– Какие ребятки?
– А группа поддержки, – с готовностью объяснила Логоринд. – Они там, – она многозначительно подмигнула юноше, – думают, что, коли нам на двоих восемнадцать веков, мы уже ни на что не годны!
Она указала куда‑то в сторону лапой, и Лейр увидел четырех плечистых и мускулистых молодых горгулов. Их пол он определил так же, как несколькими минутами раньше пол Цуци. Столпившись в кучку, вся четверка что‑то шепотом обсуждала, тыча друг в друга острыми локтями. У их ног на земле скорчилось нечто длинноногое, человекоподобное, рыжеволосое…
– Как раз котелок имеется. – Горгул хвостом подкатил поближе котел, в котором не так давно собирались сварить самого Лейра. – Эй, вы там! Никак не поделите, что ли? Давайте живее! Время обеда!
– Да мы того… сейчас! – Один из молодых горгулов выпрямился, поднимая добычу за ногу. – Вам, командир, чего отрезать? Филе или грудинку?
В его когтях вниз головой болталась Лиса. Безрукавка сползла с девушки, открывая такие соблазнительные полушария грудей, что старые горгульи хором выкрикнули:
– Мне – окорочка!
– А мне – грудинку!
– Тьфу ты, – молодой горгул обернулся к приятелям, – опять нам крылышки и ребрышки глодать!
Он добавил пару крепких выражений на своем родном наречии и схватил девушку за вторую ногу, намереваясь разорвать ее пополам.
– Стойте! – Лейр сорвался с места. – Не смейте трогать! Юноша схватил Лису за руки и потянул на себя.
– Командир Цуцунья, чего это он? – искренне удивился горгул.
– Не трогайте ее, – громче повторил Лейр, изо всех сил стараясь не пустить «петуха» перед этими монстрами. Но голос его все‑таки подвел, и когда четыре пары выпученных глаз уставились на него, сдал позиции и закончил на тон ниже: – Пожалуйста…
– Слышали, чего мастер Терибальд приказали? – рыкнула Логоринд. – Отпустите ее!
– Ага, мы отпустим, а потом нам опять с пустыми желудками лететь? – обиженно проворчал один из горгулов. Рога у него были самые большие, да и клыки при ближайшем рассмотрении оказались чуть‑чуть длиннее, чем у старика Цуцуньи. – А ежели завтра война, а мы не жрамши? Опять «кого прикончишь, того и схарчишь»?
Старые горгульи заворчали что‑то одобрительное, и Лейр с содроганием понял, что они практически согласны с молодым поколением. Кроме того, четверо против двух – не самый благоприятный расклад, а он ничем не сможет им помочь. Ведь все его оружие осталось возле коня…
– У меня есть конь, – тихо сказал он.
– Чего?
Четыре заинтересованные морды сомкнули над ним челюсти.
– Где?
– Т‑там.
Отпустив одну руку Лисы, юноша махнул рукой за кусты, где слышалось испуганное лошадиное ржание. Разбойники не оставили его коня у придорожного камня, а притащили с собой и привязали за деревьями. Горгулы принюхались, шевеля ноздрями.
– Это другое дело, – хором сказали они. Тот, который держал Лису, отпустил девушку, уронив ее прямо на Лейра, и вся четверка кинулась в кусты.
От неожиданности не удержав девушку на весу – весила старая знакомая как настоящий тролль, – Лейр сел на землю и крепко зажмурился, стиснув зубы. В уши ударил, взвился до вершин кедров и упал вниз истошный конский вопль. Это вопила, прощаясь с миром, вся его прежняя жизнь.
Лиса очнулась довольно быстро, сбросила с себя его руки и вскочила на ноги. В глазах ее встрепенувшийся Лейр прочел смесь ужаса и гнева.
– Лиса, я…
– А ты, оказывается, крутой, мастер Терри! – прошипела девушка, отступая в противоположную от обедающих горгулий сторону. – Кто ты? Уж не сам ли Повелитель Мрака?
– Нет, – честно ответил тот. – Но какой‑то Повелитель посылал за мной и передал, что желает меня видеть. Погоди, а ты куда?
– Куда‑нибудь подальше от тебя. – Лиса развернулась и бегом бросилась прочь. Только зашуршали кусты, сквозь которые девушка продиралась, убегая с поляны.
Лейр едва не бросился за нею вдогонку, но тут, на его несчастье, вернулись горгульи. Старики кинулись вслед за молодыми и теперь тоже довольно вытирали черные тонкие губы. Старик Цуця держал в лапе заднюю ногу лошади и откусывал от нее, как от куриной ножки.
– Ну чего? – осведомился он, дожевывая последние куски и швыряя обглодыш в сторону. – Полетели, мастер Терри?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
«Мне определенно тут нравится!» – думал Калидор, не спеша дефилируя по пустым коридорам и комнатам Ордена. Впрочем, пустыми они были только условно – Орден Щитоносцев никогда не засыпал полностью – всегда можно было встретить кого‑то из его обитателей. То послушник засиделся, исполняя какую‑нибудь работу или отбывая наказание, то старший рыцарь или брат ученый проводил эксперимент, но чаще всего часовые и сторожа небольшими группами неслышно вышагивали по внутреннему двору или крепостной стене.
Оставив молодого господина спать в отведенной ему келье – слишком маленькой и тесной, чтобы быть достойной потомка знаменитых на весь мир магов, – призрак отправился исследовать окрестности. Бестелесность помогала ему – он с легкостью просачивался сквозь стены, проникал в запертые лаборатории и классы. Почти везде было пусто, лишь где‑то в полуподвальных помещениях ощущалось присутствие живых существ.
Туда‑то и полетел Калидор, когда закончил облет верхних уровней и пересек все хозяйственные службы.
Несколько небольших окошек снаружи были заметны только потому, что ночью из них лился слабый свет, даже не свет, а отсвет далеких факелов. Днем окошки маскировали под ложные зеркальные камни или заросли травы, и лишь по ночам их можно было увидеть.
«Оригинально, очень оригинально! – думал Калидор, просачиваясь внутрь. – Хозяину будет интересно!»
Первая комната оказалась лабораторией алхимиков – сам ученый и его подмастерье отдыхали в маленькой клетушке сбоку, а в лаборатории в тигле тлел огонек. Судя по запаху, тут только что варили какие‑то зелья – череда пузырьков из глины и темного огнеупорного стекла стояла на отдельной полке. Калидор подлетел, принюхался и даже посмотрел сквозь стекло. Став призраком, он получил возможность изучать внутреннюю структуру любого вещества – надо было только сосредоточиться.
«Хм, ничего особенного! Какие‑то лекарства, – привычно определил он. – Такое и я умел когда‑то!.. А вот это может быть интересным, – он повнимательнее всмотрелся в одну из бутылочек, – оборотневое зелье! Кому оно могло понадобиться, да еще в таком количестве? Здесь же хватит на сотни две‑три человек!»
Изучив травы, камни, образцы крови и слюны, а также прочие препараты, Калидор пришел к выводу – тут регулярно готовят и это, и другие подобные ему препараты.
Повнимательнее познакомиться с лабораторией ему помешали – снаружи, в коридоре, куда выходили обе двери, послышались шаги. Призрак уловил их гораздо раньше отдыхавших алхимиков и вылетел навстречу, став совершенно прозрачным.
Четверо рыцарей, чуть пошатываясь от усталости, сопровождали двух мужчин, несущих короб, наполненный пузырьками. От них пахло кровью, шерстью, потом и страхом, но страхом не человеческим, а звериным. Заинтересовавшись, Калидор подлетел так близко, что его заметили. Один из рыцарей вдруг вскинул руку, и по этому знаку все остановились, замерли на месте. Двое мужчин вцепились в короб, а рыцари синхронно повторили жест своего соратника. Четыре кулака оказались нацелены на Калидора.
– Прочь! – промолвил один из них. – Прочь, порождение иного мира!
«Они меня чувствуют! – понял Калидор. – Чувствуют, но не видят! Это сенсорики!»
Да, так оно и было. Будучи не человеком, призрак начал отличать людей, обладающих магическими способностями, от простых смертных. Для него они были словно окутаны неким туманом, сквозь который проступали совсем другие черты лица. Еще сильнее – для его новых глаз – отличались те, в чьих жилах текла кровь иных существ: оборотней, вампиров, троллей, орков… Эти люди и вовсе казались ему синекожими, с оранжевыми глазами, а некоторые даже имели хвосты, когти или торчащие на макушке звериные уши, конечно видимые только ему. И сейчас, присмотревшись, он с удивлением обнаружил, что по крайней мере у двух рыцарей кожа имеет слабый голубоватый оттенок, а глаза одного – чисто оранжевого цвета. Именно этот и вскинул первым руку – на запястье болтался амулет, в данной ситуации, впрочем, не имевший никакого практического значения.
Калидор метнулся прочь, поспешил уйти из поля зрения сенсориков, но любопытство ученого заставило его задержаться. На голоса выбежали алхимик и его помощники.
– Что случилось? – встревоженно спросил алхимик. Его аура существенно отличалась от ауры помощников, но кожа и глаза были самыми обыкновенными.
– Призраки, – сообщил синекожий рыцарь.
– Или кое‑кто похуже, – добавил другой, с оранжевыми глазами. – Вам, брат Пизар, надо поставить дополнительную защиту. Мы не можем допустить, чтобы неизвестно кто разгуливал по Ордену. Нам только чудовищ не хватает!
«А сам‑то ты кто, интересно знать, – подумал Калидор и распластался по потолку. – Ты только внешне человек, а кем были твои папенька и маменька, остается гадать!»
Рыцари – все четверо – прошли в лабораторию и встали по углам, сложили руки на груди и сосредоточились. Они не произнесли ни слова, не сделали ни одного лишнего жеста, но Калидор почувствовал, что не может сдвинуться с места. Его просто приклеило к потолку!
Охранная магия! И магия довольно высокой пробы, если он, настоящий призрак, не скованный никакими дополнительными заклятиями, кроме тридцати трех лет службы хозяину, не может даже изменить форму! Калидор сделал пару попыток вырваться, но это привело лишь к тому, что один из рыцарей вдруг поднял голову и посмотрел прямо на него.
– Ты что‑то чуешь, брат? – поинтересовался синекожий.
– Померещилось, – медленно ответил тот. – Потолок в том месте какой‑то… не такой!
– Дай‑ка я проверю!
Синекожий решительно вскинул обе руки, сжатые в кулаки. Волна прошла по «телу» Калидора. Будь он человеком, он бы застонал от боли, но сейчас невольно уплотнился, став видимым не только для сенсориков.
– Призрак! – выдохнули они с каким‑то удивлением.
Калидор молчал, боролся со слабостью. Он знал, как выглядит со стороны – прозрачный мужчина лет сорока, в балахоне и с окровавленными руками. Руки он сам себе изгрыз в кровь, когда отцы‑инквизиторы приговорил его к медленной и мучительной смерти от голода в замурованной камере.
– Кто ты? – подал голос синекожий. – Назовись! И добавил несколько коротких слов.
Противиться этому заклинанию Калидор не мог – в том смысле что не мог промолчать. Но вот насчет того, чтобы ответить правду, – о, в этом рыцарь‑сенсор не имел над ним власти, поскольку Калидор был свободен.
– Брат Сапега, – назвал он первое всплывшее в памяти имя.
– Брат? Ты тоже…
– Был когда‑то вашим братом. Давно, в самом начале. Не спрашивай о моей смерти – тогда слишком многие умирали, как я!
Рыцари переглянулись. Калидор мог поклясться, что они обмениваются мыслями.
– Это было очень давно, – произнес он, торопясь составить о себе нужное мнение. – Орден только зарождался. Мы ничего не знали, практически ничего не умели, действовали наобум…
Рыцари снова переглянулись. Настрой их мыслей изменился – призрак это чувствовал, – но ему все еще не верили и в чем‑то подозревали.
– Отпустите меня, – попросил он. – Скоро рассвет, мне надо вернуться.
Сказал и понял, что попался. Ибо все четверо мгновенно напряглись. Синекожий и оранжевоглазый вскинули руки – они стояли в противоположных углах комнаты, и их сила, соединившись, образовала настоящую паутину.
«Попался!» Калидор попытался освободиться, но тут в действие вступила вторая пара рыцарей. Их магия была раза в два слабее, чем у их собратьев, но все равно Калидор почувствовал, как вокруг него сомкнулся полог.
Разорвать его можно было только одним способом. Призраку очень не хотелось применять его, но другого выхода не было.
Терри спал и видел сладкие сны, когда колокол возвестил побудку послушникам, и только повернулся на другой бок, когда прозвенели побудку для оруженосцев. Он был готов спать и дальше, но в дверь его кельи постучали. Сперва робко, а потом настойчиво.
– Сэр рыцарь! Сэр рыцарь? – позвал ломающийся юношеский басок. – Вы спите, сэр рыцарь?
– Уже нет, – проворчал Терри, высовываясь из‑под одеяла. – Чего еще?
На пороге возник юноша в длинной рясе послушника. На вид ему было не больше шестнадцати‑семнадцати.
– Сэр рыцарь, – поклонился он, – меня назначили прислуживать вам. Не угодно ли что‑нибудь приказать?
Терри вздохнул и выразил свое отношение к происходящему в нескольких емких словах. Бедный послушник застыл как вкопанный.
– Куда‑куда? – только и прошептал он.
Терри набрал в грудь побольше воздуха и доходчиво объяснил, куда и как следует пройти человеку, который будит его в четыре часа утра только для того, чтобы спросить, чего ему хочется. Послушник оцепенел – судя по выражению лица, раньше он не подозревал о существовании не только этого адреса, но и способа, каким до него можно добраться.
Высказавшись, Терри почувствовал себя несколько лучше и поинтересовался, поудобнее устраивая голову на подушке:
– А что ты умеешь делать?
Послушник, видимо, связал эту невинную фразу с тем местом, куда ему только что предложили проследовать, потому что слегка позеленел и, заикаясь, поспешил уточнить:
– Ч‑что будет уг‑годно сэру рыцарю… в пределах… пределах…
– А, ну тогда закрой дверь с той стороны и стой там, жди моих указаний. – Терри отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
Не стоит думать, что наш герой был человеком жестоким и к тому же ограниченным эгоистом. Надо принять во внимание его недавнее прошлое, когда он имел счастье – или, наоборот, несчастье – проходить обучение в Школе Магии.
Это только в детских книжках пишут, что волшебнику достаточно взмахнуть волшебной палочкой, произнести несколько слов – и исполнится любое его желание. Таким образом, в умах обывателей обучение магии сводится к тому, чтобы до автоматизма отработать правильные движения кистью и заучить несколько томов заклинаний. Но это не так! Во‑первых, маги предпочитают не пользоваться палочками – их можно сломать, потерять, подарить, их могут украсть, да куда проще, у них может элементарно истечь срок годности! Короче, палочки, кольца и жезлы – крайне ненадежные инструменты. Собственные пальцы применяются гораздо чаще – пока у мага останется хоть один целый палец, он будет дееспособен (ноги считаются тоже!).
А во‑вторых, даже для самого простого бытового чародейства нужно сначала поработать руками. Желаете вы, например, чтобы у вас в камине сутки горел негасимый огонь, освещая и согревая ваш дом, – так извольте сначала принести самые настоящие дрова, потом развести на них настоящий огонь (желательно трением, как в старые добрые времена), и только потом произносите свое «огненное» заклинание. Или хотите, чтобы у вас под рукой всегда, даже в пустыне, был кувшин с вашим любимым напитком, – так сначала вам придется обзавестись этим кувшином: сделать его самому или купить на базаре, после чего собственноручно наполнить искомым напитком – и опять‑таки только после этого произносить свои заклинания. А прежде чем вам станет по силам мановением руки поднять легион скелетов, вам придется загнать в гроб не один десяток покойников. Маги попроще все это проделывают сами, за магов покруче отдуваются ученики и прислуга.
Вот и наш герой не без содрогания вспоминал десять лет, проведенные в Школе, где на тридцать шесть учеников было восемь преподавателей, которых ученики, как и полагается, обслуживали в свободное от учебы время. Или, вернее сказать, молодые люди учились в свободное время, когда великой честью и наградой было разрешение после генеральной уборки немного полистать древние фолианты. Самому Терри выпала сомнительная честь обслуживать собственного отца. У ректора в услужении кроме родного сына было шесть домовых эльфов и два овражных хамстера, которых он привез откуда‑то с востока, но даже совместными усилиями они не справлялись с работой, поскольку ректор обожал сначала давать невыполнимые поручения, а потом заставлял их переделывать.
К тому же при Школе существовала богадельня, в которой десятка полтора престарелых магов и волшебниц жили на всем готовеньком, усложняя ученикам жизнь: вся замковая прислуга с ног сбивалась, исполняя старческие капризы. А при богадельне существовала гостиница, в которой то и дело останавливались родственники стариков, дабы навестить их и в очередной раз убедиться: да, милый дедуля еще жив, делить наследство еще рано, или нет, тетушка пока еще не вышла из маразма и не вспомнила, куда подевала фамильные драгоценности. А ко всему перечисленному имелись еще и родственники самих преподавателей и учеников, не оставлявшие своим пристальным вниманием подрастающее поколение, а также несколько личностей, приближенных к ректору, но занятых какими‑то сугубо личными делами, к Школе, богадельне и гостинице отношения не имеющих.
Неудивительно, что Терри, покинув наконец гостеприимные школьные пенаты, считал делом чести хоть один раз встать на место старших и отыграться на каком‑нибудь невинном создании за свои мучения. Вот почему он, выдворив послушника, повернулся на другой бок и с чувством выполненного долга вернулся досматривать прерванный сон.
Второй раз его разбудили примерно три часа спустя:
– Сэр Лейр? С вами все в порядке?
Молодой человек с усилием разлепил веки, силясь вспомнить, где он слышал этот голос. Вспомнить не удалось.
– А сколько времени? – поинтересовался он.
– Уже семь часов утра! Вы не забыли, что вас ждет король Богорад?
– В такую рань? – От удивления Терри как‑то сразу проснулся.
– Король, к вашему сведению, встает в шесть утра, – промолвил голос из‑за двери немного спокойнее, и молодой человек вспомнил, что, кажется, это голос его вчерашнего проводника. – Аудиенция назначена на девять. У вас всего два часа!
– Успею, – отмахнулся Терри и не спеша принял вертикальное положение.
– Вашему послушнику еще надо приготовить ваше платье, а вам – посетить вашего дядю и присутствовать на утреннем молебне. Так что – мы входим!
Дав молодому человеку ровно три секунды, в келью вошли давешний проводник и послушник, который тут же ринулся к стоявшему в углу сундуку с одеждой. Он уже взялся за его крышку, но случайно бросил взгляд наверх – и отскочил. Так быстро, что ноги не успели за остальным телом, и послушник шлепнулся на задницу.
– А‑а‑а! – только и смог произнести он, отползая к ногам Терри.
В углу стоял скелет. В этом не было ничего примечательного – мало ли какие причудливые формы может принять мебель, побывав в руках дизайнера‑авангардиста, – но этот скелет был живой. То есть его грудная клетка мерно вздымалась и опадала, имитируя дыхание, а в глазницах что‑то поблескивало.
– Что это? – почему‑то шепотом поинтересовался проводник.
– Калидор? – Терри сделал шаг к скелету.
– К вашим услугам, господин. – Скелет поклонился с музыкальным скрипом. – Прошу извинить за неэстетичный вид, но непредвиденные обстоятельства…
Послушник, лишившись опоры в виде ног Терри, что‑то пискнул и упал в обморок.
– Что с тобой случилось? – Молодой человек внимательно осмотрел скелет. Кости имели свежий вид, если такое слово можно применить к человеческим останкам.
– Мне пришлось развоплотиться. – Калидор пожал плечами. – Неприятная и болезненная процедура, но у меня не было иного выхода. – Он кивнул челюстью на застывшего рыцаря, как бы намекая, что больше ничего сказать не может.
Терри оглянулся. Проводник стоял, наполовину вытащив из ножен меч и расставив ноги, словно собирался атаковать, и прищуренными глазами следил за скелетом.
– Осторожнее! – шепнул Калидор. – У него кожа синяя!
– Чего?
– И глаза оранжевые!
Терри пожал плечами. Он прекрасно знал, что привидения видят мир в другом свете и под другим углом, и предпочел поверить слуге на слово.
– Все в порядке! – Он подошел к рыцарю.
– Что это? – повторил тот, не сводя глаз со скелета.
– А прах его знает, – отмахнулся Терри. – Увязался в Веселице и с тех пор не отстает. Хотел назначить его слугой, да никак не могу решить вопрос с оплатой и выходными. Кстати, как здоровье дядюшки, сэр… э‑э…
– Керагаст. Сэр Керагаст, – отрапортовал рыцарь. – Ваш дядя по‑прежнему нездоров. Мы сегодня утром опять будем молиться за него. Надеюсь, вы присоединитесь к нам в часовне?
– А куда я денусь? Когда молитва?
– Через четверть часа. Не опаздывайте!
С этими словами Керагаст вышел, метнув на прощание такой пристальный взгляд в сторону скелета, что было просто удивительно, как тот не рассыпался в пыль!
– Ты в следующий раз поосторожнее! Попалишь меня! – проворчал Терри, присаживаясь перед послушником на корточки и принимаясь приводить парня в чувство.
