Рэмси Кэмпбелл
БАШНЯ С ЮГГОТА
«В то время это очень походило на старт моей писательской карьеры; ныне это больше напоминает период, из которого меня может вызволить только Дерлет. По крайней мере, звучит жутко – сказал бы он, как обычно, – но требуется добавить кудахчущие деревья и ручьи, бормочущие проклятия. Читатель, в конечном итоге, сможет понять, как чувствуют себя сельские жители штата Массачусетс, и как я описываю стиль их речи, когда они дрожат от страха. Если бы я вызвал Лавкрафта к жизни с помощью главных солей, чтобы выслушать его мнение, он, несомненно, указал бы на эти излишества и многие другие недостатки. И следите за этими своеобразными сооружениями в лесу!»
– Рэмси Кэмпбелл. Предисловие к сборнику «Наедине с Ужасами»
Написано в: 1961.
Впервые опубликовано в «Crypt Of Cthulhu» № 43, Ноябрь, 1986
I
В последнее время в обществе возобновился интерес к необъяснимым явлениям. Из этого представляется неизбежным, что многих заинтересует и дело Эдварда Вингейта Армитеджа, который был отправлен в больницу Святой Марии в Аркхэме в начале 1929 года, а затем переведён в Аркхэмскую Лечебницу. Сам для себя Эдвард избрал судьбу изгоя и отшельника, ибо большую части жизни вплоть до своего заключения в лечебницу он интересовался оккультными и запретными знаниями. Он предположительно нашёл неопровержимые доказательства присутствия недалеко от Аркхэма существ из местных легенд. Это и стало причиной его безумия, от которого Эдвард так и не оправился. Хотя можно сказать, что Армитедж и до этого был слегка сумасшедшим, и ему не хватало лишь последнего небольшого толчка. Конечно, существовали и до сих пор существуют некоторые геологические аномалии в лесах по направлению к Данвичу. Армитедж с дрожью в голосе рассказывал, что в своей самой высокой точке странные каменные плиты имеют определённое сходство со ступенями для титанов. Однако никаких признаков этих гигантской лестницы обнаружить не удалось. Тем не менее, несомненно, имелось нечто большее, чем огромные ступени, которые заметил Армитедж, поскольку он некоторое время уже знал об их существовании. Есть и другие вещи, связанные с этим делом, которые могут привести не предвзятого исследователя к мысли, что этот случай не так прост, как хотелось бы считать докторам.
Эдвард Вингейт Армитедж родился в начале 1899 года в аристократической семье. Пока он был младенцем, в его жизни не происходило ничего особенного. Каждую неделю он вместе с родителями посещал Конгрегационалистскую церковь; дома он играл, ел и спал как обычно, и в целом вёл себя как нормальный ребенок. Однако, благодаря благосостоянию семейства, в доме естественно имелись слуги. Большинство из них, как это обычно бывает, общались с ребёнком чаще, чем со старшими Армитеджами, и поэтому было отмечено, что трехлётний Эдвард проявил необъяснимый интерес к тому, что прилетело из космоса и упало на ферму Гарднеров в 1882 году. Старшим Армитеджам не раз приходилось напоминать слугам о том, что о некоторых вещах их сыну говорить неуместно.
Несколько лет Эдвард отказывался выходить на улицу, исключением были прогулки с родителями, но однажды всё изменилось. Это произошло летом 1906 года. Он действительно стал уходить из дома, и никто не видел, чтобы Эдвард играл где-то поблизости, хотя слуги часто замечали, как он куда-то выходил, держа под мышкой книгу из домашней библиотеки – той самой, которая частично состояла из книг, оставшихся в наследство от деда. Некоторые из этих книг были посвящены оккультизму и другим жутким вещам, и Эдварда предупреждали не прикасаться к ним – его отец часто думал о том, что книги следует сжечь, поскольку сам он был яростным христианином и ему не нравилось, что такие книги хранятся в доме; но он так и не решился уничтожить библиотеку. Но, казалось, что все книги находились на месте, пока Эдвард куда-то уходил, правда, отец не знал, сколько всего этих книг, и ему никогда не удавалось перехватить сына, когда тот возвращался домой и ставил книги обратно на полку. Эдвард неизменно отвечал, что он «гулял», но в то же время в газетах стали выходить статьи, посвящённые странным знакам, найденным на территории кладбищ, а также некоторым необычным сооружениям и телам различных диких животных, обнаруженным в лесу. Всё это вызывало удивление у родителей Эдварда.
