Ангелы и Демоны
От автора: Я сегодня в удивительно благодушном и игривом настроении, поэтому решила удивить и порадовать вас, дорогие читатели, возмутительно быстрым продолжением. Сама не знаю, что на меня нашло!
Люблю, Софи
***
– Я нахожу Дублин скучным городом. Но он, определённо, обладает своим шармом. Нет, ну ты только взгляни на это!
Гермиона улыбнулась, заметив на лице Софии слегка разочарованный взгляд. Она неодобрительно глядела на пьяного танцующего карлика в костюме леприкона. Девушка вдруг решила, что он не имеет ничего общего с реальностью, но не могла вспомнить, когда видела настоящих леприконов.
– Что ещё можно ждать от страны, которая годится своим пивом и лошадьми! Деревня.
Женщины двинулись дальше по улице, сворачивая в узкий безлюдный переулок. Здесь, как и в Лондоне, был свой торговый район волшебников, конечно, скромнее, чем Косая Аллея, но Гермионе очень хотелось взглянуть на ирландских магов.
– В Венеции есть нечто подобное? – поинтересовалась девушка, когда они прошли через секретный проход и оказались в совершенно ином мире – тут просто пахло магией.
– Разумеется. У нас скрытый от магглов остров, который волшебники используют для своих целей. Туда можно добраться только на специальных гондолах. Когда вы приедете к нам погостить, я тебе всё покажу.
Гермиона улыбнулась и вздохнула. Ей очень хотелось побывать в Венеции. Но почему-то не верилось, что они с Люциусом устроят себе каникулы. Их жизнь – и так сплошное празднество, пора бы уже заняться чем-то серьёзным, но пока Гермиона не могла вообразить себя за какой-то определённой работой. Садоводство, конечно, отвлекало, но не может же она посвятить этому свою жизнь! А как же амбиции? Недавно девушка открыла для себя, что она стремится к вершинам, и не особенно важно, в какой именно сфере, лишь бы была возможность реализовать себя.
Утром следующего дня должен был состояться последний день скачек, после которых там же, на ипподроме, хозяева пегасов устраивают ярмарку и аукцион, пытаясь продать друг другу лошадок по максимально высокой цене. А вечером состоится торжественное закрытие – бал-маскарад в королевском дворце, который волшебники чудом (видимо, без заклинаний здесь не обошлось) арендовали на ночь.
София и Гермиона выбрались в город, чтобы подобрать себе карнавальные костюмы. Девушка до сих пор не придумала себе образ, но надеялась, что прогулка по магазинам поможет сориентироваться на месте.
– Заглянем в тот ювелирный магазин, – София взяла Гермиону за руку и потянула её за собой.
Итальянка очень нравилась девушке. И хотя София Вольпе была значительно старше и, скорее, могла бы быть матерью Гермионы, между ними сложились весьма доверительные дружеские отношения. Она вызывала откровенное восхищение, несмотря на то, что была выше и крупнее других женщин, в ней бурлила поразительная сексуальная энергия. София подкупала своей мудростью и опытом, замечала каждую деталь в человеческих отношениях, и сразу же, без лишних расспросов, догадалась, что именно связывает Люциуса и Гермиону. И хотя итальянка осуждала своего друга за опрометчивый поступок, она сумела найти в этом браке положительные для супругов стороны. И они отнюдь не ограничивались кроватью, как бы Люциус себя в этом ни убеждал.
– Тебя не смущает отсутствие покупателей? – Гермиона огляделась по сторонам. У других лавок толпились возбуждённые зеваки, а этот магазин стоял, словно на отшибе, не привлекая к себе клиентов мрачным видом чёрных стен и витражных окон.
– Нет. Я так понимаю, что здесь продаются эксклюзивные вещи, за которые хозяин заломил беспощадные цены. Но мы можем позволить порадовать себя роскошными мелочами, в отличие от прочего сброда.
Иногда София могла быть достаточно высокомерной, чтобы в душе всколыхнулось лёгкое недовольство. Но Гермиона знала, что волшебница говорит так не со зла, к тому же, от собственного мужа она слышала выражения куда более циничные и презрительные.
Впрочем, итальянка оказалась права. Даже для такого неопытного взгляда, как у Гермионы, ювелирные изделия предстали настоящими шедеврами и, разумеется, стоили этих денег.
София надолго застряла у прилавка с жемчугом, выбирая под наряд морской богини Калипсо подходящие украшения, а Гермиона совершала экскурсию по магазину, ничем особенно не интересуясь. Люциус позволил ей купить всё, что душе угодно – девушке следовало лишь выписать чек, а муж оплатит все покупки. Но сердце не лежало ни к драгоценным камням, ни к золоту, ни к серебру. Девушка вздохнула и собиралась уже вернуться к подруге, когда случайно её взгляд упал на портрет на противоположной стене. С картины на Гермиону смотрела женщина поразительной чистоты и невинности. Её полупрозрачный костюм из белого шёлка не скрывал ни единого изгиба тела, она появлялась прямо из воды туманного озера в густой чаще леса. В маленьких ладонях прекрасное создание держало восхитительный двуручный меч. Надпись древними рунами внизу картины гласила: «Нимуэ, Владычица Озера». Вопрос о том, кем нарядиться на бал, отпал сам собой. Хотя Гермиона и не решилась бы на столь откровенное платье.
***
– Они ушли? – спросил Люциус.
– Пташки на воле, – ухмыльнулся Лоренцо, закрывая за собой дверь. – О чём ты хотел поговорить, друг мой?
– Пойдём за мной.
Мужчины пересекли светлый просторный холл и вошли в небольшую спальню, которую предположительно должна была занять Гермиона. По всем правилам этикета высшего общества считается дурным тоном, если супруги спят в одной постели – у мужа и жены должны быть отдельные спальни. Люциус игнорировал это правило, а Гермиона едва ли вообще подозревала о существовании подобной нелепости. Этим утром, пока девчонка ещё видела десятый сон, Люциус был разбужен шумом, доносившимся из соседней комнаты. Когда он открыл дверь в меньшую спальню, было слишком поздно.
– Stronzo! – воскликнул Лоренцо. – Что здесь произошло?
– Хотел бы я знать.
– Так это не ты…
– Не я ли убил эту женщину? – Люциус усмехнулся, слегка приподняв брови. – Последние годы я стараюсь сдерживать свои дурные наклонности.
Неприятный кислый запах крови распространился по комнате. Лоренцо подошёл к кровати, на которой раскинулся труп молодой некрасивой женщины с грязно-рыжими волосами. Возможно, грязными они казались из-за крови. Было трудно что-то разобрать среди обильных красных пятен.
– Выглядит так, будто она побывала в пасти зубастого чудовища, – пришёл к выводу итальянец. – Но что она делает в твоём номере? Ты её нашёл здесь или притащил с улицы?
Люциус поморщился.
– У меня нет привычки приносить в дом мусор. Если бы я её нашёл на улице, там бы и оставил. Я должен тебе сказать, что труп в соседней комнате меня встревожил.
– Неужели?
У Лоренцо были причины для сомнений. Их обоих сложно удивить мертвецом, а, тем более, взволновать. Но обстоятельства действительно складывались подозрительно.
– Сейчас она слегка изменилась. Когда я только вошёл, то увидел труп своей жены. Если бы мгновение назад я не оставил её спящей в своей спальне, то… словом, Лоренцо, это чья-то глупая шутка, но этот клоун должен получить своё.
– Полностью согласен, – на лице итальянца не осталось и намёка на веселье.
– Это платье принадлежит Гермионе. Как и серьги, хотя она их и не носит. Я считаю, что это послание, но пока не разгадал его суть. Но когда я поближе взглянул на характер ран, то вспомнил о тебе.
– Ты ведь понимаешь, что я уже давно не…
– Я полностью доверяю тебе, Лоренцо, – и это была чистая правда, хотя, по большому счёту, Люциус Малфой привык полагаться лишь на самого себя. Лоренцо Вольпе был единственным человеком на земле, которому можно было доверить большинство самых тёмных тайн.
– Похоже, что кто-то работал “под меня”. Хотя, как ты, должно быть, помнишь, я никогда не оставлял столь явных следов когтей и зубов. Но напрашивается неприятный вывод – кем бы ни был этот хищник, мы оба хорошо его знаем.
– Именно поэтому я и решил посвятить тебя в это дело, – кивнул Люциус. – Остаётся неясно, хотел ли он подставить тебя, или запугать меня. Возможно, и то, и другое.
– Мы оба нажили себе немало врагов, друг мой. И почти все они сегодня вечером соберутся под одной крышей.
– С нашей стороны будет невежливо проигнорировать приглашение. Следует дать адекватный ответ.
