***
Распрощавшись с последней группой гостей, Гермиона устало села на диван, уверенная, что больше с места не сдвинется. Ноги пылали огнём, сковывающее движения платье раздражало, как и тяжесть бриллиантов на руках и в ушах. А ещё хотелось поскорее смыть косметику и избавить кожу от этого неприятного “грязного” ощущения. Хотя, глядя на себя в зеркало, Гермиона видела лишь слегка утомившуюся девушку. Ощущала себя она гораздо хуже. Особенно после того, что видела в кабинете мужа. Очень, очень сложно было сделать вид, что она по-прежнему пребывает в неведении.
– Кажется, всё прошло замечательно, – выговорила она заплетающимся языком, заметив появление Люциуса. От выпитого шампанского раскалывалась голова. Или от напряжённых размышлений? Ох, как же хочется выцарапать из его глаз этот самоуверенный взгляд!
– Кажется, – отозвался он.
– Вы чем-то недовольны, сэр? Пожалуй, можете не отвечать на этот вопрос, боюсь, я знаю причину.
– Действительно? – он выгнул бровь, оставаясь при этом поразительно безразличным к теме разговора. Удивительно, сколь красноречиво говорили его скупые эмоции. С некоторых пор Гермиона начала немного разбираться в его “масках”, понимая, что означают жесты, поднятые брови, прищуренные глаза или загнутые в ухмылке уголки губ.
– Вы всегда находите повод остаться мною недовольным. Что же я сделала на этот раз?
“Родилась на свет. Это твой главный недостаток. А ещё ты заставляешь меня безумно тебя желать”.
– Кажется, вы нашли себе нового поклонника.
– Кажется, и не одного, – смеясь, ответила она, с грустью думая, что среди них нет того единственного, ради которого всё и затевалось. И то, что реагировал он на сей факт до крайности безразлично. Разумеется, у него есть Панси.
– Советую вам быть осторожнее с Макнейром. У него странные наклонности. Если вам не понравилась наша брачная ночь, то его привычки вы найдёте ещё более отталкивающими.
Гермионе показалось, будто он только что ударил её по лицу. Впрочем, не впервые за этот вечер. Сам того не знаю, Люциус уже втоптал её в грязь несколько часов назад. Оскорбление острым крюком зацепилось в сердце, и вырвать произнёсенные слова, не разорвав при этом нежную плоть, казалось невозможным. Продолжая улыбаться, она ответила:
– Ну и хам же вы!
– Я всего лишь даю вам ценный совет.
– О, я, конечно, приму его! – Гермиона поднялась с места, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Что вы скажете по поводу мистера Брауна?
– Он раздавит вас своей тушей. Хотя, есть некоторые позиции, вполне приемлемые для вас обоих.
– Я смотрю, у вас было богатое прошлое! И теперь ничего не остаётся, кроме как придаваться похотливым воспоминаниям.
– Что вы, чёрт возьми, имеете в виду? – угрожающе надвигаясь на неё, прошипел Люциус.
– То, что ваше время уже вышло! И не стоит злиться на меня, что вы не в состоянии исполнить супружеский долг, я вам ничем помочь не могу.
Она сразу поняла, что переборщила со словами. Его глаза потемнели, а губы скривились в неприятной улыбке. Гермиона продолжала малодушно пятиться назад, пока не упёрлась спиной в подставку с массивным канделябром.
– Ваше невежество почти забавно, – тихим голосом, от которого по коже побежали мурашки, сказал он. – Увы, именно оно и является причиной того, что я “не в состоянии исполнить супружеский долг”.
– Прекрасно, – дрожащим от злого негодования голосом парировала она. – Я поняла ваш намёк. Мне необходимо набраться опыта. Учитывая ваши дикие замашки, Уолден Макнейр именно тот человек, к которому мне следует обратиться за помощью.
Она пискнула, когда его рука сжалась вокруг её шеи. Его лицо было совсем близко, вызывая животный ужас.
– Вы, невыносимая дерзкая девчонка, как смеете разговаривать со мной в таком тоне?
– Уберите от меня руки! – сквозь зубы процедила она, на грани обморочного страха. Гермиона ненавидела себя за это, она ведь не трусиха! Но этот человек хуже всех её кошмаров вместе взятых. И при этом, ни о чьих других прикосновениях она не могла мечтать. Хотя от воспоминаний, что его руки касались другой женщины, Гермиона ощутила омерзение.
– Вы понимаете, что после того, как высмеяли мою мужественность, я обязан доказать вам обратное? – шепнул он ей в ухо, прихватив зубами нежную мочку.
– Я ведь не вызываю у вас желание…
Его волосы падали на её обнажённые плечи. От него пахло виски, дорогими сигарами и одеколоном. Запах сводил с ума. Его близость пробуждала внутри что-то примитивно дикое и необузданное. Гермиона с трудом подавила стон, почувствовав горячее дыхание на шее.
– Я представлю на вашем месте другую женщину, – цинично ответил он.
Второй раз Гермионе показалось, что её ударили по лицу. На этот раз обида стала нестерпимой. Горячие слёзы уже готовы были скатиться из глаз, и лишь надёжная преграда из гордости не позволяла плакать на глазах у мужчины, который причинял столько боли.
– Отправляйтесь в ад, – оттолкнула она его от себя.
– Я там уже был.
– В таком случае, совершите повторное путешествие.
Она надеялась, что он остановит её, не даст уйти, сожмёт в объятиях и извинится за своё хамство. Но Люциус, как всегда безразлично, пожал плечами, позволяя ей подняться в комнату. Уже на лестнице слёзы градом хлынули из глаз, и Гермиона, скинув туфли, бегом бросилась в спальню, чтобы поскорее скрыться за дверью и выпустить собственную горечь и боль на волю.
Мерзавец! Негодяй! Ничтожество! Мерзкий, невыносимый, заносчивый, высокомерный эгоист!
Не удивительно, что даже в аду не приняли это отродье дьявола, чтобы он провалился!
“А вдруг действительно провалится?”, – одёрнула себя Гермиона, и истерично засмеялась.
Он сделал её сумасшедшей коварной дурой, которая разучилась здраво мыслить и опускается до хитростей и интриг, чтобы затащить собственного мужа в постель. Пусть проваливает к чёрту! К этой своей Панси, ему одна дорога – к шлюхам! Нет, сперва, сделает ей ребёнка, а затем проваливает. Если бы Гермионе так не хотелось детей, она ни за что бы не опустилась до подобного!
Она перевернулась на кровати с живота на спину. Слёзы начали постепенно высыхать. Опять всё хуже некуда! Впрочем, нет, есть значительная разница. Безразличное молчание превратилось в безразличные оскорбления. Или не такие уж безразличные? Его, определённо, задело, что она танцевала с Макнейром и наслаждалась его обществом. Были ли слова Люциуса вызваны ревностью? Конечно, это его не оправдывает. Но от мысли, что его задевает её популярность у других мужчин, по телу расползлось приятное тепло.
Гермиона потянулась к прикроватной тумбочке, чтобы взять маленькое зеркальце и проверить, не растеклась ли тушь, но вдруг заметила предмет, которого раньше тут не было. Что это за книжка? Откуда она взялась?
Девушка заинтересованно схватила её, но как только пальцы коснулись обложки, Гермиона почувствовала резкий рывок в области пупка, и поняла, что книга – порт-ключ. Что всё это значит?!..
|
|
|
|
|
|
Край Света
От автора: Спасибо вам огромное, дорогие мои читатели, за то, что откликнулись и написали много отзывов, как я уже говорила и повторюсь, наверное, не раз, автору нет ничего приятнее! Я даже решила выложить главу на денек раньше. Моё личное мнение - она не такая интересная, как остальные, но очень важная. Зато, уж поверьте, 15 и 16 - по скромному мнению автора - самые лучше из всех 25, что уже написаны!)) Вот так вот. Приятного чтения! С любовью, Софи.
Пы. Сы. Созрела я, наконец, для того, чтобы вести ЖЖ. Милости прошу! Там все мои арты к этому (и другим тоже) фанфику!
https://sophiecassedy.livejournal.com/
***
Гермиона больно ударилась спиной при падении. В глазах потемнело, и лицо скривилось в мучительной гримасе. С трудом сдержав рвущийся наружу крик, она старалась глубоко и медленно делать вдохи. Первичная боль постепенно стихала. Теперь можно было определить, что больше всего пострадал разодранный до крови локоть, внизу спины также останутся синяки и царапины. В целом, Гермиона оценила своё состояние, как удовлетворительное, и теперь можно было задуматься, где она оказалась и как отсюда выбраться. Когда она попыталась приподняться на локтях, то едва не завопила – пришлось снова ждать, пока утихнет боль. Второй раз она не совершила такой ошибки: перевернулась на живот и поднялась сначала на коленки, а затем выпрямилась во весь рост.
Некоторое время Гермиона стояла с открытым ртом, не понимая, где оказалась, и реально ли то, что она видела. Впереди, насколько хватало взгляда, простиралась бесконечная водная гладь в обрамлении высоких скалистых гор. Густая россыпь звёзд отражалась в воде, как в зеркале, и казалось невозможно определить, где начинается небо. Вокруг не было видно ни домов, ни вообще каких-либо строений – сплошная дикая природа. Похоже, что Гермиона попала в Шотландию, хотя не могла точно определить – слишком темно и страшно.
Девушка подняла с камней, на которые приземлилась, книжку. Вопреки ожиданиям, она не вернулась обратно в мэнор. Покрутив порт-ключ в руках, перелистывая пустые страницы, Гермиона поняла, что это бесполезное занятие. Перенестись домой тем же способом она не могла. И тут, наконец, до уставшего сознания дошло, в каком безвыходном положении она оказалась.
Чтобы не упасть от потрясения, Гермиона присела на плоский валун, схватившись за голову. Только не поддаваться панике! Но страх сковывал разум. Вот она – долгожданная свобода, но что теперь с ней делать? Куда податься? Мало того, что она практически не знала, кем является – разумеется, её имя Гермиона, она жена Люциуса Малфоя, девятнадцать лет от роду, волшебница. Но она так и не разобралась в себе до конца. Она знала, кто такая Гермиона Малфой, но понятия не имела, кем была Гермиона Грейнджер. Следует думать, что она являлась сильной и волевой, умной ведьмой, которая, если бы попала в подобную ситуацию, не растерялась бы и не лила бы слезы в приступе острой жалости к себе. Гермиона Грейнджер, должно быть, могла лёгким взмахом волшебной палочки или просто усилием воли заставить себя переместиться в любое место на земле. Гермиона Малфой, увы, не знала, как это сделать. Девушка, которая сидит на краю мира, беспомощная и слабая, и никто на целом свете не в силах ей помочь.
Гермиона шмыгнула носом. Ей становилось всё холоднее. Она не успела переодеться в другую одежду, и мёрзла всё в том же вечернем платье. Туфли остались небрежно валяться у кровати. Сейчас, грустно представляя свою огромную вычурную спальню в королевских цветах, она казалась девушке неимоверно уютной.
“И что мне делать? Беспомощно сидеть тут, ждать у моря погоды?”
Гермиона, пытаясь превратить страх в решимость, поднялась, снова осматриваясь по сторонам. Вопрос, в какую сторону идти, не вставал – и так ясно, что путь один, потому как она не пророк Моисей, чтобы ходить по воде, и летать через горы пока тоже не научилась. Для этого, как минимум, нужна метла. Истеричный смех вырвался из груди. Гермиона представила, как отреагирует Люциус на её исчезновение. Возможно, он даже не заметит её отсутствия, а после их сегодняшней ссоры решит, что она отправилась “набираться опыта”. Но в одном драгоценный супруг оказался прав – она постоянно попадает в переделки, но сейчас его нет рядом, чтобы спасти её.
