нежен и красив. Так поют феи, когда танцуют в полночь. Я сосредотачиваюсь на музыке. Взглянуть на Дерека не смею. Но что, если его глаза распознают сожаления?
Он потерял её из-за меня? В это нет смысла. Он может легко её вернуть. Может, после сегодняшнего вечера, он этого захочет?
После хора он заставляет меня запрыгнуть на байк.
— Ты на борту и это лучший способ обеспечить мою безопасность.
У меня нет возражений.
Я прижимаюсь лицом к его кожаной куртке и наслаждаюсь тем, что сижу рядом. Он едет по мосту, а затем сворачивает на узкую дорожку, ведущую в парк. Там полно старых кленов. Когда он глушит мотор, я слышу поблизости шум воды.
— Я нашел нам новую скамейку. — Он ведет меня к зеленой деревянной скамейке у реки, которая разделяет Лондон надвое. — Это Темза. Не Женевское озеро, но…
— Мне нравится.
— Ты голодная?
— Не для пончиков.
Он садится, и притягивает меня к себе. Мы легко возвращаемся к нашим отношениям в Лозанне. Так хорошо. Я убираю его темные шелковистые волосы с глаз.
— Так ты в порядке? Вторник был не слишком тяжелым?
Я прислоняюсь ртом к его губам. В первую очередь, мне нужно это. Мне нужна уверенность в его поцелуях. Мне нужны его руки, плечи и грудь. Мне нужно вцепиться в него и целовать. Я не могу насытиться.
— Эй, воу. Притормози. — Он дотрагивается до меня своей щекой. — У нас еще много времени.
Я прижимаюсь лицом к его плечу.
— Ты не замерзла? — Его пальцы скользят по моим волосам.
На них тонна кондиционера, который я не смыла, чтобы сделать волосы волнистыми. Я хочу, чтобы они были мягкими для него. Могу сказать, что они ему нравятся.
— Спасибо, Бет. Я же говорил, что это сработает. — Он отстраняется, и моя голова отклоняется назад так, что он может меня поцеловать.
Я прислоняю пальцы к его губам.
— Вторник. Я пыталась, но…
Все летит к чертям. Его тело напрягается, а руки больше меня не прижимают. По крайней мере, он не швыряет меня на землю.
— Мне жаль. Терри не сможет записать диск без меня. — Я оборачиваю руки вокруг его шеи. — Не надо меня ненавидеть. Прошу.
Он молчит долгое время. Я его не отпускаю, держу свое лицо у его шеи. Я жду, когда он швырнет меня в грязь, но он этого не делает.
— Зачем ты сегодня пришла?
— Чтобы снова попробовать себя в хоре и сказать тебе все в лицо.
— Ты зря потратила время.
— Я хотела смягчить удар. — Я прислоняю губы к его шее и чувствую его соленую сладость. — Если мы не можем петь вместе, может…
— Черт, Бет. Хватит. — Он отталкивает меня и встает. Я тоже встаю. Он уходит к своему байку. — В плане С нет ничего хорошего.
Я бегу за ним.
— Не сердись. Я вам не нужна.
— Ты выставила меня дураком перед всей организацией Эмебайл.
— Я им не нужна.
Он останавливается и поворачивается в мою сторону.
— Ты права. Они приняли тебя, потому что ты нужна мне.
— Почему, Дерек? Она великолепна. И все еще любит тебя. Я это вижу. Почему ты со мной?
Взмах крыльев и гул доносится до нас со стороны реки. Он смотрит в сторону, а не на меня.
— Она слишком хорошо меня знает.
— А я особенная, потому что не знаю? — Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
— Ты смотришь на меня так, как не могла она. — Он глядит в мою сторону. — Я хочу быть таким, каким считаешь меня ты. Когда мы вместе я почти думаю, что так и есть.
Я тянусь к его руке.
— Я хочу быть с тем, кто ты есть на самом деле.
— Нет, не хочешь. — Он сжимает мою руку, а затем отпускает и идет к своему байку.
— Почему нет, Дерек? — кричу ему я вслед. — Я была терпеливой все это время. Ты должен сказать мне, почему нет.
Он не останавливается.
— В сделке такого не было.
Я бегу за ним.
— Это я должна злиться. — Я догоняю его, хватаю за руку и поворачиваю к себе. — Вот настоящая я. Я — разгневанное чудовище. Спроси у любого.
— Слова, которые ты говоришь, слишком большая ноша даже для быка. Не пытайся взваливать это на себя.
— А я пытаюсь. И слишком сильно пытаюсь. Тебе тоже нужно так сделать. Я видела твои руки, Дерек. Вернись в Лозанну. Эти таблетки, которые ты постоянно глотаешь. Мы оба знаем, что это не витамины. Что это?
— Тебе не понять.
— Они помогаю тебе писать? Расти? Вот, где рождается твоя музыка?
— Моя музыка? Ты думаешь, чтобы писать, мне нужно еще дорасти? Очень мило с твоей стороны.
— Тогда зачем ты их принимаешь?
— Наркотики?
— Да. Наркотики. То, что ты куришь, глотаешь, нюхаешь или колешь.
— Я не употребляю наркотики.
Я хочу верить Дереку, который стоит передо мной. Я не хочу слушать Блейка, который говорить, что у Дерека наркотическая зависимость. Я не хочу видеть, как он глотает таблетки. Я не хочу касаться дорожек на его руках.
— Я не слепая.
— Прекрати нести чушь. Я что похож на прожигателя жизни с вареными мозгами?
— Даже не знаю. — Я знаю, как хорошо можно притворяться, каждый раз вижу такое в зеркале. — Ты гений, Дерек. Ты мог выставить все в таком свете, в каком тебе удобно.
Он вздрагивает, словно я ударила его в живот. Он отворачивается, и садится на байк. Он пинает его, будто хочет убить. Я сажусь позади. Он жмет на газ и дерг<