ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Япония начинает опровергать сложенные о ней мифы уже с первых минут пребывания в этой стране. Хлестко, наотмашь, беспощадно и безоговорочно. Парадоксы и несоответствия, граничащие с несуразностями тут на каждом шагу.
Страна активнейших и неутомимейших туристов, создавших самый культ туризма (японец с фотоаппаратом наперевес в любом мало‑мальски заметном музее Европы – это уже неотъемлемая часть пейзажа и антуража), экспортировавшая свою кухню во все уголки планеты (есть ли точка на карте России, где выражение «шестая часть суши» уже не воспринимается как ностальгия по ушедшему СССР, но лишь как упоминание кусочка японского бутерброда с сырой рыбой?), страна зовущая в гости все флаги на турниры рангом не ниже чемпионата мира, тем не менее, остается по‑прежнему закрытой. Ибо японец, говорящий свободно хотя бы по‑английски – это явление редкое, достойное занесения в Красную книгу.
Помните, тарантиновскую Орен Иси? Главу токийской якудза, очень недолюбливали ее «собратья по оружию» за то, что она предпочитала вести свои дела по‑английски? Квентин был прав: язык Шекспира на островах не в чести… Впрочем, как и язык Рабле, Данте, Гете или Пушкина. Страна восходящего солнца не желает говорить иначе как по‑японски. Лингвистическая ксенофобия – национальная болезнь. Вы удивитесь, не поверите, но даже персонал пятизвездных отелей с трудом изъясняется по‑английски.
Объяснить в ресторане официанту, что вы просите счет – тоже задачка не из легких. После обильного и вкусного (что есть – то есть) ужина нам вместо затребованного листка с приговором принесли… бутылку пива. Нет, мы его, конечно, выпили, но все‑таки настоятельно попросили счет. Со второго раза до официантки дошло, чего от нее требуют говорливые варвары‑европейцы. Но каково же было мне, привыкшему к тому, что в московских ресторанах японской кухни меню снабжено картинками, оказаться в японском заведении на исторической родине суси и сасими (именно так правильно звучат столь популярные в последнее время в России слова). Я стал вмиг слепым.
Хотя, нет, я преуменьшаю степень своего отчаяния. Ведь даже слепой не чувствует себя в этой стране таким одиноким и ненужным, как иностранец, не знающий японского: шрифтом Брайля набраны даже цифры на кнопках всех лифтов, светофоры на улицах заливаются различными трелями под каждый цвет. А вот англоязычное меню есть не в каждом ресторане. Ни картинок, ни латинского шрифта. И если повар не владеет азами изобразительного искусства или не сжалится и не принесет вам все блюда ресторана в качестве образца на одном подносе, вы рискуете остаться голодным. Впрочем, я позаботился о себе сам. С первого дня я принялся фотографировать все блюда, которые мне приносили и которые мне понравились. Батарейка садится в фотоаппарате чаще, зато у меня теперь есть собственное походное меню в кармане! Но трудности перевода все‑таки донимают страшно.
На вопрос, есть ли в номере Wi‑Fi, портье стал рассказывать мне сколько двухместных, трехместных и даже четырехместных номеров может предоставить гостиница, буде случится всеобщая эмиграция всей планеты в Японию.
Между прочим, в Саппоро гостиниц видимо‑невидимо. После Олимпиады‑72 их сильно прибавилось. Гуляя по ровным, пересекающимся под прямым углом улицам столицы острова Хоккайдо, невольно вспоминалось ильфо‑петровское «в уездном городе N было столько парикмахерских и бюро ритуальных услуг…». Только эти два объекта бытового обслуживания населения, помянутые классиками, в островном городе S с успехом заменяли отели. На пятачке в 250 000 м² тесно расположилось шесть (!) башен гостиниц разной звездности. Да и вообще слово Hotel – наиболее частое украшение фасадов саппоровских домов. Соперничать оно по частоте может разве только с надписью Restaurant.
О ресторанах Японии мне говорить сложно. Если коротко и емко то так: бывает, что человек находит свою гастрономическую нишу. Со мной такое случилось именно здесь. Знаете что такое фастфуд а‑ля Ниппон? Торговка на центральной улице Одори, жарящая на углях целого кальмара, фаршированного осьминогами. Аромат тяжелым плащом накрывает улицу на много километров. Устоять просто невозможно. Главное отличие местных суси с красной икрой и икрой летучей рыбы от таких же бутербродов, подаваемых в Европе – здесь они совершенно несоленые, и потому более свежи и приятны на вкус.
Если вы думаете, что Интернет в стране передовых технологий – вещь сама по себе разумеющаяся, спешу всех разочаровать. В пятом городе Японии с населением почти 2 миллиона человек беспроводной сети в отелях нет. Бесплатной – так точно. В некоторых гостиницах предлагают кабель. За 500 иен ($ 4,2) в день. В моем отеле предложили за ту же цену модем напрокат. И это по‑божески.
Старик Геродот учил писать о том, что поразило, о том, что непохоже на те страны, откуда ты приехал. Что ж, последуем совету отца истории. Великий галикарнасец знал, что говорил: такие различия запоминаются более всего.
На улицах Саппоро совсем нет лихачей. Все ездят очень аккуратно и соблюдают правила уличного движения. В лифтах даже самых роскошных гостиниц нет зеркал. Меня это удивило, но не более того. А вот что роднит японские города с Москвой – шумная ночная жизнь. Центр автомобилестроения Германии – Штутгарт после 9 вечера в будни, да и в субботу‑воскресенье – мертвый город, Европа вечерами в глубокой спячке. В Саппоро же, освещенном неоновыми огнями почище любой столицы Старого Света, молодежь только выходит на улицы. А вот количество круглосуточных продуктовых магазинов и лавочек просто не поддается учету.
В гостинице в лифте в половине первого ночи встретил японца в тапочках и пижаме. Поднимался из бара в номер, держа в руке вазочку с колотым льдом. Жизнь продолжается.
БЕЗ МОРЯ НЕТ СУШИ