Глава первая
Вдоль Невы
В последнюю неделю марта я прогуливался по набережной знаменитой Невы. На улице второй день подряд моросил едва ощутимый дождь, а небо было сплошь застлано бело-серым полотном. Вот уже два месяца мы с матушкой жили в Петербурге. За это время я успел привыкнуть к подобным погодным условиям, что для Северной столицы являлись нормой. Остановившись напротив памятника Володарскому, и бросив неспешный взгляд на Неву, я невольно вспомнил тот день, когда мы сюда приехали, и что приключилось с нами за это время.
Тогда, в середине декабря, как ни удивительно, тоже шёл дождь. В Петербург мы прибывали поздно вечером. Благо, ещё успевали на метро. На вокзале нас встречала мамина младшая сестра – т. Марина. Это была женщина средних лет, с худым, осунувшимся лицом и огненно-рыжими волосами. У неё был ласковый взгляд, почти как у мамы, да и, в целом, она была внешне очень похожа на матушку, за исключением, пожалуй, этих огненно рыжих волос, и своего звонкого голоса, которым она нас и встречала:
- Дорогие мои! – подбежала она к нам на перроне, обняв маму – Устали, небось?! Поехали скорее домой.
- Мы к вам ненадолго. Не хотим стеснять вас… - не успела закончить матушка, как т.Марина перебила её.
- Да, чепуха! У вас же такой кошмар творится! Мы вас так не отпустим!
Нашим новым домом стала двухкомнатная квартирка, находящаяся на левом берегу Невы. По размерам она была как наша, разве что кухня была несколько меньше. Квартира располагалась в “винтажном”, как говорила т.Марина, доме на втором этаже. Я отлично помнил её, т.к мы часто ездили друг к другу в гости, особенно раньше.
Сын т.Марины – Коля – являлся другом нашего с Вовой детства. Он был лишь на год старше меня и, как я слышал совсем недавно, поступил на юридический факультет. Коля встретил нас, как только мы зашли внутрь. Он ничуть не изменился. Всё такие же светлые, торчащие ёжиком волосы, тот же весёлый, озорной взгляд и всё та же скромная и простодушная манера общения.
Расцеловавшись в прихожей, и, побросав там вещи, мы пошли на кухню. Быстренько перекусив, мы оставили родительниц вдвоём.
- Ну как вы? – озабоченно спросил Коля – Я слышал про Вову…
- Честно говоря, ужасно.
- Могу представить. Надеюсь, с ним всё будет хорошо.
- Мы тоже, мы тоже…
- Вот – войдя в комнату, он указал мне на уже разобранный раскладной диван – теперь он в твоём распоряжении.
Я кивнул головой.
- Шкаф в углу комнаты. Я освободил несколько полок. А сейчас, прошу меня извинить. Завтра важный экзамен, нужно подготовиться – улыбнувшись, сказал он.
- Конечно, спасибо.
Я упал на кровать. С дороги я сильно устал. С кухни раздавались еле слышные голоса. Тут до меня донёсся тихий мамин плач. Наверное, они говорили о Володе. Как он там? Выберется ли он из этого ада? Нам оставалось только надеяться. С этими нелёгкими мыслями я заснул.
Глава вторая
Журналист
Помню, первые недели две я почти не выходил из дома, став жертвой акклиматизации. Ничего серьёзного, впрочем, не было, и я быстро поправился. В это время мама бегала по разным государственным конторам, дабы наше пребывание здесь сделать более менее официальным. И вот, в скором времени, она меня, что называется, обрадовала: после зимних каникул я начну обучение в новой школе, если, конечно, к тому моменту мы не вернёмся домой.
Но мы не вернулись. Судя по различным информационным СМИ, вооружённые конфликты в нашей стране стали перерастать в настоящую гражданскую войну. И насколько всё это затянется никто, разумеется, даже не догадывался. Смотреть или слушать новости было по-настоящему страшно, но мы с матушкой всё равно пристально следили за всем происходящем. Во многом, конечно же, из-за Володи, от которого, к сожалению, не приходило никаких вестей.
