Эта единственная известная нам вавилонская сказка датируется второй половиной II тыс. до н.э., но сохранившиеся списки относятся к VIII- VII в. до н.э. Целая табличка и отдельный фрагмент текста были обнаружены при раскопках городища Султан-тепе (близ Харрана). Также фрагмент сказки был найден в библиотеке Ашшурбанапала. Известен еще фрагмент нововавилонского периода, представляющего собой обломок школьной таблички. До нас дошла, видимо, литературно обработанная запись устной народной сказки.
Дело происходит в Ниппуре. Бедняк по имени Гимиль-Нинурта продает свою последнюю одежду и покупает на рынке козу. Он собирается ее зарезать, но, подумав, что придется звать всех родственников и соседей, решает принести ее в дар градоначальнику. Вельможа забирает козу и приказывает выдать бедняку в качестве ответного дара кости и разбавленное пиво. Гимиль-Нинурта обиделся и обещает трижды наказать жадного градоначальника. Он отправляется во дворец к царю и просит за достаточно большое количество золота одолжить ему на один день колесницу. Подъехав к дому градоначальника, бедняк представляется посланцем царя, везущим ларец с золотом в храм. Чиновник верит ему и в честь высокого гостя устраивает пир. Наутро выясняется, что ларец пуст. Гимиль-Нинурта избивает хозяина и получает от него возмещение за якобы понесенные убытки. На этом хитрый бедняк не успокаивается. Он сбривает волосы и выдает себя за лекаря. При этом он безошибочно называет наивному градоначальнику его больные места - ведь Гимиль-Нинурта сам избивал его. Вельможа соглашается на лечение в потаенном месте, где бедняк опять его избивает. На третий раз Гимиль-Нинурта нанимает человека, который возле дома градоначальника устраивает шум и кричит, что знает "где человек с козою". Вся челядь выбегает из дома на поиски, а бедняк подкарауливает своего незадачливого обидчика и снова избивает его. Так хитрец трижды отомстил градоначальнику.
В конце есть указание с точной датой записи таблички - 21 число месяца аддару эпонима Ханани. Ханани был эпонимом в Ассирии в 701 г. до н.э.
1. Ниппурец, муж смиренный и бедный,
По имени Гимиль-Нинурта, человек убогий,
Жил в своем городе Ниппуре плохо:
Не имел серебра, украшения человеков,
Золота не имел, украшения мужей,
Закром его хлеба чистого жаждал;
От тоски по лепешке его печень горела,
От тоски по мясу и доброму пиву лицо подурнело,
Каждый день без пищи голодный ложился.
10. Одежду носил, не имевшую смены.
Совещается он со своим опечаленным сердцем:
"Сниму-ка бессменную иою одежду,
На базаре в Ниппуре куплю барана".
Снял он одежду свою, не имевшую смены,
На базаре в Ниппуре трехлетнюю козу покупает.
Совещается он со своим опечаленным сердцем:
"Ну, зарежу козу я в моем загоне.
Но пира не будет - где взять пива?
Услышат соседи мои - обозлятся,
20. Свояки и родичи поссорятся со мною.
К дому градоправителя пойду, козу отведу-ка,
Приятный и добрый привет измыслю".
Гимиль-Нинурта козу взял за шею,
К воротам правителя Ниппура он устремился,
Тукульти-Эллилю, стражу дверей, слово молвит:
"Скажи: "Войти я хочу, градоправителя видеть".
Привратник хозяину слово молвит:
"Господин мой, ниппурец у двери твоей ожидает
И привел козу тебе в подарок".
30. Разгневался градоправитель на привратника Тикульти-Эллиля:
"Ниппурца схвати, введи в ворота!"
Привратник………………………
С ликующим сердцем предстал пред градоправителем Гимиль-Нинурта.
Левой рукой козу взял за шею
Градоправителя приветствовал правой:
"Да благословит градоправителя Эллиль и Ниппур!"
Пусть даруют ему процветанье великое Адад и Нуску!"
Градоправитель ниппурцу слово молвил:
40. "В чем твой проступок, что принес подношенье?"
Гимиль-Нинурта правителю Ниппура дело свое поведал:
"Каждый день я без пищи голодный ложился;
Снял я мою бессменную одежду, -
На базаре в Ниппуре трехлетнюю козу купил я.
