Проблема «отцов и детей» играет значительную роль в романе: перипетии судьбы Поли и Серёжи свидетельствуют о замечательных духовных, волевых качествах молодых людей. При изображении народного героизма в войне на первый план выдвинуты молодые герои: Поля, Варя, Сережа, Морчихин, Сапожков. Огромная сила обаяния исходит от всего облика дочери Вихрова Поли: от ее юности, непосредственности, наивности, от всей ее внешности, сияния глаз, загорелого лица. Писатель не боится снизить образ своей героини, показав ее растерянность в начале войны. Шаг за шагом в романе показано формирование героических качеств в характере Поли в соприкосновении с действенной силой народа, который спокойно и уверенно вступил в борьбу с подлым захватчиком. Леонов воплотил в Поле лучшие черты советской молодежи, проявленные в битве с врагом.
Жизнь столкнула Полю лицом к лицу с врагом. Со специальным заданием ее послали в тыл врага, и она попадает на допрос к фашисту Киттелю. Киттель требует от Поли искреннего признания, замечая, что «не надо плавать на собачий способ». Это Полю встряхнуло, она с запальчивостью возразила: «А с чего, с чего мне перед вами на собачий способ плавать?» Я девушка моей эпохи... пускай самая рядовая из них, но я завтрашний день мира... и тебе стоя, стоя следовало бы со мной разговаривать, если бы ты хоть капельку себя уважал! А ты сидишь передо мной, потому что ничего людского в тебе не осталось...?»
Эпизодическим лицом в романе является секретарь одного из московских райкомов комсомола Сапожков. Именно к нему обратилась Поля с просьбой о том, чтобы ее добровольно отправили на фронт. Сапожков сумел поговорить с Полей по душам. Сумел записать просьбу Полио том, чтобы в день 7 ноября побывать на Красной площади. В следующий визит в райком комсомола Поля узнала о гибели Сапожкова на фронте под Москвой. Но к 7 ноября Поле вручили билет на Красную площадь, заказанный Сапожковым.
Поля и Сережа – положительные герои романа, вместе с тем они иронично изображены автором, потому что у них обнаруживается некий душевный дефект. Комсомольцы устремлены вперед и ввысь, они не просто прямые и честные, они стерильные, они бояться провиниться перед государством, они не понимают, что истина – это не всегда то. Что кажется, они схватывают новомодные идеи и не хотят шире мыслить. Только пройдя через войну, они обретают истинный взгляд на вещи. У каждого есть сцена испытания: колодец с трупами у Сережи, у Поли – сцена допроса с Киттелем. Только после возвращения с войны Поля мстит Грацианскому.
Полемика с догмами советской государственной идеологии и с эстетическими канонами социалистического реализма в романе «Русский лес».
«Русский лес» разительно отличается по высокой сложности композиционной структуры от общего уровня и характера прозы социалистического реализма. Здесь Леонов использовал весьма характерный для литературы соцреализма мотив вины за социальное происхождение — кроме Поли, которая стыдится своего «политически отсталого» отца, тем, что он сын раскулаченного, мается и Сережа Вихров, да и сама Елена Ивановна, Полина мама, тоже всю жизнь несет на себе крест своей родословной — она хоть из захудалой, а все же дворянской семьи.
Л.Леонов вовсе не отказался от той системы эстетических знаков, которая сложилась в искусстве соцреализма, — он лишь перевернул ее на 180 градусов, использовал «с точностью до наоборот». То преступление, в котором Грацианский обвиняет Вихрова (получение подачек от «старого мира»), на самом деле совершил Грацианский, который пошел в услужение охранке. «Хваленый оптимизм» Александра Яковлевича обернулся беспросветным пессимизмом, и наоборот, кажущийся консерватизм Вихрова открылся своей животворной стороной. Короче говоря, тот, кого подозревали во враждебности советскому строю, оказался его самым главным сторонником, а тот, кто рядился в одежды «совести лесников», защитника социалистических идеалов, оказался жандармским провокатором, «вражеским солдатом».
С 90-х годов роман “Русский лес” успел обрасти таким числом ложных и лукавых толкований. Главный из них сводится к обвинению писателя в верности принципам социалистического реализма, зависимости от идеологических рецептов советского времени. Обнаруживается известный порок устоявшейся манеры чтения — неразличения позиций героя и автора. “Слишком много в романе, — кажется З. Прилепину, — полупоклонов советской власти, которые Леонов делает малоспособной к гибкости шеей и не самым искренним словом.