Диана села в машину. Дмитрий устроился на заднем сиденье, вытянул вперед руки, повернув их ладонями к вискам девушки.
– Закрой глаза и думай о чем-нибудь приятном.
Диана послушно закрыла глаза.
Он сосредоточился, вошел в состояние энергопередачи.
Прошла минута, другая.
– Так тепло… – прошептала Диана. – Голова плывет…
Еще через несколько минут он сделал ладонями круговые движения, как бы наматывая на них бесплотные струйки черного дыма, и резко сбросил «намотку» с рук.
– Сеанс закончен.
Он пересел на место водителя.
– Как странно… – прошептала она не сразу, боясь пошевелиться. – Голова легкая-легкая… не болит… и дышится легче… ты волшебник?
Дмитрий засмеялся.
– Я спец по выживанию, и только. Могу прочитать лично для тебя курс лекций «Белояра» и позаниматься с тобой дополнительно. Научишься всему, что умею я.
– А ты где учился?
– О, везде, где только можно, у разных людей, у отца с дедом, у друзей. А начинал еще в армии. Я служил в погранвойсках на таджико-афганской границе, в спецгруппе «А», и командир научил меня многому, не только воевать, что пригодилось потом в жизни.
– Расскажи, – заинтересовалась Диана.
– Подожди, – остановил он ее. – У нас два варианта на вечер, если ты, конечно, не возражаешь. Первый: оставляем машину здесь и идем гулять по набережной с заходом в какой-нибудь ресторанчик. Второй вариант – сразу идем в ресторан.
– Предлагаю третий, – улыбнулась Диана, внезапно накрывая его руку своей. – Идем гулять, а кофе пьем у меня дома, под музыку Вивальди. Не возражаешь?
Дмитрий внимательно посмотрел в глаза девушки, мерцавшие таинственно-ждущим светом, наклонился и поцеловал ее в губы. Она не отодвинулась и ответила… Поэтому прошло какое-то время, прежде чем они смогли оторваться друг от друга и отдышаться.
|
|
– Это называется лечением, – сказала Диана задумчиво. – Может быть, мне следовало заняться им раньше?
Дмитрий засмеялся.
– Вот тут ты права.
– Это мужчины всегда правы, а женщины просто никогда не ошибаются. Только не делай, пожалуйста, далеко идущих выводов.
– Я не делаю, – поспешил заявить он.
– Тогда пошли пройдемся.
Они вылезли из машины и направились по Добролюбова к Красному мосту, затем свернули налево, на набережную.
– Расскажи, как ты попал в погранотряд, – попросила Диана, беря его под руку; она еще не привыкла к тому, что у нее не болит голова и не заложен нос, и прислушивалась к себе.
– Да как и все, – пожал плечами Дмитрий. – Призвали в армию, а так как я уже в восемнадцать лет занимался боевыми искусствами, то и направили к пограничникам. Нас прозвали головорезами, хотя никому мы, естественно, голов не отрезали, напротив. Наркоторговцы за наши головы обещали огромные деньги. Нам ни черта страшно не было, любую задачу выполняли.
– Воевали?
– Если активную охрану границы можно назвать войной, то воевали. В отряде только я и Петя Самойленко были срочниками, остальные контрактники, прапора и лейтенанты.
– Чем же вы занимались?
– В нашу задачу входило обнаружение наркокурьеров с грузом и их задержание. Часто даже границу пересекали, на той стороне засады устраивали.
– А как афганцы на это реагировали?
– Ну, власти приграничной зоны, естественно, понимали обстановку, сами же страдали от наркоторговли, поэтому ни разу в погранотряд официальные протесты не посылали. Наоборот, жители афганских кишлаков часто сообщали о движении караванов. А вот таджики – те нет, никогда не помогали. Большинство работало на наркодельцов и оповещало их о наших передвижениях. Мы практически служили во вражеском окружении.
|
|
– Несладко тебе пришлось.
– Ничего, выжил, зато хорошую школу прошел.
Диана остановилась у парапета, оперлась руками о чугунные перила решетки, глядя на воду Вологды.
– Река жизни… течет в бесконечность и течет… а мы мечемся… тебе не кажется, что все это бессмысленно?
– Что именно? Течение реки?
– Нет… наши помыслы и устремления, наши мечты и надежды, все, что мы делаем… жизнь вообще… Ведь все равно мы умрем, и не останется следа… смерть подстерегает нас везде…
– В моей смерти прошу винить мою жизнь, – пошутил Дмитрий. – Что за настроение у тебя сегодня? Откуда такое уныние? Нелады на работе, в личной жизни?
– У меня плохое предчувствие… как будто должно случиться нечто ужасное!..
Дмитрий повернул девушку к себе, поцеловал в нос, в глаз, в щеку, прижал к себе, проговорил успокаивающе:
– Все будет нормально, принцесса, обещаю.
– Правда? – затихла Диана.
– Я никогда просто так слов на ветер не бросаю.
И в этот момент рядом остановилась машина – серебристый «Мерседес» последней модели. Из него вылезла компания из двух девиц и трех молодых людей, отгородила обнявшуюся пару от дороги. Один из парней приблизился и оказался Симоном Калабриади.
– Какая сцена! – сказал он насмешливо, с недоброй улыбкой. – Первый меч России и мисс Вологда в одной упаковке! Прошу любить и жаловать, господа.
|
|
Парни заржали, девицы захихикали.
– А я вас везде ищу, дорогая Диана Ивановна, прямо-таки с ног сбился.
– Зачем? – освободилась из объятий Булавина девушка.
– Чтобы сделать деловое предложение.
– Деловые предложения делаются в офисах, – сказал Дмитрий, понимая, что на сей раз не удастся уйти без конфликта. Чувствовалось, что Симон находится на взводе и с трудом сдерживается.
– А тебя не спрашивают, чемпион! – угрожающе ткнул в него пальцем Симон. – Говорят, ты мастер по выживанию и рукопашному бою, так вот сегодня тебе не придется демонстрировать свое мастерство. Как тебе вот эта штука? – Он вытащил пистолет. – Против такого лома нет приема?
– Есть, – спокойно сказал Дмитрий, мгновенно выхватывая пистолет (новейший «дятел») из руки младшего Калабриади. Он давно усвоил закон: профессионал не разговаривает зря, используя любой шанс первым. Симон же был уверен в своем превосходстве и жаждал выговориться, насладиться беспомощностью жертвы, унизить соперника, стать героем хотя бы в своих собственных глазах. Нападения и изменения ситуации он не ожидал.
Его приятели попятились, доставая ножи и пистолеты.
– Все назад! – холодно сказал Дмитрий. – Шутить не буду! Малейшее движение – стреляю! – Он достал мобильник, протянул Диане. – Позвони в милицию.
Глаза Симона забегали, сквозь лютую ненависть в них протаял страх. Он бледно улыбнулся.
– Ну зачем же сразу милицию? Мы же джентльмены, сами уйдем. Может, не будем обострять отношения? Я ведь через час выйду на свободу и начну тебя искать, чемпион. Тебе это надо? Отдай пушечку, и мы уедем.
Дмитрий усмехнулся. Лицо Булавина стало жестким.
– Пора отвечать за свое поведение.
– Отпусти его, – тихо попросила Диана.
Дмитрий с удивлением глянул на нее.
– Ты понимаешь, что говоришь? Если его отпустить, он снова будет искать момент…
– Отпусти, пусть катится.
– Вот спасибо, королева, что заступилась, – раздвинул губы в кривой улыбке Симон. – Век не забуду! Можно я вам одно словечко шепну? Тет-а-тет? Ваш защитник может не беспокоиться, я должен сообщить нечто важное.
Дмитрий хотел было возразить, но посмотрел на Диану и передумал, не желая выглядеть в глазах девушки перестраховщиком.
– Говори, – равнодушно сказала Диана.
– Отойдем?
Диана сделала шаг в сторону. Симон засунул руки в карманы пиджака, шагнул ей навстречу, и Дмитрию не понравилась его целеустремленность и хищный блеск в глазах, вдруг ставших шальными и пустыми.
– А это тебе мой подарок!
Симон выдернул из кармана руку с черной грушей и брызнул в лицо Дианы какой-то жидкостью. Но за мгновение до этого Дмитрий толкнул девушку в плечо, и струя миновала ее голову, лишь несколько капель попало на открытую шею и платье. Диана вскрикнула. Жидкость оказалась кислотой.
Дмитрий же продолжал движение оптимального действия, не обращая внимания на резкую боль: несколько брызг попало ему на тыльную сторону ладони и на щеку. Он перехватил руку Симона с грушей, вывернул так, что струя кислоты попала тому на брюки, и нанес точный удар локтем в подбородок. Калабриади взвыл и умолк, опускаясь на тротуар. Стало тихо.
Один из приятелей Симона, громадный, бородатый, с курчавыми черными волосами, бросился было к нему и споткнулся, увидев нацеленный в живот пистолет.
– Подонки! – сквозь зубы проговорил Дмитрий, с беспокойством оглядываясь на Диану, прижавшую к шее платочек. – Забирайте своего босса, и чтоб духу вашего здесь не было! И передайте, когда очухается: встречу еще раз – убью!
Ошеломленная происшедшим компания потащила к машине потерявшего сознание Симона. Дмитрий подошел к Диане.
– Сильно попало?
Диана отняла платок, и в свете фонаря Дмитрий увидел на шее и чуть выше груди девушки красноватые пятна.
– Быстро надо смыть!
Недалеко оказалась каменная лестница к воде, они сбежали вниз, и Дмитрий смыл с кожи Дианы остатки кислоты. Затем вымыл и свою руку. Оглядев рубашку, заметил несколько дыр величиной с десятикопеечную монету, показал спутнице.
– Рубашку испортил, гад! У тебя, кстати, тоже дырки на платье, придется покупать новое. Теперь постой смирно пару минут, я пошепчу, чтобы не осталось следов.
Девушка послушно замерла, закусив губу. Кожу наверняка щипало и жгло, но она терпела. Дмитрий снова вошел в состояние энергопередачи, положил ладони на места ожогов, закрыл глаза. Через две минуты отнял ладони, расслабился.
– Все, можно бежать домой. Сделаешь примочки из чайной заварки, и через день от красноты ничего не останется.
Он повернулся, чтобы идти наверх по лестнице, протянул Диане руку, но та остановила его, повернула к себе, закинула руки за шею.
– Спасибо, Дима! Если бы не ты… – Она передернула плечами.
– Да что там, все хорошо, – пробормотал он. – Симон явно больной… шизик… Но я теперь буду с тобой.
– Надолго?
– Как скажешь.
– Я хочу – всегда!
Дмитрий заглянул в глаза девушки, в которых отразились звезды, она потянулась к нему, подставляя губы, и поцелуй закрепил то, что они сказали друг другу.
Он уснул сразу, легко, тихо, безмятежно, словно провалился в иной мир, в иное измерение – измерение снов и желаний, а она смотрела на него, боясь пошевелиться, не желая спугнуть сон движением, и думала… ни о чем не думала. Просто лежала рядом и смотрела на него, первого мужчину в жизни, прикосновения которого были ей приятны.
Но сначала было огромное удивление, что она, такая гордая и независимая, привыкшая доверять только самой себе, вдруг пригласила в гости пусть и не первого встречного, но мало знакомого мужика. Оказавшегося не просто симпатичным и сильным, но умеющим постоять за себя, а главное – показавшего себя рыцарем, способным защитить женщину.
Потом удивление прошло, настало время философских размышлений и этических оценок происшедшего, и она вдруг поняла, что Дмитрий не только мужчина, которого она захотела, но которого ждала!
Она легонько погладила пальцами золотистый пушок на широкой груди уснувшего, и Дмитрий, не просыпаясь, улыбнулся. Будто знал, что она о нем думает.
Сон пришел незаметно…
Дмитрий проснулся в начале седьмого, хотя обычно вставал в семь утра. Открыл глаза, не понимая, где он, потом увидел разметавшуюся под простыней Диану и замер, внезапно осознавая огромную важность открытия. Рядом спала красивейшая девушка на свете, поверившая ему, признавшая его право быть с ней рядом в постели. И это был не сон!
Дмитрий осторожно привстал на локтях, разглядывая лицо той, которую так долго искал. Сами собой на ум пришли стихи Аполлинера:
Губы ее приоткрыты.
Солнце уже взошло
И проскользнуло в комнату
Сквозь ставни и сквозь стекло,
И стало тепло.
Губы ее приоткрыты
И закрыты глаза,
А лицо ее так спокойно, что сразу видно, какие
Ей снятся сны золотые,
Нежные и золотые…
Глаза Дианы вдруг открылись. Она встретила его взгляд, встрепенулась и смущенно улыбнулась.
– Что?
– Молчи, – прошептал он, целуя ее в плечо. – Ты ангел…
Она покачала головой.
– Если ты узнаешь, кто я, ты меня бросишь.
Дмитрий засмеялся, обнимая ее.
– Даже если ты заколдованная лягушка или Баба Яга, я от тебя не отстану. Если надо – расколдую.
Диана притихла, принимая его ласки, потом, спустя какое-то время, накинула пеньюар и, подождав, пока Дмитрий вымоется под душем, подала ему махровый халат, не по росту маленький, и усадила в гостиной в кресло. Села напротив, строгая, как учительница.
– Обещай мне, что не будешь сердиться и делать далеко идущие выводы.
– Я уже говорил…
– Речь о другом.
– Да в чем дело? – встревожился Дмитрий, не понимая, чего от него хотят. – Почему я должен сердиться на тебя?
– Обещаешь?
– Ну, обещаю.
– Я пошла с тобой… – она закусила губу, покраснела, но не отвела взгляда, – потому что так хотела сама, а не потому, что надо было…
Дмитрий встал, опустился перед сидящей со стиснутыми руками девушкой на колени, заглянул в глаза, улыбнулся.
– Ты меня пугаешь.
– Сядь, – не поддалась она его обаянию, указала на кресло рукой.
Сбитый с толку, Дмитрий повиновался.
– В общем, все глупо и некрасиво, и выглядит как… – она поискала слово, – как вербовка. Но клянусь тебе…
– Не надо клясться, – покачал он головой, понимая, что она действительно мучается и не знает, как выразить свое отношение к чему-то, о чем должна пойти речь. – Что бы ты ни сообщила и в чем ни призналась, я тебя пойму.
– Правда? – с надеждой проговорила она.
– Правда! – с железной уверенностью подтвердил Дмитрий.
– Тогда… все не так безнадежно… хотя, видит бог, что я долго сопротивлялась… – Диана глубоко вздохнула. – Но если ты уйдешь, я тебя тоже пойму.
– Говори же наконец.
– В общем… к тебе подходили люди, майор Дегтярев из президентской службы безопасности… помнишь?
– Еще бы. Откуда ты знаешь?
– Они передали тебя мне…
– Как это – передали?
Диана снова покраснела, теребя локон, но продолжала глядеть ему в глаза.
– Я руковожу отделением КОП в Вологде.
Дмитрий остался спокойным, разглядывая девушку прищуренными глазами, будто ничего особенного не услышал.
– Ты… понял? – прошептала она.
– И ты хочешь мне сказать, что мое появление у тебя не является частью плана вербовки?
– Да! – с вызовом вздернула подбородок Диана, хотя в глазах ее задрожали слезы. – А если не веришь…
Он улыбнулся, поднялся и, несмотря на ее сопротивление, подхватил на руки и закружил по комнате.
– Почему я должен тебе не верить? Я ведь и сам не слепой, охотница ты моя дорогая. Почему я должен не верить своим чувствам?
– Значит, ты меня… прощаешь?
– Никогда! – ответил он, целуя девушку. – В смысле – не смогу наглядеться. – Дмитрий поставил ее на ноги, заглянул в глаза. – С недавних пор ты для меня – свет в окошке! Понимаешь?
Диана покачала головой, попыталась высвободиться, но губы их нечаянно встретились, и сопротивляться уже не было сил…
Затем они купались, одевались, готовили завтрак вдвоем и заговорили, только сев за стол.
– Получается, ты теперь мой начальник? – сказал Дмитрий, набивая рот яичницей; у него проснулся зверский аппетит. – В принципе я уже дал согласие работать в вашей КОП-команде, но не представляю, чем должен буду заниматься.
Диана глянула на часы, висящие на стене кухни.
– Ты меня совсем закружил, я уже опаздываю. Сиди молча, жуй и слушай. Моему отделению поручены три разные разработки. Первая – образумление депутатов областного законодательного собрания. Вторая – выколачивание дури из чиновников местного отделения Федерального долгового центра, и третья – урезонивание пастырей Вологодского храма Братства Единой Свободы, или храма БЕСа, как его прозвали в народе, деятельность которого внушает тревогу не только руководству Православной Церкви. Есть и четвертая задача – помочь другим отделениям в поиске банды похитителей детей, действующей на территории области и в самой Вологде. На счету этой банды уже пять или шесть похищений детей.
– Я слышал, – кивнул Дмитрий, – по «ящику» передавали. А чем провинились депутаты Облдумы?
– Готовят проект по выселению больных туберкулезом детишек из санатория «Березка» под Вологдой. Здесь проходят курс лечения около ста детей. Так вот власти решили, что просторные холлы, красивые апартаменты и глубокий бассейн целесообразнее передать законодателям.
– Чем они все это мотивируют?
– Объяснение простое: системы водоснабжения и канализации, якобы требующие капитального ремонта, неудовлетворительны для обслуживания такого количества больных.
– А депутаты нового созыва, надо понимать, более приспособлены к бытовым неудобствам, – хмыкнул Дмитрий.
– Правильно мыслишь. В этом проекте есть даже некий благородный оттенок: избранники народа спасают детей от некачественной канализации. Радоваться надо, а не протестовать.
– Обнять и плакать.
Диана улыбнулась.
– Наверное, мы с тобой не зря встретились. Ты воспринимаешь все как я.
– Я чертовски рад! Хотя все равно непонятно, как ты оказалась в рядах копов, такая красивая и самодостаточная.
– Все так думают, что самодостаточная, поэтому мне было так трудно одной. Когда мне предложили работать на КОП, я согласилась с радостью. В принципе ничего особенного в этом нет, но кто-то рассуждает о справедливости, а кто-то берется и делает дело.
– Почему же твои коллеги-копы не защитили тебя от Симона? Или у вас нет системы собственной безопасности?
– Вот ты ее и возглавишь.
– Ну, если так… почему бы и нет? А чем вам помешал храм БЕСа?
– Это не просто храм. – Диана допила кофе, встала с целеустремленным видом. – У нас есть сведения, что Братство занимается пси-опытами над людьми.
Дмитрий недоверчиво покачал головой.
– Откуда у вас такие сведения? Попы сами сказали?
– Во-первых, попов, то есть вообще священников, Братство не имеет, это самая настоящая секта наподобие хорошо известной Аум Синрикё. Во-вторых, КОП располагает своей разведкой, что естественно, иначе откуда мы знали бы о незаконной деятельности чиновников? Итак, я могу на тебя рассчитывать?
– Вопрос излишен.
– Тогда до вечера. Думай, чем бы ты хотел заняться конкретно. Вечером я познакомлю тебя с командиром оперативного подразделения КОП.
Дмитрий хотел было обнять Диану, однако заметил ее нетерпеливый взгляд на часы и не стал смазывать впечатление важности поставленной перед ним задачи. Хотя скажи ему кто-нибудь еще вчера, что он будет работать под началом известной всей Вологде топ-модели, Дмитрий только покрутил бы пальцем у виска.
Они вышли из дома. Дмитрий проводил девушку до металлического гаража во дворе, где она держала свой синий «семьсот седьмой» «Пежо». Стараясь не делать лишних «семейных» жестов, отступил, спрятав руки за спину, пропуская ее к машине.
– Удачи, охотница. Пусть судьба тебе улыбнется.
– Нашу судьбу определяет наш выбор, а не удача, – ответила она, оглядываясь. Потом поняла его сдержанность, улыбнулась, поцеловала на виду у жильцов дома и села в машину. – Позвони мне после шести.
Уехала.
– Положение хорошее, но не безнадежное, – глубокомысленно проговорил Дмитрий вслух, глядя ей вслед.
Не спеша вернулся к своей «Хонде» и лишь тогда обнаружил, что у нее спущены все четыре колеса.
Ярославль
Хмель и Тарасов
Ярославль встретил «чекистов» небывалой для этих широт тридцатипятиградусной жарой.
Никифор чувствовал себя нормально, умея регулировать тепловой обмен по дедовой методике, а вот остальные члены группы плавились и вынуждены были употреблять прохладительные напитки в большом количестве, что, естественно, не способствовало улучшению самочувствия.
Командир группы Гвоздецкий страдал от жары меньше других, но и он признавался, что как северный человек предпочитает любить эскимосов, а не южан-индейцев или негров.
Остановились они в двух разных гостиницах Ярославля: в «Туристе» и «Которосли», – и сразу приступили к подготовке операции. Разведслужба ЧК поработала на совесть, и члены группы знали местонахождение схрона, в котором бандиты прятали похищенных детей, а также координаты главной штаб-квартиры банды, которая располагалась на территории теннисного клуба «Волга».
Во время знакомства с городом «чекисты» увидели шествие гринписовцев в бело-зеленых балахонах, и у Никифора родилась идея воспользоваться костюмами «зеленых». Так как база похитителей находилась на мусоросжигательном заводе, то, появись там толпа людей в балахонах, с плакатами, бандиты вряд ли стали бы поднимать шум, и «чекистам» удалось бы подобраться к ним вплотную, прежде чем поднялась бы тревога.
Выслушав предложение Хмеля, полковник раздумывал недолго, и идея была утверждена в качестве основного варианта. Оставалось только разработать запасные варианты и уточнить детали главного.
Подготовка к операции заняла два дня.
Группа обеспечения раздобыла три десятка бело-зеленых комбинезонов для участников марша и договорилась с активистами «Гринпис» о проведении митинга на территории строящегося мусоросжигательного завода. Кроме того, в митинге должны были участвовать и оперативники группы поддержки, в обязанности которых входил контроль шествия в нужном направлении. Решено было начать «акцию протеста» в два часа дня, а до этого – уничтожить мозговой центр банды, руководил которой известный в Ярославле «бизнесмен», владелец ресторана «Волга», президент теннисного клуба Виктор Бабенко по кличке Витя Битый.
Ликвидация центра вместе с его вожаком должна была длиться не более пяти минут, после чего «чекисты» должны были присоединиться к маршу «зеленых», сосредоточивающихся возле завода на пристани Толги. Нестыковка частей операции грозила провалом, поэтому учитывались все обстоятельства и тонкости, грозящие срывом операции. Начинать операцию планировалось во вторник, первого августа, таким образом вечер тридцать первого июля у «чекистов» выдался свободным.
Никифор не знал, чем собирались заниматься в этот вечер другие члены группы. Сам он отказался от предложения Лёнчика сходить в ресторан и решил просто погулять перед сном по улицам древнего города, полюбоваться его памятниками старины, коих набиралось немало. По новейшей версии знаменитых ученых Носовского и Фоменко, именно Ярославль был когда-то Великим Новгородом, столицей Северной Руси, а не Новгород на озере Ильмень, и многие памятники подтверждали эту версию. Однако Никифору было не до размышлений о заговоре против русской истории, осуществленном пришлыми «историками» по заказу пришлых же царей. Он вспоминал последнюю встречу с Шарифой.
Чеченка действительно осталась у него ночевать и не собиралась возвращаться домой, к родственникам, превратившим ее в невольницу и контролирующим чуть ли не каждый шаг женщины.
Капитан привык чтить традиции и опираться на мнения отцов и дедов. Поэтому он никогда ранее не подвергал сомнению негласный принцип, утверждавший, что сердце женщины необходимо завоевывать в бою с соперником, даже если это бой ума и воспитания. Однако с Шарифой вышло все не так, она сама пошла с ним, просто, без каких-либо сомнений, сожалений и колебаний, и ему при этом был приятен каждый ее жест, улыбка, взгляд, выражающие согласие, ожидание, веру, надежду и желание быть женщиной. Никифор никогда не думал, что ему будет доставлять такую радость и удовольствие даже процесс знакомства, свидетельство отклика сердца, ее реакция на его жесты и поведение, и это изумление от удивительного открытия мира совершенно чужой и незнакомой женщины так и осталось с ним. Но еще больше его поразила не ее решительность, с какой она расставалась с прошлой жизнью, а ее реакция на слова Никифора, когда он под утро сообщил Шарифе, что уезжает на несколько дней по делам.
– Будь осторожен там, куда ты едешь, – прошептала она ему на ухо, не размыкая объятий; они лежали на кровати утомленные практически бессонной ночью. – Ваш замысел может провалиться.
Никифор замер.
– Откуда ты знаешь о замысле?
– Может быть, я ведьма.
– Я серьезно.
– И я серьезно. Не знаю, чем ты занимаешься, и знать не хочу, но твоя работа опасна и чревата бедствиями. Прошу тебя, будь осторожен. У меня в Москве нет защитников…
– Я не могу взять тебя с собой.
– Знаю, потому и не прошусь. Буду ждать здесь.
– Я могу отправить тебя к моей маме в деревню.
– Нет, я ведь работаю. Не волнуйся, ничего со мной не случится. Только приезжай быстрей…
Конечно, он пообещал ей вернуться как можно быстрей, но не волноваться за судьбу Шарифы не мог. Ее родственники с неконтролируемой психикой вполне способны были похитить женщину и увезти в Чечню. Или спрятать где-нибудь так, что никто не найдет. На это они были мастера.
Полюбовавшись на Угличскую и Богородицкую башни бывшего Спасо-Преображенского монастыря, на Святые ворота, сооруженные еще в шестнадцатом веке, Никифор не торопясь побрел по улице Собинова, останавливаясь возле попадавшихся на пути киосков, потом свернул на улицу Некрасова, ведущую к центру города. Купил сувенир – зажигалку в виде человечка с высунутым языком, позабавился продукцией местной конфетной фабрики, выпустившей партию леденцов в форме человеческого мизинца. Видимо, дизайнеры фабрики решили не отставать от западных производителей, выкинувших в прошлом году на прилавки магазинов Москвы наборы «праздничных» леденцов: гробики, скелетики, черепа, берцовые кости и нечто похожее на человеческий эмбрион, а также совсем уж «прикольную» молочную карамель в виде маленьких кучек дерьма. Никифор видел эти изделия собственными глазами, поражаясь тому, что торговля этими конфетками шла достаточно бойко.