Первый свой день в новом классе я провёл, словно тень. Уже давно слаженный коллектив попросту не замечал меня, а я и не пытался быть замеченным. Даже в столовой на обеде я сидел тихо и угрюмо, оправдывая свою фамилию. Я уже собирался уходить, как ко мне подсел какой-то парень: - Ты новенький? Я Митя – сказал он, протягивая мне руку.
- Олег – холодно ответил я, проигнорировав предложение рукопожатия.
- Рад знакомству – он этого будто и не заметил, продолжая с улыбкой на лице – Ты откуда?
- Из Одессы.
- Надо же! – его глаза аж засверкали – А правда, что у вас там война настоящая идёт?! – он на секунду сконфузился и, кротким, извиняющимся голосом добавил – Ты не пойми не правильно. Это для школьной газеты. Я в ней пишу.
Я внимательно посмотрел на этого журналиста. Передо мной сидел смуглый парень среднего роста, в очках, которые он постоянно поправлял. Глаза его, как мне показалось, смотрели, будто сквозь меня, при этом лукаво сверкая. Одет он был в, казалось бы, простую одежду: красно-чёрная клетчатая рубашка, черные джинсы и красные кеды. Лишь хорошо присмотревшись, можно было догадаться по биркам, что эти вещи далеко не из дешёвых.
- Ну, можно и так сказать – наконец, ответил я.
- У вас тоже армию в город вводили? – с жаром продолжал спрашивать он.
- Знаешь, я не очень хочу об этом говорить.
- Ладно, как-нибудь в другой раз, – улыбнулся Митя – но я рассчитываю на интервью.
Я сделал глоток морса, никак не отреагировав на его последнюю фразу, будто не расслышав её.
- Скоро уже звонок, а учительница географии очень не любит, когда кто-нибудь опаздывает – предупредил он.
- Я всё равно уже закончил – вставая из-за стола, ответил я.
- Нам на второй этаж.
Мы вышли из столовой и направились в класс.
- Давно ты уже в городе?
- Несколько недель.
- Значит, ещё до Нового года приехал – заключил журналист – Ты, наверное, не привык к таким холодам?
- Сейчас уже лучше. Хотя поначалу была такая проблема – улыбнулся я.
Войдя в класс, мы сели за парту. Митя оказался весёлым и остроумным собеседником. Оставшиеся уроки уже не казались такими долгими и скучными, как было с утра. Митя рассказывал мне об учителях, их привычках и специфических методах обучения, причём делал это очень забавно. Я даже схлопотал своё первое дисциплинарное предупреждение за, вышедший из-под контроля, смешок.
Так что я просто не смог отказать своему новому товарищу в интервью для школьной газеты. В конце дня с меня было взято честное слово.
Глава третья
Отцы и дети
Неспешно протекала наша жизнь в Петербурге. Пробыв в городе ещё около месяца, мы окончательно освоились и влились в ритм города. Матушка, при помощи т.Марины, устроилась, на первое время, няней в детском саду. Я же подрабатывал курьером в некой страховой компании, где мне платили сущие копейки.
Я был без ума от этого города-музея, полюбившегося мне с первого взгляда. Часто после школы или работы я приезжал на Невский проспект. Столько здесь всего было удивительного и замечательного! Каждый раз, начиная свой путь у дома Зингера, я находил всё новые и новые маршруты, отражающие разнообразие и многогранность Северной столицы.
К сожалению, не с кем мне было разделить эти впечатления. Колю, который родился и вырос в Питере, было просто не заманить в центр. Всё, что впечатляло меня, казалось ему обыденным и скучным. Слушая его, так и вовсе думалось, что он везде уже побывал и всё, что можно уже видел. Может, это и было так, но я всё равно считал, что мне и целой жизни было бы мало, чтобы увидеть здесь, действительно, всё.
Как бы я хотел, чтобы Оля была здесь со мной! За всё время разлуки мы списывались в социальных сетях от силы три-четыре раза. Я рассказывал ей о Питере, рассказывал о том, как скучаю по ней и, вообще, по нашей старой жизни в Одессе. Её ответы всегда были сухими и какими-то сдержанными. Судя по всему, у неё были какие-то разногласия с родителями. В наших переписках она упоминала об этом, но почему-то не говорила, в чём именно дело. Устав ломать голову над этой загадкой, я предложил созвониться в “скайпе”, надеясь всё разузнать. В один из вечеров она вышла на связь.
- Привет, Оль! – сказал я, увидев её лицо на экране.
- И тебе привет – с какой-то печальной улыбкой отвечала она.
- Как ты в столице? Всё в порядке? – сразу же спросил я.
- Сложно привыкнуть ко всему – помолчав немного, наконец, ответила Оля – Я бы лучше училась и жила с мамой, она как раз по работе у вас в Питере.
- Правда?! Так в чём проблема?
- В отце…он…- замялась она, опустив глаза.
- …не хочет отпускать тебя? – попытался продолжить за неё я.
- Ну, в общем – да. Но дело не совсем в этом. Он знает, почему именно я хочу в Петербург, понимаешь?
- Я ему не нравлюсь? – догадавшись к чему клонит Оля, спросил я.
- Да… - печально ответила она – он даже не хочет отпустить меня на выходные полюбоваться городом, хотя знает, какое впечатление произвёл на меня Санкт-Петербург этим летом.
- А что же мама? – с нотками угасающей надежды в голосе произнёс я.
- Отец очень упрям… Ей нелегко уговорить его на расстоянии.
- Что же со мной не так?
- Всё так, всё так – быстро отреагировала она – просто мой отец считает, что распоряжаться моей жизнью – это его привилегированное право. Я бы и сбежала отсюда, хоть на выходные, но он почти не даёт мне карманных денег, наверное, опасаясь этого.
- А сколько тебе не хватает?
- Около четырёх тысяч.
- И ты готова пойти наперекор отцу, чтобы приехать сюда ко мне?
- Это того стоит… - ответила она, немного смутившись, но таким сладким и нежным голосом, каким серены заманивали странствующих моряков.
- Тогда побереги денюжку. Достанем мы тебе эти четыре тысячи!
- Правда?! Значит, мы скоро увидимся! – её лицо засияло красивейшим изгибом на теле женщины – улыбкой – Я поспрашиваю у подруг (хоть у меня их здесь и немного), может, выручит кто-нибудь.
- Тогда решено – твёрдо сказал я – А что же с твоим отцом?
- Я думаю, меня прикроют – ответила она спокойно.
- Ну, хорошо. Спокойной ночи, Оль.
- Сладких снов – последний раз за сегодня я лицезрел её, на этот раз искреннюю, улыбку.
“Так вот в чём было дело – рассуждал я после разговора – Ну, чему и научили меня романы Дюма, так это тому, что у настоящей любви всегда есть препятствия”.
Глава четвёртая
Инцидент
Для того, чтобы раздобыть нужную сумму мне надо было работать, по меньшей мере, дней пять подряд. Работу мне давали только по будням, а т.к. сегодня была уже среда, я мог успеть только к следующим выходным.
Итак, не жалея себя, я погнался за длинным рублём. По началу работать было не особо трудно, но ко следующему вторнику я, буквально, валился с ног. Особенно из-за всего этого пострадала учёба: я не выполнял домашние задания, спал на уроках, а иногда и просто прогуливал их. В то утро мы, как обычно, шли с Митей на урок. Заметив мой усталый вид, он сказал:
- Что-то ты сегодня не очень выглядишь. Всё нормально?
- Да, навалилось просто много всего… - зевая, ответил я – даже, чтобы выспаться времени нет.
- Я как раз по поводу твоего времени хотел узнать. Помнишь, ты обещал интервью? Мне надо, чтобы завтра или послезавтра ты зашёл к нам на журналистику…
- Слушай, - оборвал я его – я помню, но сейчас у меня совсем беда со временем. Ближайшие два-три дня я точно буду работать. А позже нельзя?
- Нет! Приём работ на конкурс заканчивается в пятницу – обиженно ответил журналист.
- Я думал, что это для школьной газеты…
- Там мы разместим печатный текст, а на конкурс хотим снять видео-интервью.
