*** *** ***
Бэкхён влюблен до сияющих звёздочек под опущенными веками. Приходится закрывать глаза, потому что ЧанЁль обжигает и выжигает своей широкой улыбкой, взрывным характерам и язычками пламени на коричневой радужке.
ЧанЁль странный. Язык без костей, вечные шутки, полное отсутствие серьезности, но одновременно теплая забота за старшим, искреннее волнение, когда Бен болен, и их секрет.
- Я не могу находиться в большой толпе в одиночку. Можно я буду касаться тебя, чтобы держать себя в руках? – сказал как-то рыжий, и Бэкхен не смог отказать.
ЧанЁль странный. Поэтому когда он задал вопрос: «Мне извиниться или еще раз поцеловать?», старший не знал, что делать. С одной стороны страх потерять дружбу, ведь истинная любовь раскроется… С другой – эта самая любовь.
- Поцелуй… - в раз охрипшим голосом прошептал брюнет, ни на что не надеясь.
Губы ЧанЁля были, как и ожидалось, сухими, обветренными и обжигающими. А поцелуй, напротив, еле ощутимый и очень-очень нежный. Бэкхён вцепился в рубашку любимого, боясь, что наваждение исчезнет. Мираж, сказка, сон… Ну или бред с похмелья.
Но ничего не менялось. Рыжий в последний раз аккуратно прижался своими губами к губам Бэкхен и отстранился.
- Мне ждать удара? – прошептал он, обжигая взглядом и чувствами, бурлившими в пламени.
- Нет, - машинально ответил старший. – Я ведь сам попросил… Вот только… Почему?
Такой детский и беззащитный вопрос. На которой ответа быть не должно. Но ЧанЁль не был бы ЧанЁлем, если бы последовал глупым правилам и стереотипам.
- Потому что люблю. Сильно, безудержно и… до недавнего времени ненужно. Сейчас ведь все изменится? – и взгляд, смотрящий в душу.
- Ты ведь всегда читал мои мысли, - выдохнул Бэкхён, утыкаясь носом в шею рыжего. – К чему ненужные вопросы?
- Я хочу, чтобы ты это сказал.
- Я тебя люблю. Доволен?
- Вполне.
А ритм сердец рваный и идеальный в своей неидеальности.
Потому что один одинаковый у обоих.
*** *** ***
А ночью мне опять снились кошмары. Впервые это было не прошлое. Но в них был ОН. Возмужавший, ставший еще выше и красивей… Он что-то говорил, улыбался, стоя на фоне ночного города и беззвездного холодного неба…
Почему кошмар? Потому что больно.
Я был готов расцеловать Сиумина, позвонившего около двух часов дня (ничего себе я поспал) и заявившего, что фотосессия сегодня. Проходить она будет в его квартире. Услышав адрес, я издал смешок и попросил парня выйти на балкон.
Махаю рукой ошарашенному парню, встречаюсь взглядом с Луханом, вспоминаю, что не одет, и ныряю в спальню.
Мы с Минсоком живем в соседних домах, и квартиры у нас на одних этажах. Как интересно…
В дверь Булочки я даже позвонить не успел. Меня буквально силой втащили туда.
- Ты почему не сказал, что мы соседи?! – обиженно выдохнул парень.
- Я не знал, - несколько ошарашенный подобным приемом, я рассматривал взъерошенного фотографа.
- Точно?
- Точно, - осторожный кивок.
- Ну тогда ладно… Кстати, ты живешь прямо под Крисом. Мир тесен!
Я только пожал плечами и последовал на кухню. Поиски кофе увенчались успехом, и меня торжественно посадили в уголок гостиной, дабы я «не мешал своей деятельности творчеству Бэкхена».
- Творчеству? – выгнул я бровь, усаживаясь на излюбленный подоконник. Боже, похоже мне не отвязаться от этих общественных сидений…
- Именно, - кивнул Минсок, разбираясь с огромным количеством различной аппаратуры. – Он у меня за стилиста. Лучше Дивы с этим никто не справится. Тебе тоже придется пройти через его удивительные пальчики.