Солнце наконец зашло за линию домов, готовясь нырнуть за горизонт. Температура воздуха слегка упала, подул ветерок, и улицы Ярославля оживились. Выйдя на проспект Ленина, Никифор нашел недалеко от памятника вождю мирового пролетариата кафе и сел под зонтик с кружкой холодной «Балтики» и орешками. Думать о предстоящем задании не хотелось, мысли текли лениво, и капитан сидел и отдыхал, расслабившись до степени почти полного безразличия к окружающей среде. И тем не менее сторожевой «пес» организма, не дремлющий ни днем, ни ночью, вдруг «поднял голову и зарычал». Никифор очнулся, незаметно оглядел сидящих за соседними столиками людей и увидел худого длинноволосого парня в кожаной безрукавке, делающего вид, что он ищет свободный столик. Однако бегающие глаза парня выдавали его с головой, он явно искал жертву. И нашел. Недалеко от Никифора, рядом с узорчатой решеткой ограды летнего кафе, сидели две женщины: средних лет, рыжеволосая, крупнотелая и женщина помоложе, черноволосая и смуглая, чем-то напоминавшая Шарифу. У обеих были сумочки: рыжеволосая повесила свою на спинку стула, а черноволосая положила ее на столик и закурила. Перед обеими стояли стаканы с молочным коктейлем.
Молодой человек оглянулся, посылая кому-то сигнал, двинулся к столику женщин. Никифор проследил за его взглядом и увидел в десяти шагах от кафе серую «Ладу» двенадцатой модели, с распахнутой задней дверцей, за рулем которой сидел еще один хипповатый вьюнош в черной кожаной безрукавке.
Никифор все понял. В голове мелькнула мысль: на хрена это тебе надо? Не вмешивайся. Однако сознание автоматически включилось в боевой режим, он просчитал действия носителей кожаных безрукавок и встал в точно рассчитанный момент.
Проходивший мимо столика с женщинами парень с кружкой пива вдруг плеснул пивом в лицо черноволосой молодухи, схватил ее сумочку, сдернул со стула ремень сумочки рыжеволосой толстухи и прыгнул через ограду, собираясь нырнуть в поджидавшую его «Ладу». Но в этот момент он запнулся о подставленную Никифором ногу и с ходу сунулся носом в асфальт. И только после этого поднялся визг: ограбленные женщины опомнились и закричали.
Никифор сделал шаг к поднимавшемуся с ошеломленным видом бандиту, нанес ему незаметный укол пальцем в нервный узел на спине, и тот снова упал. Капитан же продолжал идти мимо, как ни в чем не бывало, и скрылся с места происшествия до того, как свидетели нападения поняли, в чем дело. Крики, шум, возня подсказали Хмелю, что уйти грабителю не удалось. Напарник же его, увидев эту сцену, дал газ и умчался, проявив хорошую реакцию.
Желание посидеть в прохладном уютном уголке прошло. Никифор направился к гостинице «Турист», размышляя над своим неприятием откровенного бандитизма и над вмешательством в дела, его не касающиеся. В конце концов он пришел к выводу, что не имел права вмешиваться, рискуя попасться на глаза как террористам, похищающим людей, так и представителям правоохранительных органов. Подумал: хорошо, что никто не видел его самодеятельности. И в это время его окликнули:
– Эй, Петрович, подожди.
Никифор оглянулся. Его догонял потный Лёнчик.
– Нагулялся? – полюбопытствовал капитан.
– Скучно стало, – признался старлей. – Ни выпить нельзя, ни по бабам, а городские красоты меня мало волнуют. А ты герой, Петрович.
– Ты о чем? – нахмурился Хмель.
– Да видел я, как ты уронил того балбеса в кожанке. Комар носа не подточит. Все было сделано на высшем уровне. Молодец.
Лёнчик заметил, как изменилось лицо капитана, рассмеялся и хлопнул его ладонью по плечу.