- Мить, ты меня прости, но я никак не могу, хоть убей! Для меня очень важно заработать эти деньги – надеясь на понимание, произнёс я.
- Да на что они тебе?! – вскричал Митя – Ты же обещал!
- Я знаю, знаю! Но ты выбрал неудачный момент! Что ж ты раньше не попросил? – на повышенных тонах ответил ему я.
- Я был занят! Я работал над другим проектом…
- А теперь занят я… - у нас повисла неловкая пауза. Наконец, я спросил - Неужели нельзя что-то придумать? Сменить тему или формат?
- Времени уже нет на это! – раздражённо сказал Митя, отведя взгляд в сторону.
- Я уверен – ты что-нибудь придумаешь.
- Только уверенности мне твоей не хватало!
И с этими словами он развернулся и зашагал от меня прочь. Конечно, я подвёл его, и мне было искреннее жаль, что так вышло. Впереди меня ждал ещё один рабочий вечер, так что я попытался выкинуть из головы этот инцидент, хотя бы на время.
Глава пятая
Осложнение
После того случая я не слышал от Мити ни слова. На мои извинения он никак не реагировал, просто молчал, будто меня и рядом нет. Я заметил, что теперь – в столовой, в коридорах, в классе – он стал странно на меня поглядывать, точно следил. Неприятно было постоянно ощущать на себе чей-то взгляд, причём явно не предвещавший ничего хорошего.
Через пару дней я почти накопил нужную сумму. Завтра оставалось отработать последний день – и всё! Я увижу её! Мы постоянно списывались и созванивались с Олей, уже предвкушая наши выходные. Единственная её подруга в Москве оказалась “на нуле”, так что вся надежда легла на мои плечи, благо, я уже почти решил этот вопрос.
В четверг выдалась чудная погода, и вообще день шёл как нельзя лучше. Знаете то редкое состояние, когда встаёшь с кровати с той ноги, когда приходишь всюду вовремя, хоть никуда и не спешишь, когда слышишь то, что раньше не слышал и замечаешь то, чего раньше не замечал? Может это влюблённость играла со мной в игры, а может, это было лишь предвкушение этих игр. Во всяком случае, я чувствовал невероятный душевный подъём. Впервые за неделю я подготовился к урокам. Первый, второй, третий – они пролетали в мгновение ока. Только и успевай менять учебники, да тетради.
Наступил обеденный перерыв. Я, торопясь, спускался по лестничным пролётам в столовую. И тут, на одном из этих пролётов, из-за поворота неожиданно выскочил какой-то парень. Я попытался затормозить, но всё же слегка задел его. Тот отлетел как пушинка и, влетев в дверь, повалился на пол. Этим парнем оказался Митя.
- Ты цел? – наклонившись к нему, спросил я.
- А-а-а! Рука! – он громко крикнул, осматривая свою левую руку – Мои часы! Ты разбил мне часы!
За моей спиной, пролётом выше, стояли два дежурных старшеклассника, так что всё действие разворачивалось у них прямо на ладони. Услышав крики, они подошли к нам.
- Сильно влетел? – спросил один из них.
- А-а-а…да – стонал лежащий – он разбил мои часы!
- Да как я их мог разбить?! Я тебя еле задел – сказал я – Нечего носиться, сломя голову.
- Да вот же, разбиты… Совсем не ходят – ныл Митя.
Дежурные переглянулись.
- Ну что ж поделать? Поведём вас к директору.
Они аккуратно подняли Митю, и мы отправились к Егору Филипповичу.
Егор Филиппович был мужчиной в возрасте, носящий всегда вельветовые костюмы, которые очень любил. У него были очень суровые глаза, выглядывающие из-под пышных, седых бровей. В момент, когда ты сталкивался с ним взглядом, уже ощущал себя виноватым, хоть и непонятно за что. Говорили также, что раньше он был майором и служил на Кавказе, но точно я этого не знал.
Мы вошли в кабинет, и дежурные отрапортовали директору о случившемся.
