Глава 5. Неудовлетворение




 

Себя не чувствую в движеньи,

Моя стихия есть слова.

Они уймут души волнение

Одним касаньем волшебства.

Себя не чувствую в исканьи,

Не понимаю долгий путь,

Хочу, чтоб сразу в начинаньях

Мне открывалась только суть.

Себя не вижу в рисованьи,

Хоть и люблю сама творить.

Видать, судьба моя – в скитаньи,

И я ищу опять, кем быть…

 

Карьера ветеринара была совсем непродолжительной. Буквально в первые годы мне надоело работать с бешеными собаками, кастрированными котами и безнадёжно больными хомячками, на которых смотришь, рыдаешь и понимаешь, что уже ничем не можешь помочь.

В итоге остались только умения и любовь к животным. А профессия сменилась на новую. Теперь я стала тем, кем и мечтала в детстве – работала в театре, рисовала костюмы, командовала сразу в двух костюмерных и даже шила что-то – сама, показывая, как именно я вижу данное платье.

Этот период жизни оказался довольно счастливым. Профессия приносила доход и удовольствие. Зрителям нравились костюмы. Но вскоре закрыли театр на ремонт, а потом открыли на его месте пивнушку, и под таким видом уволили всех, кто здесь был.

Словом, моя пьеса кончилась рано, не успев даже начаться, а в другой театр не взяли – видели те с документацией что-то не то – образования нет. И больше я туда не вернулась. Решила, раз не судьба, значит, не стоит пробовать. И отправилась попытать счастье в ещё одном увлечении – стала учить детей рисовать. Эта роль так же вскоре угасла. Я ушла оттуда потому, что стало ужасно скучно. Ушла сама, из довольно дорогой школы, из хорошего коллектива и от хороших детей. Просто поняла: не моё, и принялась искать дальше.

Конечно, в столь безалаберном поиске было много минусов, но не много, сразу заявлю Вам. Я научилась многим вещам и перепробовала многие маски, а это не только интересно, но и весьма необычно, заставляет задуматься, в сколь многогранном мире живёшь ты. Тогда же я придумала, что каждый человек должен попробовать на себе хоть несколько профессий. Это не отравит его жизнь однообразием и сможет показать его с разных сторон. Словом, как и писал фантаст И. Ефремов, я полностью согласна с ним.

Работа работой. А одиночество и тишина в комнате – это немного другое. Тишина успокаивала, заставляла подумать, задуматься, а ещё её можно было заполнить музыкой. Любую, даже самую глубокую, и это, поверьте, прекрасно.

Я не хочу пропагандировать одиночество, однако не против него. В тишине, спокойствии и умиротворении время бежит приятнее. Ты слышишь каждый шорох, бой часов и ветер, и знаешь его природу, и становится как-то легко. Скучно? Нет. Хотя и такое находит. Со скукой придумано много вариантов борьбы: книги, сладкий час и кино, конфеты… особенно если всё сразу – прекрасно!

Я вру. Ловлю себя на такой мысли. Вру постоянно, беспричинно, а главное – вру самой себе. Мнимая радость от одиночества, прикрытая независимой жизнью, на самом деле пустынна, и ты волей неволей ощущаешь эту пустоту.

Дети? Нет, только не они. После многочисленных дум я решила, что никогда не решусь на это. Ответственность. Страх. Переживания. Их итак слишком много. Я просто не хочу «их» заставить почувствовать себя нелюбимыми, а себя пережить то, что мне чуждо. Ведь я никогда не смогу любить их больше, чем творчество. Это – самовыражение, спокойствие, гармония, полная самоотдача, а дети – нервы. Уверена, согласятся многие.

