Спустившись вниз, мы без труда нашли столовую. Она находилась напротив гостиной за такими же двойными дверями. В центре столовой стоял большой прямоугольный стол не менее шести метров длиной, покрытый белой кружевной скатертью. Хозяйка села во главе стола, мы разместились по обе стороны от неё. Так как я сидел спиной к окну, мне пришлось смотреть на глухую стену, которую, в лучших традициях этого дома, украшали картины – три больших натюрморта, вполне подходящих для столовой.
Обед проходил в приветливой обстановке, при этом мы говорили обо всем, кроме дела. Блюда сменялись одно за другим. Сначала был суп из лапши, приготовленный на основе куриного бульона, затем салат из свежих овощей, стейк с картошкой, зажаренные куриные крылышки и еще куча всего. Лично я наелся где‑то в промежутке между салатом и стейком, так как мне вообще не свойственно много есть. К остальным блюдам я даже не притронулся. Заметив это, хозяйка извинилась за чересчур обильный обед, пояснив, что миссис Гридл состоит при отеле на должности поварихи, но с тех пор, как их закрыли, она практически осталась без дела. Поэтому наш приезд был для неё как бальзам на душу, и она специально в нашу честь приготовила этот шикарный обед. Я взглянул на старуху, которая как раз ставила на стол очередное блюдо, и подумал, что выражение её лица говорит о чем угодно, только не о радости.
Отобедав, мы направились в гостиную. Приближался вечер, и на улице похолодало. Это особенно чувствовалось в отеле из‑за гуляющих повсюду сквозняков. Наверное поэтому в камине был разожжен огонь. Основным источником света служила огромная люстра под потолком, но все же отблески живого огня, падая на стены и причудливо переплетаясь друг с другом, создавали мистическую атмосферу.
|
|
Мы заняли те же места, что и в прошлый раз. Некоторое время все задумчиво смотрели на огонь, а потом чем Патрисия заговорила;
– Когда я узнала, что мой дядя оставил мне отель, я очень обрадовалась. Мне тогда было всего восемнадцать, и я была полна оптимизма. Как видите, мне многого удалось добиться. Конечно, все это сделано благодаря тем деньгам, которые мне достались вместе с отелем, – она снова, как и в прошлый раз, обвела комнату рукой. – Кое‑что прошлось изменить, но я старалась сохранить колорит той эпохи, в которой был выстроен отель.
– У вас это получилось, – вежливо вставил Дима.
– Спасибо, – девушка улыбнулась, и я краем уха услышал, как мой брат вздохнул. – Поначалу дела шли просто отлично. История этого дома привлекала толпы туристов. Но потом люди стали пропадать. Сперва на это никто не обращал внимания, то есть, правильнее будет сказать, это не связывали с отелем. Полиция считала, что они просто заблудились где‑нибудь в окрестных горах. Но поиски ничего не давали. Наверное, я первая заметила, что пропадают только постояльцы моего отеля, – она откинула прядь волос со лба и продолжила. – Ведь в городе есть еще другая гостиница и, конечно, местные жители, но никто из них не пострадал, – Патрисия закусила нижнюю губу, помолчала, а потом произнесла шепотом: – и я испугалась, – она снова замолчала, глядя в камин.
– Вы рассказали полиции о своих подозрениях? – предположил отец.
– Забавно, не правда ли? – девушка грустно улыбнулась. – Я сама спровоцировала закрытие отеля. Кто знает, сколько еще времени понадобилось бы полицейским, чтобы понять, что все дело в «Замке»?
|
|
– А вы уверены, что дело в нем? – спросил я.
Она посмотрела на меня.
– Мне так кажется, – её голос звучал неуверенно, но все же она закончила свою мысль. – Иногда я думаю, что этот дом проглатывает людей, – она передернула плечами, но потом, словно опомнившись, улыбнулась и добавила. – Но это лишь глупые женские фантазии. Вы ведь здесь не за тем, чтобы слушать подобную ерунду. Давайте я лучше расскажу вам историю отеля. Вам знакомо имя Германа Вебстера Маджетта?
Я впервые слышал это имя, и по выражению лиц Димы и отца догадался, что и они тоже его не знают. Видимо, это поняла и Патрисия, потому что, не став дожидаться ответа, задала другой вопрос.
– А как насчет Генри Говарда Холмса?