И чего это Бэкки покраснел? Похоже кто-то уже отвешивал комплименты относительно его рук… Я даже знаю, как зовут это рыжеволосое создание. Однако Бэкхён действительно разбирается в «своем» деле. За каких-то полчаса он превратил Лухана в ангела. Снежно-белые волосы, синие цветные линзы, аккуратная подводка делала глаза в два раза больше, а блеск ставил акцент на немного неидеальных, но манящих губах…
М-дэ… В такого не влюбиться невозможно. Понимаю ту половину университета, что бегает за нашим Лу. Однако я не хотел бы стать одним из них. Слишком сильно хен… отличается от остальных. Быть рядом с ним сложно. Моя вымотанная душа не смогла бы.
Между тем началась первая часть нашей фотосессии. Солнечный день, большое окно, яркие краски, немного ромашек, кубик Рубика, конспекты, тетради… Лухан играл воплощение чистой наивности и света. Я, как оказалось, должен был быть почти демоном. Неудивительно… Ангела во мне никогда бы и не признали.
Да и радугу не видят… Хотя я ничто без своего солнца.
Уже под конец первого этапа съемок в дверь зазвонили. Меня, как самого незанятого, отправили открывать. И когда я вернулся с Ченом, ЧанЁлем и Кёнсу, Минсок чуть не выронил фотоаппарат, а Бэкки рассыпал пудру.
- Что вы тут забыли? – выдохнул Сиумин, собираясь с мыслями. Он с каждым днем все неадекватней по отношению к Чондэ. Похоже скоро случится что-то… грандиозное.
- Я пришел к Бэкки, - ответил рыжий.
- Я пришел ко всем, потому что прекрасно осознаю весь масштаб здесь происходящего. А готовить из вас никто не умеет. В общем, Сухо подал идею, а я ее поддержал, - Кёнсу выдал настолько длинную фразу и моментально исчез на кухне. Айгу, он иногда такой милый. Вроде сильный стержень имеет, но кажется таким наивным. Понятно, почему он потянулся к Джунмену. Этим вечным детям нужна защита. И если они почувствуют свою нужность, смогут ради дорогих людей все.
- А мне просто было скучно, - улыбнулся Чондэ, заставив Минсока все же уронить свою злополучную зеркалку.
Качаю головой. Чен, ты слепой, да? Как можно не заметить такого, как Булочка? Или ты просто натурал?
- Кстати, кто-нибудь знает, Лэй с Каем помирились? – спросил я, чтобы разрядить обстановку и отвлечь Минсока.
«Спасибо, Тао».
«Я ведь говорил… Не за что».
- Помирились, - кивнул Сиумин. – На самом деле они и не ссорились. У Кая сложный характер. Для него подобное отношение в порядке вещей. А Исин слишком сильно дорожит своим донсеном, чтобы что-то менять. Но они помирились.
- Откуда ты знаешь? – спросил Лухан. – Вы ведь даже не говорили.
- Мне хватило взгляда, чтобы это понять. После скандалов с Каем у Лэя на лбу появляется морщинка. Да и вообще, когда он напряжен или обеспокоен. Ни вчера, ни сегодня ее не было. Все нормально.
- Морщинка? – фыркнул Лу. – Никогда не обращал внимания на подобные детали.
- Я фотограф и художник, - пожал плечами Минсок и немного печально улыбнулся. – Для меня все вы – это сплошные мелочи. Например, ты, Лухан, когда думаешь, ерошишь волосы. Бэкхён имеет привычку вертеть что-то в руках. Неважно что: телефон, карандаш, палочки… ЧанЁль никогда не носит сумку на левом плече. Даже если будет слишком большая нагрузка на правую руку, он ничего не изменит. Кай касается черного браслета на правом запястье, когда пытается успокоиться. Сухо любит что-то напевать под нос, частенько делает это неосознанно. Криса невероятно сложно разбудить. А Кёнсу плохо запоминает лица людей. Возможно, многое из этого не заметно, но я уже не вижу вас без этих особенностей.
- Ого, - улыбнулся Лу. – Действительно, я не замечал подобного… А про Тао что скажешь? Что скрывает наша панда?
«Можно?» - одними глазами спросил Минсок.
«Валяй», - широкая ухмылка.
- Тао часто снятся кошмары. Ну как часто… Каждую ночь. Он встает раньше будильника и часто утром где-то пропадает. Он не распространяется о своем прошлом. Он не любит фотографироваться. Он частенько отгораживается от всех наушниками, хотя музыки в них нет. Тао не спит в грозу. И еще мне порой кажется, что у него феноменальная память…
Взгляды всех присутствующих обратились на меня. Да, Минсок, ты, действительно, очень наблюдателен…
- Ничего нового ты не сказал, - улыбаюсь. – Это правда так. Все. Каждая мелочь.
- И кошмары тоже? – спросил Чондэ.
- И кошмары тоже.
- Не пробовал обращаться к врачу?
- От этого не лечат. К сожалению.
- И сегодня тоже, да? – спросил Минсок.
- Это так видно?
- Для меня да. Не знаю, как для остальных…
- Да. И сегодня тоже, - вздыхаю и пропадаю на кухню.
Кофе, кофе, кофе. И желательно, покрепче. Кёнсу неодобрительно покосился на то горькое нечто, что я собирался пить, но ничего не сказал. Он вообще очень часто молчит. Только наблюдает за всеми, щуря большие глубокие глаза. Он ни на кого не похож.
Гениальные идиоты вообще абсолютно разные. Это мне в них и нравится. Каждый словно незаменим. Хотя так оно и есть. Не будет одного, не будет всех. Парни так друг на друге завязаны, что даже страшно. Особенно мне, никогда не знавшему подобной дружбы.
Я ведь уже говорил, что завидую?
А между тем меня вернули из обители ДоДо и усадили на стул спиной к зеркалу.
- Итак, что с тобой можно сделать? – задумчиво произнес Бэкки, неосознанно ероша мои волосы. Такой мягкий жест… Я прикрыл глаза, наслаждаясь светом, который изучал парень. Каким бы эмоциональным и вредным характером не обладал Бэкхен, он сияет. Именно это отличает его от других.
- Покрась его в зеленый цвет! – встрял ЧанЁль.
- Где ты видел плохого мальчика с зелеными волосами? – хмыкнул парень.
- Ну тогда в фиолетовый.
- Нет. Фиолетовый к его смуглой коже не подойдет…
В общем, эти двое по поводу моей прически пререкались еще долго. Сколько я всевозможных вариантов своей внешности услышал… Парочку примеров даже взял на заметку. В конце концов Минсок не выдержал.
- БэкЁли, вас после трогательного воссоединения терпеть стало еще сложнее! – выдохнул он, отрываясь от фотоаппарата и отправляя Лухана переодеваться.
И какой черт дернул меня за язык?
- Ну… Если бы ты Чену признался, я б то же самое о вас сказал.
Тишина. Испуганный взгляд Сиумина, удивленные ЧанЁля и Бэкхена и ошарашенный – Чондэ.
Ой…
- Признался мне в чем? – наконец выдохнул Чен, переводя взгляд с меня на Булочку.
- Ни в чем! – неожиданно разозлился фотограф. – И вообще… А ну-ка вышли все отсюда на кухню! И чтоб остались только Бэкхён, Тао и Лухан!
- Но почему? – попытался что-то вякнуть ЧанЁль.
- Потому что вы мне мешаете и отвлекаете моделей! Быстро исчезли! – и почти насильно вытолкнул парней из гостиной. – А ты, - испепеляющий взгляд в мою сторону, - учись держать язык за зубами! И обещаю, я тебя на фотосессии загоняю! Готовься, разговорчивая китайская панда!
Первый раз вижу злящегося Минсока. Забавное зрелище. Я не обратил внимание на угрозу, мне стало стыдно. Хотя… Возможно, это поможет сдвинуть дело с мертвой точки. Мне надоело видеть печальные глаза соседа по комнате.
И вообще великим мучеником в этой компании могу быть только я!
Следующий час надо мной издевался Бэкхен. Что-то творил на моей голове, потом наносил макияж… К концу всего гримирования я уже боялся посмотреть на себя в зеркало, потому что не хотел видеть идеальную маску, что была создана на лице. Я и так свою внешность недолюбливаю, а тут еще изменить ее…
- Пора садиться в угол и покрываться грибами, - неожиданно выдал Бэкки.
Я резко распахнул до этого закрытые глаза.
- Ты о чем?
Парень лишь покачал головой и кивнул мне за спину. Садист. Там же зеркало… Ладно уже.
