Был уже пятый час, когда мы распрощались с Винаблзом. Он превосходно нас угостил, а потом показал свой дом, настоящую сокровищницу.
– У него, должно быть, куча денег, – сказал я, когда мы покинули Прайорз‑Корт. – Изумительный нефрит и африканская скульптура, я уж не говорю о мейсенском фарфоре. Вам повезло с соседом.
– А мы это знаем, – ответила Роуда. – Здесь все люди милые, но скучноватые, он по сравнению с ними – сама экзотика.
– Откуда у него такое богатство? – спросила миссис Оливер. – Наследственное состояние?
Деспард заметил мрачно, что в наши дни фамильных состояний не существует. Налоги и поборы сделали свое дело.
– Мне говорили, – добавил полковник, – будто он начинал жизнь грузчиком, но вряд ли. Он никогда не рассказывает о своем детстве, о семье. Вот тема для вас. – Деспард обратился к миссис Оливер. – «Таинственная личность».
Миссис Оливер возразила, что вечно ей предлагают совершенно ненужные темы.
И тут мы подъехали к «Белому коню». Дом был деревянный, не просто обшитый тесом, а из бревен, и стоял несколько поодаль от деревенской улицы. За ним находился обнесенный изгородью сад, дышавший стариной.
Я был разочарован и не стал этого скрывать.
– Ничего зловещего, – пожаловался я. – Никакой особенной атмосферы.
– Подождите, пока увидите, что внутри, – сказала Джинджер.
Мы вышли из машины и направились к двери, которая открылась при нашем приближении.
Мисс Тирза Грей стояла на пороге, высокая, слегка мужеподобная, в твидовом костюме. У нее были густые и жесткие седые волосы, высокий лоб, орлиный нос и проницательные голубые глаза.
– Вот и вы наконец, – сказала она приветливым басом. – Я уж думала, что вы заблудились.
За ее плечом в темноте холла виднелось чье‑то лицо. Странное, бесформенное лицо, словно вылепленное ребенком, который забрался поиграть в мастерскую скульптора. Такие лица, подумал я, иногда встречаешь на картинах итальянских или фламандских примитивистов.
Роуда представила нас и объяснила, что мы были у мистера Винаблза.
– Ага! – сказала мисс Грей. – Тогда понятно. Любовались сокровищами. И отдали должное его кухарке‑итальянке! Бедняга, надо ему хоть чем‑то развлекаться. Да заходите же, заходите. Мы очень гордимся своим домиком. Пятнадцатый век, а часть – даже четырнадцатый.
Холл был невысокий и темный, винтовая лестница вела наверх в комнаты, над большим камином висела картина в раме.
– Вывеска старой гостиницы, – объяснила мисс Грей, заметив мой взгляд. – В темноте плохо видно. Белый конь.
– Давайте я вам ее отмою, – сказала Джинджер. – Я ведь обещала, вы прямо удивитесь, как все преобразится.
– А вдруг испортите? – грубовато спросила Тирза.
– Как это испорчу! – возмутилась Джинджер. – Это моя работа. Я реставрирую картины в лондонских галереях, – пояснила она мне. – Удивительно интересное дело.
– К современному методу реставрации надо привыкнуть, – заметила Тирза Грей и добавила без обиняков: – Когда я теперь бываю в Национальной галерее, у меня глаза на лоб лезут: картины словно промыты новейшим стиральным порошком.
– А по‑вашему, лучше, когда полотна темные и ничего не разберешь? – рассердилась Джинджер. Она пристально вглядывалась в белого коня. – Тут могут оказаться еще детали. И даже, вероятно, всадник.
Мы с ней вместе стали рассматривать бывшую вывеску. Картина не отличалась никакими художественными достоинствами и привлекала разве только своим почтенным возрастом. Светлый силуэт коня вырисовывался на темном фоне.
– Эй, Сибил! – громко позвала Тирза. – Гости выискивают недостатки у нашего коня. Какое, черт побери, нахальство!
