и думать, какой была бы моя жизнь, если бы я просто была самой собой".
Бриттани Рене
Эдвард Каллен
Я сидел в огромном черном кожаном кресле в офисе отца, стараясь выглядеть невозмутимо, и устало сполз по сидению вниз. Но внутри меня был абсолютный беспорядок, я боялся, что это дерьмо сейчас испортит все хорошее. Не было ни единого гребаного шанса, что он знал о поцелуе, он был в Чикаго и сейчас не выезжал в город с нашими гостями-мафиози, чтобы послушать сплетни. Люди в Форксе совсем не порадуются таким гостям, и это лишь подкинет дров в их болтовню о том, что мой отец имеет отношение к организованной преступности. Но каким бы бредовым все это дерьмо, ни было, внутренне я все равно боялся и содрогался. Я не имел ни малейшего понятия, что, черт возьми, я буду делать, если он вспылит и потребует рассказать, что за хрень творится между Изабеллой и мной. Я не смогу ему солгать. Черт, мой отец был проклятым ходячим детектором лжи, когда это касалось меня. Откровенно говоря, я был чертовски хорошим лжецом, но мой отец знал, как вытянуть из меня все это дерьмо. Он использовал два приема – или он был крайне терпеливым и говорил о всякой ерунде, пока ты не заканчивал тем, что признавался во всем дерьме, даже не осознавая этого, или он просто хватал тебя и начинал выпытывать все, пока не пробивал оборону и не доводил до паники. Со мной он обычно использовал второй прием, не давая мне времени, достаточного, чтобы обыграть свою ложь. Черт, я, наверное, начинал заикаться, как это бывало в детстве, и он раскалывал меня.
Я нетерпеливо вцепился пальцами в подлокотники кресла, желая скорее разобраться с этим дерьмом, и пытаясь понять, что, к черту, было не так с Изабеллой. Она была расстроенной, когда на кухне я увидел ее лицо. Боже, мой, отец уже расспросил ее обо всем? Из-за этого она была какая-то не такая? Если так и было, то сейчас попытки лгать становились пустой тратой времени. Он уже выбил из нее признание, она ведь не знала, каким он может быть, когда выпытывает информацию. Ты выложишь ему все дерьмо и даже не поймешь этого. Господи, я очень надеюсь, что он ее не допрашивал.
|
|
Дверь позади меня открылась, и я немного утихомирил свою дрожь, зная, что он заметит это и поймет, что у меня мандраж. Он тихо закрыл дверь и прошел к своему столу, садясь за него. Я взглянул на него и увидел, что он на меня даже и не смотрел, но на его лице все еще присутствовало, то расстроенное выражение. Он сразу открыл ноутбук и включил его, еле слышно вздыхая.
Он ничего мне не говорил, даже спустя минуту не осознав, что я сидел перед ним, поэтому мое нетерпение росло. В присутствии моего отца тишина иногда хуже криков. Тишина означала, что он что-то обдумывает, что сейчас его беспокоит какое-то дерьмо. Он любил анализировать, он был аналитиком и всегда все обдумывал, и это дерьмо было крайне опасным, потому, что иногда он приходил к кошмарным, жестоким выводам, которые рождались у него в голове. Он, черт возьми, скорее всего, размышлял, как бы по-лучше подвесить меня на дерево за яйца, разбираясь со сложной математической проблемой, насколько толстым должно быть дерево и как лучше прицепить гребаную веревку, чтобы и мошонку мне не оторвать, и чтоб веревка не порвалась. Мой отец, без сомнения, был интеллигентом и имел чертову степень по медицине, но это не упрощало дело. У него могли появляться весьма интересные идеи о том, как мучить людей или убивать их. За его любимый способ убийства его прозвали проклятым кровопийцей – он оставлял людей до смерти истечь кровью – постепенное кровотечение делало смерть медленной и болезненной. Нет, простого выстрела в голову для него было недостаточно – он предпочитал креатив. Но когда-нибудь я схлопочу-таки выстрел в голову, ну или в любое другое место – зависит от того, что он обдумывал прямо сейчас.
|
|
- Тебе нравится число тринадцать, Эдвард? – спросил он через некоторое время, и его голос звучал серьезно и собранно. От его странного вопроса мои брови взметнулись вверх. Он сидел беззвучно чертову вечность, но когда задал свой вопрос, то заговорил о цифрах?
- Я думаю, это просто гребаное число. – Я не был уверен в том, что он имел в виду. Во всем, что говорит мой отец, всегда присутствует какая-то цель; он никогда не станет просто так задавать странный тупой вопрос. Может, он думал, сколько потребуется футов веревки от дуба до земли для моей тупой задницы? Сколько дюймов в диаметре должна быть ветка, чтобы выдержать мой вес?
