Гвен не выдержал первым:
– Ведь это неправда, Морейн? Он же убил твою мать и брата. Между вами кровь твоих родственников.
– Между нами нет крови! Моих родственников убил Белин, а толкнул его на это ты. Кровь между мной и тобой! – с ненавистью в голосе произнесла Морейн.
Она уже поняла, что упустила шанс решить все миром.
Ее снова отвели в комнату, где томился Харт. Морейн устало опустилась на скамью, ей захотелось забыться крепким сном без видений, дать своему разуму отдохнуть, а уже потом осмыслить то, что сообщил ей Туат: Бренн – Древний Враг.
– Этого конечно, не может быть, – прошептала она.
– Ты о чем? – спросил обеспокоенный Харт, с тревогой наблюдавший за вошедшей принцессой.
– Я все испортила, Харт, – виновато проговорила принцесса. – Погубила тебя и себя. Надо было хотя бы для вида согласиться со всеми их требованиями, а я сорвалась.
– Что же они требовали? – поинтересовался Харт.
– Они хотели, чтобы я убила Бренна.
Харт недоуменно поднял брови, выразив молчаливый вопрос.
– Трудно объяснить, Харт, – устало произнесла Морейн, не зная, имеет ли она право говорить об услышанном своему телохранителю. – По какому‑то идиотскому стечению обстоятельств, убить Бренна можем только я или Белин. Ну, Белина они уже как‑то попросили об этом, после чего он по ошибке разнес в щепки Эринир.
– Бренну очень повезло, ухмыльнулся Харт, – судя по тому, как ты бегаешь за ним, смерть ему явно не грозит.
Морейн смутилась и, наверное, покраснела бы, если бы ее лицо было способно покрываться румянцем.
– Неужели все об этом знают? – расстроено спросила она.
– Не все, – утешил ее Харт, – только я. Я же хожу везде за тобой, мне волей‑неволей приходится кое‑что видеть.
|
|
– Теперь это неважно, Харт. Я вспылила и отказалась его убить. А надо было сдержаться и притвориться, что я согласна.
– Ты молодец, Морана! Наш король наверняка ответил им так же. Лучше принять смерть за правое дело, чем сделать вид, что ты предатель, ради своего спасения.
– Но мы были бы уже дома, и король с братьями что‑нибудь да придумал, – сокрушалась Морейн. – Гвидион вычислил бы, как найти этих Белых, и нам бы больше ничего не угрожало.
– А Бренн бы узнал, что ты вступила в сделку с его врагами и предала его, – продолжил за нее Харт. – После этого тебе точно уже не на что было бы рассчитывать.
– Да мне и так не на что рассчитывать. Ты что, не знаешь, что он оборотень?
– Знаю. Ну и что? – Харт нервно передернул плечами. Он давно привык к оборотням, но все равно побаивался их. – В наших войсках полно оборотней.
Морейн очень хотела расспросить Харта, что именно он знает о Бренне, но сдержалась.
– Слушай, может, они решили заморить нас голодом? – Желудок Морейн напомнил о своем существовании. – Вполне в духе Дивного Народа.
– Я мужик, Морана, и то не думаю о еде. А тебе поголодать вообще полезно, а то растолстеешь на королевских харчах, – Харт ловко уклонился от попытки Морейн дать ему оплеуху. – Не вешай нос, девочка. Раз твой брат выбрался, значит, и мы сможем. В крайнем случае, знай, что принять смерть от руки врага почетно. Ты сможешь с достоинством вступить на Хрустальную Ладью.
– Ты меня утешил, – усмехнулась Морейн. – И вообще, Харт, ты же знаешь, я в это не верю. Ваши жрецы навязывают вам ложную веру, чтобы вы были смелыми бойцами и не боялись умирать.
|
|
– Ты уже отреклась от своего происхождения, Морана, еще полдня поголодаешь и примешь нашу веру, – оптимистично заявил Харт, но на душе у него тоже было неспокойно.