В холле появилась мисс Сибил Стамфордис. Это была высокая, сутуловатая женщина с темными волосами, плаксивым выражением лица и рыбьим ртом. Она была одета в изумрудного цвета сари, которое отнюдь не улучшало ее наружность. Голос у нее был слабый, дрожащий.
– Наш милый, милый конь, – сказала она. – Мы влюбились в эту вывеску с первого взгляда. По‑моему, она‑то и заставила нас купить дом. Правда, Тирза? Но входите же, входите.
Нас провели в маленькую комнату. Когда‑то, видно, там помещался бар, теперь она служила дамской гостиной, обставлена была мебелью в стиле чиппендейл[24], на столах красовались вазы с хризантемами. Потом мы осмотрели сад (я сразу понял, что летом он, должно быть, чудесен) и вернулись в дом. Стол уже был накрыт к чаю, на блюдах лежали домашние сладкие пироги и сандвичи. Когда мы сели, старуха, замеченная мною еще в холле, принесла большой серебряный чайник. На ней было простое темно‑зеленое платье, какие носят горничные. Первое впечатление, что голова у нее будто вылеплена из пластилина неумелыми детскими руками, подтвердилось при ближайшем рассмотрении. Глупое, тупое лицо, но почему‑то – я и сам не знал почему – оно производило зловещее впечатление.
Внезапно я разозлился на себя: выдумываю невесть что, а тут всего‑навсего перестроенная гостиница и три пожилые женщины!
– Спасибо, Белла, – сказала Тирза.
– Ничего больше не нужно? – спросила служанка.
– Нет, спасибо.
Белла пошла к двери. Она ни на кого не посмотрела, лишь на меня, выходя, бросила быстрый взгляд. Что‑то в нем было настораживающее, хотя трудно объяснить, что именно. Пожалуй, затаенная злоба. И еще: казалось, что она легко читает твои мысли.
Тирза заметила мою реакцию.
– Белла может напугать, правда? – спросила она тихо. – Я заметила, как она на вас поглядела.
– Она здешняя? – Я сделал вид, будто проявляю вежливый интерес.
– Да. Наверное, вам уже успели сообщить, что она считается местной ведьмой.
Сибил Стамфордис забренчала бусами.
– А признайтесь, признайтесь, мистер... мистер...
– Истербрук.
– Мистер Истербрук. Вы слышали, что мы совершаем колдовские обряды. Признайтесь. О нас ведь здесь идет такая слава.
– И может быть, заслуженная, – вставила Тирза. Ее это забавляло. – У Сибил особый дар.
Сибил удовлетворенно вздохнула.
– Меня всегда привлекала мистика, – прошептала она. – Еще ребенком я чувствовала, что наделена сверхъестественным даром. Я всегда была тонкой натурой. Однажды потеряла сознание за чаем у подруги. Я будто знала: когда‑то в этой комнате случилось нечто ужасное... Много позже я выяснила – там двадцать пять лет назад было совершено убийство. В той самой комнате.
Она закивала и победоносно поглядела на нас.
– Удивительно, – согласился Деспард с холодной вежливостью.
– В нашем теперешнем доме творилось страшное, – мрачно продолжала Сибил. – Но мы приняли необходимые меры. Духи, плененные здесь, были освобождены.
– Нечто вроде генеральной уборки? – осведомился я.
Сибил поглядела на меня в растерянности.
– Какое на вас прелестное сари, – заметила Роуда.
Сибил просияла:
– Да, я его купила в Индии. Мне там было очень интересно. Изучала йогу и вообще. Но, несмотря ни на что, я чувствовала: все это слишком сложно, не связано с природным, изначальным. Нужно стремиться к естественным корням, познавать исконные примитивные силы. Я одна из немногих женщин, которые побывали на Гаити. Там действительно можно найти истоки оккультных наук, их основу. Конечно, к этому примешивается извращенный, искаженный взгляд на оккультизм, но суть сохраняется. Мне показали многое, особенно когда узнали, что у меня есть сестры‑близнецы, они чуть постарше. Ребенок, рожденный после близнецов, наделен особой силой. Такое в тех местах поверье. Подумайте, как интересно! Среди их обрядов – поразительный танец смерти. Хоровод факельщиков, словно на похоронах: они рядятся в цилиндры и черные балахоны. Кладбищенские аксессуары – черепа, скрещенные кости, лопаты, кирки, мотыги, как у могильщиков... Великий мэтр – барон Самеди, он вызывает божество Легбу. Легба вновь и вновь порождает смерть... Страшная мысль, не правда ли? А это... – Сибил поднялась и взяла что‑то с подоконника. – Это мой амулет. Высушенная тыква, а на ней сетка из бус, и видите – позвонки змеи.
