Тициан и его возлюбленная 16 глава




— Что ж, в конце концов ее сослали в монастырь, как и нас, — заключила сестра Эммануэль, и в голосе ее прозвучало нескрываемое злорадство.

— Да, если не считать того, что в приданое король дал ей полмиллиона франков, — заметила я.

— Держу пари, ей не приходится спать на соломенном тюфяке и укрываться одеялом на рыбьем меху.

Я улыбнулась, и, к моему удивлению, по губам сестры Эммануэль тоже пробежала легкая улыбка.

На следующее утро я быстрым шагом вошла в сад, где сестра Серафина срезала кервель[192]для супа. Подняв голову, она насмешливо приветствовала меня:

— Почему-то мне кажется, что вы сгораете от желания дослушать историю до конца.

— Да, пожалуйста, — ответила я, надевая садовые перчатки и шляпку.

— Что ж, — сказала она, — слушайте, что было дальше…

 

 

Попурри

 

…Есть крылья, о которых не ведает ветер, И глаза, глядящие на солнце Из-за забытого окна. И тогда ветер распахивает двери.

Из-за первой решетки Вырываются багряные земли, А из-за второй решетки, Как змея, вытекает зеленое море.

Но из-за третьей решетки, Из-под низкой стрехи, Виден новый кусочек неба И другая сторона вещей.

Г. К. Честертон. Баллада о святой Варваре

 

Одна в глуши

 

Скала Манерба, озеро Гарда, Италия — апрель 1600 года

 

Лезвие кинжала устремилось к горлу Маргериты.

Она перехватила запястье ведьмы. К своему удивлению, у нее достало сил вырвать у колдуньи кинжал. А ведь La Strega всегда казалась ей такой сильной. И только сейчас Маргерита заметила, что она и ростом не уступает ведьме. Она перестала быть маленькой девочкой.

Кинжал со звоном полетел на пол. Маргерита с трудом поднялась на ноги, в панике оглядываясь по сторонам в поисках какого-либо оружия. La Strega вновь схватила свой кинжал. Оскалив зубы, она замахнулась, и клинок со свистом рассек воздух. Маргерита испуганно попятилась, задев бедром буфет. Она зашарила рукой по столешнице, ища что-либо, чем можно было бы ударить ведьму. И тут пальцы ее наткнулись на тяжелую серебряную сеточку для волос. Девушка изо всех сил швырнула ее в колдунью.

В сердце ее раздался бессловесный крик.

Каким-то непонятным образом сеточка в полете перевернулась и раскрылась. Она накрыла колдунью, словно рыболовной сетью, и пригвоздила ее к земле, не давая пошевелиться.

На мгновение и Маргерита застыла на месте, изумленно глядя на дело рук своих. А потом ее захлестнула дикая радость. Отчетливо выговаривая каждое слов, она принялась читать нараспев:

— Силой трижды трех, я привязываю тебя к себе.

 

Отныне ты не смеешь ни говорить обо мне,

Ни поднять на меня руку,

Ни сделать хоть шаг из этого места,

Где я запираю тебя.

 

Ведьма ахнула и схватилась за сердце. Ее золотисто-коричневые глаза потемнели от ярости и страха. Она попыталась заговорить, но язык отказался ей повиноваться. Маргерита рассмеялась и подхватила с пола свою зимнюю накидку и мешок с провизией. Волосы казались ей непривычно легкими, и кончики их ласково щекотали девушке шею. Поспешно порывшись в мешке с мукой, она достала оттуда обручальное кольцо и сдула с него белую пыль на беспомощную ведьму.

— Он любит меня, а я люблю его. Бедняжка, вы, наверное, никогда не могли сказать о себе того же?

Маргерита надела кольцо на палец. Кинжал ведьмы, поблескивая, валялся на полу. Обернув руку накидкой, она подняла его и выбросила в окошко — ни за что на свете она не прикоснулась бы теперь к чему-либо, что принадлежало колдунье, — а потом заглянула под кровать, где лежал нож Лучо. Прицепив его на пояс, Маргерита выпрямилась, чувствуя, как от радости у нее кружится голова.