Никто не заходил к ним. Морейн отчаянно проклинала себя за несдержанность, сгубившую ее и ни в чем не повинного Харта, который, как мог, пытался утешить и развеселить принцессу, проявляя при этом изрядную фамильярность. Он подсел на лавку к Морейн, накинул на нее сверху свои связанные руки, и она оказалась в его объятьях. Морейн положила голову ему на плечо и со вздохом сказала:
– Ты, видно, отчаялся спастись, Харт, если стал называть меня девочкой. И, наверное, уверен, что не придется расплачиваться за объятия.
– Я же делаю это, чтобы поддержать тебя, – искренне возмутился Харт и, помолчав, добавил: – Ты уж не говори об этом Белину.
Морейн выбралась из его объятий и начала нервно расхаживать по комнате, раздражая Харта своим мельтешением. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее нервных движений, и вдруг почувствовал, как наплывает на него прекрасное лицо русалки с темными глазами без белков, и вливается в его мозг ее нежный, плакучий голос. Харт погрузился в этот дурман и перестал поддерживать беседу.
Морейн не сразу поняла, что Харт в трансе, и успела испугаться.
– Что с тобой? – начала трясти его за плечи Морейн. Харт очнулся, встряхнул головой:
– Опять! Надо же, и здесь она до меня добралась. Даже умереть спокойно не даст.
– Что опять? Кто до тебя добрался? – Морейн была напугана.
– Да, – вяло проронил Харт, – это старая история. – А ну‑ка рассказывай, – приказала принцесса.
|
|
– Ты слышала когда‑нибудь о том, что твои братья поймали нечто, похожее на русалку?
– Да, что‑то такое слышала, – сказала Морана и вспомнила бледное лицо прозрачном сосуде в одной из тайных пещер Гвидиона. – Кажется, она умерла без воды.
– Да. Но перед этим она околдовала меня. Никто не понимал ее языка, и Бренн ее за это… – Харт осекся, – в общем, она стала говорить как бы внутри меня, потом я заболел и почти умер. Жрец, то есть Гвидион, меня долго лечил.
Морейн подумала, что, возможно, русалка. как и многие другие существа, обладала способностью мысленного общения, а суеверный Харт принял это за колдовство.
– Но это еще не все, – продолжил Харт, – об этом так многие знают. А вот о чем я никому никогда не говорил, так это то, что я до сих пор слышу ее голос, и она разговаривает со мной. Иногда я даже вижу ее мысленно. Только ты не проболтайся об этом Гвидиону, – тревожно добавил он.
– Вряд ли у меня теперь будет такая возможность, – сокрушенно вздохнула Морейн и спросила: – А сейчас ты опять слышал ее голос?
Харт кивнул.
– А ты можешь ей что‑нибудь сказать?
– Ну да, я же разговариваю с ней, – ответил Харт растерянно.
– Ну, так попроси ее сообщить Гвидиону, что мы в опасности, – приказала принцесса.
– Ты что, Морана, это же у меня просто болезнь, результат колдовства. – Харт почувствовал ужасную неловкость оттого, что поделился с посторонним человеком своей тайной. – Она же давно умерла и уже не может никому ничего сообщить. К тому же Гвидион не знает ее языка.
– Если она говорит с тобой, значит, может говорить с кем угодно. – Даже в ожидании казни Морейн не решилась рассказать Харту о тайной пещере с сосудами. Перспектива встретиться с разъяренным Гвидионом пугала ее больше, чем самая ужасная смерть. – Ну, пожалуйста, Харт, попробуй, нам нужен любой шанс. Вдруг это поможет.
Харт посмотрел на нее недоверчиво, поерзал на лавке, усаживаясь поудобнее, его лицо стало чрезвычайно важным и серьезным.
«С таким лицом у него точно ничего не выйдет, – подумала Морейн, разглядывая углубившегося в свои мысли Харта. – Надо же так давно знать человека и даже не подозревать о его способности принимать такой умный вид».