– Прошу меня простить, господин. – Скелет Калидора поклонился. – Но если бы вы знали, что тут происходит! Здесь творятся чудные дела! Если бы вы знали и видели то, что вижу я! Почти половина всех обитателей этой крепости не люди или люди с магической наследственностью, сенсорики! Вот этот мальчик, например, нормальный, – кивнул скелет на послушника, – а тот рыцарь, который только что вышел, явный нелюдь.
– Он наполовину альп, – определил Терри, – если я ничего не перепутал. Не дрейфь, Калидор. Я не боюсь магов…
«Если это не мой родной папаня!» – мысленно добавил молодой человек и сделал знак скелету, чтобы тот растворился в воздухе, – послушник начал приходить в себя.
Мудрый обычай велит авторам романов подробно описывать триумфальный въезд персонажа в родные пенаты. Рука по привычке тянется живописать пестрые шумливые толпы придворных, людей и нелюдей, толпящихся вдоль дороги; шум, веселье и музыку, беспечными кругами модного танца плывущие над толпой; девушек, шепчущихся и перемигивающихся в надежде получить хотя бы один мимолетный взгляд от шествующего тропою собственной судьбы героя; всяческих монстров, машущих лапами, крыльями, хвостами и прочими совсем уж невообразимыми конечностями; мифических персонажей, которых наш герой до сего дня полагал исключительно плодом воображения вдохновенных бумагомарак, которые теперь представлялись ему как верные и преданные слуги, помнящие еще его прадедушку; прислугу, бросающуюся в ноги прямо за порогом и заслуживающую отдельного описания, и прочее, прочее, прочее… Напомню, что у автора остается и другая возможность – написать, что героя встречали мрачным молчанием, вздохами, сдержанными стонами и звоном цепей, ибо попал он в мрачное обиталище злодея и вокруг видел только узников и рабов, ждущих от нового господина одних неприятностей и давно потерявших надежду как‑то изменить свою участь. Как бы то ни было, обычно, если кто‑либо попадает в такой замок, это событие стоит того, чтобы быть отмеченным особо.
Справедливости ради скажем, что на подъемном мосту уже несколько часов дежурила делегация встречающих, к которой то присоединялись отдельные обитатели замка, то отделялись те, кто внезапно вспомнил о важных делах. Уточним, что на крепостной стене с полудня прогуливались другие обитатели сего места, наматывая круг за кругом и с равной тоской глядя в небеса и вниз, поскольку лестницу, по которой они смогли бы спуститься на грешную землю, кто‑то утащил. Не скроем, и в окошках время от времени показывались заинтересованные лица, а каждому слуге раз пятьдесят был задан один и тот же вопрос: «Ну что?» И все пятьдесят раз никто из слуг не мог ответить ничего вразумительного.
Торжественной встречи не получилось. И причины тому были достаточно объективными.
Во‑первых, десант горгулий прибыл на место глубокой ночью – за несколько минут до того, как летевший первым молодой самец заложил вираж, выбирая место для посадки. Пробило полночь, и даже самые стойкие отправились спать. Правда, оригиналы, которые застряли на крепостной стене – лестницу им так и не принесли – проснулись от хлопанья крыльев и увидели шесть черных характерных силуэтов, садящихся на внутренний двор, но если даже днем к их воплям о помощи не прислушивались, можно представить, с каким результатом они сейчас размахивали бы руками и орали: «Прибыл! Он прибыл! Да снимите же нас отсюда!» Единственной реакцией на громкие восторги были открывшееся окошко и старческий крик, пообещавший зашвырнуть крикунов на луну, если они немедленно не заткнутся. Угроза сопровождалась парочкой шаровых молний, пущенных на голос, так что крики на какое‑то время стихли. Через несколько часов они возобновились опять, но к тому времени горгульи уже скрылись в своих казармах и двор опустел до рассвета, только тогда ночная стража сняла полуночников с помощью лебедки.
Во‑вторых, Лейра укачало. Летать на горгулье совсем не то что летать на драконе, это вам любой подтвердит. Дракон летит плавно, на нем даже чай можно пить, а горгулья непрерывно «ныряет», то падает, то стремительно выравнивается. Желудок Лейра не выдержал болтанки, юноше стало плохо. Так что остаток пути он уже не сидел на спине старого Цуцуньи, а лежал на руках у Логоринд. Горгулья летела также неровно, но хотя бы сочувствовала его переживаниям.
Понятное дело, никто не захотел показывать Терри встречающим в таком виде. Опустившись на внутренний двор, горгульи дали юноше несколько минут, чтобы прийти в себя, после чего подхватили его и потащили прочь, рассудив, что к утру юноша окончательно оклемается, а там пускай и торжественную встречу готовят.
Но утром ничего не изменилось. То есть, когда Лейр наутро в сопровождении Цуцуньи вышел из горгульих казарм, представлявших собой нагромождение камней, скрепленных между собой чем‑то вроде экскрементов и прилепившихся к внутренней части крепостной стены на высоте три человеческих роста, его никто не заметил. У ворот замка и на подъемном мосту собралась толпа разномастных тварей, среди которых люди являлись редким исключением. Все напряженно всматривались в даль, не замечая никого и ничего вокруг. Существа женского пола нервно ощипывали лепестки с букетиков, гадая «прилетит – не прилетит», существа мужского пола угрюмо топтались и то и дело посылали кого‑нибудь подальше и повыше, – видимо, чтобы им было лучше видно. Существа пола неопределенного выдавали свою нервозность тем, что меняли цвет, а иногда и форму.
– Чего это они? – поинтересовался Лейр, проходя мимо. Над его головой на ветру мягко и нежно поскрипывали ржавые цепи, на которых висели клетки с чьими‑то останками, и кружили птицы, очень похожие на ворон, в детстве переболевших свинкой.
Топавшие следом горгулы – сам Цуцунья и один из «группы поддержки» (Логоринд в самый последний момент так разволновалась, что не смогла выбраться из гнезда) – синхронно пожали плечами, сопроводив это движение хрустом и треском. И Лейр решил действовать самостоятельно. Выбрав нескольких индивидуумов, которые больше остальных походили на людей, он подошел к ним и вежливо постучал одного по спине:
– А… э‑э…
– Чего? – развернулся к нему гибрид волка и человека.
– Что тут происходит?
– Иди отсюда, не мешай, – рявкнул волко‑человек.
– Не твоего ума дело, – несколько мягче посоветовал некто, в чьих предках наверняка числились лягушки.
– Ждем, – коротко бросил третий, похожий на помесь крысы и рыбы.
– А кого вы ждете? – немедленно поинтересовался Лейр.
– Не твоего ума дело, – практически хором ответствовали волко‑человек и лягушоид. – Иди своей дорогой и не мешайся под ногами!
– Кого надо, того и ждем, – прояснил крысо‑рыб. После чего вся троица резко отвернулась, давая понять, что дальнейшие расспросы вести бесполезно. Зато над юношей смиловался призрак, меняющий от волнения форму так быстро и непрерывно, что становилось понятно: данный индивид сам уже забыл, как выглядит. Он подлетел, обдавая Лейра волной странных ароматов, сделал попытку обнять собеседника верхней конечностью и прошелестел:
– За ним посылали! Сам Повелитель отправил Воина Ночи! А это что‑то да значит!
– Воин Ночи? Такой высоченный, в черных шипастых доспехах? – вспомнил Лейр странного посетителя замка.
– Он самый! Смотри‑смотри! – Призрак другой конечностью показал на внутреннюю крепостную стену (действие происходило в пространстве между внешней и внутренней крепостными стенами, которые были разделены рвом с кипящей лавой и копошащимися в ней существами, а соединены несколькими мостками разной степени хлипкости).
Лейр с готовностью повернул голову и увидел на каменном парапете существо, как две капли воды похожее на того странного гостя, который передал ему приглашение к Повелителю.
– Опять полетят, – объяснил призрак. – Готовятся!
В это время в передних рядах у кого‑то сдали нервы. В воздух взвился отчаянный вопль: «Да лети уже! Лети!» Толпа заволновалась и синхронно качнулась в сторону. Послышались крики, визг, рычание и почему‑то громкое лошадиное ржание. Судя по звукам, кого‑то били. Призрак выхватил из пустоты дубину, заверещал что‑то воинственное и, забыв про Лейра, устремился в самую гущу схватки.
Цуцунья ловко схватил юношу за локоть, оттащил на приличное расстояние и на всякий случай закрыл крылом, поскольку над полем боя уже начали летать тяжелые предметы. Сквозь топот, треск, крики и стук то и дело прорывались душераздирающие вопли: