Ровшан Аскеров
Страно(в)едение
Текст предоставлен издательством https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=304822
«Страно(в)едение»: РИПОЛ классик; М.; 2008
ISBN 978‑5‑386‑00935‑9
Аннотация
Частное мнение о страноведении одного гастронома‑любителя из окна его собственной кухни. Книжка о том, насколько Девичья башня «вкуснее» Тауэрского моста. Прочитать стоит хотя бы для того, чтобы понять, насколько он неправ.
Ровшан АСКЕРОВ
Страно(В)едение
СТО ЛИЦ СТОЛИЦ, ИЛИ ПРО МЕНЯ И ПРО МЕНЮ
Лене Павловой – фактическому соавтору
и спутнику во многих путешествиях.
Barrakude, без которой этой книги
не было бы.
Самые задушевные беседы, так уж сложилось в нашей русской традиции, мы привыкли вести на кухне. Долгими вечерами, плавно, под стрекот разговора, переходящими в бессонные ночи. Уют, царящий в этой комнате, предполагает открытые, искренние излияния, поддерживаемые зачастую возлияниями. А душевный стриптиз, как это водится, подкрепляется очередной чашкой кофе или чая.
Благо – все рядом, на расстоянии вытянутой руки. И холодильник, из которого всегда можно извлечь запотевшую холодную бутыль, и плита, на которой, требуя короткого антракта в вашей длинной беседе, свистит чайник.
Наверное, поэтому, затевая цикл записок о городах, в которых по той или иной причине побывал за последние два года, я подумал: неплохо бы взглянуть на каждый из них, на каждую из этих столиц, где имел удовольствие зав тракать, обедать и ужинать, из их кухни. Ведь не нами придумано и не нами доказано, что мы – это то, что мы едим.
И потому только на кухне изначально чужого, а порой и враждебного мне города и может открыться самое сокровенное в нем. Только через его кухню, через пусть даже короткий, но пронзительно‑искренний диалог (и непременно на кухне) можно понять Город по‑настоящему. После «кухни» ты либо примешь и полюбишь его, либо поймешь, что вы совершенно разные и случайно пересеклись в твоем времени на его пространстве. А если полюбишь, то именно к его кухне и будешь стремиться каждый раз, когда приедешь опять к нему. В гости ли, навсегда ли.
|
|
Не случайно даже готовность к брачным союзам издавна объявлялась языком кухни. На моей родине, если сговор был удачным, сватам выносили сладкий чай. Это без лишних слов означало: свадьбе быть.
А окончание военных действий венчалось совместным приготовлением каши. И мир заключить можно было лишь с тем, с кем удавалось сварить это незатейливое на первый взгляд блюдо.
Впрочем, такое ли незатейливое? Если сам министр финансов в правительстве Александра I Дмитрий Александрович Гурьев потратил свое драгоценное время на изобретение особой каши – с фруктами и сладким соусом, которая и получила его имя. Более ничем этот политический деятель не памятен России, кроме как созданием самой знаменитой каши.
Одиннадцать раз за последние 730 дней мы пили на кухне разных столиц этот самый сладкий чай (предсвадебный, помните?), скреплявший наши узы. А затем была еще одна кухня.
Та, на которой и родились эти записки. Кстати, тоже из долгих полуночных бесед.
ГЛАВА I
ВОСТОЧНЫЙ БАЗАР СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ
А ведь верно подмечено: путь к сердцу мужчины лежит через желудок. На четвертом десятке лет эту парадигму можно принять за основу. Вот и со странами я выстраиваю отношения – как с женщинами. Нежные чувства вспыхивают немедленно, стоит душе прикипеть к местной кухне. С детства любовь к блинам, красной икре, пельменям, селедочке с картошечкой бесповоротно определили мне в супруги русскую девушку. Кто же знал, что это вовсе не гастрономические прихоти пятилетнего ребенка, а осознанный выбор судьбы?
|
|
Нет, конечно, при всем при этом оставались тяга и готовность вкусить в любое время дня и ночи люля и кябабы, долму[1]всех видов), дющбяря[2]довгу[3]черную икру, рыбные деликатесы, плов, джызбыз.[4]Но разве кто‑то не любит молока матери? Так что эти изыски родной и милой моим сердцу и желудку кухни мы так и определим – альма‑матер и дары Амалфеи.