Так чего же не хватало? Любви? Пожалуй, её. Я не знаю. Под маской самодовольного одиночества я не хотела и думать о сближении с кем-то. Противно и тошно было смотреть на других, особенно на счастливых, а ещё мне жутко не нравилось, когда люди целовались на остановках – понятно, конечно, что «чувства». Но так они лишь усиливали их – у других – чувства зависти и обиды. Комично становилось и от других, менее «сладких» моментов. Например, когда по бульвару разгуливали какие-то волонтёры, разодетые в смехотворные костюмы сердец. Да, вы не ослышались; и в таком виде гуляли они почти месяц, что-то рекламировали, я не слушала. Просто чувство возникло странное, при виде на них в душе точно что-то перевернулось, дрогнуло. И я бы никогда не решилась на такой маскарад!

Как и на маскарад вообще. Одно дело – костюмы и «маски». Другое, ради того, что тебе неприятно. Например, ради любви. Я перестала верить в её существование ещё с юношества, а так же краситься – не хотела никому приглядеться. Совместная жизнь навевала страх, я боялась насилия, скуки и полного отсутствия взаимопонимания, и потому мне нравилось быть одной – независимой.

***

Настало время свадьбы одной из моих знакомых. Девушке было 18. Молодая, красивая. Самая младшая в нашей группе. Длинные волосы, белые, как снег, большие глаза. Словом, такая, как все. Но именно поступок её испугал меня, заставил на время отвернуться. Я перестала общаться с ней, разумеется, не пришла, не поздравила. Даже не ответила на звонок. Исчезла. Кончилась дружба с Катрей. Она променяла меня на мужчину. А для меня этот выбор – решенный. Не о чём нам говорить.

Грустно терять друзей, а особенно понимать, что ты ничего не можешь сделать. И я оказалась права. Он бросил её. Через год. С новорождёнными тройняшками, грустную и заплаканную. Я убедилась опять: замужество – это зло.

-Прости, что так долго не виделась! Но я как знала…

Катря была грустна.

-Я должна была догадаться! Не успела… Успей же ты!

-Постараюсь.

А для меня это был ещё один плюсик в пользу «любимого» одиночества. Я была уверена, что сдержу слово.

***

…Изумрудная зелень слепила глаза. Ярко сияло янтарное солнце. Его тонкие щекочущие лучи. Они ползли по стенам и касались мясистых листьев. Горшки тоже были убраны в золото. Им по утрам была полна вся гостиная…

Листья разные, огромные и резные, как я уже говорила не раз, в доме их слишком много. Какие только можно представить себе растения, наверное, почти все они тут или будут. Будут когда-нибудь… Так квартиру, в которую переехала я в самом начале учебы, превратила в настоящий сад, а ещё зоопарк, если быть точными.

Сегодня проспала, всё же размеренная жизнь давала о себе знать. Зверьё, которого в доме тоже было немало, уже бегало по комнатам и вызывающе выло под дверью. Только огромный пёс, мастиф, сохранял спокойствие и смиренно лежал на коврике. В таком положении я и нашла его, как только встала. А ещё птенчика, один из недавно родившихся попугаев, чуть не погиб, по собственной глупости устроив опасное «развлечение». Он залез мне в тапочек, не заметила бы – раздавила.

Это было обычное утро. Обычный день. Сегодня ничего особенного не намечалось. Всё, как всегда, работа, возможно, вечером прогуляюсь. Или нет, снова чуть не забыла! Надо же заглянуть в магазин, у пернатых осталось еды на день, а их много… Достаточно много.

Я медленно встала с кровати, полежала ещё пять минут, подумала о себе, о вчерашнем дне, о завтрашнем, заплела волосы в косу и пустила туда рыжую ленту. Ту самую, что досталась мне от Него, и вышла из спальни.

Птицы уже кричали. Чирикали, скрежетали и пищали, в общем, повторяли все те всевозможные звуки, которые только могли услышать. И так всегда, каждое утро и день, каждый вечер.

Я проснулась окончательно и тут же отправилась в сад. Это именно там висели огромные клетки. А если я забыла сказать, откуда взялся сей сад, так квартира была в частном доме. Собственно, и не квартира, а дом. Единственный подарок родителей.

