И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дольние громы, -
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен …
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, - конечно, тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Этот мотив, намеченный в стихотворении «Стокгольм»:получает свое сложенное развитие и вынесен в заголовок стихотворения.
Стоял на горе я, как будто народу
О чем то хотел поведовать я,
И видел прозрачную тихую воду,
Окрестные рощи, леса и поля.
«О Боже, - вскричал я в тревоге, - что, если
страна эта истинно родина мне?
Не здесь ли любил я, и умер не здесь ли,
В зеленой и солнечной этой стране?»
И понял, что я заблудился на веки
В слепых переходах пространств и времен,
А где-то стремятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен.
Но еще более фантастично то, что трамвай, обогнув стену, выскакивает из родного для пассажиров города и устремляется к роще пальм, затем – через Неву – к Нилу и Сене и наконец попадает в «Индию Духа». Пространство и время прихотью художника оказываются преодоленными. Символика этого «блуждания» проясняется, когда мы постигаем второй план стихотворения. Эта поэтическая исповедь литературного героя о самом себе. Жизнь его во многом совпадает с биографией автора (экспедиции к Нилу, поездки в Париж). И лирический герой и автор пророчат себе близкую смерть (ее предвидение было характерно для Гумилева). Буквы вывесок (своеобразных знаков революционных лозунгов и транспарантов)наливаются кровью, и на станции
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
Оба намеченных плана сближаются. В своих духовных исканиях и в своей семейной жизни поэт заблудился так же, как и его трамвай, на подножку которого он вскакивает.
Третий план стихотворения носит философско-обобщенный характер. Жизнь предстает то в буднях («А в переулке забор дощатый …»), то в праздничном сиянии («Мы проскочили сквозь рощу пальм …»), то она выглядит прекрасной, то безобразной, то идет по прямым рельсам, то вращается по кругу и возвращается к исходной точке(вновь появляется покинутый ранее Петербург с образами Исаакия и Медного всадника). В эту жизнь важным достоянием входит культурное прошлое, и вот в тексте стихотворения появляется Машенька, то есть Маша Миронова, и императрица из Пушкинской «Капитанской дочки».
Все три плана этого стихотворного шедевра удивительно переплетены в единое целое, делая произведение удивительно богатым по содержанию, напряженным по мысли и художественно совершенным по форме.
Поразительное предсказание Гумилева «своей» необычной смерти:
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,-
Тема романтического отъединения поэта в этом стихотворении относится не только к смерти, но и ко всей жизни, к художественным вкусам, занятиям, любви. Гумилев неожиданно (как и во всех его поздних стихах) сближается с эпатажем футуристов и их предшественников – французских «проклятых» поэтов, но во всем противостоит буржуазной прибранности и правильности:
… И мне нравится не гитара,
а дикарский напев зурны.
И действительно его предсказания подтвердились. 3 августа 1921г. он был арестован ЧК, обвинен в участии в контрреволюционном таганцевском заговоре и 24 августа расстрелян вместе с еще шестьюдесятью привлеченному по этому делу. Ныне стало известно, что основанием для обвинения «послужили только никем не проверенные и не доказанные показания одного человека» (Хлебников С. Шагреневые переплеты. Дело Гумилева. – Огонек. 1990, №18. с.16). Не было заговора ученых, не было участия в них поэта. Это был трагический день «черного/ Месяца русской поэзии» (Г.Иванов). После гибели поэта вышли его лирический сборник «К синей звезде» (1923), книга гумелевской прозы «Тень от пальм» (1922), а много позже – собрания его стихотворений, пьес и рассказов, книги о нем и его творчестве. Гумилев внес огромный вклад в развитие русской поэзии. Его традиции продолжили Н.Тихонов, Э.Багрицкий, В.Рождественский, В.Саянов, Б.Корнилов, А.Дементьев. По словам М.Дудина, Гумилев необыкновенно «расширил наш мир познания неизвестного».