Пока ее телохранитель глубокомысленно молчал, Морейн погрузилась в воспоминания. «Мне легче было бы приручить самого Зверя, чем этого строптивого безумца», – подумала она, вспомнив, как Бренн обнимал ее однажды в галерее. Как глупо умирать из‑за человека, который даже не сможет оценить ее преданность. Она стала тихо напевать грустную мелодию.
Дверь открылась, и в проеме показалась озадаченная физиономия охранника‑полукровки. Он удивленно смотрел на Морейн, потом подошел и остановился напротив. Харт весь подобрался, готовый ринуться на защиту принцессы. Но охранник стоял, не отрывал взгляда от глаз Морейн, и вдруг начал покачиваться в такт музыке. Морейн указала пальцем на Харта и, не переставая петь, попросила: «Развяжи».
Охранник повиновался. Как только у Харта освободились руки, он, не успев даже размять затекшие кисти, нанес молниеносный удар своим тяжелым кулаком в висок замершего перед ним полукровки. Охранник рухнул к ногам Морейн.
– Когда ты запела, я подумал, что ты сошла с ума от страха, – неуверенно проговорил Харт. – Ты в порядке?
– Да. Ты видел, как на него подействовало мое пение? – спросила принцесса.
– Да я видел подобное и раньше, оно на всех так действует.
Морейн удивленно вскинула брови: «Это интересно, надо будет потом проверить». Они растерянно стояли посреди комнаты и соображали, что им делать дальше.
– Ты не знаешь, Харт, как королю удалось вырваться отсюда?
– Нет, – покачал головой Харт, – я ничего не слышал об этой истории. Зато я знаю, как спасемся мы: ты начнешь петь и прикажешь им открыть переход.
– Ничего не выйдет, Харт, – вздохнула Морейн, – охранник – полукровка, а на чистокровных Туатов мой голос вряд ли подействует. Ведь это не магия.
Харт был разочарован. Ну не вечно же стоять здесь, а то, чего доброго, Белый Союз пришлет сюда своих воинов. Харт подобрал оружие бесчувственного охранника. Деловито осмотрел его большой меч, а короткий велел взять Морейн. Потом осторожно приоткрыл дверь и выглянул, в коридоре никого не было. Они вышли и направились в сторону лестницы.
– Ты помнишь, где был переход? – спросил Харт. – Где ты очнулась?
– Не уверена, но, кажется, прямо в их зале, – ответила Морейн.
– Да, меня тоже вели по какой‑то лестнице, пока я ничего не видел. Плохо, там наверняка полно этих недоносков.
Морейн сказала:
– Так ведь там и шел допрос, я не видела никакого белого огня.
– Значит, переход действует не всегда, нужно что‑то сделать, чтобы он заработал, – Харт с сомнением посмотрел на Морейн. – Придется идти туда и разбираться на месте.
Они направились вверх по лестнице и, стараясь не шуметь, подошли к приоткрытым дверям. Из‑за них доносились возбужденные голоса. Харт, незаметно выглянув, изучал обстановку. Людей было не много, но почти все мужчины и неплохо вооружены. Посередине зала стоял небольшой постамент, напомнивший ему тот камень, который он видел в коридоре Поэннинской крепости, когда Морейн входила в белое пламя. Белый Союз бурно обсуждал свои дальнейшие действия. Большинство настаивало на казни Морейн. другие же предполагали, что ее можно использовать в качестве заложницы. Только Мидир, Веда и Гвен выступали за ее освобождение.
Белый Владыка, стараясь перекричать всех, заявил:
– Морейн все равно не устоять против проявления своей сущности, а то, что она до сих пор жива, – лишнее доказательство тому, насколько она сильна! Достаточно небольшого воздействия на ее судьбу, и Морейн изменится. Мидир, – Владыка обратился к тому, кто был в крылатом шлеме, – помоги ей раздобыть клинок.
– Захочет ли она этой помощи? Возможно, она даже не пожелает дотронуться до меча, – предположил Мидир.
– Неужели ты не найдешь способ заставить ее взять в руки клинок? – ответил Гвен с улыбкой. – Ты управлял и более стойкими душами.
– Но отпустить ее значит подвергнуть риску всех нас, первым делом она побежит жаловаться своему братцу, – вмешался один из присутствующих Туатов.
– Ну и что? В прошлый раз им не удалось проследить нас. Мы закроем портал, и они не смогут до нас добраться, – самоуверенно ответил Мидир. Туата де Дананн были возбуждены и потеряли бдительность. Неожиданно с балкона, где прежде стояла Морейн, спрыгнул вооруженный человек, и один из них, стоящий ближе других к выходу, оказался его заложником. Меч, отобранный Хартом у оглушенного охранника, теперь упирался Гвену в подбородок.
– Не подходите, – крикнул Харт, – иначе я убью этого красавчика! – Обращаясь к своему пленнику, он добавил: – Давай, Белый, зажигай свой огонь, нам пора домой.
Морейн, успевшая слезть с балкона, стояла, неумело выставив перед собой короткий меч, стараясь не упускать никого из виду. Она первая заметила странные движения Мидира. Он не тянулся к мечу или другому оружию, его руки делали едва заметные пассы. Но Морейн не успела предупредить Харта. Внезапно ее телохранитель покачнулся, схватившись руками за виски, выронил меч. Владыка мгновенно оказался подле своего защитника. Харт быстро опомнился и успел подобрать меч раньше, чем к нему приблизились враги. Он скользнул быстрой тенью и оказался подле Морейн.
Они стояли спина к спине, держа мечи наготове. Харт не строил иллюзий. Будь за его спиной любой воин Поэннина, он бы не сомневался в успехе. Два Поэннинских витязя всегда устоят против десятерых воинов из любого племени. Будь он даже один, у него были бы шансы. Но когда за спиной находится перепуганная женщина, которая меч – то держала с трудом, он был слишком уязвим. Если бы они стояли спиной к стене, может быть, он смог бы, прикрыв Морейн, сражаться против этих людей. Но они стояли посередине зала, окруженные врагами. А еще был этот странный человек, закованный в белый металл.
Морейн испугалась не на шутку. Было бы обидно умереть от меча собственного народа, на поддержку и помощь которого она так долго рассчитывала. Напротив нее застыла Веда, жалостливо прижав руки к груди. «Это ты будешь виновата в моей смерти», – мстительно подумала Морейн. Гвен, сдерживая своих разъяренных людей, попытался вразумить принцессу:
– Остановись, Морейн, мы можем договориться.
– Договориться о чем? Из‑за тебя я потеряла свою прежнюю семью. А теперь, когда я обрела другую, ты хочешь, чтобы я уничтожила и ее? Нет, нам не о чем договариваться, – Морейн злилась на свой дрожащий от подступивших слез голос. Если прежде она еще и была готова сделать вид, что принимает условия Белого Союза, то в присутствии Харта уже не имела права даже изображать предательство.
– Как ты не понимаешь, – говорил Гвен, стараясь быть спокойным. – Рано или поздно тебе все равно придется убить его, или он убьет тебя.
– Белин уже много лет живет с ним в одном доме, и никто никого не убил, – ответила Морейн. – И я смогу.
– У Белина человеческая душа, она может вынести близость Зверя. Душа Туата долго не выдержит такого соседства. Скоро ты услышишь зон крови.
Разговоры о «зове крови» Морейн не понравились, но она заставила себя не думать об этом. Любое сомнение в своей правоте выбьет ее из колеи, сделает слабой и трусливой. Нет, что бы там ни было с Бренном, сейчас они с Хартом должны просто спастись. Силой или уговорами, но они должны покинуть этот сверкающий дворец.
Пока Туаты стояли в нерешительности, Харт внимательно изучал обстановку, пытаясь определить, является ли постамент посреди зала источником белого пламени. Но вот один из воинов выхватил меч и шагнул к принцессе. Харт развернулся, собираясь его остановить, но тут же натолкнулся на преградившие ему путь белые доспехи. Морейн в отчаянии выронила меч, который больше мешал ей, чем помогал, и испуганно смотрела на приближавшегося к ней воина.
