Чего боялась она?
Этого она и сама не знала.
Она боялась всего: ночи, стен, теней, отбрасываемых луною сквозь белые занавески окон, а в особенности боялась его.
Почему?
Чего ей было бояться? Этого она не знала!
Так жить дальше она не могла. Она была уверена, что ей грозит беда, ужасная беда.
Однажды утром она тайком уехала в город к родственницам. Задыхаясь от волнения, она поведала им все. Обе женщины подумали, что она сходит с ума, и пытались ее успокоить.
Она говорила:
– Если бы вы знали, как он смотрит на меня с утра до вечера! Он не спускает с меня глаз! Иногда мне хочется позвать на помощь, крикнуть соседей, до того мне страшно! Но что могла бы я им сказать? Он ничего мне не делает, только смотрит на меня.
Кузины спрашивали:
– Не бывает ли он груб с вами, не отвечает ли вам дерзко?
Она возразила:
– Нет, никогда; он делает все, что я захочу, он прилежно работает, стал теперь аккуратен, но я не нахожу места от страха. У него что-то на уме, я уверена в этом, совершенно уверена. Я не хочу больше оставаться наедине с ним в деревне.
Испуганные родственницы говорили ей, что это всех удивит, что ее не поймут, и советовали отбросить свои страхи и домыслы; они, впрочем, не отговаривали ее от переселения в город, надеясь этим путем вернуть себе наследство полностью.
Они даже обещали ей помочь продать домик и приискать другой поблизости от них.
М-ль Сурс вернулась домой, но была так взволнована, что вздрагивала от малейшего шороха, и руки ее начинали дрожать при самом незначительном волнении.
Еще два раза возвращалась она сговариваться с родственницами, теперь уже твердо решив не оставаться больше в своем уединенном жилище. Наконец она нашла в предместье маленький флигелек, который ей подходил, и тайком приобрела его.
|
|
Бумаги были подписаны во вторник утром, и остальную часть дня м-ль Сурс провела в приготовлениях к переезду.
На обратном пути в восемь часов вечера она села в дилижанс, проходивший в одном километре от ее дома, и приказала остановиться на том месте, где кондуктор обыкновенно высаживал ее; кучер крикнул ей, стегнув лошадей:
– Добрый вечер, мадемуазель Сурс, доброй ночи!
Она ответила, удаляясь:
– Добрый вечер, дядя Жозеф.
На следующий день, в половине восьмого утра, почтальон, доставлявший в деревню письма, заметил на проселочной дороге, недалеко от шоссе, большую, еще свежую лужу крови. Он подумал: «Гляди-ка! Какой-нибудь пьяница разбил себе нос». Но в десяти шагах дальше он увидел носовой платок, также в крови. Он поднял его. Полотно было тонкое, и удивленный почтальон приблизился к канаве, где он, казалось, увидел какой-то странный предмет.
В траве лежала м-ль Сурс; горло ее было перерезано ножом.
Час спустя жандармы, судебный следователь и представители властей высказывали около трупа свои предположения.
Обе родственницы, вызванные в качестве свидетельниц, рассказали о страхах старой девы и о ее предсмертных планах.
Сироту арестовали. Со дня смерти той, которая его усыновила, он рыдал целыми днями и был, по крайней мере с виду, повергнут в жесточайшую печаль.
Он доказал, что провел вечер до одиннадцати часов в кафе. Человек десять видели его и оставались в кафе до его ухода.
А кучер дилижанса показал, что высадил убитую на дороге между половиной десятого и десятью часами. Преступление могло быть совершено лишь на пути от шоссе до дому, самое позднее в десять часов.
|
|
Подсудимый был оправдан.
Завещание, давно составленное, находившееся у нотариуса в Ренне, делало его единственным наследником. Он вступил в права наследства.
Долгое время местные жители сторонились его, все еще питая подозрение. На его дом, принадлежавший усопшей, смотрели как на проклятый и старались обходить.
Но он выказывал себя таким добрым малым, таким чистосердечным, таким обходительным, что мало-помалу ужасное подозрение забылось. Он был щедр, предупредителен и беседовал даже с бедняками о чем угодно и сколько угодно.
Нотариус, г-н Рамо, одним из первых изменил о нем свое мнение, покоренный его общительностью. Как-то вечером, за обедом у сборщика податей, он объявил:
– У человека, который так приветливо разговаривает и всегда находится в хорошем расположении духа, не может лежать на совести подобное преступление.
Под влиянием этого довода присутствующие поразмыслили и действительно вспомнили долгие беседы с этим человеком, который почти насильно останавливал их на перекрестках, чтобы поделиться с ними своими мыслями, который принуждал их заходить к нему, когда они проходили мимо его садика, – человеком, чьи остроты были куда остроумнее острот самого жандармского лейтенанта и чья веселость была так заразительна, что, несмотря на внушаемое им отвращение, они не могли удержаться в его обществе от смеха.
И перед ним раскрылись все двери.
Теперь он мэр своей общины.
Комментарии
НАШЕ СЕРДЦЕ
|
|
Перевод Е. Гунста
Над романом «Наше сердце» Мопассан начал работать, по-видимому, не раньше лета 1889 года. Первое упоминание о романе в записках Тассара не имеет твердой даты и может быть приурочено либо к последним дням июля 1889 года, либо к первым дням августа, когда Мопассан прибыл из Парижа в Этрета. «Он отложил на неделю начатое уже „Наше сердце“, – пишет Тассар, – и занялся хроникой для „Голуа“ и новеллой, тема которой совершенно внезапно пришла ему в голову».
Работа Мопассана над «Нашим сердцем» шла очень медленно из-за обострившейся болезни писателя, лишившей его прежней работоспособности. В записи Тассара от конца марта 1890 года читаем: «Господин чувствует себя лучше, но все-таки недостаточно хорошо для того, чтобы приняться за последние главы „Нашего сердца“…
По свидетельству Тассара, роман был окончен во второй половине мая 1890 года.
Современники Мопассана, доктор Балестр и м-ль Рей, основываясь на каких-то словах матери писателя, утверждали в одной статье, что прототипом г-жи Бюрн является приятельница Мопассана г-жа Леконт дю Нуи.
Лумброзо, поместивший в своей книге эту статью, делает к ней следующее примечание: «В тот день, когда помрачилось сознание Мопассана, ему нанесла визит в Канне, за несколько часов до покушения на самоубийство, героиня „Нашего сердца“. Это абсолютно достоверно – согласно указаниям, которые дает мне д-р Балестр. Но можно утверждать, что Мопассан встречался не с г-жой Леконт дю Нуи, которая в этот момент была в Париже. Смешивать этих двух особ было бы ошибкой» (A. Lumbroso, p. 329).
Имя настоящего прототипа г-жи де Бюрн французскими биографами еще не установлено. Возможно, что прав последний исследователь Мопассана, Андре Виаль, считающий, что у образа г-жи де Бюрн могло быть несколько прототипов: ими он считает приятельниц Мопассана, парижских светских дам – украинскую еврейку г-жу Канн, урожденную Варшавскую; итальянку графиню Потоцкую и ту же г-жу Леконт дю Нуи, которая, по его словам, «сама узнала себя в чертах г-жи де Бюрн» (A. Vial. Guy de Maupassant et l’art du roman. P. 1954, pp. 422–424).
В примечаниях к «Нашему сердцу» в издании Конара говорится: «Рукопись „Нашего сердца“ составляет 271 лист форматом in – 8°. По обилию поправок, а также брошенных или переделанных мест видно, что на этот раз для Мопассана процесс писания, кажется, был затруднителен. Из всех рукописей Мопассана, которыми мы располагаем, ни одна не свидетельствует, как эта, о больших колебаниях в отделке фразы».
Первая часть рукописи заключает в себе четыре главы, тогда как в печатном тексте (в книге) их оказалось только три: Мопассан переработал начало и объединил две первые главы в одну, значительно их сократив.
«Наше сердце» печаталось в журнале «Ревю де Дё Монд» в мае – июне 1890 года. В письме от 20 мая этого года Мопассан сообщал матери: «О моем романе в „Ревю де Дё Монд“ отзываются как об удаче. Он поражает новизной жанра и обещает мне много хорошего».
В июне 1890 года роман вышел отдельной книгой в издании Оллендорфа.
В одном из июльских писем 1890 года Мопассан жаловался матери на то, что издание романа расходится плохо. О том же писал он ей и 5 августа: «Продажа почти не подвигается, несмотря на крупный успех этой книги. Дело в том, что появление этой вещи в „Ревю де Дё Монд“ отняло у меня таких покупателей, как весь парижский свет, а в провинциальных городах – мир чиновничества, мир профессуры и должностных лиц, что соответствует, по мнению Оллендорфа и книжных комиссионеров, уменьшению количества покупателей, по крайней мере, тысяч на 25–30. Это имело и свои положительные стороны, как, например, проникновение романа в различные слои общества. Однако в целом это потеря».
НОВЕЛЛЫ
Сборник «Лунный свет» был выпущен издателем Эд. Монье в самом начале – по-видимому, в январе – 1884 года, о чем свидетельствуют два сохранившихся письма Мопассана (Guy de Maupassant. Correspondance inédite, P. 1951, p. 315–316). В этом первоначальном виде сборник состоял из двенадцати новелл. В 1888 году «Лунный свет» был переиздан Оллендорфом, причем Мопассан дополнил книгу пятью новыми новеллами, напечатанными им в прессе 1887–1888 годов: «Дверь», «Отец», «Муарон», «Наши письма» и «Ночь».
Сборник «Mисс Гарриет» был издан Виктором Аваром в конце апреля 1884 года и при жизни Мопассана переиздавался без изменения в составе новелл.
Сборник «Сестры Рондоли» был опубликован в июле 1884 года Оллендорфом и переиздавался без всяких изменений. Дату публикации позволяет уточнить вышеуказанная книга Guy de Maupassant, Correspondance inеdite; прежние французские библиографы ошибочно считали, что сборник «Сестры Рондоли» вышел раньше сборника «Мисс Гарриет».
Одним из самых трудных вопросов в изучении творчества Мопассана является вопрос о том, какими соображениями мог руководствоваться писатель при конструировании им того или другого сборника новелл.
Разгадывать в данном случае авторский замысел нелегко. Ведь если свою первую книгу, «Заведение Телье», Мопассан вынужден был составить лишь из немногих напечатанных дотоле новелл, то в 1882–1885 годах его новеллистическое творчество достигло изобильнейшей продуктивности. В составлении новых своих сборников писатель уже имел возможность отбирать лучшее из напечатанного в прессе – те новеллы, которые он считал наиболее художественно удавшимися, которые при первом появлении в газете уже обратили на себя внимание публики.
Составляя свои сборники, Мопассан желал придать каждому из них своеобразную физиономию, соблюсти единство идейного замысла, настроения, жанровых тенденций и т. д. Об этом свидетельствует, например, рекламная заметка, составленная Мопассаном для продажи «Рассказов вальдшнепа» и отмечавшая, что «характерной чертой» этой книги «является веселость, забавная ирония», что ее рассказы «представляют собою разнообразные образцы насмешливого юмора писателя»; однако уже и в этом сборнике Мопассан, стремясь к единству замысла, желал избежать жанрового однообразия, и его заметка добавляла, что «два-три рассказа вносят в книгу драматическую ноту».
Начальную и характерную интонацию должна была задавать книге заглавная новелла. Рассказ «Лунный свет» открывал весь сборник некоей меланхолической интонацией, которая в дальнейшем несколько варьировалась, переходя от нежной меланхолии начального рассказа к горькой печали «Королевы Гортензии», к умиротворенной грусти «Ребенка» и «Вдовы». Словно подчиняясь этому господствующему настроению сборника, сатира таких его новелл, как «Государственный переворот» и «Драгоценности», не носит гневно-бичующего характера, а звучит несколько приглушенно и как бы проникнута мыслью о суетности всего земного. Одна лишь «Легенда о горе Святого Михаила» противоречит преобладающей интонации сборника, и ее юмор свидетельствует, что Мопассан не желал сделать книгу чересчур однообразной.
В сборнике «Мисс Гарриет» доминируют пессимистические настроения. Характерные для заглавной новеллы мотивы тягостных открытий, мучительных раздумий, трагических происшествий разрабатываются и в большинстве последующих новелл, обостряясь изображением всякого рода грязи, жестокостей и отвратительной изнанки жизни. Эти настроения так сильны, что Мопассан уже не дополняет сборник ни одной юмористической новеллой, которая прозвучала бы здесь крайне резким диссонансом. Однако такие вещи, как «Идиллия» и особенно «В пути», привносят в книгу некое новое качество, как бы стремясь ослабить ее чересчур сгустившийся безнадежный тон.
От этих сборников резко разнится по своему господствующему тону сборник «Сестры Рондоли». Большинство его новелл – это фривольно-юмористические истории, рассказанные с задорной, веселой жизнерадостностью. Однако и этот сборник не вполне однороден, потому что в иных его новеллах эротический мотив сочетается с грустным настроением («Шали»), а некоторые другие вообще чужды всякой фривольности и отличаются тоном горькой сатиры («Бочонок», «Встреча») или драматического элегизма («Самоубийцы», «Он?»). Мопассан говорил о сборнике «Сестры Рондоли» как о менее хорошем из своих томов (Correspondance inйdite, p. 187), и, может быть, именно потому, что преобладающие в нем забавные житейские истории обычно довольно поверхностны и лишены подтекста иронических или печальных размышлений, столь свойственного лучшей части мопассановской новеллистики. Неизвестно, к сожалению, какова была роль издателя Оллендорфа в публикации этой книги, не предъявлял ли он каких-либо требований к Мопассану (гораздо более коммерсант и делец по сравнению с Аваром, Оллендорф был заинтересован только в рыночном успехе книги, и он не обманулся в своих ожиданиях, так как в октябре 1884 года выпустил уже 18-е ее издание).
Таким образом, каждый сборник новелл Мопассана всегда имеет свое характерное и своеобразное лицо, определяющееся некоей господствующей интонацией, которая, впрочем, не подчиняет себе все его новеллы. Существует, следовательно, та закономерность, что, стремясь к внутреннему единству сборника, Мопассан отнюдь не желал однообразия, а потому собрание новелл юмористических дополнял или желал оттенить немногими элегическими или сатирическими новеллами, а собрание новелл меланхолических, грустных, проникнутых горьким лиризмом дополнял немногими забавными историями или новеллами более светлого тона.
В настоящее время известны только письма Мопассана к некоторым его издателям, но ответные письма издателей к нему, за редкими исключениями, не появлялись в печати. Когда они будут опубликованы, они, безусловно, помогут прояснить сложный вопрос о том, в чем заключается авторский замысел Мопассана в конструировании того или иного тома новелл и какую роль могли играть здесь те или другие издательские пожелания.
Лунный свет
Новелла впервые напечатана в газете «Жиль Блаз» 19 октября 1882 года под псевдонимом Мофриньёз.
Перевод Н. Немчиновой