Мы вежливо, хотя и без особого удовольствия разглядывали амулет. Сибил любовно погремела мерзкой игрушкой.
– Очень интересно, – проговорил Деспард любезно.
– Я могла бы рассказать еще многое...
Тут я отвлекся и вполуха слушал продолжающуюся лекцию о колдовстве, вуду, мэтре Каррефуре, семействе Гиде. Я повернул голову и увидел, что Тирза не спускает с меня глаз.
– Вы не верите тому, о чем она рассказывает? – спросила Тирза тихо. – Но вы не правы. Не все можно объяснить как суеверия, страх, религиозный фанатизм. Существуют первозданные истины и первозданные силы. Были и будут.
– Я и не спорю, – ответил я.
– Ну и правильно. Пойдемте, я покажу вам свою библиотеку. Мы перестроили под нее конюшню.
Я последовал за Тирзой через стеклянную дверь в сад, где находилась библиотека, перестроенная из конюшни и служб. Это была большая комната, одна длинная стена – сплошь полки с книгами. Подойдя к ним ближе, я не смог удержаться от восклицания:
– У вас здесь очень редкие книги, мисс Грей! Неужели это первое издание «Malleus Maleficorum»?[25]Вы владеете истинным сокровищем!
– Как видите.
– И Гримуар – такая редкость!
Я брал один фолиант за другим. По непонятной причине Тирза наблюдала за мной с очевидным удовлетворением.
Я поставил обратно на полку «Sadducismus Triumphatus»[26], а Тирза сказала:
– Приятно встретить человека, который знает толк в старых книгах. Обычно наши гости только зевают или ахают.
– Но ведь колдовство, магия и все такое – ничего нового в них уже нет, – заметил я. – Чем они вас привлекают?
– Трудно сказать. Интерес к этому у меня возник очень давно. Сначала поверхностный, потом по‑настоящему глубокий. Занялась с увлечением. Во что только люди не верят, каких только не творят глупостей! Вы не должны судить обо мне по бедняжке Сибил. Я заметила, вы на нее поглядывали с усмешкой. Конечно, во многом она просто не разбирается: мистика, черная магия, оккультные науки – все она валит в одну кучу. И все‑таки она наделена особой силой.
– Силой?
– Ну, называйте как хотите. Ведь существуют люди, которые связывают этот мир с другим, таинственным и зловещим. Она превосходный медиум. И у нее поразительный дар. Когда мы с ней и с Беллой...
– С Беллой?
– Ну да. И у Беллы свой дар. Мы все им наделены в какой‑то мере. Мы действуем сообща и... – Она вдруг смолкла.
– Фирма «Колдуньи лимитед»? – заключил я с улыбкой.
– Пожалуй.
Разглядывая переплет книги, взятой с полки, я тихо спросил:
– Нострадамус?[27]Неужели вы в это верите?
– Не только верю. Я знаю, – ответила она с торжеством.
– Что вы знаете? Откуда?
Она, улыбнувшись, показала на полки:
– Это все ерунда. Выдумки, нелепые пышные фразы. Но отбросьте суеверия и предрассудки – и вы узрите истину! Она лишь приукрашена, истину приукрашивают всегда – для большего впечатления.
– Не совсем вас понял.
– Дорогой мой, зачем люди веками шли к чародею, к заклинателю, к шаману? Только по двум причинам. По двум причинам люди готовы рискнуть своей бессмертной душой. Это любовный напиток или чаша с ядом.
– Понятно.
