– У нас говорят: кто первый добежал до оперчасти, у того и правда, – усмехнулся Владислав Юрьевич.
– Вот видишь, в целом направление главного удара – правильное. Ну так как, возьметесь подсобить? Только работать надо максимально срочно. Представляешь, какой скандал можно раздуть из этого дерьма?
Начальник КМ кивнул. Масштабы возможного скандала он представлял неплохо. Равно как имел представление о том, какой службе поручит это дело. Ну а поскольку Владислав Юрьевич по жизни был практиком, то в данную минуту он отчетливо представлял себе и то, чем в результате должен завершиться давно длящийся спор двух хозяйствующих субъектов во Всеволожском районе. Одну из сторон в котором доселе активно поддерживало Министерство обороны…
Действиями «семь-три-седьмого» экипажа, ведущего скрытое наблюдение за офисом на Разъезжей, Константин Евгеньевич, в принципе, остался доволен. Расстановка сил, привязка «грузчиков» на местности, неплохой сектор для маневра отстаивающейся оперативной машине – словом, все по уму. Полковник Фадеев в принципе доверял бригадиру Каргину как одному из наиболее опытных сотрудников наружки. Однако: доверяя – проверяй. Особенно когда речь идет о столь щекотливых делах. Подписывая задание на НН, Фадеев надеялся, что «грузчики», приняв утром объект от дверей квартиры в Рыбацком, потащат его прямиком к искомому лежбищу беглого бойца. Ведь надо же его чем-то кормить. А выходить за продуктами в город самостоятельно солдатику в его положении совсем не улыбалось.
Но вышло иначе: «семь-три-седьмой», успешно взяв под наблюдение объект с оперативным псевдонимом «мать Тереза», дотянул его до метро, после чего успешно сопроводил на «Достоевскую». Стало очевидным, что объект направляется на работу. А учитывая, что по дороге в офис «мать Тереза» заскочила в парикмахерскую, где сделала себе укладку, вытанцовывалось худшее: похоже, что подготовка к скандальной пресс-конференции вступает в финальную фазу.
|
|
А вот отстаиваться в непосредственной близости от штаб-квартиры объекта было довольно рискованно. Фадеев не исключал наличия в офисе внешних видеокамер и прочих элементов контрнаблюдения, тем более, что случаи провокационных мероприятий в отношении попившей армейской кровушки конторы случались и раньше. Так что, если бы ретивые «матушки» сегодня ненароком запалили милицейскую наружку, провоцируемый ими «шкандаль» неминуемо сделался бы двухактовым. А такого рода акты никак не входили в планы руководства ГУВД.
Собственно, для досконального разъяснения всей важности текущего «политического момента» Фадеев и подорвался на точку отстоя «семь-три-седьмого». Информация была сугубо конфиденциальной, для озвучки на общем инструктаже не предназначалась, а пообщаться с глазу на глаз с бригадиром он просто не успел. Короче, нюансы удалось обговорить только теперь (с этой целью недопившего свой кофе Хыжняка бесцеремонно отправили отсиживаться в машину). Оценив расклад и прикинув самые разные варианты дальнейшего развития событий, стратеги сообща пришли к выводу, что в случае появления на горизонте малейшего форс-мажорчика объекта надо бросать, списывая сей прокол на традиционно сложную транспортную обстановку. Дружба дружбой, но свое реноме дороже. Каргин, понятное дело, не возражал.
|
|
Тем временем стрелка часов неумолимо приблизилась к двенадцати, и это означало, что Константину Евгеньевичу следовало выдвигаться в Главк. Оперативное совещание по «краже века» из Эрмитажа не сулило ничего, кроме «приложения сверхусилий» и «бросания всех сил и средств на раскрытие этого дерзкого преступления». Как правило, за такими фразами неминуемо следовала долгоиграющая показушная суета, а посему Фадеев загодя пребывал в самом скверном расположении духа. В отличие от майора Безмылова, который ходил в замах начальника ОПУ относительно недавно, Константин Евгеньевич физически не переваривал главковские посиделки в расширенном составе. Он даже рта на них, в отличие от того же Безмылова, старался не раскрывать, а оригинальных решений и версий тем более не предлагать. В последнем, собственно, и заключается главное отличие опытного офицера от молодого: опытный офицер знает, что ему же и придется их выполнять.
