Не могу поверить, что он переделал мою фамилию в своей адресной книге. Хотя, во всем, что касается его, я могу поверить.
Весело качаю головой. У красавчика, очевидно, слишком много свободного времени.
Тема, от которой я закатываю глаза в явном предвкушении, гласит:
«Составим ли мы с мистером Старком идеальную пару?»
Нет, ребята, не выйдет. Никогда. Для начала, он не по мужчинам, а, во-вторых, он, без всякого сомнения, полностью мой.
Само письмо представляет собой изображение и ссылку на какие-то местные новости под следующим предложением:
«Таш, я забиваю мистера Старка, если красотка свихнется и упустит его…»
Вся веселость покидают меня, заменяясь ударом в самое сердце, когда загружается картинка. Передо мной изображение Дэниела, сидящего на, кажется, больничной койке, с гитарой в руках, пальцы на струнах, а лицо сконцентрировано, но мягко и спокойно. Рядом с ним, глядя на него с абсолютным обожанием, сидит маленькая девочка не старше шести лет с большими красивыми глазами. В нижнем левом углу изображения замечаю капельницу, прикрепленную к ее хрупкой ручке.
Читаю название и заголовок, сопровождающий фото: «Маленькая поклонница Старка».
«Дэниел Старк играет для поборовших рак, в детской больнице «Бениофф» во время волонтерской программы «Stark Software».
Если бы сердце на самом деле могло растаять, мое превратилось бы в хлещущую пенящуюся жижу прямо сейчас. Не могу оторвать взгляд от экрана. Мне серьезно приходится бороться с порывом запрыгнуть в машину, приехать домой и надеть кольцо, так тщательно спрятанное в тумбочке, на палец. И звонить, писать, телеграфировать, посылать почтового голубя, дымовые сигналы или кричать во все горло до самого Таиланда: «ДА!»
Следующее, что делаю, закрывшись в кабинете Джоша подальше от бедлама — пытаюсь позвонить Дэниелу, но снова тот же удручающий результат, что и раньше. Поэтому очарованная фото, что занимает главное место в моих мыслях, я пишу ему:
«Ди, ты потрясающий. Я люблю тебя!»
Глава 32: Раздавлена
Последний раз, взглянув в зеркало и еще раз поправив блеск на губах, направляюсь к машине, опаздывая, по-модному, на полчаса. Включаю на айподе спокойный голос «Nouvelle Vague» и веду машину к электрическим воротам по пути к офисам «YOU». Неприятные странные вибрации возникают на задворках моих мыслей, у меня не получается их объяснить или отмахнуться от них.
Хейлз, тебе просто нужно сегодня повеселиться, и оно само пройдет.
— Ну? — громкий скрип разрушает тишину внутри машины, когда система hands-free принимает звонок.
— И тебе добрый вечер, Ян, — радостно отвечаю я.
— Ну и где твоя прекрасная задница?
— Спасибо за культурный комплимент. Мы в пути, моя симпатичная задняя часть и я. Через десять минут, дорогой. Можешь приготовить мне пузырьков.
— Ок, красотка. Разве я когда-либо обращался с тобой не как с собственной плотью и разбавленной-алкоголем-кровью?
— Никогда. Девять минут.
— Найди меня. Я буду потрясающим богом у бара, чье лицо будет развешано везде, — от Яна моя голова кивает на автомате.
— Таша там?
— Хейлз, кому есть дело до Таши, когда есть это прекрасное творение, виляющее рядом с ней хвостом, как влюбленный щенок, — я снова киваю головой.
— Я так понимаю, ты познакомился с Рафаэлем?
— О, Боже, его так зовут? Мне нужно поправить причиндалы. Ррррфаэль, — Ян мурлычет имя Рафы с грязным намеком на испанский акцент.
Извращенец. И… кивок головой номер три.
— Ты разве, типа, не в отношениях сейчас? — указываю я на очевидное.
— Разве это означает, что мне запрещено фантазировать?
Ну, как я могу с этим поспорить. Он дело говорит.
— Окей, щекастик, мы будем через пять минут. Увидимся.
— Au revoir, красотка.
Святая корова, Ян не шутил. Его лицо буквально расклеено повсюду. Видеть, как на тебя сексуальным взглядом смотрят столько Янов из каждого чертового угла своими глазами немного тревожно. Что-то мне подсказывает, что Джош приложил к украшению зала руку.
Меня вырывает из мыслей, когда кто-то хватает меня со спины в медвежьи объятия, но очень тонкими руками. На губах появляется улыбка, когда меня окутывает знакомым парфюмом Таши. Поворачиваюсь к ней лицом, и мы тепло обнимаемся.
— Я, капец, как по тебе соскучилась!
Я улыбаюсь и действительно рада ее видеть.
— Я тоже очень-очень.
Ее радость – отражение моей, и она целует меня в щеку.
— Ты выглядишь отлично, мисси, — хвалю ее идеальное черное платье.
— Ты тоже, классный цвет, — говорит она о моем темно-сиреневом, только что купленном платье.
— Tres chic, в стиле Хепберн, красотка. Нравится, — Ян вручает мне обещанный напиток и смачно целует меня в губы. — И ты, секси пантерка, — Ян дарит Таше такое же нежное приветствие, «играя» бровями и указывая на Рафаэля.
— Границы. Будь паинькой! — тихо бормочу я ему на ухо.
Намеренно игнорируя мою угрозу, Ян протягивает руку Рафаэлю.
— Ян. Очень, очень очарован.
Рафаэля, кажется, что-то беспокоит, когда Ян оглядывает его с ног до головы, что заканчивается провокационным подмигиванием, и отвечает твердым пожатием и хмурым выражением лица.
— Привет, Рафа, — я сжимаю ладонь Рафаэля.
— Привет, Хейли. Как дела? — вежливо отвечает он. С тех пор, как Дэниел представил меня Рафаэлю, он ведет себя со мной чересчур формально.
— Он себя хорошо ведет? Нам не нужно вызвать охрану? — Джош подходит к нашей маленькой компашке, указывая влюбленным взглядом на Яна.
— Привет, босс, все в порядке. Он ведет себя почти нормально, — улыбаюсь Яну. Он поднимает руку и спокойно обнимает Джоша за талию другой рукой.
— Мне нужно выпить, — Таша корчит лицо на очередь в бар и крадет мой напиток.
— Я принесу, — подпрыгивает Рафаэль.
Воу, кому-то очень не терпится.
— Позволь мне, — Ян останавливает его, дружелюбно взяв за плечо и улыбаясь нам.
Не прошло и минуты, как он возвращается с четырьмя высокими запотевшими бокалами. Рафаэль и Джош благодарно на него смотрят, не понимая, как Ян провернул это, учитывая длинную и нервную очередь.
Ян вручает всем по бокалу и указывает на свою широкую улыбку.
— Я так часто ее использовал… Она всегда срабатывает, как чертово заклинание, — мы с Ташей фыркаем в унисон, обмениваемся веселыми взглядами и качаем головой.
— Он тебя превзойдет, — Таша хлопает по груди Рафаэля и ведет его на танцпол для очень чувственного танца.
Народ, кто в игре? Ставки сегодня очень высоки. Кто ставит на раздевалку, а кто на туалет еще до полуночи?
— Присоединишься? — Ян тянется за моей рукой, двигаясь к танцполу.
— Вы идите, я присоединюсь позже, — говорит Джош. Он чмокает Яна в губы и уходит к группе старших менеджеров.
Достаточно странно то, что Ян и Джош вместе, это так трогательно. Кажется, Джош действительно может привнести стабильность и здравомыслие в жизнь Яна. По ним видно, что они заботятся друг о друге.
Не обращая внимания на ритмичную летнюю музыку, Ян притягивает меня к себе для медленного танца – только так можно поговорить.
— Тебя нисколько не пугают все эти Яны повсюду? — спрашиваю я, осмотревшись еще раз.
— Меня? Пугает что-то такое? — он усмехается и фыркает. — Как долго ты меня знаешь?
— Дорогой, это исходит от друга и от чистой любви.
Ян улыбается и выгибает бровь.
— Тебе серьезно нужно провериться в центре для реабилитации от нарциссизма, и, когда ты выйдешь, стать волонтером в группе поддержки или чем-то подобном. Вернуть твою мораль и эго к начальному уровню, ради всего человечества, — отвечает он широчайшей улыбкой.
— Ты что, проглотила Библию? — он качает головой. — Мораль, — бормочет и, усмехаясь в этот раз. — Не, даже это не поможет… — он наклоняется ко мне и шепчет в ухо: — Ты знаешь тот неловкий момент, когда видишь кого-то такого горячего, что можешь дотянуться и потрогать его, но натыкаешься на зеркало?
— Господи, Ян, серьезно, это слишком даже для тебя, ну же, — я изображаю отвращение.
— Я просто прикалываюсь над тобой, — он сжимает мою талию и ближе притягивает к себе. Я чувствую, как остатки его смеха проходят сквозь меня, пока он успокаивается.
Мы начинаем разговаривать о статье, которую он прислал мне сегодня о Дэниеле, и я отвечаю на вопрос – «о котором я еще не говорила с Дэниелом» – как нас прерывает Джош.
— Вперед, он весь твой, — я отхожу от Яна и оставляю их наедине.
Беру напиток у тропического бара и подхожу к группе своих коллег, вовсю обсуждающих наш новый проект («действительно ли черный — новый черный»). Во время разговора я тянусь за еще одним напитком на подносе у проходящего официанта, на это раз выбирая розовый коктейль, украшенный желтым зонтиком и кристалликами сахара.
Прежде чем вернуться к разговору, я замечаю Ташу и Рафаэля, которые, кажется, потерялись друг в друге. Спустя несколько минут я чувствую зов природы и отхожу от группы.
— Что ты пытаешься сделать? — громко спрашивает Ян поверх громкой музыки мне прямо в правое ухо, тормозя меня.
Подпрыгиваю от удивления и почти проливаю остатки напитка, затем пожимаю плечами, не понимая, в чем же я на этот раз провинилась.
— Ты устраиваешь эксперименты над своей печенью? — спрашивает он, указывая на бокал в моей руке.
Сколько я уже выпила? Я давно нормально не ела…
— Просто забери его у нее, — деловито говорит Таша, и грубо выхватывает у меня бокал.
Откуда она взялась?
— Только когда ты вырастешь, — она самодовольно и высокомерно улыбается мне, посылая воздушный поцелуй.
— Я не понимаю. Ты разве не была занята миллисекунду назад? Я под родительским контролем сегодня?
— Не только сегодня – навсегда, — скучающе говорит Ян, улыбаясь Таше. Затем они оба целуют меня и просто уходят.
Я качаю головой, от чего меня слегка поводит, и продолжаю свой путь к туалету. Может быть, пора перейти на легкие напитки. Но ведь, это унылое состояние я-ничего-не-знаю только прошло…
— О Боже, какое расточительство, — я услышала женский высокий голос за закрытой дверью кабинки. По звуку было похоже на Дженни из администрации. — Это как смотреть на сочный стейк с заклеенным ртом, — я слышу расстроенный выдох в конце фразы.
— Вокруг столько горячих парней, но либо геи, либо заняты. Жизнь слишком жестока, — жалуется второй голос.
Я прикусываю губы, чтобы не рассмеяться. Покраснев, я кладу руку на ручку, когда слышу первую девушку.
— Говоря об умопомрачительных мужчинах, ты видела эту чиксу, как там ее, Шелли из команды Джоша? Ты видела ее парня? Этот бизнесмен, Старк, вроде, — убираю руку от ручки и молча слушаю.
Шелли? Я корчу губы.
— Да, ого! А она такая, типа простая, не типа супермодели или еще чего. Нечестно. Жестокая-жестокая жизнь!
— Добрый вечер. Отличная вечеринка, мм? — приветствую я два голоса в лице двух временных работников из администрации. Я улыбаюсь им обеим широкой, во все тридцать два зуба улыбкой в зеркале.
— Ох… привет, — говорит пищащая веснушчатая рыжая, которая неловко косится на свою подругу.
— Пока, — говорит вторая, короткостриженая под «ежик» блондинка, хватает руку подруги и тянет ее к двери.
Я смотрю на свое отражение в зеркале, пока мою руки, и выдыхаю. При упоминании Дэниела у меня все тяжелеет внутри, и возвращается меланхолия.
Когда выхожу из туалета и слышу первые ноты следующей песни, мой взгляд мечется вокруг в поисках еще двух пар глаз, которые, я уверена, ищут меня. Сначала я натыкаюсь на взгляд Таши, который быстро начинает искриться. Она кивает в центр танцпола. Я замечаю голову Яна поверх гарема, бьющихся в экстазе и кудахчущих дам, он улыбается мне и кивает. Я указываю на танцпол, и он усмехается.
Дамы, этого НИКОГДА не будет. Читайте блестящую розовую кричаще неоновую вывеску. Мне жаль этих девушек, тратящих свою энергию и ослепленных «шармом» Яна.
Не проходит и тридцати секунд, как мы погружаемся в счастливый энергичный танец. Ян отдается ритму и соблазнительно качает бедрами, улыбаясь нам, нелепо радующимся, и повторяет наши ухмылки. Мы с Ташей синхронно и соблазнительно крутим тазом, втроем мы дерзкие и жизнерадостные. Мы поворачиваемся одновременно, чтобы потереться спинами о Яна, а он, в свою очередь, обхватывает нас за талии.
— Кто ваш папочка, — говорит Ян поверх музыки, смеясь. Мы начинаем хохотать, наслаждаясь своей дуростью.
Дальше звучит Рикки Мартин, энергично исполняя «I Don’t Care », любимую песню Яна, доводящую нас, как обычно, до нового уровня глупого экстаза. Мистер Мартин есть, и всегда был, единственной настоящей любовью Яна. Слова Яна, конечно.
Во время последнего припева я чувствую вибрацию в своей маленькой черной сумочке, висящей через плечо. Надеясь, что это Дэниел, быстро ищу телефон. Мои друзья удивленно смотрят на мое недоумевающее лицо, когда я вижу имя Ирис на экране.
Зачем матери Дэниела мне звонить?
Проталкиваясь сквозь веселую танцующую толпу в поисках более тихого места, я оказываюсь в кабинете Джоша и закрываю дверь за собой. Ирис приветствует меня, но в ее тоне есть что-то не то, от чего у меня появляются различные мысли. Плохое ощущение, покрывавшее мой затылок весь день, усиливается. Ее голос, однако, мягкий и мелодичный, но содержание ее слов – худшее зло.
Один звонок.
Один тон голоса.
Дюжина предложений.
Одна минута сорок семь секунд немедленно меня замораживает.
Я хватаюсь за стол Джоша для поддержки. Делаю глубокий вдох, пытаясь найти смысл в словах Ирис. Несколько тревожных фраз повторяются в тумане в моей голове: «Бунты, антиправительственные протесты, уличные драки. Взят в заложники».
Взят в заложники, взят в заложники, взят в заложники, взят в заложники. Чем дольше эта короткая фраза раздается в моей голове, тем нереальнее она звучит.
Пытаясь обработать вываленную на меня информацию и стараясь дышать, у меня появляется неимоверное желание уйти отсюда и поехать домой.
Когда возвращаюсь к Яну и Таше, чтобы сказать, что ухожу, я еле сдерживаюсь, мое лицо спокойное, но внутри будто прошелся среднезападный шторм. Воздействие горя настолько мощное, что я слабею, не могу больше чувствовать. Не могу даже пролить слезу.
— Все в порядке? — спрашивают они одновременно, посмотрев на меня, на их лицах появляется волнение.
— Ты такая бледная, Хейлз, — Таша потирает тыльной стороной ладони мою щеку, — и холодная, — добавляет она с напряженным лицом.
— Кажется, мне как-то нехорошо, — невнятно бормочу я, и им приходится просить меня повторить. — Не проводите меня до машины? — последнее, чего я хочу, это устроить какую-нибудь сцену перед всем коллегами.
Они оба незамедлительно и без вопросов следуют за мной. Ян берет меня за руку, и я слышу, как он тревожно шепчет Таше:
— Ее трясет, — они молча за мной наблюдают с заметной тревогой, пока я копаюсь в сумочке в поисках ключей от машины.
— Хейлз, поговори с нами, — тихо уговаривает меня Ян, потирая мою руку.
— Ты пугаешь меня, — раздается следом голос Таши, мягкий и тревожный.
Крепко вцепившись в ключи, я поворачиваю пульсирующую голову, чтобы взглянуть на них обоих.
— Это Ирис звонила. Они полагают, что группа, с которой путешествовал Дэниел… — я делаю вдох, но все еще чувствую удушье, — …была взята в залож-жники, — мой голос срывается на ужасных словах.
Глаза Яна распахиваются в тот же момент, когда рука Таши подлетает к ее рту, прикрывая его в неверии.
— Полагают? — это Ян спрашивает.
— Очевидно, в этой группе есть кто-то из правительства, поэтому информация, которую раскрыли семье, неясна, — удается мне ответить, в этот раз полным согласованным предложением. — Мне надо домой, — бормочу я и направляю брелок на машину.
— Не одна, так не выйдет, — решительно говорит Таша.
— И ты точно не сядешь за руль, Хейлз, тебя сильно трясет, и ты много выпила, — Ян уверено забирает у меня ключи. — Девочки, залезайте. Таша, ты останешься с Хейлз в машине, я сбегаю, скажу Джошу и Рафаэлю, что мы уезжаем.
Таша открывает заднюю дверь и залезает рядом со мной, не говоря ничего и утешая меня именно так, как мне нужно – уютным объятием.
Мы едем. В тишине или нет, я не уверена. Я в своей собственной вселенной, слепо глядя на мелькающий пейзаж, погружаясь в мысли и не думая ни о чем, в полном оцепенении. Несколько слов, которым удается прорваться сквозь завесу, как Ян спрашивает Ташу, знает ли она где пульт или что-то такое.
* * *
— Что ты хочешь делать, Хейлз? — в сомнении, спрашивает Таша, когда я сажусь на диван. — Хочешь, я принесу что-нибудь? — я качаю головой и слабым голосом говорю, что хочу посмотреть новости.
Нет ничего про граждан США, взятых в заложники, хотя много чего о бунтах в Бангкоке, которые рассказывают то, что я уже знаю. Уже почти час ночи, поэтому я решаю дать Ирис поспать, если у нее получится. Я позвоню ей сразу же утром и узнаю новую информацию.
— Принести тебе что-нибудь, Хейлз? — вежливо пробует Ян. Я качаю головой.
— Я просто приму душ, — бормочу я. Что я имею в виду – хочу побыть за закрытой дверью под бегущей водой. В одиночестве…
Глава 33: Утро, после
Наконец я засыпаю в гостиной между Яном и Ташей, после того, как в тумане смотрю фильм, вместе с ними. Мне удается поспать менее двух часов подряд в течение всей ночи. Ужасные кошмары периодически будят меня. Каждый раз, когда меня вытаскивают из забытья, меня бросает в пот и дрожь.
Комната начинает проясняться с первыми лучами света. Я смотрю на два скрученных тела по бокам и на цыпочках обхожу их, накрывая одеялами. Я медленно иду по коридору в спальню.
Лежа на боку, я прижимаю подушку Дэниела к своему лицу, крепко обнимаю ее и делаю глубокий вздох, который заканчивается острой болью в середине грудной клетки.
Я включаю телевизор, ставя канал новостей. Появляется информация о диких уличных боях между протестующими и войсками в Бангкоке. В результате боевых действий, по всей видимости, погибли 15 человек и сотни получили ранения. До сих пор нет никаких упоминаний о каких-либо иностранцах или о том, что кого-то взяли в заложники. Там вообще нет упоминания о каких-либо иностранцах, если на то пошло, только изображения бронетехники, Тайских солдат, стреляющих слезоточивым газом в антиправительственных протестующих, и рассказы свидетелей.
Мой желудок сжимается, заставляя меня бежать в туалет, чтобы опустошить все, что есть во мне, и чего нет. Я оказываюсь на коленях, безудержно дрожа на полу ванной.
Я закрыла глаза и свой разум, пытаясь уклониться от образов и звуков, и подумала о своем последнем общении с Дэниелем. От всего сердца я надеюсь, что он получил мое последнее сообщение о том, что он удивительный и что я люблю его. Мое горло забито, но я не могу плакать.
Я подхожу к тумбочке и достаю из верхнего ящика бархатную коробочку. Я крепко сжимаю ее пальцами и подношу к сердцу, держа так, словно это мой единственный источник существования.
Он агрессивен и собственник, всегда добивается своего, доводит меня до новых высот раздражения, но в целом он мой, и я люблю его больше, чем кого-либо или что-либо в этом мире.
Услышав приближающиеся шаги, я кладу коробку на место и вместо этого достаю альбом для рисования. Я бесцельно рисую, когда в дверях появляется Таша. Спросив моего согласия, она входит в комнату и садится рядом со мной.
— Есть что-нибудь новенькое? — она показывает подбородком на телевизор.
— Не многое.
— Хочешь, я тебе что-нибудь принесу?
Я отрицательно качаю головой.
Единственное, чего я хочу — чтобы меня нигде не было. Мое горло сжимается еще сильнее.
— Хейлз, я думаю, ты должна провести остаток уик-энда с нами. — на мое возражение она добавляет: — Просто побудь с нами, не оставайся здесь одна, не своди себя с ума, думая. Мы можем сходить куда-нибудь в тихое местечко, или нет. Все, что захочешь.
— Единственное, чего я хочу, это просто быть здесь, дома.
Где мы были вместе в последний раз…
Она обхватывает себя руками за талию и задумывается.
— Тогда мы останемся с тобой.
— Таш, правда, мне не нужна нянька. Вы, ребята, просто идите, наслаждайтесь своими выходными.
Она качает головой.
— Я собираюсь разбудить Мистера Спящую Красавицу и посмотреть, что он скажет.
Не оставляя мне достаточно времени, чтобы сосредоточиться на моих набросках, они оба появляются в комнате.
Ян потирает ладонями все еще не вполне сознательное лицо и расчесывает волосы пальцами и широко раскидывает руки, изучая меня сонными глазами.
— Вердикт, — хрипло произносит он, останавливается, чтобы откашляться, и продолжает. — Мы отправимся в поход.
Мы с Ташей обмениваемся скептическими взглядами.
— С каких это пор мы ходим в походы? — Таша озвучивает наши схожие мысли.
— С тех пор, как я принял решение.
Ян пожимает плечами.
— Меня вполне устраивает наша обычная ленивая деятельность, — пытается урезонить диктатора Таша.
Ян почесывает свой пресс.
— Тогда поход. Кто-нибудь хочет кофе? — он зевает, поворачивается на пятках, не совсем ожидая ответа, а Таша ворчит и бубнит прямо за ним.
— Поход, что за? — я слышу, как голос Таши затихает в коридоре.
Я действительно не могу объяснить, как, но примерно через пару часов я оказываюсь на живописной тропе Lands End, слушая, как мои друзья стебутся обо всем, из какого фильма лучше, у кого более горячий парень.
Я закатываю глаза, хотя не могу поспорить с тем фактом, что этот перерыв хорошая идея, и что им действительно удается отвлечь меня от моих страданий и даже иногда улыбка появляется на моем лице.
— Хейлз, теперь объективно: Джош или Рафаэль?
— Таша не спрашивай меня об этом. — я морщу нос. — Не принимаю участия.
Я продолжаю избегать ответа, делая большие глотки моего Эвиана.
— Если бы тебе пришлось сделать с одним из них, то с кем бы ты это сделала?
Ян ухмыляется, многозначительно шевеля бровями.
— Вы, ребята, больны, и давайте, на чистоту, мой босс — один из кандидатов!
Я вспыхиваю и качаю головой.
— Эй, я бы мечтал о твоем парне в любой день. — Таша хихикает и шлепает Яна по затылку, качая головой.
— Ты болен, — дуюсь я.
При упоминании Дэниела я возвращаюсь к своим мыслям. Ян озабоченно смотрит в мою сторону, подходит ко мне, обнимает за плечи и целует в висок.
— Прости. Пойдем посидим у того камня. — он показывает на большой камень примерно в полумиле отсюда. — А пока давайте поиграем в ассоциативные слова, — оживленно предлагает он.
— Мы что, на экскурсии в начальной школе? — Таша сухо отмахивается, но все еще выглядит нетерпеливой, чтобы начать.
— Я буду первым. — Ян не обращает внимания на насмешку. — Эвтаназия.
Мы оба смотрим на него, морщась. Когда Ян пожимает плечами, Таша бормочет:
— Болезненный объект.
— Эй, только одно слово.
— Болезнь, — поправляет Таша, указывая на Яна.
— Лекарства, — добавляю я.
— Ян, — хихикает Таша, очень довольная собой. Я слегка улыбаюсь ей.
Когда мы наконец достигаем нашей живописной точки отдыха, мы находимся в «Bestiality», которая связана с бывшей квартирной хозяйкой Яна, Миссис 100-летней-разочарованной-девственницей. Слова Яна, не мои.
Я сижу на краю скалы, глядя на удивительный вид, расстилающийся передо мной, и не могу избавиться от мыслей, где сейчас находится Дэниел и в каком состоянии он может быть.
Я закрываю глаза, и воздух немедленно выходит из моих легких, когда мое воображение вызывает тревожные образы, которые играют за моими закрытыми глазами.
— О чем бы ты ни думала остановись.
Таша сжимает мое колено, внимательно изучая меня.
— Ты можешь просто попросить меня перестать дышать. — мой ответ выходит сухим.
— Дело в том, Хейлз, что это всего лишь предположения. Да, что-то пошло совершенно не так, но ты не совсем уверена, что было, поэтому постарайся не мучить себя худшим возможным сценарием. — говорит она, пытаясь казаться спокойной.
* * *
На следующий день, когда Ирис звонит, чтобы пролить некоторый дополнительный свет на этот вопрос, мы находимся на фермерском рынке, покупая свежие продукты для праздника, который Таша и Ян планируют устроить позже сегодня вечером.
Ирис сообщает мне, что группа, с которой путешествовал Дэниел, была фактически захвачена в заложники “Красными Рубашками”, антиправительственными протестующими, и что есть контакт с группой через нейтральные дипломатические органы.
Она добавляет, что тот факт, что среди задержанных есть правительственный чиновник, также может быть катализатором помощи, поскольку это привлекательная цель.
В течение всего уик-энда два моих ангела-хранителя оставляют меня только для того, чтобы позаботиться о самом необходимом. В воскресенье вечером, решительная и властная, я вызываю их обоих на беседу.
— Ребята, вы действительно удивительны, и я люблю вас хардкорно, но то, где вы сейчас, нужно прекратить и возвращаетесь домой, обратно в свою жизнь.
Когда Таша крутит своим острым носом и Ян собирается заговорить, я поднимаю руку и качаю головой.
— Не надо, дайте мне закончить. Мы не знаем, как долго это продлится, и у всех нас есть жизнь, к которой нужно вернуться после того, как часы пробьют полночь, и выходные закончатся. Я в порядке и справлюсь сама, и я обещаю, что если вы мне понадобитесь, я дам вам знать.
— Хейлз, ты же знаешь, что не можешь долго сохранять спокойствие и хладнокровие. В конце концов ты сломаешься, и я хочу быть тут, когда это произойдет.
Я снова качаю головой и кусаю щеку, чтобы подавить комок, который вот-вот сдавит мне горло, еще раз. На этот раз мой голос звучит слабее.
— Обещаю. Я дам тебе знать, если ты мне понадобишься.
— Я могу переехать к тебе, красавица, только на какое-то время.
На какое-то время? Это как жить в подвешенном состоянии, ожидая. Ожидая чего? Я боюсь этой мысли.
— Нет, сегодня вечером вы вернётесь домой. Мне нужно немного побыть одной. Позвольте мне справиться по-своему. Пожалуйста.
Конец моего предложения такой тихий, что его едва слышно.
Когда они наконец уходят, уже далеко за полночь. Я ложусь на жесткий деревянный пол гостиной и смотрю в потолок, молясь, чтобы он вернулся. Бесконечные поля пустоты в моем сердце, оставили меня без возможности выразить свою боль.
Когда я, наконец, заставляю себя встать, я вхожу в спальню, боясь ночи, боясь снова столкнуться с темнотой моих снов. Я ловлю себя на том, что борюсь со сном через эпизоды бессонницы. Это буквально причиняет боль, чтобы оставаться бодрой.
Глава 34: Онемевший: прилагательное, 1. лишённая силы ощущений
Чистя зубы, я смотрю в зеркало. Я похожа на саму себя, но в моих глазах нет глубины. Я — свой собственный синтетический клон. Я не чувствую. Я слышу, но не слушаю. Я смотрю, но ничего не вижу. Пустая — было бы лучшим словом, чтобы описать меня. И любая мысль или воспоминание, которые угрожают проникнуть в мою голову, подобны прямому вливанию яда в мое сердце, убивающему его по частям.
В автоматическом режиме я одеваюсь, пью, езжу, живу.
Когда Джош видит меня, он просит меня пройти с ним в его кабинет.
— Присаживайся, пожалуйста, Хейли, — говорит он, и в его глазах отражается сочувствие. — Ян рассказал мне.
Все рабочие формальности немедленно ушли. Я киваю, не уверенная в том, что он ожидает от меня услышать, или вообще ожидает, что я заговорю.
— Ты можешь взять несколько выходных. Тебе не обязательно быть здесь, — мрачно добавляет он.
— Спасибо, но я бы предпочла остаться, — это все, что я могу сказать. Мой голос звучит глухо даже для моих собственных ушей.
— Понятно. — он потирает подбородок. — Но просто чтобы ты знала, если в какой-то момент ты почувствуешь, что это слишком и тебе нужно уйти, просто иди.
— Я ценю это, — говорю я без эмоциональным голосом.
Я киваю, и иду к своему столу. Взгляды и шепот вокруг меня доносятся из каждого угла. У меня желание закричать в пространство: прекратите, оставьте меня в покое!
Я иду с двумя своими коллегами в конференц-зал. К нам присоединяется еще несколько человек, и наша группа из примерно дюжины - садится. Я сижу в дальнем углу, бессмысленно записывая что-то в блокнот. Слова моих коллег сливаются в один только шум, как будто все вокруг меня это просто присутствующие голоса.
Я играю со своим обедом за столом, не в состоянии поднести ни одной твердой субстанции даже к своему рту; я сижу там, в моей собственной вселенной, парящей примерно в тысяче миль, выше.
И раз за разом я спрашиваю себя, стоит ли это того? Терпеть всю эту сумасшедшую боль в течение ограниченных моментов божественного удовольствия? Так вот в чем заключается великая "любовь", проходящая через постоянные, нервные эмоциональные горки?
Оно того стоит. И я бы сделала это снова. Я не должна сочинять проклятый реквием; я должна крепко зажмуриться и молиться ему в ответ. Когда дело доходит до того, что мне действительно нужно — это просто и ясно: Дэниел.
Я просыпаюсь каждое утро и повторяю предыдущий. Дни приходят и уходят незамеченными; просто проходят часы, в которых глубоко внутри я умираю еще немного, ожидая.
Вечером, с полупустой бутылкой белого на боку, я смотрю на телевизор и дрожу. Как только новости просачиваются, что гражданские лица США находятся в заложниках у антиправительственных протестующих в Таиланде, это превращается в полномасштабный медиа-цирк, и от этого никуда не деться.
Каждый раз, когда я осмеливаюсь взглянуть на новости, передо мной появляется образ Дэниела. Есть также несколько других членов их группы, которых я узнаю, но не чиновника. Это ошеломляет меня, что СМИ еще не уловили эту новость, но, конечно, это только вопрос времени, прежде чем они это сделают.
Я начинаю избегать включения телевизора вообще, так как каждый раз, когда я вижу изображения, это подтверждает мои страхи и опасения. Я закрываю глаза и заставляю себя заснуть.
* * *
Встряхнувшись от внезапного звонка домофона, я вскакиваю с кровати и пытаюсь отдышаться. Уже за полночь. Мое сердце почти выскакивает из груди, и я бегу проверить, кто это. Когда лицо Яна появляется на маленьком экране, я ошеломлена и после короткого, застывшего момента замешательства впускаю его. Я провожу руками по лицу и пытаюсь стереть сон и вернуть свое дыхание в норму.
Завязав шнурок на своих фиолетовых пижамных штанах, я направляюсь к главной двери. Я хмурюсь при виде Яна и Таши на пороге, мои брови еще больше сдвигаются, когда их внешний вид становится заметен мне. Они не могли выглядеть более контрастно, стоя рядом.
Ян одет в изношенные, домашние штаны, в то время как Таша вся элегантная и изысканно одета в бежевое платье-футляр.
Они обмениваются загадочными взглядами с оттенком тревоги, и Таша начинает говорить первой.
— Как у тебя дела?
А?
Я жестом приглашаю их войти и спрашиваю:
— Вы пришли сюда посреди ночи, чтобы спросить меня, как я себя чувствую? У нас нет телефонов? Что происходит?
Ни от одного из них не приходит умного ответа, что не может быть более тревожным, и я больше не знаю, что думать. Происходит что-то странное, и мне это совсем не нравится.
— Что происходит? Что за взгляды?
Я показываю на них пальцем.
— Меня не было дома, а Ян был.
— И ты думаешь, это поможет? — я смотрю Таше прямо в глаза, и то, что эхом отзывается во мне, отзывается болью в сердце.
Ян берет меня за руку и притягивает ближе, затем обнимает за плечи.
— Ребята, что, черт возьми, происходит? Очевидно, это не дружеский визит, так что выкладывайте, пока я не потеряла терпение.
Ян усаживается на диван, а Таша садится на подлокотник дивана.
— Ты видела новости? — спрашивает Ян, и его голос так мягок и полон сострадания, что у меня просто перехватывает дыхание.
— Какие новости? — мой голос такой тихий и капризный, что его едва слышно.
— Подойди, сядь рядом со мной. — говорит он, и протягивает мне руку.
У Таши блестят глаза? В ушах у меня глухо и медленно стучит — и это сердце. Я кусаю губы изнутри и делаю один шаг, чтобы дотянуться до Яна, мои глаза смотрят в его теплые глаза, и это единственное, что дает мне силы сделать этот шаг.
Когда я наклоняюсь, чтобы сесть рядом с ним, он тянет меня на его бедра. Таша садится рядом с нами. Да, ее глаза блестят.
Я крепко зажмуриваюсь и прижимаюсь лбом к груди Яна. Он целует меня в макушку и обнимает. Я чувствую, как Таша берет меня за руку. Я делаю глубокий вдох, который не достигает полностью моих легких.
— Что это? — это шепот, мое лицо все еще уткнулось в грудь Яна и в тепло.
Ян кашляет и с осторожным тоном говорит:
— Очевидно, сегодня была некоторая эскалация.
Он снова целует меня в макушку и слегка подпирает подбородок там, где только что поцеловал.
— Кто-то из группы был ранен. — по тому, как он произносит эти слова, я знаю, что их будет еще больше.
Я крепче зажмуриваюсь и, затаив дыхание, жду, когда он продолжит. Боясь его следующих слов.
— И один из них мертв.
Единственный крик слетает с моих губ. Я зарываюсь глубже в Яна и начинаю дрожать. Ян тянет меня, чтобы я могла сесть на него верхом и окутывает меня почти полностью.
Затем раздается нежный голос Таши:
— Хейлз, мы вообще ничего не знаем. Мы пришли сюда, потому что боялись, что ты увидишь новости или увидишь их одна. — она сжимает мою руку. — Это ужасно, я знаю, но это не обязательно должен быть Дэниел.
И когда она произносит имя Дэниела, моя душа разбивается на неопределенное количество осколков. Перед глазами я не могу не видеть его раненого, видеть его…
Некоторое время мы молчим, пока Таша и Ян не начинают говорить между собой, а я все еще зарываюсь в грудь Яна. В какой-то момент, Ян мрачно говорит:
— Это похоже на то, что Бог делает Голливудский ремейк истории Иовы с Хейлз в качестве звезды. — я чувствую влияние пощечины, которую дает ему Таша.
Я поднимаю лицо и прижимаюсь к нему боком, моя щека приклеена к Яну, и я смотрю на Ташу. Ее глаза приобретают мрачный оттенок, и она слегка качает головой, затем наклоняется и обнимает меня и Яна вместе.
Голова болит, глаза жгут, сердце ноет.
— Ребята, я не могу, — бормочу я, не совсем понимая, что пытаюсь сказать, но кажется, что у моих друзей есть идея.
— Я думаю, тебе следует выпить таблетку и лечь спать, Хейлз. Мы останемся с тобой на ночь.
Я киваю.
— Нам обоим завтра на работу, так что утром мы уедем. Но если ты почувствуешь, что мы нужны тебе здесь, мы вернемся. А теперь пойдем спать, — заключает Ян.
Слабая и усталая, я принимаю снотворное, которое дает мне Таша, в надежде, что, возможно, я смогу наконец-то проспать несколько часов и позволить этому аду исчезнуть, хотя бы ненадолго.
Я прижимаюсь к груди Яна, Таша лежит рядом со мной.
Не потребуется много времени, чтобы таблетка погрузила меня в сон.
Глава 35: Срочные новости
Мое тело окоченело, и пульсация усиливается, когда я растягиваюсь в постели, медленно пробуждаясь от глубокого, без сновидений, полного сна. Я чувствую, что наконец-то отдохнула. Я гораздо меньше устаю, но эта боль, которая во мне, остается твердо нетронутой, как будто она укоренилась в моем теле с целью никогда и никуда не уходить. Таша и Ян, должно быть, уже ушли на работу; я действительно спала.
Едва держась на ногах, я прохожу мимо ванной, чтобы плеснуть холодную воду на сонное лицо, и продолжаю идти к кофеварке. Я играю с пультом дистанционного управления в руке, размышляя, стоит ли проверять новости, ожидая, пока сварится мой кофе. Когда начинает мигать зеленый свет, я отбрасываю пульт в сторону и наливаю свою дозу в чашку; на этот раз — чёрный.
Горечь просто кажется более подходящей к моему общему настроению.
Откуда-то из дома доносится приглушенное жужжани