Так я сказал моему омраченному сердцу:
"Ну, зарежу козу я в моем загоне.
Но пира не будет - где взять пива?
Услышат соседи мои - обозлятся,
Свояки и родичи поссорятся со мною.
50. К дому градоправителя пойду, козу отведу-ка".
Так я сказал в моем сердце:
"…………..мясника кричит ночью.
……………воистину схвачены…….
………………стол………..
……………..спросят".
Градоправитель……….воскликнул
…………………………………
"Дай ему, ниппурцу, костей-сухожилий,
Напои из рога разбавленным пивом.
60. Гони его! Выведи за ворота!"
Дал он ниппурцу костей сухожилий,
Напоил из рога разбавленным пивом,
Прогнал он его, за ворота вывел.
Гимиль-Нинурта, за ворота выйдя,
Привратнику, стражу дверей, слово молвит:
"Так скажи своему богомерзкому господину:
"Одно наложил на меня ты бремя,
За одно - возмещу тебе трижды".
Градоправитель услышал - весь день смеялся.
70. Во дворец государя отправился Гимиль-Нинурта -
По приказу государя вельможа и чиновник вершат суд правый.
Гимиль-Нинурта, представ перед государем,
Низко склонился, целовал перед ним землю;
Царя вселенной приветствовал двумя руками:
"Властелин! Жизнь людей! Царь, возвеличивший Ламассу!
По слову твоему пусть дадут мне колесницу,
В один день, как задумаю, - пусть желанья достигну.
За день плата - червонного золота мина".
Не спросил его государь: "Что у тебя за желанье,
80. Коль хочешь весь день разъезжать на колеснице?"
Дали ему колесницу новую, украшенье великих,
Опоясали поясом, украшеньем вельможи,
Поехал он на колеснице новой, красе великих,
Отправился к Эдуранки.
Двух птиц изловил Гимиль-Нинурта,
В ларец посадил, запечатал печатью.
К воротам правителя Ниппура он устремился.
Градоправитель к нему вышел наружу:
"Кто ты, господин мой, правящий колесницей?"
90. "Царь, твой владыка, послал меня в Ниппур,
золото везу в Экур, храм Эллиля".
Для угощенья его градоправитель зарезал барана.
Сказал ему градоправитель: "Я, увы, утомился!"
Всю первую стражу беседовал с градоправителем Гимиль-Нинурта;
Сном был объят от усталости градоправитель.
Ночью поднялся, как вор, Гимиль-Нинурта,
Ларец открыл, улетели птицы в небо.
Градоправитель от сна проснулся:
"Ларец открыт, а золото пропало!"
100. Гимиль-Нинурта разодрал в гневе сердца одежду,
На градоправителя он налетел, отплатил за обиду:
Его тело избил с головы до пяток.
Причинил страданья.
Градоправитель у ног его выл от страха:
"Ниппурца не губи, господин мой!
Кровь неприкосновенного - мерзость Эллилю;
Не пятнай свои руки!"
Две мины червонного золота в дар ему дал он,
Вместо одежды, что тот разодрал, дал он ему другую.
Гимиль-Нинурта, за ворота выйдя,
110. Тукульти-Эллилю, стражу дверей, слово молвит:
"Так скажи своему богомерзкому господину:
"Одно наложил на меня ты бремя,
Раз возместил тебе, осталось два раза".
Градоправитель услышал - весь день смеялся.
Гимиль-Нинурта пришел к брадобрею,
Все волосы сбрил ……….
Наполнил углями курильницу………
К воротам правителя Ниппура он устремился.
Привратнику, стражу дверей, слово молвит:
120. "Скажи: "Войти я хочу, градоправителя видеть".
"Кто ты, что градоправителя видеть желаешь?"
"Лекарь, уроженец Иссина, прорицающий тайны,
Место болезни и всякой скорби".
Представ перед градоправителем, Гимиль-Нинурта
Синяки показал там, где бил его тело.
Градоправитель сказал подчиненным: "Лекарь искусен".
"Господин мой, свершается во тьме мое леченье;
Для познанья тайны темна дорога".
Он отвел его в дом, в потаенное место,
130. Где тому друг и близкий помочь не могли бы.
Курильницу прямо в огонь он бросил;
Вбил пять колышков в твердую землю,
Привязал его голову, руки и ноги,
С головы до пяток его тело набил, причинил страданья.
Гимиль-Нинурта, за ворота выйдя,
Тукульти-Эллилю, стражу дверей, слово молвит:
"Так скажи своему богомерзкому господину:
"Одно наложил на меня ты бремя,
Второй раз возместил тебе, один остался ".
140. Гимиль-Нинурта был озабочен……….
Он изучает всех черноголовых………
Он пустил одного человека……….
Дал в подарок ему………….
"Ступай к воротам градоправителя, крик подними ты,
Пусть на крик твой сбежится несметная челядь".
Пред воротами градоправителя нанятый мчится: "Я - тот, что с козою!"
Гимиль-Нинурта, как пес, под мостом притаился,
Градоправитель на крик человека вышел,
Вывел всех обитателей дома, мужчин и женщин.
150. Выскочили они, человека ищут.
Пока они все человека ищут,
Градоправитель один по полю гуляет.
Из-под моста прыгнул, схватил градоправителя Гимиль-Нинурта,
На градоправителя он налетел, отплатил за обиду:
Его тело избил с головы до пяток, причинил страданья.
"Одно наложил на меня ты бремя, -
Возместил я тебе трижды".
Оставил он его, в степь удалился.
160. Градоправитель едва живой вернулся в город.
Согласно древнему подлиннику списано и сверено.
Писал Набу-рихту-упур, ученик, воспитанник школы
Набу-ахи-иддина, начальника, для чтения Курди-Нергала.
Похитившего писание пусть бог Эйа похитит;
По велению Набу, обитающего в Эзиде,
Да не будет у него отпрысков и потомков.
В месяц аддару, 21-го числа, эпоним Ханани, правитель Телль-Барсиба.
Писание мое не уноси, библиотеку не растаскивай,
Это - мерзость для Эйи, царя Апсу.
Перевод И. Клочкова
Старовавилонская поэма о невинном страдальце
"Муж со стенаньем..."
Старовавилонская поэма о невинном страдальце это небольшая (90 стихов) поэма, которая по существу, представляет собой обрамленную авторским текстом молитву - жалобу Страдальца, к которой добавлен совет божества. Поэма дает простейшие изображения достаточно обыденной для вавилонян ситуации: какой-то человек (герой поэмы не является рассказчиком) страдает, молится своему богу (следует текст жалобы), бог услышал, смилостивился, простил Страдальца (идет текст ответа божества). Человек жалуется на постигшие его несчастья и утверждает, что не знает своего прегрешения, которое повлекло за собой все беды. Подобное утверждение, впрочем, еще не говорит об истинной невиновности страдальца, он мог согрешить сам того не зная. Собственно о невиновности страдальца в поэме ничего не сказано, лишь отрицаются отдельные пригрешения, по-видимому, сама проблема страдания невинного только начала оформляться в литературе. Это сочинение старше "Вавилонской теодицеи", по крайней мере на 600 лет, может быть и больше. Однако, несмотря на такой временной разрыв, между поэмами существует лексическое и стилистическое сходство.
Муж со стенаньем своему богу плачется,
Молится постоянно, просит его неотступно.
Разум его пылает, мучительно наказанье,
И от страданий дух мутится;
Ослаб он, пал на колени, поник, склонился.
Многи его наказанья, - вот он приблизился, плача,
Кричит, как осленок, от ослов отделенный,
К богу свой вопль возносит;
Как у быка - его рот, как у плакальщиц - завыванья.
Его господину плач несут его губы.
Наказания, что претерпел, господину он поверяет,
О страданьях, что выстрадал, муж сообщает:
"В душе моей, господин, - так рассуждал я, -
..... сердца, прегрешенья, что сделал, - я не знаю.
...... мерзость перед тобою.
Лютую скверну я встречаю.
Не поносил я брата пред братом,
Друга перед другом его не хулил я.
.................................
42 стиха, составляющие продолжение молитвы-жалобы, сохранились очень плох о
Приблизился бог к нему - и сердце его просветлело;
Он обещает ему восстановить здоровье:
"Вел ты себя как муж; сердце твое зла не творило!
Кончились годы, исполнились дни наказанья!
Если б никто не судил тебе жизни,
Как дошел бы, как вынес болезнь всю тяжкую эту?
Беду безысходную ты видел,
Дошел до конца, нес тяжкое бремя;
Была закрыта дорога, - теперь для тебя открыта:
Выровнена стезя и установлена милость!
В будущем не забывай твоего бога, -
Создателю твоему каким добром отплатишь?
Я - твой бог, твой создатель, твоя защита!
Тебя бережет мой страж, и силен мой
Гений-хранитель!..................................
Смотрю на тебя и долгую жизнь дарую.
И ты не бледней, возьми умащенья,
Голодного накорми, жаждущего напои водою;
И кто сидел, чьи глаза горели,
Пусть на еду твою поглядит,
П усть проглотит, возьмет, пусть возликует.
Открыты тебе врата мира и жизни;
Обернись и вступи в них, выйди!
Да будешь благополучен!"
Перевод Клочкова И. С.
Миф о птице Зу
Известен в двух версиях - старовавилонской и новоассирийской. Когда верховный бог снял, умываясь, свои царские регалии, Анзу украл их вместе с таблицами судеб, чтобы стать могущественнее всех богов, и улетел в горы. Из-за этого нарушились все божественные законы. Ану призывает Адада и посылает его в погоню, но Адад отказывается, он считает, что Анзу непобедим. Отказом отвечают также Иштар и ее сын.
В другом варианте мифа Анзу крадет таблицы судеб у Энлиля. Богиня-мать Дингирмах отправляет против Анзу бога войны Нинурту и даёт ему в дорогу семь ветров. Бог настигает Анзу и посылает вдогонку птице стрелу. Но, обладая таблицами судеб, Анзу в состоянии заклинаниями излечить рану. Бог одолевает птицу только после третьей попытки.
И веление всех богов утвердил он,
Обратился, коснулся, посылает он Зу.
И когда он окончил, подошел к нему Бел.
Сверкание чистой воды перед ним,
На деянья владыки глядят его очи:
На тиару господства, на божью одежду,
На божьи Книги Судьбы Зу все смотрит и смотрит;
И когда Дуранки отца богов,
Жажду господства почуял он в сердце,
Зу, как увидел Дуранки, отца богов:
"Божьи книги судьбы я захвачу,
Повеленья богов все я узнаю,
Утвежу я престол, овладею законом,
Буду править я всеми, сколько есть их Ингигов".
И когда возмущенье вошло в его сердце,
У замеченной двери дворца ждет он ранней зарей.
Когда Бел умылся чистой водой,
Воссел на троне, надел тиару -
Книги Судьбы тогда ухватил в свои руки,
Облекся властью, похитил законы,
Улетел тогда Зу, в горах уселся,
Пролилось молчание, раздался голос.
От отца и советника, светлого Бела,
Весь дворец наполняется ясным блеском,
И богини приходят за его повеленьем.
Ану уста открыл, говорит,
Так изрекает богам, своим детям:
"Кто из вас хочет Зу погубить,
Кто хочет по градам свое имя прославить?"
Они призывают вождя, сына Ану, Ану веленье свое ему изрекает:
Адада они призывают, вождя, сына Ану,
Ану веленье свое ему изрекает:
"Мощный, ужасный Адад, нападай неуклонно,
Зу погуби своим оружьем,
Будет имя твое величаться в сонме великих богов,
Между богов, твоих братьев, равных тебе не найдется.
Пусть построены будут божьи дворцы,
По всей вселенной построй для себя грады,
Пускай твои грады причтутся к Экуру
Будь великим среди богов, греми своей славой."
Адад отвечает на речь,
К Ану-отцу обращает слово:
"Отец, в недоступные горы кто поспешит?
Кто сравняется с Зу меж богов, твоих чад?
Книги Судьбы ухватил он руками,
Властью облекся, похитил законы,
Улетел тогда Зу, в горах уселся,
Изрекает устами, словно боги Дуранки.
Супостатов своих он пылью считает,
Силы его …… ужасаются боги".
Ану Ададу повелел не ходить.
Богиню зовут они, дочерь Ану,
Ану веленье свое ей изрекает:
"Мощная, ужасная Иштар, наступай неуклонно,
Зу погуби своим оружьем,
Будет имя твое величаться в сонме великих богов,
Между богов, твоих братьев, равных тебе не найдется.
Пусть построены будут божьи дворцы,
По всей вселенной построй для себя грады,
Пускай твои грады причтутся к Экуру
Будь великой среди богов, греми своей славой."
Иштар отвечает на речь,
К Ану-отцу обращает слово:
"Отец, в недоступные горы кто поспешит?
Кто сравняется с Зу меж богов, твоих чад?
Книги Судьбы ухватил он руками,
Властью облекся, похитил законы,
Улетел тогда Зу, в горах уселся,
Изрекает устами, словно боги Дуранки.
Супостатов своих он пылью считает,
Силы его ужасаются боги".
Ану Иштар повелел не ходить.
Бара зовут они, сына Иштар,
"Мощный, ужасный Бара, наступай неуклонно,
Зу погуби своим оружьем,
Будет имя твое величаться в сонме великих богов,
Между богов, твоих братьев, равных тебе не найдется.
Пусть построены будут божьи дворцы,
По всей вселенной построй для себя грады,
Пускай твои грады причтутся к Экуру
Будь великим среди богов, греми своей славой."
Бара отвечает на речь,
К Ану-отцу обращает слово:
"Отец, в недоступные горы кто поспешит?
Кто сравняется с Зу меж богов, твоих чад?
Книги Судьбы ухватил он руками,
Властью облекся, похитил законы,
Улетел тогда Зу, в горах уселся,
Изрекает устами, словно боги Дуранки.
Супостатов своих он пылью считает,
Силы его ужасаются боги".
Ану Бара повелел не ходить.
……………………………….
Конец третьей колонки
Сравняться с Зу …….
Вот я пойду ………….
Сравняться с Зу ……..
И услышали боги вещание Эа,
Задрожали они ………………..
Эа уста открыл и вещает,
К Ану он обращает слово
Конец разбит
Перевод В.К. Шилейко
Проклятие Аккаде
"Когда разгневанный взгляд Энлиля.
Словно быка небесного, царствие Киша свалил,
Словно быка могучего, домы Урука в прах повалил,
Когда Шаррукену, царю Аккада,
Энлиль от юга до севера
Пастырство и престол ему даровал,
В те дни Инанна пречистая в Аккаде святилище -
Дом свой женский просторный построить задумала,
В Ульмаше престол поставила.
Словно юноша, что новый дом себе строит,
Словно юная девица, что свой женский покой устраивает,
Дабы закрома полны были,
Дабы дома строить можно было,
Дабы люди сладко поесть могли,
Дабы люди сладко попить могли,
Омовеньям во дворце бы радовались,
Дабы в людных местах по праздникам бы толпились,
Вместе трапезу праздничную бы вкушали,
Дабы, словно птицы диковинные в небе,
Чужеземцы вокруг сновали,
Дабы жители Мархаша подчинились
Дабы обезьяны, слоны могучие, буйволы -
Звери невиданные -
На улицах просторных друг друга толкали бы, -
Псы породистые, сторожевые псы, козлы каменные,
Овцы горные длинношерстные, -
Инанна пречистая ночи не спала.
В те дни она житницы Аккада златом наполнила,
Зернохранилища сияющие серебром наполнила.
В склады зерновые медь очищенную, олово,
Пластины лазуритовые собирала грудами,
В ямах силосных запечатывала.
Матерей советами она одарила.
Отцов словами мудрости наделила.
Девушкам песни-пляски дала.
Юношам мощь оружья дала.
Малышам радость-веселье дала.
Кормилица дитя знатное ведет.
Барабаны деревянные бьют.
Из города - звон литавров,
Пред городом флейты поют.
Гавань, где суда у причала, ликованья полна.
Все чужеземные страны спокойны.
Все чужие народы довольны.
А владыка града, Нарамсуэн, пастырь,
Словно солнце на светлом престоле Аккада,
Сияя, восходит,
Града стена, словно гора, до небес доходит.
А ворота града, подобно Тигру,
Когда он в море вливается,
Инанна пречистая створки их широко распахнула,
И в Шумер добро само лодками потекло.
Марту, жители гор, те, что зерна не знают,
Отборных быков, горных козлов туда приводят.
Мелухиты, жители черных гор,
Диковины стран чужедальних привозят.
Эламиты и субарейцы, словно вьючные ослы,
Добро несут.
Управители, храмослужители,
Полевые надзиратели
Жертвы праздничные новолунные и новогодние
Постоянно отправляют.
Но в Аккада дворцах как они брошены? -
Жертвы те Инанна пречистая принять не смеет,
Словно сын послушный при устройстве дома,
Все изобилие принять не может.
Слово Экура подобно Сутям установлено.
В ужас Аккад оно повергло,
В Ульмаш страх с ним вступил.
Град, жилище свое, она покидает.
Словно девушка, что свой материнский дом оставляет,
Инанна пречистая святыню Аккада оставляет.
Словно герой, что к оружью стремится,
На град сраженье и битву кидает,
Вражеским людям его отдает.
Не прошло и пяти дней, не прошло десяти дней,
Украшения верховного жречества, царствования венец,
Знаки власти, престол царственности, дарованные,
Бог Нинурта в свой Эшумеш ввел.
Решения града Уту увел.
Разум града Энки увел.
Лучи сияния, что небес касались,
Ан во глубине небес замкнул.
Столб-опору священную прочную
Энки в Абзу погрузил.
Оружье града Инаниа увела.
Аккада святилище! Жизнь его, словно карп-малютка,
в бездну вод опущена!
Град единым взглядом глянул.
Словно могучий слон, шею к земле склонил.
Словно могучий бык, вверх рога задрал.
Словно дракон умирающий, головой заскользил.
Словно битву, тяжесть свою поволок.
А что царскому дому Аккада в истине и добре не жить,
Что сзади недоброе за ним стоит -
Рассыпаны домы, развеяны житницы, -
То в сновидении Нарамсуэну явлено было.
Он сердцем знал, да язык не молвил,
Никому из людей сказать не мог он.
Из-за Экура он в траур оделся.
Колесницы циновками тростниковыми покрыл.
С грузовых судов шерстяные подстилки убрал.
Сокровенное царства своего расточил.
Нарамсуэн семь лет без движения был.
Чтобы царь семь лет голову рукой подпирал -
Непотребное совершал, -
Кто когда-либо подобное видел?
Он сердцем знал, да язык не молвил,
Никому из людей сказать не мог он.
О храме он вопросил оракул.
Дабы храм построить, ему нет оракула.
И второй раз о храме вопросил он оракул.
Дабы храм построить, ему нет оракула.
Дабы решение переменить,
Энлилем сказанное он нарушил.
Он покорность свою преступил.
К войскам своим призыв бросил.
Как силач, что во двор большой входит,
К Экуру руки в кулаках он тянет.
Как бегун, что силу, бег начиная, рассчитывает,
Он святилище в тридцать сиклей оценивает.
Как разбойник, что город грабить сбирается,
Лестницы высокие ко храму ставит.
Дабы Экур, словно корабль могучий, порушить,
Словно в горе, где серебро роют, пыль поднять,
Словно гору, где лазурит добывают, прокопать,
Дабы град, словно Ишкуром затопленный,
Д абы шею его к земле склонить,
Для храма Экура - но он не гора, где рубят кедры! -
Топоры огромные он отлил.
Секиры обоюдоострые заточил.
К корням ею он лопаты приставил -
Основанье Страны он всколыхнул.
К ветвям его он топор приставил,
И храм, словно воин убитый, шею к земле склонил.
И всех стран чужедальних шеи к земле склонились
Трубы дренажные он сорвал -
Хлынул поток дождей небесных.
Сорвал деревянную обшивку ворот -
Уничтожена мощь Страны.
Во вратах, где зерно не срезают, зерно он срезал, -
От рук Страны зерно отрезал.
Во врата Благоденствия топором ударил -
Благоденствие чужедальних стран уничтожил.
Как в просторный водоем, где резвятся карпы,
Погрузил он большие лопаты в плавильные печи Экура.
Покой священный для сновидений,
Что света не видел, люди увидели.
Сосуды священные богов Аккад увидел.
Статуи лахама, что у главного входа во храм стояли,
Те, что запретного не совершали, -
А Нарамсуэн огню их предал.
Кедр, кипарис, можжевельник, самшит -
Дерево покоев священных содрал он.
Злато храма в ящики сложил,
Серебро в кожаные мешки уложил.
Медь, словно кучи зерна у привоза,
На пристани он насылал.
Над серебром храма серебряных дел мастер работает,
Над его лазуритом гранильщик трудится,
Медь его кузнец кует,
А ведь это все - не имущество завоеванного града!
Большие суда у причала пред храмом встали.
Большие суда у причала пред храмом Энлиля встали -
Добро храма ушло из града.
И когда добро храма ушло из града -
О, Аккад! - разум от него ушел.
Корабли пристань покинули, рассудок Аккад покинул.
Ураган ревущий, что страну охватил,
Потоп встающий, что не знает преграды,
Энлиль, за гибель Экура любимого -
Что ныне он погубит?
Он к стране Губин направил взоры,
Он бескрайние горы обрыскал взглядом, -
Нелюдей, несметные орды,
Гутиев, что не знают запретов,
Поведением - люди, да разуменьем - собаки,
Обликом - сущие обезьяны,
Их Энлиль из гор вывел!
Словно полчища саранчи покрыли землю.
Руки, словно сети-ловушки, по приказу его
Над полями простерли.
Из-под руки их ничто не уходит.
Их руки никто не избегнет.
Гонцы по дорогам больше не ходят.
Перевозчики через реку не перевозят.
Коз прекрасных Энлилевых из загонов угнали,
Подпасков с ними вместе погнали.
Коров из хлевов они угнали,
Пастухов вместе с ним погнали.
Колодники ныне несут стражу,
Разбойники засели на дорогах.
Створки всех городских ворот
Страны брошены в грязь.
Из-за стен городских всех далеких стран
Горькие плачи раздаются.
В городе, где полей просторных нет,
Они насаждения сажают.
Когда города застроенные они разрушили,
Поля просторные зерна не рождали,
Водоемы глубокие рыбы не приносили,
Сады меда-вина не давали,
Тучи дождей не изливали, травы в степи не вырастали.
В те дни масла - за сикль серебра полсила давали.
Зерна - за сикль серебра полсила давали.
Шерсти - за сикль серебра полмины давали.
Рыбы - за сикль серебра один бан давали.
И так на всех рынках всех городов продавали!
На крыше лежавший - на крыше и умер.
В доме лежавший - землей не засыпан.
Люди себя разрывали от голода.
В Киуре, великой священной ограде Энлиля,
Псы бездомные собирались в молчанье.
Двое входили - их всех вместе сжирали.
Трое входили - их всех вместе сжирали.
Липа раскрошены, головы расколоты.
Лида раскрошены, головы размолоты.
Праведник с неправедным перемешались.
Герой повалился на героя.
Кровь лжеца на кровь честного истекает.
Тогда Энлиль на месте святилища своего огромного
Маленький храм тростниковый построил.
От восхода и до заката их запасы он уменьшает.
Тогда старухи, что те дни пережили,
Старики, что те дни пережили,
Певцы-плакальщики, что пережили те годы,
На семь дней и семь ночей
Семь барабанов, чей голос до края небес доходит, поставили.
Литавры, кимвалы, громогласные барабаны гремят
Для него, Энлиля, в плаче.
Старухи - о, град мой! - крика не прерывают.
Старики - о, народ его! - вопля не прекращают.
Плакальщики - о, Экур! - не оставляют плачей.
Его девушки волосы на себе рвут непрестанно.
Его юноши кинжалами колют себя непрерывно...
Их плачи, материнские плачи - Отче Энлиль! -
Над холмом священным сияющим воздымаясь,
У светлых колен Энлиля звучат.
Оттого-то Энлиль в опочивальню свою святую вошел
И там неподвижно залег.
Тогда Син, Энки, Инанна, Нинурта, Ишкур, Уту,
Нуску, Нисаба - великие боги,
Дабы сердце Энлиля водою прохладною остудить,
Молитвенно ему молвят:
"Энлиль, град, что твой град разрушил,
Твоему граду подобен да станет!
Кто святыню твою осквернил - как с Ниппуром
С ним да поступят!
О, град! Твои головы да наполнят колодцы.
Пусть никто в том граде да не выберет друга!
Братья друг друга пусть не узнают!
Его девы в женском своем покое
Воистину да будут зверски убиты!
Пусть старик рыдает в своем собственном доме
Над убитой супругой!
Пусть, словно голуби, вопят в своих гнездах!
Словно воробьи, разметаны будут,
Словно голуби, в страхе неподвижно застынут!"
И второй раз Син, Энки, Инанна, Нинурта, Ишкур,
Уту, Ниску, Нисаба - великие боги
Ко граду взгляды свои обращают,
Аккад злым проклятием проклинают:
"О град, ты против Экура пошел,
А ведь это сам Энлиль есть!
Аккад, ты против Экура пошел,
А ведь это сам Энлиль есть!
Городские священные стены твои на всю высоту их
Да наполнятся плачем!
Словно пыль, да развеют твои святыни!
Пусть твой главный портал, где стоят фигуры лахама,
Словно воин напившийся, шеей к земле склонится!
Пусть вся глина твоя возвратится в Абзу,
Да станет глиною, что проклял Энки!
Пусть зерно твое в борозду возвратится,
Станет зерном, что прокляла Ашнан!
Все твое дерево в леса пусть вернется,
Деревом станет, что проклял Нинильдума!
Пусть твой скотобоец убьет супругу,
Тот, кто режет овец, пусть зарежет сына!
Пусть толпа ребенка, для святости избранного,
В реку бросит!
Пусть блудница твоя в воротах
Постоялого дома повесится!
Пусть жрицы-матери от детей своих отвернутся!
По цене серебра пусть идет твое злато,
По пене колчедана серебро продается,
По цене свинца твою медь путь купят!
Твой силач, Аккад, пусть свою потеряет силу,
Кожаный мех с подставки да не подымет!
Пусть осел твой отборный своей силе не радуется,
Целый день пусть лежит покрытый!
Пусть вымирает от голода город!
Пусть дитя лелеемое, к тонким яствам привыкшее,
На траве валяется!
Пусть благороднейший житель твой
Покрытие крыши пожирает!
Петлю ременную, что в доме отца его,
Пусть разгрызает своими зубами!
Во дворце, что на радость построен,
Пусть поселится унынье!
Пусть вопит злой дух степей безмолвных!
В местах откармливания птиц. скота,
Что очищаются обрядами,
Пусть лисы, жители руин, хвостами размахивая, шныряют.
В твоих главных вратах страны
Птипа ночная, вестник печали, пусть гнезда свивает.
Пусть град твой, что в былое время
От звуков музыки не спал,
От веселья не уставал,
Ныне же сотрясется от рева
Стад могучих загонов Нанны,
Подобно духу степи безмолвной.
По берегам твоих каналов, где лодки тащили бечевою,
Пусть трава высокая растет ныне.
На дорогах твоих проезжих,
Что для колесниц построены были,
"Трава плача" пусть растет ныне.
И еще раз так - на берегах, на бечевниках,
На отложениях ильных каналов
Дикие овцы да горные змеи
Пусть никому не дадут проходу!
В степи, где добрые травы росли, отныне
Пусть "тростник слез" вырастает.
Аккад, сладкие воды твои отныне
пусть солеными водами льются!
"Поселюсь в этом граде!" - тому, кто скажет,
Да не будет пригодно ему жилище!
"В Аккаде да переночую!" - тому, кто скажет,
Да не будет уютным место ночлега.
И когда Уту взойдет, так же будет!"
Берега его каналов, где лодки тащили бечевою,
Травой зарастают.
Пути, что для колесниц предназначены были,
"Травою плача" зарастают.
И еще раз так - на берегах, на бечевниках,
На отложениях ильных каналов
Дикие овцы да горные змеи никому не дают проходу.
В степи, где добрые травы росли,
"Тростник слез" растет отныне.
Сладкая вода Аккада горькою потекла водою.
Кто сказал: "В том граде да поселюсь я!" -
Жилище его ему неуютно.
Кто сказал: "В Аккаде переночую!" -
Место ночлега ему неудобно.
За то, что Аккад разрушен, Инанне хвала!"