Набираю полную грудь воздуха и оборачиваюсь, словно ныряя в бушующие воды океана.
Стоп! Это я?!
Черные волосы с челкой, уложенной немного косо на левую сторону. Ровный цвет лица. Очень темные глаза. Взгляд, из-за подводки и макияжа ставший острым и каким-то хищным. Губы, которые вот-вот сложатся в ироничную и немного ехидную ухмылку.
Соблазнительно.
Маняще.
Опасно.
Непохоже на меня внутреннего.
Но мне нравился этот Тао. Он был другим. Он притягивал.
Вот только какой мотылек может прилететь на такой огонь? Кого мне ждать?
Меня нарядили в белую рубашку с закатанными рукавами и светлые джинсы. Темный галстук со слабым узлом, черная перчатка без пальцев на правой руке (ожог, который я не хотел показывать остальным) и никакой обуви. Лухан же в противовес мне был во всем черном, но все равно выглядел ангелом.
Реакция парней позабавила. ЧанЁль выдохнул: «Это кто?», Чен поперхнулся чаем, а Кёнсу едва не уронил телефон в кастрюлю. Минсок с ног до головы осмотрел мою наряженную фигуру и хмыкнул.
- Все же я никогда не ошибаюсь.
А дальше меня усиленно заставляли сыграть ненависть. Пытались разозлить. Но я ведь кажется уже говорил, что отлично контролирую подобные эмоции. Ничего у народа не вышло. Минсок так забавно ругался по этому поводу.
Не хотел. Просто не хотел. В этой жизни не должно быть места ненависти. Только что-то теплое и светлое. Не желаю возвращаться в тот ад, где жил.
Еще я понял, что слишком сильно приблизил к себе этих парней. Всех без исключения. Будь на месте Лухана Кай или Сухо, я бы все равно не смог посмотреть на них, как на Жикианга.
Кажется, мои мечты начинают потихоньку сбываться. Но хорошо это или плохо? И к чему приведет? Моя память хранит сотни историй жизней. Правдивые и выдуманные, где-то прочитанные и где-то услышанные. И почему-то свою судьбу я не могу подложить ни под один канон. Нет параллелей. Постоянно что-то выбивается из стереотипа: чувства, участники,
Последствия. Люди, попавшие в ситуацию, схожую с моей, просто ломаются.
Почему я живу? Судьба хочет меня помучать или наоборот вознаградить?
Третий этап моей фотосессии. Я весь в черном, за окном ночь и огни большого города. Распахнутое окно во всю стену, свечи и четки, которые я должен перебирать в руках. Бэкхён буркнул: «Все, пора в угол к грибам в гости». ЧанЁль лишь прижал к себе любимого, Кёнсу как-то восхищенно улыбнулся, а у Лу в глазах мелькнуло что-то странное. Надеюсь, я не стану очередной его жертвой… Хотя я и так не подпущу к себе кого-либо из этой восьмеркодесятки. Не хочу портить отношения невзаимными чувствами.
- А теперь представь, что ты влюблен, - дал очередную команду Минсок.
- В кого? – ехидно хмыкнул я, пытаясь собраться с мыслями.
- Да хотя бы в меня!
- Нет. Плохая идея. Вдруг тут, действительно, кто-то испытывает трепетные чувства, а я такой… харизматичный еще привяжу твое сердце к себе, - и ловлю странный взгляд Чена. Какой-то оценивающий и немного удивленный.
Слушай, Чондэ, ты меня пугаешь… Шучу. Просто странная реакция у тебя какая-то. Сплошные недоговорки и натяги. Словно каждый день играешь роль, но забываешь какие-то нюансы.
- Подумай о ком-нибудь, - вновь сказал Сиумин. – Пожалуйста. Мне очень нужны эти фото.
Подумать… Иногда я ненавижу свою феноменальную память. Потому что она услужливо подкинула нашу первую встречу с НИМ.
- Фенг, познакомься, - мужчина лет 40 обратился к пятнадцатилетнему мальчику, - это мистер Ву и его сын…
Имя юноши потерялось за враз нахлынувшими чувствами. Мальчик попытался сдержать эмоции, словно перед боем. Потому что младший весь вечер наблюдал за этим юношей. Высокий, с темными волосами и почти черными глазами, он отталкивал холодной улыбкой и невозмутимостью. Словно кукла, словно нет чувств… Но мальчик понимал, что старший просто вырос в таком же мире лжи и лицемерия, что и сам именинник. Значит, это просто маска…
- Очень приятно познакомиться, - выдохнул тем временем юноша, протянув руку мальчику.
- И мне, - смущенно пробормотал младший, касаясь своими пальцами его.
В этом самый момент оба поняли, что уже утонули и пошли ко дну. Но никому не хотелось возвращаться назад.
- У тебя взгляд, как у Криса, - неожиданно произнес Лухан, рассматривая мои фото, появляющиеся на экране ноутбука.
- Что? – выдернутый из объятий памяти, я не сразу сообразил, что мне сказали.
- Говорю, я наконец понял, почему испытываю чувство дежавю, когда смотрю на тебя. У тебя взгляд такой же, как у Криса по утрам. Он после снов всегда живой. И когда не скрывает чувство под масками, смотрит такими глазами, - китаец внимательно посмотрел на меня живого. – Что за груз висит на твоей душе?
Я не удивился, когда услышал родную речь.
- Долгая история, - усмешка и незаметно сжатые пальцы в кулак.
Почему все окружающие видят меня насквозь?
Судьба что, с самого начала решила нас свести и теперь всеми силами окутывает невидимыми нитями?
Кошмары.
В тот же вечер, прямо после фотосессии, мы отправились в клуб. Точнее, меня и Минсока остальные потащили туда буквально силой. Я не хотел идти, потому что терпеть не могу подобные развлечения. А Сиумин ссылался на дикую усталость, хотя я по глазам видел, что он врет. Видимо не хотел повторения той попойки, апогеем которой был поцелуй.
Почему-то сознание упустило момент, когда нас все-таки уговорили. Правда, пришлось еще заехать в общежитие за остальными и вообще, чтобы сменить одежду. Я решил макияж Бэкхёна не смывать, просто переоделся во все черное. Майка с леопардовым принтом, кожаный пиджак, джинсы в заклепках и дырках, кеды, аксессуары… Короче, вышел демон из фотосессии.
Когда меня увидели остальные, выпали в ступор.
- Лу, - выдохнул Кай, - у нас, похоже, появился конкурент на роль самого сексуального студента университета. Панда, ты чего такой необычный?!
- Мелкий, - ироничная и беззлобная усмешка, - а тебя уважению к старшим ни разу не учили, да?
- Раз ты свой, то к чему такие условности? – фыркнул танцор.
- Я не свой, меня заставили!
- Ога, и внешность такую тебе насильно остальные нарисовали.
Вообще-то так оно и есть…
Я встретился глазами с Лэем.
«Прости его. Он ведь не знает».
«Ничего, Исин. Все нормально».
Клуб оказался в опасной близости к университету. Не удивлюсь, если тут зависает большая часть студентов.
«Edem» встретил нас оглушающей музыкой, толпой людей, извивающихся на танцполе, подобно змеям, и сногсшибательной энергетикой. Довольно большое помещение было забито народом, на диванчиках парни и девушки практически уже занимались кое-чем недвусмысленным, а некоторые охотники сидели около барной стойки и высматривали очередную жертву.
Не-на-ви-жу.
Я интроверт. Я не люблю находиться в толпе людей, здесь неуютно. Поэтому сегодняшний вечер можно считать загубленным в хлам.
Единственный плюс – в подобных местах можно не скрывать и не следить за поступками. Любую ошибку можно списать на бред пьяного сознания. Наверное, поэтому на тех диванчиках сейчас и развлекаются. Плевать, с кем. Парень ты или девушка, главное – чтобы было хорошо.
Мы расположились в одном из углов, вокруг большого столика. Видимо, это место закреплено за «элитой», потому что его никто не занимал. Кай, Лэй, Лухан и Минсок сразу же ушли танцевать. Кенсу и Сухо пошли за спиртным. БэкЁли вообще испарились неизвестно куда, хотя, кажется, я вижу макушку рыжего. Со мной остался только Чен.
Идея. Дурацкая, вот только ничего не поделаешь с этим порывом.
- Чондэ, - позвал я парня.
Он поднял на меня вопросительный взгляд.
- Ты, действительно, не помнишь, что было в тот вечер, когда вы с Минсоком напились?
- Н-нет, - как-то испуганно ответил Чен и тут же сам вздохнул, осознав, что прокололся.
Я научился понимать, когда люди говорят правду, а когда лгут.
- Я не буду спрашивать, почему ты соврал тогда. Но сейчас ты встаешь, идешь к Минсоку, берешь его за руку… Короче, делай, что хочешь, но у хена должен исчезнуть этот печальный взгляд! Я уже не могу на него смотреть!
- Если бы все было так просто…
- А все просто, Чондэ. Все до безумия просто. Сказать человеку, что ты его любишь, быстрей, чем начать новую жизнь. А ведь если ты сейчас не признаешься, придется эту новую жизнь начинать, - я вздохнул. – Чондэ, несколько лет назад я отпустил самого дорогого для меня человека. Я до сих пор его люблю, но в моем случае, действительно, ничего не изменишь. Тебе же нужно лишь встать и подойти.
Парень некоторое время смотрел сквозь меня. А я старался унять бушующее сердце. Все-таки я слишком близко подпустил к себе эту десятку. Начинаю волноваться. Сильно волноваться. А значит, скоро начнется алкоголь по ночам и бесконечные тренировки.
Черт бы побрал эту эмоциональность!
- Ты… Кто ты, Тао? – наконец спросил Чондэ. – Почему ты так хорошо разбираешься в эмоциях?
- Богатый личный опыт, - ушел от прямого ответа я. - Так ты идешь?
- Иду. И пусть оно все горит синим пламенем… - с этими словами Чондэ поднялся с дивана и пошел на танцпол искать Минсока.
*** *** ***
Минсок плавно двигался под ритмичную мелодию, погрузившись в свои мысли. Парень не следил за движениями. Он вообще нарочно танцам никогда не учился, да и не думал, что вообще полюбит это дело. Просто однажды поддался порыву, вошел в толпу людей за Луханом и начал двигаться. Занятия теквондо дали полный контроль над своим телом, а хороший музыкальный слух позволял ухватить в мелодии тот нужный ритм, танцы под который завораживали.
В идеале нужно было сесть за столик, взять чего-нибудь алкогольного и отдохнуть, но Минсок до чертиков боялся находиться рядом с Чондэ. Оговорка Тао во время фотосессии была явно лишней, и Чен за нее ухватился. Следовательно, Сиумину нужно было объясняться. А парень еще не решил - соврать ему или сказать правду. И так, и так будет плохо. Что делать в этой ситуации, фотограф не представлял.
Любить… Минсок уже тысячи раз проклял это чувство. Но одновременно он был благодарен болезненным чувствам: они давали вдохновение. Рисунки, фотографии, танцы, вокал… Творчество основывалось на этих бесполезных и сложных эмоциях, которые бурлили в груди невысокого парня со смешным прозвищем Булочка.
Сиумин уже сотни раз пытался забыть, уйти в работу. Просто выкинуть из сердца любовь. Но не получалось. Стоило увидеть улыбку Чена или услышать его голос, от которого шли мурашки по коже, и парень вновь тонул без надежды всплыть на поверхность.
А тот поцелуй до сих пор снится Сиумину…
Неожиданно чьи-то руки обняли Минсока за талию.
- Лухан, я не в настроении сейчас играть, - отмахнулся парень, попытавшись отстраниться.
Но его не пустили.
- Это не Лухан.
Булочка застыл. Этот голос. Голос Чена. Но… что он делает?!
- Отпусти.
- Нет, - и в подтверждение Чондэ прижал старшего к себе еще сильней.
Минсок не знал, как на это реагировать. Сердце хотело расслабиться, а мозг твердил, что нужно вырваться и все проанализировать. Кем же стать? Рационалом или иррационалом?
Но все как обычно решила судьба.
- Знаешь, хен, - тихо прошептал Чен на ухо Минсоку. Удивительно, что при всем том звуковом хаосе, царившем в клубе, Булочка слышал каждое слово. – Я… Меня воспитывали в строгости. За каждый проступок ждало наказание. За каждую победу я слышал лишь «Молодец». Я должен был следовать правилам беспрекословно. Шаг влево, шаг вправо – домашний арест, аннулирование карманных денег, полный игнор со стороны родителей. Как видишь, тяжкое детство. Когда родители погибли, я не знал, как дальше жить. Следовать правилам или нарушать? Быть как все или посметь выделиться? В конце концов я понял, что остальным на меня глубоко плевать. Есть такой Чондэ или нет его… Я постарался воплотить все свои детские мечты, но страх наказания остался. Страх, что не поймут. Страх, что однажды я проснусь с клеймом, которое уже не смогу стереть.
Минсок слушал внимательно, впитывая каждый вдох, слово, паузу. А еще тепло, которое исходило от тела донсэна. Тепло, которое старший всегда хотел ощутить так близко и глубоко.
- Я старался не делать ничего ТАКОГО. Но рано или поздно все случается впервые, правда, хен?.. Я… Кажется, я сейчас нарушаю установившийся в обществе стереотип. Знаешь, какой?
- Нет, - хрипло ответил Сиумин.
Чен рассмеялся.
- Ну да… Я ведь хороший актер, - тяжелый вздох. – Я влюбился. Влюбился в парня. И теперь не знаю, что мне делать. Признаться? Или жить, как все, не боясь стать изгоем?
Вы когда-нибудь слышали звон разбивающегося сердца? Сначала еле-еле слышный шорох оледенения, когда та самая вечная зима вдохновенно разрисовывает морозными узорами свою новую игрушку. Потом шелест из-за появления незаметных тоненьких трещинок. И затем звон. Звон расколовшегося на тысячи кусочков сердца. И обратно уже не соберешь. Не в этой жизни.
Минсок слышал. Правда звук был искажен из-за того, что все рассыпалось в его груди. Но суть он уловил. И теперь кошмары будут мучать парня именно с этой музыкой.
Но Чондэ ждал ответа. И Сиумин сказал первое, что пришло на ум.
- Выбирай тот вариант, при котором ты точно будешь счастлив. Пусть недолго или не сразу, но ты узнаешь, что это такое.
- Счастье… - хмыкнул младший. – Хорошо… Я буду счастлив рядом с тобой? Ты поможешь мне узнать, что это такое?
Минсок окаменел.
- Что? – едва слышно выдохнул он. – Что ты только что сказал?
- Я тебя люблю. И хочу узнать, что такое счастье будучи рядом с тобой.
- Но… Ты… Ни разу ведь не показал мне свои чувства…
Чондэ зарылся носом в волосы старшего, вдыхая любимый аромат.
- Я боюсь. Я очень сильно боюсь. Но я не могу больше тебя обманывать. Ты самое светлое, что есть в моей жизни, - прошептал он. – Ты простишь мне мои ошибки?
Сердце удалось реанимировать. Склеить осколки, оказывается, так легко. Всего лишь пару фраз, и лед превратится в сплошной клубок чувств, который забурлит еще сильней.
- Прощу, - проговорил Минсок, поворачиваясь лицом к Чену. – И помогу избавиться от ненужного страха. И покажу счастье. Только не отпускай.
- Не отпущу. Никогда. Ни за что. Обещаю, - серьезно прошептал младший, вглядываясь в глаза Сиумину и находя в них то самое, что заставляло душу возрождаться из пепла.
Их поцелуй был мягким, теплым, слегка неловким. Минсок вел, прижимаясь к Чондэ все сильней. Просто когда тепло, которое хотел почувствовать почти два года, наконец доступно, ты не можешь им насытиться. Это как стоять на берегу моря и жадно глотать свежий воздух. Взахлеб, полной грудью, испытывая жажду… Так и тут. Каждое касание губ отдавалось бабочками в животе. Руки Чена, блуждающие по спине старшего, и пальцы того, что так надежно зарылись в волосы Чондэ. Нестерпимые чувства, что невозможно держать в себе.
Любовь, которая так долго была в оковах страха и обстоятельств…
Наконец, когда легкие почти разорвались от нехватки кислорода, парни отстранились друг от друга.
- На трезвую голову ощущения от твоих губ острей, - заметил Чондэ.
- Ты… помнишь?.. – выдохнул Минсок.
Младший кивнул.
- Почему не сказал?
- Потому что боялся.
Сиумин проглотил возмущение и улыбнулся.
- Я буду рядом.
- Я верю. Верю каждому твоему слову. И я не отпущу тебя, свою любовь.
*** *** ***
- Скажите, мне показалось, или там, действительно, Минсок и Чондэ целуются? – ЧанЁль ошарашенно смотрел в сторону танцпола.
Я вздрогнул, вырванный из собственных мыслей. Оказывается, почти все вернулись к столику. И все смотрели на нашу новоиспеченную парочку.
- Не показалось. Если только это не коллективный глюк, - ответил Сухо на риторический вопрос.
- Твоя работа? – хмыкнул Исин, кивая на Мина и Чена.
Я иронично выгнул бровь.
- А при чем тут я?
- Брось, - хмыкнул китаец. – Я видел, как ты говорил с Чондэ.
- А может мы о погоде разговаривали!
- С лицом великого мыслителя о погоде не говорят! – хохотнул ЧанЕль. – Панда, ты чего такой необычный?!
- Мне сегодня этот вопрос уже задавали, - иронично усмехнулся и прикрыл глаза. Хочу просто отсидеться тут до момента ухода и никого не трогать. И меня пусть не трогают. Я устал. Плюс клубы – огромная головная боль для мальчика, который совсем недавно «незаслуженно» стал «элитой». Эти хищники сейчас пускают слюни на меня беззащитного.
Парни приходили и уходили. Кай и Лэй пару раз пытались вытащить на танцпол. БэкЁли усиленно подкалывали и троллили. А Минсок и Чондэ вообще исчезли из поля зрения, но что-то мне подсказывало, в комнату лучше не возвращаться.
Я рад за них. Чертовски рад. Но не могу не вспоминать свою любовь. Три года не срок. И память у меня слишком хорошая, к сожалению.
Взгляд натолкнулся на бутылку чего-то алкогольного, которую принесли Кенсу и Сухо. Руки по своей воле налили почти полную рюмку коньяка. И я осушил ее.
Я не пью. Потому что слишком быстро пьянею. Мне хватит двух рюмок, чтобы поприветствовать унитаз завтра. Поэтому больше я себе не позволю. Но и этого достаточно, чтобы забыться.
Опять начинаю сдаваться. Давненько не было подобных срывов. Жаль, рядом нет опекуна. Он бы словом заставил прекратить.
В голове зашумело, сознание немного помутилось, а движения привычно потеряли координацию. Ненавижу это чувство. Рад, что смог выползти из ямы тогда, когда сказали о «неизлечимом» недуге, и вспомнить об ушу. Я сутками пропадал с тренером в залах и на природе. Результат: я полностью восстановился. Вот только тренировки пропускать нельзя. И пить.
Я не сразу сообразил, что остался совсем один. Все куда-то исчезли.
Это не есть хорошо.
Хм… И почему я был прав?
На диван рядом сел человек, которого я сейчас хотел видеть меньше всего. Пустоглазый. Тот маньяк-недоучка, что когда-то доставал Сехуна.
- Скучаешь, красавчик? – хмыкнул он, затягиваясь какой-то дрянью. По запаху чувствую, что там не обычные сигареты.
- А что, похоже? – прохладным тоном поинтересовался я, пытаясь изгнать странное наваждение из сознания. Почему… я не могу ему сопротивляться?
- Да. Очень. Не желаешь выпить? – он поставил на стол бутылку еще чего-то.
- Не желаю.
- Брось… Ты что, боишься?
- Нет. Просто я не пью. И вообще, шел бы ты отсюда.
- Как грубо… - прошептал пустоглазый, выдыхая из легких ту дрянь, от которой меня повело окончательно.
Помню, как пил. Одну рюмку, вторую, третью… Помню, как смеялся над идиотскими шутками. Помню, как вышел в уборную. И помню, как меня прижали к стенке и начали целовать. Грубо, напористо, проталкивая язык в рот, кусая губы. Чужие руки вовсю хозяйничали под одеждой, расстегивая рубашку и джинсы. Потом оказалось, что развлекаются уже двое.
И тихий шепот:
- А вот за тот удар в грудь ты сейчас ответишь. Мы хорошенько с тобой побеседуем по этому вопросу…
Если раньше я не соображал вообще, что происходит, не осознавал себя, то сейчас словно в ледяную прорубь окунулся.