– Просто, не так ли? Любовь и смерть. Любовное зелье – приворожить желанного, черная месса – удержать возлюбленного. И соответствующий обряд. Питье следует проглотить в полнолуние. И непременно заклинания, мольбы к дьяволам, духам. Каббалистические рисунки на полу или на стене. Все это ширма. Главное – кубок приворотного зелья.
– А смерть? – полюбопытствовал я.
– Смерть? – Она засмеялась странным смехом, и мне стало не по себе. – Вас интересует смерть?
– Как всех, – улыбнулся я.
– Любопытно. – Она бросила на меня острый, испытующий взгляд. Я несколько растерялся. – Смерть. Сфеpa, где дела всегда шли бойчее, чем торговля любовным напитком. Но в те времена использовались приемы сродни детским игрушкам. Семейство Борджиа со своими таинственными ядами! Знаете, что это было? Обычный мышьяк. Совсем как у жены‑отравительницы в бедняцком предместье. Но с тех пор много воды утекло, сейчас методы куда современнее. Наука раздвинула границы.
– При помощи ядов, которые нельзя определить? – усмехнулся я.
– Яды? Устарело. Невинные забавы. Открылись новые горизонты.
– Какие же?
– Горизонты мысли. Познания о разуме: что есть разум, что ему подвластно, как на него повлиять.
– Занятно! Продолжайте, пожалуйста.
– Принцип хорошо известен. Знахари использовали его в первобытном обществе еще много веков назад. Незачем убивать жертву. Вы всего лишь приказываете ей умереть.
– Внушение? Но ведь оно не действует, если жертва в него не верит.
– Вы имеете в виду европейцев, – поправила она меня. – Иногда действует. Мы далеко ушли от шаманов, им и не снилось то, что доступно нам. Психологи указали путь. Желание умереть! Оно таится в каждом. И его нужно уметь использовать. Действовать с его помощью! С помощью стремления к смерти.
– Любопытно! – У меня возник чисто научный интерес. – Заставить объект совершить самоубийство?
– Как вы отстали! Вам приходилось слышать о самовнушенных заболеваниях?
– Конечно.
– К примеру, больному не хочется идти после выздоровления на работу. И у него снова возникает недомогание, настоящее. Он вовсе не уклоняется от работы, тем более не симулирует. Просто у него появляются все симптомы недуга, даже боли. Для врачей это долго оставалось загадкой.
– Ага, мне становится понятно, что вы имеете в виду, – медленно проговорил я.
– Чтобы уничтожить объект, нужно повлиять на его подсознание, на подсознательное стремление к гибели. – Она заметно возбудилась. – Разве не ясно? Настоящая болезнь будет результатом, он сам вызовет ее в своем организме. Вы стремитесь занемочь, умереть – что же, вы заболеваете... и умираете.
Она с торжеством вскинула голову. Я вдруг похолодел. Ахинея какая‑то. Эта женщина не совсем нормальна. И все же...
Тирза Грей вдруг засмеялась:
– Вы ведь не поверили мне?
– Поразительная теория, мисс Грей, очень в духе современной мысли, это следует признать. Но как вы стимулируете стремление к смерти, свойственное всем нам?
– А это моя тайна. Пути! Средства! Существует внеконтактное общение. Вспомните радио, радары, телевидение. Опыты в экстрасенсорном восприятии вопреки ожиданиям далеко вперед не продвинулись. Но лишь из‑за того, что не усвоен простой изначальный принцип. Иногда случайная удача – но коль скоро вам такое удалось однажды, вы сможете повторять это вновь и вновь...
– А вам удается?
Она ответила не сразу. Отошла на несколько шагов и проговорила:
– Не заставляйте меня, мистер Истербрук, выдавать мои секреты.
– Зачем вы мне все это рассказывали? – спросил я.
– Вы разбираетесь в старинных книгах. А кроме того...
– Что же еще?
– Мне подумалось... И Белле тоже так показалось – мы обязательно вам понадобимся.
– Понадобитесь мне?
– Белла считает – вы пришли сюда, чтобы найти нас. Она редко ошибается.
– Почему я должен, как вы говорите, вас найти?
– А это, – тихо ответила Тирза Грей, – мне неведомо. До поры до времени.
Глава 7