Но как же выбраться наружу? La Strega была прикована к ковру серебряной рыбацкой сетью. Скатать ковер, добраться до потайного люка и спуститься в подвал, где лежала оставленная Лучо веревка, было невозможно. Взгляд ее, блуждавший по комнате, наткнулся на щетку и серебряную ленту, лежавшие на буфете. Сеточка для волос, которую дала ей ведьма, превратилась в сеть, приковавшую ее к месту. Интересно, что можно сделать со щеткой и лентой?

Маргерита расхохоталась. Она сунула щетку в карман и поспешно привязала один конец ленты к крюку в стене. Выбросив другой конец из окна, она увидела, как он стал толще и удлинился, на глазах превращаясь в прочную серебряную веревку, которая скользнула вдоль башни вниз, к подножию, исчезая в темноте.

Маргерита взобралась на подоконник и принялась осторожно спускаться по веревке вниз, перебросив мешок через плечо. Ладони вспотели от страха. Тело налилось свинцовой тяжестью, руки дрожали. Она сосредоточилась на том, чтобы медленно перебирать ногами, упираясь ими в стену башни и не позволяя себе думать о пропасти, разверзшейся под нею. С каждой минутой мешок все сильнее давил на плечо.

Спуск показался ей бесконечным. Наконец ветер, старавшийся оторвать ее от стены, ослабел, и звуки ночи стали другими, приглушенными и более интимными. Девушка рискнула посмотреть вниз и поняла, что земля чернеет уже совсем близко. Когда же нога наткнулась на что-то твердое, мышцы не выдержали и она мешком повалилась на каменистую поверхность.

— Синьора, что случилось? — раздался позади нее высокий писклявый голос. Из темноты к ней шагнула чья-то гигантская тень. Маргерита пронзительно вскрикнула, сунула руку в карман платья, выхватила оттуда щетку для волос и метнула ее под ноги гиганту. Вокруг него мгновенно вырос колючий терновник, а Маргерита бросилась прочь, в темноту.

Склон был каменистым и крутым, освещенным лишь слабым светом луны. Она то и дело падала, обдирая в кровь коленки и руки. Платье ее порвалось в нескольких местах, живот сводило судорогой от боли. Маргерита пыталась успокоиться, шагать размеренно и осторожно, но страх дышал ей в затылок, как стая гончих. Ничего не видя перед собой, она слепо бежала вперед.

«Я должна найти Лучо, — думала она. — Он поплыл на север, к месту, где растут лимоны». Она не знала, в какой стороне находится север, но следовала изгибу озера, который все дальше уводил ее от башни, помня неопределенный жест Лучо.

Сердце ее испуганно замирало от каждого шороха, и душа уходила в пятки. Окружающий мир казался мрачным и угрожающим. Скоро она не сможет бежать. Девушка присела на минутку, чувствуя острую боль в боку, но потом вскочила на ноги и заковыляла прочь.

Панорама рассвета стала для нее самым прекрасным зрелищем, какое она когда-либо видела. Бездонное и прекрасное, над ней раскинулось небо, усеянное клочьями длинных облаков, похожих на распущенные девичьи волосы, и расчерченное малиновыми, розовыми, золотистыми и синими полосами. Внизу лежала сверкающая теми же цветами гладь озера. Куда бы она ни посмотрела, открывающиеся виды радовали глаз. Вдаль убегали горные кряжи, суровые вершины которых отливали бронзой. По воде скользила лодка с красно-желтым парусом, а рядом, дробясь на волнах, бежало ее отражение. Птицы щебетали и чирикали во все горло, и каждая новая трель и рулада приводили ее в восторг.

