Александр. 26 апреля наши друзья повезли нас на природу. В составе нашего «отряда» были доктора Мустафа и Али, Салах из службы безопасности и Амин из пешмерга. На всякий случай Амин взял с собой пистолет. Сначала мы поехали вверх по реке Малый Хабур, на берегах которой и стоит город Заху. Но нам, зоологам, все не нравилось на этой реке: не было хороших биотопов*, было слишком много различных построек и всяческого мусора. В общем, не было природы. Мы начали уговаривать наших друзей поехать в горы, на север от Заху, то есть приблизиться к турецкой границе. Растолковать, куда именно нам интересно попасть, оказалось не так-то просто: наши друзья упорно ничего не могли понять. Это уже потом до нас дошло, что всё они понимали, а только делали вид, что не понимают: уж больно им не хотелось ехать в интересовавший нас район. Но мы не унимались, я вынул из кармана предусмотрительно приготовленную карту генштаба СССР 1982 года выпуска, на которой был изображен данный участок Ирака, и ткнул пальцем куда надо. Тут уж нашим курдам было не отвертеться, и мы отправились к южному подножию хребта Чиайе-Даири.
Хребет этот невелик — максимальные высоты в диапазоне 1300—1400 м над уровнем моря. За ним к северу вздымаются более высокие горы, по которым и проходит граница с Турцией. Дорога от Хабура до окрестностей села Берсиви заняла совсем немного времени, и вот мы уже находились среди холмов, предваряющих основной хребет. Ехать дальше в горы друзья наотрез отказались: оказалось, что в этих горах базируются силы РПК (Рабочей партии Курдистана) — курдской террористической организации.
РПК ведет партизанскую войну против турецкой армии Реджепа Эрдогана, сражаясь за права курдов в Турции и создание там курдской автономии. Значительная часть военных баз РПК располагается в труднодоступных горных районах на территории Иракского Курдистана, откуда боевики и совершают свои набеги на территорию Турции. В свою очередь, Турция производит регулярные авиабомбардировки гор на севере Ирака. Таким образом, возникает «интересная» ситуация, когда Турция бомбит территорию суверенного государства, а то «терпит». Вот в этих-то неспокойных местах мы и оказались в погоне за бабочками и пауками.
Местность, расстилавшаяся вокруг нас, лежала на высоте около 800 м над уровнем моря и представляла собой невысокие холмы, покрытые каменистым, сухим, сильно разреженным маквисом. Когда мы вышли из машины, то наши друзья сказали, что на все про все у нас есть только два часа, кроме того, с нами будет ходить Амин с пистолетом в руках. Я, пользуясь не разгибающейся до конца спиной Амина, быстро взбежал на холм, избавившись таким образом от слегка нервирующего присутствия недавно обретенного вооруженного друга. Роману же пришлось собирать насекомых в компании.
Пожалуй, наиболее навязчивым нашим страхом в ходе этой своеобразной энтомологической экскурсии был страх нарваться на противопехотную мину. Дело в том, что существуют модели мин, установка которых производится путем «засевания» с самолета, соответственно, такая мина может оказаться где угодно. Ни у одного из наших друзей нам не удалось узнать никаких сведений о наличии и местоположении минных полей. Но известным фактом является существование значительных минных полей на границе Ирака и Ирана, оставшихся после ирано-иракской войны.
Наконец мы приступили к сборам ценнейших материалов. Мной были пойманы пауки нескольких семейств. Наиболее интересной находкой было обнаружение представителей семейства Palpimanidae. Эти пауки живут под камнями и не строят паутин. Их движения медленные и вялые, размерами они не превышают сантиметра, а облик ничем не выдает их зловещих пищевых наклонностей. А ведь палпиманиды охотятся только на других пауков, причем часто гораздо более мощных и свирепых, чем они сами. Кроме того, в погоне за своими жертвами они проникают на их территорию — в норы и паутины других пауков, где и свершают расправу. За счет чего удается таким медлительным и апатичным паукам быть такими искусными охотниками на опасную добычу — пока науке не известно. Для человека эти пауки совершенно безвредны. Чего нельзя сказать о другом представителе класса паукообразных, которого я поймал в тот день.
Под одним из перевернутых камней оказался скорпион величиной с ладонь. Как впоследствии выяснилось, скорпион принадлежал к виду Hottentotta saulcyi, распространенному в Афганистане, Ираке, Иране и Турции. Этот вид открыт еще в 1880 г. знаменитым французским арахнологом Симоном. Скорпионы эти крайне ядовиты, и их ужаления бывают смертельными для людей. Скорпион сражался за свою жизнь до последнего: вцепившись мощными клешнями в края пробирки, не хотел падать в спирт, а будучи все-таки побежденным, оставался живым в спирту еще довольно долгое время.
Под камнями на вершине холма было встречено много больших сколопендр — хищных и ядовитых многоножек. Размер их был около 10 см, окрашены в желто-оранжевый цвет с черными кольцами. Сколопендры очень свирепы, а их укусы болезненны. Схваченная пинцетом сколопендра, клацая своими ногочелюстями по металлу, тянется к руке, а эластичное, растягивающееся тело помогает ей дотянуться до пальцев ловца. Из рептилий были обнаружены слепозмейки — миниатюрные змеи, глаза которых скрыты под кожей. Слепозмейки ведут роющий образ жизни и на поверхности почвы почти не встречаются.
Однако время нашей экскурсии вышло. К условленному времени мы вернулись к машине наших друзей. Естественно, сразу начались расспросы: что мы поймали, довольны ли мы, нравится ли нам природа Курдистана? Очень поразил наших друзей заспиртованный скорпион, которого они рассматривали с непритворным ужасом. По лицам наших силовиков, Амина и Салаха, было видно, что скорпионов они боятся больше, чем пуль. Погрузившись в машину, мы двинулись обратно в город.
Наш путь пролегал теперь по другой дороге, ведущей напрямую к Заху. По дороге нам попался контрольно-пропускной пункт. Какой силовой структуре он принадлежал, мы так и не поняли, но наших друзей там держали долго: очевидно, разговор был серьезный. Причем особо пристрастному допросу подверглись Амин и Салах. Наконец нас отпустили, и мы поехали в Заху.
Тем вечером мы снова были в ресторане, вели беседы о Курдистане и смертоносных скорпионах, курили кальян и чувствовали себя чуть ли не эмирами…
Роман. Утром за нами заехали Салах, доктор Мустафа и Амин с пистолетом на поясе. Мы весело загрузились в машину и поехали в сторону горного хребта. Проехав километров двадцать, остановились в небольшом ущелье с чистым ручейком. Погода была хорошая, и мы пособирали материал в течение двух часов. Фауна была очень интересной, довольно массово летали пестрые парусники Allancastria, интересные голубянки, попадалось немало жуков. К сожалению, наши провожатые вдруг резко засобирались домой. Мы вынуждены были сложить наше оборудование и ехать в Заху. Пока мы собирали материал, за нами неотступно ходил Амин.
На пути в Заху нас остановили на блокпосту. Очень серьезный курд в штатском долго беседовал с нашими товарищами. После получасового общения мы все же благополучно добрались до города. Уже тогда я начал понимать, что все не так радужно и просто, как это хором утверждали Саид и все наши новые друзья. Вечером опять ресторан, опять разносолы, опять все бесплатно, ко всему этому добавился хозяин заведения, радушный, проворный, с иголочки одетый. Саид объявил, что завтра нас некому сопровождать, но с нами очень хотят увидеться в университете. Это было тоже неплохо, можно было рассчитывать на какие-то контакты с курдистанскими биологами, на совместные проекты и публикации.
Университет Заху
Александр. На следующий день, 27 апреля, мы пошли на экскурсию в университет Заху, где познакомились с несколькими преподавателями, прошлись по коридорам и заглянули в пару кабинетов, в том числе и почему-то на практическое занятие по ботанике. Учитывая контекст ситуации, было странно видеть, как студенты изучают меристему растений. Наше появление тоже забавляло студентов, что можно было понять по смешкам, раздававшимся за нашими спинами. Интересно, что студентки ходили по университету вовсе не закутанные с головы до ног в черные одежды, как мы ожидали, а, обильно разукрашенные с помощью косметики, были похожи, скорее, на разноцветных канареек. Хотя на головах у всех, конечно, были платки.
Роман. Университет был не очень большим, но произвел в целом приятное впечатление. Нас принял проректор по международной деятельности, декан химико-биологического факультета (кстати, прекрасно говоривший по-русски). Высокий, благообразный старик, учившийся в Москве в университете им. Д. И. Менделеева, он расспрашивал нас «о целях и задачах». Когда мы сообщили ему о нашем желании провести энтомологические сборы в поле, он ответил неожиданно коротко и не очень вежливо, что помочь ничем не может. Приятная пожилая женщина, заведующая кафедрой защиты растений, презентовала мне книжку о насекомых-вредителях Курдистана. В целом встреча прошла неплохо. Жалко было лишь, что уходят драгоценные дни.
Асаиш»
Роман. Просмотр новостей показал, что ситуация накалилась, турецкая авиация наносит ракетные удары по отрядам РПК, укрывшимся на территории Северного Ирака (как мы поняли, совсем рядом с Заху). В Мосуле, уже наполовину освобожденном от моджахедов ИГИЛ, усилились бои, и потери антиигиловской коалиции выросли. В этой связи особенно нелепым выглядело то, что все товары в магазинах были из Турции, что трассы забиты турецкими фурами с продуктами и ширпотребом, что любой фильм на ТВ — турецкий. Странно было бы увидеть в 1942 г. немецкие фильмы в советских кинотеатрах, не правда ли? По просьбе полицейских нас пригласили в участок, где вежливый молодой полисмен расспросил нас о том, кто мы такие, пожелал успехов и сказал, чтобы мы по любым вопросам обращались к нему. Нас это не удивило, так как очевидно, что в Курдистане ситуация обострилась и иностранцы вызывают повышенный интерес.
Александр. Как уже было сказано, забота о безопасности Иракского Курдистана лежит на плечах пешмерга. Но мало кто знает об «Асаиш». «Асаиш» — это собственная служба безопасности Иракского Курдистана, которая была создана при помощи израильских инструкторов. По сути, если пешмерга — это армия Иракского Курдистана, то «Асаиш» — его полиция. «Асаиш» не подчиняется официальному правительству в Багдаде.
В офис именно этой организации мы и направились с целью согласования наших дальнейших перемещений по провинции Дахук и получения разрешения на посещение интересовавших нас точек: окрестностей деревень Бабло и Ашауа. В офисе нас ожидала радушная встреча — нас усадили в мягкие кресла и угостили водой. Начальник отделения прекрасно говорил на английском языке. Он подробно расспросил нас о том, кто мы такие, что делаем в Иракском Курдистане, зачем мы пришли к нему и что нам нужно. Мы объяснили свои цели и попросили разрешение на посещение деревень Бабло и Ашауа. Ответом были заверения в том, что мы вольны делать все, что нашей душе угодно, «а если вдруг у вас будут какие-либо проблемы или сложности, то незамедлительно обращайтесь к нам, в “Асаиш”».
Но сразу поехать туда, куда мы хотели, оказалось невозможным. Нам сказали, что мы должны сходить в главный в провинции Дахук полицейский участок «Асаиш», который располагается, как нетрудно догадаться, в городе Дахуке. На следующий день друзья повезли нас в Дахук.
Дахук — это достаточно большой город (четвертый по величине среди городов Иракского Курдистана), который расположен на границе горной системы Загрос и Месопотамской низменности. Расстояние от Дахука до Мосула составляет около пятидесяти километров. Приехав в Дахук, мы сразу же направились в местное отделение «Асаиш», главное во всей провинции.
Полицейское отделение выглядело как крепость: массивное бетонное коробчатое здание, окруженное не менее мощным бетонным забором, поверх которого шла колючая лента. Перед воротами и будкой контрольно-пропускного пункта лежало заграждение в виде бетонных же блоков и стояла охрана, вооруженная автоматами Калашникова. Картину дополняла вышка, на которой находилось пулеметное гнездо. Нас ввели в будку, где обыскали на предмет запрещенных вещей, не найдя при этом перцовый баллончик, который я забыл выложить из одного хитрого кармана своих походных штанов, и выдали специальные бейджи, без которых находиться на территории полицейского участка нельзя. Сам участок состоял из «буферного» приемного отделения, где посетители ожидали, пока им не разрешат пройти дальше, и отделения основного. Перемещение между этими двумя секциями осуществлялось по внутреннему дворику. На входе в основное отделение снова стояла вооруженная автоматами охрана. Основное отделение полицейского участка представляло собой большой зал, по периметру которого стояли металлические стулья, на одной из стен был размещен телевизор, а возле другой располагался стол, за которым осуществлялся прием посетителей. Над столом, как и полагается, висел портрет Мустафы Барзани — лидера национально-освободительного движения в Иракском Курдистане.
Люди, пришедшие на прием по разным вопросам, дожидались своей очереди, чтобы подойти к столу, за которым сидели двое полицейских. Невиданной для Ирака строгостью был здесь запрет на курение: чтобы покурить, необходимо было выйти на крыльцо, на котором стояла вооруженная охрана. При этом выйти мог только один человек — курение происходило по очереди. Мы дождались своего часа, что произошло не быстро, и нас отправили в кабинет на допрос.
Допрашивал нас совершенно омерзительный полицейский, толстяк, больше похожий на бандита. Во время допроса он обращался с нами довольно по-хамски и при этом позволял себе тут же крутить самокрутки и курить их. Допрос он проводил не напрямую, так как не знал английского, а через молодого полицейского, который выступал в качестве переводчика. Нам был задан ряд вопросов относительно наших персон и целей прибытия. Полицейский проявлял подозрительность и задавал вопросы так, чтобы нас совсем запутать. Но нам ведь нечего было скрывать, а потому отвечали мы спокойно и честно. Наконец нам было объявлено, что сегодня решение по поводу нас еще не принято, а рабочий день уже заканчивается. Так что мы должны будем приехать снова. В подавленном настроении мы поехали обратно в Заху. Наши друзья недоумевали, в чем же проблема.