Вот как‑то с детства невзлюбил я макароны и с отвращением, но ел их постоянно лишь один месяц в 1990 году, в дни чемпионата мира по футболу в Италии. Из чувства солидарности к любимой Mannschaft, которую командный диетолог потчевал во имя победы исключительно пастой. Сборная же ФРГ, ведомая благодарными Маттеусом и Клинсманном, видимо, сжалилась надо мной и завоевала титул.
Не было у меня пристрастия и к пицце. Стоит ли говорить, что Италия, в итоге, так и не стала страной моих грез. Да, любимая Флоренция, да великий Рим, на который non basta una vita,[5]стоят того, чтобы пренебречь гастрономическим дискомфортом и пуститься в путешествие по Авзонии.[6]Но ведь и в местных тратториях я с большим удовольствием ограничиваю заказы ризотто «алла маринара» или «тальята‑руккола». Запивая все рюмочкой лимончелло. Легкий флирт, не более. Какие серьезные отношения могут быть у меня со страной, в которой культ кухни – паста? Так что antipasti – это не только раздел итальянской кулинарии. Это практически моя гастрономическая доктрина в отношении всей Италии.
|
|
Германия же пленила меня не просто огромными порциями, но вкусными мясными блюдами. То есть формы совпали с содержанием. То же и Англия. Сумрачный германский гений, царящий у печей и плит в этих странах, оказался мне близок. С этими дамами возможен сильный роман.
Даже если бы Малороссия‑Украина более ничем не была мила матери‑истории, за изобретение вареников с вишней ее уже стоило отметить на скрижалях истории. Может, потому среди девушек, которым я в молодости признавался в любви, много украинок? Да и любимая жена моя на некоторую часть – украинка.
Загадочным образом выстраиваются наши отношения с Японией. В нее я влюбился лишь на основании портрета. Чуть ли не по переписке. Сырая рыба и рис. Острота васаби и вязкость имбиря. В общем, показалось, что Ниппон‑сан прекрасная кандидатка на длительные любовные отношения. Желудок дал визу сердечным чувствам. Правда, при этом вожделенная Страна восходящего солнца остается надменно‑недоступной. Иногда страны как‑то буквально понимают это слово. Оградилась неприступная восточная красавица не только расстоянием, но еще и частоколом из огромного количества зеленоватой бумаги с портретами мертвых американских политиков.
И рассчитывать на прочный гастрономический брак после такого заочного знакомства практически невозможно. Большой знаток и ценитель женской красоты Генрих VIII Тюдор тоже, помнится, обмишулился, дав согласие на брак с принцессой Клевской, основываясь лишь на данных от придворного живописца‑льстеца. После первой же личной встречи короля с будущей невестой вся дипломатическая служба Англии денно и нощно работала, выискивая хитроумные пути отступления, ибо король нарек суженую «германской коровой» и наотрез отказался жениться. Конфликт удалось замять, а брак – расстроить. Что, возможно, и спасло голову клевской принцессы.
К чему это я? А к тому, что уже первое свидание с Японией расстроило наши с ней взаимоотношения. Впрочем, об этом – ниже и позже. Отмечу лишь пока, что уже вкус их супов, пусть даже поданных мне в европейских ресторациях, должен был насторожить и предупредить о многом. Чтобы настолько испортить то, что в России именуется ухой – нужно быть утонченным ненавистником рыбной кухни. Помои – помоями (уж простите!). Полагаю, что автор японского рыбного супа вослед за этим своим творением и стал исполнителем первого в истории сеппуку. Выхода иного не было! Пережить такое кощунство чрезвычайно сложно.
Неудивительно, что и с Малайзией отношения у нас не завязались. А началось‑то все с того, что невзлюбил я обилие их соусов (даже столица малайского Лангкави – город Куа в переводе на русский означает «соус»).