* * *
Известный российский философ Виктор Степанович Черномырдин, подаривший миру сотни крылатых изречений, был абсолютно прав, утверждая, что «лучше водки хуже нет». В справедливости этого постулата пришлось убедиться и авторитетному питерскому бизнесмену Игорю Ладонину, который нынешним утром испытал на себе все тяготы и лишения, сопутствующие состоянию абстинентного синдрома. То бишь похмелья.
Субботняя вечеринка в «Палкине» прошла под знаком помпезного официоза, который лишь под занавес слегка оживила порядком поднабравшаяся эскорт-леди. Вспомнив о своем истинном призвании, она попыталась влезть на стол, дабы исполнить перед собравшейся публикой зажигательный стриптиз. Сидевшая рядом мадам взялась ее урезонить, за что и поплатилась… Со словами «не хватай меня за ноги, дура старая, чулки порвешь» девица дотянулась до фужера с шампанским и метко опрокинула его содержимое в не по возрасту откровенное декольте. А мадам, между прочим, была супругой чиновника городской администрации… Когда пытавшуюся сопротивляться девицу выводили на улицу, Ладонин, улучив момент, сунул охраннику мятую сотку с просьбой отблагодарить несостоявшуюся «бизнес-бледи» за доставленное удовольствие.
|
|
Зато на следующий день, собравшись узким дружеским кругом в загородном доме Ладонина в Репино, посидели изрядно и в высшей степени душевно. Последние несколько лет Игорь практически не употреблял спиртного, позволяя себе под соответствующее настроение разве что бокал-другой своего любимого «Шато Лафит». Однако на этот раз, к немалому удивлению друзей, он вдруг резво налег на водку и очень быстро дошел до близкого к просветлению состояния. В какой-то момент Полине, а в этой веселой и шумной компании она была единственной представительницей прекрасного пола, опостылело созерцательное участие в профессиональном запое. Кстати сказать, она впервые видела Ладонина в подобном состоянии, и зрелище сие особой радости ей не доставило. Но и мешать своему благоверному веселиться, равно как высказывать малейшее неудовольствие, Полина не могла – на такие вещи в их союзе с самого первого дня было наложено жесточайшее табу. Так что нравится – не нравится, сиди, терпи, красавица… Вот до поры до времени она и терпела, а потом махнула рукой, вызвала водителя и попросила отвезти ее домой, на городскую квартиру. Самое обидное, что вплоть до окончания попойки, завершившейся далеко за полночь, ее отсутствия Игорь так и не заметил. А потом еще и отругал водителя за такое вот, непонятно чье, «самоволие».
Но все это было вчера. А сегодня источающий густое перегарное амбре, помятый и накачанный бесполезным «алкозельцером», Ладонин притащился в свой офис на Итальянской лишь в начале первого. Завидев его в дверях, секретарша Оля едва удержалась от вопроса: «Вам кого?» Всегда элегантный босс сегодня действительно походил на рояль. Но не на тот, который белый, со струнами и клавишами, а на его однофамильца – мутную жидкость в литровой посудине, с аляповатой и криво приклеенной в подвалах Апрашки этикеткой.
Не самых малых размеров приемная была полностью заставлена цветами, завалена яркими коробками и увесистыми пакетами вперемешку с красными папками поздравительных адресов. Венчал это великолепие стоящий в углу аквариум с двумя застывшими в задумчивости карпами. Рыбины были неправдоподобно большими и страшными. Так что издалека казалось, будто кто-то, решив пошутить, швырнул в воду поношенные армейские берцы.
– Это что? – безразлично спросил Ладонин.
– Подарки. С вечера пятницы все подносят и подносят. А сегодня вообще – как прорвало.
– Я имел в виду водоплавающих.
– Ах это? Это зеркальные карпы. Подарок VIP-клиенту от ресторана «Русская рыбалка».
