— Ну, жара, вроде бы, нет. Значит, бредить ты не должен. Надо спросить у Агнессы, знает ли она подозрительных горбунов из посёлка. Может, он глупенький в придачу и просто так сюда ходит.
— А откуда тогда он знает моё имя?
Руф беспечно пожимает плечами:
— Да мало ли откуда. Кто-нибудь выкрикнул, пока мяч гоняли, а он запомнил. Имечко-то у тебя такое, что даже если захочешь — забыть не сможешь.
— Его дала мне мама, оно значит «излучающий свет», — не без смущения комментирует Люций. — А что с ним не так?
— Нууу… я лучше промолчу.
Поиски Агнессы заняли около двадцати минут, периметр приюта и прилегавшая к нему территория довольно обширны, а рядовая воспитательница в середине дня может оказаться где угодно — помогать на кухне, или в огороде, проверять порядок в спальных корпусах, или делать с кем-то из детей уроки, заданные «на дом». Она была обнаружена за сараем, где хранился садовый инвентарь, куда Руф и Люций заглянули по случайности. Девушка прикуривала от спички сигарету и едва не выронила её, вздрогнув от раздавшегося за её спиной звонкого голоса Руфа:
— Агнесса, у нас к тебе очень важное дело.
— Господи боже, с ума сошли?! Зачем подкрадываетесь? Заикой меня сделать хотите?!
Люций всё же нарисовал её портрет, хоть и простым карандашом. По его личному мнению, получился он не слишком хорошо, но Руф настоял на том, что всё отлично и его обязательно нужно показать Агнессе. Ей даже не пришлось позировать, Люций обладал прекрасной зрительной памятью. Русые, вьющиеся волосы Агнессы всегда были забраны в высокий хвост, но при создании портрета художник позволил себе пофантазировать и распустил их. Девушка была в восторге. Агнесса и до этого любила Люция, утверждая, что если бы все дети были такими же воспитанными, как он — то на работу она ходила бы с большим удовольствием. Руф, конечно же, внёс уточнение, что этот подарок от него, ведь Люций не стал бы рисовать портрет, если бы друг не попросил. В награду оба получили по поцелую в щёчку. Агнесса обещала, что непременно приобретёт для него рамку и повесит в своей спальне.
— Ты же много кого из местных знаешь?
— Да всех, как мне кажется. — усмехается девушка и делает затяжку. — Тут населения-то пара тысяч человек.
— А есть горбун? — напрямую спрашивает Руф.
— Кто-кто? — Агнесса вновь не может сдержать смешок. — Сдаётся мне, что вы, ребята, перечитали своих сказок. Хотя… — задумавшись, девушка вдруг мрачнеет. — Через несколько домов от меня живёт один мужчина… Несчастный человек. Его жена умерла несколько месяцев назад, а единственная дочка лежит едва ли не при смерти. Наверное, на нервной почве с ним болезнь и приключилась. Он пережил инсульт. Знаете, что это такое? От того лицо немного и перекосилось на одну сторону…
— Ну точно! — восклицает Руф. — Это он!
— А почему вы им заинтересовались?
Люций дёргает друга за рукав и одним взглядом делает знак, чтобы тот не отвечал:
— Почему? Давай ей расскажем. Вдруг у него что-то недоброе на уме.
— Так, ребята, что происходит? Колитесь.
— Мне бы не хотелось никого беспокоить… — сконфужено мямлит Люций.
— Ты у нас относительно недавно, Люц, потому можешь и не знать, что здесь все друг другу доверяют, — очень убедительно и душевно говорит Агнесса. — Мы все — одна большая семья.
— Этот дядька торчит у ворот и зовёт Люца подойти к нему.
— И как часто такое происходит? — настораживается Агнесса.
— Три-четыре раза в неделю, — отвечает ей уже сам Люций.
— Откуда он вообще тебя знает? Ладно, это действительно странно. В следующий раз, когда он появится — позови меня, хорошо? Я подойду к нему сама и спрошу, что ему нужно.
Кажется, Люций немного успокоился. Сразу после ужина он лёг спать. Другие ребята тоже успели переодеться в пижамы, но пока бодрствовали, до отбоя оставалось больше часа. Кто-то читал, лёжа в своей кровати, другие — играли в карты. Руф как раз одерживал победу в подкидного дурака, когда дверь открылась, и на пороге возникла величественная фигура директора Войнича. Все обернулись к нему, некоторые ребята выкрикнули приветствия и продолжили заниматься своими делами. Его появление никого не встревожило, он мог зайти просто проведать своих воспитанников перед сном, такое часто бывало, да и скрывать мальчишкам от него совершенно нечего. Ярэк обвёл всех пристальным взглядом и остановил его на Руфе:
— Если что-то случилось, то сегодня я ни при чём. Честно, — сходу сообщает мальчик почти оскорблённо.
— Пройдём со мной на минутку.
Руф и в самом деле за прошедший день не совершил ни единого действия, которое, согласно уставу приюта, следовало бы покарать, потому был даже заинтригован. Вместе с директором они проследовали к его кабинету, Ярэк открыл перед Руфом дверь и пригласил внутрь, затем тоже вошёл. Жестом мужчина указал ему на стул перед своим письменным столом, сам сел напротив:
— Мне известно, что вы с Люцием ходите в лес, — после недолгой паузы говорит Ярэк.
— Да мы недалеко заходим, правда! К тому же — вы сами знаете, что он там вырос, так что заблудиться мы точно не сможем, даже если постараемся.
Директор молчит и испытующе смотрит Руфу в глаза. Мальчик к этому взгляду и напускной суровости привык, потому ничуть не нервничает. За ним числятся гораздо более тяжёлые проступки, так что вряд ли за этим последует наказание.
— Я обратил внимание, что ты очень сблизился с ним.
— Ну, вроде как.
— Что ты можешь сказать о нём?
— Да даже и не знаю, — растерянный Руф пожимает плечами. — А что надо?
— Хороший ли он, по-твоему, человек?
— В смысле? — этот вопрос ещё больше удивляет Руфа. — Ну да, хороший, даже очень.
— Какие у него интересы?
— Да такие же, как и всех, ничего особенного.
— И тебе никогда не приходилось замечать за ним чего-то странного?
— Например?
— Чего-то, что ты не смог бы объяснить.
— Нет. Я вас совсем не понимаю.
— Что ж, это хорошо. Видишь ли, у мальчика непростая судьба. Я волновался, что ему будет тяжело освоиться здесь. В последнее время он выглядит не вполне здоровым. Если тебе вдруг начнёт казаться, что с ним происходит неладное — ты же расскажешь мне, правда?
— Он просто плохо спит. Врач сказал, что это, скорее всего, возрастное. Сам не понимаю, что это значит.
— Это я знаю, — кивает директор. — Просто имей в виду, что ты всегда можешь ко мне обратиться.
— Хорошо.