Попугаи, а их было не меньше двух-трёх десятков, сидели, не сводя с меня глаз. Их переливчатое оперение проступало сквозь окружающую зелень и сразу становилось заметным. И это среди них не было Красного Кардинала! Моя самая любимая алая птичка последние месяцы жила отдельно от них – чтоб не ссорилась. Хотя на самом деле тут было много причин. Красная была воровкой и выедала всю еду у волнистых, она сама нарывалась, и за это её не любили.

Как только на горизонте показалась коробка с зернами, поднялся птичий базар. Такого шума я давно не слышала! Настоящий гвалт, вереск. Как будто бы намеренно не дала кому-то поесть?

Один, жёлтенький, тут же сел мне на руку и стал проталкиваться к коробке. Хитрюге удалось проскочить и быстренько проскользнуть в саму коробку. Пока я рассыпала зерна по мискам, он преспокойно ел, если не сказать, объедался…

Ах, до чего же он повеселил меня! Распушил перья и сидел так, важно, вытянул голову, точно желал, чтобы я её почесала. Что ж, пусть так. Пришлось приоткрыть коробку и коснуться макушки баловника. Он замер, начал забавно пищать, пригнулся, прыгнул на палец и сел, обхватив меня лапками. Он так сидел, обалдевший, а после взял и оставил перо. Красивое, жёлтое, с большим красным пятнышком посредине. У него все они такие были, только кружки неровные.

-Персик! Ну, хватит?

Он обиженно чиркнул, больно царапнул когтем. Он всё понял. Умный был птенчик.

-Не надо на меня так смотреть… Просто ты сам понимаешь, нельзя…

Белые радужки сощурились, он прыгнул обратно на ветку, после сидел нахохленный.

-Ну, и сиди… - обиженно кинула ему. Жёлтый не повернул головы. - Летите, все вы! – после сказала я, и птицы сорвались с места. Ах до чего же они мне нравились! Жизни иной не представляю… С ними было лучше, намного лучше, чем в людском обществе. И люди не любили меня в ответ – не понимали, лучше сказать. Им казалось странным «самодовольное одиночество», нежелание иметь детей и жить для себя. А ещё непостоянные интересы в работе. Я просто искала себя… Что поделать, если именно в этом я видела свою радость. Ведь я такая, как есть. Это моя жизнь. Им должно быть всё равно. И главное: мне так нравится. Пусть завидуют молча!

 

Глава 6. Выбор сердца

 

Движение – жизнь, только так моя кровь не застынет!

 

Следующим увлечением стали книги. Хотя можно сказать, что я крутилась вокруг них уже довольно долго. Стихи, которые сперва называла песнями. Словечки-диалоги для костюмированных дам, чем не наброски пьес? Книги поставили точку. На этом увлечения кончились, и я решила всё довести до ума, даже думала не раз о том, что раз уж не смогла выполнить старое, значит, оно – не моё. А теперь я точно влюбилась… Сердце сделало выбор.

Стала писать. Сперва что-то призрачное, непонятное, образное, после – всё более реальные вещи, в том числе – фантастику, детективы. Мне понравился сам процесс, увлёк, заставил забыться и забыть всё. А это именно то, к чему я так долго стремилась!

Сюжеты менялись день ото дня, я путалась в жанрах и не знала, какой будет лучшим. В итоге так и получилось: стала писать обо всём. И это принесло плоды – спустя восемь неполных лет.

 

Я по-прежнему мало общалась с людьми, притом, что была довольно известна своими книгами, но даже на встречи с фанатами обычно ходили знакомые, друзья, переодетые в моих персонажей, сама же я запиралась в гостиной и проводила весь день с собакой и птицами. А когда становилось особенно грустно, обнимала пса-мастифа и дремала на его большой гриве, мохнатый зверь никогда не выражал недовольство. Он был так же пассивен и консервативен, как и я, к тому времени – одинокая вольнолюбивая женщина.

Писала не только на родном языке, но и на нескольких других, которые запоем учила ещё в школьные годы. Немецкий, английский, японский. Знала их в равной степени и одинаково любила каждый.

Писала, как и говорила когда-то, я практически обо всём. И каждый раз новое произведение казалось чем-то невероятным, фантастическим, сказочным. Но проходил день или два, и уже не могла на него смотреть… Предложения казались корявыми, идея – глупой и бессмысленной, а образы тусклыми и безжизненными. К счастью, не все разделяли такой «страх», это была самокритика и порой она изрядно портила нервы…

«Я чувствую! Вот! - радость в голосе была какой-то странной. Казалось, ещё вот-вот, и наружу вырвется белый слепящий вихрь… И в груди было как-то слишком тепло, а за спиною явственно ощущались крылья… - Значит, уже совсем чуть-чуть!» - подобные ощущения всегда сопровождались новой идеей. Это, если можно было так выразиться, и было вдохновение, но только усиленное в десятки раз… Что-то волшебно, невероятное. Это было прекрасное чувство!

«В прошлый раз мне пришла повесть, а сейчас в голове крутится лишь реальность… То, что приходит в голову, возможно, это и есть оно, а странное чувство – подтверждение того, что именно это я должна написать? Намёк на будущую идею… - и я не противилась мыслям и решила пустить всё на самотёк. И следующей книгой стала история собственной жизни… Фантастическая (потому что немного приукрашенная) альтернативная биография, полная приключений и мыслей, с грустными нотками истории 21 века, забавная невыдуманная история о себе самой – в будущее.

Которую вы сейчас и читаете…

***

Живя у бабушки на даче и после вместе с ней, я научилась всем домашним делам, готовке еды и простым хозяйским секретам, поэтому с лёгкостью справлялась со всеми «трудностями» обычной жизни. У меня было на это время, уборка не доставляла хлопот. Мне наоборот даже нравилось вытирать полки с книжками, между страниц которых то тут, то там были заложены цветные пёрышки-закладки. Знаете, это даже красиво. Необычно. Навевает какую-то романтику… Мне нравилось использовать пёрышки, как закладки. Я сама придумала это. И спорю, теперь кто-то так же последует этому примеру.

К бабушке приезжала, но теперь уже заметно реже. Всё время уходило на себя: работу, творчество, полёт мыслей. А когда настигало одиночество – звонила кому-нибудь из подруг. Разговоры по телефону нравились больше встреч, по одной той причине, что мне нравилось быть одной – в тишине наслаждаться тем, что вокруг никого нет, что ты сам – хозяин всего того, что вокруг, тебя никто не отвлекает и не принуждает к чему-то. А приди она домой, надо было бы готовить чай или подарок, а она, эта самая Катря, не слишком меня уважала. Она была, мягко сказать, помешана на своих малышах и без конца о них говорила. Такие разговоры раздражали. Как можно всё время думать, кто что поел?!

А бабушка… Она уже слишком старенькая, чтобы ездить куда-то. Поселилась с братом, с родителями. Там и комната лишняя нашлась и время. Меня же родители считали слишком ветряной и думали, что я не смогу позаботиться о ком-то ещё. Или не думали? Мы перестали общаться, как только появился брат. Он, на 12 лет младше меня, избалованный и капризный. Я как увидела это «чудо», сразу поняла, что общего у нас нет. И не будет. Не нравились мне дети, и не обязаны нравиться! Живу, как хочу. Моя жизнь.

Бабушка этого не поняла или не понимала. Поссорились. Собственно по этой причине она и уехала. А у брата, молодец, юнец, как говорится; уже родились двое. Это в 17-то лет! Молодой папаша, прохвост. Бабушка нянчилась с малыми, я упивалась одиночеством. И все вроде бы были довольны. И каждому чего-то не хватало. Родители в тайне мечтали наладить отношения со мной. Брат – увидеть сестру. Бабушка – ещё одного или двух внуков. И только я зареклась себе, что этого никогда не будет. Мы не сможем стать такими, как все нормальные семьи, потому что меня не изменить. Убеждения с возрастом становятся ещё сильнее, от них нельзя отказаться. И так мы и жили. Я намеренно мучила себя книгами – писала, даже когда не было настроения, чтобы забыть всё то, что было в реальном мире.

А грустного было много. Один Орвил – искалеченная судьба на все годы. Кто-то иной? Никто не заменит. Я была против брака именно по этой причине. И по тем всем, о которых уже говорила. Спросите: я же могла полюбить когда-то иного, но понимала, нет, не смогу. А без любви – нет даже и речи. Такое переменчивое настроение настигало иногда, хотелось зарыться в подушку и тихо плакать… до утра. А утром идти снова работать.

 

Настало лето. Его ослепительный солнечный свет почему-то напомнил детство. Стало так же легко и хорошо. Казалось, что я взлечу. Показалось. Начали кричать птицы, за ними бегал мой кот. Зверинец снова баловался и просил к себе больше внимания. И от день от дня расширялся… А я, кажется, я уже запуталась, чего хочу от жизни. Настроение менялось так быстро, ничего необычного не случалось. В детстве было не так. Теперь – одна пустота. Ничего не вернет мне то время…

Поставила на столик цветы. Гуляя по лесу за вдохновением, нарвала разных: красных и жёлтых, и поставила все в маленькую хрустальную вазу. Столик тут же преобразился. И тонкий аромат распространился по всему помещению. Кончики губ тут же подскочили вверх, хотя умом мне было незачем улыбаться.

Кое-какое время стоя так, мне подумалось, что, может, ещё есть будущее? Снова взяла тетрадь. Стала думать, черкать, рвать исписанные листы.

Некому было сказать о своём состоянии, а надо было срочно отвлечься. Когда начинали приходить воспоминания – могла прорыдать целый день. Заставляла себя успокоиться, дышать глубже и реже, но бешено колотящемуся, измученному сердцу до этого не было дела. В глазах снова Он. Один, единственный, неповторимый… Снова, как и всегда.

Птички слетелись на мой плач и сели все кто куда. Они смотрели сверху вниз с полок, шкафов и карнизов. А Персик решил приблизиться к руке, прыгнул на неё и стал быстрыми лапками взбираться вверх – остановился лишь у груди и сел. Он долго смотрел на меня и вслушивался в сбивчивое дыхание. Это заставило улыбнуться – на сей раз не только кончиком губ. Ведь мне вспомнился Рет – практически такой же птенчик, о котором я однажды писала. Он так же имел обыкновение запрыгивать на своего хозяина, только у него была ещё причина – он, был сердцем этого хозяина, аллегоричным образом, скорее крылатой душой.

И вот такого же самого Рета я увидела сейчас в своём птенчике. Глаза большие, осмысленные, точно у человека. Жаль, он не мог… Нет, он умел говорить, но лишь то, что прежде сказала я. А я иногда имела привычку говорить вслух – опять же от одинокой жизни перестаёшь стесняться себя и начинаешь делать некоторые вещи, какие не сделал бы в компании с кем-то. И это – одна из них. Не думаю, что вам будут интересны все такие подробности.

И тогда же что-то произошло. От этого ли действия Персика или от того, что я долго думала, идея пришла, дружеская поддержка сделала своё, помогла. И не удивляйтесь, прошу, тому, о чем будет эта книга.

Я решила написать о нём, об Орвиле, только переиначив события. Сделать его смерть сюжетом. А персонажа – не совсем Орвила. И так появился Ориби, которого так же убили за ни за что. Но его оживили. Он смог жить дальше. Этот парень, наделённый крыльями и способностью к полёту, пусть даже и не до конца человек, всё в его жизни было не просто, но кончится всё хорошо! Я просто не могла позволить себе причинить ему боль, намеренно.

И так появился он, отчасти благодаря печали.

Другой мой попугайчик, одна зелёная девочка-волнистик, с грохотом спрыгнула вниз. Она не умела летать, причиной – какая-то травма. Кто-то из братьев или сестёр толкнул её, ещё маленькую, и летала она теперь только вниз. Но вдруг зелёная сорвалась с места, расправила крылья, подняла их, затрусила и полетела вверх! Она так же села на меня и стала что-то перешёптываться с Персиком. И почему-то показалось, что это – не просто так. Это – знак, что всё ещё впереди. Что даже сломанные крылья смогут однажды лететь. Но как это поможет вернуть Орвила?.. Неужели можно найти того, кто сможет встать на его место?

Написание новой книги отсрочило мою печаль ещё на год. А потом так случилось, повезло, и за книгу мне дали довольно большой гонорар. Этой суммы с головой хватило бы на ещё одно жильё, можно было бы отдать сумму маме, как не раз она говорила о том, ещё до известия. Упрашивала, всё отдавать ей, «мол тебе зачем? Ты одна живёшь. А нас сколько!»- и всегда начинала считать и вставлять фразы про детей. Чтобы избежать подобных разборок и не потратить деньги на ветер, еду или коммунальные платежи, решила потратить на себе. Пришла одна заманчивая идея. Та самая, что жила в мозгу, ещё с детства.

Путешествия! Тогда началась их пора.

Снова мучительный выбор. Пришлось решать, куда отправляться, так как сильно многого я позволить себе не могла. В приоритете была Европа, несколько её стран. Последовав советам Интернета и радостных, завистливых подружек, я поняла, что хотела и выбрала Францию. Слишком красивыми казались её просторы, удивительными и чарующими горы, ущелья и реки, волшебными – замки, еда и их улочки. Я выбрала маршрут и буквально через несколько дней уже летела в дорогом номере самолёта. Любовалась прекрасными видами – так получилось, что приземлились мы вечером, и на всё небо расползался огромный закат.

Это было слишком красиво…

Утро началось рано. Возвышенная радость. Лёгкость, что витала в воздухе, новые ароматы, новые звуки. Хотелось одеть самое лёгкое платье, вплести в волосы ленты или заколоть цветы и отправиться в путь, кружить и танцевать от восторга!

Я думала о том, что смогу написать потом. Что местом моего романа будут эти места, и всё, что случится со мной – будет после с героем. Выбирала, приглядывалась, а тем временем удивлялась самой себе: грусть и подавленность, что преследовали годами, тут растворилась, исчезла, осталась лишь память, но она не отягощала меня. Неужели всё, что надо было – сменить обстановку и впустить в себя новый мир?

Я сидела на красивой скамейке, смотрела, как грандиозно на своих высоких платформах идут француженки, во что они одеты, как говорят, как держатся. Смотрела, представляла себе, дарила новые имена, придумывала истории, улыбалась. Перо, а я имела привычку писать именно им, не ручкой, а пером чайки, в который просто вставила стержень; быстро двигалось по строчкам, рисуя ровные фиолетовые строки. Наброски появлялись один за другим.

И особенно много было их, когда я отправилась на прогулку в Вердонское ущелье. Самое зрелищное место и не только города, но и всей страны! По истине такое место, в котором забывается всё… Ущелье было широким и очень длинным – целый 21 км, гигантские поросшие лесом известняковые скалы – отвесными, внутри – на чудовищной глубине 700 метров – бурная зеленоводая река Вердон, рядом с которой даже находятся две деревеньки. Названия написала бы, но забыла, значит, они не важны.

В широкой лодке сидело пять человек. Ни один из них не говорил по-русски, но это ни на мгновение не омрачило радостный день. Мне помогли мои знания, и я начала диалог.

Черноглазая девушка, Алис, оказалась превосходной болтушкой, и мы говорили почти до вечера… Давно кончилась экскурсия и остались позади красивые горы, а мы гуляли по улицам и смотрели на маленькие дома. Алис рассказывала о себе, про свою семью и весёлых сестёр-двойняшек, и мне от чего-то стало грустно, ведь я так же могла иметь такую семью. Могла бы, но я родилась иной.

-Ты просто не представляешь! – говорила она с пафосом, громко и возбужденно.

-Ну почему же? Вполне… - ответ оказался глухим и немного сдавленным. Алис показалось, что я чему-то не рада.

-Ты чего такая? Одна ли здесь? И как здесь оказалась?

Мне пришлось улыбнуться, а после поведать ей всё. Про семью, то, как я одинока, что пишу книги и что сейчас не знаю, как быть.

-Тебе надо обязательно найти себе кавалера! Он будет любить себя, гулять, показывать город… как я.

Раньше подобные фразы заставляли меня кончать все отношения с этим человеком, окрашивая лицо в алый оттенок, заставляя кричать, возмущаться, но почему-то сейчас, сегодня, они вызвали лишь тихий и грустный смешок.

-Да, знаю… но он ещё не нашёлся.

-Это дело поправимое. Я, знаешь, тоже нашла не сразу… - и Алис рассказала про своего парня, ныне уже супруга.

-Как тебе повезло…

-Он хороший. Я никогда не встречала таких…

-Повезло…

Я снова улыбнулась и тактично предложила сменить тему. Новая подружка не имела никаких возражений, снова начала говорить о себе.

-Это хорошо, что ты отправилась именно в наш город…

-Я долго думала…

-Правильно. А в следующий раз… - она продиктовала целый список городов и мест, о которых слышала, что «они прекрасны». - Просто невероятные! Там такая природа! – она начала описывать как свеж воздух, и какие там нежные розы.

-Красиво говоришь…

-Так сказал кто-то… - девушка на мгновение смолкла, наверное, что бы перевести дух. Стала глядеть по сторонам и, кажется, лишь сейчас обратила внимание, что горизонт сер, и синие тучи ползут на город. И скоро его поглотит ночь.

-Как заболтались!

-Встретимся ещё? Завтра? – я продиктовала адрес, в котором остановилась, мы попрощались, каждый пошёл в разные стороны.

В голове снова и снова звучали слова Алис. Виделась её не русская внешность. Большие глаза. Кучерявые волосы. Широкие чёрные ресницы. Её звонкий голос, громкий и всегда уверенный казался чем-то волшебным. И, если бы я была мужчиной, точно сказала бы, что влюбилась. Эта девушка пробудилась во мне что-то тайное, чего не было прежде и что было очень приятно, и мне вспомнилось детство и дружба, и я поняла, что «светит» мне и Алис.

Утром мы встретились, и первым, что пришло в голову, была мысль: «Она совсем не такая, как Катря! И другие мои «подружки», не подружки они, а просто бывшие однокурсники. Мы общались лишь от того, что были должны, а теперь такого стимула нет. Звоним друг другу – от скуки, а особого удовольствия от разговора не получаем. Лишь выгоду, если такая находится. А тут – тут другое дело. Нам хорошо просто быть рядом. И, прощаясь, я крепко обняла её, сказав всё то, что подумала.

-Если бы ты могла остаться ещё!

-Я обещаю, что когда-нибудь вернусь…

-Мы можем общаться в Сети… или по скайпу?

-Ты сама говорила, это – не то…

-Да… Осталось всего пару дней. Потом я вернусь домой. Смогу – прилечу. А нет – прилетай ты.

И, когда самолёт уже показался, мы так же стояли вместе и плакали друг другу в плечо. Казалось, что за эти дни я обрела то, чего не хватало все годы… И это стали лучшие дни. Они даже длились длиннее.

Больше побывать во Франции не удалось. Мы попрощались, зная, что расстаёмся навеки, хоть и врали друг другу, что сможем ещё увидеться. А дома, в родном городке, снова нашлась печаль. Минувшее счастье лишь усилило её – прибавив горечь разлуки, и я поняла, мне не хватало общения, таких подруг, как Алис. И, может быть, она даже была права, когда говорила о муже…

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-04-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: