– Что вы делаете? Отпустите! Сейчас же отпустите! – стараясь напустить на себя строгий вид, шептала она. Но ее руки все крепче обвивали шею Савелия, прижимали его к себе. Марья Филипповна умолкла и томно взглянула ему в глаза. Савелий вдруг почувствовал, что шутка зашла слишком далеко. Он медленно опустил девушку на ноги, и его взгляд уткнулся в вырез халата. Ее пышная грудь нервно вздрагивала. Она неожиданно притронулась к его щеке:
– Что с вами сегодня, Савушка? – Ее голос был тихим и нежным, совсем непохожим на обычный. – Какой‑то вы не такой, как всегда.
– Не обращайте внимания, Машенька. Сегодня прекрасное утро, когда хочется петь, танцевать, делать глупости. – Он широко улыбнулся. – Короче говоря, жить! Просто жить! А сколько сейчас времени?
– Девять часов уже. – Взглянув на часы, она укоризненно покачала головой. – Видите, даже встал позднее обычного! – Хорошо, умывайтесь, одевайтесь и завтракать, а то голодным останетесь. Я скажу на кухне, чтобы вас накормили.
– И что бы я без вас делал, дорогая Машенька? – Он снова широко улыбнулся и, когда сестра направилась к выходу, сказал: – Машенька, знаете что, оставайтесь всегда такой, как сегодня. Зачем вы скрываете свою прекрасную сущность? Может, думаете, что начальство должны больше бояться, чем уважать? Если так, то это глубочайшее заблуждение. Поверьте мне.
– Ладно, там видно будет! – засмущалась она и тут же вышла, испытывая какое‑то странное чувство радости.
Когда Савелий вернулся в палату после завтрака, там уже сидели Наташа и Воронов. Он хотел броситься к Андрюше, но вдруг наткнулся на нетерпеливый взгляд Наташи и сразу же устремился к девушке, крепко прижал ее к груди. Нисколько не стесняясь присутствия Андрея, Наташа обхватила руками его голову и буквально зацеловала все лицо, а потом страстно прильнула к губам.
– Я пошел! – шутливо воскликнул Воронов и сделал вид, что направляется к выходу.
– Ой, извините, Андрюша! – сконфузилась Наташа, выпуская из объятий Савелия. – Я так соскучилась по нему!
– Ничего‑ничего, я подожду, – хмыкнул Воронов, но в этот момент Савелий обнял его за плечи и крепко прижал к себе. Не говоря ни слова, они простояли несколько минут в объятиях друг друга. При виде такой нежной встречи братьев у Наташи навернулись на глаза слезы.
– Может, пойдем наконец? – сказала она сквозь слезы.
– А как же! – воскликнул Воронов и подхватил Савелия под руку, но потом повернулся к девушке: – Прошу не отставать!
Наташа последовала его примеру, уцепилась за Савелия с другой стороны, и они шутливым строевым шагом пошли к выходу.
– Я слышал, у нас уже есть определенный план? – проговорил Савелий перед самым выходом из здания.
– Собственно, плана в прямом смысле этого слова нет, но кое‑что мы обязательно должны выполнить. – Воронов сделал паузу и с хитринкой взглянул на Савелия.
– Неужели Богомолов? – поморщился Савелий. – Он что, даже отдохнуть ни дня не даст?
– Плохо же ты думаешь о своем новом начальстве, – хмыкнул Воронов.
– Смотри, – Он распахнул дверь и кивнул на стоящую у самого входа белую «Волгу». – Целые сутки в твоем распоряжении. Завтра в десять ноль‑ноль у него в кабинете, а пока гуляй, Вася!
– Но ты упоминал еще об одном деле, – заметил Савелий. – Может, Говоров? – Не гадай, братишка: никогда не угадаешь. – Ну, если ты так говоришь, то сдаюсь. – Савелий поднял руки вверх.
– В четырнадцать ноль‑ноль нам нужно выехать в одно место под Москвой. А до этого делай, что хочешь.