- Да. Лично я никогда не понимал, что в этом номере такого привлекательного. Даже есть такое расстройство личности – боязнь цифр, трискаидефобия. Странно, как восприимчивы могут быть люди к простому номеру. Есть даже бесконечно высокие небоскребы, у которых нет тринадцатого этажа из-за иррационального страха, один из них – Башня UBC в Чикаго. Кстати, в Италии число тринадцать считается счастливым. В регионе Кампанья, в южной части страны, слово ‘trecidi’, которое, как ты, конечно, знаешь, на итальянском означает тринадцать, используется для обозначения кого-то удачливого, которому подвернулось что-то исключительно хорошее, - сказал он, печатая на ноутбуке. Он до сих пор даже не глянул на меня. Я просто смотрел на него, думая, какого черта он достает меня этим.
|
|
Какую бы цель ни преследовал, разговор он не продолжил, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только звуками ударов его пальцев по клавиатуре. И я снова начал заламывать пальцы, погружаясь в свои страхи, и был полностью сбит с толку тем, что он, черт возьми, сейчас делал. Клацанье по клавиатуре сводило меня с ума, тишина была неуютной. Я сильнее сжал пальцы, не в силах выдерживать это.
- Знаешь, я ценю все эти чертовы мелочи, я даже уверен, что если я попаду в гребаный Джеопарди, это мне, конечно, может пригодиться, но я все равно не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, - через мгновение выдавил я, агрессивнее, чем собирался. Но я был зол, и не смог совладать со своим характером. Его пальцы мгновенно замерли над клавиатурой, и он взглянул на меня, вопросительно поднимая брови. Я застонал, понимая, что сейчас играю ему на руку. Старый книжный прием – так сбить с толку собеседника, чтобы он вспылил.
- ‘trecidi’ –сказал он и снова вернулся к клавиатуре, продолжая печатать. Я таращился на него, пытаясь расшифровать его таинственные комментарии.
- Ты имеешь в виду, что моя удача иссякла? – неуверенно спросил я. Он громко вздохнул.
- Не только твоя, сын, - пробормотал он. Мои брови нахмурились, я уже собирался попросить его разъяснить, как он снова начал говорить. – Я просто хочу предупредить тебя, что я включил камеры на ступеньках и в холле. И никакого порошка в моей гостиной, ты знаешь, я не люблю эту дрянь, и я буду наблюдать.
Я уставился на него, чувствуя волнение. Если он повсюду включил камеры, я не смогу пробираться к Изабелле и проводить с ней время так, чтобы он не увидел. Я начал паниковать при мысли, что он сделал это именно по этой причине. Б…ь, он на самом деле знал? Как он мог узнать так быстро? Поэтому моя удача покинула меня?
- Я не нюхаю кокаин, - промямлил я обиженно, хотя не имел права обижаться. Он взглянул на меня и приподнял брови, а я закатил глаза. – Больше, - быстро добавил я. Да, я, черт возьми, принимал кокс, но отстаньте от меня. Это больше не повторится.
Он легко засмеялся.
– Хорошо. Мне не нравилась возможность того, что придется нанимать пластического хирурга, чтобы привести в порядок твое лицо, после того, как ты испортишь себе нос. Я видел однажды, как девочка полностью разрушила свой, она выглядела как поросенок. Надо будет как-нибудь показать тебе фотографии, чтобы ты понял, к чему это приводит.
Я застонал.
– Господи, мне не нужно это идиотское внушение. Я же сказал, что с этим покончено. И почему ты включил камеры? – Его брови сдвинулись, и он странно посмотрел на меня, словно я задаю тупые вопросы.
- Разве я не всегда включаю камеры, когда у нас гости? – Я пожал плечами, чувствуя себя чертовым идиотом, ведь он делал это постоянно, но из-за своей паники об этом я даже не подумал. – Возвращаясь к номеру тринадцать, Эдвард, ты в курсе, что с тех пор, как ты вернулся в Форкс, у тебя было уже тринадцать стычек с Майком Ньютоном? – спросил он.
Я застонал, закатив глаза. Конечно, он узнал о драке – доктор Сноу позвонил моему отцу в тот же миг, как Ньютон вышел из аудитории. Этот надоедливый козел регулярно выводил меня из себя. – Черт, слушай, насчет Ньютона. Я клянусь, что это дерьмо больше не повторится…, - начал я, но его рука быстро поднялась, призывая меня замолчать. Я прекратил свои попытки и проворчал про себя, зная, что если он не хочет слушать мои объяснения, пытаться сказать ему что-то, лишь пустая трата времени.
- Когда после вечеринки в честь Хэллоуина из-за Майкла меня вызвали в больницу, и сказали, что ты отделал его достаточно сильно, я, признаю, был весьма рассержен. Моей первой реакцией было вызвать тебя, приказать паковать чемоданы и отослать прямо в академию. Но я знал, что не отошлю тебя сейчас, ведь именно сейчас мне нужно, чтобы ты был рядом. Это не значит, что я не собираюсь наказывать тебя, Эдвард. Ты должен уяснить, что следует контролировать свой проклятый темперамент ДО того, как ты обеспечишь себе серьезные проблемы, - сказал он. Я вздохнул, кивая головой. Он был прав, но я был не в настроении для прослушивания лекций. Хотя, для лекций у меня никогда не было настроения.
- И каково мое наказание? – спросил я, приподнимая брови. – Ты заберешь мою гребаную машину?
Он сухо засмеялся.
– И буду везде возить твою задницу? Извини, сын, но на этой неделе у меня нет настроения.
Я выдохнул с облегчением, довольный, что он хотя бы не заберет у меня Вольво.
– Что тогда?
Он вздохнул и продолжил какое-то время печатать. Затем остановился и откинулся на стул, глядя на меня.
– Мне нужна услуга.
Мои глаза сузились. Он просил меня об одолжении? Это нехорошо.
– Услуга, какого рода? – спросил я с подозрением.
Он молчал, определенно что-то взвешивая.
– Мне нужен кто-то, кто ночью присмотрит за Изабеллой.
Мои глаза в шоке распахнулись, я оказался совершенно выбитым из колеи. Я не знал, что он подразумевал под этим одолжением, но, черт возьми, он не должен был меня об этом просить.
- Ты хочешь, чтобы я шпионил за ней? – спросил я, не веря в это и не понимая его просьбы. Она сделала что-то, о чем я не знаю? Он вздохнул, отрицательно покачав головой.
- Нет, тебе не нужно шпионить за ней. Она не давала мне повода ее подозревать. Но мне нужен кто-то, кто присмотрит за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности, - мои брови сошлись на переносице, а глаза сузились.
- Ей угрожает опасность? – тут же недоуменно спросил я, внезапно ощутив этот чертов страх и гнев, которые вскипали внутри меня при мысли, что она может оказаться в опасности. Я ее защищал и не мог ничего с этим поделать.
Он наклонился вперед и начала снова печатать на ноутбуке, глядя в сторону от меня.
– Джеймс недавно проявил к ней интерес. Я словил его, когда он ее трогал на кухне.
Мои глаза выкатились, а гнев вскипел, накрывая меня с головой. Какого хрена он протянул одну из своих подлых, грубых, нехороших ручонок к моей девочке? К МОЕЙ, черт возьми, девочке? Все, этот подонок мертв.
– Что блядь он ей сделал? – закричал я, мгновенно вскакивая и отпихивая за себя кресло.
Мой отец быстро перевел на меня взгляд, шокированный моей вспышкой. Я знал, что должен стараться быть невозмутимым, но я был расстроен. Никто не может до нее дотрагиваться, если она этого не хочет.
- Он не причинил ей вреда, успокойся, - совершенно невозмутимо сказал он. Его тон только еще больше разозлил меня. – Я зашел в кухню и увидел, как он стоит за ней и рукой гладит ее по боку. Его действия были определенно нежеланными, она плакала. Я быстренько с этим разобрался.
- Ты с этим разобрался? Это все, что ты можешь сказать, что ты, черт возьми, с этим разобрался? Почему блядь он все еще здесь? – заорал я. И начал ходить взад и вперед перед его столом, сжимая кулаки и стискивая челюсть, пытаясь сдержаться и не ударить кого-нибудь или что-нибудь.
- Да, я с этим разобрался. Господи, Эдвард, что за фигня с тобой творится? Разве я минуту назад не говорил тебе держать себя в руках? – спросил он. Я повернулся и посмотрел на него, отмечая, что он смотрит на меня с выжиданием.
Я застонал и плюхнулся назад в кресло, все еще сжимая кулаки, но стараясь расслабиться. Боже, своей реакцией я чуть все не испортил.
- Ты знаешь, я не люблю все это дерьмо, я всегда хочу убить тех, кто так поступает с женщинами, - промямлил я, уставившись на стену за его ухом. Это давало иллюзию визуального контакта, но без необходимости смотреть ему в глаза. Краем глаза я увидел, как он кивнул.
- Я знаю, я понял. Но я хочу, чтобы ты держал себя в руках, мне нужна твоя помощь на этой неделе. Я не могу все время заставлять тебя наблюдать за ней. Смотри, я хочу быть честным с тобой. Я не верю Джеймсу. Я думаю, он собирается что-то исполнить, у него есть какие-то скрытые намерения. Он крыса и я не знаю, во что он играет, а это нехорошо. Я совершенно его не уважаю и не хочу видеть близко к своему дому. Я бы избавился от него, но проблема в том, что я не могу. У Аро высокое мнение о нем, он ослеплен тем, что Джеймс фактически его родственник.
Я взглянул на него с интересом.
– Джеймс родственник Аро? – он вздохнул.
- Я немного удивлен, что ты его не помнишь. Мать Джеймса была замужем за братом Аро, получается он племянник Аро.
В шоке я уставился на него, когда услышал это.
– Это тот самый тощий маленький болван, который раньше по пятам ходил за Эмметтом, как будто тот господь бог? – с недоверием спросил я. Я отчетливо помнил племянника Аро еще с того времени, когда мы были детьми и жили в Чикаго. Он был еще маленьким ребенком, тощим как щепка и слабым. Он постоянно таскался за Эмметтом, как собачка на привязи, и Эмметт ненавидел это, всегда скулил и жаловался, как его это бесит. Мама всегда ругала его за это, говоря Эмметту, что мы должны быть снисходительными с теми, кто слабее нас, эта капля терпения и понимания была необходима людям, которые следовали за нами, и мы должны использовать свою силу и влияние, чтобы помогать тем, у кого их меньше.
Он легко засмеялся.
– Да, именно он. Ты знаешь, у Аро больше нет кровных родственников, оба его брата и сестра, а также почти вся семьи были убиты за эти годы, и у Аро нет собственных детей. Поэтому он всегда был так помешан на тебе – ты был ближе всего к сыну, который у него был. Его крестник. Поэтому заставить его поверить, что Джеймс действительно представляет угрозу нелегкое задача, но прямо сейчас я говорю тебе – он тот, кто он есть. Он опасность для всей организации, и сейчас он опасен лично для нас. Он уже протянул руку к тому, что не принадлежало ему. Он дотронулся до моей собственности в моем доме. Это неуважение и я этого не потерплю. Я чуть не перерезал его чертову глотку, я был так зол, что случайно сделал так, что Изабелла обожглась, когда я оттащил его от нее, - выпалил он на одном дыхании.
- Она обожглась? – спросил я, моментально обеспокоившись тем, что она поранилась. Он кивнул.
- Да, но с ней все хорошо. Ожог поверхностный. Ты знаешь, я бы не просил тебя об этом, если бы не чувствовал, что это необходимо. Ты не совсем подходящая личность для роли телохранителя несовершеннолетней девочки, и это не соответствует твоим представлениям о развлечении. Но я не прошу кого-то из твоих братьев только потому, что мне нужен тот, кто не станет колебаться, прежде чем нажать на курок. Я не знаю точно, на что он способен, но я не хочу рисковать. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Он смотрел на меня, ожидая ответа. Выражение его лица было абсолютно серьезным, в голосе не было ни намека на шутку. Он просил меня приглядеть за ней, потому что знал, что среди всех его детей, я единственный, кто может отстрелить тому поддонку яйца, если дело дойдет до этого. И он был прав, я смогу. Ради нее я убью, в этом не приходилось сомневаться.
- Я понимаю, - спокойно ответил я, кивнув. Он кивнул в ответ, и мгновение смотрел на меня, прежде чем открыть ящик стола. Он вынул ключ на связке и кинул его через стол ко мне. Я поймал его и вопросительно взглянул на него.
- Это ключ от комнаты Изабеллы. Я сказал ей оставаться там и закрыть дверь. Я знаю, как ты относишься к своей комнате и не позволяешь людям входить туда, поэтому, думаю, ты сможешь провести несколько ночей на диване в ее комнате. Ну, ты знаешь, наказание и все такое - за те тринадцать стычек. – Сказал он. Через секунду он криво усмехнулся. – Я не думаю, что она храпит, но ничего не обещаю. Будешь нести службу.
Я закатил глаза, но кивнул. Я знал, что она, черт возьми, не храпит, но говорит во сне. Хотя, этого я ему не сказал. Мы сидели там еще некоторое время, оба погруженные в мысли.
– Ты думаешь, он действительно так опасен? – спросил я, удивленный тем, что мой отец прибегал к таким крайним мерам.
Он согласился.
– У нас были большие проблемы в Чикаго. Агенты ФБР взяли 14 из наших людей за убийства, плюс обвинения от Организации по борьбе с коррупцией, и один из наших запел как канарейка, стараясь сохранить себе жизнь. Да и кроме намерения Департамента юстиции прекратить существование нашей организации, есть еще дела, с которыми нужно было разобраться. Я не знаю, с кем работает Джеймс, и кто он такой, но я знаю, что он на крючке и у меня есть чувство, что это как-то связано со мной.
Я нахмурился.
– У него на тебя вендетта? – спросил я. Он пожал плечами.
- Я не знаю, является ли это вендеттой, или просто личное, а, может, он всего лишь пытается добиться больше власти. Но я верю, что у него на меня ничего нет, и думаю, что последняя женщина, которую я привел в дом, была здесь из-за него.
Я в ужасе уставился на него.
– Она была гребаным шпионом? Господи, я думал, она лишь гребаная шлюха.
Некоторое время он смотрел на меня с нахмуренными бровями, прежде чем расхохотаться и встряхнуть головой.
– Почему ты так думал?
Я пожал плечами.
– Не имею понятия. Полагаю, из-за взглядов, которые ты бросал на нее. Черт, когда вы оба находились в комнате, постоянно возникало напряжение.
Он вздохнул, отрицательно покачав головой.
– Я думал, ты знаешь меня лучше, Эдвард. Я наблюдал за ней, потому что что-то было не так. Ты действительно думаешь, что из всего, что я мог бы делать с женщиной, ее я использовал для секса? Я много раз говорил вам, ребята, что сексуальное посягательство ненормально, что вы никогда не должны прикасаться к женщине, если она не согласна. Так почему ты думаешь, что сам я нарушил это правило и поступал таким образом?
Я вздохнул.
– Я знаю. Господи, отец, я не думал, что ты ее насиловал. Я имел в виду, что это дерьмо было обоюдным, или что-то в этом роде.
Он улыбнулся, мотнув головой.
– Ты всерьез думаешь, что она бы захотела секс со мной? Ни в коем случае.
Я пожал плечами и немного отвел взгляд, с минуту глядя на стену позади него.
– Я не знаю, я лишь предполагаю. Ты не думаешь, что это возможно?
- Интимные отношения между рабом и его хозяином? – спросил он, вскидывая брови. Я нерешительно кивнул. Он вздохнул, и какое-то время молчал, глядя на стол. Он выглядел погруженным в свои мысли.
– Это возможно, но не правдоподобно. Он должен быть сострадательным человеком и хорошо к ней относиться, и у нее должно быть большое сердце, чтобы принять его таким, какой он есть. Только сильные женщины могут видеть его внутренний мир, а не то, кем он является. Но знаешь, только потому, что это может случиться, совсем не нужно, чтобы это случалось. Это принесет проблемы в твою жизнь и все осложнит, размыв существующие границы. Такое вот смешивание миров только лишь по велению сердца причиняет людям много боли. Разве крупица удовольствия стоит той боли, которая за этим последует? Я в этом не уверен. Полагаю, это зависит от женщины. Хотя знаю, что сам я не заинтересован в том, чтобы вовлечь в нашу жизнь еще больше дерьма.
Я кивнул.
– То есть…. ты бы, в принципе, не стал трахать ее, даже если бы она захотела?
Он засмеялся.
– Нет, не стал бы. В любом случае, Джанет была не тем типом женщины, она видела мир черно-белым, в ее глазах все вещи были или правильными, или нет, хорошими или плохими. У нее не было мозгов и сердца, чтобы видеть полутона. И это не говоря о том, что она была шпионом; я не могу сказать наверняка, но мне показалось подозрительным, что у Джеймса нашлась на продажу женщина, когда она мне понадобилась, и довольно дешевая. Она была чересчур любопытна, лезла туда, куда не должна была. Ты же видел, какой непокорной и дерзкой она была. И когда я получил последнюю распечатку телефонных звонков, я увидел в ней подозрительный номер, непознанный мобильник с кодом штата Иллинойс. Вот тогда я и положил этому конец. Я уверен, ты помнишь, что тогда она была в наручниках, потому что я поймал ее при попытке в очередной раз пробраться наверх, в кабинет, который на ночь я всегда закрывал. Я не намеревался убивать эту женщину, но потом я вскрыл конверт со счетом за телефон, и когда я пошел к ней, чтобы попросить набрать номер, я обнаружил, что она выбралась из оков… и я просто взбесился. Я уже рассматривал ее как угрозу своей семье.
Я понимающе кивнул.
– Ты думаешь, она звонила Джеймсу?
Он пожал плечами.
– Наверняка. Я прозвонил по этому номеру сам, и кто-то поднял трубку, но молчал. Я думаю, они ждали, что Джанет заговорит первой. Она определенно что-то замышляла.
- Как долго парни тут пробудут? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Несколько дней, самое позднее - до пятницы. Этим утром федералы проводят рейд по всем стрип-клубам, в которых мы имеем свой бизнес. К счастью, они ничего не найдут, но нам нужно обсудить еще несколько дел. Когда все случилось, Аро решил, что мы должны переместиться сюда, федералы не знают об этом месте и здесь будет безопаснее всего со всем разбираться. Это было внезапное решение, он просто объявил его, сделал несколько звонков и через час мы уже были в самолете. Они постоянно будут приходить и уходить из дома, и я не хочу, чтобы Изабелла оставалась одна.
- Как насчет тех дней, когда я должен быть в школе? – спросил я. Он вздохнул.
- Я буду рядом какое-то время, а когда не смогу, кто-то из твоих братьев останется с ней, - сказал он. – Не имеет значения, кто смотрит за ней в течение дня, лишь бы она была под наблюдением.
Я кивнул.
– Я не понял, почему он так заинтересовался Беллой? – спросил я через некоторое время. Я имел в виду, что, конечно, понимал почему. Она завоевала меня и сразу же погрузила мою жизнь в хаос, как только я посмотрел на нее, но настолько не уважать моего отца, чтобы делать что-то подобное в его доме? Это было безумие. Брови отца удивленно поползли вверх.
- Кем? – спросил он. Я нахмурился от его вопроса.
- Что ты имеешь в виду, кем? Изабеллой. Какого черта Джеймс заинтересовался ей? – спросил я в замешательстве. Какого черта он не понимает, о чем я говорю.
- А, я был не в курсе сокращенного имени, – сказал он бесстрастно. Я замер, лихорадочно копаясь в памяти, пытаясь понять, о чем он говорил, когда меня осенило. Я, черт возьми, только что в его присутствии назвал ее "Беллой".
- Белла, Изабелла. Просто сократил это дерьмо, - сказал я, пожав плечами. Еще мгновение он следил за мной глазами, и я начал паниковать, обеспокоенный тем, что он, черт возьми, собирает все кусочки воедино. Боже, что со мной нахрен не так? Всего один разговор с отцом, а я уже блин был так сбит с толку, что дал ему все необходимые зацепки.
Он пялился на меня так внимательно, как будто уже разгадал меня. Я понял, что он высматривал мои "знаки", пытаясь разобраться, был ли я откровенным с ним или же нет. Я сидел смирно и сохранял контакт глава-в-глаза, зная, что если начну ерзать или отведу взгляд, это скажет ему все, что нужно.
- Ты уверен, что не называешь ее "Беллой", потому что это значит "красивая"? – спросил он. Я просто смотрел на него. Я знал, что не могу солгать, он сразу это заметит. Мне необходимо было найти способ избежать прямого ответа.
- А ты называешь Розали "Роуз" потому что она блядь пахнет розами? – спросил я через секунду, вопросительно вскидывая бровь. Он засмеялся и тряхнул головой.
- Я не знаю, почему Джеймс заинтересовался хм… Беллой, – сказал он, все еще улыбаясь. Я закатил глаза, а он посмеивался про себя. Он, черт возьми, высмеивал меня, находя это чертовски смешным.
– Может, для того, чтобы спровоцировать меня. Он из того типа людей, которые делают что-либо просто, чтобы хапнуть адреналина. Одна мысль о том, что он нарушает законы, уже возбуждает, и он знает, что это неправильно, но для него это что-то вроде кайфа. Я думаю, так же и с женщинами. Он хочет ее, потому что не может получить. – Сказал он.
Я кивнул, чувствуя, как внутри меня снова закипает гнев. Я уже достаточно дал поводов отцу для подозрений всего за один проклятый разговор, поэтому сдерживал себя, сжимая кулаки и сохраняя спокойное выражение на лице.
– Я должен был догадаться, что это произойдет, но даже если так, я ничего не смог бы сделать.
Я слегка сузил глаза.
– Ты мог оставить ее у нее комнате, и он бы никогда даже не узнал, что она там.
С минуту он пристально разглядывал меня.
– С каких это пор мы прячем прислугу? Они всегда были рядом с Нонной и Джанет, когда приезжали.
Я простонал.
– Да, верно, но ни одна из них не была шестнадцатилетней девочкой, - раздраженно сказал я.
Он вздохнул.
– Даже если бы я захотел ее спрятать, я бы не смог. Они знали, что она здесь. Аро как-то навел справки о ней и захотел бы ее увидеть. Я подумал, что лучше ей спуститься к ним вниз, чем они искали бы ее повсюду. Я старался облегчить все это для нее, и должен был отослать ее прочь, сказав удалиться к себе, но мне не хотелось пробуждать любопытство Джеймса, почему это я обращаюсь с ней иначе, чем с другими рабами. И по этой же причине я не позвонил и не сообщил ей, что мы приедем. Я не знал, что они собираются приехать в дом сегодня вечером, предполагая, что сегодня, когда попаду домой у меня будет возможность предупредить ее. К тому времени, как я понял это, было слишком поздно для предупреждения, Джеймс уже сидел со мной в машине, и звонить ей значило махать красной тряпкой перед быком. Я не думаю, что Джеймс понимает, кто она, и было бы лучше, чтобы он и не понял этого.
Я нахмурил брови и с недоумением смотрел на него. Каково хрена Аро захотел бы увидеть ее? Его обычно не волновало все это дерьмо, касающееся прислуги. И что означало "Джеймс не знает кто она"?
– И кто она? – спросил я подозрительно.
С минуту он смотрел на меня и лицо его ничего не выражало.
– Извини?
- Ты сказала, что Джеймс не знает, кто она. Что ты имел в виду? – он равнодушно пожал плечами, а я застонал. – Ее отец какая-то гребаная шишка или что-то в этом роде? Ты об этом говоришь? Ты не хочешь, чтобы он узнал, откуда ты ее привез?
Он вздохнул и молчал с минуту, очевидно взвешивая, что, черт возьми, мне сказать.
– Он знает, что я приобрел шестнадцатилетнюю рабыню - ребенка Чарли Свона и это все, что ему необходимо знать. И как ты узнал, кто ее отец? Я не помню, чтобы говорил тебе об этом.
Я пожал плечами.
– Может, она это упоминала, - промямлил я.
- Я удивлен, что она тебе сказала, - ответил он. – Чарли в действительности не признавал ее как дочь, и не признается в этом вслух, хотя этот осёл прекрасно осведомлен о своем отцовстве. Немногие люди владеют этой информацией, Аро и я, возможно, единственные в Компании, кто знает это. Просто жена Чарли обнаружила это, поэтому он избавился от Изабеллы.
- Значит, как я и полагал, все дело в ее отце, и неважно, признал он ребенка или нет, тот, кому понадобится, использует это в любом случае.
Он пожал плечами.
– Отец Чарли занимал прочное положение, какое-то время он наблюдал за нашими интересами в казино Лас-Вегаса. Он и его жена уже мертвы. Чарли просто компаньон, собственно он никогда не допускался в наш круг. Он промышляет достаточно хорошими, значимыми фальсификациями и подделками подлинников в мафиозном кругу, все это начал еще его отец много лет назад. Он один из тех, кто делает эти поддельные удостоверения личности, которые тебе так нравятся. Я бы не сказал, что Чарли для нас важен, его всегда можно заменить. Но, не обращай внимания, мы не об этом. Кто такая Изабелла, к делу не относится. Джеймс положил на нее глаз и по этой простой причине она нуждается в охране.
Я кивнул, чтобы он знал, что я слушаю. Я до сих пор, черт возьми, не понимал, чем Изабелла была такой особенной, что Аро захотел бы ее увидеть, но знал, что отец мне не скажет. Он и так не был достаточно откровенным со мной, когда говорил обо всем этом дерьме, лишь давал мне ничего не значащие ответы.
– Хорошо, пусть будет так. Я за ней присмотрю, - ответил я, пожимая плечами. Он кивнул и придвинул ноутбук.
- Отлично. Иди на ужин, а затем ты можешь принести ей еду, - сказал он, вставая и откатывая кресло. Я поднялся, пробежался рукой по волосам, немного сбитый с толку этим разговором. Когда я пришел сюда, у меня крыша дымилась, а теперь он сделал многие вещи значительно проще, даже не осознавая этого.
Он направился к двери, и я последовал за ним. На миг он замер, поворачиваясь ко мне.
– Тебе нужно, чтобы я дал тебе с собой пистолет? – тихо спросил он. Я отрицательно покачал головой.
- У меня уже есть один в машине, - ответил я, пожимая плечами. Я любил свой пистолет, и предпочитал его, потому что чувствовал себя с ним комофортно. Его брови удивленно поднялись.
- Действительно? И как давно вышеупомянутое оружие находится в твоей машине? – спросил он.
Я самодовольно ухмыльнулся.
– А как давно вышеупомянутая машина моя?
Он тряхнул головой.
– А ты времени не терял, да? – пробурчал он. Он пошел к себе в комнату, даже не дожидаясь моего ответа. Я задержался там на какое-то время, перед тем как медленно зашагать к лестнице. Я сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться до того, как столкнусь с этим тошнотворным ублюдком Джеймсом. Я хотел выбить из него все дерьмо за то, что он протянул руку к Изабелле, за то, что сознательно напугал ее. И даже, черт возьми, заставил ее плакать! Без всякого сомнения, она не выглядела счастливой, когда я вернулся домой.
Я заколебался в фойе, на самом деле не испытывая желания общаться с кем-либо из них. Я слышал, как Аро что-то говорил в гостиной. Они обсуждали бизнес, новые обвинения против их людей. Я услышал шаги на лестнице позади себя и, резко обернувшись назад, заметил отца и братьев. Эмметт пошел прямо к гостям, а Джаспер направился на кухню. Отец остановился передо мной и протянул мне тюбик крема от ожогов.
- Убедись потом, что она нанесет его на руку, - сказал он. Я вздохнул и кивнул, забирая крем, и положил его в карман. Он пошел в комнату отдыха и сказал гостям, что пришло время ужина.
Я услышал, как они начали ходить вокруг стола, некоторые из них, черт возьми, были явно голодны. Я смотался на кухню, где Джаспер уже накладывал еду, прислуживая, пока Изабелла была наверху. Я остановился возле него и, взяв тарелку, по-быстрому наложил немного еды. Я поставил ее в холодильник, пока Джаспер забирал остальную еду со стола. Я пошел следом за ним и сел в конце стола рядом с Джаспером. Джеймс пробрался к креслу напротив меня и уселся в него, откинувшись назад и с любопытством меня разглядывая. Я сузил глаза, глядя на него, тихо умоляя его б…ь сказать мне что-то оскорбительное, чтобы дать мне гребаный повод встать и врезать ему по хлебалу. Они стали сами накладывать себе еду, и я положил себе немного, я вообще-то не был голоден. Я лишь хотел подняться наверх и убедиться, что с Изабеллой все хорошо.
Я размазывал еду по тарелке с помощью вилки, стараясь игнорировать взгляд, которым меня наградил Джеймс. Она своими руками, черт возьми, приготовила мою любимую еду, и в другой день я бы объедался, но сейчас у меня не было аппетита. Они все болтали о пустякях, у меня же не было настроения присоединяться к их разговору. Мне было наплевать на все это.
- Итак, Эдвард, - вдруг сказала Аро. На мгновение я замер с вилкой в руке и взглянул на него, приподнимая бровь, тем самым, как бы интересуясь, что, черт возьми, он собирался мне сказать. – Тебе через несколько месяцев будет восемнадцать, есть идеи, что ты планируешь делать дальше? – Он лучезарно улыбался, даже не скрывая гребаную надежду, что я намереваюсь поехать в Чикаго и работать вместе с ним. Шесть недель назад я бы даже не колебался, я всем говорил, что поеду туда, когда мне исполнится 18, но теперь все переменилось. Я не знал, черт побери, что будет у меня в будущем и куда я прийду, но о себе я больше не думал. Я думал о красивой девушке двумя этажами выше, запертой в ее гребаной комнате, как узница. Я не имел понятия, как я нахрен собирался изменить это, и как мы с ней получим право быть вместе в реальной жизни, но я определенно собирался найти этот гребаный способ.
Я сидел тихо, не зная, что, черт возьми, сказать. Через секунду отец прочистил горло.
– Эдвард волен выбирать, что он хочет для своей жизни, но я бы хотел, чтобы он был рядом, по крайней мере, до окончания средней школы.
Джеймс сухо засмеялся, и моя голова дернулась в его сторону, глаза сузились еще сильнее. Что за черт, над, чем он смеется?
– Школа бесполезна. Какой диплом ты собираешься получить за это время? Для работы в Макдональдсе? Пустая трата времени. Мы делаем деньги, и какой-то клочок бумажки из старшей школы не имеет значения, когда дело доходит до этого, - сказал он, тряхнув головой и хихикая над собственными словами. Я почувствовал, что закипаю от гнева, и я пристально посмотрел на него.
- Диплом может не иметь значения в нашей сфере деятельности, но это не клочок бумажки. Он символ завершения того, что ты начал, ты получаешь специализацию, а не просто продаешься. Быть никем хуже, чем быть авантюристом, - жестко сказал отец. Я перевел взгляд на него, брови удивленно поползли вверх. Я достаточно хорошо знал, что никогда раньше он не говорил мне оканчивать среднюю школу.
- Я не говорил о том, чтобы быть авантюристом, я лишь сказал, что это меняет приоритеты, - равнодушно сказал Джеймс, пожимая плечами.
- Может, твои приоритеты и не должны меняться, раз уж ты выбрал свой путь и поклялся его придерживаться, - отрывисто сказал мой отец. – Мать Эдварда хотела бы, чтобы он остался в школе и получил специальность, прошел через это.
Я выпучил глаза и уставился на отца, слегка удивленный, что он приплел сюда маму. Джеймс снова пожал плечами.
– Но Элизабет здесь нет, разве не так? Так какая разница, чего бы она захотела?
За столом раздался коллективный вздох, а мой отец встал так быстро, что его стул отлетел назад и упал на пол.
– Не смей, черт возьми, произносить ее имя, ты, проклятый scarafaggio (ублюдок)! И есть разница, потому что ты никогда, черт побери, не должен пренебрегать семьей! Всегда оставайся преданным ей!
Аро встал и схватил отца за руку, выволакивая его из комнаты. Они ушли, а я просто сидел там, ошеломленный, что мой отец вел разговор на повышенных тонах. Я по кругу окинул взглядом стол, отмечая про себя, что все, кроме Джеймса, выглядели такими же шокированными, как и я. Я прищурился, не сводя глаз с Джеймса, он самодовольно улыбался. Не то, чтобы я не знал, кто он, но все еще видел в нем схожесть с маленьким мерзким болваном.
Мой отец и Аро вернулись через минуту, и расселись по своим местам. Ни один из них не выглядел довольным. Он приступили к еде, не сказав ни слова, и единственным звуком в комнате был звон вилок по тарелкам. Это начинало действовать мне на нервы, и я со злостью просто ковырялся в тарелке, не взяв в рот ни кусочка. Моя вспыльчивость уже подступала, и я был опасно близок к взрыву.
Через мгновение я уже достиг предела и отбросил вилку. Она ударилась о тарелку с громким стуком и все посмотрели на меня.
– Извините, я могу уйти? – холодно спросил я сквозь зубы.