– А у нас‑то он что делает? – недоверчиво спросила я.
– Так Хуан – сын олигарха. – Саша назвала известную фамилию. – Он в Лондоне учился, а как сюда приехал, ему жилье понадобилось. Вот Бэлла с ним и носится, выбирает ему особняк пошикарней.
Что ж, учеба в Лондоне объясняет дикое владение Хуана английским, жуткий акцент и привычку вворачивать иностранные словечки. Но я продолжала сомневаться.
– А чего ж он в нашу контору пришел? Других мало?
– Да сосед этого олигарха – бывший одноклассник Однорога, – охотно пояснила подруга. – У них как раз недавно встреча выпускников была, визитками обменялись. А там зашел разговор по‑соседски, он олигарху визитку нашей конторы и вручил. Счастливый случай!
– А почему я его раньше не видела? – напоследок уточнила я, почти поверив в существование Хуана.
– Потому что ты ничего, кроме модных дефиле, не смотришь, – усмехнулась Саша.
– Да нет, почему я его у нас не видела?
– Потому что он в первый раз к нам приехал, до этого Бэлла к нему выезжала. Кстати, Бэлла вчера по всему офису растрезвонила, что сегодня Хуан придет, девки наши на ушах стояли. Но это уже было после того, как ты уехала домой.
Я с облегчением откинулась на спинку кресла. Главное, что я остаюсь в своем уме! Одним глюком меньше – и то счастье. Хотя это что же получается… Если Хуан настоящий, то и Однорог с Ангелиной мне могли не привидеться?! Да нет, не может быть! Иначе мне бы уже давно подписали приказ об увольнении. Без выходного пособия.
– Может, хотя бы автограф Хуана задобрит Ленку и она перестанет дуться из‑за того, что мы не берем ее в Египет. Ты купальник‑то уже купила? – донесся до меня голос Саши.
– Что? – встрепенулась я.
|
|
– Ты ж хотела новый купальник купить, – напомнила мне Саша. – Самолет уже во вторник. Так ты купила?
– Нет пока, – пробормотала я, мучительно соображая, что поездка в Египет, где я собиралась поджариться на солнышке до шоколадного загара, отменяется.
– Хочешь, сегодня сходим? – щедро предложила Саша.
Я знала, каких усилий ей это стоило, ведь я в магазинах могла бродить часами, и они пролетали, как одно мгновение, а Саша начинала скучать уже через двадцать минут. Тем больше мне хотелось закричать: «Хочу!» – и тем сложнее отказать подруге. Я решила начать издалека:
– Саш, что‑то мне нехорошо…
– Что такое? – заволновалась Саша. – Говорила же тебе, оставайся дома, лечись. Вызвать Тему?
– Нет, Саш, не надо. Как‑нибудь продержусь. Но только, боюсь, в Египет мне сейчас лететь не надо, – собравшись с духом, виновато выпалила я.
Сашка потрясенно замолчала, переваривая новость. На египетские каникулы подружку подбила я. Саша сперва отнекивалась, но потом так загорелась поездкой, что в последние дни только и просиживала на туристических сайтах, качая информацию об экскурсиях и достопримечательностях. Она уже каждый день наперед расписала, причем на восточный рынок мне удалось с трудом выбить два дня, тогда как остальные были плотно забиты экскурсиями и поездками. Для Сашки, прежде покорявшей только Сочи и Крым, это был первый выезд за границу, поэтому с моей стороны отказ от поездки был ударом ниже пояса.
– Жан, а может, ты поправишься? – с надеждой взмолилась она.
– Саш, у меня иммунитет ослаблен. А тут перемена климата, стресс для организма, – насочиняла я.
|
|
– Ну конечно, – с досадой пробормотала подруга, – Египет не Милан в сезон распродаж. Уж туда бы ты махнула даже из реанимации.
– Саш, ну прости, – виновато понурилась я.
– Точно не передумаешь? Мне сдавать билеты? – поникла Саша.
– Может, с Леной поедешь? – предложила я.
Саша оскорбленно фыркнула и уставилась немигающим взглядом в монитор.
Офисный телефон зазвонил, заставив меня подпрыгнуть на месте. Ни за что не отвечу! Саша сняла трубку, выслушала звонившего и с сочувствием поглядела на меня. Я похолодела.
– Однорог, – вздохнула подруга. – Тебя срочно вызывает. Чего опять натворила?
– Не знаю, – честно пролепетала я, теряясь в догадках: явился ли по мою душу ОМОН, чтобы арестовать за взлом кабинета начальника, или голая попа Однорога оказалась не миражом и теперь будет мне секир‑башка за наглое вторжение в личную жизнь босса и секретарши.
Но идти надо.
При виде Дьяволины, со злобным видом восседавшей на своем законном месте в приемной, мне сделалось не по себе. На секретарше была та же белая блузка в тонкую синюю полоску, что я видела утром. Только сейчас поверх нее был надет и черный корсет, делавший Ангелину похожей на героиню порнофильма «Горячие секретарши». Юбки ее мне видно не было, и я пожалела, что не могу видеть сквозь столешницу, чтобы убедиться, эту ли юбку я лицезрела на ней утром.
Судя по ненавидящему взгляду, которым она планировала убить меня наповал, утренние события мне не примерещились. Но Дьяволина не спешила ни опровергнуть, ни подтвердить произошедшее. Только разлепила сверкающие глянцем красные губы и процедила:
|
|
– Заходи.
В кабинете Однорога меня постигло второе потрясение за день. На столе стояла коробка конфет «Моцарт», которая доставалась только для самых важных клиентов, блюдце с нарезанным лимоном, два пузатых бокала для коньяка и непочатая бутыль «Реми Мартен». Однорог, стоявший у окна, улыбнулся мне, как родной дочери Абрамовича, и суетливо предложил присаживаться.
Не зная, что и думать, я опустилась на стул. Пока буду придерживаться версии, что шеф и секретарша в непотребной позе мне привиделись в бреду, а по ходу разговора видно станет, что правда, а что мираж.
– Жанночка, – фальшивым медовым голосом заговорил он, – я бы хотел обсудить с вами текущие дела…
Ах текущие дела? Значит, речь пойдет о моем штрафном задании. Приободрившись при виде конфет и коньяка, я выпалила:
– Борис Семенович, если вы об этих развалинах, которые мне поручили, то продать их нереально…
– Что вы, Жанночка, забудьте о них! – замахал руками Однорог. – Право, не знаю, что на меня нашло, когда я вам их поручил.
– Значит, этот вопрос закрыт? – обрадовалась я.
– Закрыт, еще как закрыт! – закивал босс. – Перед вами сейчас открываются куда более захватывающие перспективы.
Так, получается, рано обрадовалась. Однорог вполне явственно намекает на понижение, а то и на увольнение. Интересно, в чем я провинилась? В неудаче с мадам Горячкиной или в том, что подсмотрела лишнее? А это значит, что глюки вовсе и не глюки…
– Это какие же? – напряженно поинтересовалась я, прикидывая, как далеко и надолго меня зашлет Однорог. Только не в Сибирь! Там же такие морозы, что мои итальянские сапожки, рассчитанные на мягкий климат, мигом дуба дадут. А унты уже пару лет как не в моде. Да и вообще, как я буду жить вдали от ГУМа и «Европейского»?!
– Отдел элитной недвижимости, – торжественно провозгласил Однорог, наливая коньяк в бокалы.
Я в изумлении вытаращила глаза. Он издевается? Это после того, как мне поручили архиважную клиентку Илону Горячкину и я распрощалась с дамочкой со скандалом?
– Вы шутите? – переспросила я.
– Я серьезен как никогда, – подтвердил свои намерения Однорог, протягивая мне бокал с янтарным напитком.
Я замерла от внезапной мысли. Ну конечно! Он меня понижает до девочки на побегушках и переводит в отдел элитной недвижимости. У Верочки уже живот вымахал до седьмого месяца, она того и гляди в декрет уйдет, а место «младшего менеджера» вакантно. Допрыгалась, Жанна!
Однорог, лучась от радости, отсалютовал мне бокалом и пригубил коньяк.
Я залпом опрокинула в себя порцию алкоголя. Теперь мне век «Гуччи» не видать. На Верочкину зарплату я смогу одеваться только на Черкизовском рынке. Лучше сразу под лимузин броситься – чтоб наверняка отмучиться.
– Да, Борис Семенович, не ожидала от вас такого, – протянула я, осмелев под влиянием коньяка. Обычно я ничего крепче вина не пью, поэтому даже сложно представить, как на меня подействует мужской алкоголь.
Однорог как‑то весь напрягся, суетливо плеснул в мой бокал еще коньяка и пролепетал:
– Я давно следил за вашими успехами, Жанна, и понял, что лучше человека на это место нам не найти.
Ну конечно, я ради того в институте пять лет мучилась, чтобы вздорной Бэлле кофе готовить и возить к ветеринару ее несносного шпица, пока Бэлла будет подыскивать шикарную хату очередному Хуану!
– Интересно узнать, с чего вы так решили. – Я нашла в себе силы натянуто улыбнуться.
Однорог на мгновение замялся, но быстро нашелся, что соврать:
– Вы так преданны работе, что это заслуживает поощрения.
В виде понижения! Я в восторге от мужской логики. И эти люди еще слагают анекдоты про женскую!
– К тому же на вашу порядочность и на вашу деликатность всегда можно положиться, – присовокупил Однорог и пытливо уставился на меня.
– Конечно, можете не сомневаться, – с сарказмом ответила я.
Однорог расслабленно откинулся в кресле и улыбнулся.
– Вот и чудно, я был уверен, что мы сумеем договориться. Вы сможете приступить к своим обязанностям уже завтра.
– Как завтра? – ахнула я. – Так скоро?
– А чего время тянуть? Бэлла введет вас в курс дела.
– Но погодите, – пролепетала я, – мы не все обсудили. Я… я… я же в отпуск ухожу!
– В самом деле! – встрепенулся Однорог. – Но не вижу в этом проблемы. Тогда заступайте на новое место сразу после возвращения.
– А как же зарплата? – с дрожью в голосе поинтересовалась я.
Конечно, горбатиться за гроши я не намерена, но, пока найду достойную работу, лучше уж перестраховаться и получить свою гарантированную синицу.
– Вы будете получать столько же, сколько ваша предшественница, – заверил меня Однорог с таким благодушным видом, как будто речь шла о зарплате топ‑менеджера.
Выпитый коньяк все‑таки дал о себе знать. Я гордо распрямилась и оскорбленно воскликнула:
– Да вы смеетесь надо мной! Это же просто копейки!
– Речь идет о трех тысячах, – растерянно проговорил Однорог.
У меня аж слезы на глаза навернулись. Бедная Верочка! Я и не знала, что ее так жестоко эксплуатируют за подобные гроши!
– Да дворники больше получают! – вскипела я.
– Это где ж вы таких дворников видели… – возразил было Однорог, но запнулся под моим тяжелым взглядом. – Хорошо, я думаю, мы договоримся на четыре.
– Издеваетесь?
– 'Вам этого мало? – поразился злодей.
– Да разве модная девушка может прожить в Москве на четыре тысячи в месяц?! – справедливо возмутилась я. – На такие гроши даже приличную пару туфель не купишь.
Однорог аж рот от удивления разинул:
– А разве такие туфли бывают?
– Представьте себе, бывают! Но, естественно, не с такой зарплатой! – гордо парировала я.
– Хорошо, – чуть не плача, проговорил Однорог. – Вас устроит пять тысяч?
Нет, посмотрите, какой жмот!
– Между прочим, я специалист с высшим образованием и четырехлетним опытом работы! – с праведным возмущением напомнила я.
– Пять с половиной, – скорбно согласился Однорог. С таким видом, будто речь идет о миллионах.
– Это просто смешно! – Я передернула плечами.
– Но это больше, чем у Бэллы! – запаниковал Однорог. – И то, только потому, что…
– Почему? – прищурилась я.
– Потому что за вас замолвил слово Хуан, – вывернулся этот скользкий тип.
Вот спасибо, Хуанушка‑дурачок, удружил! Ну я тебе подсыплю пургена в кофе и только потом гордо напишу заявление об увольнении. Пусть ищут дурочку на пять с половиной тысяч рублей.
– Еще тринадцатая зарплата, не забывайте, – с умоляющим видом добавил Однорог.
– Ох, не смешите! – вскинулась я.
Да какая может быть у Верочки тринадцатая зарплата? Ее премиальных разве что на флакон недорогих духов из «Арбат Престижа» хватит.
– Пятнадцать тысяч – это мое последнее слово. – Я пошла ва‑банк.
Однорог побагровел так, что я испугалась, как бы его удар не хватил.
– Да вы с ума сошли! – охнул он. – Да я сам столько не получаю!
– Хватит врать‑то, – укорила я. – Чтобы гендиректор получал пятнадцать тысяч рублей! Или… – Я запнулась. А может, это та самая сумма, которую оставляет ему на карманные расходы супруга, а все остальное забирает себе? Смелая женщина! Я с уважением покосилась на портрет мадам Однорожки, водруженный на свое законное место на столе.
– Какие рубли?! – в сердцах вскричал Однорог, ослабляя галстук. – Речь о долларах!
– О долларах? – удивленно переспросила я.
– Ну конечно!
– То есть вы предлагаете мне зарплату в пять с половиной тысяч долларов? – потрясенно уточнила я.
Однорог усердно закивал плешивой головой.
– За работу Верочки?! – не веря своим ушам, переспросила я.
– Да какой еще Верочки? – с досадой простонал шеф. – Вы займете место Бэллы.
Даже стриптиз в исполнении Однорога не мог бы произвести на меня большее впечатление. Я залпом опрокинула в себя порцию коньяка и замерла. Однорог по ту сторону стола тоже замер, в ожидании поглядывая на меня.
– То есть я буду начальником отдела? Вместо Бэллы? – охрипшим голосом вымолвила я.
– Ну конечно! – воскликнул шеф и с мольбой уставился на меня.
Я окончательно запуталась. Очевидно, что место Бэллы мне могли предложить только в одном случае: Однорог перепугался за свою драгоценную репутацию и таким образом решил обеспечить мое молчание. Но в то же время само это предложение звучало так невероятно, что я не могла отделаться от мысли, что все происходящее со мной – очередная галлюцинация.
– Но почему? – решилась спросить я.
Однорог вспыхнул, замялся, отвел глаза, окончательно убедив меня в том, что происшедшее в кабинете утром мне не привиделось, а имело место быть, и невнятно пробубнил:
– Я же уже говорил, что вы произвели впечатление на Хуана и он хочет иметь дело именно с вами.
– Но для этого не обязательно увольнять Бэллу, – возразила я.
– Не обязательно, – кивнул Однорог. – Но… но ведь мы развивающаяся компания, мы ориентированы на будущее, а будущее – за молодыми кадрами.
Бедняга аж взмок, пока выдумывал это объяснение.
– Ладно, – тряхнула головой я.
– Вы согласны? – радостно встрепенулся Однорог.
– Я подумаю, – обнадежила его я, сгребая в горсть конфеты «Моцарт», и встала со стула, давая понять, что аудиенция окончена.
Даже если это и глюки, отягощенные двойной порцией коньяка, то очень, очень приятные, думала я, выходя из кабинета начальника. Я не лукавила, когда обещала Однорогу подумать. Зарплата, которую он мне предлагал, была весьма заманчивой, и еще пару дней назад я согласилась бы на нее, не медля ни секунды. Но сейчас у меня в кармане лежала карточка с золотой буквой «V», которая, если верить Светлане, делала меня богаче на сто пятьдесят тысяч рублей. И эти деньги достанутся мне безо всяких усилий, без возни с капризными богатыми клиентами, без заискивания перед вздорными клонами Горячкиной, без просиживания в офисе пять дней в неделю. В сравнении с халявными денежками зарплата начальника отдела элитной недвижимости уже казалась не такой заманчивой. Осталось только убедиться, что Светлана меня не обманула. Дьяволина проводила меня взглядом, в который вложила всю свою ненависть ко мне, и фальшиво пожелала «удачного дня». Как бы после ее пожелания шею не свернуть!
Слегка покачиваясь от выпитого коньяка, я дошла до лифта и спустилась на первый этаж к банкомату. По моему запросу железяка выплюнула распечатку, подтверждая слова вампирши. Я чуть не прослезилась от счастья, представляя, себя в новых туфельках «Джимми Чу» и в платье «Эскада», которое мне снилось уже две недели, дразня своей недосягаемостью. Что ж, не так и плохо быть вампиром, когда полагаются такие бонусы!
Лифт, домчавший меня на первый этаж, сейчас намертво встал и категорически отказался возвращаться обратно. Я уныло поковыляла по лестнице, разгоняя облака сизого дыма и натыкаясь на курильщиков. Не понимаю, зачем люди курят? Куда приятнее съесть карамельку! С этой мыслью я вывалилась в коридор родного седьмого этажа. Под ноги мне метнулось какое‑то серое, полудохлое существо, которое я сперва приняла за гигантскую крысу и оттого взвизгнула. Существо прижалось к стене, и я с дрожью разглядела белый скелетик не больше полуметра ростом, покрытый сигаретной дымкой. Допилась, мать! Только алкоголикам вроде черти мерещатся, а мне вот скелеты… А что, гламурненько, черепа – хит сезона. У меня даже заколка с черепом, выложенным стразами, имеется. Саша ее, правда, не оценила и скривила нос. Ну да что она понимает в высокой моде!
– Курить! – пробасил скелет низким, прокуренным голосом, с надеждой глядя на меня исподлобья.
Я с опаской огляделась по сторонам. По направлению к лестнице неслась наша самая заядлая курильщица менеджер Карина. Скелет при виде нее несказанно обрадовался и забасил: «Курить, курить!»
– Жан, ты чего там застыла? – хохотнула она. – Привидение, что ли, увидела?
– Так, задумалась, – выдавила я.
– Ну думай, – хмыкнула Карина, на ходу доставая пачку дамских тошнилок. – Хочешь?
Я отшатнулась, увидев, как пустые глазницы скелета при виде сигарет алчно полыхнули желтым огнем. Карина с недоумением покосилась на меня и выскочила в курилку, не в силах больше терпеть никотиновый голод. Скелет, радостно ухая, поволочился следом. Привидится же такое!
Я поспешила по коридору прочь, но вспомнила, что программисты который день обещают переустановить антивирус, да только воз и ныне там, и притормозила у нужного кабинета.
Войдя в обитель компьютерщиков, я едва не перекрестилась. На плечах у каждого из наших парней сидели существа, похожие на недоразвитых Горлумов. Так вот вы какие, черти после второй рюмашки… Синяя кожа, тонкие светящиеся ручки, лысые головы. При виде меня работнички наши даже глазом не моргнули, зато существа, как по команде, свернули шеи и зашипели, словно чувствуя во мне угрозу.
– Илья, – осторожно позвала я.
Существо, сидящее на шее у красавчика программиста, взвизгнуло и заткнуло ему уши ладошками.
– Илья! – громче окликнула я.
Парень было дернулся, но мерзкое создание с силой развернуло его к монитору, который лучился ярким голубым светом.
Я поежилась. Все‑таки странные у меня алкогольные галлюцинации! Ни разу про такие не слышала. Нет, на чертей они все‑таки не похожи, скорее на духов компьютерной зависимости.
Внезапно один из мужчин поднялся со своего места, я радостно подалась вперед и чуть не споткнулась об уже знакомого скелета (или это был его брат‑близнец), который семенил к выходу, бубня: «Курить, курить, курить!» За ним, как зачарованный, спешил молодой программер.
– Потом, все потом, – махнул он рукой при виде меня и выбежал за дверь.
Я едва удержалась от возмущенного вздоха. Что за ерунда – глюки есть, а магнетизм не работает!
Поняв, что помощи ждать неоткуда, я решилась на штурм. Превозмогая отвращение, я подошла к Илье и, отправив в нокаут «Горлума», отчего ладони заволокло дымом, встряхнула парня за плечи. Он отмер и перевел на меня мутный взгляд.
– Жанна? Что‑то случилось?
Я решила не рассказывать про монстриков, которыми кишмя кишела комната, и изложила цель своего визита. Илья пообещал навестить нас сегодня же и снова уткнулся в монитор. «Горлум», оправившись от удара, радостно взвизгнул и вскарабкался ему на шею.
– Э нет, друг! – Я повторно нокаутировала глюк компьютерной зависимости и тряхнула Илью. – Сейчас же.
Парень нехотя повиновался, взял нужный диск и поплелся за мной. «Горлум» злобно верещал, прыгая по осиротевшей клавиатуре. Видимо, отлучаться далеко от компьютера он не мог, а посему крайне злобствовал. Значит, это все‑таки не чертик, а действительно что‑то другое? Да что ж со мной творится такое?
Я в последний раз окинула взглядом кабинет: шестеро здоровых парней, прикованных к мониторам то ли бесами, то ли духами, – и поспешно выскочила за дверь, плотно прикрыв ее за собой, словно боясь, что мерзкие лысые существа разбегутся по всей конторе.
Илья, избавившись от своего персонального «Горлума», значительно оживился и начал выказывать мне знаки внимания. Но я была не в силах поддерживать флирт. Передав неуловимого Илью на руки печальной Сашке и наказав проследить за выполнением его программистских обязанностей, я рванула в туалет, заранее покрываясь липким потом при мысли о том, какие отвратительные глюки могут поджидать меня там. Может, реклама «Доместос» – это не выдумка?! Но, кроме нашей уборщицы, которая после скелетов и компьютерных задохликов показалась мне милейшей женщиной (и почему я раньше звала ее ведьмой?), там никого не было. Убедившись в том, что добрая фея со шваброй уковыляла восвояси, я заперлась в кабинке и набрала номер Светланы, который она оставила для экстренных случаев. Вампирша спала. Это было ясно и по голосу, и по тому, что трубка отозвалась только с пятнадцатого гудка, когда я уже потеряла всякую надежду добудиться Лану и почти поверила, что днем вампиры спят мертвым сном.
– Да‑а?.. – лениво протянула Светлана.
– Лана, это я! – взволнованно пробормотала я и, к своему стыду, громко икнула.
– Жанна? Что‑то случилось? – мгновенно всполошилась вампирша.
– Ланочка… ик! Мне везде мерещатся глюки… ик! – жалобно проскулила я, отчаянно икая.
– Да ты никак набралась, звезда наша? – развеселилась Светлана.
– Всего два бокала коньяка… ик! – повинилась я. – Отмечали с шефом… ик… мое повышение.
– С кем отмечали? – напряглась вампирша.
– С Однорогом… ик! Борисом Семеновичем. – Я заложила шефа по полной программе.
– Ты что, на работе?! – рявкнула Лана.
– Ну да… – согласно икнула я.
– А какого черта ты туда поперлась?! – вскипела вампирша. – Сказали же тебе дома сидеть!
– Ланочка, ну извини… ик… так получилось, – виновато разикалась я. – Теперь‑то мне… ик… что делать?
– Ты сейчас где? – нервно спросила Светлана.
Надо же, как за меня разволновалась! Кто бы мог подумать.
– В туалете… ик… прячусь! – прошептала я.
– Ты напала на кого‑то из коллег? – ужаснулась вампирша.
– Да нет, что ты! – поспешила успокоить ее я. – Просто мне… ик… мерещатся всякие фантастические существа… ик! Я сначала думала… ик… что напилась до чертиков… ик… но на чертей они… ик… не похожи!
– Дверь твоей кабинки штурмует гоблин? – хмыкнула Лана. – «Гарри Поттера» на ночь смотрела?
– Да нет, здесь как раз тихо… ик… а вот там… – Я быстро рассказала о скелете у курилки и о задохликах, поработивших наших доблестных программистов.
Вампирша на удивление серьезно выслушала меня, а потом записала адрес офиса, велела возвращаться в кабинет (предварительно уточнив, что там глюки меня не допекают), никуда не выходить и ждать ее. Отключившись, я закусила губу и отругала себя за беспечность: а что, если у вампиров тоже есть своя психиатричка и Светлана уже названивает туда, заказывая «неотложку» к дверям агентства?
Не зная, что и думать, я вернулась в кабинет, где Илья уже благополучно установил нужные программы и заигрывал с Сашей. У ног его нетерпеливо прыгал скелет, обвитый дымом, призывая Илью курить, но голубые глаза Сашки составляли серьезную конкуренцию никотиновому духу и удерживали парня от похода в курилку. Наконец скелет одержал победу и радостно ускакал в коридор, волоча за собой Илью. А Саша как ни в чем не бывало уставилась в монитор. К счастью, синерожих задохликов в кабинете не было. Видимо, Сашкино сидение за компьютером объяснялось исключительно ответственностью и прилежанием, а не болезненной зависимостью.
Подруга с удивлением посмотрела на деньги, которые я вернула ей в счет долга.
– Что, зарплату уже дали?
– Да нет, – смутилась я, – премию.
– Премию? – поразилась Саша. – Однорог же был зол на тебя из‑за Горячкиной?
– Ну, как видишь, все обошлось, – еще больше смутилась я и вернулась за свой стол, прикинувшись страшно занятой, чтобы избежать дальнейших расспросов.
Светлана явилась через полчаса, вежливо постучала в кабинет и на глазах удивленной Сашки забрала меня с собой, представившись новой клиенткой. Вампирше было достаточно лишь внимательно посмотреть на Сашу, чтобы у моей бдительной подружки разом отпали все вопросы.
Похоже, Однорогу Света внушила то же самое, потому что при виде нас шеф только молча посторонился и беспрепятственно пропустил к лифту.
Индира
Два месяца назад
Пряный запах благовоний, острый вкус специй, раскаленный воздух, буйство красок, вечное лето – как ей не хватает этого в серой, то душной, то промозглой Москве! Душа рвется домой, в Индию, сердце тоскует по родным… Но нельзя. Ее смуглая кожа сделалась слишком чувствительной к палящему солнцу, ее желудок не воспринимает любимые специи, а требует новой, страшной пищи. А ее братишки и сестренки куда сильнее нуждаются в деньгах, чем в ласке старшей сестры… Сейчас она может помочь им больше, чем находясь рядом.
Ее экзотическая внешность нарасхват, а корона вице‑мисс мира делает ее еще более привлекательной для работодателей. Надо успеть заработать побольше денег, чтобы обеспечить родным безбедную жизнь. Ну и что, что ее душа тоскует по солнцу, а ее кожа стонет от его палящих лучей? Что с того, что пряный воздух Индии она променяла на отравленный смог мегаполиса, а воздушное сари на оковы вечерних платьев и плен узких джинсов? Главное, что ее родные смогут есть досыта, что у братишек появятся игрушки, а у сестер – красивая одежда. Главное, что мама, всю жизнь трудившаяся не покладая рук, чтобы поднять их после смерти отца, хотя бы на склоне лет узнает покой и комфорт. Теперь ее пора работать… Работать ли? Любому жителю их деревни работа Индиры показалась бы праздным развлечением. Разве сравнится тяжелый крестьянский труд с выходом на подиум? Разве съемки для модного журнала забирают столько же сил, сколько сбор чая? Изнеженные европейки и избалованные русские только и стонут, что пашут как лошади. После каждого показа демонстративно падают без сил, к концу фотосессии капризничают, что вымотаны до предела. Что они знают о каторжном труде прядильщиц шелка и сборщиц специй? Ничего! Белоручки…
Привыкшие к капризам моделей заказчики поражались ее работоспособности и готовности ухватиться за любую достойную работу. Индира ставила только одно условие: никаких пляжных и натурных съемок в дневное время. Только работа в студии или съемки при лунном свете. Какие бы золотые горы ни сулили заинтригованные заказчики, индианка была непоколебима. Модельерам и фотографам пришлось смириться с необычным условием и удовольствоваться объяснением насчет редкой аллергии на солнечный свет. Жаль! Как волшебно смотрелась бы смуглая кожа Индиры в слепящих лучах солнца!
В остальном заказчики не могли нарадоваться на примерную индианку: скромная, прилежная, пунктуальная, добросовестная, артистичная, одинаково эффектная на фотографиях и на подиуме. Индира старалась. У нее было двести лет жизни впереди и всего несколько лет для работы модели. Потом придется уйти из модельного бизнеса, прятать засвеченное лицо, скрываться от мира, пока тот не забудет ее. Что тогда будет делать деревенская девочка без образования и востребованной профессии? На что жить и чем помогать родным? Вот поэтому сейчас она не жалеет себя, берется за любые стоящие предложения, кроме безнравственных, и считает деньги, экономя на всем. Да ей ведь многого и не надо. К косметике она не приучена, грима ей хватает и на работе. Шикарную одежду она носит на подиуме и перед фотокамерой, зачем ей этот блеск в обычной жизни? Кое‑что, бывает, дарят щедрые заказчики. Но Индира никогда не оставляет эту одежду себе – отвозит в знакомую элитную комиссионку. Каждый раз, пересчитывая ворох крупных купюр, она не перестает удивляться: на деньги, вырученные от продажи одной дизайнерской вещицы, ее семья может безбедно существовать целый месяц. А ведь семья у них не маленькая – одиннадцать человек.
Вот и сегодня, благополучно пристроив новую сумку от Луи Виттон, Индира радовалась, как ребенок. Ее семья обеспечена еще на месяц, а заказчик даже не догадается, как она поступила с его подарком. Еще вчера Индира заказала точную копию дизайнерской сумочки через Интернет, и сегодня любезный паренек из службы доставки привез ее заказ. По внешнему виду сумки и не отличишь, а в подкладку она никому заглядывать не даст. И братишки с сестренками будут сыты, и заказчик при встрече будет польщен, что Индира носит подарок. Девушка спрятала вырученные деньги в потайной кармашек поддельной сумки, надвинула на лоб бейсболку и вышла на улицу.
Сегодня надо было успеть и в магазин элитной косметики. Как ни жаль тратиться на дорогие кремы и тоники, но без вложений в лицо и тело не обойтись – себе дороже станет. Вон промедлила с покупкой закончившегося тоника, купила в продуктовом супермаркете дешевый лосьон, и кожа немедленно забастовала – надулась прыщиками. Нет, никак не обойтись без элитной косметики! Хорошо хоть за квартиру платить не приходится: вместе с клубной картой с золотой буквой «V» она получила ключи от студии в центре города.
Жалела ли Индира, что согласилась на предложение странного европейца, пообещавшего вечную молодость и долгую жизнь? Жалела – глядя на постеры с изображением солнечного берега, вдыхая знакомые ароматы специй, вспоминая лица родных и милые черты соседского сына Эмрана, который так и не успел к ней посвататься. Хотела бы она вернуть тот день, чтобы ответить «нет» в ответ на предложение европейца? Никогда. Только так – продлив молодость, она могла как можно дольше помогать семье. Это был уникальный шанс, и от него нельзя было отказываться. А то, что красоту приходится поддерживать, опустошая запасы донорской крови, не такая уж высокая плата за благополучие близких. О своем собственном Индира привыкла не думать.