Белый огонь вспыхнул так неожиданно, что на мгновение она ослепла от его света. В центре огня стоял знакомый силуэт, протягивающий ей руку. Никогда до этого Морейн не была так рада видеть Королевского Друида. Она бросилась в объятья Гвидиона, и белый свет поглотил ее. Когда боль и ослепление прошли, Морейн обнаружила себя в коридоре Поэннинского замка, показавшегося ей родным и уютным. А у противоположной стены она увидела Харта, он тер глаза и непристойно ругался. Она с радостным воплем кинулась к нему.
– Что, опасности сближают? – Голос Гвидиона раздался над ее ухом.
– Гвидион! – Морейн повисла у него на шее. – Ты спас нас. Они собирались нас убить и… и… – она, наконец, разрыдалась на плече у друида, дав волю слезам, давно рвущимся наружу.
Морейн, в отличие от многих женщин, обладала удивительной способностью в самые ответственные моменты жизни не впадать в истерику и не терять присутствие духа, зато потом компенсировала себе долгое спокойствие бурным потоком слез.
– Вряд ли они собирались убить тебя, Морана, тогда бы они закрыли свой портал, и я не смог бы прийти тебе на помощь. Раз они оставили его, значит, собирались вернуть тебя обратно, – сказал Гвидион, пытаясь избавиться от вцепившейся в него девушки.
По коридору неслись слуги и воины, а впереди всех бежал, позабыв о своем королевском достоинстве, ее брат. Он вырвал принцессу из рук мага и так долго тряс ее, что у Морейн началась новая истерика. Она, захлебываясь слезами, бессвязно жаловалась Белину на своих обидчиков. Харт, как мог, давал объяснения жрецу, но большую часть событий он знал только по рассказам принцессы, и Гвидион вскоре понял, что допрашивать придется и ее. Пока Морейн рыдала в объятьях своего брата, Гвидион отогнал всех от того места, где был переход, и занялся исследованием следов магии.
Морейн вспомнила сморщенное личико старой Веды. Там, в зале Белого Союза, некогда было думать об этом, нужно было защищаться, бороться. Теперь же, оказавшись в безопасности, она с горечью ощутила боль предательства. Веда, заменившая ей и деспотичную мать, не умевшую быть ласковой, и сурового отца, сказавшего Морейн за всю жизнь всего несколько слов, была единственным существом, по которому Морейн скучала. Теперь же Веда находилась в стане врагов. И принцесса горько и безутешно плакала на плече у брата.
– Морана, бедняжка, все хорошо, все хорошо не плачь, – шептал Белин, растерянно гладя сестру по волосам, – ну ведь все уже закончилось. Да что они с тобой сделали?
– Они ее плохо кормили, – пояснил Харт королю.
Глава 17
Клинок Оллатаров
В королевской зале братья сидели, греясь у пылающих очагов, и ожидали Морейн, чтобы выслушать ее рассказ. Гвидион был подавлен не столько покушением на принцессу, сколько тем, что, как и в прошлый раз при похищении Белина, ему так и не удалось выяснить, где находится место, из которого совершал свои набеги воинственный Белый Союз. И он не знал, как защитить Поэннинский замок от их вторжений.
Распахнулась дверь, шелестя юбками, вошла Морейн, наполнив залу блеском и дурманящим яблоневым ароматом. Пан сорвался с места, бросился ей навстречу, льстиво пригибаясь перед ней на передние лапы. «Даже верный пес потерял от нее голову», – подумал Бренн, раздраженно наблюдая, как треплет его собаку принцесса. Морейн уселась в кресло, Пан виновато подбежал к хозяину, лизнул ему руку и вернулся к женщине, положил свою голову ей на колени.