– Как в старые добрые времена? – Лоренцо хлопнул Люциуса по плечу – фамильярность, дозволенная лишь ему одному. – Я не прочь немного развлечься. Только предлагаю для начала избавиться от трупа, пока не вернулись наши женщины.
***
Гермиона так устала от бесконечной круговерти, балов и приёмов, что весьма безразлично отнеслась к роскоши, с которой был украшен дворец. Хотелось скорее вернуться домой – странное желание, учитывая, что особняк раньше казался тюрьмой. Впрочем, надо отдать должное, что девушка прекрасно провела эти десять сказочных дней, просто утомилось. Жизнь не может быть постоянным праздником, и Гермионе ужасно не хватало общества умных, интересных людей. Большинство из них оказались лишь приятной оболочкой – дорогая одежда, под которой пусто. Очень часто Гермиона в ужасе наблюдала, как Люциус, с присущим ему цинизмом, неприкрыто оскорбляет и унижает волшебников, у которых даже не хватает ума понять, какой смысл кроется в репликах Малфоя. Были и приятные исключения. Например, чета Вольпе. София за эти дни стала Гермионе старшей сестрой, и, пожалуй, расставание с ними единственное, что могло омрачить последний день в Ирландии.
– Почему ты грустишь, tesoro? – спросил Лоренцо, ведя её в танце.
– Неужели это так очевидно?
– Не очень. Но я хорошо читаю по лицам.
– Мне жаль, что нам придётся расстаться.
Лоренцо усмехнулся, грациозно коснувшись губами кончиков её пальцев.
– Думаю, мы увидимся гораздо раньше, чем ты думаешь, tesoro.
Гермиона робко улыбнулась, с благодарностью глядя Лоренцо в глаза. Как удивительно, что такой замечательный человек – близкий друг её мужа! Синьор Вольпе – полнейшая противоположность мистера Малфоя. Сам хищный облик Люциуса говорил о том, что шутки с этим человеком не просто плохи, но и неуместны. Гермиона замечала, как многие легко теряли дар речи в присутствии супруга, и откровенный страх, который они пытались скрыть либо под лицемерным восхищением, либо под грубым презрением, так и рвался наружу. Но Люциус в любой ситуации сохранял свойственное ему хладнокровие, словно волк, окружённый тупыми баранами. Лишь считанные волшебники, которых Малфой отмечал равными (по крайней мере, очень близко к этой планке), держались в его обществе непринужденно. Особенно Лоренцо. Его безобидный вид, маленький рост и добродушный юмор очаровывали с первых минут знакомства. Казалось странным видеть рядом с этим итальянцем высокого чопорного английского аристократа. Гермионе было невдомёк, что под личиной эдакого весёлого увальня скрывается один из опаснейших людей в мире. Впрочем, девушка не могла знать и то, что сегодня под этой крышей собрались самые порочные негодяи волшебного мира. Она просто раздаривала улыбки и танцы, даже не замечая собственных партнёров.
Окончательно выбившись из сил, Гермиона собиралась отыскать мужа и остаться под его опекой до конца вечера, но никак не могла найти его среди толпы разодетых мужчин и женщин.
– Миссис Малфой, – услышала она смутно знакомый голос за своей спиной. – Позвольте пригласить вас…
Гермиона собиралась вежливо отказаться и выйти на балкон, чтобы немного вдохнуть свежего воздуха, но, как назло, у дверей нахально улыбался печально знакомый Джереми Далтон. Юный наглец весь вечер вызывающе смотрел на девушку, во время танца (Гермиона не имела возможности отказать) неприлично прижимал её к себе и даже попытался поцеловать, когда она поднялась в уборную – он поджидал её в пустом, к несчастью, коридоре.
– Да, с удовольствием, мистер… – она подняла глаза на своего кавалера и с трудом удержалась от удивлённого возгласа, – мистер Макнейр.
Шальная мысль появилась в голове – уж не лучше ли сомнительное общество Далтона, чем Макнейра? Но они уже начали кружиться по залу. Гермиона упрямо смотрела в плечо мужчины, всё равно ощущая, как его маленькие чёрные глаза сползают от её лица ниже. Девушка почувствовала себя обнаженной, она была уже не рада, что почти легкомысленный наряд Владычицы Озера столь соблазнительно очерчивает женственный силуэт. Макнейр молчал. Гермиона так же не испытывала особенного желания завязывать беседу. Наконец, прозвучал финальный аккорд. Она облегчённо вздохнула, спеша освободиться из объятий, но Макнейр положил её руку себе на сгиб локтя и повёл к выходу из бальной залы.
– Куда вы меня ведёте?
– К вашему супругу. Последний раз я видел его в саду.
– Я думаю, я сама…
– Чудесный вечер, вы не находите?
– Мистер Макнейр…
– Вы можете называть меня Уолден. Я слышал, вы любите цветы.
Гермиона с отчаянием оглянулась, не зная, как избавиться от неприятной компании. Она не хотела оскорблять его, просто вырвав руку и развернувшись в противоположном направлении, но никак не могла ничего придумать, чтобы не идти в сад.
– Да, я люблю… мистер Макнейр, я думаю, нам лучше вернуться, я должна…
– Глупости! Вам понравится, как устроены здесь цветники.
Гермиона запаниковала, когда они вдруг свернули с широкой хорошо освещённой дорожки в сторону, где было темно и страшно.
– Я хочу вернуться к мужу.
– Неужели вы меня боитесь, девочка?
– Нет, – солгала она, – и я не девочка. И всё же…
И тут он накинулся на неё, заглушая протесты горячим слюнявым ртом. Гермионе показалось, что её сейчас вырвет, когда его язык мерзко протолкнулся через её губы. Она в отчаянии замычала, сумев ударить Макнейра по коленке, но от этого он только пришёл в ярость, схватив её за волосы и оттянув голову назад.
– Ах ты, маленькая грязнокровная шлюшка! Я всё равно сделаю это, по твоей воле или без неё!
– Только тронь меня, и Люциус оторвёт то, что делает тебя мужчиной, мразь! – завизжала она, вовсе не чувствуя уверенности в собственных словах. – Помоги…
Он лишь взмахнул палочкой, и больше Гермиона не могла издать ни звука. Миг спустя тяжёлая рука с массивным перстнем со всей силы ударилась о её лицо. Гермиона не сумела устоять на ногах и упала. Голова, казалось, раскололась надвое. Она и не заметила сразу, что кровь обильной струей уже стекает по подбородку и капает за шиворот.
– Твой драгоценный Люциус слишком занят сегодня, чтобы прийти тебе на помощь, грязнокровка.
Макнейр за плечи поднял её с земли. Гермиона тряслась от ужаса, но полыхнувшая ярость возрастала внутри, заглушая страх. Она сделала попытку убежать, но он лишь схватил её за платье и рассмеялся, когда треснули непрочные швы, и ткань съехала с плеч. Пальцы больно сжались на её руке, Гермиона снова попыталась ударить его, но Макнейр не дал такого шанса, сорвав с груди жалкие лоскутки нежно-бирюзового шёлка. Паника охватила Гермиону, когда он жестоко принялся выкручивать её соски.
– Не понимаю, что Малфой нашёл в тебе. По мне, ты пресная занудливая девка, но, возможно, ты прячешь какие-то секреты между ног? Я обязан выяснить.
Гермиона замотала головой, извиваясь всем телом, но его рука уже начала поднимать юбку, и ничего нельзя было сделать. Господи, помоги, за что ей всё это? Что она сделала?
Уже через мгновение, казавшееся напуганной девочке вечностью, Гермиона снова оказалась на земле, в небе полыхнула яркая вспышка, Макнейр замер на месте с искореженным лицом. Пара идеально чёрных блестящих ботинок приблизилась к ней, девушка ошалело замотала головой, не в силах подняться, лихорадочно отползала назад.
– Гермиона.
Она открыла рот, чтобы закричать, но звук затерялся в груди.
– Finite, – произнёс голос. Ботинки остановились в нескольких футах от неё.
– Гермиона, всё закончилось, – новый голос принадлежал женщине. Она присела рядом с девушкой, приподнимая её лицо за подбородок.
– У неё шок, – сказала женщина. – Люциус, дай свою мантию…
– Я уничтожу этого ублюдка, – тихо, но очень отчётливо произнёс он, с непривычной болью в груди наблюдая, как София укутывает маленького напуганного ребёнка, каковым сейчас казалась его жена. Люциус снова подавил в себе желание подойти к ней, обнять и успокоить – она так испугалась, когда увидела его, чёрт возьми, Макнейр заплатит за это!
– Я уведу её отсюда, – София помогла девушке подняться, придерживая её за плечи. Гермиона по-прежнему диким зверем смотрела на двух мужчин перед собой, стараясь на оборачиваться на того, что застыл в агонии с перекошенным лицом.