В том же году мальчика почему-то стали избегать все дети, жившие неподалёку. Такое необъяснимое поведение детей началось сразу же после того, как одна девочка решила сопроводить Эдварда, а точнее тайно последовала за ним, когда он отправился на одну из своих прогулок. Она видела, как Эдвард, оказавшись за пределами Аркхэма, вошёл в лесную рощу. Девочка заметила своеобразное расположение камней в центре, они чем-то напоминали монолиты. Дети в те времена были более хладнокровны, поэтому она не закричала, когда Эдвард достал маленькую беспомощную крысу, привязал её к монолиту, и разрезал ей горло перочинным ножом. Когда он начал читать книгу на каком-то неизвестном и пугающем языке, девочке показалось, что жуткая тень пробежала через рощу. Затем раздалось зловещее, приглушённое рычание; зловещее, потому что девочка клялась: рычание последовало за словами, которые выкрикивал Эдвард Армитедж. Его голос и рычание сливались в отвратительное двухголосие. Девочка убежала, позже рассказав об этом друзьям, но не своим родителям. Родители Эдварда спрашивали, почему другие дети не дружат с ним, и родители тех детей интересовались, почему те не общаются с Эдвардом, но не получили никаких ответов. Только слухи, передававшиеся от семьи к семье, позволили нам узнать сейчас о том случае в роще, но мы не знаем, насколько этим слухам можно верить.
Прошли годы, отец Эдварда заболел брюшным тифом, дальнейшие осложнения не позволяли надеяться на его излечение, и в 1913 году он был доставлен в Госпиталь Святой Марии (позже там же окажется ещё один Армитедж), где 12 мая он и умер.
После похорон Эдвард остался на попечении матери. Она лишилась мужа, но у неё остался сын, которому она могла отдать всю свою любовь. Воспитание Эдварда на этом этапе его жизни стало гораздо менее строгим: ему разрешалось брать и читать любые книги в библиотеке; мать не возражала против его интереса к чтению, но ей не нравились частые прогулки Эдварда по ночам, а он не хотел говорить о том, куда ходит. Однажды мать заметила, что после некоторых из ночных прогулок Эдварда из почтового ящика пропадали утренние газеты, но Эдвард, встававший раньше всех в доме, утверждал, что газет в те дни вообще не приносили. Одна служанка, имевшая склонность пересказывать истории о ночных зверствах (именно о них сообщали пропавшие газеты), была уволена после того, как Эдвард сообщил матери о некоторых кражах, которые могла совершить только эта служанка.
В 1916 году Эдвард уехал из родительского дома, чтобы поступить в Мискатоникский университет. Некоторое время он уделял большую часть своего свободного времени изучению математики; но вскоре он получил доступ к закрытому хранилищу университетской библиотеки. Отбросив все другие дела, Эдвард стал лихорадочно читать запретные книги, о которых слышал так много легенд. В частности, его внимание привлёк адский «Некрономикон»; Эдвард часами сидел в библиотеке, делая заметки и копируя отрывки из этой ужасной книги. Преподаватели неоднократно просили юношу посвящать больше времени математике; только благодаря их просьбам он иногда отвлекался от чтения.
Но более вероятно, что Эдвард всё ещё находил время для изучения этих чудовищных книг; свидетельством тому может послужить рассказ преподавателя математики. Однажды он заглянул в комнату Эдварда, когда того не было, и увидел несколько тетрадей, разбросанных на кровати. В одной из тетрадей он обнаружил заметки Эдварда о его ортодоксальных исследованиях; просмотрев их, преподаватель отметил тщательность, с которой они были подготовлены. Вторая тетрадь состояла из отрывков, скопированных из различных источников: несколько на латыни, но большинство – на других, незнакомых преподавателю языках. Рядом с отрывками имелись какие-то чудовищные диаграммы и знаки. Но сильнее всего преподавателя поразили не каббалистические знаки и нечеловеческие надписи, а тетрадь, содержащая определённые размышления и ссылки на обряды, и жертвоприношения, совершаемые студентами в Мискатонике. Преподаватель математики сообщил об этом директору, который решил пока не действовать, но, поскольку в тетради много раз упоминалось об «Акло Сабаоте», который должен был случиться на следующую ночь, директор отправил группу профессоров следить за этим процессом.
На следующую ночь те увидели, как некоторые студенты в разное время покинули свои комнаты и не возвращались; за двумя-тремя из них последовали шпионы, которых директор попросил доложить о том, что будет происходить в ту ночь. Большинство студентов направлялись окольными путями к большой поляне, расположенной в непроходимом лесу к западу от Эйлсбери-Роуд. Эдвард был одним из тех, кто, казалось, председательствовал на этом необычном сборище. Он и ещё шестеро студентов, на груди которых висели странные и зловещие предметы, стояли на большой, грубо обработанной круглой плите в центре поляны. Когда первый луч бледного полумесяца коснулся плиты, семеро, стоявшие на ней, спустились с плиты и встали на землю рядом. После этого они начали бормотать и вопить странные, невразумительные, ритуальные заклинания.