Гвидион был необыкновенно приветлив и добр с Морейн, стараясь, чтобы допрос выглядел, как задушевная беседа. Рассказав все Гвидиону, принцесса облегченно вздохнула. Она больше не волновалась. Умиротворенная спокойствием и уверенностью друида, она знала, что умный и всесильный маг сможет найти выход из любой, даже самой неприятной ситуации.
– И еще они сказали, что у меня душа Туата. И рано или поздно я не выдержу близости Зверя, или он не выдержит. В любом случае, из‑за моей души мы должны будем убить друг друга, – сообщила жрецу Морейн, лаская лохматую голову Пана. Пес, осознавая свое превосходство, с нахальством любимчика злобным рыком отгонял других собак от кресла принцессы.
– Глупости, – Гвидион казался абсолютно спокойным. – Души у всех одинаковые. Это выдумка Туатов, чтобы доказать самим себе собственное превосходство. Кровь другое дело, она, возможно, будет провоцировать тебя. Но, если ты станешь обращаться ко мне за помощью, я научу тебя справляться с «зовом крови». Самое главное для тебя – не прикасаться к оружию дивного Народа, как это делает Белин, и тогда ничего не случится. – Гвидион заглянул Морейн в глаза. – Они ведь не дали тебе никакого оружия?
Морейн покачала головой:
– Нет. Человек в крылатом шлеме сказал, что он поможет мне обрести клинок Гоибниу Кузнеца, но не знаю, как.
Гвидион наклонился к сидящей в кресле принцессе и, взяв ее лицо в свои ладони, пристально посмотрел в глаза и проговорил медленно, нараспев:
– Морана, мы бы не напали на Эринир, если бы знали, что он непричастен к охоте на Бренна и к похищению Белина. Они нас спровоцировали, они виноваты в смерти твоих близких. Ты веришь мне?
– Верю, – прошептала Морейн, утопая во взгляде его посветлевших глаз. В этот момент она верила Гвидиону, как никому другому в своей жизни. – Ты, Гвидион, можешь не сомневаться во мне. Я не подниму руку на родственника, каким бы плохим или хорошим он ни был.
– Обещай мне, Морана, что не притронешься к оружию Туатов, что бы ни случилось. Если ты вдруг увидишь где‑нибудь это оружие, даже не подходи к нему, позови меня. Тогда все будет в порядке.
– Да, да, обещаю, – заверила его Морейн.
Языки пламени в очаге колыхались и распластывались, где‑то в горах выл ветер, угрожая неведомым путникам. Бренна бесило внимание, которое все вдруг стали оказывать Морейн. Никогда прежде Гвидион не проявлял к сестре короля такой заботы. Бренн заливался потом, не зная, куда деть оказавшиеся вдруг неуклюжими влажные руки, и торопил время. Скорей бы выступить в поход, а когда он вернется, король покинет его Замок и увезет с собой свою сестру. Не будет больше волнующего яблоневого аромата, вскипающего раздражения и странного чувства, как будто все времена года наступили одновременно: и пронизывающий холод зимы, и изнуряющая жара лета, и безумие наивной весны, и безнадежное томление осени…
День выступления в поход на Антиллу приближался. В последний раз явились послы Гадира, чтобы обсудить план совместных действий. Вернуться на родину они должны были вместе с поэннинским войском, пройдя через Мглистые Камни, как наблюдатели со стороны союзника. Гвидион уже знал, что Икха надеется получить секрет прохода через Камни фоморов.
Гадирские послы до начала похода предпочли жить на своих кораблях, пришвартованных в морском порту, по первому зову отправлялись на длинных лодочках по реке в Поэннинские горы, но оставаться в крепости не хотели. Никто, впрочем, и не настаивал. Ежедневное общество гадирцев никого не прельщало. Несколько недель, оставшихся до похода, проходили в ежедневных учениях, сборах и военных советах.