- Значит, были разбиты часы? – спросил Егор Филиппович у Мити, внимательно посмотрев на него.
- Да – ответил тот, придерживаясь за левую руку.
- А что с рукой? Что ж вы его сюда сразу привели, а не в медпункт?! – грозно спросил директор у дежурных.
- Ну,… тут спорный момент был… - замямлили те.
- Какой ещё спорный момент?! – в порыве ярости Егор Филиппович, видимо, совсем забыл о часах, но Митя быстро ему о них напомнил.
- Егор Филиппович, мои часы разбиты. Я хочу, чтобы он – Митя кивнул головой в мою сторону – оплатил ремонт.
- Егор Филиппович! – не выдержал я – да он это всё подстроил, чтобы отомстить мне за интервью, а часы сам, наверное, и разбил!
- Значит так – сухо сказал директор – Всё же ты его сбил, свидетели есть – он посмотрел на дежурных – так что, ремонт оплатишь, чтоб до завтра разобрались. А сейчас, отведите его в медпункт!
Я хотел было ещё что-нибудь сказать, но раздался телефонный звонок и Егор Филиппович, сняв трубку, жестом прогнал нас. Выйдя из кабинета, я набросился на Митю.
- Ах, ты, подлец! Ты же всё это подстроил!
- Чтобы выдвигать такие обвинения, нужны доказательства, а они у тебя есть? – спокойно ответил он, снимая часы с руки – На вот, ты же работаешь, значит, деньги есть! – по его глазам было видно – он ликовал.
Всучив мне часы, Митя удалился.
В тот же день, сразу после работы, я пошёл в ремонт. Он обошёлся мне в три с половиной тысячи, что означало, как минимум, отсрочку нашей с Олей встречи. Я был вне себя от злости и ярости. Возвращаясь домой, я скрипел зубами так, что, пожалуй, это слышал весь район. Но самое неприятное ждало меня впереди. Как было сказать Оле, что я подвёл её? Она так ждала этих выходных, да и я ждал… Несмотря на все мои утешения и объяснения, она очень расстроилась. Наверное, я разочаровал её…
На следующий день я никуда не пошёл. Ни на учёбу, ни на работу. Всю мою жизненную энергию, словно выкачали. Как же мне было паршиво! День медленно клонился к вечеру, а я всё ещё лежал в кровати. Вдруг мой телефон “пиликнул” – пришла фотография от Оли. Она была в поезде. Она ехала ко мне.
Глава шестая
То, что случилось зимой
Следующим утром я встречал Олю на Московском вокзале. Вот уже прошло 3 месяца с момента последней нашей встречи. Сердце моё трепетало, как осиновый лист, а ноги подкашивались. Но это было приятное волнение, волнение скрашивающее ожидание, волнение, предопределяющее вожделенный момент.
Вот прибыл поезд. Люди, осадившие платформу, засуетились. Я пробирался к Олиному вагону сквозь всю эту толпу с тележками и чемоданами. Какой она будет сейчас? Прекрасной или восхитительной? Но, наконец, увидев её, я понял, что ошибался – она была в сотни раз прекраснее, чем я мог себе вообразить! Заметив меня, она засияла улыбкой. Я подбежал к ней и, не говоря ни слова, поцеловал.
Порой говорят, что не бывает любви как в кино, что не бывает идеальных моментов. Но для меня этот миг был абсолютно идеален. И романтичная история сошла с экранов в нашу жизнь.
- Я так скучал по тебе! И вот ты здесь!
- Да, я здесь! – отвечала она, подрагивающим голосом.
- Но как?! – недоумевающе, спросил я.
- Скажем, нам помог один покровитель… или, вернее, покровительница.
- Неужели...
- Это мамин подарок! – провозгласила Оля, прежде чем я смог озвучить свою догадку – Ну что? Так и будем тут стоять или покажешь мне город? – требовательным голосом закончила она, выставив руки в боки.
- Всё ради вас, миледи!
Мы поехали в центр. Как назло, в выходные выдалась не самая приятная погода, в то время как в будние дни сияло солнце. Но небо, затянутое тучами, и мелкий дождик нас не испугали. Культурная программа была выполнена на “ура”.