Когда она назвала второе имя, что‑то шевельнулось в моей памяти. Я был уверен, что раньше где‑то уже слышал его, но никак не мог припомнить, где именно. Я посмотрел на отца и по его нахмуренным бровям и сосредоточенному взгляду понял, что ему оно говорит гораздо больше, чем мне.
– Немного, – ответил папа.
– Что ж, тогда я расскажу вам о нем, – девушка встала и подошла к камину. Теперь она стояла к нам спиной. Её голос звучал спокойно, хотя вещи, о которых она рассказывала, были не для слабонервных. – Герман Маджетт родился в крошечной нью‑гемпширской деревушке в 1861 году. У него было непростое детство. Насколько известно, он с ранних лет подвергался насилию в семье, и это оказало немалое влияние на всю его последующую жизнь. Когда он вырос, то поступил в Мичиганский университет, и, окончив его в 1884 году, получил медицинский диплом, – Патрисия вещала без интонаций, как преподаватель, читающий лекцию студентам. Она лишь перечисляла факты, не давая им никакой оценки. – К тому времени он уже был закоренелым мошенником. Маджетт наловчился надувать страховые компании. Он открывал страховку на какое‑нибудь лицо, а потом добывал труп, заявлял, что это и есть застрахованный, и таким образом получал деньги. Естественно, успех зависел от умения разжиться мертвым телом. Однако Маджетт вполне успешно справлялся с этой задачей. В 1886 году он переехал в этот город и сменил имя на Генри Говарда Холмса. Здесь ему удалось найти работу фармацевта, – при этих словах Патрисия кивнула в сторону окна, за которым виднелась подсвеченная неоном вывеска аптеки. – Хозяйкой аптеки была пожилая вдова, которая несколько месяцев спустя таинственным образом исчезла, успев завещать Холмсу свое дело. Будучи опытным жуликом, он без труда выуживал крупные суммы у доверчивых людей. Присовокупив к этим деньгам доходы от других афер, он в 1890 году выстроил на участке земли напротив аптеки великолепный трехэтажный особняк и назвал его «Замком». Здесь он замучил и убил не один десяток людей, прежде чем его поймали и осудили, – при слове «здесь» она повернулась к нам и развела руки в стороны, показывая, что имеет в виду именно это место.
|
|
В наступившей тишине было слышно, как потрескивают дрова в камине. Но, несмотря на идущей от них жар, мне вдруг стало холодно. Я вспомнил, где раньше слышал это имя. Генри Говард Холмс был первым официально зафиксированным маньяком‑убийцей в этой стране. Насколько я помнил, на его счету двадцать семь убийств, и это только те, в которых он признался. Неофициальные источники утверждали, что их было не менее двухсот тридцати. Мне стало не по себе от мысли, что я сижу в доме, который этот сумасшедший многие годы использовал как лабораторию для своих чудовищных опытов. Теперь мысль о том, что этот дом проглатывает людей, больше не казалась мне такой уж нелепой.
– В конце концов, – возобновила рассказ Патрисия, пропустив при этом часть про те зверства, которые когда‑то творились здесь, – Холмс был арестован и в 1896 повешен году в Филадельфии. С тех пор «Замок» пустовал.
– Как же он оказался у вас? – поинтересовался отец.
В ответ Патрисия невесело усмехнулась.
– Возможно, вам это покажется ужасным, но Холмс был моим троюродным прадедом. Ветвь нашей семьи пошла от его кузена, который считался вполне нормальным человеком.
– Не повезло, – пробормотал Дима с сочувствием, но девушка пропустила его слова мимо ушей.
– Вы считаете, то, что происходит сейчас, как‑то связано с прошлым дома? – задавая вопрос, я старался, чтобы мой голос звучал иронично, но, честно говоря, мне это не очень‑то удалось.
– Не знаю, – ответила она после секундного раздумья. – Разве такое возможно? – Патрисия спросила это с надеждой в голосе, как если бы рассчитывала, что мы её переубедим.
– Где он расправлялся со своими жертвами? – по‑деловому поинтересовался отец. Мы все вздрогнули от звука его голоса, таким громким он вдруг показался.
– Я слышала, здесь полно секретных проходов и лазов. Некоторые комнаты звуконепроницаемые, это я знаю точно. К тому же говорят, что Холмс оборудовал номера газовыми трубами и плотно прилегающими дверями, которыми он управлял при помощи контрольной панели в своем подвальном кабинете. Поговаривали, что в этом доме есть потайные лестницы, фальшивые стены и тайные проходы. Со второго и третьего этажа в подвал были проложены желоба. А еще в подвале находились большая вивисекторская лаборатория с крематорием и кислотными ваннами, – голосом опытного экскурсовода оповестила нас хозяйка отеля. Закончив свою речь, она отошла от камина, уселась обратно в кресло и уже будничным голосом добавила. – Впрочем, это только легенды. Лично мне не удалось найти даже входа в этот знаменитый подвал.
– А вы искали? – полюбопытствовал я.
– Конечно. Если бы мне удалось его найти, там можно было бы открыть неплохую экспозицию. Это привлекло бы людей, – она тяжело вздохнула. – Но что теперь об этом говорить!
– Что ж, – отец поднялся на ноги, – спасибо за интересную историю. У вас должно быть полно дел, так что мы, пожалуй, пойдем к себе.
– Да, разумеется, – немного рассеянно ответила девушка.
Я видел, Дима предпочел бы не уходить, но отец хотел остаться с нами наедине, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. В свете открывшихся фактов я посчитал это неплохой идеей, поэтому пошел за ним следом, подав брату знак, чтобы он не отставал.
Мы собрались в комнате отца. Она почти во всем напоминала мою, исключение составляла лишь цветовая гаммы. Здесь преобладали желтые и оранжевые тона. И, конечно, картина, расположенная над кроватью, была другой, хотя на ней тоже изображалась женщина. На этот раз это была девушка с огромным кувшином в руке. Но эта картина не вызвала у меня тех эмоций, что полотно в моей комнате, поэтому я лишь мельком взглянул на неё.
Дима сразу повалился на кровать, и, заложив руки за голову, уставился на балдахин. Я сел в одно из кресел, скрестив ноги и ожидая, что скажет отец. Прежде чем заговорить, он некоторое время просто стоял и смотрел в окно.
– Я думаю, что с этим делом все более ли менее ясно, – папин голос был полон оптимизма. Отворачиваясь от окна, отец даже улыбался. – Полагаю, что возобновление работы отеля разбудило мятежный дух Холмса, и он принялся за старое.
– Отлично. Значит, все, что нам нужно сделать, это найти его могилу и сжечь его останки, – подал голос Дима.
Для того чтобы усмирить разбушевавшийся дух и отправить его назад в мир мертвых, где ему и место, надо уничтожить (желательно сжечь) его физическое тело. Это освобождает душу и приносит покой как самому умершему, так и тем, кого он беспокоил. Вот так все просто! Я тоже обрадовался и даже мысленно представил наш скорый отъезд в Россию.
– Именно, – отец согласно кивнул. – Вот ты этим и займешься. Завтра с утра поедешь в библиотеку, там находится местный архив, и выяснишь, где был похоронен Генри Холмс.
От такого заявления Дима даже привстал на кровати, но, встретив суровый взгляд отца, со вздохом повалился обратно. Через некоторое время он все же решился спросить:
– А что будете делать вы?
Отец посмотрел на меня, и я прочел в его глазах ответ, который не замедлил озвучить.
– Искать вход в подвал, – улыбнувшись, ответил я брату.
Глава 5. Старые друзья
Следующий день начался совершенно буднично, но его продолжение перечеркнуло все наши планы. Утро было ничем не примечательно. Еще с вечера я поставил будильник на восемь, чтобы успеть к завтраку, который должен был начаться в девять. Так как у меня не было возможности совершить утреннюю пробежку, я обошелся зарядкой, которая растянулась на сорок минут, принял душ и оделся. К тому времени, когда я собрался спуститься в столовую, часы показывали без пары минут девять.
На всякий случай я вначале заглянул в комнату к брату. Тот, естественно, еще спал, игнорируя необходимость собираться в библиотеку, поэтому еще минут десять ушло на неравный бой с Димкой, категорически отказывающимся вставать. Лишь убедившись, что он больше не заснет, я с чистой совестью спустился к завтраку. Само собой, я опоздал. Но меня успокоил тот факт, что Дима придет еще позже, а значит, на его фоне я выгляжу вполне пунктуальным.
Слава Богу, завтрак был не такой обильный, как вчерашний обед и состоял из тостов с маслом и джемом, яичницы, фруктового салата, фреша на выбор и кофе, которое оказалось настолько вкусным, что я даже пожалел, что не попробовал его в прошлый раз.
Хозяйка с утра была свежа и находилась в хорошем расположении духа. От вчерашних переживаний не осталось и следа, их полностью прогнало весеннее солнце, которое сегодня было особенно приветливо. Его лучи умудрились даже пробиться в дом, и благодаря солнечным зайчикам столовая уже не казалось такой мрачной.
На Патрисии было светло‑коричневое, в тон её глазам, платье чуть ниже колена. Волосы она забрала в обычный хвост, став похожей на девчонку, и это придало ей еще больше обаяния. Я с усмешкой подумал, что она произведет на Диму неизгладимое впечатление, и предвкушал их встречу, но меня ждало разочарование. Девушка, позавтракав, извинилась и ушла, сославшись на дела и не забыв упомянуть, что весь дом находится в нашем распоряжении. Так что к тому времени, когда Дима, наконец, спустился вниз, мисс Блэйд уже не было в столовой.
Под грозным взглядом отца Дмитрий, наскоро перекусив, отправился в библиотеку. Перед выходом он еще раз посетовал на свою горькую судьбу, которая уводит его от эпицентра важных событий. Он искренне полагал, что искать вход в тайное подземелье сумасшедшего маньяка интереснее, чем перебирать кипы бумаг в поисках информации, и я в принципе был с ним согласен. Но тогда я еще не знал, что сегодня Дима будет единственным из нас, кому удастся сделать хоть что‑то полезное.
Итак, брат ушел, а я отправился в машину за оборудованием. Конечно, мы мало походили на киношных охотников за приведениями, но кое‑что имелось и у нас. Например, прибор, позволяющий находить пустоты за стеной за счет резонанса. Мы с отцом решили, что он‑то нам и нужен.
Мой мобильный телефон зазвонил, когда я еще не успел дойти до машины. Он играл мелодию, которую я не слышал уже полгода, и не ожидал услышать в обозримом будущем. Озадаченный, я полез в задний карман джинсов, вытащил мобильник и некоторое время тупо смотрел на экран, на котором высветилось имя звонившего. Так и есть, это была Ксюша, точнее, Ксения Маслова, моя давняя знакомая.
Я поднес трубку к уху и нажал на зеленую клавишу ответа.
– Влад? – услышал я до боли знакомый голос и почувствовал, как на меня наваливается прошлое. Как все это некстати, подумал я с тоской, уже предчувствуя, что ничего не смогу изменить. – Влад, ты там? – повторила девушка, и на секунду я испытал почти непреодолимое желание отключиться, но меня остановила мысль о том, что Ксюша знает телефоны моих родственников и вполне может позвонить им. К тому же, вдруг что‑то случилось?
– Я слушаю, – ответил я, чувствуя себя при этом, как пловец, который с завязанными глазами ныряет с вышки в бассейн и не знает, есть ли там вода.
– О, Влад, как я рада тебя слышать, – звонко защебетала Ксения.
Я слушал радостные излияния по поводу того, что она до меня дозвонилась, и мысленно представлял её такой, какой видел в последний раз. Как я уже упоминал, это было полгода назад. В нашу последнюю встречу Ксюша была на меня зла, так как я имел неосторожность не ответить на её чувства. Но в тот момент меня больше занимали мои личные проблемы, и мне было совсем не до страданий восемнадцатилетней девушки. Моя жизнь переворачивалась вверх дном, к тому же рядом находилась Амаранта, и под взглядом её темно‑синих глаз я вообще не был склонен замечать окружающий мир. Каждый раз, смотря в них и слыша её чарующий голос, я чувствовал что‑то потрясающее.
Я вспомнил Ксению – невысокую стройную девчонку с длинными огненно‑рыжими волосами и зелеными с желтыми крапинками глазами. Ксения в ту пору увлекалась магией и мечтала выучиться на светлую колдунью. Мне вдруг стало интересно, сбылась ли её мечта.
– Влад, ты еще меня слушаешь? – переспросила она, видимо, не в первый раз.
– Прости, отвлекся, – пробормотал я.
– Я сказала, что нахожусь в Чикаго, – после этого заявления она замолчала, ожидая моей реакции.
От удивления я потерял дар речи. Сама мысль о том, что Ксюша в Америке, да еще всего в трех часах езды от нас, казалась невероятной. Я растерянно молчал, а Ксения терпеливо ждала, пока до меня дойдет смысл её сообщения.
– Что ты там делаешь? – наконец выдавил я из себя.
– Еду к вам, – ответила она невозмутимым голосом.
Мы опять помолчали.
– Но как ты узнала, где мы? – задал я очередной вопрос, чтобы потянуть время и понять, что же мне делать.
– Ты, должно быть, забыл, что я маг. Предупреждаю, мои способности весьма возросли с нашей последней встречи.
– Ксюша, не хочу тебя обижать, но мы заняты делом, и сейчас не самое подходящее время для встречи, – я решил говорить начистоту.
– Вы всегда чем‑то заняты, и вряд ли когда‑нибудь наступит подходящий момент, – пробурчала она.
– А твоя мать знает, где ты? – использовал я последний аргумент. Маму Ксении звали Оксана, и она была самой лучшей поварихой, которую я когда‑либо знал. Помимо этого, недалеко от Новосибирска у нее был бар под названием «Медведь», признанное место встреч охотников. Когда‑то её мужа и сына убили вампиры, и она взяла на воспитание малышку Ксению. С тех пор все её мысли были только о благе приемной дочери. Я живо представил, что она сказала бы, узнав, что её дочь укатила в Америку.
– Возможно, – увильнула от прямого ответа Ксюша. – Думаешь, я не знаю, к чему ты клонишь? Послушай, Влад, я все равно еду к вам, и тебе меня не остановить.
Я услышал в её голосе стальные нотки и понял – сопротивление бесполезно. К тому же, я все равно не мог отослать её обратно в Россию. Надо отдать ей должное, подумал я, она все прекрасно рассчитала.
– Хорошо, – сдался я, признавая свое поражение. – Но дай мне пару минут, обещаю, я тебе перезвоню.
– Надеюсь, это не очередной подвох? – подозрительно поинтересовалась она.
– Нет, клянусь.
– Тогда, ладно. Жду твоего звонка, – сказав это, девушка отключилась.
Так и не забрав из машины прибор, я развернулся на сто восемьдесят градусов, пошел обратно к отелю, нашел отца и рассказал ему о звонке Ксюши. Я не рассчитывал, что папа сумеет уговорить её вернуться домой, но мне казалось, что будет лучше, если он съездит за Ксенией в Чикаго и введет ее по дороге в курс дела. Отец согласился со мной, что так будет правильнее, сам перезвонил Ксении и договорился о месте встречи. Папа тут же уехал, успев на прощанье сказать мне, чтобы я никуда особо не лез.
Я остался один, совершенно не понимая, что мне теперь делать. Меня не покидало неприятное чувство тревоги из‑за приезда Ксюши. Слишком много воспоминаний с ней связано, ведь она была свидетелем событий, изменивших мою жизнь. При этом я не мог избавиться от радостного возбуждения при мысли, что Ксения провела все это время неподалеку от Амаранты, а значит, вероятно, сможет что‑то о ней рассказать. Перспектива узнать что‑нибудь об Амаранте после полугода неведения возносила меня на вершины счастья, хотя я немного огорчался от того, что весь мой самоконтроль улетучился, как будто его и не было. Возможно, я желал встречи с Эмми больше, чем признавался самому себе, а значит, я еще очень далек от того, чтобы вылечиться от чувства под названием любовь. Если от него вообще можно вылечиться.
Чтобы как‑то отвлечься и немного успокоиться, я решил как следует осмотреть дом. В конце концов, мы здесь по делу, глупо попусту терять время. Я был один, за мной никто не наблюдал, и это позволяло мне заглянуть во все потайные уголки отеля.
Я поднялся по лестнице, решив начать с третьего этажа. Чердака в доме не было. Немного удивившись этому факту, я принялся за осмотр номеров. На третьем этаже их было шесть, и они отличались от наших только отсутствием ванных комнат. На весь этаж имелась только одна общая ванная, и я сделал вывод, что мы жили в люксах. Помимо картин, которые и здесь имелись в изобилии, я не нашел ничего примечательного, поэтому спустился на второй этаж. Здесь я тоже не стал задерживаться, так как до этого имел возможность осмотреть три из четырех номеров, а в последнем, по всей видимости, жила хозяйка отеля. Он единственный из всех был заперт на ключ.
Зато первый этаж преподнес мне немало сюрпризов. Дверь, расположенная под парадной лестницей, вела в громадную библиотеку. До этого момента я считал, что книжные полки до потолка, до которых можно добраться только по небольшой приставной лестнице, бывают лишь в муниципальных библиотеках, но я ошибался. Здесь были собраны сотни тысяч книг, полки занимали все свободное пространство, лишь посередине зала стоял круглый стол и несколько стульев.
Я немного походил по библиотеке, наугад снимая книги с полок. Мне попались произведения Канта и Достоевского, сказка о Винни‑Пухе и парочка любовных романов. Я пришел к выводу, что библиотека составлялась бессистемно на протяжении многих лет. Возможно, каждый из владельцев «Замка» внес свою лепту в её формирование, оставив таким простым способом след в истории дома. У меня возникло странное чувство, что я смогу найти здесь любую книгу, какую только пожелаю.
За следующей дверью находился кабинет Патрисии, я понял это по кипе бумаг на письменном столе. Мне показалось несколько странным, что она оставила дверь открытой, ведь, в конце концов, в кабинете могли храниться важные документы. Похоже, Патрисия слишком буквально отнеслась к фразе «полный осмотр дома». Мне не хотелось рыскать здесь без её ведома, поэтому я ограничился лишь поверхностным осмотром. Кабинет был выдержан в том же стиле, что и остальные помещения дома. Главным здесь, безусловно, был крепкий дубовый стол, за ним стояло современное крутящееся кресло, присутствие которого казалось почти варварским вмешательством в самобытный стиль особняка. По бокам кабинета находились книжные шкафы, в которых, как показал беглый осмотр, были собраны книги по юриспруденции и бухгалтерии – литература, которой самое место в кабинете молодой хозяйки отеля.
Гостиная и столовая ничуть не изменились с моего последнего посещения, поэтому я уделил им минимум времени.
Осмотрев жилую часть дома, я сделал два наблюдения. Во‑первых, ни в одной из комнат, включая номера, не было ни телевизора, ни какой‑либо другой современной техники. Похоже, электричество тут использовалось только для освещения. Я подумал, что Патрисия таким экстравагантным способом поддерживает в особняке атмосферу позапрошлого века, но все же меня озадачило, например, отсутствие в её кабинете компьютера. Как она умудрялась вести без него дела? Правда, не исключено, что он находился в её личной комнате, куда у меня нет доступа.
Вторая странность заключалась в том, что в доме отсутствовали балконы. Их не было ни на втором, ни на третьем этаже, а окна были заперты так прочно, что я битых десять минут мучился с одним из них, но так и не сумел его открыть. Этот эксперимент я повторил и в других комнатах на разных этажах с тем же результатом. Я никогда не считал себя слабым, моей физической силы уж точно было вполне достаточно, чтоб открыть любое окно. Может быть, здешние окна вообще не предназначены для того, чтобы их открывали, а вся их фурнитура являются бутафорией?
Я заметил также, что двери комнат слишком плотно прилегают к косякам, не давая воздуху просачиваться в номера. Комнаты проветривались только при помощи внутренней вентиляции, и не исключено, что Холмс в свое время подавал газ именно через вентиляционные шахты. Так что, как минимум одна легенда, похоже, подтвердилась. Что касается потайных ходов, то мне не удалось найти ни одного. Но, в конце концов, я всего лишь простукивал стены, бегло пройдясь по местам наиболее вероятного расположения секретных лазов. Возможно, с эхолокатором нам больше повезет, подумал я.
Настало время приступить к осмотру хозяйственной части дома. Туда можно было попасть из столовой, пройдя через небольшую дверцу. Вероятно, комната миссис Гридл тоже находилась где‑то там. Меня немного пугала перспектива встречи со старухой; непонятным образом эта старая женщина действовала на меня, как удав на кролика. Что‑то в выражении её глаз наводило на мысль о том, что она бы с радостью подсыпала нам в обед мышьяк. Но мне в своей жизни приходилось иметь дело с монстрами похуже старой леди, так что я почти недрогнувшей рукой толкнул дверцу, ведущую, как оказалось, в длинный узкий коридор.
Здесь все выглядело попроще, нежели в предназначенной для постояльцев части дома. Стены были оклеены обычными бумажными обоями в крупный цветок. Из‑за первой же двери, которая попалась на моем пути, я услышал женские голоса. Безошибочно узнав грубый бас миссис Гридл, я прислушался и понял, что второй голос, без сомнения, принадлежал Патрисии. Женщины о чем‑то увлеченно спорили. Но стоило мне подойти поближе, как звук их голосов резко оборвался, и дверь прямо перед моим носом распахнулась настежь.
На пороге стояла миссис Гридл; несколько долгих секунд она буравила меня глазами, но потом отошла в сторону, дав мне возможность войти.
– Мистер Климентьев, – хозяйка приветливо улыбнулась, но меня не покидало чувство, что их прерванный разговор как‑то касался нашего присутствия в отеле. К тому же я никак не ожидал, что у старухи окажется такой чуткий слух. Я был уверен – ни одна половица не скрипнула под моими ногами, пока я шел к двери.
Немного озадаченный, наблюдая краем глаза за миссис Гридл, которая отошла к мойке и сосредоточенно мыла посуду, я постарался улыбнуться Патрисии в ответ.
– Ваш отец, кажется, уехал? – вежливо спросила она, чтобы поддержать беседу.
– Да он поехал в Чикаго встречать еще одного нашего сотрудника, – озвучил я легенду, которую мы с отцом придумали еще утром.
– Еще один Климентьев? – с иронией в голосе поинтересовалась мисс Блэйд.
– Нет, – усмехнулся я, немного расслабившись, – всего‑навсего Маслов.
Пока мы обменивались фразами, я успел осмотреть кухню. Надо сказать, она была оборудована по последнему слову техники. Тут с лихвой окупалось отсутствие благ цивилизации в гостевой части отеля. В кухне стояли микроволновка с грилем, электрический чайник, посудомоечная машина, которой миссис Гридл почему‑то не воспользовалась; плита и духовка тоже работали от электричества. Весь интерьер был выполнен в модном стиле хай‑тек.
– Может, нам лучше пройти в мой кабинет? – предложила девушка, и я согласился, ощущая почти физическое желание оказаться подальше от старухи.
Мы вышли в коридор, и я смог наконец вздохнуть полной грудью.
– Там, – Патрисия махнула рукой в дальний конец коридора, – находится кладовая, в которой мы храним необходимые в хозяйстве вещи и консервы. За ней прачечная. Знаете, очень выгодно, когда у отеля есть своя прачечная. И, конечно, комната миссис Гридл. Возможно, вы хотите их осмотреть? – спросила она, но я отрицательно помотал головой. Я решил, что ничего страшного не случится, если я сделаю это как‑нибудь в другой раз, а еще лучше, если на моем месте окажется кто‑то другой.
Мы вернулись в жилую часть дома и направились в кабинет Патрисии.
– Я вижу, вам не очень‑то нравится миссис Гридл, – на ходу бросила девушка.
– Это так заметно? – смущенно спросил я. Мне стало неловко при мысли, что сама миссис Гридл могла об этом догадаться. Возможно, именно в этом крылась причина ее неприязни ко мне.
– Миссис Гридл – прекрасный повар и лучшая домоправительница, что у меня была, – вместо ответа сказала девушка. – Конечно, она не лишена небольших странностей, но в её возрасте старики зачастую вообще впадают в маразм. Так что вы должны быть к ней снисходительны.
Я почувствовал себя пристыженным. Действительно, что заставило меня отнестись к старушке с подозрением? Её голос? Но ведь не ее вина, что ей от природы достался голос прокуренного мужика. Стоило попытаться взглянуть на старую леди по‑новому. Правда, я чувствовал, что это может оказаться проблематично, так как дело было не только в её странном тембре. Гораздо больше меня настораживал тот недовольный вид, с которым она обычно проходила мимо нас. За прошедшие сутки я уже дважды ловил на себе её взгляд, и если бы она могла им убивать, я бы уже давно был предан земле.
Патрисия предложила мне выпить бренди, и я, несмотря на раннее время, не отказался. Я присел в одно из кресел, и тут дом (и я вместе с ним) вздрогнул от мощного звука.
– Не пугайтесь, это всего лишь дверной звонок, – пояснила хозяйка.
– Очень напоминает гонг, – заметил я, немного приходя в себя.
– Это и есть гонг, – увидев мой изумленный взгляд, она улыбнулась. – Его установил еще сам Холмс. Вы, должно быть, просто не заметили его. Он расположен справа от входной двери и соединен с кнопкой звонка. Вот и весь секрет. Я тоже не сразу привыкла к звуку гонга, прошло не меньше года, прежде чем я перестала от него вздрагивать, – Патрисия посмотрела на напольные часы за моей спиной. – Должно быть, это почтальон, – добавила она.
– Вам не тяжело жить в этом доме? – спросил я. Мне казалось, что восемнадцатилетняя девушка, какой была она, впервые приехав сюда, должна бояться подобных мест.