Может, всё же, стоит остаться на этом месте и подождать немного? Рано или поздно он заподозрит, что Гермиона исчезла, и тогда отправится на её поиски. Может, есть какое-то заклинание, которое поможет перенести его сюда? Или, возможно, это его порт-ключ, и Люциус оставил его Гермионе в наказание за непокорность, чтобы она немного проветрилась и подумала над своим поведением. Хотя, это не похоже на него. Слишком уж странное наказание – дать ей свободу, о которой она так мечтала. Люциус, скорее, запер бы её в чулане метр на метр, чтобы проучить.
А если он не станет искать? Может, он решил от неё окончательно избавиться? Или не сможет отследить, куда её перенёс портал? Возможно, это вообще не его вещь, хотя, вопрос – как эта книжка оказалась в её спальне? Кто-то же её туда положил. Этой ночью в Малфой-мэноре было, по меньшей мере, полсотни человек, и каждый мог пробраться на второй этаж незамеченным. Но кому понадобилось, чтобы Гермиона исчезла? Это вообще очень и очень глупо, похоже, скорее, на детскую шалость. Каждый из гостей знает её как Гермиону Грейнджер, сильную волшебницу, которая в подобной ситуации не растеряется и тут же вернётся обратно. В целом свете всего четыре человека, которые знают, что она потеряла и память, и личность. Гарри и Джинни отпадают сразу, значит, остаются Панси и Люциус. И чем больше девушка размышляла, тем сильнее склонялась к версии об ещё одном предательстве со стороны подруги. Теперь они не были даже приятельницами, это Гермиона поняла в тот момент, когда застала их за изменой.
Может, это произошло случайно? Может…
Панси спит с Люциусом. Она способна на любую мерзость.
Гермиона закрыла лицо руками, прячась от собственной уязвимости. Она может ошибаться, наверняка, всему этому есть объяснение! Но почему-то девушка была уверена, что тут нет никакой ошибки. Панси предавала её каждый раз, говорила только то, что выгодной ей самой. И про Макнейра. И в день свадьбы, когда дала Гермионе ложную надежду на избавление.
Что же делать? Куда податься? Едва ли Люциус начнёт её искать так быстро, если начнёт вообще. Не умирать же здесь от голода, холода и одиночества. Нет, она не доставит своим недоброжелателям подобной радости!
***
Гермиона не явилась к завтраку. Это никаким образом не удивило Люциуса. Он был уверен, что она спит. Он сам лёг на рассвете и поднялся, когда часы показывали начало первого. Так что это даже не завтрак, а полуобед. Он редко просыпался так поздно, в том числе и после ночного бодрствования. Уснул он с трудом, выигрывав борьбу с самим собой и всё же оставшись в собственной постели. Хотя его непреодолимо тянуло в соседнюю спальню. Он старался не рисовать себе картины спящей девушки, с манящим приоткрытым ротиком, разметавшимися по подушке волосами. Люциус хорошо помнил, что она похожа мятежного ангела, соблазнительная и неимоверно желанная. Нет, лучше не думать о ней вообще и держаться подальше. Его тело слабое, но воля достаточно сильна, чтобы контролировать его. Но Люциус чувствовал, что ходит по лезвию бритвы. Шаг в сторону – и он сорвётся, потому что с каждым разом, глядя на неё, или даже думая о ней, становилось всё сложнее сопротивляться. Как бы он мысленно ни называл её, как бы ни оскорблял, факт оставался фактом – по неизвестной причине Гермиона вызывала в нём такое сильное желание, что он едва мог вспомнить, испытывал ли раньше нечто подобное. Интимная жизнь с Нарциссой всегда казалась ему скучной и однообразной. Бывшая жена была леди и вела себя в постели точно так же, хотя ему и удалось её кое-чему научить, она признавала только классический секс. Панси оказалась полной противоположностью Нарциссы. Она позволяла абсолютно всё и не стеснялась ничего. Люциус не мог знать, какая Гермиона. Их единственный сексуальный опыт не имеет ничего общего с той страстью и желанием, которое он испытывает. Но он инстинктивно догадывался, что она окажется именно такой, как и рисует воспалённое воображение – пылкой, нежной, порывистой, чувственной. Чёрт бы её побрал, почему он не может просто выкинуть девчонку из головы?
Вторую половину дня Люциус провёл в городе. Некоторые несговорчивые чиновники из Министерства препятствовали продвижению дела, над которым он работал. Пришлось потратить много времени и галлеонов, чтобы убедить их в целесообразности предприятия. Люциусу очень не хватало былого доверия и поддержки. После войны нечего и думать, что всё станет так же, как и было в славные времена Фаджа. Бывший Министр боготворил Малфоев, ведь Люциус неизменно спонсировал все его выборочные кампании. Теперь у власти стоял Кингсли Шеклболт, а за его спиной тенью маячил Поттер. Обойти их весьма сложно, но нет ничего невозможного. Просто дело теперь требовало большей деликатности и затрат. Но это не мешало Люциусу успешно приумножать собственный немалый капитал. Для него не было ничего приятнее вкуса сладкой победы, осознания, что дела, которые он начинал с нуля, приносят сотни тысяч галлеонов, которые можно снова пустить в оборот, выигрывая уже миллионы. Люди не преувеличивали, называя Малфоя самым богатым волшебником в Европе, хотя он пустил миф, будто после войны положение семьи резко пошатнулось. И все же, он был богаче не то, что любого волшебника, но и единицы магглов могли бы похвастаться большим состоянием, чем владел Люциус Малфой. Вполне можно было бы остановиться, не заниматься больше делами, ведь даже его праправнуки могли бы жить безбедно, ни в чём себя не ограничивая. Но желание выигрывать очередные коммерческие битвы и убеждаться в собственном незаурядном уме никогда не покидало его, и Люциус продолжал трудиться сутки напролёт.
Ужинал он со своими деловыми партнёрами, после чего отправился отдохнуть в Закрытый Клуб Волшебников. Проводить время среди равных себе всегда приятно. Интеллектуальные беседы, мужской юмор, карточные игры на большие ставки – пощекотать собственные нервы, расслабиться, узнать последние новости высшего общества. После женитьбы Люциус редко заглядывал в Клуб, и его появление вызвало немалый ажиотаж. Многим волшебником был необходим его совет, рекомендация, деньги – вопреки ожиданиям Люциус не стал персоной non grata, хотя каждому доподлинно известно, что семья Малфой была тесно связана с Тёмным Лордом, и какую роль Люциус играл в войне. Слишком большими деньгами и влиянием он обладал, чтобы общество так просто отвернулось от него.
Обсудив предстоящие скачки, на которые, он, кстати, собирался взять с собой Гермиону, Люциус заключил пари, что его чистокровный белоснежный австрийский пегас придёт первым на полосе препятствий. Многие тут же решили поддержать Малфоя, поставив на его зверя огромные суммы. Это не удивляло – Люциус редко проигрывал. Словом, время он провёл с толком, не хватало только яркого завершения дня в объятиях страстной шатенки. Но вернулся он слишком поздно, Гермиона видела десятый сон в своей уютной постельки, и Люциус последовал её примеру.
***
Гермиона смело могла сказать, что провела худший день в своей жизни.
Как только начало светать и стало возможным разобрать перед собой путь, девушка двинулась прочь от воды, обходя лес стороной. Уже через два часа она сбила ноги в кровь. То и дело спотыкалась о камни, впрочем, наступать на них тоже было не особенно приятно. Самое ужасное, что на много миль вокруг всё казалось безлюдным. А так же беззвериным. И только высоко в небе кружились молчаливые вороны.
Поклявшись, что без боя им не сдастся, Гермиона продолжала путь. А что ей, собственно, оставалось делать? Лечь посреди поля и ждать, пока кто-нибудь не найдёт её хладный труп? Это напоминает басню о том, как раб, чтобы отомстить хозяину, на воротах повесился…
Ближе к полудню, так и не добравшись ни до одного поселения, Гермиона устроилась на камне в тени дерева. Солнце нещадно палило, и если ночью она едва не замёрзла до смерти, то теперь изнывала от жары. В животе страшно урчало от голода, но в мае месяце едва ли можно отыскать что-то съедобное в лесу. Разве что дичь, но не голыми же руками охотиться на зайцев! Попробовав пожевать аппетитную на вид травинку, Гермиона выплюнула горькую гадость изо рта и скривилась. Теперь хотелось пить. Она недавно проходила мимо стремительного ручейка холодной пресной воды, упав на колени и ненасытно утоляя жажду. Но не возвращаться же обратно!
Чтобы потратить время на отдых с толком, она снова открыла книжку порт-ключ, пытаясь приказать ей вернуться обратно домой. Ничего не вышло. Гермиона в бешенстве разодрала несколько страниц и зашвырнула бесполезную вещь в кусты. Посидев немного, она закрыла глаза, теперь приказывая собственному телу переместиться в Малфой-мэнор. Вспоминая всё, что читала об аппарации, Гермиона попыталась представить оранжерею, которую знала в мельчайших деталях. Казалось, вот-вот, сейчас она окажется там, но открыв глаза, девушка обнаружила вокруг себя все те же высокие холмы, голые поля и лес. Решив больше не терять время зря, она двинулась в путь.
На деревню она набрела только к вечеру. Гермиона так устала, что, увидев пожилую женщину, которая загоняла десяток гусей во двор, просто рухнула на землю без чувств. Вопреки ожиданиям, старушка так испугалась незнакомой путницы, что вызвала местных полицейских. Поэтому очнулась она уже в деревенском участке.
– Дункан, она очнулась!
Гермиона несколько раз моргнула глазами, пытаясь включить мысли. Они каким-то образом просто исчезли из головы.
– Кто вы такая, мисс?
Молодой рыжеватый парень в форме склонился над ней, держа наготове стакан с водой. Гермиона облизнула сухие губы. Полицейский верно разгадал её желание, и протянул стакан. Она осушила его в три больших глотка.
– Ещё?
Гермиона кивнула. В небольшой комнатке, где она находилась, появился второй мужчина – пожилой, с седой гривой волос.
– Это сержант Дункан Кэмерон, а я инспектор Йен Фергюссон. Вы находитесь в полицейском участке Уикпулла.
– Уикпулл? – прохрипела Гермиона, почувствовав, что снова может говорить. – Это где?
– Северная Шотландия. А теперь, может, вы скажите нам, как вас зовут?
– Гермиона Гр… Малфой.
– Хорошо, Гермиона. С вами приключилась беда?
– Похоже на то, – слабо улыбнулась она.
– Вы не расскажете нам, что случилось?
Гермиона нахмурилась, не представляя, как поведать полицейскому, который, к тому же, являлся магглом, обо всём, что с ней случилось. Он вполне справедливо определит её в сумасшедший дом.
– Это… длинная история.
– Гермиона, – он кивнул Дункану, чтобы сержант оставил их наедине. – Сколько вам лет?
– А какое это имеет значение?
– Пытаюсь узнать, достигли ли вы совершеннолетнего возраста, – улыбнулся Йен. – Вы сбежали от родителей?
– О, Господи, нет, конечно! Я замужем.
– Значит, сбежали от мужа?
– Нет, нет, я не сбегала из дома. Я думаю.
– Вы думаете?
– Понимаете, инспектор…
– Йен. Просто Йен.
– Понимаете, Йен… совсем недавно со мной случился несчастный случай… авария. Я ударилась головой, и с тех пор испытываю некоторые трудности с памятью. И бывает, что не могу вспомнить, что делала и где нахожусь.
– Неужели?
Она кивнула.
– Именно так.
– И, конечно, вы не помните, что делаете здесь в таком… виде?
– Совершенно точно.
– Это звучит, по меньшей мере, странно.
– Могу себе представить, – вздохнула Гермиона. – Я совершенно не представляю, как здесь оказалась, и как мне теперь вернуться домой.
– Где ваш дом?
– Мы живём в Уилтшире, в Англии.
Глаза Йена поползли на лоб в удивлении.
– Возможно, вы с мужем путешествовали?
– Возможно, – согласилась она, не представляя, как можно путешествовать в дикой Шотландии в вечернем платье и босиком.
– Что же, если вы дадите о себе больше данных, я пошлю запрос в Англию, и, возможно, ваши родственники откликнутся. К сожалению, я буду вынужден оставить вас в участке.
– В тюрьме? – нахмурилась она.
– Там чисто и, вопреки слухам, нет крыс. Миссис Малфой, мне действительно жаль, но таков протокол. Я позабочусь, чтобы у вас была чистая постель и сытный ужин. Вы сможете принять душ и переодеться.
– В полосатую униформу?
Офицер рассмеялся.
– В мою запасную форму, Гермиона. Униформа бывает в тюрьме, а у нас тут только камера временного заключения. Последний постоялец был здесь больше двух лет назад.
– Понятно. Что же, спасибо. Это лучше, чем спать под открытым небом.
***
Она снова не спустилась к завтраку. Люциус быстро разобрался с омлетом и беконом, собираясь подняться наверх и устроить допрос с пристрастием. Решила устроить забастовку? Он, по крайней мере, имеет право знать причину!
Комната Гермионы казалась неуютно пустой. Заправленная кровать, и никаких следов девушки, кроме пары миниатюрных туфелек, в которых она была на приеме. Не похоже на неё – не положить вещь на своё место. Люциус доподлинно знал, что жена разделяет его стремление к порядку, хотя само её существование привносила хаос в его жизнь. Испытывая лёгкое чувство тревоги, он позвал эльфа.
– Сэр?
– Где миссис Малфой?
– Оникс не знает, сэр, простите, сэр, госпожа не звала Оникса…
– Найди её и немедленно приведи ко мне.
Люциус спустился в кабинет и сел за стол, но начинать работу не спешил. Неужели он так сильно её обидел, что она не хочет даже видеть его? Разумеется, у девчонки немало причин, чтобы ненавидеть его – Люциус делал всё возможное, чтобы именно это она и испытывала. Он хотел ранить её, когда сказал, что будет представлять на её месте другую. Очевидно, он достиг своей цели. Но Гермиона тоже больно уколола его своими словами! Ей не следовало и близко подходить к Макнейру, а, тем более, танцевать с ним.
Прошло несколько часов, прежде чем Люциус дошёл до крайней точки бешенства и снова вызвал домовика, готовясь оторвать ему голову.
– Где она? – в ярости прорычал Люциус, приподняв эльфа за шиворот. Тот затрясся, словно осиновый лист на ветру.
– Господин, Оникс везде искал её, сэр, госпожи нигде нет! Её нет в мэноре, она пропала, сэр…
Люциус отшвырнул эльфа в сторону.
Не может быть! Это невозможно, она не могла нейтрализовать щиты, расставленные вокруг особняка, без волшебной палочки. Он на всякий случай заглянул в ящик – её палочка по-прежнему тут. Она где-то прячется!
Попытавшись взять себя в руки, Люциус отмёл последнее предположение. Если бы она пряталась, домовик без труда бы отыскал Гермиону. Но где же она, чёрт возьми? Неужели действительно сбежала? Каким образом? С кем? Где она?
Время тянулось невыносимо медленно. Люциус отправил всех своих домовиков на поиски жены. Открыто объявлять об её исчезновении опасно. Он уже знал, что её нет ни у Поттеров, ни у Уизли, ни в старом доме родителей, нигде, куда она могла бы пойти. Макнейр так же понятия не имел о местонахождении миссис Малфой, к счастью, она у него не появлялась, как изначально предположил Люциус в порыве ревности. Домовики прекрасно годились на роль шпионов, оставаясь незамеченными, они могли добыть полезную информацию.
Люциус снова поднялся в спальню Гермионы, детально исследуя каждую деталь, которая могла бы подсказать ему, как отыскать жену. Если бы она готовила побег заранее, то сложила бы с собой хотя бы самые необходимые вещи, но всё её имущество оказалось на месте. Как и драгоценности, которые она могла бы продать, чтобы прожить первое время, раз уж она не отправилась к друзьям. Хорошенько изучив её гардероб, Люциус понял, что после приёма она не успела переодеться. Дьявол, выходит, её нет уже двое суток? Похищение тоже отменяется, иначе бы у него уже потребовали выкуп. Возможно, к ней вернулись воспоминания? Нет, это так же невозможно. Только зелье, рецепт которого знать она никак не могла, поможет в этом случае.
Мысль, что Гермиона оказалась неизвестно где, без денег, одежды и еды, заставила Люциуса застонать. Впервые на своей памяти он испытывал такой ужас за человека. Она совершенно беспомощна, не знает, как вернуться домой, как связаться с друзьями, как, вообще, дать о себе знать. Жива ли она? Вдруг кто-то в эту самую минуту жестоко истязает её прекрасное тело? Что с ней происходит? Люциус, всё ещё держа в руках её утренний халатик, который неосознанно сорвал с вешалки, опустился в кресло и закрыл глаза. Её необходимо найти, как можно скорее! Знать бы, с чего начать. Нежный, едва уловимый запах Гермионы, который заполнял комнату, заставил Люциуса вскочить на ноги. Он не может просто сидеть так, поддаваясь бесполезному отчаянию, и ничего не делать. Он обязательно отыщет её, и если, упаси Мерлин, она действительно от него удрала, то лучше ей сейчас валяться в какой-нибудь яме мёртвой…
***
– Моя матушка печёт прекрасные пироги с рыбой. Угощайся.
– Спасибо, Йен, – улыбнулась Гермиона. – Есть какие-нибудь новости?
– Мы отправили твою фотографию во все британские участки. К сожалению, пока никто не отозвался.
– Господи, и сколько мне ещё тут находиться? Неужели ты не можешь просто меня отпустить?
Йен смутился и отвёл взгляд в сторону.
– Мне жаль, но протокол…
Гермиона понимала. Она без документов, без денег – словно инопланетянка, свалилась на их головы. Пришла с той стороны, где, по мнению большинства необразованных деревенских жителей, заканчивается мир. Может, если бы она оказалась в городе, у полицейских была бы возможность взять служебный транспорт и отвезти её домой, но Йен Фергюссон не обладал такой возможностью. К тому же, Гермиона не знала точного адреса, а в Уилтшире не одно поместье. К тому же, Йен не стал ей говорить об этом, но ни одного человека по фамилии Малфой отыскать не удалось.
– Пирог действительно очень вкусный. Передай маме спасибо.
– Мне действительно жаль, что я ничего не могу сделать. Только ждать.
Гермиона кивнула и ободряюще улыбнулась.
– Ты не волшебник, Йен.
– К сожалению, – усмехнулся он, не подозревая, что она говорила совершенно серьёзно. – Но я могу наколдовать горячий чай. Будешь?
Проводить вторую ночь в участке Гермиона не собиралась. Улучив момент, она достала из ящика стола запасной ключ от камеры, испытывая при этом острые муки совести. Йен ей нравился, он напоминал чем-то Рона – такой же рыжий и веснушчатый. Не хотелось, чтобы у него возникли проблемы, но Гермионе необходимо добраться до Уилтшира. Потому что в какой-то отчаянный момент ей начало казаться, что она всё выдумала – и свадьбу, и волшебство, и особняк, и Люциуса. Но возможно ли так тосковать по человеку, которого вовсе не существует? Интересно, он вообще заметил её отсутствие? Больно осознавать, что она столь незначительна для него.
Гермиона выбралась из здания, когда на улице уже стемнело. До утра её вряд ли хватятся, потому можно спокойно держаться дороги, а, как рассветёт, двигаться через лес. Единственное, она вызовет слишком много подозрений, если будет расхаживать в полицейской форме, которая на ней болтается, словно мешок из-под зерна. Поэтому, в очередной раз испытывая чрезвычайный стыд за свои действия, Гермиона сняла в чьём-то дворе белый хлопковый сарафан с бельевой верёвки, повесив на его место форму Йена. Оставалось радоваться, что он принёс ей старые туфли матери, которые хотя бы защищали ноги от новых увечий.
Господи помоги, если она оказалась в такой ситуации по воле Панси Паркинсон, то задушит паршивку собственными руками!