– Не что хочешь! – решительно возразила Наташа. – Сейчас мы едем ко мне, там он приведет себя в порядок: ванну примет, переоденется…
– Наташа умоляюще взглянула на Воронова, словно извиняясь за то, что уводит от него брата, потом повернулась к Савелию. Воронов понимающе улыбнулся, взглянул на часы.
– Слушай, Савка, а Наташа изрекла здравые мысли: смыть больницу с себя нужно? Нужно! Переодеться нужно? Нужно! Да и вообще… – Он подмигнул девушке, и та смущенно опустила глаза. – Короче, сейчас отвезу вас к Наташе, затем – по своим делам и… – снова взглянул он на часы, ‑… в тринадцать сорок пять заезжаю за вами. Кстати, захвачу твой костюм.
– Не нужно, – заявила девушка, – все уже у меня.
Воронов как‑то странно посмотрел на Наташу, но ничего не сказал, хотя и не смог вспомнить, когда это он давал ей ключи от квартиры Савелия. Он с улыбкой посмотрел на Савелия, снова на девушку, покачал головой, потом подтолкнул их к машине.
– Слушай, братишка, может, расколешься? – спросил Савелий, когда машина тронулась с места.
– Нет, дорогой Савка, сюрприз есть сюрприз, – загадочно возразил Воронов. – Тем более что этот сюрприз двойной. – Он бросил быстрый взгляд в сторону Наташи: – Не правда ли, Наташа?
– Может быть, не знаю, о чем речь. – В ее тоне было тоже столько загадочного, что Савелий не выдержал и деланно сердито бросил:
– Тоже мне конспираторы! Человека выписали, взяв с него слово, что он ни в коем случае не будет нервничать, а они… Эх! – Он сделал вид, что обиделся, и отвернулся к окну. В стекло ему было видно, как Воронов и Наташа переглянулись. Тогда Савелий глубоко вздохнул и потер рукой грудь там, где была рана. Все это он делал как бы незаметно, стараясь не привлекать к себе внимания. На этот раз Воронов взглянул обеспокоено: – Что, побаливает?
– Нет‑нет! – воскликнул Савелий и даже сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась кривой. Он с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, глядя на их растерянные лица.
– Бросьте вы со своим сюрпризом! – не выдержала Наташа. – Зелинский – вот наш сюрприз!
– Зелинский?! – Савелий с трудом сдержал себя. – А почему двойной сюрприз?
– А потому, что Зелинский – родной дядюшка Наташи. – Воронов со вздохом махнул рукой: все равно сюрприз не удался.
– Что? Капитан Зелинский – твой дядя? – воскликнул Савелий и резко выпрямился.
– Ну артист, снова облапошил, – усмехнулся Воронов.
– Облапошил? – Наташа, казалось, готова была заплакать, глядя то на Савелия, то на Воронова, потом до нее дошел смысл сказанного и она бросила Савелию: – Дурак несчастный! Мы тут за него переживаем, а он сценки перед нами разыгрывает!
– А вдруг мне действительно стало хуже оттого, что вы меня заставляете нервничать, тогда что?
– Ладно, один‑один. Брэк! – примиряюще сказал Воронов.
– Хорошо, – улыбнулась Наташа. – Принимается. – Она взяла Савелия за ухо и ласково потрепала. – Прощаю только потому, что не хочу портить тебе настроение.
– И на том спасибо. Неужели Зелинский – твой дядюшка?! – Он никак не мог прийти в себя от неожиданной новости.
– Ничего не поделаешь, – с усмешкой заметил Воронов.
– И чего нам не познакомиться на несколько лет раньше? – вздохнул Савелий.
– Наконец‑то оценил. – Она счастливо зажмурилась, потом прижалась щекой к его щеке. – Мне кажется, я поняла, что ты хотел этим сказать,
– прошептала она.
– И что же? – так же шепотом спросил он. – Что тебе хорошо со мной, я угадала? – Да, – шепнул он и нежно поцеловал ее. – Ой, щекотно!
– Слава Богу, приехали! – вздохнул Воронов. – А то… – Он красноречиво замолчал, понимая, что едва не сморозил глупость.
– Что «а то»? – многозначительно переспросила Наташа.
– А то задушили бы друг друга в объятиях. Что бы я тогда без вас делал? – нашелся Андрей.
– Будем считать, что именно это ты и хотел сказать, – нахмурился Савелий. – Ждем тебя в четы… нет, в тринадцать сорок пять. Пока!
– Погоди, – остановил его Воронов. – Наклонись‑ка!
Савелий склонился над передним сиденьем. – Братишка, очень рад видеть тебя! – тихо сказал он, потом протянул бутылку шампанского и две банки черной икры. – Смотри не перепей, нас еще стол ожидает.
– Спасибо, Андрюша! – Он чмокнул его в ухо и вышел с Наташей. – Вперед! – бросил Савелий водителю и подошел к Наташе, нетерпеливо переступающей с ноги на ногу.
– А кто дома? – спросил ее Савелий. – Ни‑ко‑го! – многозначительно, по слогам ответила Наташа. – Я всех отправила на дачу. – Очень хорошо, – облегченно выдохнул он. Сейчас ему действительно захотелось остаться с ней наедине.
Когда они вошли в квартиру, он сразу же сбросил ботинки и заглянул в большую комнату: стол был празднично украшен различными блюдами, напитками. На диване был аккуратно разложен белый костюм, черная рубашка и галстук в белый горошек. Савелий удивленно взглянул на девушку: – У тебя что, отец вернулся? – Нет‑нет, это все твое.
– Что‑то я не помню, чтоб у меня были такие вещи. О, еще и туфли…
– Это мой подарок по случаю твоего выздоровления! – смущенно ответила Наташа, с тревогой ожидая его реакции.
– Не ожидал. Поистине королевский подарок! – Он был явно рад.
– А принцу и положен такой подарок, – счастливо улыбнулась она и со вздохом прижалась к нему.
– Спасибо, родная. – Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы.
– А теперь быстро в ванную, потом – за стол! – скомандовала она, когда их губы разомкнулись. – Слушаюсь, начальник! – вытянулся он. – И дверь не закрывать. Надеюсь, не забыл? – Она томно взглянула в его глаза.
– Я никогда ничего не забываю, – тихо, со значением отозвался он и направился в ванную комнату, а Наташа пошла в свою. Вдруг Савелий быстро вернулся к столу, подхватил шампанское и на цыпочках устремился назад. Быстро раздевшись, он сделал струю почти горячей, плеснул под нее хвойного бальзама и полез в ванну. Когда воды набралось около половины, пришла Наташа. Она была в одном коротеньком халатике, который сразу же повесила на вешалку, затем, нисколько не смущаясь своей наготы, взяла с полки несколько заколок и стала собирать волосы в пучок.
Савелий наблюдал за ней, с волнением рассматривая стройные загорелые ноги, темный ровный треугольник, налитые, упругие груди классической формы, тонкую талию.
– Ну и как? – с улыбкой спросила она. – Нет слой, – в топ ей ответил Савелий. – Как говорил одни мой приятель: это тост! – Он сунул руку пол ванну и вытащил шампанское.
– Какой ты молодец! – воскликнула она и решительно перешагнула через край ванны, затем медленно опустилась в воду лицом к Савелию. Ее глаза смотрели на него нежно и выжидающе.
– Ты очень красивая, Наташа, – тихо сказал он, не отрывая глаз от девушки.
– Нет, это ты очень красив, – прошептала она. Пол огромной шапкой пены ее рук не было видно и поэтому он даже вздрогнул, когда она прикоснулась к его зажившим ранам: – Милый, больно?
– Нет‑нет, что ты! – Он открутил проволоку на бутылке. Пробка гулко выстрелила и едва не угодила в лампочку над зеркалом. Шипучая струя устремилась вверх, Наташа стала ловить ее губами, и он наклонил бутылку. Шампанское залило ей нос, глаза, шею. Она звонко рассмеялась, потом повернула горлышко бутылки к его лицу, и его постигла та же участь. Они зафыркали и начали безудержно хохотать от счастья. Неожиданно их губы соприкоснулись. Они глотали шампанское и целовались, пока бутылка не оказалась пустой.