Слишком приторные сладости тоже не прибавили симпатий. Вообще же слово «слишком» очень уж подходит для местных кулинаров. Слишком острое, слишком сладкое и слишком непонятное. Иногда даже съев десерт, не всегда возможно понять, из чего же он был приготовлен. Нет, не будет у нас большой любви, потому как представить себе, что малайка заправляет на моей кухне, желудок мой категорически не хочет. И потому сердце остается глухо к прелестям страны тигра и бабочки.
Хотя… виды на Тихий океан тут очень красивые. Опять же – слишком! И любоваться ими – это то единственное, что не приедается никогда.
ФАСТФУД КАК ХЕНД‑МЕЙД
Но как же сочно и вкусно малайцы едят! Наблюдать за этим – сплошное удовольствие. Эх, жаль, я не мог присоединиться к этой дружной компании: несмотря на уверения путеводителей, что в Малайзии есть с уличных лотков безопасно. Все‑таки поостерегся до окончания двухнедельного тура экспериментировать и проверять практикой такую теорию. При ежедневном марш‑броске в 180 километров как‑то не хотелось становиться заложником биохимических реакций в собственном желудке. Так что, решил я, оставлю‑ка дегустацию до последнего дня пребывания в стране – до вылета из Куала‑Лумпура.
Найти же фастфуд в городах и весях Малайзии совсем не трудно. Нет, запах не поможет, потому, как едой здесь пахнет отовсюду и везде. Воздух здесь просто пропитан пряностями. Да, Малайзия издавна была перевалочным пунктом португальцев на пути с Молуккских островов, да – это был большой склад перца, корицы и гвоздики. Но и за 500 лет этот запах не выветрился! Да он просто разлит в воздухе, смешавшись с ароматами цветов, душистых масел! Исключительно надушенная страна.
А потому в поисках едальни ориентируйтесь на лотки да на вывески. Слово Restorant (а пишется оно там именно так!) вы прочтете легко. И причем на самых неожиданных с виду фасадах.
Типичный фастфуд – это комнатушка без окон, без дверей, в которой и стоят лотки. Причем лотки – с выходом на улицу. Изголодавшийся путник просто подходит к лоткам и наливает в полиэтиленовые пакетики всевозможных соусов, набирает в пластиковую тарелку риса и садится за столик. Официант принесет по его выбору маринованные кусочки жареной курицы или рыбы, креветок, мяса (свинины нет, поскольку страна мусульманская), салата и напитков. На столике стоит серебристый чайник. Для чего? А чтобы руки ополоснуть.
И вот после омовения перстов начинается священнодействие.
Едят малайцы руками. Но как они это делают! Так смачно, вкусно, по‑доброму. Из пакетика нальют соуса в рис, руками перемешают, отщипнут от рыбы кусок, помнут его и запустят пальцы с рыбным мякишем в рис. Все это смешают и – в рот. Вдогонку пошел салат. Нет, они едят не ртом. Всем телом. Процессом поглощения пищи занят организм целиком. Причем, начинают этот акт глаза, с обожанием взирающие на блюдо. Какое‑то священнодействие или грех чревоугодия в его высшей эпикурейской стадии проявления. Но выглядит сие отнюдь не отталкивающе, а как‑то очень и очень вкусно. И сытно становится даже тому, кто всего лишь наблюдает за этой картиной. Я было едва не соблазнился. По крайней мере, минуты три не мог оторвать взора от двух малайцев, перекусывающих подобным образом в такой вот забегаловке. По‑моему, перехватив мой взгляд, увидев, как я плотоядно сглатываю слюну, эти едоки решили, что недотепу‑туриста по какому‑то недоразумению держат здесь в голодном теле. Ведь малайцы – крайне доброжелательный и вежливый народ. Или это к иностранцам они так чутки? Спросишь, как пройти к отелю, так тебя возьмут под ручку и до самых дверей доведут. Каждый считает своим внутренним долгом оказать тебе посильную помощь. Может, потому что ты – приезжий, гость, а потому нужно произвести на тебя приятное впечатление, дабы ты без сожаления расставался со своими денежками, таким способом инвестируя их в экономику страны? Тогда, скажу вам, на бытовом уровне аборигены блестяще освоили азы политэкономии.
ЛИХАЧИ С ЧУНГА‑ЧАНГИ
За четырнадцать дней пребывания в стране не видел ни одного сурового или сердитого лица. Впрочем, если у тебя в стране 365 дней в году температура воздуха не опускается ниже 25 градусов тепла, то с чего звереть‑то? Поймал себя еще на том, что как только с моего лица сходит улыбка, окружающие тут же бросаются ко мне с вопросом: «В чем дело, дорогой? Кто обидел? Что болит?», оказывается, если ты грустный или задумчивый, здесь это воспринимается как симптом чего‑то дурного. Ведь если все хорошо, нужно улыбаться и радоваться жизни. Но все четырнадцать дней ходить с приклеенной улыбкой тоже тяжеловато.
И еще – так до конца путешествия и не привык, что к автомобилю в этой бывшей британской колонии нужно подходить с левой стороны. Это если хочешь сесть на пассажирское место рядом с водителем. Местная манера людей ездить впереди, задрав ноги на панель перед лобовым стеклом, шокировала меня не раз. Картина та еще: мчишься по магистрали в мини‑вэне, обгоняешь машину и видишь, что парень, сидящий в ней на месте, где по моему разумению должен находиться водитель, поднял ноги на панель и без умолку трещит по мобиле. Первая мысль: «А, как и чем он на педали жмет?». В общем, забавно. Еще бо´льшие маньяки тут мотоциклисты. На бешеной скорости способны мчаться по хайвэю, держа руль одной рукой. Вторая – за спиной и меж пальцев зажата дымящаяся сигарета. После каждого виража лихач затянется сигареткой и опять руку за спину. При этом куртки мотоциклисты надевают спиной вперед.
Но – вернемся к фастфуду. Я дал себе слово, что через неделю обязательно попробую, так ли это вкусно, как выглядит. Забегая вперед, отмечу, что сдержать этого обещания не удалось. Но ведь должны оставаться какие‑то несбывшиеся планы, чтобы был повод вернуться.
А вот отельная кухня и меню пафосных ресторанов в Куала‑Лумпуре совершенно не впечатлили. Жадно набросился на столь любимых мною креветок. Больших. Очень. Даже не королевских, а, судя по размерам, самых что ни на есть императорских, ежели таковые существуют. Но был жестоко предан малайским поваром. Зачем, о, скажите, зачем же было их поливать каким‑то странным соусом, после которого я вспомнил шведское привидение с моторчиком: «В это время Карлсон отправил себе в рот большую порцию того же соуса и у него тоже покатились слезы.
– Я тоже вспомнил одну грустную вещь, – ответил Карлсон. – Этот соус» (Астрид Линдгрен, «Малыш и Карлсон»).
Да уж, мастера плиты и сковородки в Малайзии поступают совершенно не по‑фрекенбоковски. И денег особо не дерут, но и корицы не жалеют.
Зато после путешествия на Лангкави я точно знаю, где находится Чунга‑Чанга. Песенка про «Лето круглый год» это отсюда. А вот деревни в Малайзии ну очень похожи на наши, апшеронские. Едешь так по дороге и кажется, что не от Кангара до Кулима мчишься, а по загульбинской[7]ороге к «Гянджлику»[8]То же обилие торговых точек и примерно с тем же ассортиментом. Единственное, что напоминает о широте и долготе – это идеальное качество местных дорог. Такого ровного, блестящего на солнце асфальта широких скоростных трасс не встретишь в Европе нигде. Говорят, местные дорожники не скупятся и добавляют в асфальт каучук. Для мягкости. Так ли? Кто знает… Но ехать по здешним дорогам – отдельное удовольствие, которое стоит тех денег, что падают в окошки у шлагбаумов на чек‑пойнтах.
«ЦАРИЦА ПОЛЕЙ» В «ОЛОВЯННОМ УСТЬЕ»
Куала‑Лумпур заявит о себе сразу. Еще за несколько десятков километров. При подъезде к столице Малайзии вас встретит огромный памятник первому секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущеву – два кукурузных початка «Петронас Тауэрс» – словно визитка, вручаемая вежливым городом каждому стремящемуся попасть в него. Стальные красавцы производят впечатление. Архитектор Чезаре Пелли честно отработал свой гонорар. Еще и международную архитектурную премию имени Ага‑Хана получил.
Эх, Никита Сергеич, удобрять нужно было углеводородами, тогда бы и у вас взошел столь впечатляющий урожай! А вообще‑то у башен такой граненый вид, потому что правительство Малайзии потребовало от архитектора придать исламский характер всему строению. И поэтому в основе башен – мусульманский символ – восьмиконечная звезда.
Вообще в Малайзии очень любят, чтобы у них все было самым‑самым. Чувствуется, что страна долгое время была провинцией азиатского мира. Даже флагшток, на котором развивается их «Славный полосатый» («Джалур Гемиланг») – национальный флаг, поднятый 31 августа 1957 года на смену «Юнион Джеку» – самый высокий в мире – сто метров.
Это какой‑то трансконтинентальный и межнациональный мачизм под лозунгом «у кого выше»! 800 миллионов долларов (2 млрд. ринггитов) – неплохая цена для удовлетворения своих комплексов. Во столько обошлись нефтяной компании «Петронас» симпатичные близняшки. Кстати, в цоколе строения расположен музей‑выставка, где мне абсолютно точно после тщательных замеров сообщили, что эта парочка выше меня ровно в 269 раз (а если я не буду сутулиться – то «всего» в 248 раз). В магазине при смотровой площадке обычный набор туриста: чашечки, ручки, брелоки, часы с профилем башен и картина‑хроника истории архитектурной эрекции в мире: башни‑конкуренты – Чикагская Сирз, дубайская, еще какие‑то… Есть и наша Останкинская. «Идеологический шприц» отметился и тут. Подняться на смотровую площадку «Петронас Тауэрс» можно бесплатно. Но для этого нужно прийти к подножию в 8:30, чтобы успеть получить билетик на определенное время. А число заветных пропусков ограничено.
На десятый день остроты местной кухни меня утомили, и я цинично решил поесть чего‑то более привычного для моего развращенного европейской кухней желудка. И первое же заведение открыло глаза на мир: нет, в Москве рестораторы точно обнаглели. Хорошие, прожаренные стейки (говяжий и бараний) с гарниром из жареной картошки и тушеных овощей, кола и свежевыжатый яблочный сок – 17 долларов. И это в ресторане у самого подножия башен «Петронас» – места самого что ни на есть туристического!
А где в Первопрестольной вы сыщете такие цены при таком же качестве кухни? В «Гудмане» цены на кусок мяса начинаются с 30 долларов.
Кстати о стремлении быть самым‑самым. Во время турне по Малайзии довелось заночевать в оте ле First World Hotel (опять это желание быть первым!), что в 50 километрах от Куала‑Лумпура. Эдакий местный Лас‑Вегас, единственное место в этой мусульманской стране, где разрешена деятельность казино. Это целый город в городе. И здесь гостя первым делом проинформируют, что он имеет честь пребывать в самом крупном отеле в мире на 6118 номеров.
А, между прочим, в моем номере протекал кран, да и звукоизоляция была отвратительной. Хотя подходить к окну на 17‑м этаже (при том, что сам отель расположен на высоте 2000 метров над уровнем моря в горах) и видеть вокруг лишь облака – это волшебно. Почти божественно.
АРОМАТ БЕРЕГА ПРЯНОСТЕЙ
Каждый город – это прежде всего букет запахов. Иногда сильных, резких, сшибающих с ног. Порой
– тонких, едва различимых, нежных. Поймаешь тот самый, единственный правильный запах города
– и ты можешь влюбиться в него навсегда. Верно и обратное. Пропахший каннабисом августовский Амстердам все‑таки оказался мне чуть ближе по духу, чем воняющая нечистотами июльская Венеция. Знакомство с любым городом начинают ваши ноздри. Не случайно нос – самая выдающаяся часть нашего портрета. Он так и стремится вперед глаз, ушей и даже длинного языка все изведать, всюду проникнуть и первым доложить Его Величеству мозгу первую информацию.
А в случае с восточными городами роль запахов просто неоценима. Нефть и море – родной Баку. И где бы ни «услышал» это сочетание, в памяти сразу апшеронские пейзажи.
Но это я все к тому, что Куала‑Лумпур, например, в отличие от остальной Малайзии пахнет… помойкой. Удивительное дело. Роскошество небоскребов, пятизвездных отелей, классные дороги, три миллиона автомобилей на полтора миллиона жителей города – а, поди ж ты, над ароматами пряностей и духов, удушающе висит запах помойки, разбуженной жарким солнцем. В общем, управдом Семена Семеновича Горбункова была права – «Куала‑Лумпур – город контрастов».
Гулять по Кэй‑Эл, это как в одежде по сауне вышагивать. Главное – успевать поворачивать голову при переходе проезжей части в правильной последовательности – сперва не в ту сторону, куда привык дома. А дорогу здесь переходят, как и в Баку. Никто не смотрит на светофоры. Ориентируются только на скорость идущего автомобиля и на свою расторопность. Хотя человечки‑пиктограммы тут на светофорах очень забавные. Когда зажигается зеленый свет, маленький зеленый человечек в круге начинает семенить ножками. Если времени остается совсем мало и вскоре загорится красный, он начинает лихорадочно дрыгать конечностями, имитируя бег.
Малайзия – страна победившего отечественного автопрома. Тут даже министры и прочие высокопоставленные чиновники ездят на машинах местного производства – Proton. Обычная картина: к присутственному зданию подрулил черный, представительского класса «членовоз» с малайского конвейера, с гербом страны на номерных знаках. Из него вышел какой‑то чопорный господин и в сопровождении свиты проследовал внутрь офиса.
Популярны здесь корейские KIA, производимые на местных заводах и называемые NAZA. Кроме того, бегают «тойоты», тоже, видимо, собранные в Малайзии и «ниссаны». Из «европейцев» в чести праворульные «Мерседесы», редко‑редко встречаются BMW. А шведский Volvo – просто раритет.
Найти в Малайзии оригинальную игрушку или сувенирную вещицу – дело настолько же неблагодарное, насколько безнадежное. После первых же десяти минут поиска складывается ощущение, что ты оказался на огромном оптовом складе, откуда во все игрушечные магазины мира и развозят товар. Ну, конечно, тут же совсем рядом, чуть севернее, находится эта самая большая в мире фабрика под названием China!
Попали в Куала‑Лумпур и не полезли на главную смотровую площадку города, расположенную на мосте‑перемычке близняшек‑початков? Считайте, что не заметили Колизея в Риме и ажурную башню Эйфеля в Париже. Мостик этот поэтично так назвали – Skybridge а как вползешь – гиды обрушивают на голову каскад цифирный. Из всей этой арифметической жонглеристики в башке остается лишь то, что мост перекинут на 41 этаже 88‑этажных башен, то есть в 170 метрах от земли, что с него открывается вид на площадь размером 75 000 квадратных метров, что башни строились с 1993 по 1996 годы.
И еще – лифт на эту верхотуру поднимается ровно 41 секунду. По секунде на этаж – приличная скорость! Уши закладывает, когда катаешься.
А вид… Ну, тут все, как и следовало ожидать. В этом компоненте страна, похоже, добилась своей цели – впереди планеты всей.
В заключение моего пребывания в Малайзии – анекдот‑эпилог. Дочь спрашивает у матери: «Правда, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок?» «Правда». «Хм, а я вот вчера ночью нашла другой путь».
Да, страна тигра и бабочки, кажется, пошла другим путем. Кухней прельстить не получилось. Хлеб местный не поразил. Зато зрелищам, представленным здесь, может позавидовать любой другой цирк на планете!
После малайской одиссеи легко представить, с каким нетерпением я ждал скорой встречи с той, что пленила меня своими кулинарными причудами. С загадочной красавицей Востока – Японией. Эти чувства – смесь любовного томления Вертера и нетерпения голодного Гаргантюа – обуревали меня, когда я поднимался на борт самолета, направлявшегося по маршруту Куала‑Лумпур – Дубай – Токио.