– На кухню.
– Ой, – ужаснулась Оля. – А, может, не надо? Они такие прикольные, плещутся все время. Вот только-только уснули.
– Разбуди и пусть плещутся дальше. Но на сковородке.
– Хорошо, – пожала узенькими плечиками секретарша. – Игорь Михайлович, а можно тогда я аквариум себе заберу?
– Зачем?
– А я давно хотела дома рыбок завести.
– Оля, ты меня пугаешь. Тебе сколько лет?
– Двадцать два. А что?
– В твоем возрасте надо не рыбок заводить, а мужика.
– Ой, да уж этого-то добра… – картинно вздохнула Оля. – Рыбки лучше.
– Чем же?
– Они красивые. А главное, все время молчат. А мужики все – уроды. И рот у них постоянно не закрывается.
– Тяжелый случай… – констатировал Ладонин.
Он подошел к столу, потянул наугад один из адресов, раскрыл и, поморщившись, зачел:
«Поздравляем с юбилеем!
Вы сегодня в апогее!
Славы, почестей, побед,
В тридцать пять счастливых лет!»
Руководство ООО «Бронзовый Век».
– Н-да, оно и видно, что бронзовый. «Гей – юбилей», – ничего не скажешь, сильная рифма. Пушкин отдыхает!
Игорь брезгливо швырнул папку с адресом на пол и взял другую:
«Тридцать пять – прекрасней нет!
Для мужчины – самый цвет!
Вы на пике славных дел,
Но для Вас он – не пердел».
– Олька, они что, типа глумятся надо мной?
– Кто?
– Конь в пальто! В лице дирекции информационного вещания телеканала «Бизнес-РБК»!!! На, прочти. Только внимательно.
Секретарша пробежала глазами текст и, не удержавшись, прыснула:
– Ой, это они ошиблись, когда текст на компьютере набирали. Здесь должно быть: «Вы на пике славных дел, но для Вас он – не предел!» Да вы не расстраивайтесь, это просто опечатка.
– Я расстраиваюсь?! Это они у меня будут расстраиваться!.. Расстраиваться и пердеть! – взвился Ладонин. – Значит, так, пометь у себя: отныне никаких комментариев этому каналу не давать. С их руководством, ежели будут звонить, не соединять. Теперь далее: собери все это бумажное поэтическое наследие – и на помойку.
– Даже адрес из Смольного?!
– Хорошо, который из Смольного – оставь. Но все остальное – в мусорное ведро. Поняла?
– Поняла.
– Это что за Фантомас у нас тут бушует? – В приоткрытую дверь просунулась бритая голова Саныча. – А-а, сам юбиляр нарисовался! Что, разбираешь дары волхвов?
– Скорее, козлов, – немного успокаиваясь, пробормотал Ладонин. – Заходи, Саныч, чего в дверях жмешься.
– Так я ж не знаю, по какому поводу ты громы-молнии мечешь. А вдруг это в мой огород снаряды ложатся? – усмехнулся шеф департамента ладонинской безопасности, просачиваясь в приемную уже целиком.
Обозначив дружеские объятия, Саныч потянул носом воздух и посочувствовал:
– Похоже, господа бизнесмены оттянулись по полной. Как мозговой аппарат? Не скрипит, не беспокоит?
– Есть маленько, – признался Ладонин.
– В таком случае обязательно нужно смазать. Грамм по сто, не более. Исключительно в профилактических целях.
– А вон сейчас Олька нам этих зверей приготовит, – Игорь кивнул в сторону аквариума, – и смажем.
– О, грамотный подарок! Респект. Чем еще тебя осчастливили?
– А шут его знает, я пока ничего не разбирал.
– Кстати, Игорь, – посерьезнел Саныч, – если по уму, для начала надо бы все это дело моим ребятам распотрошить и проверить. Допустим, бомбы там быть не должно, все через рамку проносилось. Но вот всякие там «жучки-паучки» вполне… Да и наркотики, при желании, вполне могли засунуть.
– Ну, Саныч, ты уж вообще того… В партизан заигрался. Здесь, – Ладонин обвел взглядом залежи подарков, – всё исключительно уважуха. Типа, от чистого сердца. Дабы я молодел и не пердел… Олька, что стоишь, лыбишься? Тебе чего велено было? Доставай рыбин и тащи на кухню. Пусть Люба на скорую руку чего-нибудь из них сварганит. Только мухой, у меня сегодня дел немерено.
– Игорь Михайлович, – дрожащим голосом пропищала Оля. – Так ведь они живые.
– И что?
– Я боюсь. Пусть Сан Саныч сначала… Ну не знаю… Хотя бы оглушит их, что ли.
– А, может, ему этих рыбин сразу пристрелить из табельного, чтоб не мучились? А?… Оля, у меня сегодня нервы, как струна, и голова, как чугун. Так что не доводи до греха…
– Ладно, Игорь, я сам эту дичь отнесу, – примирительно сказал Саныч. – А вы с Ольгой пока багаж распакуйте. Между прочим, я не шучу, будьте аккуратнее – мало ли какой хрени могли насовать. Именно что из «уважухи» и «от чистого сердца»…
Примерно через полчаса Ладонин и Саныч, закрывшись в кабинете и строго-настрого наказав Ольге не тревожить, с аппетитом уплетали жареную рыбу и поправляли здоровье. Ста граммами дело, конечно, не ограничилось, однако после двухсот Саныч решительно заявил: «Баста, карапузики, кончилися танцы». Впрочем, к тому времени живительная шведская микстура должным образом улеглась на старые дрожжи, и основательно проспиртованные молоточки в голове Ладонина, перестав заниматься механической работой, отправились отдыхать. Словом, Игорю и вправду полегчало.
– И что данайцы? Не ударили в грязь лицом? – поинтересовался Саныч, неприлично ковыряясь в зубах пластмассовой шпажкой.
– В основном всякой фигни надарили. Модной, не самой дешевой, но такой, знаешь, уродливо-кичливой. Да еще и абсолютно бесполезной. Представь, насколько может быть функциональна беспроводная компьютерная мышь, исполненная в виде голой бабы? Которая к тому же украшена стразами? Получая такие подарки, ей-богу, чувствуешь себя законченным педерастом со стажем.
– Жесть, – согласился Саныч.
– Короче, гарнира много, а зайца нет. А вообще, парадокс: чем больше у людей денег, тем меньше у них вкуса.
– Ну так это давнишняя аксиома – бедные, они всегда фантазируют богаче. Слушай, а «шмайсер» кто подогнал?
– А ты угадай. С трех раз.
– Север с Утюгом?
– Естественно. Кто еще, кроме этих двух братов-акробатов, в нашем городе обладает патологически креативным мышлением?
– Между прочим, классная вещь, – не без нотки зависти в голосе признался Саныч. – Интересно, где они вообще такой экземпляр раскопали?
– Какие-нибудь «черные следопыты» и раскопали. Или того проще – на киностудии сперли: Север помещение под кафе как раз на «Ленфильме» арендует.
– Ты просто невнимательно смотрел. У киношников, у них ведь в основном муляжи. Да и те исполнены под массовый, времен Второй мировой, «Maschinen Pistole-40». А тебе парни подогнали МР-38. Причем, похоже, настоящий.
– А какая разница?
– Ну ты даешь! МР-38 – он же с боковым магазином.
– Знаешь, Саныч, если честно, мне по фигу, какой у него магазин. Равно где у него перед, а где зад. Я с этим «шмайсером» на охоту ходить не собираюсь, да и на стенку вешать не стану. Это ведь ты у нас на милитари помешанный. Хочешь – забирай!.. Да ладно, не ломайся. Вижу, как у тебя глазки заблестели.
– Не знаю, Игорь… Это слишком дорогая вещь. К тому же подарок, – засомневался Саныч.
– Слушай, я Ольге только что целый аквариум, можно сказать, от сердца оторвал. Так неужели ты думаешь, что для тебя, верного оруженосца, мне жалко какого-то там пистолета-пулемета? Тем более фашистского?
– В таком разе спасибо. Как говорится, отслужу.
– Вот и славно. А себе я, пожалуй, оставлю разве что священный Грааль.
– Что оставишь?
– Щас покажу.
Ладонин поднялся с кресла, приоткрыл дверь и крикнул:
– Ольга, принеси дерево с чашкой. В смысле: кубок подаренный… Во, гляди. Чем не священный Грааль?
Принесенный секретаршей кубок был стилизован под серебряное дерево, в кроне которого помещалась золоченная внутри чаша. Саныч взял кубок в руку, взвесил: массивное основание, исполненное в виде холма с фигурным очертанием травы и цветов, было ощутимо тяжелым.
– Серебро?
– Проба вроде имеется.
– Ах, ну да – 875-я. Смотри-ка, тут еще и год выбит – 1855-й. Ну, до возраста Христа явно не дотягивает, но в целом, согласен, вещица стильная. И кто это так прогнулся?
– А шут их знает. Какое-то ООО «Восток». А что такое?
– Но сопроводиловка при нем была?
– Ольга говорит, приходил курьер. Принес коробку и букет цветов. В цветах – открытка: «Уважаемый Игорь Михайлович. От всей души поздравляем Вас с тридцатипятилетием. Желаем, чтобы и Ваш дом, и Ваш бизнес были как полная чаша. Руководство ООО „Восток“». Ну и куча каких-то подписей, причем все без расшифровки. Поди пойми! Лично я не помню, чтоб мы с каким-то «Востоком» чего-нибудь мутили. А ты?
– Я тоже не припоминаю, хотя это, скорее, вопрос к твоим менеджерам. Но вообще-то странно… А главное, не понятно, как идентифицировать. Думаю, в одном только питерском ЕГРЮЛ[5]фирм с таким названием десятка три, если не больше. Слушай, Игорь, я, с твоего позволения, эту открыточку пока заберу: покручу-поверчу, может, какая мысля в голову и придет.
– Да не вопрос. Можешь ее себе оставить. А вот чаша сия меня не минует, я ее в бар поставлю. Вот только надо вина соответствующего прикупить… А вообще, Саныч, хватит нам юбилейную тему перетирать. Отстрелялись – и слава Богу. Давай-ка лучше поведай, что у нас там по Архангельску вытанцовывается? Они готовы скинуть цену?
– Практически да. Но не худо мне самому туда смотаться и на месте все посмотреть. Дабы не повторилась история с котом и мешком.
– Разумно. Когда планируешь?
– Хотел завтра, но у нас с тобой встреча с эфэсбэшниками. А одного я тебя туда отпускать не хочу. К тому же поморы просто не успеют так быстро подготовить все бумаги. Но вот в среду или в четверг, думаю, будет самое то. В общем, не волнуйся, я слежу за ситуацией. Если дело выгорит, вполне можем рассчитывать на маржу минимум в семьдесят-восемьдесят.
– Ну-ну, как любит острить Полина, «проект гарантировал 100 % месячных».
– Что, у вас с этим делом по-прежнему глухо?
– Саныч, если я подарил тебе немецкий автомат, это еще не означает, что я сделал тебя поверенным в вопросах, касающихся Моих отношений с Моей женщиной. Я не слишком грубо выразился?
– Извини, зарапортовался.
– Ладно, проехали-забыли. Идем дальше…
В 14:15 экипаж «семь-три-седьмого» сдал пост наблюдения сменившему их «семь-три-пятому». «Мать Тереза» из офиса так и не выходила, если, конечно, не допустить гипотетическую возможность альтернативного отхода через главную лестницу на чердак. И далее, минуя парочку подъездов, на соседнюю улицу. Ну да была надежда, что в свои пятьдесят с хвостиком объект на подобные ужимки не способен. Хотя, кто их знает, этих «матерей»? Как говорится: ради красного словца будешь прыгать, как овца…
В этот день сдались неправдоподобно быстро, так как особо отписывать по текущей работе было нечего: приняли-сопроводили-сдали. Так что уже в половине четвертого Козырев добрался на центральную КК. В принципе, рядовым «грузчикам» без особой надобности дорога на главную «кукушку» заказана. Ибо не фиг лишний раз светить себя и «контору». Но как раз сегодня у Паши имелся формальный повод на внеплановое посещение – его давно теребили из бухгалтерии, настоятельно требуя заехать и расписаться в какой-то ведомости. Вот Козырев и примчался: поставил в нужном месте закорючку, так и не поняв, в чем, собственно, расписывается, после чего спустился в кабинет-закуток, который местные острословы окрестили «приемной зятя».
– Привет, Ванька! Ну как, получилось? – едва переступив порог, спросил Козырев.
– Да получилось-получилось. Ты дверь-то прикрой, – проворчал Лямин.
– Понял. Закрываю. А что? У вас в стране на каждой лье по сто шпионов Ришелье?
– Типа того. Между прочим, это тебе только кажется, что все так просто: нажал кнопочку – получи телефончик. А у нас каждый заход в оперативную базу фиксируется. Равно как обоснование запроса. Вот случись что, меня же первого дернут и спросят: на кой ляд интересовался служебным телефоном заказчика? И что я должен буду говорить? Паша Козырев по дружбе попросил?
– Ф-фу, Лямка, какой ты душный стал: «у нас», «у вас»… В квартире – газ! Всего-то попросил узнать телефон начальника отдела Управления «Р». Причем рабочий. Подумаешь, секрет Полишинеля! Да этот телефон у каждого старшего опера в отделе имеется. Даже у нашего Эдика.
– Так что же ты у него не спросил? Если все так просто? – ехидно поинтересовался Лямин.
– Слушай, Ваше Сковородие, кончай издеваться, а? Телефон гони.
– Записывай…
После того, как с подачи Лямки «семь-три-седьмому» удалось красиво обставиться перед Фадеевым, Паша перезвонил Ивану и попросил его нарыть служебный номер Смолова. Понятно, что в сухом остатке ему нужен был вовсе не начальник доселе неведомого Управления, а исключительно его подчиненная. Но ни фамилии, ни отчества приглянувшейся девушки Паша не знал, а посему установить ее представлялось делом неподъемным. Что же до едкого замечания Лямки, конечно, тот был прав. Вот только обращаться с подобной просьбой к бригадиру не хотелось. Прекрасно изучив его характер, Паша отдавал себе отчет, что залегендированный предлог не проканает. А говорить правду автоматически означало стать объектом насмешек и подколок – будучи человеком женатым, бригадир проявлял неподдельный интерес к личной жизни холостяка Козырева. А что вы хотите? Зависть-с.
– …Ну, Лямка, дай Бог тебе счастья, здоровья и жену не ругачую. С меня пузырь, это если после зарплаты. А ежели прямо сейчас, то, извини, только пузырек.
– Да ладно, обойдусь. На пузырек я пока и сам в состоянии заработать.
– Как погуляли в субботу?
– С-супер! – оживился Иван. – Мы с Иркой первый раз на такой вечеринке. Красотища! Еда – просто обалдеть! Официанточки – блеск: прикинь, тут – все открыто, а тут – по самое не могу. Кругом сплошное «чего изволите?». Вилку уронишь – тут же два человека бросаются, поднимают. А гости – каждый второй VIPы: из Смольного чиновники, какие-то крутыши из Москвы, олигархи всякие, полубратки. А уж певцов известных, актеров-актрис – этих вообще как грязи. Между прочим, сам Селин был.
– А это кто?
– Ну ты даешь! Который в «Ментах» снимается. Дукалиса играет, помнишь?
– Подумаешь, суперзвезда… А Чака Норриса не было?
– Ой, да ты просто злишься, что сам не смог подъехать. Селин – нормальный мужик, мы с ним даже сфоткались на память. А еще, знаешь кто был? – С этими словами Лямка понизил голос до полушепота: – Сам Кумарин приезжал, правда, ненадолго. Поздравил, бокал вина выпил, немножко с Игорем пообщался и уехал. Охраны с ним было – человек десять, не меньше. И строго-настрого, чтобы никто, ни одного снимка… Там один папарацци пробрался, так они его тихонечко из зала вывели, пленку отобрали, да еще и по голове настучали. Несильно, конечно, но со стороны – довольно ощутимо.
– Смотри, как бы тебе такие вечеринки боком не вышли.
– В каком смысле?
– Узнают в ОСБ, что ты с бандитами за одним столом водку хлещешь, – и привет.
– Так а я-то что? Мы с Иркой вообще за другим концом стола сидели, – малость струхнул Лямка. – Мы, по большому счету, только с Селиным общались. И еще с одной теткой, тоже, между прочим, артисткой.
– А с Полиной?
– Ну и с Полиной, само собой.
– Так Полина как раз в ОСБ под колпаком. Как нежелательный, мягко говоря, контакт. По инструкции, тебе вообще давно следовало рапорт написать. Так, мол, и так: «В субботу, чисто случайно, я попал на юбилейную вечеринку, где вынужденно общался с бывшей сотрудницей ОПУ, о чем и спешу сообщить. Также особо акцентирую ваше внимание на зафиксированном мною личном контакте бизнесмена Ладонина с авторитетом Кумариным». Далее оформляешь это дело как инициативное сообщение, ставишь секретный исходящий и вперед – по инстанциям.
– Издеваешься, да? – возмутился Лямка.
– Напротив, совершенно серьезен.
– Все же знают, что Полина своя в доску. Наш человек…
– Ага, то-то этого «нашего человека» Мышлаевский со службы попер.
– А при чем здесь ОСБ? Она ведь сама рапорт написала.
– Наивный ты человек, Лямка, а еще в аналитиках числишься. Кстати, слышал, как у нас в гараже ваш отдел называют? «Пенаты» – «ПЕрсоНально-Анальный ТЫл».
– Ну знаешь… Я ему, блин, помогаю, фактически иду на должностное преступление, а он меня после этого еще и…
– Все-все, молчу. Не злись. Я ведь все это действительно из зависти говорю, – слукавил Козырев, разряжая обстановку. – Фотку-то, где вы с Иркой в компании Селина, подаришь?
– Посмотрим, – буркнул разобидевшийся Иван.
– Смотри, я ведь не забуду, напомню при случае… Все, спасибо, Ванька. Пойду я, пожалуй.
– Давай, ты-то уже отстрелялся, а у меня работы выше крыши. С этой «кражей века» все как с цепи сорвались. Прикинь, дали команду срочно просмотреть и найти в базе все задания, в текстовке которых хотя бы раз упоминается слово «Эрмитаж». Причем за последние пять лет. Представляешь себе объемчик?
– Если честно, нет.
– Да уж куда тебе – ты всегда бита от байта отличить не мог.
– Почему же? Я знаю биос, линукс, скрипт, оракл и много других… умных слов.
* * *
Покинув «контору», Паша, тренируя волю, нарочито неторопливо прогулялся до набережной. Примостившись на мокром от дождя гранитном парапете, он только теперь достал телефон и по бумажке набрал продиктованные Иваном семь заветных цифр.
Трубку снял мужик. Судя по начальственному тембру, видимо, тот самый Смолов.
– Слушаю.
– Екатерину будьте добры.
– А вы какую Екатерину имеете в виду?
– Ту, которая у вас работает, – уклончиво ответил Козырев.
– Ах эту? А вы, извините, кто будете? Кто ее спрашивает?
– Знакомый спрашивает.
– А имя-отчество у знакомого имеется?
– Имеется. Меня Павлом зовут.
– Уже кое-что. Ну тогда подождите немного, Павел. Пойду поищу…
Через пару секунд до Козырева донесся приглушенный голос «начальника»: «Катька, так твою растак!.. Сколько раз тебе говорить – не фиг раздавать служебные телефоны кому ни попадя…»
«А чегой-то вдруг я сразу и попа? А, дядя?» – обиделся Паша.
Глава шестая
Без связи служить нельзя! Без связей – тем более.
Виктор Белька
– …Алло, слушаю вас!
– Катя?
– Да.
– Это Павел говорит.
– Какой Павел?
– Помните, мы с вами в субботу в Кавголово познакомились?
– А, привет! Погодите-ка, разве я оставляла свой телефон?
– Нет, но я же предупреждал, что работаю в секретной организации с неограниченными возможностями.
– Ах да, как же: «ноги, ноги, а главное – хвост».
– Я тоже люблю этот мультик. Погодите, а разве я…
– Нет. Но наши возможности не менее неограниченны. Так что у вас стряслось, Паша? Опять машина не заводится?
– Машина в порядке. Просто я сегодня в кои-то веки рано освободился и решил попробовать позвонить, пригласить вас куда-нибудь. В общем, познакомиться поближе.
– А зачем?
– Честно?
– Желательно.
– Если честно, вы мне очень понравились.
– И чем же?
– Не знаю. Понимаете, у меня полушарие, отвечающее за логику, немного хромает. Как у Винни-Пуха: оно есть, но хромает.
– А что, в наружку с таким изъяном берут?
– У нас текучка дикая, так что всех берут. И все-таки, как? Принимаете мое приглашение? «Или мне потом, через год прибегать?»
– Павел, признаюсь, вы меня сразили. И своей откровенностью, и глубоким знанием отечественной мультипликации. Вот только у нас сегодня столько работы… Боюсь, мне будет просто не сбежать.
– А завтра?
– Ой, а завтра совсем жуткий день – у нас отчетный период начинается. Так что…
– Понял. Весьма распространенная отмазка, на все времена. Так бы прямо и сказали – рылом не вышел.
– Вот и нет. Отвечая на честность честностью: ваше рыло, Павел, мне очень даже приглянулось.
– Спасибо. Но раз уж мы с вами такие правдолюбцы, давайте сообща придумаем, как убедительно соврать вашему начальству, чтобы оно сегодня отпустило вас пораньше.
– Ну уж нет, своему начальству я предпочитаю врать самостоятельно, без помощников. Паша, скажите, а вы всегда такой упорно-настойчивый? Или только при знакомстве с женщинами?
– Только при знакомстве. С красивыми женщинами.
– Вы мне льстите, сэр. Впрочем, все равно приятно. Хорошо, будь по-вашему. В семь часов на «Горьковской», раньше я все равно не смогу. Устроит?
– Конечно. Считайте, что я уже там.
– Только один момент, Павел. Поскольку погода, к сожалению, не располагает к пешим прогулкам, нам придется где-то засесть. Так вот, предупреждаю сразу: все расходы – пополам. Не терплю гусарства со стороны малознакомых людей. Договорились?
– Слушаю и повинуюсь. Постараюсь как можно скорее перейти в разряд многознакомых.
– Ну-ну, надежды юношей питают. Кстати, Павел, а сколько вам лет?
– А вам?
– Ф-фу, разве вам не говорили, что подобный вопрос по отношению к женщине не вполне корректен?
– Извините.
– Да ерунда. Мне двадцать шесть.
– И мне тоже. Через два года будет. Вас это не смущает?
– Главное, чтобы это вас не смущало. Ну все, тогда до вечера. Кстати, я буду одета…
– Обижаете, Катя. Моя хромающая логика с лихвой компенсируется феноменальной зрительной памятью…
Улыбаясь, Востроилова положила трубку: «Ну что, старушка, сколь ни сопротивлялась, а служебного романа, похоже, все равно не миновать?» Звонок Павла застал врасплох, и теперь ее мучили сомнения, правильную ли она выбрала интонацию. Хотя что теперь-то терзаться? Что выросло, то выросло. Самое забавное, что сегодня Катерина действительно собиралась плотно поработать и на этом основании с утра по телефону отшила Виталия, который тоже имел на неё виды нынешним вечером. Причем отшила в довольно резком тоне. А тут, поди ж ты, объявился незнакомый коллега-наружник – и все, повелась-растаяла-забила. «Ой, блин! У меня же на голове черт-те что делается! Заскочить, что ли, в салон, хоть укладку на скорую руку сделать?»