– Лоренцо, вы ведь не наделаете глупостей?
– Не могу за это поручиться, – угрюмо ответил он, испытывая те же чувства, что и его друг. – Позаботься о Гермионе, остальное оставь нам.
Больше ни о чём не спрашивая, София Вольпе аппарировала, крепко сжимая локоть Гермионы.
Как только они исчезли, Люциус взмахнул палочкой – голова Макнейра ожила и задвигалась, в то время как остальное тело продолжало изображать каменную статую. Рука, всё ещё в чёрных перчатках, на которых оставались капли свежей крови, сжалась в кулак и со всей силы опустилась на челюсть Уолдена.
Гнев только усилился. Ещё несколько минут – и они бы опоздали. Когда Люциус в компании Софии и Лоренцо вернулся в зал и не обнаружил там свою жену, то не на шутку встревожился, как оказалось, не зря. Не следовало оставлять её одну, с её-то тягой к неприятностям! Но не мог он и посвятить жену в собственную затею, едва ли она спокойно бы отнеслась к нескольким невинным убийствам. Вынужденным, следует отметить. Но Люциус ни на секунду не сомневался, что ни до прессы, ни до властей не дойдут тёмные слухи. Волшебники, как и он сам этим утром, поспешат избавиться от трупов, не привлекая лишнего внимания.
– Кто дал тебе право думать, Макнейр, что ты можешь прикасаться к моей жене?
– Какая трогательная забота о грязнокровке, Малфой! – несмотря на своё отчаянное положение, он скривил разбитые губы в ухмылке.
– Эта грязнокровка носит мою фамилию, – Люциус говорил обманчиво спокойным тихим голосом.
– Вольпе, я не удивлён, что ты так сентиментально относишься к девчонке, твоя фамилия давно покрыта грязью. Но Малфой, если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты… влюбился.
– Люциус, у меня есть прекрасная мысль, что мы сделаем с этой мразью. Возможно, это научит его не подкидывать трупы в чужие дома.
– Лучше убейте меня сразу, – быстро заговорил Макнейр, – потому что если я останусь в живых, то достану вас обоих из-под земли. Уничтожу вас и ваши семьи, и…
– Круцио! – Люциус испытал почти физическое удовольствие от вида мучений, которые отразились на лице этого ничтожества. Малфой был слишком зол, чтобы выдумывать изощрённые пытки. К тому же, ещё следовало задать ему несколько вопросов, а для этого жертва должна оставаться в сознании… некоторое время.
***
София без труда залечила раны и синяки на теле Гермионы, жалея, что заклинания не помогут затянуться шрамам и в её душе. По крайней мере, подопечная больше не выглядела мертвенно бледной, после горячей ванной к ней вернулся лёгкий румянец, а глаза перестали бегать из стороны в сторону с диким отчаянием.
– Люциус ещё не вернулся? – произнесла она первую фразу за последние два часа.
– Нет.
Гермиона, завёрнутая в огромный белый халат, села в кресло, спрятав под себя голые ступни.
– Они ведь не убьют его… Макнейра?
– Неужели ты его жалеешь? – чуть прищурившись, спросила София.
– Нет. Но я не хочу, чтобы мой муж пачкал руки в крови из-за этой… мрази. Он того не стоит.
София кивнула, радуясь, что Гермиона постепенно отходит от шока. Не понадобилось даже успокоительного, удивительно сильный дух у этой девочки! Ох, как бы ей хотелось, чтобы у неё была дочь, похожая на Гермиону. Они с Лоренцо дали жизнь трём замечательным мальчикам, но Софии не хватало маленькой принцессы, которую бы она холила и лелеяла.
– Они его не убьют. Постарайся забыть обо всём, хотя бы отвлечься, – итальянка взяла с трюмо большую круглую щётку для волос и подошла к Гермионе сзади, принявшись расчёсывать её длинные мокрые волосы.
Девушка закрыла глаза, вопреки совету подруги, воскрешая в памяти недавние события. В тот момент, когда прямиком из ночи явился Люциус, чтобы спасти её, Гермиона была до того напугана, что не позволила ему к себе приблизиться. Хотя где-то в глубине души хотелось кинуться в его объятия, чтобы его сильные надёжные руки защитили от всех напастей. Но лицо у мужа в тот момент было такое… Макнейр напугал её меньше. Сейчас Гермиона переживала, что ненароком задела Люциуса, хотя в действительно серьёзных ситуациях он до сих пор проявлял удивительную проницательность и понимание.
– Хочешь, я останусь сегодня с тобой? – услышала она сквозь поток невесёлых мыслей голос Софии.
Гермиона едва выдавила улыбку, но она была искренней.
– Спасибо тебе за всё, – она взяла итальянку за руку и крепко сжала. – Но я уже пришла в себя, правда.
– И не станешь бояться мужчин до конца своей жизни? – усмехнулась София.
– Нет. По крайней мере, я точно знаю, что один из них всегда будет рядом, чтобы защитить.
– Ты любишь его?
Простой вопрос ужасно взволновал Гермиону. Что-то внутри так и подмывало фыркнуть и сказать решительное “нет”. Но вдруг девушка с некоторым трепетом осознала важную вещь – всё плохое, что произошло между ними на первом этапе семейной жизни, теперь намертво вытеснено их безумной близостью. Горячие тела, сплетённые воедино, губы, руки, взгляды и слова, которые случайно вырываются в момент блаженства. Разве она не гордилась его силой, мужественностью, красотой, умом? Разве она не сходит с ума от мысли, что у него есть любовница? И даже если бы это была не Панси Паркинсон, Гермиона ревновала бы не меньше. Днём и ночью она думала о Люциусе, и даже радовалась своей амнезии, потому что неприятный червячок сомнений, который неустанно подтачивал её изнутри, говорил, что с возвращением памяти всё изменится. Когда Люциуса не было рядом, Гермиона мечтала поскорее его увидеть, когда крепкие руки мужа не обнимали её с нежной грубостью, ей безумно хотелось оказаться в его объятиях, когда она не слышала его голоса, то мысленно представляла, что он с ней разговаривает. Что это – наваждение? Страсть? Желание? Похоть? Или… всё же… любовь?
– Боюсь, что так, – тяжело выдохнув, наконец, ответила Гермиона и улыбнулась. Эта мысль привела её в бурный восторг.
***
– Ничего не выходит, – Джереми Далтон развёл руками. – Она мне не поверила.
– Ты плохо старался! – в бешенстве воскликнула Панси и стукнула его кулаком по груди. – Неужели так сложно затащить её в кровать? Ты же клялся, что ни одна женщина ещё тебе не отказывала!
– Есть одна поправка. Она любит своего мужа, и, насколько мне подсказывает опыт, ни одна любящая женщина не станет изменять…
– Чёрт возьми! – Панси в ярости топнула ногой. – Я не стану тебе платить. Ты не достиг никакого результата, даже не заставил Люциуса ревновать!
Джереми пожал плечами. Он теперь был только рад избавиться от неприятного задания. Лучше не переходить дорогу Малфою, если бы он сразу знал, кто станет его соперником, то ни за что бы не согласился соблазнять Гермиону Грейнджер. Точнее, Малфой.
Оставшись одна, Панси перестала сдерживаться. Закрыв глаза, она завизжала и в припадке принялась топать ногами по полу. В стену полетела ваза с цветами, за ней фарфоровая горка с фруктами. Чёрт бы побрал эту мерзкую тварь Грейнджер! Будь ты проклята, грязнокровка! Будь ты проклят, Люциус Малфой!
Внезапная идея озарила мстительный девичий разум. Ну, конечно, как же всё просто! Пусть Люциус и не вернётся к ней, похоже, что всё действительно потеряно для Панси, но она не допустит, чтобы они с Грейнджер прожили долгую счастливую жизнь. Нет, только не после того, как он попользовался ей и выкинул на помойку, решив, что может откупиться какими-то жалкими пятьюдесятью тысячами галлеонов! Нет, Люциус Малфой, так дело не пойдёт!
Она уселась за маленький письменный столик у окна, вытащила из шуфлядки чернильницу, перо и лист пергамента. Быстрым размашистым почерком она написала письмо, ядовитый текст которого моментально созрел в голове. Довольная собственной изобретательностью, Панси подождала, пока высохнут чернила, а затем сложила пергамент в конверт, написав поверху всего два слова: «Драко Малфою».
Шёпот прошлого
От автора: приятного чтения!
***
“Ещё один Пожиратель Смерти за решёткой. Прошлым вечером Министерство Магии сделало официально заявление, что был пойман и арестован бывший пособник Того-Кого-Нельзя-Называть Уолден Макнейр. В прошлом он находился на службе у властей, являясь штатным палачом, скрывая своё истинное лицо под маской добропорядочного волшебника. Но не далее чем сутки назад во время закрытия традиционных ирландский скачек Пегасов, Макнейр совершил несколько зверских убийств неизвестных маггловских женщин, но, к счастью, был пойман на месте преступления. Власти выражают свою благодарность мистеру Люциусу Малфою и синьору Лоренцо Вольпе, которые способствовали задержанию убийцы. Следует отметить, что в который раз мистер Малфой доказывает нам, что его тёмное прошлое действительно осталось в прошлом…”
Гермиона закрыла газету и тяжёло вздохнула. Статья продолжалась дальше, описывая все злодеяния Уолдена Макнейра, и едва ли девушке было интересно о них читать. Более всего она опасалась, что в “Пророке” каким-то образом будет упомянуто её имя и попытка изнасилования, но она зря беспокоилась. Единственное что не давало спокойствия, так это убийства женщин. Действительно ли это сделал Макнейр? Если да, то Гермионе неимоверно повезло, что Люциус и Лоренцо нашли её до того, как… впрочем, можно было понять, почему Макнейр пытался её убить. Наверняка, в тот день на речке тоже был он. Гермиона не могла точно знать, за что этот безумец ненавидит её мужа, но догадывалась. И, в первую очередь, из-за Камелии. Трудно жить с женщиной, которая всё это время любит другого. Должно быть, есть и другие причины. Опять же, о них Гермиона предпочитала не думать, хотя ловила себя на мысли, что не может переключиться на что-то более приятное.
Два дня после событий последней ночи в Ирландии Люциус проявлял удивительную, не свойственную ему деликатность. Во-первых, он приблизился к Гермионе, только убедившись, что его присутствие не пугает и не причиняет ей неудобств. Она чувствовала себя немного скованно, но как только уткнулась носом ему в грудь, ища успокоение и потерянную уверенность, всё прошло. Глупо, что она сразу не осталась с Люциусом. Он понял, что едва ли у жены возникнет физическое желание, и дал ей передышку, просто уложив рядом, прижавшись грудью к её спине. С ним тепло и уютно, Гермиона уснула и проспала всю ночь без сновидений. И хотя они почти не разговаривали, она буквально слышала, как он успокаивает её – воображение само додумало те слова, которые были бы наиболее уместны в этой ситуации. Жаль, что он действительно их не произнёс, но нельзя желать невозможное. Гермиона не сомневалась, что Люциусу и так приходится ради неё идти на уступки.
– Ты сегодня рано, – он появился в столовой, как всегда, одетый с иголочки, хоть на бал отправляй. Вот уж кого не застать врасплох!
– Или ты поздно, – отозвалась Гермиона, слабо улыбнувшись мужу. Она действительно проснулась очень рано и, вопреки обыкновению, выскользнула из кровати. Она чувствовала себя больной и разбитой, неприятная боль в животе напоминала о приближении женских дней.
Люциус взглянул на отложенную в сторону газету, но не спешил погружаться в чтение. Это могло подождать. Гермиона неохотно ковыряла вилкой в тарелке, съев лишь маленький кусочек тыквенного пирога. Обычно она не страдала от отсутствия аппетита. В последние дни девушка ходила бледная и подавленная. Вспоминая о причинах её апатии, Люциус сжимал кулаки, жалея, что слишком гуманно поступил с Макнейром. Следовало прикончить ублюдка.
– Люциус, я тут немного поразмыслила, – тихо сказала Гермиона, обращаясь к собственной тарелке, в то время как он не сводил с неё взгляда.
– Да?
– Я хочу работать. Меня с ума сводит сидение дома. Я понимаю, что в сфере магии я сейчас не слишком полезна, но я прочла немало книг, успев восстановить в памяти кое-что. Возможно, я могла бы подыскать себе что-нибудь подходящее?
Люциус предпочёл бы, чтобы Гермиона оставалась дома. Он обеспечивает её всем. Ей вовсе незачем работать. Но следовало учесть некоторые черты её характера. Она “деятель” по своей натуре, маленькая непоседа, любопытная и любознательная. Гермионе необходимо чувствовать, что она полезна, к тому же, насколько он успел узнать свою жену, её, как и его самого, приводила в восторженное возбуждение здоровая конкуренция, стремление к победе и, разумеется, выигрыш. Не важно, что поставлено на кон, лишь бы её признали первой. Люциус не мог не уважать эту склонность в своей молодой супруге.
– Думаю, мы сможем решить эту проблему, – сказал он, едва удержав улыбку, когда её лицо буквально озарилось. Гермиона, видимо, пребывала в уверенности, что он станет чинить ей препятствия. – Ещё желания, которые я мог бы исполнить, миссис Малфой?
В его голосе прозвучали весёлые нотки, и Гермиона едва не расплакалась. Ох, что с ней делается? То хочется биться в истерике, то рыдать у него на плече. Иногда она не понимает саму себя.
– Вы и так их исполняете, мистер Малфой.
Завтрак был прерван самым неожиданным образом. Из холла вдруг донесся шум, чей-то голос, а уже через миг в столовую ворвался молодой человек с бледным худым лицом, удивительно похожим на Люциуса.
– Так я и думал! – воскликнул гость, и его губы скривились в презрительной усмешке. – Как у вас тут всё по-семейному!
– Доброе утро, Драко, – как ни в чём не бывало, ответил Люциус, откидываясь на спинку стула. – Присоединишься к завтраку?
Гермиона подобралась, неожиданно испытав тошноту. Его сын! О, Господи, что за новые напасти ожидают её? Он явно настроен враждебно, несмотря на то, что уселся на свободный стул по левую руку от отца.
– Очень мило с твоей стороны дать о себе знать. Я рад, что ты пребываешь в добром здравии.
Гермиона без труда узнала скрытую ярость в обманчиво приветливом тоне своего супруга. Если бы она не сидела за столом, то у неё бы подкосились коленки от ужаса. Ожидание, что надвигается очередная буря, охватило её с ног до головы.
– Ты вернулся один или со своей супругой? Как она поживает?
– Уверен, что не хуже твоей. Насколько я могу судить.
Драко окинул Гермиону таким неприязненным взглядом, что она едва не поперхнулась, не вовремя сделав глоток остывшего чая.
– Возможно, – ухмылки на лицах обоих мужчин были идентичными. – Так ты об этом приехал поговорить? Или пришёл покаяться и попросить прощения?
– Прощения? Нет, пожалуй, выразить благодарность, что ты избавил меня от ненавистного союза. Вот только не предполагал, что ты действительно решишься на подобное безумие. Женитьба на грязнокровке…
– Осторожнее, Драко. Ты мой единственный сын, и мне бы не хотелось вышвыривать тебя из своего дома.
– Вот как? С каких пор грязнокровная шлюха тебе дороже семейных ценностей?
– С каких пор сын жениться, не спросив даже благословения отца?
– Ты знаешь, с каких! – вспылил Драко, не выдерживая спокойный тон беседы. – Жениться на грязнокровке?!
– Гермиона, я хотел бы поговорить с Драко наедине, – тихо обратился к ней Люциус.
– Я… я думаю, мне лучше остаться, – вопреки отчаянному желанию сбежать в свою спальню, ответила она.
– Я тоже так считаю, – не глядя на неё, сказал Драко. – Пора положить конец этому фарсу и избавить семью от позора, коим ты заклеймил нашу фамилию!
Гермиона с трудом сглотнула, заметив, как на лице мужа заиграли желваки. Она даже неосознанно отодвинулась в сторону.
– Поднимайся, – велел Люциус, уже нависая над Драко и схватив его за воротник мантии.
– Да, отец, – сын выглядел разозлённым ничуть не меньше.
Они так уставились друг на друга, что Гермионе на миг показалось, будто они готовы поубивать друг друга.
– Люциус, пожалуйста, не надо! Драко… я понимаю, у тебя есть причины меня ненавидеть, но…
– Заткнись! – в один голос рявкнули они, заставив Гермиону проглотить последние слова.
– Кажется, я велел подняться тебе наверх, – процедил сквозь зубы Люциус.
– Но…
– Живо!
Гермионе ничего не оставалось, кроме как отодвинуть тяжёлый стул и выбраться из-за стола. Возмущение грубостью супруга ещё не успело до конца захватить её. Всё происходило столь стремительно, эмоции сменяли друг друга, смущая своей неясностью и неоформленностью во что-то конкретное.
Поднявшись по лестнице так, чтобы её не было заметно из холла, Гермиона присела на ступеньки и прислушалась к тишине дома. Никаких звуков не доносилось из столовой, а ей так отчаянно хотелось узнать, что отец и сын скажут друг другу! Но девушка не решилась снова спуститься вниз и подслушать разговор…