Вечером, проводив Олю к маме, я вернулся домой, еле волоча за собой ноги. Как говорится, уставший, но счастливый! Упав на кровать, я достал телефон, о котором напрочь сегодня забыл. И тут я обомлел. Кроме двух пропущенных вызовов от мамы мне пришло сообщение от Володи. Я аж вскрикнул от радости. Вова писал, что находится сейчас в Днепропетровском госпитале с не сильным осколочным ранением, что скучает по нам с матушкой. Боже, что ему пришлось пережить! А я не смог ему вовремя ответить…
- Олег, ты кричал или мне показалось? – заглянула в комнату мама.
- Ма, сообщение от Володи!
- Правда?! Дай скорее почитать! Что он пишет?!
Я вслух прочитал ей сообщение.
- Мой родненький! – не выдержала мама, и слёзы брызнули у неё из глаз – С ранением! – сказала она так, словно тотчас же сама оказалась раненой – Во сколько он писал?
- Днём.
- Ты ему не ответил?
- Я… - мне было стыдно – я не услышал, видимо…
- Ну, ничего – прервала меня матушка – давай напишем ему ответ.
Она знала, что сегодня в Петербург приехала Оля. Скорее всего, поэтому она так спокойно отреагировала она мой явный промах. Мы написали Вове, что с нами всё хорошо, что живём у т.Марины и все переживаем за него и с нетерпением ждём встречи.
Следующим воскресным днём мы встречались с Олей у памятника Пушкину, что рядом с Русским музеем. Когда я подходил, она уже ждала меня на одной из скамеек.
- Добрый день! – весёлым и игривым голосом приветствовала она меня.
- Добрый… - ответил я рассеяно.
- Так, - она внимательно посмотрела на меня – что случилось? Выкладывай!
- Вчера мне писал Вова – начал я – Он в Днепропетровске. Лежит в больнице с ранением.
- Господи! Он в порядке?
- Его жизни ничего не угрожает… пока. Я не ответил ему сразу, понимаешь? Кто теперь знает, когда он выйдет на связь и выйдет ли вообще? – высказав вслух, мысль, которая не давала мне покоя всю ночь, я опустился на скамейку и положил руки себе на голову.
Оля села рядом.
- Не кори себя. Ты ни в чём не виноват, слышишь? Он обязательно ещё напишет. Вот увидишь! Всё будет хорошо!
Глава седьмая
Забытый мотив
Весь следующий месяц я ждал, всегда держа телефон под рукой, но Вова так и не написал. Мало того, он даже не прочитал то, что написали ему мы. Что с ним? Где он сейчас? Мы могли только гадать.
Как вы можете помнить, я стоял на набережной у Володарского моста под моросящим дождём. Много всего приключилось с нами в Санкт-Петербурге за эти месяцы. Но, оглядываясь назад, я понимал: всё это были лишь мелочи. Не жаль мне тех денег на часы, да и с Олей не могло у нас сложиться иначе. Теперь она приезжала к маме в Петербург каждые несколько недель. Её отец, долго и упорно, стоявший на своём, наконец, сдался, под давлением двух самых главных женщин в его жизни.
Я побрёл домой. Чувство вины грызло меня до сих пор. Вдруг я упустил последнюю возможность пообщаться с братом? Я не хотел думать об этом, но эта мысль всплывала в моей голове раз за разом.
Войдя в парадную, я остановился на пролёте между первым и вторым этажом проверить почту. Кроме рекламы и журнала для т.Марины там ничего не было. Я глубоко вздохнул и подошёл к окну. По стеклу плавно съезжали капли дождя, а на улице редкие прохожие спешили по своим делам, спрятавшись под зонтами. Через пару мгновений в парадную кто-то вошёл и, не спеша, подойдя к лестнице, стал подниматься наверх. Этот кто-то, судя по шагам, немного прихрамывал. Я стоял к нему спиной, но всё же услышал то, что заставило кровь замереть в моих жилах: вошедший насвистывал до боли знакомую мелодию, которую мог знать лишь один человек.