– Поцелуй с шампанским, – сказала она с улыбкой. – Ты когда‑нибудь так пробовал? – Никогда, – тихо ответил он. – И я никогда! – Они снова слились в поцелуе. Савелий опустил правую руку в воду и пальцем прикоснулся к ее нижним губам. Девушка нервно вздрогнула и дернулась к нему навстречу, а сама обхватила его мгновенно отвердевшую плоть. Не торопясь они продолжали нежно ласкать друг друга, стараясь продлить удовольствие. Когда напряжение обоих достигло предела, Наташа обхватила ногами его бедра и стала осторожно опускаться все ниже и ниже.
– Тебе хорошо, милый? – спрашивала девушка, нежно прикасаясь пальцами к его спине. – Да, да… – шептали его нетерпеливые губы, а руки обхватили ее упругие ягодицы и то приподнимали, то опускали их на себя. Они так сильно раскачивались, что вода стала выплескиваться на пол, но им уже было не до этого.
– Боже мой! Боже мой! – выкрикивала она, а он уже ничего не ощущал, кроме ее тела и своего желания. Словно почувствовав его состояние, Наташа вдруг резко опустилась на его плоть. Ей показалось, что его головка уткнулась чуть ли не в диафрагму, и это вызывало такое сильное ощущение, что она вспыхнула изнутри пылающим огнем. Наташа на секунду замерла, как бы прислушиваясь к себе и любимому, потом сделала еще несколько движений и, встретив сильную струю, излила свой поток и обмякла, обессиленная и удовлетворенная в его руках.
Савелий нежно и благодарно гладил ее плечи, грудь, лицо. Ему ничего не хотелось говорить, все его чувства выражались в жестах, в прикосновениях. Ему казалось, что любые слова могут спугнуть что‑то высокое и прекрасное, возникшее между ними.
С девушкой тоже творилось нечто странное. Никто из тех, с кем она была раньше, не разбудил в ней женщину. Это она поняла только теперь, испытывая с Савелием то, что никогда до этого не испытывала. Да, сейчас она точно знала, что наконец стала женщиной в полном смысле этого слова. Ей хотелось быть Савелию матерью, сестрой, женой, любовницей одновременно. Хотелось взять его на руки, прижать к груди, защитить от всех напастей и неприятностей, прикрыть его своим телом. Ни на секунду не задумываясь, она могла бы отдать за него жизнь. Сколько же времени она ждала его! Как ей не хватало именно Савелия! Но его снова хотят отобрать у нее! Нет, она не отдаст его! – Тебе хорошо, милый? – прошептала Наташа. – Не то слово! Просто удивительно! – тихо говорил он ей на ухо, и его губы приятно щекотали ее. – Но куда тебя хотят отправить, милый? – Кто тебе сказал? – Он попытался все свести к шутке, но она укоризненно посмотрела ему в глаза, и он смутился, отвел взгляд в сторону, не желая обманывать, но и не в силах сказать ей правду. – Кто тебе сказал? – повторил Савелий. – Какая разница, дорогой? Это очень опасно? – Возможно, – вздохнул Савелий. – А может быть, это будет простой прогулкой. – Последние слова прозвучали не очень убедительно.
– Как бы мне хотелось быть рядом с тобой! – воскликнула девушка. Савелий пожал плечами.
– Савушка, милый, скажи мне, почему ты так долго сопротивлялся нашей близости? Тебе что, не хотелось меня? – неожиданно сменила она тему.
– Мне хотелось тебя с первой же минуты нашего знакомства. Даже тогда, когда я еще не мог говорить, – признался он.
– Тогда не понимаю! Не понимаю, почему ты сразу этого не сделал. – Она обиженно всхлипнула. – Ты посмотри сколько времени мы с тобой потеряли!
– Нет, ласточка, мы ничего не потеряли! Это время не прошло даром. Пойми, я должен был разобраться в своих чувствах. Я должен был понять, хочу ли я только твое тело или испытываю к тебе нечто большее.
– И что же ты понял? – лукаво прищурилась девушка.
– Я понял, что ты для меня – самое главное в жизни! – серьезно произнес Савелий и сразу же добавил: – Но ты должна знать еще одну вещь: никогда не проси меня о том, в чем бы мне пришлось тебе отказать. Будет больно не только тебе, но и мне.
– У меня такое впечатление, что ты подслушал мои мысли, – грустно вздохнула Наташа. – После твоих слов я не буду этого делать. Мне остается только набраться терпения и ждать твоего возвращения. Ну что же… – Она покачала головой и критически осмотрела его: – Мне кажется, что игра стоит свеч! Поворачивайся, буду тереть тебе спину.
Во время разговора Наташа вдруг почувствовала в Савелии такую силу, что в первый момент даже чутьчуть напугалась, но потом ей стало спокойно и хорошо. Как же ей повезло, что она встретила такого удивительного парня! Она была твердо уверена в том, что на него можно положиться, что он никогда не предаст ее, не обманет. И она ощутила себя безмерно счастливой.
Посвежевшие после ванны, удовлетворенные друг другом, насытившиеся отличным обедом, они сидели на диване, прижавшись друг к другу, и молча вслушивались в блюз Луи Армстронга. Им не хотелось говорить, им было достаточно слышать биение своих сердец, ощущать дыхание друг друга, нежные прикосновения рук. Они одновременно поморщились, когда в дверь позвонили. Воронов был пунктуален и явился ровно в тринадцать сорок пять.
Они нехотя оторвались друг от друга, и Наташа пошла в свою комнату, а Савелий отправился открывать.
– Как, братишка, все в порядке? – с улыбкой спросил Воронов.
– Откровенно говоря, если бы не ты, Говоров и Зелинский, то меня сейчас бы и краном не подняли, – признался Савелий.
– Как я тебя понимаю, – улыбнулся Воронов. – Но… – Он развел руками. – Дело в том, что нам в любом случае необходимо ехать.
– Что‑то случилось? – настороженно спросил Савелий.
– Ничего особенного, успокойся, – похлопал его по плечу Андрей. – Просто нужно будет заехать к «афганцам». Я набрал группу в пятнадцать человек. Пока ты лечился, они работали по особой схеме подготовки. – Надеюсь, они пока не знают о цели операции? – Обижаешь, Рэкс, – покачал головой Андрей. – Нам же человек семь нужно, не более. Как же я мог всех посвящать в суть операции? Они знают только, что дело серьезное, и точка. – Хорошо! Я готов.
– Богомолов хочет видеть завтра в десять нольноль всю группу.
– Что‑то заторопился наш генерал, – усмехнулся Савелий.
– Получены сведения, что наш «приятель» тоже готовит группу боевиков. – Рассказов? – Он!
– Мало ли для чего он может готовить боевиков… – Согласен, – кивнул Воронов. – Но послушай дальше: во‑первых, группа тоже небольшая, во‑вторых, она состоит только из тех, кто знает Восток.
– Это уже что‑то! – кивнул Савелий и задумчиво добавил: – Видимо, Седой уже у них… Наташа, ты еще долго там бу… – громко начал он, но в этот момент из комнаты вышла Наташа. На ней было шикарное красное платье с глубоким декольте, на шее висели бусы из жемчуга, а волосы были уложены в причудливую прическу. Девушку можно было без всяких натяжек принять за участницу финала конкурса на звание «Мисс Мира».
Увидев, какое впечатление она произвела на братьев, Наташа кокетливо вскинула руки и несколько секунд стояла неподвижно, предоставляя им вволю налюбоваться ее красотой. – Ну, как? – спросила она наконец. – Упасть и не встать! – признался Воронов. – А у меня просто нет слов! – улыбнулся Савелий и поцеловал ей руку, преклонив колено.
– Милый, ты сводишь меня с ума! – воскликнула она, затем обвила его руками за шею и крепко поцеловала в губы.
– Пора, любовнички, – тихо напомнил Воронов. – Идем, – отозвался Савелий, не без сожаления отрываясь от милых губ.
Она вдруг рассмеялась, достала из сумочки платочек и вытерла с его губ помаду.
– Очень своевременно, – хмыкнул Воронов. – Там, куда мы сейчас заедем, это было бы совсем ни к чему.
Наташа посмотрела на Савелия, но тот ничего не ответил, и она не стала настаивать, почувствовав, что любые вопросы будут излишни. – Кстати, Андрюша, куда мы едем?
– На Савинскую набережную. Там у них главный штаб. – Олег тоже там будет?
– Обещал, если не улетит в Орел на важную встречу.
Ехать было недалеко, и они вскоре остановились у железных ворот. Воронов вопросительно взглянул на Савелия, чуть заметно скосив глаза в сторону Наташи.
– Наташа, подожди нас в машине, мы скоро, – бросил Савелий.
– Хорошо, милый, – понимающе ответила Наташа. Поднявшись на второй этаж огромного здания, они пошли по длинному коридору. Воронов шел уверенно, видно, был здесь не в первый раз.
– Им что, все здание принадлежит? – удивился Савелий.
– Нет, – улыбнулся Воронов. – Несколько комнат на этом этаже, и все. Вначале вообще только одна была, а потом институт понял, что с этими ребятами можно дружить, да еще и прибыль хорошую получать, вот и выделили еще несколько комнат. Ты подожди в коридоре, я узнаю, в какой нас ждут, хорошо?
Андрей вышел буквально через секунду в сопровождении невысокого крепыша. Он привел их в небольшой зал, где сидели человек пятнадцать. Савелий молча оглядел присутствующих и заметил мощного парня. Чтото показалось ему знакомым, а когда он взглянул на его лицо, сразу же расплылся в широкой улыбке. Двухметровый детина бросился к Савелию. Они молча обнялись и долго похлопывали друг друга по спине.
– Сержант Малешко, дорогой! – выдохнул наконец Савелий. – Как ты здесь оказался? Вот не ожидал тебя встретить!
– Во‑первых, бывший сержант, а во‑вторых, оказался здесь потому, что не принял событий на ридной Украине ни умом, ни сердцем. – Он говорил с меньшим акцентом, чем в те далекие времена, когда обучал Савелия в спецназе искусству рукопашного боя. Никогда Савелий не забудет: «У круг, робяты!» Он не сдержался и очень похоже передразнил его: – Вы – курсанты спецназу, и юшка з носу, но сделаю з вас настоящих бойцов! И не видстану до того.. У круг, робяты! У круг!
– Ще одна схватка, и марш‑бросок на чорвонец… – в тон ему подхватил Малешко, и все вокруг так громко расхохотались, что зазвенели стекла.
– Как же я рад тебя видеть! – воскликнул Савелий. – Сколько раз я вспоминал тебя добрым словом, ты даже не можешь представить!
– Могу, колы ты жив оставси, – широко улыбнулся сержант. – Так это, значит, тебе люди понадобылысь? Я как нутром чуял, что день добрым будет. Вот те крест, – добавил он, когда заметил хитрую улыбку Савелия, затем повернулся и смущенно заметил: – Вы уж, робяты, извиняйтэ нас: стилько годов не видалыся!
– Ничего! Понимаем! Это же здорово! – загалдели присутствующие и отошли подальше, чтобы дать им поговорить.
– Ты давно здесь? – тихо спросил его Савелий. – Почитай, два года,
– отозвался Малешко. – Людей хорошо знаешь?
– С кем поработал – знаю как себя, а других… – Он пожал плечами.
– Ты вот что, давай играть в открытую… Кто треба, скилько и для чого?
– Если без особых подробностей, то еще нужно троих. Задание опасное, можно и не вернуться, работа в песках и горах. Все!
– Понял, – нахмурился он, затем посмотрел ему в глаза. – Меня берешь? – Ты – пятый. Всего будет семь. – Так бы и сказал зараз. – Он явно повеселел: – Если доверяешь, могу сразу назвать трех подходящих хлопцев. Не сумлевайси, никто не откажется!
– Хорошо, давай поступим так: извинись перед всеми и оставь на всякий случай четверых. Остальных отпусти, пусть займутся своими делами, а ты мне расскажешь о своих протеже, идет?
– Без проблем! Хлопни! – повернулся Малешко к присутствующим. – Дело простое, и для него не нужно стольки чоловик. Останьтесь для разговору Александров, Колесников, Джабраилов, остальные могут заняться своими делами. Да, когда прийдет Иванчук, пусть тоже заглянет сюда.
Ребята стали молча выходить из комнаты. За ними вышли и Савелий с Малешко.
Малешко открыл своим ключом какую‑то дверь и пропустил вперед гостя.
– Я здесь как бы за начальника штаба, – пояснил он. – А это моя резиденция.
Кабинет был небольшим, но уютным. Вся мебель состояла из стола, занятого компьютером, факсом и телефонами, двух стульев и кресла, да в углу еще стоял небольшой шкаф с сейфом.
Савелий присел напротив Малешко и с улыбкой заметил:
– Иванчук сегодня уже не придет. Давай о твоих ребятах.
– Понял, не дурный, дурный бы не поняв. Колы не будет возражений, то буду рысовать портрет каждого так: семья, послужной список, особые данные. – Он вопросительно взглянул на Савелия. – Вполне устраивает, – кивнул Савелий. Из рассказа бывшего сержанта Малешко он узнал следующее.
Александров Василий Афанасьевич, разведен, детей нет, из потомственных военных. Отец – майор пограничных войск, до сих пор служит. Мать тоже майор, но медицинской службы. Василий хотел пойти по стопам отца, но началась война в Афганистане, и юношеский максимализм подтолкнул его к «подвигам». Прошел спецназ, был в группе Малешко. Подготовлен отлично. Пять лет отслужил в Афганистане, получил старлея. Хорошо знает английский и немного говорит на пушту. Владеет в совершенстве любыми видами оружия. Первоклассный водитель. Есть и один недостаток: не в меру горяч. С женой расстался из‑за того, что она ему изменила. Подключив связи отца, ему удалось не угодить в тюрьму за жестокое избиение жены и ее любовника, который пытался оказать ему сопротивление. Колесников Константин Серафимович, холост, сирота, родителей потерял в одиннадцать лет. Оба погибли при взрыве на химкомбинате. Воспитывался в детском доме, потом был отправлен в спецшколу со спортивным уклоном, закончил ее с отличием. По многим видам спорта выполнил нормативы первого разряда для взрослых. По собственной просьбе был направлен в спецназ. Служил на восточных границах, там овладел в совершенстве восточными единоборствами. Учился у обрусевшего японца Укеру Магасаки. Четыре года провоевал в Афганистане, был неоднократно награжден, дважды ранен. Работая в фирме «Герат», участвовал в серьезных операциях против организованных преступных структур. Лично задержал двух крупных «авторитетов» Москвы. Великолепно знает подрывное дело. Недостатки: нетерпелив, чересчур самоуверен.
Джабраилов Джабраил Джафарович, холост, родители проживают за границей. Отказался с ними уехать из патриотических соображений. Был в Афганистане, но провел там всего несколько месяцев – попал тяжело раненным в плен к моджахедам. Бежал, был отправлен в Москву на лечение. Затем был приглашен в спецподразделение «Альфа», прослужил там около двух лет. В девяносто первом защищал Белый дом, в девяносто третьем – Останкино, после чего что‑то в нем сломалось, и он уволился в запас в чине лейтенанта. Стал работать в «Герате». Смел, находчив, участвовал в серьезных операциях. Имеет связи с криминальными структурами и пользуется уважением многих «авторитетов». Недостаток: горяч, излишне увлекается спиртными напитками.
Савелий сидел молча и ни разу не прервал Малешко. Он был поражен, насколько похожи судьбы бывших «афганцев». Взять, к примеру, Колесникова, воспитывавшегося, как и Савелий, в детском доме. Да еще и учитель у них был один – Укеру Магасаки… Или Джабраилова, попавшего, как и он, в плен к моджахедам. Господи! Неужели на твоих скрижалях их судьбы записаны столь однообразно?
Когда Малешко закончил, Савелий испытал некоторое затруднение, не зная, кого сделать «запасным» игроком. Каждый из этих ребят был достойным кандидатом в его команду, но сейчас нужно было решить, насколько тот или другой полезен для дела. Среди уже отобранных людей, включая его самого, не было ни одного специалиста‑подрывника. Конечно, каждый из них, внимательно и осторожно покопавшись, мог бы разобраться в самом сложном взрывном устройстве, но в тех условиях будет дорога каждая секунда, а потому не обойтись без такого специалиста, как Колесников. Значит, шестым членом команды становится Колесников Константин Серафимович.
Кого же брать седьмым? Конечно Джабраилова. Он наверняка по внешности сойдет за местного, а это может понадобиться в походе. Савелия немного смущали его связи с криминальными структурами, хотя он и понимал, что такая фирма, как «Герат», не могла не пересекаться с этими кругами. Но и Александров имел очень важное качество, которого не имел никто: он разговаривал на пушту, и это вкупе со знанием английского могло сослужить хорошую службу.
– Ты знаешь… – начал Савелий, но вдруг подумал о том, что до сих пор не знает, как зовут Малешко. – Извини, забыл, как тебя зовут! – смущенно проговорил он.
– Не финти, ты никогда и не знал моего имени, – хмыкнул тот. – Для тебя я всегда был сержант Малешко. Да и фамилию мою ты, скорее всего, запомнил из‑за ее несуразности, или я не прав? – Он все это проговорил почти без акцента, чем сильно удивил Савелия. – Удивился, что я чисто говорю по‑русски? Так я ж специально шуткую, бо это гарно для дела! Уси смеются, усталость снимают, анекдоты про мине травят. Так я прав, чи нит, что сказал порану?
– Прав, конечно прав! – рассмеялся Савелий. – Так як же тебя величают, сержант Малешко?
– Так зовсим просто, Микола Малешко, по батюшке Микитович! Во!
– Надо же, три «М» – Микола Микитович Малешко! Тебе запросто можно участвовать в рекламе АО МММ! Не купил, кстати, их акции?
– Я чо, на дурня похож? – обидчиво скривился Малешко. – Их и без меня хватает! Ладно, оставим МММ на потом. Так что ты хотел сказать?
– Знаешь, Коля, если твои характеристики точны, то я в полной растерянности: каждый из них отлично вписывается в нашу команду…
– Так, может, и взять всех троих? – предложил тот, лукаво улыбнувшись.
– Я бы с огромным удовольствием, но… по некоторым соображениям пойдут только семь человек, – с сожалением вздохнул Савелий, потом решительно добавил: – Ладно, работаем пока восьмером, а дальше… дальше видно будет. Пошли к ребятам. – Он встал, но в этот момент в комнату заглянул стройный высокий молодой мужчина, в котором Савелий с трудом узнал своего давнего знакомого.
– Олежка, здравствуй, – воскликнул Савелий. – Савка? – удивился тот, не веря своим глазам. – А я думаю, кто это из госбезопасности отбирает моих людей, да еще самых лучших! – Он крепко прижал Савелия к груди. – Это надо же, сколько мы не виделись!
Они познакомились в Афганистане, на войне, а это настолько сближает людей, делает их такими родными и близкими, что, встречаясь в «мирное время», они радуются как дети.
– Мне кажется, без тебя, Микола, здесь не обошлось, угадал?
– А как ты думаешь? – хитро улыбнулся тот. – Придется тебе чуть‑чуть ужаться!
– Что? – только сейчас понял Олег. – Тебя он тоже хочет забрать? Не дам! – заявил он решительно, потом, после небольшой паузы, спросил Савелия: – Куда хоть тащишь их?
– Тебе могу сказать, – серьезно проговорил Савелий. – За Речку идем. – Опасно?
– Кто‑то может и не вернуться. – Понял. – Олег посмотрел на Малешко: – У тебя где всегда?