Морейн приходила в отчаяние, представляя, как коварная Гелиона нанесет сокрушительный удар по поэннинским войскам. Справедливо решив, что среди братьев только Гвидион способен здраво рассуждать, не думая о чужих богатствах, Морейн пыталась убедить его в неблагоразумности этой затеи. Но Гвидион упрямился и не желал вникать в ее доводы. Антилла манила его не меньше других.
Разочарованная принцесса покинула его комнату, спустилась на площадь между двумя лестницами и уже собиралась было выйти в пещеры, как вдруг услышала шорох, доносившийся снизу. Она спустилась на несколько ступенек, увидела, что дверь внизу не заперта, в щель пробивается слабый свет.
«Я только загляну туда», – подумала Морейн, подходя к двери.
В тусклом свете очага она увидела Бренна. Он сидел за столом, положив подбородок на скрещенные руки, и смотрел немигающими глазами на пламя. Морейн ждала, но ничего не происходило, наконец, она не выдержала и решила зайти в комнату. Она протиснулась в узкую щель и хотела подойти к Бревну, но не заметила двух ступенек сразу за дверью, споткнулась и неуклюже растянулась на полу у ног принца. Бренн засмеялся:
– Я и не мечтал увидеть тебя здесь, Морана.
Он поднялся со стула и, засучивая на ходу рукава, медленно подходил к Морейн. Она испугалась и стала отползать от него, не успев подняться с колен. Уткнувшись спиной в стену, она поняла, что оказалась в углу, и протянула вперед руки, растопырив пальцы, пытаясь, то ли остановить надвигающуюся на нее тень, то ли заслониться от нее. Бренн подошел вплотную, ее руки уперлись ему в живот. Он взял их за запястья и, заведя назад к стене, привязал руки Морейн к ржавому кольцу. Потом, отойдя на пару шагов, остановился, чтобы полюбоваться принцессой.
– Ты, кажется, давно хотела посмотреть, что здесь находится, – сказал он, смеясь, – теперь ты сможешь разглядеть все подробности.
Бренн разжег несколько факелов от очага и вставил их в настенные скобы. Приблизившись к Морейн, он опустился рядом с ней на колено. Его лицо оказалось на одном уровне с ее. Бренн провел рукой по ее шее и щеке, дотронулся пальцами до губ.
– Скажи, Морана, что мне надо с тобой сделать, чтобы ты оставила меня в покое? – тихо спросил Бренн внезапно осипшим голосом. Она возмущенно мотнула головой, чтобы не чувствовать на лице его рук.
– Немедленно отвяжи меня, Бренн, – повелительно сказала она, но ее голос сорвался, выдавая страх.
Бренн усмехнулся и, поднявшись с пола, сказал:
– Возможно, побыв здесь некоторое время, ты, наконец поймешь, как абсурдно твое присутствие в этом замке. Дай волю своей фантазии, представь, что делает в этой комнате Зверь, когда вырывается наружу.
Бренн вышел.
Сидеть на каменном полу было холодно. Морейн с трудом поднялась, привязанные к кольцу руки сковывали движения. Она огляделась. У противоположной стены стоял каменный постамент, над которым висело такое же железное кольцо, как то, к которому были привязаны ее руки. Поверхность постамента, так же как каменный пол, была покрыта бурыми пятнами. Входная дверь и косяки были окованы железом. На стене вокруг двери были выбиты магические руны фоморов. Морейн плохо разбирала их переплетающийся узор, но все же смогла прочитать имя Балора и некоторые слова. Она догадалась, что вокруг дверного проема начертано охранное заклинание, которое не должно позволить Зверю покинуть эту комнату. Воображение Морейн успело нарисовать ей самые отвратительные сцены, которые могли бы происходить здесь. Она попыталась зубами развязать веревки, но ей это не удалось, узлы оказались тугими. Дверь была приоткрыта, и она знала, что ее крик будет услышан наверху. Быть может, Инир или Рива спустятся к ней. Ей было стыдно кричать, она не хотела, чтобы кто‑нибудь увидел ее в таком положении, но зловещая обстановка комнаты действовала на нервы. Морейн закричала. И чем дольше никто не приходил, тем больший страх охватывал ее. Через некоторое время она уже выла от ужаса.
Наконец дверь отворилась, вошел Гвидион. Увидев плачущую Морейн, он рассмеялся и, выглянув наружу за дверь, позвал:
– Бренн! А ну иди сюда!
Послышался стук каблуков по ступеням. Бренн вошел в комнату, насмешливо посмотрел на Морейн.
– Зачем ты это сделал? – спросил Гвидион.
– Эта женщина так и рвется к Зверю в когти, – усмехнулся Бренн, усаживаясь на стул. – Она подсматривала за мной, я хотел ее проучить.
Гвидион улыбнулся.
– Смотри, как бы сам король тебя не проучил за это, – и, посмотрев на Морейн, сжалился, – ладно, отвяжи ее, с нее достаточно.
– У нее теперь куча слуг, – зевнул Бренн, – пусть они ее и отвязывают.
– Ну, нет, – сказал Гвидион, подойдя к Морейн, – еще не хватало, чтобы об этом начал говорить весь двор. Тогда тебе точно не миновать скандала.
Он ловко и быстро развязал веревки на запястьях Морейн. Она всхлипнула.
– Бренн не желал тебе зла, он просто пошутил, – сказал Гвидион. – Кажется, наш король просил тебя не оставаться с Бренном наедине. Любопытство, Морана, еще никого до добра не доводило. Уходи отсюда и больше не суй свой лисий носик в наши дела.
– Нет, нет, – встрял Бренн, наоборот, здесь тебе очень рады. Если соскучишься, приходи, ты очень украшаешь эту стену, – он указал на кольцо, к которому недавно была привязана Морейн. – К тому же мне надо чем‑то кормить Зверя.
Морейн резко развернулась и выбежала за дверь, не сказав ни слова.
– Надо же, ушла, не дослушав, – разочарованно протянул принц, – а я хотел попросить ее надеть красное платье. Красный цвет пробуждает аппетит.
Гвидион рассмеялся:
– Ты дошутишься, Бренн. Оставь ее в покое, а то Белин начнет беситься.
– Вот и хорошо, ему давно пора в его южные земли. Пусть уезжает и увозит с собой свое бесчисленное семейство, – зло пробурчал Бренн.
– Вряд ли он уедет до нашего выступления на Антиллу, придется тебе еще потерпеть, – ответил Гвидион. – К следующему лету его крепости будут закончены и, может быть, он, наконец, оставит тебя в покое.
Семейный ужин плавно перетек в военный совет. Морейн все не уходила, игнорируя удивленные взгляды братьев, которые явно указывали ей на дверь. Но мягкосердечный Белин позволил ей остаться и даже высказаться. Морейн в который раз начала доказывать, что высокие стены Города Солнца невозможно взять приступом:
– Даже если вы будете перебрасывать через стены горящие факелы, они упадут на вымощенную камнем площадку между внешней и внутренней стеной, и их быстро погасят солдаты, тем более что с водой в городе проблем нет.
Рикк сосредоточенно размышлял:
– Мы подожжем ворота. Или сможем использовать таран.
– Ворота обиты железными пластинами, а за воротами решетка. Даже если пробьетесь через ворота, то пока будете возиться с решеткой, вас просто расстреляют из луков.
– Что же делать? – растерянно спросил Рикк, обращаясь к своему брату.
– Неприступных стен не бывает, – ответил Бренн. – Кажется, я стою пока во главе армии, а не Морана. Мне и решать, можно взять город или нет.
Морейн поднесла к губам кубок с изысканным антильским вином, привезенным гадирцами в подарок королю Медового Острова. Она вела спор с Рикком и Гвидионом, вступать же в перепалку с Бренном у нее не было никакого желания. Вмешался Белин, раздраженный самоуверенностью Бренна:
– Никто за тебя и не собирается принимать решения, но с твоей стороны было бы разумно как можно лучше подготовиться к осаде на основании показаний очевидца.