В изгибе залива лежала маленькая деревушка, из высоких труб вился дым. Маргерита, хромая, направилась в ту сторону, раздумывая над тем, стоит ли ей входить в нее, чтобы попросить о помощи. Наверняка кто-нибудь сможет помочь ей. Но потом она увидела на берегу мужчин с коричневыми от загара руками, которые вытряхивали рыбацкие сети и развешивали их для просушки. Сердце ее вдруг преисполнилось страха. Она вспомнила о ведьме, пытавшейся выбраться из-под серебряной сеточки. Пожалуй, La Strega уже сумела освободиться, и сейчас наверняка преследует ее по пятам.

Маргерита повернулась спиной к деревушке и решительно углубилась в лес.

День тянулся медленно. Маргерита шла и отдыхала, шла и снова отдыхала. Она уже не чувствовала ног, а живот у нее болел и раздулся, словно она съела что-либо непригодное для пищи. К полудню она добралась еще до одного городка, но и его обошла стороной. Мысль о том, что придется заговорить с кем-либо или объяснять затруднительное положение, в котором она очутилась, привела девушку в ужас. Она хотела только одного — найти Лучо.

Постепенно горы подступали все ближе к берегу, огромные и серые. Идти вперед было невозможно. Отвесные скалы вздымались прямо из воды, уходя высоко в небо. Даже ее башня рядом с ними показалась бы крошечной.

Маргерита устала настолько, что больше не могла сделать и шагу. Завернувшись в шаль, она улеглась под деревом. Ей было холодно и неудобно, и девушка подумала, что не сможет заснуть. Но потом, сама не заметив, провалилась в сон.

Утром, открыв глаза, она полежала еще немного, будучи не в силах пошевелиться от усталости и окоченения. На шерстинках шали блестел иней. В кустах позади нее вдруг раздался шорох, и она испуганно села, стискивая в ладошке рукоять ножа. Из кустов осторожно вышел олень, устремив на нее бархатные черные глаза. Маргерита замерла, очарованная его красотой. Животное прошло мимо и исчезло в кустах. Она встала и двинулась по едва заметной тропинке, петлявшей меж деревьев.

Тропинка привела ее на лесную поляну. На камне сидела пожилая женщина и с помощью прялки и веретена свивала нить из комков овечьей шерсти. Она была в грубом крестьянском платье, а седые волосы были собраны в пучок и скреплены заколкой из кожи и дерева. Тяжелые веки прикрывали темные глаза. Она подняла голову и улыбнулась, глядя на Маргериту, которая вышла из кустов.

— Доброе утро, — поздоровалась старуха надтреснутым голосом. — Сегодня чудный день для прогулки.

Маргерита застенчиво кивнула и инстинктивно попятилась.

— Хочешь есть? Я только что собралась нарушить свой пост, и ты можешь составить мне компанию, если хочешь.

Старуха отложила в сторону веретено, поставила на колени корзинку и сняла салфетку, под которой обнаружился свежий черный хлеб с фруктами и орехами. В прохладном воздухе над ним еще поднимался легкий парок. В животе у Маргериты предательски заурчало. Пожилая женщина улыбнулась, обнажив беззубый рот. Отломив краюху, она протянула ее Маргерите. От хлеба исходил такой вкусный запах, что у девушки потекли слюнки.

— Хочешь пить? — поинтересовалась старуха, отщипывая кусочки от своей порции. — У меня есть свежее козье молоко.

Она достала из корзинки глиняный кувшин, сняла крышку и передала его Маргерите, которая с жадностью сделала несколько глотков.

— Ну и куда же ты направляешься в такое замечательное утро? — осведомилась старуха.

Маргерита набралась мужества и ответила.

— В Лимоне. Вы не могли бы подсказать мне туда дорогу?

— Лимоне? — удивилась старуха. — В Лимоне легче всего попасть на лодке. Если ты спустишься в порт Десенцано, то сможешь купить место на грузовом корабле.

— У меня нет денег, — сказала Маргерита.

На лице пожилой женщины отразилось беспокойство.

— Если у тебя нет лодки, то пешком предстоит проделать долгий и трудный путь. Ты уверена, что хочешь попасть туда?

— Да, — ответила Маргерита. — Я должна.

— Через горы ведет старая тропа, по которой раньше ходили караваны мулов, — с сомнением протянула старуха. — Но она крутая и узкая, и ею уже давно никто не пользуется.

— Ничего, я дойду, — сказала Маргерита. — Я не знаю, что еще можно сделать.

— А ты не хочешь подождать здесь? Я живу здесь неподалеку, в лесу, и с радостью предоставлю тебе крышу над головой.

— Я не могу ждать.

Маргерита живо представила себе, как ведьма и гигант идут по темному лесу, с каждым шагом приближаясь к ней. Она не могла больше терять ни минуты. Поэтому пожилая женщина объяснила ей, какой дорогой идти через горы, хотя на ее морщинистом лице отражалось нешуточное беспокойство.

— Большое вам спасибо! — вскричала Маргерита.

— Не спеши, — посоветовала ей старуха. — Иначе ты родишь своих малышей раньше срока.

— Малышей? — Маргерита удивилась и испугалась одновременно. — Что вы имеете в виду?

Пожилая женщина указала веретеном на округлившийся живот Маргериты.

— А ты разве не знала? Там у тебя ребенок — даже два, если я не ошибаюсь.

— Ребенок? Два ребенка?

Мысль об этом внезапно наполнила Маргериту жгучей радостью. Ее собственные дети. Ее и Лучо. Вот, оказывается, почему платье стало тесным. Теперь желание найти Лучо лишь усилилось. Она с мрачной решимостью окинула горы взглядом.

— Надеюсь, ты найдешь его. — Старуха вновь взялась за веретено и прялку.

Маргерита поднималась по тропе все выше и выше, оставив лес далеко позади. Ноги и легкие у нее горели, как в огне. С отвесного склона утеса там и сям срывались небольшие водопады, пересекая тропу, отчего она стала скользкой. Девушка касалась рукой скалы, осторожно ступая по камням и медленно пробираясь вперед, несмотря на то, что ее подгоняло желание как можно скорее отыскать Лучо.

За каждым поворотом открывалась очередная панорама гор, долин и быстрых пенистых речек. Там, где тропа расширялась, она присаживалась отдохнуть. Деревьев попадалось совсем немного, но под каждым она собирала упавшие сучья и ветки, пряча их в мешок. Если она захочет приготовить себе горячую еду, ей понадобится костер.

После полудня Маргерита вышла на уступ и впервые увидела озеро далеко внизу. При виде его темно-зеленых глубин с серебристыми искорками у нее перехватило дыхание, а сердце переполнила болезненная радость. Она уже начала опасаться, что старуха отправила ее не в ту сторону, и она лишь удаляется от озера.

А вскоре ей попался особенно крутой подъем. Маргерита старалась поддерживать огромный живот руками, и мысль о том, что она несет новую жизнь, придавала ей сил и решимости защитить ее.

Похолодало. В расщелинах скал лежал снег, белыми шапками укрывая большие валуны вокруг. Деревья исчезли совершенно, и лишь упрямая трава кое-где торчала из трещин в сплошном камне. Маргерита собирала сухие листья для растопки, хотя они больно кололи ее озябшие руки.

Вскоре тропинка вывела ее на самую вершину горы, откуда открывался потрясающий вид на озеро внизу и снежные пики горных кряжей, тянувшихся во все стороны, насколько хватал глаз. Холодный ветер пробирал до костей, но она раскинула руки, чувствуя, как замерзают на щеках слезы. «Все это видит орел, — подумала она, — когда парит под облаками. И теперь я свободна, как птица!»

Девушка двинулась дальше, опираясь на суковатую палку. Она миновала скалистый выступ, похожий на большой палец, и вспомнила, что старуха в точности описала ей его. Она шла в нужном направлении.