Только один или два из наблюдающих профессоров сочли, что эти призывы на нечеловеческих языках вызвали какой-либо ответ. Несомненно, это было тревожное зрелище. Семь студентов выкрикивали зловещие заклинания, обращаясь к той каменной плите. Остальные выстроились в круг, хором повторяя заклинания. После каждого выкрика семеро понемногу отступали от плиты. Таким образом, мы можем понять, какие чувства испытывали затаившиеся среди деревьев наблюдатели. Вероятно, какой-то обычный атмосферный эффект заставил огромную плиту подниматься медленно и мучительно; и, вероятно, простое нервное напряжение вызвало у одного профессора иллюзию, что он видел, как огромный чешуйчатый коготь поднялся снизу, а следом появилась бледная раздутая голова, которая подталкивала плиту. Должно быть, найденные на следующий день следы принадлежали какому-то обычному животному, иначе преподавателям пришлось бы поверить, что из того когтя росло семь пальцев. От громких криков всех участников сборища облако закрыло луну, и поляна погрузилась в ужасную тьму. Когда свет вернулся на поляну, она оказалась совершенно пустой; плита вернулась на своё место; и наблюдатели осторожно ушли из леса, встревоженные и изменившиеся в душе из-за туманного проблеска нижних сфер.
На следующий день участников этого лесного сборища, включая Эдварда, вызвали на неприятную беседу с директором. Его растерянной матери пришлось ехать в университет через весь город, и после того, как они с Эдвардом посетили кабинет директора, дверь за ними закрылась. Они покинули университет, и больше никогда в него не возвращались. Двум однокурсникам, не из числа декадентов, пришлось выпроваживать Эдварда из кабинета, в то время как он выкрикивал проклятия в адрес невозмутимого директора, призывая на его голову месть Йог-Сотота.
Поездка через весь город была крайне неприятной для миссис Армитедж. Её сын непрерывно бормотал что-то на непонятном языке и клялся, что он ещё «навестит» директора. Тревожное собеседование в Мискатоникском университете вызвало у миссис Армитедж тошнотворное головокружение и усиленное сердцебиение, и тротуар, казалось, горбился и катился под её ногами, в то время как дома, шатаясь, приближались к ней. Едва мать с сыном добрались до своего богатого дома на Хай-стрит, как она потеряла сознание. Эдвард оставил её в передней комнате, а сам заперся в своём кабинете. Казалось, он стремился найти некую магическую формулу, и пребывал в ярости, потому что ни в одной запретной книге из его библиотеки не нашлось нужного заклинания.
Несколько дней спустя Армитедж, которому исполнилось восемнадцать лет, ходил по дому в состоянии болезненного самоанализа. Он что-то бормотал себе под нос, и по отдельным словам можно было догадаться, что Эдвард оплакивал потерю доступа к богохульному «Некрономикону». Его мать, у которой из-за неприятностей в университете начались проблемы с сердцем, предложила сыну заняться исследованием вещей, которые немного ближе к реальности. Проявив сначала презрение к наивному предложению матери, Эдвард, тем не менее, задумался о том, что можно сделать в его положении, и сказал ей, что попытается продолжить свои исследования «немного ближе к дому».
Возможно, ему улыбнулась удача – 17 ноября миссис Армитедж была срочно доставлена в больницу с тяжёлым сердечным приступом. В ту ночь, не приходя в сознание, она умерла.
Освободившись от сдерживающего влияния матери, а до этого – от необходимости проводить долгие часы в университете; получивший большое наследство и не имеющий необходимости работать, Эдвард Вингейт Армитедж начал свои исследования, которые приведут его к раскрытию множества тревожных фактов и, наконец, к его безумию в 1929 году.
II
Рождество 1917 года ознаменовалось окончанием траурного периода в жизни Эдварда Армитеджа. Из денег, полученных в наследство, он позволил себе небольшую роскошь – маленький спортивный автомобиль, и после окончания новогодних каникул прохожие стали часто видеть, как Эдвард регулярно ездит куда-то по Хай-стрит в сторону сельской местности. Обычно это происходило рано утром, а возвращался он только поздно вечером. Те, кому удавалось встретить Эдварда на ухабистых дорогах за пределами Аркхэма, отмечали, что он выжимал из своей машины максимальную скорость. Есть ещё свидетели, вспоминавшие, что Эдвард сворачивал с основной дороги на заросшую травой подъездную дорожку к ветхому, древнему фермерскому дому. Тем, кто был достаточно любопытен, чтобы спросить о владельце этого архаичного дома, рассказывали, что там жил старик, по слухам, обладавший удивительным количеством знаний о запрещённых ритуалах в Массачусетсе и даже имел репутацию участника некоторых из этих ритуалов. Из записей в объёмном блокноте, который Армитедж всегда носил с собой, мы можем реконструировать те события. Поездка через спящую местность, которая не изменилась за невероятное количество тысячелетий до появления цивилизации в Новой Англии, подробно изложена на первых страницах блокнота, как будто Эдвард боялся, что нечто может помешать ему вспомнить маршрут. Точное расположение ответвления с дороги на Иннсмут обозначено на небольшой импровизированной карте.
С этого места биограф может только представить дальнейший путь Армитеджа. Предположительно, он шёл по грязной тропинке к фермерскому дому, между шатающимися, покрытыми мхом деревьями, ветви которых царапали его лицо, и наконец, добирался до покосившегося дома на небольшом холме. Можно только вообразить, как Армитедж поворачивается, чтобы посмотреть на волнообразные поля, теряющие цвет под ярким солнцем, и первый утренний туман. Вдали он мог увидеть колокольню Конгрегационалистской церкви Аркхэма, возвышающуюся над сияющими крышами оживлённого города. В другом направлении, далеко за горизонтом, располагался Иннсмут с его получеловеческими обитателями, которых сторонились обычные жители Аркхэма. Армитедж посмотрел на одинокий пейзаж и, наконец, повернулся к двери фермерского дома перед собой. Хозяин дома, почти глухой Энох Пирс, шаркая по дубовым половицам коридора, подошёл к двери только после неоднократного стука.
Вид этого человека при их первой встрече как-то поразил посетителя. У Пирса была длинная борода, несколько прядей волос упали на его лоб. Он бормотал как старик, но определённый огонь в его глазах опровергал наличие у Пирса старческого маразма. Но больше всего Эдварда поразила аура мудрости и невероятного возраста у этого примитивного деревенского жителя. Сперва хозяин попытался закрыть дверь перед носом чужака, но Армитедж произнёс некоторые слова на дочеловеческом языке, и это, казалось, удовлетворило Пирса. Он пригласил гостя в скудно меблированную гостиную и начал расспрашивать его о причине визита. Армитедж, убедившись, что сыновья старика работают на поле, обратился к старому деревенщине с подготовленными вопросами. Пирс начал слушать с возрастающим интересом, к которому иногда примешивалось беспокойство.
Армитедж, казалось, отчаянно нуждался в определённом металле, которого нельзя было найти нигде на Земле, кроме как подо льдом в некоторых затонувших городах Арктики, но зато этот металл активно добывали на Югготе.
У этого металла имелись особые характеристики, и Эдвард чувствовал, что, если бы он мог обнаружить, где на Земле располагался форпост ракообразных существ из чёрного мира, то Эдварду удалось бы отправиться на Юггот вместе с ними, применив самое сильное заклинание из Рльеха вместе с отвратительным и ужасным именем Азатота. Теперь, потеряв доступ к копии «Некрономикона» в Мискатонике, Эдвард решил сначала объездить окрестности, прежде чем отправиться в Гарвард, и там попытаться просмотреть их копию. У него было ощущение, что, возможно, старый деревенский житель с его репутацией хранителя запретных знаний, мог бы просветить Эдварда, поделиться заклинанием или подсказать расположение форпоста расы с Юггота в Массачусетсе. Может ли Пирс помочь ему?
Старик смотрел невидящими глазами на своего гостя, как будто перед ним внезапно открылась бездонная, тёмная бездна за пределами нашей вселенной. Казалось, он вспомнил что-то неприятное из далёкого прошлого. Наконец, Пирс вздрогнул и, время от времени протягивая костлявую руку, чтобы схватить рукав слушателя, заговорил:
– Послушайте, юный сэр, я не замешан ни в каких ужасных делах. Однажды у меня был друг, который отправился на Лестницу Дьявола, и он клялся, что вскоре его окружили югготианцы, повторяя за ним все слова его молитвы. Он-то думал, что у него есть заклинания, которые помогут ему справиться с этими тварями на лестнице. Но позвольте мне сказать вам, он зашёл слишком далеко. Его нашли в лесу, и он настолько ужасно выглядел, что трое мужчин из тех, что несли его, не смогли остаться такими, как раньше. Грудь и горло моего друга были разорваны, а лицо посинело. Говорили в Аркхэме, что тащить в город его тело – это богохульство. Знающие люди поведали, что существа, обитающие на лестнице, схватили моего друга и полетели с ним в космос, где его лёгкие лопнули. Не спешите, юный сэр. Слишком опасно идти и искать их на Лестнице Дьявола. Но есть что-то в лесу у Эйлсбери-Роуд, оно может дать вам то, что вы ищете, возможно, и оно не так сильно ненавидит людей, как те из Юггота. Возможно, вы бывали там – оно под каменной плитой, и Акло Сабаот может пробудить его. Просто вы, наверное, не думали обратиться к нему с вопросами. Его легко сдерживать, вам даже не понадобятся заклинания из книги Альхазреда. И оно может добыть для вас что-нибудь с Юггота. Стоит попробовать в любом случае, прежде чем вы займётесь тем, что может убить вас.
Армитедж остался недоволен тем, что не смог получить больше информации о форпосте на Лестнице Дьявола – той огромной геологической аномалии за пределами Аркхэма. Он покинул ферму в состоянии неуверенности. Через несколько ночей после этого Эдвард записал в своём блокноте, что он сходил к огромной плите в лесу к западу от Эйлсбери-Роуд. По-видимому, инопланетный ритуал оказался малоэффективен и требовал большего числа участников; во всяком случае, Эдвард слышал какие-то звуки под плитой, словно там шевелилось огромное тело, но не более того.
Следующее путешествие, отмеченное в блокноте – Гарвардский университет, куда Эдвард приехал посмотреть на другую копию ужасной, богохульной книги Альхазреда. Но издание в библиотеке Гарварда либо являлось неполным, либо Армитедж ошибся, думая, что страшное заклинание находится именно в этой книге. Он пришёл в ярость, убедившись, что ему остро не хватает Текста Рльеха, единственный экземпляр которого, как он знал, находился в Мискатоникском университете.
Эдвард вернулся на следующий день в Аркхэм и снова направился в дом Эноха Пирса. Старый фермер с беспокойством слушал отчёт Армитеджа о его неудачной попытке разбудить демона под плитой, и о бесполезной поездке в Гарвард. Отшельник, казалось, ещё больше изменился с тех пор, как Эдвард видел его последний раз, потому что сначала он даже отказался помочь искателю пробудить демона в лесу. По словам Пирса, он сомневался в том, что сможет снабдить Эдварда необходимыми заклинаниями для подчинения ракообразных с Юггота; он также не верил, что даже вдвоём они будут способны расшевелить демона под плитой. Кроме того, Пирс совершенно откровенно признался, что не по душе ему все эти дела. В отличие от Армитеджа старик не хотел связываться с югготианцами, даже косвенно. И, наконец, он может сказать Армитеджу, где достать заклинание.
Эдвард, однако, был непреклонен. Он хотел вызвать демона из-под плиты возле Эйлсбери-Роуд, и он попытался бы это сделать, прежде чем следовать более сомнительным рекомендациям почтенного деревенского жителя; и поскольку маловероятно, что кто-то ещё может сопровождать его в этом ритуале, ему требуется помощь Пирса. Когда старик продолжил возражать, Армитедж произнёс несколько слов, из которых понятным было только отвратительное имя Йог-Сотот. Но Пирс (так Эдвард записал в своём бесценном блокноте) побледнел и сказал, что подумает над этим предложением.
Акло Сабаот полезен только для вызова демонов по ночам во время первой фазы луны, Армитедж и Пирс должны были ждать этого почти месяц. 1918-й стал годом туманов и ураганов в Аркхэме, так что даже полная луна выглядела как белёсое пятно в мартовском небе. Но Армитедж понял необходимость отсрочки ритуала только когда ночи в первой четверти месяца стали безлунными, что определённо указывало на неблагоприятное положение.
Эти неподходящие метеорологические условия продолжались фактически до начала 1919 года, когда Армитеджу исполнилось двадцать лет. Немногие из соседей понимали, что в таком молодом возрасте он уже приобрёл чудовищную мудрость, читая запретные книги в своей библиотеке и в Мискатонике. И те, кто знали настоящий возраст Эдварда, почему-то не осмеливались говорить об этом. Вот почему никто не смог остановить его, когда однажды вечером в апреле 1919 года он в сумерках покинул свой дом.
Ветер завывал над деревней, когда спортивный автомобиль Эдварда остановился на подъездной дорожке у фермы Пирса. Сельская местность в зловещем свете за горизонтом, со слабыми нитями тумана, поднимающимися с заболоченного поля, напоминала пейзаж отвратительного Ленга, что в Центральной Азии. Более впечатлительный человек, возможно, чувствовал бы себя неспокойно в этой угрюмой, жуткой местности; но Армитеджа это не трогало, поскольку то, что он собирался увидеть в ту ночь, могло оказаться намного ужасней, угрожающим и здравомыслию, и мировоззрению. Прошептав какие-то слова в сторону ещё не поднявшегося клочка луны, Эдвард постучал в дубовую дверь.
При виде гостя старик что-то пробормотал и попытался прогнать его мольбами о чём-то неотложном, что Пирсу надо сделать в эту ночь. Гость напомнил Пирсу про обещание, данное им более года назад, и старику пришлось выйти из дома. Эдвард сопроводил Пирса к ожидающей их спортивной машине, на которой они поехали через мрачный, первозданный пейзаж. Вскоре они свернули на Эйлсбери-Роуд. Дорога по ней была кошмарной: вплотную к полуразрушенным кирпичным стенам, мимо поросших травой прудов и тёмных лужаек, мимо чахлых деревьев, скрученных в гротескные фигуры, которые скрипели на пронзительном ветру и пугающе наклонялись над дорогой. Но какой бы отвратительной ни была эта поездка, вряд ли Пирс испытывал облегчение, когда машина свернула с дороги возле особенно густой части леса.
Путь Армитеджа и Пирса по тропинке между высокими деревьями мы можем только вообразить. Преодолев переплетающиеся корни и светящиеся грибы, они вскоре вышли на очищенную поляну – страшно даже представить, что это место уже существовало за много миллионов лет до появления человечества. Армитедж нетерпеливо ждал, когда тонкие лучи луны начнут просачиваться на поляну. Он настаивал на том, чтобы Пирс встал у огромной плиты, которая когда-то была вытесана из гигантского минерала, и старик теперь дрожал, наблюдая, как проклятая луна ползёт к зениту.
Наконец, когда первый луч бледного света ударил по круглому камню, Эдвард начал выкрикивать те самые милосердно запрещённые слова на языке Акло, а перепуганный фермер стал повторять их. Поначалу не было слышно ни звука, кроме каких-то движений далеко среди деревьев; но по мере того, как лунные лучи продвигались по изрытой поверхности плиты, до Армитеджа и его встревоженного спутника стали доноситься какие-то шумы из-под земли, как будто какое-то огромное тело ползло вверх из неизведанных бездн. Некое существо жутко царапалось в какой-то чёрной яме под землей, и звук его был настолько приглушённым, что только когда плита начала ужасно скрипеть, наблюдатели поняли, что инопланетный ужас уже близко. Энох Пирс повернулся, чтобы убежать, но Армитедж закричал, чтобы тот держался, а сам повернулся лицом к тому чудовищу, которое могло вылезти из ямы. Сначала появились когти и руки, и когда Пирс увидел количество рук, он чуть не закричал. Затем, когда руки укрепились в почве, существо стало подниматься из ямы; появилась голова, которая давила на невероятно тяжёлую плиту из неизвестного минерала. Раздутая, чешуйчатая голова, с непотребно широким ртом и одним смотрящим глазом, была видна лишь мгновение под лунным светом, потому что одна из рук внезапно схватила несчастного Пирса и метнулась обратно в черноту. Каменная плита рухнула на место, и жертва в ужасе закричала под ней, но через секунду крик резко оборвался.
После этого, однако, Армитедж, потрясённый ужасный картиной, но всё ещё помнящий о своей миссии, произнёс окончательный призыв к Сабаоту. До поляны донеслось ужасное карканье, которое звучало словно из невероятной космической пропасти. Существо говорило не на человеческом языке, но Эдвард отлично его понимал. Он произнёс еще несколько заклинаний, призывающих мощный список сил из пространства и времени, и начал объяснять свою миссию, прося мерзкое существо дать ему совет.
Именно на этом этапе в блокноте Эдварда Вингейта Армитеджа все комментаторы замечают атмосферу недоумения. Эдвард описывает как с растущим недоверием и определённым беспокойством он объяснил существу под плитой, что хотел бы узнать, как звучит длинный призыв к силам Азатота. При упоминании этого чудовищного и чуждого имени, существо в закрытой яме начало шевелиться, как будто его потревожили, и безобразно запело в каком-то космическом ритме, как бы отгоняя опасность или зловещую силу. Армитедж, поражённый демонстрацией мощи этого потрясающего имени, сказал, что причина его желания узнать нужное заклинание заключалась в необходимости защитить себя при встрече с ракообразными существами с чёрного Юггота на краю. Но при упоминании ракообразных, из-под земли раздался пронзительный крик ужаса, и Эдварду стало ясно: скрежет и скольжение быстро угасают в глубине.
Затем на поляне воцарилась тишина, если не считать хлопанья и плача неизвестно откуда взявшейся стаи козодоев, пролетавших в этот момент над головой Эдварда.
III
О том, чем занимался Эдвард Вингейт Армитедж в следующие несколько лет, информации мало. Есть записи, касающиеся его путешествия в Азию в 1922 году; Эдвард, по-видимому, посетил древнюю заброшенную крепость, которую обходили стороной местные крестьяне, так как она находилась где-то на краю некоего аномального, среднеазиатского плато. Он пишет об одном помещении в башне, кто-то содержался там, в заключении; и о пробуждении того, что всё ещё сидело на резном троне перед дверью. Некоторые комментаторы находят упоминания о путешествии Эдварда домой. Он вёз какую-то плотно закрытую коробку, запах от которой был настолько отталкивающим, что по просьбе других пассажиров ему пришлось держать её в отдельной каюте. То, что он привёз домой в коробке, так и осталось неизвестным, и можно только предполагать, что стало с ней и её содержимым; хотя возможно существует какая-то связь между этой коробкой и одним случаем. Однажды обеспокоенный хирург, работающий в госпитале Святой Марии, вызвал группу профессоров из Мискатоника в дом Армитеджа. Они что-то нашли там, вывезли это в уединённое место за Аркхэмом, облили керосином и ждали, когда их находка сгорит до конца.
В начале 1923 года Армитедж отправился в Австралию, где сохранились легенды, которые он хотел проверить. Об этом путешествии Эдвард записал мало, но, похоже, он не обнаружил ничего, кроме легенд об одном страшном месте в пустыне, где под песком находился город, когда-то построенный инопланетянами. Совершая поход в то место, он заметил, что там часто без видимой причины возникают завихрения из песка, и они часто скручиваются в своеобразные и тревожные формы. Часто из пустого пространства раздавалось странное улюлюканье – флейтоподобный свист, который казался почти осмысленным, – но никакое заклинание Эдварда не смогло что-то вызвать из клубящихся облаков пыли.
Летом 1924 года Армитедж переехал из своей резиденции на Хай-стрит в дом на менее населенном конце Эйлсбери-Роуд. Возможно, он возненавидел город и вечные толпы людей на улицах; хотя более вероятно, что он просто не хотел, чтобы кто-то видел, чем он занимается. Эдвард отмечал в блокноте свои частые поездки к той аномальной плите в лесу; но, по-видимому, нехватка участников делала ритуал бесполезным, и на его вызовы никто не явился. Пару раз Эдвард пробовал применить более страшные ритуалы, но прежде чем он действительно отправился на Лестницу Дьявола, чтобы узнать её чудовищные секреты, он всегда раскаивался в своей безрассудности. Тем не менее, он пребывал в отчаянии из-за того, что никак не мог раздобыть металл, в котором нуждался. Лучше не думать о том, какими могли быть действия и судьба Эдварда, если бы он, наконец, не обнаружил, как ему раздобыть то запретное заклинание, что он так долго искал.
В марте незабываемого 1925 года, Армитедж вспомнил слова Эноха Пирса, сказанные им перед той последней, ужасной апрельской ночью на зловещей поляне. Возможно, Эдвард перечитывал свои заметки; во всяком случае, он вспомнил, как в 1918 году Пирс говорил, что он сможет рассказать Армитеджу, где добыть заклинание. В то время Эдвард счёл, что старик лгал, чтобы отложить ужасный ритуал под светом луны; но теперь он задумался: может, в этом что-то и было, ведь старик знал многих людей, обладавших редкими оккультными знаниями. Наверное, кто-то из них может поделиться нужным заклинанием.
На следующий день Эдвард поехал в фермерский дом, который теперь выглядел ещё более разрушенным и покосившимся, чем он помнил. Жена Пирса умерла, в доме жили только двое его сыновей; они получали скудный доход от жалкого стада коров и нескольких домашних птиц. Братья совсем не обрадовались визиту Эдварда. Они подозревали, что необъяснимое исчезновение их отца было вызвано тем, что Армитедж «призвал из космоса»; но страх перед Эдвардом пересиливал их ненависть, так что братья пригласили его в гостиную, хотя постоянно о чём-то перешёптывались друг с другом. Младший сказал, что ему нужно вернуться к стаду, извинился и вышел; старший с беспокойством остался слушать вопросы Эдварда. Кто из друзей их отца мог быть связан с колдовством, черной магией и т.п.? Кто из них ещё жив? Где они живут? И, самое важное, кто из них знает больше, чем Энох Пирс?
Сын отвечал так же медленно, как и его отец. Большинство из тех, кто помогал Пирсу в поиске запретных знаний, уже умерли. Был один человек, пришедший только после того, как отец совершил определённые ритуалы и произнёс незнакомые слова, и этот человек однажды упомянул, что был повешен во время того самого гонения на ведьм в Салеме, в 1692 году. Подавляющее большинство остальных друзей отца также необъяснимо исчезло после того, как он не вернулся, и его сын, похоже, считал, что они были такими же, как тот беглец из Салема. Однако тот, кто приехал из Портсмута, имел дом недалеко от Данвича или должен был жить там. Но старший сын Пирса считал, что даже этот человек, скорей всего был мёртвым, его дух пребывал в Данвиче, когда исчезнувший Пирс призвал его, чтобы помочь с книгами.
Армитеджа охватило волнение. Человек, приехавший из Портсмута, вероятно, переместился в свой новый дом с помощью безумного колдовства в 1692 году, если воспринимать буквально специфическое упоминание о его смерти до встречи того с Пирсом. Пирс обладал поразительным количеством знаний, но если он призвал того человека себе на помощь, значит тот был ещё мудрее. И ссылки на многие книги в доме за пределами Данвича – да, эта частная библиотека может даже включать в себя безымянную мудрость Текста Рльеха! Эдвард так сильно разволновался, думая о давно забытых перспективах, которые могли открыться перед ним, что даже поблагодарил явно враждебно настроенного сына Пирса, прежде чем побежать к своей машине.
Но в конце безумной поездки в Данвич его ожидало разочарование. Эдвард достаточно легко нашёл дом портсмутского беженца, тот находился на гребне холма, или точнее говоря, там были лишь останки дома. Буквально три дня назад он сгорел. По какой-то особой причине группа людей, будучи недалеко от этого дома, не вызвала пожарников; и древний дом со всем его легендарным содержимым был уничтожен. Остался только негорючий скелет. Но из всего скелета на человека был похож только череп, а остальная часть выглядела настолько неземной, что только одежда могла позволить когда-то живому существу притворяться человеком.
Армитедж вернулся в свой дом возле Эйлсбери-Роуд в горьком разочаровании. Он начал искать в книгах из своей библиотеки ещё какое-нибудь подходящее заклинание. Ничего не найдя, Эдвард впал в депрессию, порождённую отчаянием.
Он начал принимать наркотики – на это указывают те комментаторы, которые хотят увидеть разумное и полезное объяснение тому последнему событию в лесу между Данвичем и Аркхэмом в начале 1928 года. Раньше у него не было надежды найти нужный ритуал; теперь, будучи безрассудным из-за наркотической зависимости, он решил осуществить план, внезапно пришедший ему в голову – пробраться в Мискатоникский Университет и украсть нужную книгу. Это следовало сделать в тёмную ночь, но даже в марте того года ночи были феноменально светлые. Эдварду пришлось терпеть и ждать до октября, но затем вдруг начались сильные ливни и наводнения по всему региону. Погода улучшилась только в декабре; но за день до планируемого вторжения в университет Эдвард случайно купил газету «Аркхэм Адвертайзер», и таким образом началась цепочка событий, которая в итоге привела его к ужасному финалу.
Текст, который привлек внимание Эдварда, находился на внутренней странице газеты; наверное, редактор посчитал, что статья слишком безумна, и на неё всё равно не обратят внимания. В статье рассказывалось о знакомом Эдварду холме в районе Данвича, там произошло стихийное бедствие. Нижняя часть холма оказалась в зоне наводнения, а когда вода ушла, землю размыло, и взору людей открылся туннель во внутренние глубины. Туннель привёл к двери в скальном основании холма. Дверь была плотно закрыта, так что вода не проникла внутрь. Жители окрестностей, казалось, боялись приближаться к этому месту; и репортёр с юмором написал: маловероятно, что кто-нибудь из Аркхэма будет заинтересован в исследовании этого туннеля, он так и останется загадкой. Эта ироничная статья для Армитеджа оказалась откровением – он тут же понял, что может находиться за той дверью под холмом. Эдвард тут же помчался в Данвич.
Он остановился на боковой дороге, которая вела к холму, но в нижней части всё ещё была подтоплена. Оставив машину на сухом месте, Армитедж далее пошёл пешком. Достигнув холма, он нашёл туннель, который теперь полностью освободился от воды. Дверь в конце туннеля расп<