Введение
Молодежь — наиболее приспосабливаемая и в то же время социально слабая и неустойчивая демографическая группа, несвободная от влияний и злонамеренного управления. Молодежи присуще отсутствие стойких ориентиров и поверхностность принимаемых решений, последствия которых зачастую наносят вред их духовной жизни. Взрослея, молодой человек сталкивается с проблемами самореализации (вхождение во взрослую жизнь, выбор правильного пути), социализации (непонимание со стороны взрослых, переоценка ценностей, противоречивые информационные данные, воздействие различных философий и видений мира и др.) и ищет себе единомышленников в группах, относящихся к субкультурам.
Молодежная субкультура — это часть общей культуры, которая характеризуется особыми ценностями, обычаями (в некоторых случаях — мировоззрением и идеологией, отвечающей на многие бытийные вопросы) и своей внутренней организацией.
Сегодня молодежь в целом живет уже другими ценностями и объединяется по другим принципам, нежели поколение X с «классическими» субкультурами. Такие движения как готы, панки, скинхеды или эмо (поколение Y) ушли в маргинальный сектор, их границы размыты, а число сторонников не превышает нескольких процентов. Исследователи склонны искать альтернативу термину «субкультура» говоря о молодежных солидарностях, групповых идентичностях, течениях и движениях, объединяемых в молодежные культурные сцены. Список этих «субкультур» обширен, постоянно пополняется и изменяется.
Конечно, далеко не все эти движения опасны, но, тем не менее, некоторые из них носят открыто деструктивный характер. Уводя от жизненной реальности, они пропагандируют девиантное поведение и оправдывают грех, делая его нормой жизни. Задача Церкви проявлять о таких людях особое попечение.
Состояние современной молодежной субкультурной сцены
В начале 2019 года журнал «Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены» посвятил свой выпуск современным молодежным культурам. Автор вступительного слова1 пишет об условно трех этапах переформатирования молодежных культурных сцен за последние 25 лет.
Первый период (1980-1990-е годы) стал временем рождения и признания обществом субкультурного субъекта. «Ключевыми понятиями этого периода стали субкультуры, тусовки, неформалы, "продвинутые" и "нормальные", группировки, гопники. Выбор культурной принужденности определялся географией, локальной средой и культурой, условиями взросления (происхождение/класс, гендер, этничность, религиозность, дееспособность)» [Омельченко, 2019].
В период с 2000 по 2010 гг. мы видим активное участие политиков в молодежной сфере. Знаковый проект «Наши» использовал механизмы административного ресурса. Участники политизированных проектов этого времени «чувствовали причастность к высшему эшелону власти». Идеи нового патриотизма выражались также в спортизации внешнего вида городов. Это время отмечено отходом классических субкультур на периферии городских пространств, их фрагментацией и появлением культурных смешений. На смену приходят новые «коммерческие» субкультурные явления, вызванные продвижением новых потребительских медиа-имиджей. Отдельное развитие получили социальные сети, где на смену анонимности пришли индивидуальность и самопрезентация, появилась конкуренция youtube-каналов, активизация блогерства и молодежного лидерства.
От рубежа 2010 года по настоящее время молодежное культурное пространство отличается чрезвычайной многослойностью. Прежде всего необходимо выделить возрождение советских практик («Юнармия», РДШ). «Молодежь, вовлеченная в культурные молодежные сцены, начала отходить от проимперского прочтения патриотической повестки» на фоне событий, прошедших на Болотной площади, позже — на Украине и в Крыму, заменяя ее на приватную, эмоционально окрашенную гражданственность так называемых «малых дел», ценность которых заключалась в получении пользы и результата в индивидуальных и близких масштабах. Самой значительной приметой времени признается полная включенность молодежи в цифровые коммуникации. Важной составляющей становится эмоциональная, чувственная сторона взаимодействия («лайки», комментарии, грамоты, медали). Ожидание обратной связи оказывается определяющим для выстраивания отношений и самовосприятия. «Частное и публичное пересекается и проникает друг в друга, самопрезентация в чатах Instagram и других сетях становится неким обязательным дополнением имиджа» [Омельченко, 2019].
В конце 2016 г. Центром молодежных исследований Национального исследовательского университета Высшей школы экономики Санкт-Петербурга был реализован проект по изучению молодежных культурных сцен.
Группа социологов провела опрос в четырех российских городах с разным политгеографическим положением и отличной друг от друга композицией этнических групп: Санкт-Петербург — мегаполис; Ульяновск — «глубинка»; Казань — город, где сосуществуют две большие нации — татары и русские; и Махачкала, где проживает огромное количество национальностей, среди которых русские составляют всего около 5%.
Ответы респондентов показали богатую палитру культурных форм и проявлений субкультурных идентичностей молодежи, что наглядно продемонстрировало значительную трансформацию молодежных культурных практик с 1990-х годов. Хобби, общественные и политические объединения, музыкальные и спортивные пристрастия. По всем четырем городам порядка 73% молодых людей непосредственно участвуют в той или иной субкультуре, у 20% есть друзья, включенные в молодежные сообщества, и только 7% опрошенных совсем ничего не знают о молодежных солидарностях и ни с кем не связаны. Молодежная субкультура стала более широким понятием, поэтому был введен концепт «молодежных солидарностей»2. Молодежная сцена стала куда более сложной и разнообразной, количество субкультур возросло от 25 наименований в начале опроса до 38.
Один из главных выводов исследования тот, что в последнее время «традиционные» субкультуры маргинализируются, уходят на периферию молодежных практик, вынужденно видоизменяются, их последователи стареют и уходят со сцены3.
Основные тренды современных молодежных субкультур:
1. ЗОЖ (веганы, вегетарианцы, последователи правильного питания, отсутствия вредных привычек, занятий спортом);
2. Своеобразный аскетизм в потреблении (приверженцы интереса к продуктам вторичной переработки, заботы об экологии, направления DIY и просьюмерских практик, являющихся альтернативой расширению массовых потребительских индустрий (включающих не только производство одежды, но и музыку, медиа и др.);
3. Популяризация экстрима и спорта (паркур, воркаут, руферы, сталкеры, роллеры, скейтеры, стритрейсеры, уличные танцоры хастла, брейка);
4. Волонтерство (готовность заботы об окружающих: «LizaAlert», «Старость в радость», помощь в тушении пожаров, служба «Милосердие» и мн. др.).
Существует общий для всех городов набор молодежных практик. Это велосипедисты, геймеры, любители настольных игр и гаджетов (гики), футбольные фанаты. В исследовании описаны и региональные различия4. Символическое противостояние внутри сцен формируется в измерениях: а) формальной (организованной сверху) vs неформальной вовлеченности в повседневную гражданственность «малых дел»; б) отношений между полами (равенство vs поддержка патриархально-властных отношений; в) патриотизма на национальности vs гражданственности. Последняя форма реализуется в «практиках "горожанства" и локального патриотизма (волонтерство, низовое добровольчество, рэп-баттлы с острой политической повесткой)». Наращивает популярность сопротивление массовизации (антигламурные настроения и инициативы, осмысленное потребление) и формальному администрированию (сетевая взаимопомощь, флешмобы: #учителятожелюди, #язахрам и др.).