Всю вторую половину дня она упрямо карабкалась наверх, хотя теперь подъем стал уже не таким крутым. Тропа петляла по зеленым лужайкам и взбиралась на каменистые пустоши, выводя ее на следующую вершину, с которой открывался очередной вид, от которого захватывало дух. Стало так холодно, что было больно дышать, а ноги у нее совсем окоченели. Маргерита сунула ладони под мышки и пошла дальше.

Каждый шаг давался ей с неимоверным трудом. Каждый вдох обжигал легкие. Она то и дело спотыкалась, но упрямо шла вперед. Острая боль в боку подгоняла ее, не давая остановиться. Солнце медленно садилось за спиной, и по заснеженным вершинам гор побежали фиолетовые и розовые тени. Кажется, они тянулись в бесконечность, эти горы, волнистые гряды которых таяли в голубой дымке вдали. Маргерита начала побаиваться, что не сумеет отыскать дорогу вниз. Похоже, она заблудилась. Старуха сказала, что до Лимоне всего один день пути. Хотя, может, она просто идет слишком медленно. Маргерита ускорила шаг.

К тому времени, когда на небе взошла луна, золотистая и надкусанная, как головка сыра, Маргерита ощутила, что боль в боку значительно усилилась. Она накатывала приступами, и промежутки между ними становились все короче. Всякий раз, когда ее пронзало раскаленное копье, она останавливалась и, задыхаясь, пережидала приступ, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. Когда же боль отступала, она ослабевала настолько, что долго не могла сделать первый шаг.

Она остановилась передохнуть. Боль навалилась на нее жгучими рычащими волнами, так что перед глазами у девушки поплыли красные круги. Маргерите оставалось только ждать, пока она не пройдет, чтобы, спотыкаясь, двинуться дальше. Вскоре она стала озираться по сторонам, ища хоть какого-нибудь укрытия на ночь. Наконец тропинка обогнула огромный валун и вывела ее в узкое ущелье, над которым нависли отвесные скалы. В дальнем его конце обнаружилась неглубокая пещера. Рядом из трещины в скале бил маленький родничок. Маргерита наклонилась, чтобы напиться. Вода оказалась ледяной и восхитительной на вкус. Когда же девушка вновь попыталась встать на ноги, мир вокруг нее пустился в пляс, а живот пронзила острая боль. Она ахнула, чувствуя себя котенком, которого несет бурный паводок.

Мало-помалу боль стихла. Маргерита поняла, что у нее есть всего несколько минут, прежде чем она вернется. Нетвердой походкой она вошла в пещеру и быстро опорожнила свой мешок, собирая в кучу все листья и веточки, которые принесла с собой. Руки у нее дрожали так сильно, что ей понадобилось несколько ударов, чтобы высечь искру и разжечь костер. По стенам пещеры заплясали огненные отблески, и вскоре она начала согреваться.

Она набрала воды в горшок и поставила его на огонь. Когда вода нагрелась, Маргерита скинула с себя верхнюю одежду и вымылась так тщательно, как только могла. О том, как надо рожать, она почти ничего не знала, но полагала, что для этого лучше быть чистой.

По животу вновь растеклась боль. Она согнулась пополам, задыхаясь, и уперлась руками в колени. Когда же боль схлынула, Маргерита села и стала рвать нижнюю юбку на лоскуты. Ей понадобятся пеленки для ребенка и для себя. Но она успела лишь разорвать ткань напополам, когда боль пронзила ее снова, намного сильнее, чем раньше. Она заплакала.

— Мама, ты нужна мне, — сказала она. Звук собственного голоса придал ей уверенности и заставил отступить одиночество. — Как бы мне хотелось, чтобы ты была рядом. Я хочу, чтобы ты знала — я жива. Я знаю, ты любила меня. А ей я никогда не верила. Я имею в виду, что старалась не верить ей. Ой, мама, как мне хочется, чтобы ты была рядом!

Маргерита испугалась, что так и умрет здесь, в глуши, одна.

Боль набросилась на нее, как бешеная собака, треплющая в зубах тряпичную куклу. Она скорчилась на полу пещеры. Ей казалось, будто живот выворачивает наизнанку. Из горла вырвался дикий животный крик. А потом вдруг Маргерита испытала резкое облегчение, и между ног у нее потекло что-то горячее и скользкое. Она сунула туда руки и извлекла на свет Божий ребенка. Это был мальчик, с красным личиком и рыжими волосиками. Он кричал во все горло и беспорядочно размахивал крошечными кулачками. Грудь Маргериты сотрясли сдавленные рыдания. Она села на корточки и прижала малыша к груди. Несколько мгновений она сидела вот так, словно оцепенев, но его громкий плач привел ее в чувство, и она завернула ребенка в кусок материи, беспомощно качая его на руках. Его волосики отражали пламя костра, цветом напоминая только что отчеканенные медные монеты. Глазки его были крепко зажмурены, но кричал он беспрерывно, высоким и пронзительным голосом, как морская чайка. В памяти у нее всплыли виденные в детстве образы Мадонны с младенцем на руках. Она поднесла ребенка к груди и неловко сунула ему в ротик набухший сосок. Мальчик моментально зачмокал и принялся жадно сосать.

И вдруг внизу живота Маргерита ощутила сосущую боль. В следующий миг она стала такой острой, что у девушки перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы. Сын ее недовольно захныкал, когда она непроизвольно вздрогнула. Маргерита с плачем прижала его к себе, а потом быстро положила рядом, на кучу тряпок. Она успела вовремя. Боль, ударившая снизу, была такой острой, что на мгновение она лишилась чувств; мир вокруг перестал существовать. Тело напряглось в последнем усилии, и она почувствовала, как из нее выскользнул еще один ребенок. Это оказалась крошечная девочка с влажными темными кудрями и посиневшим личиком. Она молчала. Маргерита поднесла ее к груди, но малышка обмякла у нее на руках и никак не отреагировала на ее прикосновение. Маргерита в отчаянии стиснула дочку в объятиях, бессвязно шепча:

— Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста.

Тело девочки покрывала беловатая слизь. Маргерита принялась вытирать ее куском ткани. Ее охватывала паника, и движения становились все более резкими.

— Пожалуйста, не дай моему ребенку умереть, — выкрикнула она и прижала малышку к себе.

Девочка поперхнулась воздухом и закричала. Маргериту охватила слабость. Она завернула дочку в чистый кусок ткани и поднесла ее к груди, а потом второй рукой подхватила сына и пристроила рядом с сестрой. Воцарилась тишина. Маргерита сидела, обессилевшая и ошеломленная, глядя на две крошечные головки, прижавшиеся к ее груди. Одна — огненно-красная, другая — темная, как ночь.

 

Колокольчики мертвеца

 

Озеро Гарда, Италия — апрель — май 1600 года

 

Наконец малыши заснули.

У Маргериты достало сил лишь на то, чтобы подбросить в костер несколько веток. Потом она легла на накидку и укрылась тяжелой шалью, прижав к себе детей. И заснула.

Ей показалось, что она смежила веки всего лишь на миг. Но тут проснулся ее сын и зашелся пронзительным криком, заодно разбудив и сестру. Маргерита постаралась накормить и успокоить их, но груди у нее ее стали твердыми, как камень, и горячими, как лава. Тело ныло и болело, а между ног все еще сочилась кровь. Пока дети жадно сосали молоко, она вдруг ощутила знакомый прилив боли внизу живота.

— Нет, — застонала она.

Но на этот раз из нее вывалились лишь два бесформенных комка окровавленной слизи, соединенные с ее малышами толстыми, серыми, извилистыми жилами. Она подождала, пока дети вновь не заснут, а потом перерезала жилы и закопала их в дальней части пещеры, привалив сверху камнями. Содрогаясь от сдерживаемых рыданий, Маргерита, как могла, перевязала кровоточащие отростки и вновь прилегла.

Ночь прошла, как в тумане. Дети просыпались и начинали кричать, она кормила их, они засыпали, и все повторялось сначала. Первым неизменно просыпался сын, кормить которого приходилось дольше всего. Маленькая дочурка была вялой и беспокойной, она больше кричала, чем ела, и крики ее слабели по мере того, как ночь шла на убыль.

На рассвете Маргерита оделась, а из шали соорудила перевязь, в которую положила детей и подвесила их на грудь. Она чувствовала себя больной и разбитой, кружилась голова, и она понимала, что ей нужна помощь. Прошло уже много времени с тех пор, как она ела в последний раз и, хотя голода она не испытывала, но знала, что в самом ближайшем будущем ей понадобится еда, тепло и крыша над головой, если она хочет, чтобы близнецы и сама она остались живы.

Маргерита медленно брела по старой караванной тропе. Малыши спали, убаюканные равномерным покачиванием. Поначалу ей было очень холодно, но потом солнце поднялось выше, воздух начал прогреваться, и она зашагала быстрее. Ей все чаще приходилось останавливаться и отдыхать, привалившись к скале; пятно крови на ее юбке расползалось, увеличиваясь в размерах. Ближе к полудню она покормила сына, а вот дочь разбудить так и не смогла.

Маргерита увидела Лимоне, когда поднялась на гребень холма в золотистых предзакатных сумерках. Она лежала внизу, под нею, небольшая каменная деревушка, зажатая между обрывистыми скалами и глубокими темными водами озера. Воздух благоухал ароматом цветущих лимонных деревьев, которыми был засажен каждый клочок земли, разбитый на террасы. Высокие каменные стены, перекрытые стеклянными панелями, сверкавшими на солнце, защищали нежные цветки от холода. Каменные же стены соединялись между собой деревянными шпалерами, увитыми виноградными лозами.

Караванная тропа превратилась в узкую, вымощенную булыжником дорогу, крутую, как водопад, с вырубленными через неравные промежутки ступенями. Задыхаясь от острой боли в боку и ногах, Маргерита принялась медленно спускаться к порту, держа на руках близнецов. Здесь, внизу, было тепло. Солнечные лучи отражались от серого камня, иногда взрываясь россыпями хрустальных брызг. В гавань возвращались рыбацкие лодки, и мужчины ловко убирали красные паруса, перебрасывали на берег канаты, надежно швартуя на ночь свои суденышки, а в сетях серебрилась пойманная рыба. Женщины в грубых коричневых платьях с фартуками и платками, повязанными на головах, наполняли корзины, держа их на бедре. Заходящее солнце пускало дрожащую рябь по воде и больно резало Маргерите глаза, отчего у нее быстро разболелась голова.

Девушка схватилась рукой за сердце, дыша полной грудью и стараясь унять гнетущую тревогу. Лучо нигде не было видно, хотя создавалось впечатление, что все население небольшой деревушки собралось сейчас на крошечной площади, смеясь и разговаривая. Маргерита неуверенно пробиралась к гавани, и люди оборачивались и с удивлением смотрели ей вслед. Девушка съежилась. Последний раз она была среди такого столпотворения очень давно, и от шума и запаха многочисленных человеческих тел ее затошнило.

Чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, Маргерита направилась к ближайшей женщине, которая потрошила и чистила рыбу зловещим изогнутым ножом.

— Простите, пожалуйста, не знаете ли вы, случайно, молодого человека… по имени Лучо. Он приезжает сюда из Флоренции.

На лице рыбачки отразилось удивление.

— Вы имеете в виду сеньора Лучо де Медичи? Племянника Великого герцога?

Маргерита ошеломленно уставилась на свою собеседницу. Лучо принадлежал к клану де Медичи? Самому состоятельному и влиятельному семейству во всей Северной Италии? Кровь отлила у нее от лица, и ей вдруг стало холодно и неуютно.

— Он был здесь вчера вечером, — сказала рыбачка. Она обратилась к толпе: — Кто-нибудь видел сегодня сеньора де Медичи?

Ей ответил дородный и сильный рыбак.

— А, да. Молодой де Медичи. Я видел его сегодня утром. Он отплыл на рассвете.

— Его здесь нет? — У Маргериты упало сердце.

Рыбак утвердительно кивнул.

— Он поднялся с утра пораньше. Видно, очень уж спешил.

На девушку навалились тоска и отчаяние: она опоздала. Но куда мог поплыть Лучо? Неужели он вернется к башне? А что, если La Strega до сих пор там? Она вспомнила искаженное ненавистью лицо ведьмы, когда та пыталась сбросить серебряную сеточку. Колдунья непременно постарается отомстить Лучо. Она покалечит или даже убьет его.

Маргерита огляделась по сторонам. Вокруг высились мрачные горы. Сердце у нее екнуло и сжалось при мысли о том, что ей предстоит вновь взбираться на их крутые склоны и пройти обратно по тропе многие каменные мили. Но вернуться другим путем можно было лишь на лодке, а Маргерита не умела управляться с парусом, да и денег, чтобы заплатить за проезд, у нее не было.

Она умоляюще взглянула на рыбака.

— Вы не могли бы отвезти меня на своей лодке? Я должна… Я должна обязательно найти Лучо!

— Сейчас задул встречный ветер, — ответил тот. — Придется подождать до утра, если вы хотите отправиться на юг. А в это время дня дует ora. [193]Он может отнести лодку до самой Ривы,[194]если вы не будете осторожны.

— Мне все равно! Я должна догнать его. И остановить! Это вопрос жизни и смерти.

Рыбак посмотрел на нее, как на умалишенную.

— Говорю вам, это невозможно. Нам придется грести всю дорогу, а против нас будет и ветер, и течение.

Маргерита обвела взглядом лица окружающих. Все они смотрели на нее.

— Я должна найти его.

— Утром, — сказал рыбак.

Он протянул к ней огромную ручищу, словно намереваясь схватить. Маргерита испуганно отпрянула, на нее вдруг навалился безрассудный страх.

— Не нужно бояться, — вмешалась в разговор рыбачка, подходя к ней. Она по-прежнему сжимала в руке нож, с лезвия которого капала кровь.

— Нет! — закричала Маргерита.

Она повернулась, чтобы бежать отсюда, но земля ушла у нее из-под ног. А потом на нее обрушилась темнота.

 

* * *

 

Перед глазами у нее танцевали звезды. Время раскололось на части. К ней возвращались обрывки воспоминаний: над ней склоняются чьи-то лица, люди кричат на нее, пронзительно плачут дети. Ее бросало то в жар, то в холод, она чувствовала себя легкой и невесомой, а в следующий миг тело ее наливалось тяжестью. Она то просыпалась, то вновь забывалась сном, и тогда к ней приходили кошмары.

Ей снилось, что она вновь оказалась в башне. Стены давили на нее, и она задыхалась. Она увидела себя, расхаживающей взад и вперед по комнатке, и в волосах у нее играли отблески огня. Но потом фигура остановилась и обернулась, и Маргерита увидела, что у нее лицо ведьмы. Ее охватил ужас. Она не могла ни пошевелиться, ни заговорить, и едва могла дышать.

Колдунья вновь принялась мерить шагами комнату, яростно сжимая кулаки. В глазах ее полыхало безумие. В окно заглянул рассвет. Где-то далеко зачирикали и запели птицы.

— Маргерита, опусти вниз свои волосы, чтобы я мог подняться по золотой лестнице! — донесся снизу чей-то веселый голос.

«Пожалуйста, нет », — мысленно взмолилась Маргерита.

Ведьма замерла на месте. Еще мгновение она оставалась неподвижной, и ее белое лицо с застывшими чертами походило на маску, а потом она схватила огненно-рыжую косу и выбросила конец в окно.

«Лучо!» — изо всех закричала Маргерита. Но с губ ее не слетело ни звука. Коса задергалась, когда кто-то начал подниматься по ней. Ведьма уперлась рукой в стену, чтобы не упасть.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-01-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: